Наш миллионер Витал, купивший нам билеты на самолет, забуковал и отель. «Хилтон», естественно. Когда я возвращал ему деньги, у меня от жадности задергался глаз. Витал нашел и четвертого человека – Ивана.
В Пермь прилетели в субботу рано утром. Парень встретил нас в аэропорту и с гордостью показал фотографии машины, на которой он нас планировал везти. Машина была разбита.
- Не волнуйтесь, вас отвезет мой дядя, - сказал он и представил нас мужику, похожему на Эдуарда Хиля.
Трололо!
До ГУЛАГа было часа два езды. Эдуард Хиль рассказал про губернатора, который за последние годы преобразил город. Сделал дороги, парки. Раньше же Пермь по унылости пейзажей могла поспорить с астероидом № 1488. Потом Хиль показал место, куда несколько лет назад упал Боинг. Поделился секретной информацией, полученной от полковника ФСБ, – Боинг, оказывается, захватили террористы и его пришлось сбить. Только никому, тссс!
- Скажите, а вы сами были в музее ГУЛАГа? – спросили мы.
- Что я там не видел? У нас тут вокруг сплошные зоны.
Говорил Хиль с забавным пермским акцентом, знакомым нам по сериалу «Реальные пацаны». Пока ехали, я шепотом пытался научиться так говорить, чтоб мимикрировать в случае опасности.
Любопытство боролось со сном и я таращился на прохожих. Когда уезжаешь далеко от дома, интересно смотреть не только на пейзажи, но и на людей. Хотя, что я думал у них увидеть – собачьи головы? Но все равно было занятно поразмышлять, чем они тут живут. Чего боятся, чему радуются? И так далее.
Природа чем-то напоминала карельскую.
На трассе нас остановили ГАИшники и забрали нашего Хиля к себе в машину. Мы зарядили: «Отпускай оле-оле!» и потише: «Мусора – тупые дебилы». Хиля отпустили за сто пятьдесят рублей.
Заехали в придорожное кафе позавтракать. Витал безуспешно пытался развеселить сонную барменшу. Я посоветовал ему поберечь силы для Зенита.
Мы продолжали расспрашивать Хиля про Пермь, он охотно отвечал. Внезапно очнулся задумавшийся Иван и весомо спросил:
- А как думаете, Тимощук впишется в Зенит?
Приехали в поселок Кучино, в название естественным образом просилась буква «П». Подъехали к музею, до открытия оставался час. Походили у здания администрации бывшего лагеря, зеленых судьбоносных ворот, забора с колючкой. Представил себе изумление какого-нибудь ленинградского профессора, которого привезли сюда из его квартиры с камином и пятиметровыми потолками. Размышления о чужих страданиях подогрели мое нездоровое любопытство, захотелось перелезть забор. Подумал, что я буду единственным человеком в истории этого лагеря, перелезающим в ту сторону.
Мимо прошла старушка с палками для ходьбы, популярными в Скандинавии. Промчалась «шестерка» с антикрылом, подняла столб пыли. Захотелось пить, я пошел к ларьку с гордым названием «Павильон Ромашка». Ларек был закрыт, на железной ставке висело объявление «Любая тяжелая работа, телефон…». Иван остался спать в машине, Витал бродил вдоль забора, мы с Демой перешли по мосту небольшую речку. К мосту подъехала моторка, бородатый дед и зачем-то подпалил камыши под мостом. Он задымился и мы с Демой остались отрезанными от цивилизованного мира, то есть от поселка Кучино Чусовского района Пермской области.
Перед самым открытием к музею подъехал миниавтобус с пермскими девушками. И мы все четверо принялись изысканно шутить.
Заказали общую экскурсию за немыслимую сумму в пятьсот рублей. Получилось где-то семьдесят на человека. Экскурсовод повела нас внутрь лагеря. У входа стоял пугающий креатив, подаренный какими-то художниками. Листы железа, цепи, грубая сварка. Шедевр называется «Солнце в цепях». Показывая его, экскурсовод тяжело вздохнула.
Лагерь действовал с 46-го по 88-й год. Сперва тут сидели «указники», лица осужденные по различным указам. Потом их сменили опальные сотрудники правоохранительных органов. И последними здесь чалились советские диссиденты.
- В настоящее время лагерь восстанавливается, - сказала экскурсовод загадочно.
Зона имела пять периметров охраны и прочие системы безопасности, над которыми трудилось специализированный НИИ. Эти системы были последним словом техники на тот момент. Заключенные же изготавливали детали для утюгов вручную или на примитивных прессах с ножным приводом. Жили они в бараках соловецкого типа на двести пятьдесят человек. Всего бараков было четыре. Санчасть вмещала десять душ. Туалет находился на другом конце участка. Зимой температуры опускались ниже пятидесяти.
