Зато полгода прожила в мыслях о Кубе, а сейчас уже и до следующей поездки не очень далеко!
Будут вопросы - с удовольствием отвечу!
Куба далеко? Куба рядом!
или Три девушки на острове
Сборы
Сборы на Кубу стали отдельным событием: а вы попробуйте срочно найти в Москве насадку с плоскими штырьками, без которой, по слухам, не получится поюзать ни одну розетку на Кубе – кстати, это неправда. В какой-то момент пришлось также усилием воли остановить себя и перестать скупать ассортимент близлежащих аптек «на всякий случай».
Еще были приобретены купальные тапки (очень нужная вещь для купания в водопадах), фонарик, компас, складной нож, кипятильник (ничего не пригодилось, нож к тому же отобрали в аэропорту на обратном пути), пакетики для заваривания Maggi (как оказалось, ужасная глупость, на Кубе все очень сытно и вкусно), смесь мюсли с цукатами и с десяток шоколадных батончиков (нормально пережили перелет и жару и радостно сжевались между делом или же были раздарены). Еще купили лаки для ногтей и косметику в качестве подарков. Забавно, конечно, что девочки собрались делать подарки девочкам, но что и при каких обстоятельствах можно подарить мужчинам – как-то не придумалось, как ни морщили ум. Но без подарков сильному полу тоже не обошлось, о чем значительно ниже.
Перелет
Летели утренним рейсом, поэтому в бодрствовании прошел весь день (то есть весь самолет). Все были жутко взбудоражены предвкушением, совсем не спалось, не помогли даже ночные сборы накануне. Тринадцать часов перелета в дневном режиме – скажу я вам… Было тяжко. Затекают ноги, пересыхает кожа, от сухости саднит горло и нос. Каждые полчаса-час моцион: намочить лицо – взять еще чашку воды. Крепкие напитки нас не заводили, выпили бутылку мартини – эффекта ноль, только стучит в голове «Москва – Гавана, Гавана, Гавана!!!» Название этого города все без исключения произносят с хрипотцой и блаженной улыбкой – даже стюардесса в динамик. Это то, что объединяет самый разномастный народ. Традиционные мужские компании – по три, по четыре. Уже слегка подпухли, покрякивают от удовольствия и провожают все движущиеся объекты плотоядными взорами. Как подкласс, мужские компании из других городов: белье понесвежей (добирались издалека) и взгляд попугливее – пока… С мужчинами происходят необыкновенные метаморфозы. Здоровенный парень, до этого размахивавший флажком и кричавший «Россия – чемпион», просяще смотрит на капризную девочку лет семи: «Ты отдохнула? Давай еще побегаем по проходам, ну давай!» Девочка милостиво соглашается. На пляжи отбывают семьи с детьми и пары. Много товарищей с азиатским разрезом глаз, бодро говорящих и на китайском, и на испанском (потомки тех самых кули, числом миллион завезенных из Китая в конце XIX века?) Хотя часть из них – вроде бы привычного российско-азиатского типа. Дряхлые русские сеньоры (гадаем, навестить былую прекрасную, а ныне просто хорошую подругу?) И конечно, кубинцы. Часть в сопровождении обесцвеченных русских барышень, темнокожие семьи (умиляемся крошечному ребенку, такой маленький – а уже черный), громкоголосыми компаниями. Через несколько часов полета, когда переделано все, что можно переделать, их поднимает с мест, словно общей волной. Один подошел к креслу второго перекинуться парой фраз. С другой стороны подтянулся еще один, и еще пять. Очень по-кубински – эмоционально, громко, размахивая руками – общаются. В эпицентре этого бедлама Маша. Вытащила наушник, приподняла с глаз повязку, непонимающе смотрит на ЭТО. Мы с соседнего ряда хихикаем и фотографируем.
Аэропорт
Невероятно влажно, даже немного знобит – от возбуждения, недосыпа, этой влажности и нереальности всего происходящего. Берем машину в аэропорту. Первый урок – с кубинцами одни только рыночные законы не работают. В первом прокате предложили Toyota Yaris за шестьдесят куков (то есть конвертируемых песо, особой туристической валюты) в сутки с полной страховкой. Девочки посмотрели машину, понравилась. Пока они ходили, подошел русский товарищ, сказал, что ему обещали эту же машину за пятьдесят. Он был готов нам ее уступить, но разница в цене нас огорчила. Попросили прайс, после некоторых препирательств его получили, там напротив этой модели стояло шестьдесят два кука… К тому же кубинец на нас обиделся, что мы его проверяем, и заявил, что нам он машинку не даст, а отдаст первым же людям, которые относятся к кубинцам с уважением и доверием. Все страшно устали после перелета, и не хотелось снова искать машину. Пятнадцать минут эмоциональных переговоров, с битьем себя в грудь с его стороны и фирменными улыбками с моей – безрезультатно. Вывод: человеку было параллельно, сдаст он эту машину или нет. В следующий прокат шли как на минное поле, а где еще рванет, но мгновенно взяли новую Pegout 206, с кондиционером, CD, красного цвета (важно это, важно!). За семьдесят куков с полной страховкой, но в наш предполагаемый расход это укладывалось, а экспериментировать больше не хотелось.
