Галопом по Скандинавии

[romandc]

Глава девятая.
По ту сторону моря.

Я открыл глаза и не понял, открыл я их или мне это приснилось? Вокруг было тихо и неожиданно темно. Пытаясь вспомнить, почему я на ночь вдруг выключил компьютер и куда девался со стола будильник со светящимся циферблатом, я по привычке потянулся, распрямить подзаржавевшие за ночь суставы и вдруг упёрся руками во что-то жёсткое у себя над головой. Слегка озадаченный таким обстоятельством, я попытался понять, на чём же я лежу и почему потолок надо мной так низко? На мой любимый диван моё нынешнее лежбище никак не походило, зато оно походило на верхнюю полку в купейном вагоне. Не слышно только было стука вагонных колёс. «Наверное, на станции стоим? - подумал я, - Но почему же за окном такая темнотища?» И как только подумал про окно, тут же вспомнил всё!
Не было окна! Не было и быть не могло, потому, что на его месте красовалась репродукция картины Акопяна «Адинокий Амаяк»! Маяк там был, вот что!
Я принялся шарить вокруг себя, пытаясь найти телефон, он же часы, он же календарь, он же фонарик, он же - всё остальное вместе взятое. Лёжа под водой, в кромешной темноте, достаточно сложно сообразить, сколько сейчас времени. Биологические часы начинают давать сбой, и только биологический будильник иногда вовремя напоминает, что пора спуститься с горних высей в отхожие места.
Нашарив, наконец, телефон и добившись от него луча света в тёмном царстве, я убедился наконец, что организм не врёт и на самом деле сейчас почти восемь часов утра без копеек. Для любознательного путешественника – это время обозначается одним единственным словом: «Проспал!»
Я подхватился и, стараясь не будить своих спутников, пополз к туалету.
В общем-то, описание попутных туалетов в моих рассказах стало уже доброй традицией… словесное описание конечно, а вы, что подумали? Только совмещённый санузел имени Хрущёва в нашей каюте, пока что избежал этой участи. Что ж, ему настала пора присоединиться к остальным!
Туалет, он же душевая, он же умывальная комната, в нашей каюте 2009 класса «С», формой напоминала лежащую на боку прямоугольную трапецию на основаниях которой, с одной - меньшей стороны была закреплена раковина и зеркало над ней, а с большей стороны из стенки торчал унитаз и, чуть правее – душевой рожок. Мыльница с жидким мылом, полотенца, туалетная бумага, всё наличествовало на своих местах, позволяя зверски экономить вывезённые из России гигиенические принадлежности. Ничего особенного во всем этом оборудовании не было бы, если бы не одно «но»! Судовой унитаз, видимо включённый в какую-то сложную, жутко экологичную систему, в конце своего производственного цикла, при сливе воды, имел неприятную привычку всасывать в себя содержимое с громким, раздражающим звуком, несколько напоминающим великанскую отрыжку! От этого звука в каюте и днём-то все подскакивали!
То есть посетить туалет, не привлекая всеобщего внимания, было совершенно невозможно!
Поэтому, выйдя из туалета, я ничуть не удивился тому факту, что никто из моих спутников уже не спал. Все со скрипом продирали глаза, шутили по поводу маяка на стене, только Маринка ещё норовила «доспать», но и её в конце-концов подняла с постели мысль о том, что расслабившись и дав волю своей лени, можно пропустить что-либо интересное.
Впрочем, женская доля жестока, и мы, оставив наших дам готовить завтрак, пошли прогуляться на палубу.
В такой ранний час на палубе не было никого, кроме ветра. Этот беспокойный судовой обитатель очень редко отдыхает, прячась где-нибудь под брезентом спасательной шлюпки, но почти всё время носится туда-сюда по палубам, то норовя забраться под куртку, то сдуть с крутого трапа. А уж как этот мелкий шкодник любит микрофоны! Стоит только включить видеосъёмку и шумный непоседа тут как тут – со свистом и шипением задувает в микрофон так, что кажется ещё немного и тонкая электроника, пискнув, прикажет долго жить!
ВИДЕО 40
И чтобы как можно меньше поддаваться на провокации этого всесветного бродяги, мы натянули куртки по самые носы и отправились на корму, где по нашим расчётам дуть должно было меньше.
Расчёты оказались не особенно точны, даже здесь ветер нас нашёл и заставил ёжится, что, впрочем не помешало нам сделать несколько кадров с проплывающими мимо островами.



