Поиск и покупка авиабилетов по заданному маршруту. Выбор самых низких цен на авиабилеты из всего возможного. Оплата российскими картами. Сложные маршруты с пересадками и прямые рейсы
Аренда жилья напрямую у хозяев с гарантией Система бронирования Суточно защищает ваши интересы и деньги как в России так и за границей: в Турции, Черногории, Израиле и тд. Хозяин получает оплату только после вашего заселения в объект недвижимости"
Оформление страхового полиса онлайн для поездок за границу и для шенгенской визы. Калькулятор стоимости страхового полиса. Страховки для малярийных стран, горных лыж и дайверов
Простой и удобный способ добраться из пункта А в пункт Б в незнакомом городе/стране. Трансфер из/в аэропорт, из/в отель, между городами. Оплата российскими картами
Впечатления, отчеты, фотографии, блоги из путешествий и трекингов по Непалу, Тибету, Бутану. Отзывы туристов о поездках, турах и отдыхе в Непале, Тибете, Бутане. Как недорого посмотреть Непал, Тибет, Бутан. Что посмотреть в Непале, Тибете, Бутане, Катманду, Лхасе.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 7
31 августа 2011 г. Четвертый день трека: Jharana Hotel camp site (3130) – Phoksundo Lake Camp Site (3733) Набор высоты – около 880 метров.
Проснулись под шум добротного муссонного ливня. К моменту, когда мы окончили завтрак он, правда, немного утих, но принял явно обложной характер, поэтому я накинула поверх рюкзака дождевик. Выходим в шесть. Дождь периодически усиливается, и густой туман из долины снижает видимость до двухсот метров.
В этот день весь набор высоты заключается в недлинном, но крутом подъеме на огромную скалу. Наверху – смотровая площадка (там ужасно холодно от ледяного ветра!) с прекрасным видом на самый большой в Непале водопад (Suligad Waterfall) – он имеет высоту 167 метров. Даже в дождь и туман это грандиозное зрелище, но для качественной съемки водопада нужна длиннофокусная оптика.
А это вид по дороге на смотровую площадку, дающий представление о перепаде высот (мы поднялись примерно с уровня виднеющейся внизу деревни Maduwa, расположенной на противоположном берегу от места ночевки).
Вид на поля-террасы по дороге к озеру Поксундо. September 2011, Shey Phoksundo National Park, Lower Dolpo, Nepal
Традиционное для Непала террасное земледелие требует тут огромных усилий по причине частых оползней, уничтожающих плоские клочки земли, отвоеванной крестьянами у горы под сельскохозяйственные угодья. Работа по восстановлению полей проводится каждый год, и это воистину каторжный труд.
Через час дождь наконец утихает. Напротив ревет водопад, ветер с ледяными брызгами-иглами хлещет по лицу, одновременно толкая в спину. Восторг да и только! Мало надо человеку для счастья – влезть на гору в непогоду. После спуска тропа пересекает еще один небольшой холм. К моменту, когда мы доходим до первого чортена, отмечающего дорогу к озеру, ветер разгоняет облака, и устанавливается прекрасная погода.
Shey Phoksundo National Park, Lower Dolpo. September 2011, Nepal
Мы в Национальном парке Шей Поксундо, самом большом в Непале – он занимает площадь в 3555 квадратных километров в районах Долпо и Мугу. Проходим очаровательную, очень живописную деревню Рингмо – она довольно велика, но суровый климат позволяет местным жителям находиться здесь только 6-7 месяцев в году, на зиму же все население Поксундо и немногочисленных окрестных монастырей уходит в нижнюю долину в районе Дуная. Зато летом жизнь здесь бьет ключом – вокруг раскинулись ухоженные поля и огороды, на лугах пасутся стада дзо, овец и коз, цветущие растения и пышная трава в сочетании с темной зеленью растущих здесь кедров и елей радуют глаз. Кстати, благодаря уникальному климату долины, в окрестностях Рингмо население занимается не только обычными крестьянскими сельхозработами, но и активно ведет заготовку лекарственных трав, используемых в тибетской медицине. Проект по изучению целебных свойств трав, растущих в Национальном парке Шей Поксундо, поддерживает и финансирует WWF.
Ringmo Village in Shey Phoksundo National Park. September 2011, Nepal
Деревня длинная, дома построены в два ряда вдоль небольшого холма. Хотя люди живут тут только в теплое время года, сложенные из камней дома очень большие, все одинакового темного цвета. В окрестностях деревни очень много древних ступ-чортенов.
Чортены в окрестностях деревни Рингмо
Лоджей в деревне нет, посещение Шей Поксундо подразумевает полную самостоятельность туристических групп, наличие собственной еды и снаряжения. Население не обращает на нас ровно никакого внимания, спокойно занимаясь своими делами. Многие предпочитают выполнять домашнюю работу, расположившись на широких плоских крышах, нагреваемых солнцем.
Женщина за ткацким станком в деревне Рингмо
Приходим на озеро. Тут есть небольшой палаточный стационарный лагерь, в котором можно остановиться при желании, но на берегу достаточно много места, чтобы поставить свои палатки. Берег здесь хороший, пологий, от лагеря до кромки воды всего метров двадцать. Вид на южную оконечность озера, где находится кемпинг-плейс, и деревню Рингмо:
Phoksundo Lake in Shey Phoksundo National Park, Lower Dolpo. September 2011, Nepal
Меряю шагами площадку, придирчиво выбирая участок поровнее. Портеры, развалясь на солнышке, ждут команды для установки лагеря. Вот они, парни, которыми я горжусь – слева направо: Бхимал Чхетри, Лакман Раи и Будди Нашевсе. Лакпа Шерпа будет представлен позже, сейчас он вместе с Денди убежал в деревню осуществлять плановый рейд по продразверстке.
Наши портеры – Бхимал Чхетри, Лакман Раи, Будди Раи
Это так странно – всего час назад мы топтали жидкую грязь, карабкаясь на горный склон под проливным дождем, на ледяном ветру, и вот – зеленая долина и пронзительно-бирюзовые воды озера, сияющие под солнцем, настоящий оазис теплой и солнечной погоды под прикрытием скал.