Гавана
Немного поплутав, въехали в город. Очень, очень темно, фонари почти отсутствуют, и улицы полны неспешно передвигающегося народа – тоже по преимуществу черного. Дома как гигантские хлебницы. Их жители шевелят усиками и внимательно тебя рассматривают. Освоили, где у нашей машинки блокировка дверей.
Еще в Москве мы забронировали касу - дом, владельцы которого имеют лицензию на размещение туристов. Сложность была в том, что официально в одной комнате нельзя размещать больше двух человек. Но, как показала практика, короткие переговоры с хозяевами позволяли решить это затруднение, и мы за время поездки ни разу не разделялись.
В забронированной касе не оказалось места, и нас тут же передали по цепочке знакомым хозяев. В нашем пристанище на следующие три ночи низенькая извилистая лестница белого мрамора и в комнатах потолки под шесть метров – совершенно четко сносит башню. Утром выясняется, что еще окна от пола до потолка с балкончиками и вид на улицу Habana - узкую, высокую, в живописных лоскутах сушащегося белья и заплатах на штукатурке. Все-таки Старая Гавана – самая кубинская. Отдельная тема – потемневшая, невообразимых размеров колониальная мебель: возвышающиеся шифоньеры, чугунные или деревянные диваны – жутко неудобные, но просто райское ложе, если набросать на них много маленьких подушек. В нашей комнате огромное зеркало прямо напротив кровати. «Не фэн-шуй», - решили мы и завесили его полупрозрачной скатертью из гостиной. На следующий день хозяйка положила на стол плотную скатерть. С мыслью «она-то будет получше» мы поменяли скатерти местами. Тут уже вся кубинская семья перестала бороться с любопытством и спросила, что происходит со скатертями.
В первый же вечер вышли в город, несмотря на то что в Гаване уже была ночь, а в Москве чуть ли не утро. Организм все равно отказывался понимать, что происходит, так что ему, по большому счету, было без разницы. Невероятно красивые местные самочки: такой живой, естественно льющейся сексуальности я раньше не видела. Отличительная черта – у всех очень прямая спинка и выдающийся крутобедрый задок. Откуда у них такой невообразимый поясничный изгиб – я теряюсь в догадках. Может, это от сальсы – в ней ведь женщины тоже отставляют заднюю часть, «хвост» помогает сбрасывать инерцию на поворотах, и если много поколений твоих предков танцевали, может, там все фиксируется в таком виде… Или вот мнение прозвучало, что они спят на животе с детства… Сказки сказками, но факт есть факт. На пляже видели черную девочку лет восьми, совсем еще ребенка, но зад у нее уже был.
Картины, которые поначалу просто ошеломляли. Идет типичнейший алеман (немец по-испански, а вообще условное обозначение всех туристов из Европы): белобрысый, с водянистыми глазами, пожилой, поджарый. Такого легко представить в костюме от… за весьма агрессивными переговорами. И вот идет он, блаженнейше по-детски лыбясь, и держит за руку шоколадное чудо природы лет семнадцати от роду. Она потупилась, но весьма довольна. Не знаю, как там разговоры – за деньги или по любви, но ей хочется делать подарки, просто за то что она так хороша и он с ней так счастлив. Бывают и другие картины: девочка заплакана и надута, а ее герой, не глядя, швыряет ей шляпу и толкает за стол. Таких хотелось отстреливать, честно.
Сейчас смешно вспоминать, как мы испугались местных жителей, только въехав в Гавану. Очень быстро пришло чувство спокойствия и контакта с городом: наше, гармоничное с нами место. И в последующие ночи шатались глубоко за полночь, и все было очень спокойно.
Следующий день – у Олики день рождения. Первым по плану – пляж, именно так виделся день рождения в Гаване. Хотелось купить цветы, чтобы они были с нами весь день, но, увы, по предложенным хозяйкой координатам цветочника не встретилось, да и вообще за все время пребывания на Кубе не часто видели, чтоб продавались живые цветы. Пластиковых гораздо больше, и даже на дискотеках молодые люди покупают девушкам, о ужас, пластиковые гладиолусы.
