Ещё из залива, едва рассвело (мы пришли в Кигому раным-рано и стояли на рейде до рассвета), бросилось в глаза неожиданно монументальное здание кигомского ж/д вокзала, стоящее почти на берегу. Ещё в Бужумбуре мои бурундийские друзья пужали меня невозможностью уезжания из Кигомы на поезде, им не раз приходилось ездить этой дорогой в Дар-эс-Салам: «Там ни в первый, ни во второй класс билетов за две недели нет. Ты ведь в третьем не поедешь?» и предрекали мне долгое сидение на чумоданах.
Железная дорога Кигома – Дар-эс-Салам построена ещё при немцах, в 1912 - 1914 годах. Колея метровая (для сравнения – на ТАЗАРЕ капская колея). Пассажирские поезда из Кигомы ходят не каждый день. Единственный поезд - двухгруппный. На станции Табора, в одноимённом крупном по танзанийским масштабам городе, поезд Кигома – Додома соединяется с таким же поездом Мванза – Додома. От Додомы до Дар-эс-Салама тогда, в 2007, сообщения не было – шла реконструкция путей. Обычно из Кигомы поезд уходит четыре раза в неделю: по вторникам, четвергам, пятницам и воскресеньям. Сегодня был четверг. На всякий случай сначала заглянул в кассу:
- Хочу в Додому, первым или вторым классом.
- На завтра билетов нет.
- А на следующий поезд?
- Тоже нет.
В точности так, как описывали мне бурундийцы. Значит, вновь будем использовать своё исключительное положение белого человека, единственного на этой неделе во всей Кигомской провинции. Иду к начальнику станции, перешагивая через ожидающих завтрашнего поезда пассажиров. Залов ожидания в привычном для нас понимании на африканских станциях нет, и пассажиры, дожидающиеся утреннего поезда, располагаются цыганским табором в тени под крышей своеобразной обширной веранды, или, скорее, вестибюля. Хотя само здание достаточно велико, часть его, выходящая на привокзальную площадь, на все три этажа занята то ли отделением полиции, то ли даже кигомским областным УВД. Начальник станции и ДСП располагаются с другой стороны, окнами на единственную платформу. Само здание вокзала вообще стоит необычно. Не вдоль путей, и не поперёк, терминалом, как, например, Савёловский вокзал, а наискосок. Пути заканчивающейся здесь, у берегов Танганьики, главной танзанийской ж/д упираются в здание, но под углом. Притом, вокзал стоит на пригорке, а пути внизу, под ним, и от привокзальной площади надобно спускаться на платформу по широкой монументальной лестнице. Сам вокзал также весьма велик и монументален, но, к сожалению, находится в плохом состоянии. Одна из нарядных колонн, поддерживающих крышу просторной веранды, повисла кусками на гнутой арматуре. Видимо, пару лет назад в неё въехал грузовик.
Начальник станции называется здесь по-английски station master, или, на суахили, stesheni masta. Занятой человек. На приём к нему сидят и чинная полицейская тётка в форме, и ещё несколько граждан. Белого человека пущают без очереди. ДС рад гостю из России. Я, говорит, помню одного хорошего Вашего руководителя: Косыджин, был такой? Косыгин, поправляю я, хороший был человек, коммунист.
Уже позже, углубившись в Танзанию, заметил, что когда говоришь танзанийцам, что ты русский, они иногда радуются, как дети: «О, Вы из социалистической страны!» Я потом перестал даже отвечать им, что страна наша уже, к сожалению, не социалистическая. Чтоб не расстраивать.
Начальник станции тоже сначала сказал, что мест нет, но…
- Впрочем, зайдите часа в четыре, что-нибудь придумаем.
Камеры хранения на вокзале не было (а вот, например, в Найроби была), я оставил свой багаж у него в кабинете и поселился до утра в гостинице «Революция» в двух шагах от вокзала.
В четыре часа мой билет первого класса, крохотный бежево-белый прямоугольничек, какие были и на наших железных дорогах до появления системы «Экспресс», уже ждал меня по госцене в 37 000 танзанийских шиллингов (≈750 руб.), включая бельё.