Не успели мы разбить стоянку, прибежал мужичок из деревни, и, проявив поразитульную осведомленность о численности группы, ее национальном составе и дальнейшем маршруте, продал билеты (Entry fee) Национального парка Шей Поксундо по 1000 рупий. Выясняю у него, предыдущая группа была здесь неделю назад – даже в сезон туристов в Долпо удивительно мало.
Оплатив пребывание, иду прогуляться. Налево через небольшой лес уходит тропинка, ведущая к знаменитому монастырю секты Бон – Tsova (Ringmo) Gompa, состоящему из десятка разнокалиберных строений. Из стен этого монастыря вышло несколько знаменитых лам, но сейчас он, к сожалению, закрыт и безлюден.
Ringmo Gompa (Bön Monastery). September 2011, Nepal
По дороге к монастырю на берегу есть место со "ступеньками", ведущими к воде, но купаться здесь нельзя – озеро священно и купание в нем считается большим грехом, навлекающим несчастья.
01 сентября 2011 г. Пятый день трека: Phoksundo Lake Camp Site (3733) – Forest Camp. "Тропа демона" – начало дороги в Шей Время в пути: около 7 часов (с обедом). Набор высоты – около 570 метров. Сброс – около 500 метров.
Phoksundo Lake in Shey Phoksundo National Park, Lower Dolpo. September 2011, Nepal
Однажды великий Гуру Падмасабхава преследовал злобную демоницу, на которую он охотился уже много лет. Во время своего бегства демоница скрылась в глубоком ущелье у подножия Канжироба Химал, но жители одной из местных деревень узнали дорогу к пещере, в которой она пряталась. Демоница предложила сделку: если люди не расскажут Падмасабхаве о ее убежище, она даст им огромную кучу отборной бирюзы. Жители деревни согласились, и получили в награду за молчание камни небесной красоты. Когда буддийский мастер прибыл в эти места, он догадался, что произошло, и превратил всю бирюзу в кучу навоза. Люди почувствовали себя обманутыми и показали путь к пещере, в которой скрылась демоница. Та, в свою очередь, в отместку за предательство навлекла на деревню проклятие – ужасное наводнение, в результате которого все жители погибли, а их дома, поля и пастбища полностью скрылись под водой. Получившееся на месте злополучной деревни озеро стало носить название Бирюзового из-за удивительного цвета воды – памяти о сокровище, принесшем несчастье. А узкую тропу, по которой демоница бежала от Гуру в Тибет, стали называть тропою демона.
Так и повелось тут с давних пор: белые придут – грабят, красные придут – опять грабят, ну и куда бедному крестьянину податься? Кого можно грабить успешно и безнаказанно? Ответ на этот вопрос дают официальные расценки на экологический и горный туризм...
Выходим в начале седьмого. Сегодня нам предстоит пройти "тропою демона" – она проходит именно здесь, по западному берегу озера. Это дорога к перевалам, ведущим в Шей.
Чтобы попасть на тропу, сначала нужно пройти через небольшой смешанный лес вдоль берега озера, потом нужно пересечь небольшой мост и подняться по естественным ступенькам, высеченным в скале, следуя вдоль ущелья. Я шла впереди, и, не зная дороги, слегка заплутала. Сориентироваться в лесу мне помог попутный караван с двумя всадниками, но пока я петляла среди деревьев, с веток на меня текла вода – и рюкзак с фотоаппаратом промок насквозь.
Тропа некоторое время следует в двадцати метрах выше ватерлинии, затем зигзагами поднимается очень круто и высоко над озером. Тропа очень узкая, проходит высоко над обрывом, слева стена. Если попадется попутный или встречный караван, следует вести себя крайне осторожно, косить под придорожный камень, или превратиться в белочку и шмыгнуть вверх по отвесной скале. Ибо яки – существа трепетные и пугливые, и могут попытаться вас обскакать "по верху, которого нет", спихнув с тропы. Свалившись в водяную пропасть, оттуда уже не выберешься – озеро имеет глубину 145 метров, и вода в нем ледяная. Именно здесь снималась знаменитая сцена из фильма "Himalaya", где як падает в воду с обрыва. "Тропа демона" имеет около метра ширины, и издали выглядит более страшно, чем вблизи. Однако людям, боящимся высоты, пройти этой дорогой будет очень сложно.
Последний крутой подъем на "тропе демона" по дороге наверх
Высота 3800. Наверху стоит чортен с молитвенными флагами, и открывается потрясающий вид. Ветра нет, и шума водопадов не слышно. Цвет воды в озере меняется с той же скоростью, с какой бегут облака по небу. Ящерицы, как дротики, шныряют среди камней, и большие мыши-пищухи прячутся в скалах, испугавшись нашего появления. Если не считать этого, мир, кажется, стоит на месте – ни звука, ни ветра, ни движения, только фантастические пейзажи.
Phoksundo Lake
Вот стало пасмурно, и озеро изменилось: бирюзово-зеленый цвет, напоминающий о тропических лагунах, превращается в темно-синий, более глубокий. К сожалению, ни одна камера не способна это передать. Фото вышли слегка туманные – наверху нас ждали густые облака, а уменя еще и оптика после мокрого леса запотела.
Денди на перевале над озером Поксундо
Кстати, небольшой оранжевый сверток в дендином рюкзаке – моя суперлегкая палатка Vaude Hogan Ultralight Argon, зацените размер в сложенном виде.
...Спустившись с горы, попадаем на северную оконечность озера и располагаемся на обеденный привал. Тут – огромное пастбище, гуляют яки со своими подругами, неподалеку виден и лагерь пастухов. Денди немедленно вступает с ними в переговоры, итогами которых становятся новые продовольственные трофеи: потрясающе вкусная простокваша и свежее молоко нак в кастрюльке. Простоквашу я с наслаждением выпиваю тут же, а чайник с молоком берет Денди, намереваясь сохранить его до ужина.
Потерявшиеся в буше
Наш дальнейший путь лежит вдоль русла реки Поксундо, и в одном месте, чтобы выйти на тропу, нужно эту реку пересечь. В процессе поисков места, где можно переправиться без потерь, мы теряем в можжевельнике сначала Лакпу. Потом Лакпа нашелся, но пропал Будди. Потом нашелся и он, но куда-то запропастился Денди. Наконец, мы нашли место, где можно попробовать переправиться.