Playas del Este были названы всеми опрошенными аборигенами, включая хозяйку, самыми лучшими из ближайших. По дороге на пляж заплутали – указателей на развилках немного. Остановились у полицейского, чтобы спросить дорогу. Человек изъявил желание показать нам путь. Мы с некоторым удивлением пронаблюдали, как он загрузился в машину вместе с другом, и тронулись. А дальше случился первый опыт высаживания пассажиров из машины. Попросив остановиться, товарищи захотели получить денег на такси на обратный путь, потому что заради нас оставили свой пост. Человек в форме рассматривал свои ботинки, а его друг эмоционально упражнялся в уговорах. Стало грустно. Мы им предложили отвезти их обратно (вот честно, не лень было ехать обратно сорок минут, чтоб посмотреть, не ошиблись ли мы во мнении, что им самим нужно в нашем направлении) или отправиться в ближайший участок и все рассказать в деталях. Альтернативы их не устроили, и эти двое вылезли из машины. Вздохнув, мы отправились дальше. Да, специфические мужчины здесь, решили мы.
На пляже сильный ветер скрадывает и этим усугубляет палящее солнце. Океан прекрасен, но не терпит мягкотелости. Волны у побережья треплют тебя, как кусок тряпки, могут запросто протащить спиной по песку в прибое. Поблизости приземляется компания «кубинцы+испанцы». Какой же все-таки у кубинцев забавный акцент. Как будто набрали полный рот каши и силятся что-то сказать. Разумеется, все отчетливые звуки остаются за бортом. Хавьера, парня из Барселоны, понимаю прекрасно, кубинцам ослепительно улыбаюсь, потому что стыдно в четвертый раз переспрашивать. Один из них – Луис – типичнейший человек без возраста. Ни за что не скажешь, двадцать пять ему или тридцать пять (на деле стремится к сорока), в каждом городе влюбленная женщина и ребенок, последнее – на всех и собственная рубашка – другу. Увидел, что я пританцовываю, подскочил, как вихрь, танцуем сальсу на песке под воображаемый ритм. Да, на песке ножками приходится поработать...
Вечером, увы, разминулись в Bodegita del Medio (бар, где Хемингуэй потреблял свой мохито, и соседний дом от жилища Луиса), потому что мы, невнимательные девочки, приняли за зеркальное отражение уходящие в глубину залы бара. Ужинали на Plaza de la Catedral. Было холодно, а оделись легко. Бил озноб, но уйти из этих почти что оперных декораций, от этой музыки, от пронзительного голоса певца было невозможно. Размечтались о пледах. Официант почесал в затылке и пропал, мы спросили еще одного. Через некоторое время пришли оба, первый - с тремя белыми шторами, второй – с собственным пиджаком. Теперь имеем фотографию: «в январе мы с подругами обычно ходим в баню…»
На выходе к нам кинулся молодой человек: «Вы трое девушек с пляжа?! Русские?! Луис и Хавьер вас ищут!» В крошечном жилище Луиса полным ходом шла вечеринка. Многие знали английский, поэтому общение сложилось и у Маши, и уж тем более у Олики, с ее полугодом изучения испанского и выявившейся феноменальной способностью разбирать кубинское произношение. Чудная черная девушка с непроизносимым именем в момент завернула мне из кофточки тюрбан, а Олике сделала из ее африканских косичек изящный неразвязывающийся узел. Когда был перейден определенный рубикон пьяности, пошел пулеметный испанский. И вдруг слух наш уловил знакомые слова, сопровождающиеся хохотом – Чебурашка, Спутник, Каштанка. Народ, извинившись, пояснил ситуацию: им столько лет подавали советскую культуру как священную корову, что сейчас у них что-то вроде освобождения, кое невозможно без стеба. Рому уже было выпито достаточно, и в этом состоянии наезды на Чебурашку и Каштанку меня обидели. Последние гневные вещи я произносила уже по дороге домой - человек, больше всех измывавшийся над Каштанкой, пошел нас провожать вместе с Хавьером. Политкорректный Хавьер был буфером между Россией и Кубой.
Невероятный город – Гавана. В нем за полдня можно встретить половину вчерашних друзей и слегка смутиться из-за вчерашних пьяных речей. На импровизированном представлении на площади вдруг вывалилось два десятка детей – такое ощущение, что ничейных, общих и жутко счастливых. Смотрят, задрав головы, на дяденек на ходулях в красочных костюмах, пританцовывают. Записала ролик. О чем тут можно говорить, если крошечная девочка еще ходит, как ребенок, раскачиваясь, а танцует уже пластично, как взрослая.