В красном уголке мы посмотрели кино про лагерь. Фильм изобиловал пафосными метафорами и устрашающими прилагательными, что позволило мне усомниться в его объективности. «Многие миллионы репрессированных» и «СССР и ГУЛАГ были синонимами» - наверное, некоторый перебор.
Зашли в бетонные шкатулки карцеров. Потолкались в узких коридорах с девчонками.
Из достопримечательностей музея нам больше всего понравился экскурсовод. Во-первых, узнав, что мы из Питера, она выражала нам всяческое расположение. Во-вторых, она действительно много знала про историю лагеря. Прекрасно разбиралась в технических вопросах, встречалась с бывшими заключенными, узнавая у них подробности лагерной жизни. Что касается самих экспонатов и интерьера в целом, то они, мягко говоря, средненькие и слабо впечатляющие. С момента закрытия лагеря до открытия музея прошло несколько лет, выпавших на девяностые года. И лагерь, конечно, разворовали.
Мы захотели купить магнитики. Но у продавца не оказалось ключей от витрины. Такой вот туристский бизнес. Витал с Иваном в пару минут раскурочили витрину, на пол посыпались магнитики и другие сувениры. Среди работников музея пронесся шепот «Бандитский Петербург…». Мы немного засмущались и стали горстями собирать это добро. Экскурсовод, набравшись смелости, спросила нас:
- Ребята, а вы нам денег хоть заплатите?
Ребята заплатили. Жалко было по десять рублей, конечно, но позорить Питер не хотелось.
Когда отъезжали, я высунулся из окна и задорно крикнул: «Пока девчонки!». Парни заржали – «Смело ты флиртуешь!».
Уже вернувшись в Пермь, увидели одну из местных достопримечательностей – огромную кубическую букву «П», собранную из бревен. Сразу захотелось ее поджечь, запылала бы не хуже домиков из спичек, которые я любил поджигать (но не собирать) в детстве.
Заселились в отель, договорились поспать пару часов и пойти гулять. В Перми есть два пешеходных маршрута - исторический и романтический. Зеленая и красная линии тянутся по тротуарам, возле интересных мест стоят тумбы с описаниями. Довольно удобно. Неизвестно только хотел бы я, чтоб у нас на Невском были нарисованы какие-нибудь линии.
Часов в пять мы проснулись и позвонили Виталу с Ваней. Они сказали, что еще поспят. Озорники-затейники. Мы ответили, что в таком случае оставляем им романтический маршрут, а сами двинем по историческому и поехали в центр города на автобусе. Он вез нас нехотя и это был последний раз, когда мы воспользовались общественным транспортом. Потом просто заказывали такси - не более ста пятидесяти рублей, куда бы мы не ехали. Иван все время пытался заплатить таксистам не менее двухсот и обзывал нас плохими словами, когда мы не поддерживали его меценатскую инициативу.
Мы с Демой двинули по зеленому маршруту и сразу захотели есть. Зашли в фаст-фуд. Вышли, захотели пить, зашли в другой. В общем, в первый час экскурсии по фаст-фудам и осмотренным памятниками счет был равный – два-два.
Основные объекты маршрута – это памятники, типа «Медведь» и «Соленые уши» и старые купеческие дома. Дома большей частью очень хорошо отреставрированные. Информационные тумбы, странным образом, не разрисованы и не обклеены объявлениями.
По улице проехала колонна гудящих машин, все Жигули «копейки». Видимо, ударяли автопробегом по чему-то нам неведомому.
Везде бродили пьяные и красивые выпускники. Красные ленты сбились, как повязки в бою. В руках гранатами болтались бутылки со взрослым алкоголем.
Архитектура Перми разнообразная. Деревянные домики с резными наличниками стоят рядом с многоэтажными точками. Есть райончики целиком состоящие из каменных домов девятнадцатого века. В общем, все выглядит довольно приятно.
Пришли к речному вокзалу, оттуда по Каме отправляются круизы. Можно уехать на два часа покататься по реке. А можно на двадцать дней – до Питера и обратно.
В здании вокзала находится музей современного искусства. Как апофеоз оного у входа стоит машина, облепленная кусками покрышек.
Сделал пробный аккуратный переход улицы по «зебре». В незнакомом городе нельзя бросаться сломя голову. Меня вежливо пропустили.
Витал и Ваня все еще дрыхли в номере. Я это называю «Стокгольмский синдром». Несколько лет назад мы с Виталом приплыли в Стокгольм на экскурсию. Я и Дема пошли на берег осмотреть город, а бедный Витал подняться не смог, так и уплыл назад.