Денди и портеры разрабатывают стратегию поиска потерявшегося в буше Будди. У Денди в правой руке чайник с молоком
Река Поксундо вышла из берегов из-за прошедшего накануне в горах обильного ливня. С одним рюкзаком я перебралась через реку с большим трудом, и пару раз была на грани падения – течение оказалось гораздо сильнее, чем в тех реках, переходить которые мне случалось до этого. Потерять равновесие на стремнине было очень легко, но самая главная проблема заключалась в том, что в бурлящем потоке, доходившем до пояса, неслись булыжники размером с теннисный мяч – один меня слегка зацепил по касательной. Попади такой точно по колену, серьезной травмы не избежать.
Нашим тяжело нагруженным носильщикам преодолеть это препятствие было еще труднее, чем мне – я, по крайней мере, переходила реку в ботинках, а они разувались и переходили босиком или в шлепанцах. Ну и, конечно, рюкзак с фототехникой на несколько килобаксов стимулирует должным образом – ты просто не можешь позволить себе упасть, потому что тогда технике придет конец.
Денди перешел реку, держа в руке чайник с молоком, не пролив ни капли. А вот юный Лакпа все-таки свалился в реку, уйдя под воду пару раз с головой и корзиной. К счастью, не из-за попавшего в ногу камня, просто потерял равновесие.
Очень доставил могучий як из пасущегося неподалеку стада, видимо, вожак. Он совершенно спокойно стоял посреди водного потока, освежаясь, и с явно довольным видом наблюдал за нашими мучениями. Я погрозила яку кулаком. Честное слово, он в ответ ухмыльнулся.
Но в конце концов все мы оказались на другой стороне реки, и, отпуская в адрес насквозь промокшего Лакпы шутки-прибаутки, дошли до "лесного лагеря", представлявшего собой поляну с красивым видом на самую большую местную вершину – Kanjirowa Himal высотой 6612 метров, в отрогах которой укрывалась когда-то коварная демоница. Узнать поляну легко по большому количеству отходов жизнедеятельности ячьего стада. Тут же валялись и куски древесных стволов, и мы смогли развести настоящий костер.
Бхимал греется у костра
Припасы, которые Лакпа нес в корзине, к счастью, не сильно пострадали – все было крепко привязано. Будди споро готовил ужин, делая руками магические пассы над скороваркой.
Лакман и Будди
Ужин был традиционно великолепен, но, к сожалению, получился несколько скомканным из-за очередного дождя, который лишил нас шанса просушить мокрую обувь и одежду, а меня – поснимать закат над Канжиробой. Увы – мои объективы и так промокли уже достаточно, чтобы рисковать ими и дальше.
Лакпа, Бхимал и мои мокрые ботинки
Портеры тоже несколько опечалены этой бесконечной сыростью – нам предстоит завтра переходить эту реку и ее притоки еще несколько раз, и если ручьи из-за дождя разольются еще больше, это может стать реальной проблемой.
Я же воспринимаю новость о множественных переправах вполне спокойно. В конце концов, трудности – это то, что многих из нас привлекает в таких походах. Жизнь временно сокращается до элементарных вещей вроде погоды, еды, сна и здоровья, а о возможных проблемах думать просто некогда. Вот и сейчас – мы сидим в палатке, и я размышляю не о разлившихся реках, а о том, что этот дождь делает палатку еще более уютной.
Через час становится тихо – капли воды не стучат о тент палатки. Высунув голову наружу, я вижу голубое вечернее небо. Белая стена снега на вершине Канжироба Химал выглядят фантастически в свете сумерек. Но через несколько минут, увы, снова начинается ливень. Снимок, сделанный от палатки (это не Канжироба, просто скалы в стороне, где заходит солнце):
Ночью слышу, как по склону Канжироба Химал скатываются лавины.
Расходы этого дня: 250NRs (простокваша и молоко). Платить деньги за стоянку тут было некому.
В кратере одной из гор, окружающих Шей Гомпу, лежит священное озеро. Если паломник сделает подряд девять кор (обходов) вокруг Riwo Drugdra, горы Ревущего Дракона, ему откроется дорога к этому озеру, а вода в нем обратится в молоко, сделав глоток которого, можно ясно увидеть вершину горы Кайлас, находясь от нее на огромном расстоянии. Тибетская легенда
Перевал Ngadra La – дорога в Шей
02 сентября 2011 г. Шестой день трека: Forest Camp Site – Lar Tsa (4120) – Ngadra Phedi Camp Site Набор высоты – около 800 (?) метров, сброс – 80.
Пейзаж, по сравнению со вчерашним днем, не слишком сильно изменился, но резко изменились ощущения от него. Растения тут попадаются только хвойные, сказывается высота. Подлесок, состоящий из колючих кустов, становится более редким. Тропа сначала проходит по каменистому ущелью вдоль русла разлившейся реки, потом поворачивает направо, проходя сквозь длинное ущелье, круто вверх. Вокруг шумят мини-водопады, с гор несутся потоки и ручьи с кристально чистой водой. Один из основных притоков реки Поксундо спускается как раз со стороны ледникового массива Сhhuian Lek над перевалом Нгадра Ла, куда мы направлялись, и пересекать его в этот день пришлось не менее десяти раз – почти все время по колено, а то и по пояс в ледяной воде. Идти через эту водно-каменистую "полосу препятствий" было тяжело и неприятно, тем не менее, у меня внезапно открылся скрытый талант: выбирать наименее опасные места для переправы и быстро скакать по камням через потоки стало со временем получаться просто великолепно.
Даже орлы-портеры теперь предпочитали идти след в след за мной, предпочитая покурить, пока я найду "слабое" место очередного потока и переберусь на ту сторону. Что меня несколько утешало, так как я неизменно продолжала оставаться самой медленной на подъемах.
Бесконечный подъем, кстати, можно назвать "фирменным знаком" перевалов в Долпо – прежде чем дойдешь до места, которое можно условно назвать базовым лагерем перевала, нужно долго, очень долго плестись вверх по каменистому речному ущелью среди серых мрачных скал, которые обступают тебя сплошь, заслоняя солнце.