Судно наше совсем недавно вошло в шхеры Saltsjön (Салтсъён) – Солёного моря как его зовут шведы, и мы любовались бесконечной россыпью лесистых островков, на которые, казалось, не ступала нога человека.
Наконец нам надоело смотреть на пенную дорожку за кормой, и мы стали пробираться ближе к носу.
И вовремя. Иначе бы пропустили великолепное зрелище, ради которого стоило встать пораньше и терпеть выходки холодного ветра.
Впереди нас паром шёл через лес!
Тот самый белоснежный паром-красавец компании Silja Line, что вышел из порта Хельсинки чуть раньше нас, проплывал над верхушками деревьев, нимало не заботясь о том, как странно это выглядит со стороны.



В открытом море нас отделяло от этого судна расстояние около двух миль, но здесь, в лабиринтах шхер, казалось, что паромы идут, чуть ли не след в след. Водное пространство то расширялось, давая возможность окинуть взглядом нескончаемую панораму островов, то опять сужалось, до ширины, позволяющей паромам лишь протискиваться по тесным коридорам.





Мы следили за Silja Line с замиранием сердца, с каким смотрят на спортивный автомобиль, несущийся по горному серпантину. Вот, кажется, ещё немного и он не впишется в поворот и сорвётся в пропасть! Но «Ух!», поворот пройден, и машина несётся дальше.
Но и нам самим тоже надо было пройти тем же опасным маршрутом. Сквозь такие узкие места, что казалось - Мариелла застрянет в них навсегда, как пробка в горлышке бутылки.





Мы постепенно приближались к одному из узких мест, на обоих берегах которого виднелись какие-то строения.
И не успели мы подойти поближе к этому перешейку, как были тут же атакованы шведскими пограничными катерами.
ВИДЕО 41
Быстрые, раскрашенные в серое хаки, юркие хищники, как две ошпаренные торпеды пронеслись мимо, размахивая шведскими флагами на корме. Их парад впечатлял и заставлял вспомнить, что тихая, скромная Швеция, мирной была, пожалуй, только лишь последнее столетие. Исстари Свериге властвовала на северных морях и многих землях Северной Европы.
Впрочем, катера быстро промелькнули, проскочив через бутылочное горло, и затерялись среди островов. А наша Мариелла, величаво входила в старинные пограничные земли Швеции. Конечно, Свериге начиналась раньше, ещё в открытом море, невидимой границей отделённая от нейтральных вод, но здесь, в путанице проливов между шхерами, пряталась старинная пограничная и таможенная застава.
По обоим берегам узкого пролива стояли крепостные укрепления, между которыми в старину, сдаётся мне, была натянута цепь! От греха подальше, как говориться.
Чтобы, как говориться, «держать и не пущать»! Ежели потребуется.



Заморское судно подходило к проливу, подавало, наверное, какие-нибудь знаки, типа «Мы мирные люди, но наш бронепоезд…». Цепь с грохотом падала в воду, корабль или торговец заплывал в пролив и сразу становился на якорь, под прицелом наведённых (просто так, на всякий случай), пушек. Из маленького домика таможенной королевской службы выбирался заспанный чиновник, полоща по ветру длинной мантией, с кряхтением лез в лодку, причаленную к каменному пирсу и, старясь не обращать внимания на брызги с вёсел, плыл к высокому борту – досматривать.



В наше бурное время, домик таможенников оставался пуст. Никто не вышел оттуда поглядеть на проплывающую мимо Мариеллу. Видимо, для охраны и произведения впечатления стало не к чему раздувать щёки, хватало и пограничных катеров.
Вовка глазел на береговые укрепления, а меня как магнитом тянуло рассмотреть поближе жёлтую приземистую посудину быстро причаливавшую к берегу в полумиле от того места где мы плыли. Странно, но это судно, как оказалось вблизи – небольшой автомобильный паром, не попыталось отвернуть, когда на него, прямо в борт неслись пограничные катера. Скорее сами катера чуть сбавили ход, пропуская этот автовоз, похожий на богомола из-за высокого, поставленного на тонкие опоры капитанского мостика. Похоже, этот паром, как трамвай, имел полное преимущество на дороге.
Пара машин, приплывших на пароме, съехала на берег и тут же, на борт устремилась целая кавалькада легковушек. Быстро, но не суетливо машины заняли свои места – в два ряда, и как только последняя машина остановилась на палубе, паром тут же отчалил, не теряя ни секунды.
ВИДЕО 42
И устремился по водной глади широкой части пролива на противоположный берег. Целясь прямо в Мариеллу! Мы приготовились было к неминуемому столкновению, но скорости были явно не равны, и наше судно гордо прошествовало почти перед самым носом жёлтого Тяни-Толкая.
Нам же пора была навестить нашу каюту - мы слегка подзамёрзли и вконец оголодали. К тому же, на палубе мы провели чуть ли не два часа и у Вики с Маринкой должна уже была начаться легкая паника, плавно переходящая в громкий и продолжительный скандал.
Примерно через полчаса, позавтракав и немного отдохнув, я снова, уже в гордом одиночестве вышел на палубу.
Вокруг всё ещё тянулись лесистые шхеры. Кое-где, по их пологим берегам начали попадаться домики. Не только жилые, но и явно производственные. У одного из них - весьма основательного и видимо старинного предприятия красовалась стремительных обводов рыболовецкая шхуна. Впрочем, о её специализации я особо судить не мог – на шхуне не было видно никаких роульсов, мальгогеров и прочих мутников, характерных для рыболовных судов.