Дегустировали мохито во всех попадавшихся забегаловках. Кивали головами и оглашали вердикт. Ничего ниже «лучшего» и «достойного» в столице не случилось. В барe «El Gallo» выданным маркером написали на стене, что в Гаване сбываются мечты. Бродили по Малекону в мареве солнца, мохито и мечтаний, освежались брызгами разбивающихся волн. Любовались чернокожими ребятами - балансируют на камне с удочкой и ведром и уворачиваются от прибоя. Вытягивали блаженно ноги на лавочке у памятника Антонио Масео. Странное ощущение, когда реальность утрируется до бесконечности, пока не потеряет смысл, и ты сидишь такой новый и звонкий под этим солнцем и этим ветром.
Обедали, как и накануне, в китайском ресторанчике – на улице Dragones в китайском квартале их штуки три. Как оказалось, это практически единственное место на Кубе, где можно найти суп – ну, или еще заказать хозяйке в касе. Именно там в первый день попробовали кубинские мохито и дайкири – хотя, наверное, это неправильно делать в китайском заведении. Ледяная каша дайкири никого не впечатлила, поэтому до конца поездки мы остались приверженками мохито. И еще, как редкой птицы, пина-колады, которая выше всех похвал в кафе на Plaza de la Catedral. Тоже очень ромовая, но сладкая, нежная, молочная – очень девочкин напиток.
Вечером случился человек Олег, проживающий в Канаде, каждый год тусующий на Кубе, только что проводивший друзей и по этой причине скучающий. Устроил нам в демократичной Гаване буржуазный вечер, свозил нас в отель Nacional, долго и пафосно рассказывал про мафиозное прошлое этого места, а заодно и о собственных полумафиозных связях, только вот Алекперова зачем-то приплел к «Вимм-Билль-Дану». Было смешно, но душевно.
Вечером зашли попрощаться к Луису и испытали потрясение. Если в его жилище и есть другие более удобные комнаты, то они отданы приехавшим из Испании друзьям, сам Луис спит, выпив пару бутылок рома, в тоненьком спальничке на полу в комнате на входе, в которой вчера дым стоял коромыслом. Зато регулярно навещает в Испании бывшую любимую и ребенка. Обменялись адресами, заручились форпостом в Гаване и получили в подарок книгу без начала и конца – фрагмент каких-то карибских страстей.
Пинар-дель-Рио
Первый же день путешествий с нашей весьма скромной картой познакомил нас с самым эффективным алгоритмом передвижений – с участием местного «языка». Но перед этим, конечно же, заплутали. Вроде бы не съезжали с основной дороги, а потом в Сан-Антонио де Байо выяснили, что Пинар остался далеко справа. В некотором напряжении сдали назад, потому что на какой именно развилке сворачивать, так и не поняли. Как раз на ней нас «поймал» голосующий парень: с криком: «Студент я, студент!» и размахиванием книжкой в подтверждение бросился вслед за машиной. Некоторое колебание чувствовалось, всем вспомнился полицейский, который тоже внушал доверие, но парнишку решили взять. Оказалось, не зря. Аутописта (центральная дорога, местный хайвей) «Гавана – Пинар» славится отсутствием указателей и заправок. Стоять бы нам на дороге и выпрашивать бензин, а так Тони показал нам заправку километрах в десяти от основной дороги, а потом и путь в Сороа, к водопадам.
На водопады мы в итоге тоже попали коротким путем в отдалении от туристической тропы. Далее камерная сцена: Тони сидит на камне, подперев рукой подбородок, а три девицы с визгами плещутся в крошечном озерце под водопадом. Сначала еще смотрел на часы, а потом махнул рукой. Водичка очень даже бодрящая, если не сказать холодная, но вокруг свежейший запах нагретого леса, пресной воды и полощущихся в ней ветвей.
В благодарность пригласили Тони пообедать с нами. Останавливаемся у придорожного паладара (небольшой частный ресторанчик) – редкий уголок жизни на совершенно пустой дороге. Всем рулит неспешная девочка, за соседним столиком народ в ожидании заказа берется танцевать сальсу. Тони рассказывает про работу на табачной фабрике и курсы французского, на которые он ездит несколько раз в месяц в Гавану по заданию шефа – франкоговорящих туристов становится все больше и больше. Вот только, жалуется, замучаешься оттуда добираться. Достает тщательно завернутую в бумагу сигару – вез кому-то в подарок, но раз пошла такая история, предлагает прямо сейчас ее и выкурить. Мы, три некурящие девочки, давимся, морщимся, но курим – а как не курить под пальмовым навесом, созерцая подкрашенный Ford 1956 года и, краем глаза, пару, танцующую сальсу…
Следующая остановка – у полей с низенькими зелеными растениями, кои на поверку оказываются табачными плантациями. Молодой парень и старик (коллеги Тони) отрываются от созерцания кустов, показывают там сушащиеся табачные листья и скручивают по цигарке. В нагрузку получаем пакет табачных листьев и домашнее задание: самостоятельно выдрать у них прожилки (ибо в них как раз содержатся вредные смолы, и сделать это надо одним ловким движением) и соорудить самокрутки. В Москве табачные листья, катастрофически страдающие от отсутствия необходимой влажности, были переданы Маше – она оказалась самым стойким потребителем сигар во всех видах.