Пастухи из попутного каравана на каменистой тропе, ведущей в Шей
Набитой тропы здесь нет, под ногами только хаотично наваленные камни. Дорога безжалостно уходила наверх, перестала встречаться растительность. Скалы вокруг словно сомкнулись, и возникло чувство незащищенности, словно природа вдруг решила стать жестокой и заманила нас в западню. К тому же, очень сильно похолодало – сказывалась близость снежно-ледяной шапки массива Канжироба Химал, а на небо набежали тяжелые дождевые тучи. Наконец мы подошли к перевалу вплотную и стали на стоянку.
Пройденное нами ущелье, ведущее на перевал Нгадра Ла. Открывается вид на массив Kanjiroba Himal (6612)
Карта, до озера Поксундо бывшая достаточно точной, начала подводить – никакой стационарной деревни на пути к этому перевалу не существует. Lar Tsa – это просто место в речном ущелье, где ставят временный лагерь караванщики, чтобы отдохнуть перед перевалом, и, конечно, определить четкие "границы" этого протяженного участка достаточно сложно. Вот тут случился подвох: поскольку наши портеры сказали, что это и есть Лар Тса, я предположила относительную высоту 4120, как на карте.
Самочувствие мое между тем несколько ухудшилось – не критически, но я почувствовала, что пойти от лагеря вверх на акклиматизацию уже не смогу, тут же свалюсь. Голова сильно кружилась (пока без боли), появились неприятные мысли. Зная, что от "точки 4120" на следующий день до верхней части перевала придется набрать высоту как минимум 1200, я сильно упала духом: идти на перевал выше пяти тысяч с набором больше тысячи по вертикали всего лишь на седьмой день – это слишком рано, слишком тяжело, и без неприятных последствий скорее всего не обойдется. Разумно было бы провести хотя бы один акклиматизационный день на озере Поксундо, если бы было время на это... Мысленно проклиная несправедливое капиталистическое мироустройство, на корню отрицающее столь важное для меня понятие как "резиновый отпуск", я стала морально готовиться к худшему.
Погода в очередной раз сильно испортилась. Сначала сильный ливень ударил по палатке, потом он превратился в настоящий снегопад. Рядом с нашим лагерем остановились пастухи, а их дзо и яки, как ни в чем не бывало, разбрелись по неприступным на вид сыпучим склонам в поисках пропитания, широко рассредоточившись там в живописном шахматном порядке.
Пасущийся караван на каменистом склоне
Мы с Денди расспросили портеров о высоте и характере этого перевала. Я была бесконечно удивлена, когда ребята сообщили мне, что перевал совсем не сложный – по их словам, до вершины от этого места идти всего три с половиной часа.
– Как это может быть, – всхлипывала я над картой, глотая (первый раз в жизни) гипоксен, ранее служивший мне не более чем успокоительным талисманом. – Вот, пожалуйста: Лар Тса, 4120. Вот перевал: 5375, я точно буду идти наверх часов восемь!
Но портеры стояли на своем – нет повода для волнений, диди, до вершины мы дойдем быстро, и все тут. И до Шей от перевала совсем недалеко, а вот нижним путем пришлось бы идти целых два дня.
Вечером развеселил Будди, изобразив очередной наглядный пример непальской походной раскладки. Недрогнувшей рукой он бухнул в котел большую часть нашего запаса макаронов – семь полных пачек, плюс искрошенный в них килограмм сыра. Глядя на объем получившегося готового продукта я было решила, что половина останется на завтрак, но нет, в Непале разогретая еда за еду не считается – все было схомячено подчистую, и очень быстро. Теперь здравствуй, дал-бат, на все оставшиеся дни. Тем не менее, после ужина, согревшись в спальнике, я почувствовала себя гораздо лучше, и даже начала надеяться, что смогу сделать этот подъем. А на другой стороне есть хорошая плоская площадка, где в случае чего можно будет поставить палатки, тот самый "Snowfields Camp" из книги Матиссена.
03 сентября 2011 г. Седьмой день трека: Ngadra Phedi Camp Site – Ngadra La (5375) – Shey Gompa (4160) Набор высоты – около 700 (?) метров, сброс – 1200.
Ледяной ливень продолжался весь вечер и всю ночь, утихнув лишь к пяти утра. Наступило холодное и промозглое утро, скрашенное для меня лишь мыслями про сегодняшний подъем на 1200 по вертикали, с тревожным ожиданием прихода маленького, но гордого пушного зверя. Палатка, брюки, куртка – все насквозь мокрое со вчерашнего дня. В ботинках хлюпает вода – хоть температура снаружи и плюсовая, просохнуть у них не было ни единого шанса. Сборы вместе с завтраком заняли не более сорока минут, и вышли мы спозаранку, когда только начинало светать.
Тропа на перевал является довольно слабо выраженной, а склон состоит из сыпухи, структура которой напоминает искрошенный на части тонкий и ломкий шифер. В плохую погоду выглядит перевал несколько зловеще – кругом голые камни, и более ничего. Взгляд направо с тропы – там еще один перевал:
Вид с тропы при подъеме на перевал Нгадра Ла
Переговариваясь с Денди на подъеме, мы отчего-то понижали голос до шепота – казалось, если говорить громче, вот-вот появятся какие-нибудь недобрые сущности наподобие орков.
После прошедших дождей на тропе было довольно много черной вязкой грязи, из-за которой приходилось идти осторожно, чтобы не подскользнуться, но сама сыпуха особых проблем не доставила, хотя одно описание этого перевала, где он не назван, но вполне узнаваем по фотографиям, утверждает примерно так: "дорога на перевал ужасна: делаешь один шаг вверх – пять шагов вместе с сыпухой едешь вниз". Так вот, никакого "скольжения вниз вместе с сыпухой" там нет – тропа хоть и крутая местами, но вполне твердая, слежавшаяся и никуда не "едет" – даже всадник на лошади может проехать без проблем, как это сделали караванщики, разделившие с нами стоянку.
Сам подъем на перевал технически оказался абсолютно простым и закончился гораздо раньше, чем я ожидала – до вершины мы набрали, по моим ощущениям, не более чем 700-750 метров вместо ожидаемых 1200. То есть правы оказались портеры – мы были наверху ровно через три с половиной часа! На вершине я немного попрыгала от радости по этому поводу.
