Казалось бы, не самое благоприятное время для знакомства, но это только на первый взгляд – именно сейчас, когда природа спит, а туристы предпочитают более теплые края, город откроется вам с самой интересной стороны – он как застенчивая барышня приоткроет свою вуаль настоящего, чтобы вы смогли заглянуть прямо в глаза его прошлому. Нужно только остановиться и прислушаться, и вы обязательно их услышите – голоса и тени прошлого – я приглашаю вас в гости к призракам ушедших эпох!
Как и 1 700 лет назад знакомство с городом начинается с северных ворот. Порта Нигра – массивные, мрачные, давящие – гостеприимными такие ворота в город явно не назовешь.
Вот и местные древнеримские полупрозрачные обитатели дружелюбием и разговорчивостью тоже не отличаются – когда пойдете внутрь ворот – постарайтесь их не беспокоить, очень они вредные, но это уже, пожалуйста, без меня. А нас ждут более дружелюбные сущности.
Прямая как стрела древнеримская улица уводит в самое сердце города. Мое внимание привлекает красивый домик – он выглядит как игрушечный – такие обычно ставят на каминную полку, но присмотритесь - здесь прошлое проступает сквозь тонкий слой современности само, без посторонней помощи. Дождь размывает яркие цвета, окна и дверь магазина на первом этаже уходят и сливаются с серой каменной кладкой дома, стекло в правом окне второго этажа уступает место тяжелой деревянной, обитой металлическими пластинами двери – трансформация такая простая, но такая разительная – удивительный образец укрепленного жилого дома 13-го века. Мне даже кажется, что я вижу металлические кольца для лошадей и держатели для факелов на нижнем глухом уровне дома.
Чтобы хоть как-то укрыться от вездесущего дождя, ныряю в низкую арку направо с главной улицы – прямо за ней начинается «осколок» средневекового еврейского гетто. Это очень узкий переулок, тротуар понижается к центральной оси, по которой когда-то проходил канализационный желоб.
Временное пространство опять искажается – цвета домов тускнеют, из ближайшей двери появляется размытая фигура старика в темной и заношенной одежде. Особое внимание привлекают его глаза – два темных, почти черных уголька под кустистыми бровями – взгляд жесткий, цепкий и немного затравленный. Старик буквально за секунду оценивает, представляет ли непрошеный гость угрозу или коммерческий интерес, и захлопывает дверь. Время выпрямляется и передо мной снова пустой и мокрый переулок – с граффити и электрическими фонарями. Ну что же, еще один персонаж, не очень расположенный к общению. Я на него не в обиде, значит, мне просто пора возвращаться на улицу.
Через несколько сот метров улица вливается в рыночную площадь, окруженную пряничными разноцветными домиками, которые вносят легкомысленную жизнерадостность в этот серый и дождливый день.
Но меня интересует не эта площадь, а другая, находящаяся буквально в нескольких шагах в сторону – духовный центр города – Соборная площадь и главный храм города:
Несмотря на многочисленные перестройки и более поздние добавления собор выглядит безупречно целостным, внушающим уважение и восхищение. Но что особенно радует, в нем можно укрыться от вездесущего и всепроникающего дождя (все фото собора сделаны на следующий день в десятиминутный перерыв между дождями).
Внутри сумрачно, прохладно и очень тихо. В данный момент есть только естественное освещение и немногочисленные молитвенные свечи, а так как на улице дождь и уже вечереет, то внутри стоит глубокий сумрак. Каждый шаг отзывается гулким эхом и слышен в любой точке внутреннего помещения. Застываю в нерешительности, так как даже такие звуки кажутся кощунственными в этом строгом и торжественном окружении. И тут тихий, одинокий голос начинает петь. Я удивленно озираюсь по сторонам, и не обнаружив источник голоса, слегка напрягаюсь. Пожилая пара туристов недалеко от меня так же озирается по сторонам, и у меня отлегло от сердца, значит, они тоже слышат.
Стараясь не шуметь, тихонько продвигаюсь к тяжелой металлической двери с правой стороны собора, на схеме было обозначено, что там находится внутренний дворик с захоронениями высокопоставленных служителей церкви. Тяжелая дверь открывается с душераздирающим скрипом и со столь же душераздирающим грохотом захлопывается за мной. Во дворике царит еще больший полумрак, крытая галерея вокруг него освещается неярким и неровным светом нескольких фонарей, так что меня окружают глубокие и постоянно изменяющиеся тени. Становится жутковато. Есть еще один источник света – маленькие трепещущие огоньки свечей, установленных на могилах во дворике, но, честное слово, лучше бы их не было.