По другой стороне улицы продефилировали несколько фанатов «Амкара», они зарядили «Питерские бомжи, любят они Анжи…» и еще две строчки, приводить, которые не хотелось бы. Причем, как показалось, на мотив группы «Бивни». Мы с Демой шли как шли, даже не дрогнули. Потом, правда, долго пытались сплюнуть этот заряд с языка. Он оказался крайне прилипчив.
Я безуспешно пытался найти дом пермского старца Соития, известного по серии пейзажей «Кама с утра».
По центральной улице проложены велосипедные дорожки. Не помню, чтоб я где-нибудь в России такое видел.
Часто попадаются трамваи советских времен. В детстве я катался на таких в магазин «Турист» покупать рыбацкие принадлежности.
По городу гуляли празднично одетые девушки. Словно недавно закончилась какая-то огромная свадьба, и весь народ возвращается домой. Шпильки, платьица, макияж. В этом приятно отличие российской глубинки. Если в Европе, и уже часто в Питере и Москве, девушки ходят в джинсах и кроссовках (удобно – и хорошо), то здесь они выходят на прогулку как на последний бой. И пусть не все умеют ходить на каблуках.
К вечеру к нам присоединились Иван да Витал. Мы быстренько показали им пару памятников и отправились в ресторан Кама, который нам посоветовал Эдуард Хиль. Для нас убрали табличку «Зарезервировано» и посадили за угловой столик. Играла живая музыка, на танцполе было немноголюдно. По залу висели плазменные телевизоры.
Мы пили и смотрели финал Лиги Чемпионов, ели и смотрели финал Лиги Чемпионов, курили кальян и смотрели финал Лиги Чемпионов, танцевали и смотрели финал Лиги Чемпионов. Я откровенно балдел.
Местное пиво парни оценили. Иван был в восторге от шашлыка. Я полюбил кальян, который обслуживал негр.
На танцполе к Виталу подскочила девушка:
- А вы же не из Перми?
- Как вы догадались?
Но она задорно подмигнула и не ответила.
Уходили уже в четвертом часу. Официант принес счет.
- У вас есть наша карта?
- Карта Перми? Конечно.
На улице было очень тепло, но не жарко. Идеальная комфортная температура. Мы просто гуляли. Да и не только мы. Местный народ тоже не торопился на боковую. К стайке девушек подъехала белая низкая тонированная «Приора» без номеров. Из громкоговорителя голос с кавказским акцентом предложил им горячий чай, сухое белье и радушие. Невдалеке остановилось такси. Оттуда вышли две девицы в минимальных юбках. Немного поблевав, они залезли обратно и уехали.
Иван узнал, что в нашей гостинице остановился Зенит. У него появилась идея фикс – сфотографироваться с кем-нибудь из команды. Иван сказал, что надо идти на завтрак и там брать их тепленькими. С утра Иван позвонил нам в номер и сказал, что можно поспать еще. Команда будет завтракать позже.
Мы с Демой встали и решили прогуляться по окрестностям. Вылавливать Зенит особо не хотелось. Только вышли на улицу и сразу встретили Зырянова. Делать нечего, пришлось с ним сфотографироваться. Позвонили Ивану, он сказал «Уже бегу». Мы с Демой зашли в торговый комплекс. Я купил поло цвета Халка (супергероя, а не футболиста), Дема взял три коробки местных конфет. В холе отеля сидел мрачный Иван. Никого из команды он не нашел. Закинув в номер покупки, мы подошли к лифту. Дверь открылась, там стоял Кержаков и пара молодых игроков. Мы протиснулись, я наступил Кержакову на ногу. Они вышли на втором этаже. В холле сидел Иван.
- Ну че ты сидишь? Там тебя Кержаков на втором этаже ждет, мы с ним в лифте ехали, - сказали мы.
Иван побежал наверх, но туда его не пустили – совещание команды, секретные схемы игры, все дела.
Следующим, кого мы с Демой встретили в лифте, был Бухаров. В ограниченном пространстве кабины он выглядит очень здоровым и у нас не возникло желания поинтересоваться «Как там на лавке?». Про Бухарова мы тоже доложили Ивану. Он завыл и сказал, что никуда не уйдет из холла, пока не сфотографируется хоть с массажистом Зенита. Как известно против Зенита надо играть спокойно и упрямо. И Ваня все-таки получил свою скупую телеграмму радости в виде того же Зырянова, которого ему удалось оттеснить от идущей к автобусу команды.
Пока Иван занимался фотоохотой, мы втроем пожевали пельмешек с рыбой. Весьма достойно, особенно для дворика торгового комплекса. Из громкоговорителей звучала реклама: «Случилось чудо, теперь в Перми лечение зубов с наркозом». После этого я смотрел на местных с гораздо большим уважением.