- Отправление в 07:30. Reporting time – 07:00. Список всех пассажиров с указанием места в вагоне будет вывешен на зелёной доске у лестницы, ведущей к платформе.
Погулял по путям, на локомотивы глядючи. Тепловозы были германские, такие же, как в Уганде, производства кассельского тепловозостроительного, в основном конца 70-х. При мне охранники с автоматами едва успели запрыгнуть в отправляющийся товарняк, почти полностью состоящий из цистерн, видимо, порожних (а что в них возить с Кигомы?).
В Кигоме вечер провёл весело и разгульно. Только поздно вечером, ложась спать, вспомнил, что забыл свою большую сумку в кабинете начальника станции.
Наутро забрал свой багаж, попрощался с начальником станции и двинул на посадку. На зелёной доске у лестницы уже толпился народ. К доске был прикреплён аккуратно написанный от руки список всех пассажиров I и II классов с указанием номера билета каждого из них, четырёхзначного бортового номера вагона и места в нём для каждого. В единственном вагоне I класса было 8 двухместных купе: A, B, C, D, E, F, G, H. Примечательно, что одно из них, где-то в середине, какой-то шибко весовой местный дядька занимал в одиночку.
Моё купе H:
07992 Mr. M. Okiria
08083 Mr. A. Koptsev
Посадка началась ещё в полной темноте, но к отправлению уже совсем рассвело. Здесь, вблизи экватора, день и ночь весь год почти равны, зато светает стремительно.
Мой попутчик, тов. Окириа, предусмотрительно упаковал весь свой взятый в купе багаж в ярко-голубые пластиковые мешки (от пыли) и только после этого засунул сумки под полку. На всякий случай я последовал его примеру, упаковав единственную сумку в такой же пакет. Сами пакеты в изобилии продавались торговцами на платформе.
Состав нашего поезда при отправлении из Кигомы был таким (по классам вагонов): локомотив–3-3-3-3-3-ресторан-1-2-2-багажный. Двери в купе в вагоне первого класса открывались внутрь. Сами вагоны – такие же, как и в Кении, индийские, только раздроченные в неимоверно большей степени, чем у кенийцев. По-моему, даже поезд КиргЖД Бишкек – Новокузнецк по состоянию вагонов и то краше. Даже в I классе сиденья/полки кое-где порваны, всё, что можно было открутить – откручено. Полки в двухместных купе одна над другой.
Отправились вовремя. К 7:30 было уже совсем светло, мимо нас промелькнул слева залив Танганьики с какой-то нефтебазой на берегу и скрылся из виду. Дальше читать, наверно, интересней с картой. На первую станцию – Luiche, у моста через одноимённую реку Луиче в 20 км от Кигомы, прибыли довольно быстро, всего за полчаса. Даже подивился таким скоростям. Ведь до Додомы (760 км) наш поезд собирался ехать почти сутки.
Как часто бывает и в России, на каждой станции продаётся что-то своё. Например, в Балезино всегда приятно взять «Чепецкого» пива производства Глазовского ЛВЗ, в Жлобине всегда продают мягкие игрушки и т.д. Так и в Танзании. На станции Луиче продают мелкие бананы, на ст. Каленге – сахарный тростник, а на ст. Казурамимба, где нам встретился первый встречный товарняк с цистернами, к поезду, остановившемуся всего на несколько минут, вынесли и лук, и кассаву, и гигантскую сладкую картошку, горох, фасоль, и даже несчастных живых кур. На полустанке 1191 км (всего от Дар-эс-Салама до Кигомы 1254 км), где стоят лишь несколько почти круглых многогранных времянок из оцинковки, проводник почтово-багажного вагона на ходу бросил письмо. Тётка, живущая в одной из времянок, степенно пошла его поднять. Некоторые полустанки именуются как-то совсем на немецкий манер, например, Lugufu halt. Причём все эти haltы, сохранившиеся, видно, ещё с германского времени, продолжают так официально именоваться и на более новых железобетонных указателях названий станций и оп, установленных уже британцами (в Кении указатели такие же).