Вечером Тони выступил с ответным жестом и пригласил нас в кубинский бар: по сути, это магазинчик с пивом и прохладительными напитками, где стоят три стола, за которыми все приобретенное можно и распить. Народу в это время – ноль, так что посещение бара держит целью душевно потрепаться с барменом за баночкой пива. Теперь мы готовы ехать за сигарами. Искомый человек ушел к другу (колесим к другу), от друга уже вышел в сторону дома (едем обратно). Похоже, Тони нравится кататься в машине, крюк в нашем маршруте очевиден даже людям, впервые едущим по ночному незнакомому городу.
Покупка сигар случилась весьма эмоциональной. Думали взять всего две коробки, но потом, смеясь и уговаривая друг друга остановиться, купили четыре. Вернувшись с третьей коробкой (они все стратегически рассованы по соседям), хозяин тяжело вздохнул и выгнал мальчика-сына подальше. Мы в тот момент подумали, это чтоб сын не видел, как быстро девочки теряют разум при покупках, но, видимо, на самом деле совесть замучила – как выяснилось уже в Москве, друг Тони, кубинская душа, надрал нас-таки с ценами на сигары.
В машине нас ждали еще две пачки сигар Monte Cristo в бумажной упаковке. Их называют «коммерческими», в отличие от экспортных «профессиональных», и выдают работающему составу фабрики раз в две недели для личного пользования. Были они добыты Тони и выменяны на одежду из наших дорожных сумок. Тони спросил, нет ли у нас вещей, с которыми мы были бы готовы расстаться в обмен на сигары, ведь ему, как настоящему кубинскому мачо, нужно всячески помогать своей девушке, в том числе и с одеждой. Эта мысль нас как-то ошеломила и тронула. С энтузиазмом покопались в сумках, победили последние приступы жадности – при взгляде на отобранные вещи, сфотографировали Машу в платье на обмен, обложенную майками и косметикой. Была мысль сфотографировать Машу после – обнаженную и обложенную сигарами, но как-то забылось за остальными событиями…
Ночной Пинар (и главное, сугубо кубинский) случился только у меня. Девчонок так подкосил первый день на колесах, что они прилегли «на полчасика» и до утра. Тони появляется со своей девушкой Дженнифер, которая теперь нам почти что как сестра, потому что ей предстоит носить наши тряпочки. С меня бутылка рома, с ребят – экскурсия по местным злачным местам. Белый ром вполне приятен на вкус, а уж из горлышка бутылки и подавно. Бутылка ходит по кругу, но при приближении к диско чудесным образом растворяется в пространстве. При покупке билетов нужно предъявить документы. Мой паспорт вызвал массу интереса – его тщательно рассмотрели, попробовали на ощупь, даже посгибали.
На кубинских дискотеках частенько нет «стоящего партера», всем вошедшим обеспечиваются места за столиками или у бара. Как только они заканчиваются, вход перекрывается. На нашем пластиковом столике через некоторое время материализуется потерявшаяся бутылка рома. Подходит официант и с достоинством, как в лучших домах Европы, выставляет на стол газировку и пластиковые стаканчики – коктейли будем мешать сами. Все происходящее напоминает «голубой огонек»: пустой танцпол, оркестр, нарядная молодежь за столиками благопристойно хлопает исполнителю песни в стиле romantico. Напомаженного певца сменяют зажигательные мулатки в ярких костюмах, потом не менее зажигательные афрокубинцы. Час длится развлекательная программа, достойная пафосного московского места: живая музыка, отличный вокал, хореография и действительно классные костюмы. После ее окончания народ разом вываливается на танцпол. Сальса и реггетон чередуются c хаусом и техно.
Местные моды есть живописный сплав европейских тенденций двухгодичной давности и очаровательной карибской вульгарности. Коротющее мини, символические маечки – зато у кого-то остроносые кожаные сапоги до колен. Вспоминаются наши шубы и туфли… И еще все это очень похоже на последние годы нашего социализма, когда носить нечего и денег достать негде, а все хорошо выглядят, и как-то крутятся, и девушек водят на дорогие дискотеки.