Стряхиваю с себя оцепенение и иду по галерее к ближайшему повороту – а за поворотом вижу то ради чего сюда пришла – длинный коридор и две огромные темные фигуры, колышущиеся как от ветра. А сзади слышу шорох – воображение тут же дорисовывает монашескую фигуру в серой рясе, подпоясанной веревкой, кожаных сандалиях на босу ногу, и как эта фигура молодого монаха, сверкая гладко выбритой свежей тонзурой, быстро перемещается по галерее в сторону темных фигур.
Хочется плюнуть на поиски призраков и духов и сбежать в теплый и светлый номер отеля. Но я беру себя в руки и медленно иду к тем, кого про себя окрестила епископами.
В отличие от суровых римлян и настороженных обитателей еврейского квартала, святые отцы дружелюбны и разговорчивы. И я, открыв рот, слушаю их истории: о том, как горячо любимый горожанами епископ тяжело заболел, и его близкие в качестве последнего жеста отчаяния перенесли и положили его в капелле рядом с Хитоном Христа, и как на следующее утро епископ был совершенно здоров. Или о том, как один служка был совращен дьяволом и решил похитить драгоценные чаши и блюда для причастия, сложил все свои трофеи в мешок, но не смог его поднять, тот как прирос к полу. И что бы служка ни делал, он так и не смог вынести из церкви ни одной ценной вещи.
Святые отцы еще многое мне рассказывали и просили передать всем, что им там одиноко и не с кем поговорить, так что они вас ждут, и точно поведают много всего интересного. А если вы им сильно понравитесь, то и очень мрачную и захватывающую историю «об одинокой руке» (ну вот о той, что на второй фотографии). Очень не хотелось мне оставлять это гостеприимное место, но уже раздался колокол, извещающий о закрытии церкви, и мне пришлось уйти. На город опустилась ночь, и я поспешила в теплый и сухой номер в объятия Морфея.
А на следующее утро на самой окраине Трира свинцовые небеса надо мной снова разверзлись, на этот раз не только дождем, но и градом, и окружающий пейзаж окончательно превратился в сюрреалистичную картину – из-за стены дождя вырастает массивный кирпичный вход на древнеримскую арену.
Арена здесь уютная, маленькая и домашняя, это не Колизей и не арена в Ниме или Вероне, но в этом и ее прелесть – здесь тень Рима лишь как бы слегка просвечивает сквозь налет времени – трава и деревья растут там, где когда-то толпа скандировала: «Смерть-Смерть-Смерть» – величественный символ торжества Жизни над смертью. Хотя, конечно, пейзаж к мыслям о торжестве жизни не располагает, от града, кажется, попрятались не только туристы, но и призраки. Значит нужно где-то укрыться, может там и компания подходящая обнаружится – бегом по лестнице вниз в служебные помещения под ареной.
Внизу пусто, темно и слышно как капает вода – освещение только через вентиляционные люки, но через них же попадает вода – каждый шаг отдается гулким эхом. И вот здесь уже слой прошедших времен истончается и за звуками падающей воды слышен рев запертых в клетках зверей, лязг оружия, мужские голоса, возносящие молитвы всем богам на всех языках известного и неизвестного мира. Освещение такое слабое, что воображение может дорисовать все что угодно – клетки и тигров в них, оборванных и приговоренных преступников, гладиаторов в полном сценическом облачении… Что-то я замечталась, дождь уже закончился, пора и мне.
На этом я бы хотела закончить свой рассказ. Этот волшебный город еще многое может предложить: и богатые музеи, и погребки с великолепным мозельским, и древнеримские развалины, но это все уже другая история. Я же хотела показать вам, насколько этот город не похож ни на один другой - Августа Треверорум при императоре Августе, Треверис при Диоклетиане, столица Константина Великого и резиденция архиепископов. Он такой разный и такой загадочный этот самый старый из городов Германии. И чтобы влюбиться в него раз и навсегда, нужно так мало – приехать сюда в низкий сезон, в плохую погоду, чтобы вы остались с городом один на один и услышали его тихий шепот.