Чортен на перевале Нгадра Ла (Kang La)
Сопоставив карту с информацией от портеров, я разгадала эту загадку так: мы знаем, что Lar Tsa – это место, от которого в Шей можно идти двумя путями: нижним и верхним. Нижний путь, которым ходят большинство организованных групп, более простой: он идет через перевал Sehu La (второе название – Mendok Ding La, максимальная высота 5160), откуда спускается в соседнюю долину, ведущую в Шей. Именно на нижнем пути расположен значимый для паломников 800-летний монастырь в красной скале Tsakang Gompa линии Карма Кагью, где несколько месяцев в году живет молодой тулку, семнадцатое воплощение верховного ламы монастырей Shey и Tsakang. Тропа на Sehula Bhanjang поворачивает на север сразу после той самой "точки 4120", в то время как наш более короткий путь, которым в Шей идут караванщики, начался на крутом склоне осыпи на противоположной стороне ручья, текущего с севера, и довольно большую часть подъема мы сделали еще в предыдущий день. Не зря я удивлялась, что до этого условного "Лар Тса" от лесного лагеря мы прошли, по моим ощущениям, гораздо больше расстояния, указанного на карте. Получается, ночевали мы примерно на высоте 4500 или чуть выше.
Денди на перевале Нгадра Ла (Kang La), высота 5375
Итак, подъем на перевал дался мне очень легко. На спуске из-за облаков вышло солнце, ветер стих, и пейзаж сразу изменился в лучшую сторону, несмотря на то, что северная сторона перевала была покрыта тонким слоем никогда не тающего снега. Казалось, мы пересекли невидимую границу и вышли из мрачного "царства орков" в какой-то более радостный и светлый мир. Внизу виднелось небольшое бирюзовое озерцо – исток реки Hubaiung Khola, русло которой проходит по долине, ведущей в Шей.
Панорама долины, ведущей в Шей, на которую открывается вид с перевала
Спуск с перевала очень красив. Сначала нужно преодолеть пару крутых участков, потом склон выполаживается. Примерно через полчаса после вершины устраиваем отдых в том самом "лагере снежных полей", где когда-то стояли палатки Петера Матиссена и его спутника доктора Джорджа Шаллера. Просушили палатки, раскатав их по склонам, и перекусили, потом портеры быстро пошли вперед. Они видны на фотографии в виде двух маленьких точек:
Вид на спуске с перевала. Две точки впереди – наши портеры
И примерно в этом месте меня все же настигла горная болезнь. На подъеме вплоть до самой вершины самочувствие было отличным, а когда все самое трудное было позади, последствия недостаточной акклиматизации меня догнали. Голову сначала словно сдавило обручем, потом ее начала разрывать невыносимая боль. Выпила сразу две сильных обезболивающих таблетки, но через двадцать минут боль вернулась с новой силой. Иногда я садилась на камни и пережидала очередной приступ, потом вставала и шла дальше. Меня бросало то в жар, то в холод, а перед глазами плыли черно-огненные круги, иногда складываясь во всякие грустные надписи типа: "Допрыгалась? Добро пожаловать на курорты Тайланда", или там "Геронтологический оздоровительный центр Нгапали не за горами", или еще что-нибудь столь же для меня неприятное.
Очень поддерживал Денди, не отходивший от меня ни на шаг и все порывавшийся отобрать мой рюкзак, хоть этот невеликий груз мне и так совсем не мешал, зато содержал ряд ценных вещей в виде воды, одежды и таблеток. К счастью, спуск с перевала очень крутым не назовешь, а когда мы дошли до ручья, он стал совсем плавным.
Ущелье реки Hubaiung Khola с красными скалами
Тут уже растет трава, начинает попадаться живность – среди камней мелькают мыши-пищухи, в небе парит ястреб, высматривая добычу. Денди указывает мне на несколько быстро движущихся точек, выделяющихся на красных скалах – это голубые бараны, Bharals. На широкое распространение здесь этих редких козликов указывает спутник Матиссена зоолог Джордж Б. Шаллер, в своей книге "Stones of Silence", не получившей (как говорят, совершенно незаслуженно) в отличие от книги Матиссена "Снежный леопард", широкой известности. Дело в том, что еще в пятидесятых годах прошлого века ламам Долпо удалось ввести полный запрет на охоту на диких животных в этом регионе (хотя, конечно же, они не смогли запретить тибетцам совсем есть мясо – но для этой цели им служат домашние животные: козы и овцы). А вот яков, как и диких животных, тут убивать ради мяса тоже запрещено, что не может не радовать – слишком уж симпатичные эти звери.
Еще одна панорама прекрасного ущелья, которое я мысленно окрестила "долиной моих страданий":
Панорама долины, ведущей в Шей
На спуске был момент, когда вдали за холмами стали видны шеститысячники Shey Shikkar, Kang Chunne и вершина знаменитой "Хрустальной горы" Riwo Drugdra (Crystal Mountain), на которую я не обратила бы внимания, если бы мне не указал на нее один из портеров. "Хрустальной" ее называют по той причине, что на поверхность горы в некоторых местах выходят жилы белого кварца, контрастирующего с темными горными породами, что выглядит весьма необычно и выделяет эту гору из остальных. А еще в отрогах этой горы, как и в долине Кали-Гандаки, довольно часто встречаются салиграмы – морские окаменелости возраста нескольких миллионов лет.
Последователи религии бон считают, что вершина этой горы – дом могущественного божества, летающего верхом на снежном льве. Возможно, эта легенда как-то связана с именем ламы, который, по преданию, основал Шей гомпу:
"I flew through the sky on a snow lion And there, among the clouds, I performed miracles. But not even the greatest of celestial feats Can equal once rounding on foot this Crystal Mountain".
Drotob Senge Yeshe (the Lama)
Видела я эту священную вершину всего несколько минут, затем ее скрыли горы.
