Птицы. Месиво из сотни клокочущих крыльями грифов, прущих в самую гущу, куда сверху еще заходят один за другим, ветер разносит перья в разные стороны, фонтаны крови взрываются, орошая окрестности. Один из грифов отлетает в сторону с выдранным куском сочного мяса, на него набрасывается орда сородичей, пытаясь отобрать добычу. Два других перетягивают из сторону в сторону не в силах поделить что-то длинное. Кишки. Человеческие кишки.
Город Литанг, 50 000 жителей, находится в провинции Западная Сычуань на самой границе с Тибетом на высоте 4000 метров. Под ногами каменная земля, растительности никакой. Люди уходят...
Если бы у вас была старая, не на что непригодная машина чтобы вы с ней сделали? Сжечь, утопить, разобрать на запчасти? Для тибетцев, верящих в реинкарнацию, тело - это только транспорт и сегодня он пустой и непригодный для дальнейшего использования хозяином.
Хмурое утро понедельника, свинцовое небо плющит в безжизненную землю, промозглый ветер готов сорвать всю одежду и унести ее за горизонт, неприступные горы сжимают кольцо окружения. Господи, как же холодно...
«Сай, а чего мы так рано приперлись, 7 утра всего, ты же сказала далеко?» Японка Сай вчера рыскала весь день, выясняла место точного погребения, рисуя иероглифы каждому встречному тибетцу и сегодня с рассветом мы вдвоем уже огибали какие местные огороды, скакали по оврагам, лезли через помойки.
Ездить на похороны на такси как-то не по-человечески.
Один из тысячи холмов в окрестностях Литанга. Внешне от других его отличает только наличие каменного сарая, печи и тысячи лент. О том, что здесь происходит по утрам в понедельник, среду и пятницу со стороны можно только догадываться.
В 7-30 подъехали бедные тибетские родственники на Nissan Qashkai и Hyundai Santa Fe, выгрузили из багажников мешки с хворостом и щепками, с дровами тут большой напряг, накрыли поляну - четыре термоса с тибетским чаем, лепешки, несколько бутылок китайской рисовой водки и спрайт ее запивать. Бросили в костерок кизяков из сарая, от разливающегося по всему телу тепла, голова послушно падает на грудь, сознание погружается в легкую дрему и уносится куда-то.
А вот на этом холмике я бы залег вперед ногами...
«Лама, лама» заволновались тибетцы, приветствуя приехавшего на мототакси старца, судя по сумме, которую отстегнули родственники шоферу, из самого Тибета.
Лама «Мясник» по хозяйски устроившись во главе импровизированного стола, разлил всем тибетского чаю - разведенное в кипятке ячье масло. Все путеводители пишут, что в Притибетье вы устанете отказываться от предложений, я тут уже 8 дней и еще ни разу не попробовал. Сделав пару маленьких глотков, фуууу какая невозможная гадость и вылил весь стакан незаметно за машину. Сай, давясь, сказала, что вкусно и попросила второй, подлизывается.
А между тем армия растет в численности и наступает.
Пора, время пришло! Мясник поднимается из-за стола и в одиночестве удаляется на ближайший холм переодеваться в монашескую одежду.
Потом, долго сидит в одиночестве с ножом и топором в одной руке, настраивается - во время всего действия он должен быть разговорчив, смеяться и радоваться, словом выполнять обыкновенную работу.
«Бабка будет резать?!!» радостно воскликнули прибывшие на такси буржуи австрийская пара и три израильских дембеля, один из которых женский. Китайское Правительство в 60-х годах пыталось запретить ритуал, но с 90-х годов снова закрывает глаза.
Тем временем родственники вынесли из пикапа деревянный ящик с телом и моток крупной веревки, привязывать тело к вбитому в землю колу, чтобы грифы не возили его по всей поляне.
Туристам раздали разноцветные тибетские ленты развесить за покойника, чтобы не путались под ногами и почувствовали причастность.
Светало. Солнце пригревало землю, ветер затих, становилось теплее, монах на горе затянул свою заунывную песню в благодарность щедро дарующим пищу тем живым созданиям, кто в ней нуждается.
Тело вытащили из ящика, сорвали одежду.
Мясник методично вырезал куски плоти по какому-то ведомому только ему принципу, переговариваясь и шутя с родственниками. С каждым вырезанным куском армия падальщиков делала шаг вперед.
Родственники отгоняли грифов белыми платками и стуча веревкой по картонке, позволяя мяснику закончить работу. В какой-то критический момент пошла реакция — сдерживать армию голодных тварей стало уже невозможным, мясник и родственники разбежались по сторонам, отдав тело на растерзание.
Даже на расстоянии 50 метров от сладкого запаха истерзанной плоти кружило голову до тошноты, я замотался в бандану, девушки отошли далеко назад.
Видите кисть в левой руке?
Через полчаса все было кончено. Мясник выбросил в сторону два заранее припасенных отборных куска плоти, грифы кинулись за ними, оставив после себя только чистый обглоданный скелет.
Собрав оставшиеся кости мясник стал крошить их обухом топора в мелкую муку, перемешивая с маисовой кашей и разбрасывая смесь по сторонам для более слабых птиц, которые терпеливо ждали своей очереди, не в силах конкурировать за отборное мясо.
От тело не осталось ничего....
Сай пошла бухать с родственниками, я же поспешил в ближайшее кафе, где с огромным удовольствием заточил огромную тарелку пельменей с мясом.
Ну а че, жизнь, то она ведь это...продолжается.