Сальса. Расслабленные и непринужденные кубинцы. Не показать всем и вся сложнейшие повороты, а танцевать тремя движениями, но так мягко, сексуально, завораживающе. В «белой», «европейской» сальсе все-таки есть какая-то нарочитость, артистичность: я надела платье и вот танцую. В «черной» главенствует непринужденность: проходил мимо, почесал в ширинке, привлек девушку и танцует. Но, как это всегда бывает, разность заводит больше всего. Тони доволен: от меня явно никто не ожидал, что могу дать фору кубинкам. Вокруг собрался уважительно шелестящий кружок, но мужской костяк компании оттирает чужаков, танцую только со «своими».
Ромовая дымка, всполохи светомузыки под нависающими кронами – и вдруг все погружается во тьму. Еще через секунду – яркий электрический свет. Два часа ночи, вечеринка закончилась, все организованной толпой движутся к выходу. Но для желающих продолжать есть и другие альтернативы. Набиваемся в громоздкую американскую машину лохматого года выпуска – общим числом девять, и распевая реггетон, движемся в сторону местного Coupet – это такая сеть круглосуточных заправок, а по совместительству главное тусовочное место Пинара. В магазинчике при заправке можно купить газировки к припасенному рому, а потом перемещаться от одной группки людей к другой и под перекрикивающие друг друга ритмы из разных машин отзывать кого-нибудь на приватный разговор.
Потом шататься по нетронутым дуновением пустынным улочкам, словно персонаж среди декораций, и рассматривать обсыпающиеся штукатуркой колонны. Обменяться координатами с пинарскими друзьями, договориться о возможной встрече в Гаване в конце нашего путешествия и в итоге провалиться в часовой сон перед утренней дорогой в Виньялес.
Виньялес
Дороги до долины Виньялес – час с небольшим, и даже удивительно, как за столь короткое время совершенно ровная местность «обрастает» холмами, напоминающими слоновьи спины. На них, на «спинах» в доисторические времена лежал свод гигантской пещеры. За этот же час пути случается вполне себе серьезный серпантин.
В центре долины – залитый солнцем живописный поселок: прямые улочки с одноэтажными домами, деловито пробегают поросята и козы с выводками пятнистых козлят. Наши хозяева в Пинаре передали нас дальше по «цепочке», поэтому нам нужно «найти дом кино и спросить Хорхе». Хорхе нашел нас сам, когда мы проезжали его дом.
Наша обшитая деревом комнатка в Виньялесе, полная прохлады и древесного душистого духа, немедленно ввергла нас в состояние тихого балдежа. Растянулись на кровати. Можно поспать пару часов перед поездкой верхом (об этом тоже договорился наш предыдущий хозяин, и лошадки ждут нас к условленному времени), но так хорошо, что не спится… Наше окно с подобием деревянных «жалюзи» вместо стекол (как и во всем городке), прямо у входа в дом. Можно наблюдать, как подходят, оживленно болтая, три школьницы, приветственно машут нам рукой. Одна из них выходит уже без формы – наша, хозяйская девочка.
Двигаемся в сторону лошадок, становится очевидно, какое же палящее солнце, и начинает шевелиться мысль, как же мы еще верхом будем скакать по такой жаре. Впрочем, лошадки тоже не выглядят готовыми активно шевелиться. В Виньялесе почему-то вся крупногабаритная домашняя живность на редкость худая и смурная. Коров, за самовольный забой которых по кубинским законам положена тюрьма, в фас почти не видно, видимо, если мяса их съесть нельзя, так зачем их кормить… Кубинцы шутят: почему у нас так мало коров? Мы так быстро движемся к коммунизму, что коровы за нами не успевают… Маше удается разогнать свою лошадку в галоп, наши с Оликой реагируют только на прут-подгонялку едущего последним проводника.
Маша договорилась еще и на вечернюю верховую прогулку и умчалась в город, мы с Оликой поплелись искать обед. Вернее, плелась только я, потому что час сна и верховые опыты при солнце в зените подкосили меня окончательно. В местном Coupet кондишн включен на минус двадцать, находиться там невозможно, а других едален не видно. Идея поискать рыночек и купить фруктов тоже не реализуется за неимением поблизости рыночка. Увидели глазеющую с порога дома кубинку, спросили про «что-нибудь поесть или купить фруктов». Она нам выдала по паре зеленых мандаринов и отправила в местный ботанический сад, где, кажется, можно купить фрукты. Купить их нельзя, но можно получить как обязательное угощение после получасовой экскурсии по саду. Экскурсия видится какой-то избыточной, дальше молча идем вдоль раскаленной дороги с редким деревцем в поисках кафе со спагетти («El Estanco»), о котором тоже упоминала сердобольная кубинка и, о счастье – находим.