...Последнюю часть пути прохожу кое-как. Начинают попадаться одинокие чортены и длинные мани-стены из мантр, высеченных в камне. Наконец ущелье становится шире и мы приходим на небольшое плато, поросшее зеленой травой. На поляне перед мостиком, ведущим в Шей, кипит жизнь – тут расположился большой лагерь караванщиков, везущих в Тибет на яках наиболее ценный товар на продажу: стройматериалы в виде огромных деревянных балок.
Временный лагерь караванщиков
Обратите внимание – шатры у зажиточных тибетских торговцев усовершенствованы печками-буржуйками.
А чуть дальше, на слиянии двух рек – Hubaiung Khola и Sephu Khola, расположена Шей Гомпа, построенная, по некоторым источникам, в XI веке:
Shey Gompa
Наконец мы с Денди добрели до места, где будет стоять наш лагерь. Никаких других туристических групп тут нет (с самого Дуная белых людей мы вообще не видели), поляна выглядела очень красивой и уютной, в десяти метрах выше находится источник с потрясающе вкусной питьевой водой.
Одна из местных старейшин нанесла нам визит вежливости
Нам сразу сообщили, что источник священен, и воду из него можно использовать только для еды и питья – стирать и умываться нельзя. Не велика беда – река Sephu Khola протекает в паре метров. К моменту нашего с Денди прихода в лагере уже вовсю кипела работа – палатки были поставлены, Будди порхал над кастрюлями, давая краткие, но емкие распоряжения остальным портерам на предмет того, чего еще можно раздобыть в деревне. Я с облегчением стянула с ног мокрые ботинки и забралась в палатку. Мне все еще было худо, за вечер дважды пила обезболивающее.
Из-за плохого самочувствия растаяли мои надежды выйти завтра на кору вокруг Crystal Mountain, хотя изначально план похода предусматривал такую возможность. Я совсем не религиозна, но мною двигал интерес познания. Если бы здоровье не подвело, я бы обязательно попыталась хотя бы за пару дней обойти этот местный долпско-бонский Кайлаш, к которому население Долпо и близлежащих окрестностей Тибета относится с благоговением. К сожалению, недостаток акклиматизации помешал сбыться этим планам.
sankel писал(а) 05 мар 2012, 16:17:Света, а вы не пили диакарб, когда вам поплохело?
Лена, можно на "ты". Нет, не пила. Собственно, я его никогда и не покупала. Не очень хорошо разбираюсь в таблетках, но, мне кажется, при наличии гипоксена это было бы лишнее.
Нет, Светик, у них разный механизм действия. Диакарб - мочегонное, он уберет причину головной боли, если она в повышении внутричерепного давления. Что чаще всего и бывает. Блин...вот и не знаю - что труднее - в дождь в горах или в снег в горах? Но красивше летом))
Нет почему-то у меня доверия к диакарбу - есть мнение, что помимо этого самого мочегонного эффекта он от ГБ как мертвому - припарка. Думаю, причину головной боли лучше убирать нормальным обезболивающим, а не диакарбом. Тот же новиган давление понижает изрядно.
По поводу сезона - сдается мне, что Долпо в любой сезон жару задаст. Но лучше уж летом.
Отличный неторопливый рассказ!!! А фотографии вообще отшибают.... Но ведь это только начало.... Боюсь такими темпами не удастся его прочитать до отъезда Уже подумываю о переносе билетов в Ктм
Света, спасибо! С большим удовольствием читаю ваш отчет. Перечитываю, смакую... Слов ровно столько, сколько нужно, чтобы передать ваши ощущения от Долпо. Картинки у вас спокойные, без излишних эффектов. Чувствуется, что окружающее вас интересует само по себе, "как есть", а не служит рамкой для собственного портрета. Ждем продолжения!
"Дрок-па зовут своих яков Табо, если они имеют черную шерсть с белыми пятнами; Донгбо, если у них есть белая звезда на лбу; Kава, если вся голова белая. Яки с шерстью золотистого цвета зовутся Цэнь; а имя Ралден як получает, если рога его не симметричны. Яков с самой лучшей шерстью зовут Лха. Их не убивают здесь ради мяса. Яки дрок-па никогда не перевозили "нечистые" грузы – сапоги и одежду. Когда яки стареют, их отпускают пастись на лучшие пастбища, а когда они умирают, люди Долпо разрезают их тела на части и предают воздушному погребению – точно так же, как и тела людей. Яки, в свою очередь, отдают все свои силы, чтобы нести на своих спинах грузы для людей по бескрайним горам и долинам Тибета. Они дают молоко, мясо и кожу. Их шерсть используется для изготовления канатов, мешков и черных войлочных палаток дрок-па. На высочайшем плато мира, где в языке кочевников невозможно даже найти слов, чтобы описать дерево, сушеный навоз яков является единственным доступным топливом. Дрок-па любят и почитают своих яков, совершая в их честь каждый год специальную церемонию" (Эрик Валли)
04 сентября 2011 г. Shey Gompa, день восьмой – дневка
Небольшое ущелье превращается тут в зеленую равнину. На небольшом плато, на слиянии двух рек стоит группа из нескольких монастырских строений, выкрашенных в красный цвет особым сортом местной красной глины, придающей этот же цвет окрестным скалам – знаменитая Шей Гомпа.
Шей Гомпа
Шей Гомпа, основанная в XI в., в настоящее время принадлежит к религиозному сообществу Chaiba, последователям Падмасамбхавы Ньингмапа. Пещера недалеко от Шей была местом медитации йогина тибетской линии Дрикунг Кагью, который, по преданию, основал этот монастырь. Считается, что это была самая первая община Kagyupa в Долпо.
Настенные росписи внутри гомпы сделаны сравнительно недавно, вероятно, в семидесятых годах. В лхаканге находятся традиционные статуи Гуру Римпоче, Будды Шакьямуни и Миларепы. В одном из трех домов, прилегающих к Шей Гомпе, живет сторож – старый монах родом из Сиккима. Тут же хранится свиток, где названо имя его основателя – Ten-Szin-Ra-Pa, и описана легенда о горе Riwo Drugdra. Обычно гомпа закрыта – в ней нет монахов, местная община дрок-па слишком мала, чтобы их прокормить. Местный лама, когда приезжает сюда, обычно живет в соседней гомпе Tsakang, расположенной неподалеку в красной скале ("Tsa" по-тибетски означает "красный"), на заключительной части коры вокруг Хрустальной горы.