Частенько вдоль берега, прямо у самой воды проходила автомобильная дорога. Странно было видеть, как какая-нибудь одинокая легковушка ползёт по берегу, чуть ли не прямо по воде, осторожно объезжая прибрежные валуны.
Чуть погодя одно и двухэтажные домики сменились многоэтажными современными постройками городского типа.



Потом прошло ещё немного времени и шхеры вдруг немного расступились, дав возможность взглянуть вперёд на приличное расстояние.
Паром Silja Line, так и шедший всё это время впереди нас, вдруг сделал прыжок вправо, обогнул маленький пологий островок и исчез из виду.
Наша же Мариелла не стала на этот раз подражать конкуренту, и обогнула этот же островок слева, держа путь вдоль левого берега залива.



Ветер усилился, гоня по воде мелкую рябь, тучи опустились ещё ниже и на горизонте, прямо перед нами, начала вырастать тёмно-синяя тень, ощетиниваясь острыми иглами!
В короне из высоких шпилей ратуш и соборов, из глубины Солёного моря возникал оплот шведских королей, детище ярла Бригера, столица Швеции – Стокгольм!

[romandc]

Глава десятая.
Неправильные евро.

Когда мы, взяв зонтики на случай дождя, сумку с едой на случай голода и фотоаппараты на всякий случай, выбрались из каюты, лифты, как и следовало ожидать, оказались заняты. Причём наглухо. Причём оба.
Идея бежать по лестницам, которую я предложил нашей честной компании, была встречена ропотом неодобрения, кроме меня не нашлось желающих подниматься пешком на шестой этаж. Тогда мне пришлось поднапрячься и выдать «на гора» ещё одну идею.
Дело в том, что во время моих блужданий по палубным коридорам, я наткнулся на ещё один лифт, чуть меньше размером, чем остальные два, но и гораздо менее популярный среди окрестного населения. Мы рванули туда, где шахта этого лифта дырявила этажи и, не потратив и полминуты, оказались на посадочной палубе. Правда, взглянув через стекло коридора, ведущего на посадочный терминал, мы решили, что зря вооружились таким количеством зонтов. Плотная пелена облаков, хоть и висела по-прежнему над шведской столицей, но у нас вдруг возникло хорошее предчувствие, что дождя всё-таки не будет. И нам очень захотелось сбросить лишние зонтики. Всё-таки четыре штуки – довольно весомый багаж! Мы посовещались и решили взять с собой только один – в форме трости. Этот зонтик-трость был достаточно велик, чтобы в случае нужды, укрыть под своей сенью всех четверых.
Вика взялась отнести лишние метеоинструменты обратно в каюту, а мы потихоньку пошли прогуляться по коридору.
Стеклянные коридоры Стокгольма и Хельсинки оказались почти идентичны, разве что шведский не имел бегущей дорожки и был немного короче финского.
Зато, выйдя в этот коридор, мы вдруг обнаружили арку, которую использовали фотографы для того, чтобы фотографировать пассажиров при посадке. Правда на этой арке красовалась надпись: «Добро пожаловать на борт Габриеллы!» - второго судна компании Viking Line на этом маршруте.
Маринке, тут же захотелось сфотографироваться у этого раритета,



а я ещё вдобавок щёлкнул виднеющийся за стеклянной стеной пейзаж.
Высокая скала, закрывающая горизонт, уступами спускалась к морю, а посредине скального массива нёсся маленький поезд, из четырёх голубых вагонов. Точь-в-точь – поезд метро. Мгновение и состав скрылся среди жёлтеньких домиков, прилепившихся к скале.
А внизу, на асфальтированной площадке под нами кружили автобусы принадлежащие авиакомпаниям. Они подкатывали к дверям терминала, принимали в себя толпы финских пенсионеров и увозили в гостиницы. С тем, чтобы на следующий день отправить пожилых путешественников дальше, в столицы других стран Европы - Лондон и Рим. Прислушиваясь к разговорам пенсионеров, я несколько раз слышал своё имя Rooma (Рим по-фински) и имя столицы Британского Королевства, и решил, что дальнейший путь финнов лежит, наверное в эту сторону. Тем более что пенсионеров встречали именно автобусы авиакомпаний.