Еще нашли торговца бананами и магазинчик с ромом и сигарами, где купили фирменный местный ликер Guayabita del Pinar (отдегустировав, пришли к выводу, редкостно невкусная травяная настойка, пользующаяся непонятной популярностью у мужеского пола). На обратном пути, нас, обвешанных пакетами с водой, ликером и бананами, подобрала конная таратайка со старым и молодым кубинцем. Громыхая бутылками, под приветственные крики всех встречных аборигенов, доехали почти до дома. Тут уж сморило всех, вплоть до появления забрызганной с ног до головы, попавшей под дождь в полях, курившей сигару на далеких плантациях Маши.
Вечером переместились в полувертикальное положение в кресла-качалки под окнами, к нам присоединилась хозяйка Ана-Луиса. Задала вопрос, который нам потом задавали практически в каждой касе: и как же вам живется в России после того, как Россия отказалась от социализма и начала строить капитализм? Интерес был живой и ожидаемый ответ был очевиден, но мы не нашли в себе сил сказать, что неплохо нам живется, уж точно получше, чем вам здесь. Придумали линию ответов на все подобные вопросы: при социализме мы были маленькими и глупыми, ничего не помним, сравнивать не можем, а сейчас живем себе более или менее хорошо. По словам Аны-Луисы, и на Кубе сейчас получше, чем лет пятнадцать лет назад, когда резко прекратились советские дотации. Тогда электричество и вода были пару часов в день, работы не было вообще, есть было нечего – поэтому ели все, даже шкурки от бананов. Потом наладили свое производство и начали импортировать продукты из Венесуэлы – и все Фидель, и все Фидель. На наш вопрос, а что после Фиделя? – секундная заминка, даже обида проскользнула во взгляде, но нет, спокойный ответ: ничего не изменится, Фидель – мудрый человек, когда он поймет, что не в состоянии стоять у руля, отойдет от дел, и его сменит не менее мудрый преемник. Вот так.
Чертовски ласковые дети: подошла сначала девочка, потом подкатился маленький брат, уселся с ней в обнимку. Ана-Луиса рассказывает, что долго не могли пожениться с Хорхе, потому что не было возможности построить собственный дом, а на Кубе именно с этого начинается семья. Она утонченная и красивая – в жизни бы не сказала, что у нее крестьянские корни. Но из ее собственного детства – родители, работающие на полях, и лачуга с земляным полом, регулярно сносимая ураганами. С землей под дом и стройматериалами помогли родители одной ученицы – она директор школы, а Хорхе преподает в компьютерном классе и крутит фильмы в доме кино. Этот дом с нашей чудесной, пахнущей деревом комнатой строили сами, Ана-Луиса лично месила цемент и доставала дерево. Как, впрочем, и большинство кубинцев. От этого жилье невообразимо дешевое: за $1-3 тыс. можно купить свежепостроенный домик в провинции, за $5 тыс. – в Сантьяго и Гаване.
Совсем вечером отправились в весьма приличное диско – единственное в Виньялесе. Неподалеку от площади имени Поло Монтаньеса – популярнейшего на Кубе музыканта, певшего о жизни крестьян, любившего вечеринки и выпивку и разбившегося в автокатастрофе пару лет назад. Вот так быстро здесь увековечивают имена собственные. Получился отличный сельский вечер с танцами и ночной прогулкой домой - то, что надо, перед длинным переездом завтрашнего дня.
Дорога в Тринидад
Мы решили, что можно отправиться в Тринидад узенькими дорогами вдоль побережья, съехав с аутописты и особо не приближаясь к Гаване. Спросили несколько человек по дороге, и все как один посоветовали держаться аутописты, поскольку на мелких дорогах, обозначенных на карте извилистыми капиллярами, не каждый кубинец найдет путь, не то что туристы. Значит, двигаемся почти что до Гаваны. Вокруг столицы есть кольцевая дорога, и осталось только, вооружившись нашей далекой от подробностей картой острова и картой Гаваны, определить, по какой магистрали мы будем приближаться к городу и в какую сторону нам двигаться по кольцевой. Логически размышляя, мы должны были приехать с востока и в этом случае встретить пруды, обозначенные на карте. Прудов так и не возникло, но мы уперлись в оживленную трассу, имеющую шансы быть кольцевой дорогой.
На обочине двое в клетчатых рубашках сражались с заглохшим мотором раритетного авто. Видимо, они впервые в жизни видели карту родного города, потому что на вопрос о нашем местонахождении долго водили пальцем по Ведадо и Мирамару – районах крайне отдаленных от этого. «А, так вы в Тринидад? Тогда вам туда!» Направление определено, в такие моменты понимаешь, что карты – это буржуйское изобретение.
Поворот с кольцевой на Тринидад, ура, обозначен указателем. На нем вдоль дороги выстроились не меньше полусотни людей, страждущих отправиться на любом попутном транспорте в ту же сторону.
- Маша, сбавь ход, давай подвезем кого-нибудь! - кричим мы. – Вон в красной футболке, смотри, какой классный! Тормози!