Священная долина Шей, населенная этническими тибетцами, была открыта для западного мира не более пятидесяти лет назад. Почти два столетия прошло с тех пор, как после экспансии гуркхов эта часть Тибетского плато отошла к Непалу, и с той поры мало что изменилось в местных обычаях.
Регион Долпо, географически расположенный на Тибетском плато, сейчас является частью Непала, но исторически эта зона была населена тибетцами Бон-по королевства Шангшунг, которые доминировали в Западном Тибете на протяжении более тысячи лет, а затем потерпели поражение от первой тибетской династии Ярлунг, между VI и VIII веками. После этого правителями Долпо были гьялпо из Королевства Ло (сейчас Верхний Мустанг). И наконец, в ходе военной консолидации Непала Притхви Нараян Шахом полтора века назад район Долпо отошел к Непалу. Тем не менее, эта область вплоть до середины XX века оставалась изолированной от Непала – отчасти из-за ее удаленности и труднодоступности, и отчасти из-за военной деятельности тибетских воинов Кхампа, использовавших Мустанг и Долпо в качестве партизанской базы во время их борьбы против китайской оккупации Тибета с 1959 года.
Долпо (точнее, его южная часть – до озера Поксундо) был открыт для треккинга и туризма лишь с 1989 года, да и то лишь частично. С 1999 года эта зона расширилась за счет выдачи дорогостоящих специальных разрешений для посещения Верхнего (Внутреннего) Долпо и Мустанга, но все равно оставалась малопосещаемой, теперь уже из-за революционной деятельности маоистов, которой широко охвачен весь Западный Непал. Поэтому и по сей день в этом регионе не распространен массовый туризм.
Сегодня численность жителей Внутреннего Долпо составляет не более 5000 жителей, рассеянных по огромной территории, ну а население этой крошечной деревни составляет (вместе с детьми) всего около десяти человек.
Стоянка в Шей расположена очень удобно – прямо на берегу реки
Еще с вечера вчерашнего дня наши разноцветные палатки и необычное поведение стали объектом пристального внимания и неугасающего интереса деревенских. Предполагаю, нас оба дня усиленно обсуждали на вечерней сходке.
Первыми нас посетили две старушки, попросившие дать им какие-нибудь медикаменты. Судя по энергичному поведению, это были, скорее всего, местные старейшины, управляющие общиной в отсутствие мужчин.
Последствия моей горной болезни в Шей Гомпе вышли, так сказать, изнутри наружу. У меня довольно чувствительные глаза, и еще накануне вечером проявился неприятный симптом: то ли от количества принятых накануне таблеток, питья которых я в обычной жизни избегаю до самого крайнего случая, то ли как аллергическая реакция на какой-то местный продукт (или тот же гипоксен) у меня сильно опухли и отекли веки, и, хотя чувствовала себя уже неплохо и в акклиматизационных целях много гуляла по округе, целых два дня я взирала на мир очами пожилого бассета. Надо было видеть, как за мое здоровье переживала эта тибетская бабушка – с полчаса она ходила вокруг меня, пытаясь ощупать мне лицо, попутно читая "исцеляющие" мантры. Чтобы отвлечь ее от попыток войти в тесный тактильный контакт с моей многострадальной головой, отдала ей для общины немного немудрящих медикаментов, специально взятых в аптечку с избытком. Многие болезни тут проистекают от отсутствия элементарных септиков и антибиотиков, и если хочется чем-то действительно помочь местным жителям, в Непал нужно везти именно их, а не игрушки и конфеты. Очень распространены огромные язвенные нарывы от цыпок, которые из-за грязи и расчесывания на местных не заживают годами, в то время как обычный антисептик (йод, перекись водорода, хлоргексидин, стрептоцидовые мази, бальзам "Спасатель") часто справляется с этой бедой за неделю, если случай не особенно запущенный, а такое тоже случается. Помню, как-то раз в Горкхе, когда я учила местных промывать раны и накладывать мазь, ко мне привели мужичка с сифилисом на последней стадии, вот это был атас.
Люди из деревни Шей очень охотно позировали для фото и с удовольствием общались, что не слишком характерно для отдаленных районов. В долине Тсум, например, местные крестьяне вели себя совершенно иначе – часто пугались фотоаппарата и закрывали лица, поэтому в Горкхе я людей почти не фотографировала. В Долпо же – совсем другое дело.
Возле древних ступ-чортенов Шей гомпы кипела работа – из-за обильных осадков глина, которой обмазывают чортены, сильно размякла, местами отвалились целые куски. Древние ступы требовали обновления и покраски – именно этим занималась сегодня вся местная община от мала до велика.
Древние чортены у Шей Гомпы
Мужчины месили раствор и готовили из сухой глины красный пигмент, женщины и дети занимались обмазкой. Я тоже внесла свою небольшую лепту в реставрацию, обмазав один угол, и вывела щепкой узоры орнамента. Ну и перефотографировала заодно все немногочисленное население деревни Шей.
Людей, сильно удаленных от городской цивилизации и туристических мест, во всех странах видно по лицам и глазам: они лучатся какой-то неправдоподобной светлой добротой, как у сказочных гномов. Они вежливы и открыты (не от воспитания – от природы), совершенно лишены фальши, любопытны без навязчивости, полны внутреннего достоинства. Тибетцы, хоть и прижимисты, и весьма и весьма "себе на уме" в различных торговых делах, почти всегда готовы бескорыстно оказать помощь и принять путника – следствие жизни в очень суровых условиях. Общаясь с людьми из глубинки, я всегда думаю, что именно те, которых принято считать дикими и отсталыми, сохранили в себе черты характера, изначально заложенного богом в людей: подлинную человечность, честность и доброту, так несвойственные городским жителям.