Время шло, но Вика всё не появлялась. Минута проходила за минутой, коридор понемногу пустел, зато битком набивался зал, из которого вниз, к выходу вели эскалаторы.



Мы начинали потихоньку беспокоится - куда же пропала Вика? Даже при том условии, что все лифты на свете застряли в одночасье, зная характер Вики – быстрый и решительный во всём, что не касалось выбора одежды или аксессуаров, можно было предположить, что она не станет дожидаться у моря погоды. И по лестнице взлетит ещё быстрее, чем в самом быстром лифте на свете!
Но Вики всё не было.
Вовка с Маринкой, зная викины способности лучше меня, прилипли носами к стеклу, вглядываясь в улицу перед выходом из здания терминала, я же, уверенный в том, что мимо нас, стоящих почти у самых дверей, ведущих с парома, проскочить невозможно, уставился в проход ведущий на палубу.
Вики не было!
Прошло ещё минуты четыре. Наконец мне надоело смотреть на тот кусок палубы Мариеллы, который виднелся через открытые посадочные ворота, я повернулся к своим спутникам, чтобы в тот же миг услышать крик Маринки: «Да вот она!!!».
Из дверей посадочного терминала на улицу выходила Вика собственной персоной! А я ведь глаз не отрывал от выхода в коридор! Как же она умудрилась проскочить?!
А Вовка уже командовал Маринке с видом генерала армии, внезапно атакованной превосходящими силами противника: «Лови её, иначе уйдёт обратно, и будем опять ждать, пока она проберётся через встречную толпу!» И Маринка кинулась ловить!
Мы с Вовкой тоже ускорились, на всякий случай, развернувшись цепью по коридору и потом по залу, вытягивая шеи и приподнимаясь на цыпочки, чтобы перехватить нашу «неуловимую», если она начнёт протискиваться через толпу в обратную сторону. Как мы не спешили, однако Маринка оказалась быстрее, перехватив Вику, собравшуюся уже было в обратный путь, у самых дверей.
С трудом переводя дух, мы принялись приводить в порядок, истерзанное бегом сквозь плотную людскую массу, обмундирование. Слава Богу, все пуговицы оказались на месте! Мы отдышались и отправились от дверей терминала направо, в Старый город (Gamla Stan). Впереди Вовка, сменивший свою ковбойскую шляпу на бейсболку с надписью «Sweden», за ним женская часть экипажа – Вика и Маринка, и я, каждую секунду отвлекающийся на какое-нибудь интересное зрелище и поэтому тормозящий всю компанию.
Улица с интересным названием Лондонвиадуктен проходила под скалой, высившейся метров на пятнадцать. Начиналась эта скала прямо у причала и тянулась не менее чем на километр вдоль берега.



По дороге иногда проезжали машины, но для пешеходов тропинка проходила вдоль опор причального коридора, ниже уровня проезжей части. Решётки справа и слева над нами немного давили на психику – казалось, что мы попали куда-то в район грузовых причалов и наверняка заблудились.



Однако Вовка, уже знакомый с этой дорогой, невозмутимо топал вперёд, предупредив, что заходить на появившуюся вдруг под ногами велодорожку, смертельно опасно! Если по велодорожке будет ехать велосипедист и собьёт пешехода, то виноват в аварии будет именно пешеход! И, кроме увечий, получит ещё и крупный штраф за несоблюдение правил дорожного движения.



