Дело было так: «Мама, ты только не волнуйся, я на Кубу! Мама, я копила, я работала, как папа Карло, я редактировала всё, что плохо лежит, я, в конце концов, так самоотверженно защищала диплом, что он покраснел от натуги! В общем, я на Кубу – и обратно». Хотя нет, началось всё года полтора назад: «И не надоел тебе этот бразильский зук? Попробуй сальсу, она веселее, она в твоём духе». А ещё там Хемингуэй (люблю «рубленый стиль»), социализм (люблю идею) и ром (люблю ром). Я – фаталист, я верю, все дороги вели меня сюда, на аэроэкспресс до Шереметьево, и привели 3его октября.
Llegada
По сравнению с апокалиптичным Домодедово, наш пустой, спокойный, с кофейком и без очередей аэропорт – просто райский рай. За 13тичасовой перелёт успеваю посмотреть несколько фильмов-новинок (и в очередной раз «Женитьбу» Гоголя)), полистать журнал, пройтись по записям с месячного курса испаньола, поболтать с соседом-индусом, который летит учиться в гаванский мед, и много-много раз прогуляться до байла-товарищей, стратегически рассредоточенных по салону.
На Кубе темно, дождь, гудят ноги и шелестят пальмы. Автобус до Варадеро делает одну остановку, пьём мохито. В отеле дают сэндвичи, печеньки и предлагают выбраться «с корабля на баб» в «Calle 62», т.е. прямо через дорогу, но все уже похожи на вчерашнюю овсянку и как бы без сальсового энтузиазма. С Женей, девчонкой из Сочи, заселяюсь в номер, падаю на кровать, включаю кондиционер и чувствую, что счастье ложится где-то совсем рядом. С балкона слышно «El cantante».
День уно
Встаю в 6 с копейками абсолютно выспавшейся, иду искать океан, у меня к нему несколько приветов из Москвы. Оказывается, он дышит нашему отелю прямо в спину. Босиком по песку, соль на коже, потом свежие булки и много фрутобомбы (мы же в России, можно и папайей назвать) на завтрак, крепкий сладкий кофе, снова пляж, марафет в номере, берём такси, начинается дождь, шторм, едем по набережной, пьём самую-вкусную-на-свете-пинья-коладу в местном гольф-клубе, саксофонист играет чачача, потом закручивается руэда, ночью-таки попадаем в «Calle 62», смотрим на других-показываем себя, болтаем с ребятками из Матанзаса, реггетон и меренге в клубе под открытым небом и прогулки по разные стороны от полицейских (кубинцам, увы, запрещено общаться с нами, туристами), глубокий предрассветный сон.
День дос
В отеле появляются танцоры-аниматоры (оказывается, вчера был выходной). Не знаю, кто рад больше – мы им или они нам, потому что из всех отдыхающих правда-потанцевать можно только с нашей скромной группкой. Тимба босиком возле бассейна, ноги стёрты в порошок, полёт нормальный))
Вечером прихорашиваемся перед зеркалом, надеваю длинную белую майку, штаны… нет, ну майка такая длинная… почти что даже платье… снимаю штаны, надеваю каблуки, крашу губы и ухожу в сальса-ночь. Акклиматизация закончена.
День трес
Говорят: «В первый раз Гавана Вьеха может немного шокировать». Говорят: «Там очень бедно». Говорят: «Вы сразу не судите». Я судила не сразу – я рассудила ещё до приезда, что мне понравится всё. В конце концов, 2 года в литературной общаге (самой нищей общаге Москвы) – и голыми руками меня уже не возьмёшь (ну, в переносном смысле)). А тут разноцветные дома, мой любимый реггетон отовсюду и все улыбаются, как будто не только я ждала их, но и они – меня. Касы разные, у нас – семейная: папа с мамой, бабуля, бабулин Хильберто и толстая собачка Дынька. Само здание то ли 1715, то ли 1725 года постройки, с коваными решётками, внутренним двориком и комнатами «пирожных» расцветок (у нас – розово-персиковая, как глазурь). Я оказываюсь единственной «испаноговорящей» (гордо звучит после месяца изучения)) в доме. Годовой курс латыни в инсте (вспомнить всё!)), пластика тела, «абло испаньол муй маль, перо энтьендо тодо» - и нет ничего невозможного. Языкового барьера у меня с кубинцами нет – а у них, кажется, просто в принципе нет барьеров с симпатичными людьми.
День куатро (чачача и сальса)
Первый день занятий. В зале отеля «Флорида» старые кожаные кресла, прохладно и наши парехи уже ждут. Все немного стеснюшки, поэтому я, как самая младшая и резвая, подхожу знакомиться первой. С помощью улыбки, активной жестикуляции и сборной солянки из нескольких мировых языков демонстрирую, как же мучо мне густо всех их видеть, и жму большие открытые мне ладони.