Жители деревни Шей
Жители Шей разводят скот и занимаются террасированным земледелием, но урожаи тут скудны и не могут их прокормить. Выручает меновая торговля. Поэтому лето в Долпо – особый, очень важный сезон для поддержания жизнеспособности местных общин: в это время идут торговые караваны, как и много столетий назад. В Тибет везут в основном деревянный строительный материал (деревья на большей части Тибетском плато не растут) и зерно, обратно – соль, твердокаменные плитки прессованного зеленого чая и китайские промтовары. За мешок зерна в районе тибетских соляных озер отдают два мешка соли, а зимой в Непале за эту соль получают уже восемь мешков зерна. Пока мужчины путешествуют со своими яками между горами Долпо и Тибетом, женщины и дети остаются дома. А на зиму все население спускается в нижние долины, где климат менее суров.
Сейчас в Шей как раз стояли сразу два таких каравана – погонщики одного из них отдыхали тут два дня, давая якам подкормиться и отдохнуть, а сегодня собираются продолжить путь. А тут со склонов горы спустилось еще одно стадо в полсотни голов, сопровождаемое одним-единственным пастухом на лошади – этот караван выйдет из Шей завтра, составив нам компанию на первале Шей Ла.
Разговор караванщиков
На поляне вовсю велись погрузочные работы. Очень интересно было наблюдать за привязкой деревянных балок на спины яков – животные позволяют это сделать, только будучи крепко стреноженными, а в свободном состоянии предпочитали строптиво бодаться и брыкаться. Чувствовалось, что процесс переноса этих балок им уже надоел хуже горькой редьки.
В облике яков сочетаются архаичность, которую им придает густая шерсть, и неправдоподобно выразительные умильные морды. Обаятельнейшие существа, брутальное гималайское мимими.
Яки – полное мимими...
И еще немножечко мимими:
Яки-быки, в зависимости от породы, могут называться Пака, Дзухмо, Дзопки и Кирхо. Это только основные разновидности. Ячиху всегда называют Нак. Не стоит просить на обед "yak cheese" или там "yak yogurt" (простоквашу), если не хочется навек покрыть себя несмываемым позором и стать объектом насмешек. Хуже этого только называть всех без разбору непальских портеров "шерпами". Стафф из числа местных очень любит между собой позубоскалить над туристами по этому поводу.
Чтобы блеснуть перед дрок-па своими познаниями в области гималайского яководства, необходимо знать следующее.
Дзухмо – гибрид яка с непальскими коровами. Дзопки – бесплодные быки от такого же скрещивания, прекрасные вьючные животные. Цолунг – одна из пород быков, которые живут в менее высокогорных районах, а кирко – это цолунг, скрещенный с накой. У каждой породы, полученной в результате дальнейшего скрещивания, есть свое название, например, дзимо и дзимси дзум, а также тулмо и памо – яки повышенной косматости.
Жизнь без яков была бы здесь невозможной. Як кормит, поит и одевает тибетца, дает жилье и тепло, пашет землю, перевозит грузы, используется как верховое животное. По самым крутым тропам як бежит уверенной поступью, и прекрасно умеет ходить по льду замерзших рек. Выражение "как корова на льду" – это не про него: там, где очень скользко, як катится на своих копытах, как заправский фигурист на коньках.
"Яки – наши родители. Мы не смогли бы выжить здесь без них. И подобно нашим детям, каждый из них имеет свое собственное имя" – так говорят о яках дрок-па. Что, конечно, отнюдь не освобождает яков от тяжелой работы – на каждое животное кладут "вьюк пудов в пять" (Пржевальский). Или три-четыре огромные деревянные балки
Пржевальский также весьма одобрительно отзывался о молоке и масле нак (як – это строго мальчик, не забываем!): "Молоко, доставляемое коровами яков, превосходного вкуса и густо, как сливки; масло, из него приготовляемое, всегда желтого цвета и по качеству далеко выше коровьего".
Это все так, вот только в хранении этого масла есть нюансы. Масло нак поступает в продажу в больших кусках 10-20 килограммов весом. В горах эти брикеты такой же ценный продукт, как прессованные плитки зеленого чая, своеобразная местная "валюта". Но наки, в отличие от коров, доятся далеко не каждый день, и молока дают совсем мало – всего около литра (для сравнения, обычная симментальская корова дает до 20 литров молока в сутки). Так как лишь немногие тибетцы владеют достаточно многочисленными стадами, чтобы получить зараз такое количество продукта, хозяин стада обычно держит масло у себя, пока брикет не достигнет нужного веса для продажи, иногда несколько месяцев. Поэтому масло поступает в продажу довольно горькое, с щедрой примесью ячьих волос и сора, прилипшего к нему в результате длительного хранения в юрте. Тем не менее, тибетцы едят даже совершенно прогоркшее масло со всеми примесями с огромным наслаждением, отрезая себе требуемое количество от куска с помощью указательного пальца. Масло в чистом виде для них это такой же деликатес, как для нас лучший шоколад или икра. Ну а тибетский соленый чай с маслом нак – самое лучшее, на мой взгляд, что только есть в тибетском "меню", в гималайских походах я его литрами выпиваю. Вот и в Долпо Будди готовил его просто божественно.
Караванщики позировали мне без устали, да и вообще производили впечатление людей очень веселых и активных.
С остальной же домашней скотиной тут не особенно церемонятся. Вот и сегодня наши попутчики заказали в общине себе овцу на ужин, щедро за нее заплатив. Здесь же, на поляне, велась разделка тушки.
Мясоооо! Вернее, его худшая часть – кишки и желудок
Внутренности разделываются очень тщательно – не должно пропасть ни кусочка ценного продукта. В бараньих желудках и кишках дрок-па как раз и хранят ячье масло и жир.
Наши портеры, как водится, не дремали, и успели урвать немного от этой овцы на ужин. Купили картошки еще, ну и самогонки само собой. Правда, из мяса нам досталась уже какая-то требуха – караванщики люди зажиточные, и претендовать на аналогичную долю мы не могли. Тем не менее, Будди так приготовил сизые потроха, сдобрив свежее мясо вкусным соусом, что вместе с ужином в этот день очень хотелось съесть свои пальцы (да, к тому времени я уже вовсю ела руками, как положено нормальному кочевнику).
Вечер я встретила у самого высокого из монастырских строений, просидев там перед сном около двух часов для акклиматизации.
Расходы этого дня: 1580NRs (стоянка и продукты).
Последний раз редактировалось Zzvet 20 мар 2012, 09:09, всего редактировалось 1 раз.