- Когда, сейчас? Вот прямо сейчас тормозить??
Разумеется, тот в красном уже давно остался позади. Перед следующим тоже промедлили, так всех и проехали. Представляю, как это выглядело со стороны: сбавили скорость, прилипли к окнам – и не остановились!.
- Ужас, как на рынке с помидорами, - говорю я.
- Да, могли столичного продвинутого студента взять, а теперь вот крестьянина какого-нибудь повезем, - протягивает Олика.
- Что ж вы мне не сказали точно, когда тормозить? – спрашивает Маша…
Чуть позже у нас разгорелась дискуссия о дискриминации некоторых категорий подвозимых.
- Как же так, - говорю, - ладно, когда ты молодой красивый парень в красной футболке, все готовы тебя подвести. Ну или девчонка – любой турист остановится. А если ты толстая тетка шестидесяти лет – так и стоять целый день на обочине?
- Почему же, - отвечает Олика, тогда тебя шестидесятилетний фермер будет счастлив подвести.
Потом, правда, мы вспомнили, что шестидесятилетний фермер будет просто обязан остановиться и взять с собой в попутном направлении всех, кто поместится. Только туристы избавлены от такой необходимости, а так специальный человек в желтом останавливает все проходящие машины и укомплектовывает их попутчиками. Как и грузовики с открытым кузовом, выполняющие роль междугородних автобусов – так, стоя под солнцем в чаду от мотора, вынуждено перемещаться подавляющее большинство населения.
Маше хотелось к морю – она всю поездку жила без него спокойно не больше двух суток, и потом опять начинала проситься туда, где море – поэтому мы свернули с аутописты в сторону Playa Jiron, чтобы проехать часть пути у побережья и самых роскошных пляжей Кариб, тех самых, что с рекламы Баунти. Двое улыбчивых мулатов стали что-то оживленно показывать нам знаками. Слегка поколебавшись, остановились. Увы, дорога к Playa Jiron серьезно повреждена ураганом и ее еще не восстановили, нам лучше вернуться на аутописту. Вот так – не видать нам самых роскошных пляжей. По лицу Маши видно, что она бы предпочла пробираться через полуразрушенную дорогу, но у моря…
Море откладывается, и на пути у нас город Сьенфуэгос. Разительный контраст: привычной для Кубы степени ободранности улочки и отреставрированный, сияющий свежей покраской центр. Почти все крупные города Кубы, будучи выдающимися памятниками колониальной архитектуры, находятся под охраной ЮНЕСКО. Только вот в Гаване все еще на стадии бесконечных строительных работ, а в Сьенфуэгосе центр уже приведен в порядок.
Главной целью посещения Сьенфуэгоса было прикоснуться к сейбе – дереву счастья, которое находится на центральной площади Plaza Marti. Как выглядит сейба, никто не знал, поэтому дружно направились к самому большому дереву и по очереди приникли к нему. Оно огромно, без преувеличений. Олика на всякий случай пообнималась и со вторым по величине деревом – а вдруг именно это сейба, счастьем рисковать не стоит.
От Сьенфуэгоса до Тринидада ехать не так уж долго, но надо успеть до темноты, которая опускается в восемь. На повороте взяли голосующего мальчика. Умберто, восемнадцать лет, танцор, работает аниматором в отеле на косе Анкон рядом с Тринидадом. Вышел из машины, чтобы уточнить дорогу – наклонился к окну другого авто, неосознанно поводит плечами – танец чувствуется в каждом движении.
Как выяснилось, блестящий экземпляр будущего блестящего жиголо. Сейчас еще слишком неловок и прямолинеен. Потупился, поведал нам, что кубинок не любит, любит европеек. Нравятся женщины старше, они интереснее и опытнее. У него было аж три европейки нашего возраста. Не желаем ли мы… Вздохнул, пожаловался, что ему не везет в любви. Может, сейчас повезет… Наверное, мы пока чего-то не понимаем, но общей реакцией на такие заявления через десять минут знакомства стал дружный смех. Мальчик надулся и замолк практически до Тринидада.
По дороге нас нагнал другой прокатный Pegout с ребятами уже не помню откуда, коих Умберто со всей серьезностью оценил как безобразных. Давно так искренне не смеялись. Ехали наперегонки по пустой, темной дороге.
В Тринидаде ребята остановились в касе, адрес которой у нас был, а мы поехали в следующую, где были готовы поселить троих в одной комнате. От усталости валились с ног, Машу же близость моря и компания в виде хозяина первой касы очень оживили. В кромешной тьме доехали до косы Анкон, посмотрели, как Маша с товарищем на свежем ночном ветерке забегают в море, на обратном пути совсем клевали носом под оглушительную сальсу и не мен