На занятии Амадо с Хисель стоят впереди, за ними – мы, ученики, повторяем, как можем, а третьим рядом – наши парехи, и каждый следит конкретно за своей/своим русским «байларином», чтобы выправить каждое её/его ошибочное движение на начальной стадии.
Два класса по полтора часа, между ними небольшой перерыв, потом обед с группой, на котором обсуждаются планы на вечер, Юля рассказывает про все доступные сегодня вечеринки и клубы Гаваны, сразу с адресами и ценами, вспоминаем уроки, названия движений, технику, после флана решаем поехать в театр «Mella» на постановку нашего el professore, потом перемещаемся в «Casa de la musica» в компании наших ребят, попадаем на концерт Pupi и на радость зевакам устраиваем мега-руэду с Амадо во главе.
День синко (музыкальность и сальса)
Разница между тем, как слышат музыку кубинцы и как слышу я, не только в том, что они её слышат, а я нет. «Раз два три пять шесть семь», - усердно топчусь я. «Откуда ты берёшь все эти цифры?» - смеются ребята. Амадо учит нас слушать клаве, и к концу занятия я уже хлопаю почти одновременно с ним)) Понимаю, что самые приятные слова на испанском – это «eso es».
Вечером едем в «Delirio», там куба либре в пластиковых стаканах, в микрофон поёт Машин партнёр Джексон, танцуем на сцене, крошечная столетняя кубинка даёт мне мастер-класс по меренге, почему-то нигде нет такси, долго и весело шагаем и громко говорим хором.
День сейс (контраданс, дансон, сальса)
Да, в Москве такого не встретишь. Музыка на наших занятиях – почти излишество, Амадо поёт сам, неповторимо хриплым голосом, парехи вместо перкуссии, всё так складно, как будто три года репетиций позади. При этом тексты – чистая импровизация, вроде: «Ай, эти русские девчонки, которые танцуют сальсу, такие горячие, что сейчас в отеле «Флорида» сломаются все кондиционеры». Понимаю: больше всего в кубинцах меня очаровывает их «включенность» в жизнь. Вот кто-то на улице хлопнул в ладоши – и тут же другой стал стучать по коленям, третий напевать, народ танцевать высыпал, alegria понеслась! Совсем нет времени реакции, всё происходит сразу, решение – первое (т.е. то самое, которое обычно оказывается правильным). Вечером едем на сальсу в «1830», таксисту за 50 и поэтому он говорит по-русски, делится с нами мудростью: молодым надо гулять по Малекону, пить ром и влюбляться.
День сьете (сон, сальса)
Засыпаем мы не раньше 5 утра, а в 7:30 я уже лежу с открытыми глазами. Столько красок, звуков, так жалко спать. Бабуля жарит яйца, я пью горячий сахарный кофе, болтаем о любви, поём «Quizas-quizas-quizas». Хозяева души не чают во всех «своих», но в нас с Майей особенно – говорят, мы весёлые, как кубинки. Правда, наш весёлый нрав стоит им нервов – ждут с вечеринок, провожают до такси, и всё – по собственному почину. Меня вся эта забота, увещевания быть аккуратной и не общаться с плохими людьми, многозначительные кивки в сторону улицы: «Peligroso!!» - крайне умиляют, ведь я 6 лет живу одна в Москве, вот уж где Пелигрос Пелигросович и по темноте – только перебежками от фонаря к фонарю, замотавшись в шарф и судорожно зажав в кулаке газовый баллончик. А по Гаване такая явно-туристка, как я, может гордо и спокойно вышагивать одна в любое время суток, и единственное, что грозит – восхищенные крики и свист вслед. Это, увы, неизбежно. Неизбежно вызывает привыкание, увы.
После обеда берём занятие по перкуссии, полтора часа с африканскими клаве и маракасами в руках – и я уже не просто знаю, а даже слышу, чем сон отличается от румбы.
День очо
Экскурсия по туристическим местам. В музее рома интересно: паровозик игрушечный, похмельный кот, картинка с мальчиком, похожим на доктора Лектора в юности. Дегустируем аньехо, танцуем свежеизученный сон под живой аккомпанемент, на площади жарко, в кафе вкусный гуарапе (но местный, за копейки, вкуснее, хоть и с «опилками», и из грязного стакана), гаванский лес (наш особый пункт, «по заявкам») самый зелёный и немного зловещий – всякие ритуальные кости и куриные перья на тропинке вниз, к реке. К вечеру впервые за поездку чувствую реальную усталость, ужинаю огромной порцией курицы с конгри за 6 куков, сплю полтора часа и снова ухожу на встречу с городом.