Первая более-менее крупная станция на нашем пути – Uvinza. Увинза – одно из главных месторождений соли в Танзании, и пока мы стоим, а здесь мы стоим дольше, чем на других станциях, поезд осаждают с криками: «Ачумви! Ачумви!» («Соль!») продавцы соли, которых больше, чем пассажиров во всём поезде. В Увинзе имеется какое-никакое путевое развитие, стоит товарняк, а перед самой станцией мы даже проехали под настоящим путепроводом! По нему, видимо, проходит магистральная грунтовка из Кигомы в Сумбавангу и к озеру Руква. После Увинзы других поездов нам не встечалось до узловой ст. Калиуа. Да и не все станции, построенные ещё немцами в 1912, сейчас действуют. В Ilunde, например, здание станции есть, но сама станция не действует, путей нет.
На ст. Малагараси (1083 км), стоящую за мостом через одноимённую довольно крупную реку, мы прибыли в 13:05. 171 км за пять с половиной часов. За это время спинка сиденья, сама полка, и вообще всё в купе успело покрыться тяжёлым слоем пыли. Одна отрада – умывальник под окошком. Участок перед ст. Малагараси, где поезд около получаса идёт над рекой по краю террасы, достаточно живописен. На самой станции три пути. Один полузасыпан щебёнкой, на другом мы, третий пуст. Снова множество торговцев и крик: «Самаки! Самаки!» («Рыба!»).
От ст. Kaliua к югу уходит двухсоткилометровая ветка на Мпанду, к месторождению свинца, построенная уже британцами в 1949. Несколько раз в неделю до Мпанды регулярно ходит и пассажирский поезд из Таборы. В Калиуа стоит большой товарняк, и уже через 30 с небольшим километров, на следующей станции – Урамбо – стоит ещё один. На ст. Уссоке попадается жёлтый мотовоз ТМТ5, а в Лулангуру, уже на закате, к поезду бегут продавцы арбузов: «Атькити! Атькити миа тано!» («Арбузы по пятьсот!» - 10 руб. на наши деньги). Последняя остановка перед Таборой – Tumbi Quarry halt – уже в сумерках, и в Табору прибываем уже в полной темноте, в 19:30.
Стоянка в Таборе была долгой, около трёх часов. Её продолжительность каждый раз разная – поезда из Кигомы в Дар (тогда, когда ехал я – только до Додомы) и из Мванзы в Дар (Додому) сцепляют здесь в один длиннющий поезд. По определённым дням (регулярность не знаю) к ним добавляют и несколько вагонов из Мпанды. Есть время прогуляться до ближайших общепитов, чтобы не ужинать в суете на платформе (на платформе общепиты тоже есть). Прогулка по самой Таборе в потёмках вряд ли доставит вам удовольствие (да и днём она, полагаю, не многим краше). На вокзале, как и в Кигоме, зала ожидания тоже нет, и пассажиры, ожидающие своих поездов, коротают время, лёжа прямо на платформах и просторной веранде. Очень похоже на ж/д станции эпохи гражданской войны и разрухи в РСФСР, как мы представляем её по фильмам.
Наконец, к нам цепляют прибывший состав из Мванзы и, постояв ещё с полчасика, отправляемся. Стирать пыль с полки и стола и умываться самому приходится едва ли не каждый час.
Утром проснулся через пару часов после того, как должны были прибыть в Додому. До столицы оставалось ещё почти сотня километров. Наш поезд, с мванзскими вагонами, стал уже длиннющим, двадцати-с-чем-то-вагонным. Проинспектировал ресторан. Повара и официанты в белых передниках. Почти все места заняты, но белому человеку уступить место все будут рады. Подают жареную картошку, омлеты, салат. Продукция обоих дар-эс-саламских пивзаводов, кофе только растворимый, чай. Обстановка приятная. Негры хотят угостить белого человека пивом, отказываться не принято. Да и зачем – компания приятная. Больше белых в вагоне-ресторане нет (да и во всём поезде, по-моему, тоже). В Додому приезжаем уже хорошими. Прибыли уже после обеда, не помню, во сколько точно, но поездка от Кигомы до Додомы (760 км) заняла около 30 часов.
В любом случае, поездка из Кигомы на поезде очень колоритна и доставит вам больше удовольствия, чем ездьба на автобусе, каким бы комфортабельным он ни был.