Стали одеваться на матч. Я напялил шорты и длинные носки, другие взять забыл. Дема увидел меня и аж отпрыгнул в сторону. Пришлось одеть джинсы.
На улице было плюс тридцать. Мы подумали, что трудно будет ожидать лучшей игры сезона в этом ничего не значащем матче на искусственном поле. Дема просил лишь об одном – только не безвольное поражение.
Из Питера сообщили – там десять градусов и дождь. А мы чувствовали себя как в Сочи.
Приехали на стадион, он находился внутри жилого микрорайона. Бетонные стены стадиона расписаны веселыми небесталанными амкаровскими граффити. Нас отправили в десятую кассу. Мы пришли в указанное место, признаков кассы не обнаружили. Подумали, что «в десятую кассу» - это местная идиома, означающая к чертовой матери.
В магазине у стадиона свободно продавался алкоголь. Две молодые девицы в цветах Зенита делали непростой выбор.
- Чего возьмем?
- Ммм…шампанского! Мы в поезде пили, мне очень понравилось.
Минут за сорок до начала матча открылся какой-то ларек. Он и оказался десятыми кассами. Камеру хранения оборудовали в гараже.
- О, а вот тут нас пару лет назад камнями закидали, - поделился кто-то из наших болельщиков.
Я инстинктивно прикрыл голову.
Перед матчем был, пожалуй, самый тщательный досмотр, который я проходил. Меня даже на тайском массаже так не щупали. Пересчитали мелочь, понюхали паспорт, заглянули под веки. Отошел в туалет – досмотрели по новой.
Игра - лучше, чем можно было ожидать. А суппорт значительно лучше.
После игры нас неожиданно оперативно выпустили со стадиона. Мы приехали в отель, переоделись и снова отправились в центр.
Обедали в пустом ресторане. Зал был оформлен в будуарном стиле. Розовые тона, банты на стульях, витиеватые люстры. Мы старались вести себя соответственно. Вспоминали романтические моменты жизненного пути, делились сокровенным.
Дошли до набережной – центра жизни Перми. Вообще, город без набережной - как женщина без эстрогена. Не хочу бывать в таких городах. По набережной гуляла симпатичная молодежь. Но хватало и придурков. Один, на Шевроле Тахо, гонял по наклонным плитам пирса, уходящим в воды Камы. Рисковал он не только своей глупой жизнью, но и жизнью рыбаков, сидящих на плитах. Легко мог соскользнуть вниз, угол был опасный. Другой джиповод, более позитивный, натаскал в машину молодых девчонок и катал их по кругу. По набережной гоняли байкеры. На автостоянках, у припаркованных машин ребята пили алкоголь, слушали музыку, танцевали. Никакой агрессии, негатива мы не заметили.
Осели в открытой кафешке на набережной. Без меню, но с ди-джеем. «Добро пожаловать в наш ночной клуб!» - объявил он. Ага, ночной клуб. При этом в туалет надо было ходить к железной дороге.
Заказали кальян, нам его принес лиловый негр. Видимо, весь кальянный бизнес в Перми отдал афропермякам. Нас покусывали комарики. Сверху сыпалась зеленая тля. Мы собирали ее друг с друга как обезьянки.
По Каме шныряли пароходики, по набережной - девушки. И те и другие иногда махали нам ручками. Солнце село, погода была волшебной. Казалось невозможным уехать отсюда и завтра утром очутиться на работе. В конце концов, мы встали и медленно пошли. Витал намекнул, что можно продолжить вечер в ночном клубе. Мы с Демой открытым текстом заявили, что ему надо было брать нас к себе на работу. И тогда бы мы не смогли возразить начальству. А так извини, дорогой. И подумай вообще над дальнейшими перспективами совместных выездов.
Выходные в Питере пролетают быстро. Проснулся, сходил в кино, спортзал, вот и все. В поездке же они растягиваются как на неделю. Череда событий, впечатлений и встреч удлиняют жизнь. Дема расчувствовался и кинул в Каму монетку. Он никак не ожидал, что захочет сюда вернуться. Думал, что Пермь – это такое бесконечное Купчино, край блеклых теней.
Рано утром приехали в аэропорт. Из знаменитостей, кроме нас, там были группа Аукцион и Камеди СПБ.
Прошли досмотр. В зал забежала девушка:
- Рейс сто пятнадцать, поторопимся на посадку!
- Это куда? – спросил сонный Витал, не помнящий номера нашего рейса.
- Это туда, - махнула в сторону выхода девушка.
Взаимопонимание – великая сила!