День нуэве (сон и румба)
Легче перечислить, что в нашем байла-туре мне было не в новинку – сальса и любовь-моя-реггетон. С прочими сонами и чачачами так, шапочное знакомство. А моя первая румба была как первая любовь – т.е. невинная (ямбу) и сразу вынесла мозг. Как? Как всем этим шевелить одновременно, красиво, в музыку и с глубоким подтекстом?? Шаг отрабатывала перед зеркалом в ванной, пока собиралась. Перед «El Chevere» пили с Майей дайкири во «Floridita», обнимались с железным Хэмом – галочку в программе поставили, так сказать. И да, распробовала сон – правда оказался намного интимнее сальсы, а ведь думала, врут бывалые))
День дьес (карнавальные танцы и румба)
Гуагуанко – специально для тех, кто думал, что сложно танцевать ямбу)) После занятий чешем на рынок сувениров в порту. Мой испанский окреп настолько, что я без стеснений выторговываю всем килограммы магнитиков, бус и прочих маракасов за копеечки. «…и куанто куэсте? – бейнте. – куатро!... (сошлись под утро примерно на 5))»
Вечером во всей Старой Гаване и в части Центральной вырубают электричество – то есть все клубы/бары/рестораны закрыты, на улицах тьма непроглядная и бдительные хозяева загораживают собой выход из касы. И дождь, не будем забывать про дождь. НО если взять зонтик и друзей из местного населения (да, им придётся продиктовать «папе с мамой» своё имя-адрес-место работы-пароли и явки и выдержать интервью с бабулей, зато будет чем заняться, пока ты красишься в свете сотового), потом закатать белые штаники и прогуляться в соседние районы (просто идти на свет и звук))… В общем, всюду жизнь!
День онсе
Занятий нет, ждём электричества – три часа тренировок в зале без кондиционера вполне можно рассматривать как пытку, а они запрещены международной конвенцией. Вера и Юля ищут варианты и нервничают вместо нас, пока мы эгоистично скидываемся на такси и двигаем на пляж. Возвращаемся вечером, покупаю печеньки, предчувствуя скромный ужин в кругу семьи, с чашкой кофе и дрожащей свечкой, и тут – о, чудо из чудес – дают свет!! Печеньки отправляются бабуле, а мы отправляемся в «Casa de la musica» и попадаем на Charanga Habanera.
День досе (румба и афро)
На Кубе тебя почти каждый час посещает мысль: «Вот, стоило приехать хотя бы из-за этого!». Сейчас – в очередной раз: вижу румбу-колумбиа в исполнении Амадо и ребят. Афро мне даётся чуть легче – может, уже «растанцевалась», а может, что-то вроде наследственной памяти тела (есть ведь что-то общее в разных племенных танцах?). Вечером, как водится, ищу приключений на «вторые девяносто». Часа в три ночи обнаруживаю себя в местном убитом автобусе, едем, кажется, по Центральной Гаване, с двумя молодыми кубинками танцую реггетон на задней площадке под чей-то сотовый, потом жуём булки (не помню, откуда они взялись, но помню точно – были свежими).
День тресе (афро и руэда)
Утром индивидуалка с Хисель – женский стиль в румбе. Она приходит к нам в касу даже чуть раньше 9ти, а к 10:30 я уже знаю, почему у кубинок такие «высокие» colitas. Ну, как «знаю» - чувствую)) Угощаем Хисель нашим «завтрачным» соком и бежим во «Флориду» - крайний день, надо повторить, спросить, хорошенько запомнить. Совсем нет ощущения, что это – всё, финиш, конец занятиям. Т.е. уже тогда понимаю: вопроса «вернусь ли я на Кубу?» для меня нет, вместо него – «когда?» и «где взять денег?».
Вечером - «отвальная» в родной «Casa de la musica», потом всей компанией идём на Малекон, поём, мимо проходят люди с гитарой, поём реггетон под гитару, поём Hasta Siempre Comandante, девчонки плачут – эмоции и ром, вместе навсегда, ребята веселят, и так до утра.
Salida
К «папе с мамой» прибегаю за полчаса до отъезда – пока со всеми продосвиданькаешься – душ, охапки одежды в чемодане, хаотичные перемещения по комнате, бабуля намазала булку маслом и зовёт пить кофе, машина за нами, ребятки провожают, диск сальсы и куба либре на последнюю десятку в аэропорту, спим и летим, спим и летим – всю ночь. В голове всё крутятся белые улыбки, разноцветные дома, старые машины, полосатые гетры Хисель, вход в cadeca, стразы на майках, стены отеля «Флорида», Малекон и «ay que suerte tengo yo…». И вот Москва, октябрь, даже солнышко, между прочим, но всё-таки… не может быть.