Напуганные подобной перспективой, мы стали жаться к невысокому заборчику справа, пытаясь стать как можно меньше и незаметнее.
И действительно, велосипедисты, встреченные нами на этом пути, неслись с бешеной скоростью, чуть ли не быстрее автомашин на дороге! А один из них вёз длинный свёрток, положив его вдоль руля. Наверное, это были удочки, а может и смычки от контрабаса. Не знаю уж, что это было на самом деле, но его груз справа и слева от велосипедиста за габариты выпирал изрядно! А шведский Лэнс Армстронг нёсся так, как будто только что ограбил рыболовный магазин или Королевский оркестр, не обращая никакого внимания на отскакивающих к самому забору, в попытке увернуться от свёртка, пешеходов.
Труднее всего было семейной паре, катившей тележку, прогибающуюся под тяжестью упаковок с пивом и бомжу, увешанному двумя громадными полиэтиленовыми сумками а-ля «русский челнок в Турции». Этот бомж, кстати плыл с нами из Хельсинки, не возбуждая любопытства или неприязни у коллектива финских пенсионеров. Наверное, для финской «социалки» и бомжи тоже люди?
Но сейчас всем этим носильщикам приходилось туго! И пара с тележкой и бомж с сумками, пытались кое-как уступать дорогу несущимся со свистом двухколёсным друзьям, но получалось это плохо и только чудо спасало всех участников дорожного движения от катастрофы.
Вертя головой во все стороны, я пытался насмотреться на окрестные пейзажи и понять, нравится мне город Стокгольм в этой своей ипостаси или нет.
И когда я в очередной раз оглянулся назад, чтобы пропустить очередного велосипедиста, на глаза мне попался рекламный щит с весьма импозантным бородачом на плакате.
Сфотографировать щит, а тем более сфотографироваться самому в компании с бородатым дядькой я не успевал – Вовка быстро тянул нас как на буксире в сторону городских кварталов, уже показавшихся впереди. Но дал себе слово, непременно сфотографировать это плакат по дороге домой.
А пока, я прямо на ходу запечатлел дом, несомненно, какой-то офис, выраставший у нас над головами, прямо из скалы.



На месте тамошнего начальства, я бы сделал эту стену без окон, дабы подчинённые не пялились весь рабочий день в окно. Ведь смотреть на море иногда можно целый день напролёт, и не надоест!
Жизненное пространство для пешеходов постепенно расширялось, улица Лондонвиадукен вдруг переросла в дорогу Stadsgärdsleden и по правую руку потянулся открытый причал компании Бирка.



Однако до города оставались считанные шаги. Мы пронеслись вдоль домов из красного кирпича – терминал Бирки, и вдруг оказались в весьма живописном месте.
Официально это место называлось станция Slussen (Шлюзовая). Именно сюда прибывал поезд, который мы видели несущимся по скале из стеклянного коридора терминала. И хотя рельсы уходили далее куда-то под землю, к метрополитену этот путь не имел никакого отношения. Это оказалась именно железная дорога Швеции, ветка которой тянулась со стороны городков Solsidan и Saltsjöbaden и оканчивалась здесь, в ста метрах от Старого города на станции Слуссен. Это вряд ли более пятнадцати километров, пешком дойти можно!
Но нам пока туда было не надо, поэтому мы, запечатлев путаницу дорог в районе станции, побежали дальше, вдоль берега.



Меня, как водителя, это место привело в уныние. Я не только сразу не смог разобраться в путанице знаков и светофоров, но и решил поначалу, что в этом месте идут какие-то ремонтные работы.



Вряд ли это было так, скорее всего ремонт шёл лишь в здании при дороге, но предупреждающие знаки были расставлены буквально повсюду.
Наконец, дорога Стадсгардследен (о где ты, простой и певучий финский язык!), свернула правее, огибая бухту. По правую руку потянулись на воде пирсы с катерами. Один из них, ярко-красный красавец – катер Пожарной службы Стокгольма.



Пройдя ещё чуть дальше, мы оказались слева от площади, на которой высилась какая-то конная статуя. Подойти, посмотреть, кому это воздвигли памятник в переплетении дорог, не представилось возможным, но по приезде, в Интернете, мне всё же удалось найти его принадлежность – оказалось, что памятник был поставлен королю Карлу Четырнадцатому Юханcу.
Вообще – конных памятников в городе Стокгольме просто невероятное количество! На каждом углу – конная статуя, в каждом проулке – скульптурное изображение лошади. Это было бы просто удивительно, если бы не одно соображение - лошадь когда-то числилась одним из главных видов вооружения! Ни одна армия не могла считать себя непобедимой, если у неё не было достаточного числа кавалеристов на лошадях. Ни один гвардейский офицер не мог с честью выехать на поле брани, если под ним не плясал какой-нибудь породистый рысак. А уж тем более королям, коих в Швеции насчитывалось за всю историю и по сегодняшний день аж шестьдесят четыре штуки, не пристало торчать на площадях пешком! (Для справки, в России, царей и императоров насчитывалось всего-то навсего 23. Если не считать всяких Лже- и Ляпуновых)



Мы вышли на окраину площади Карла (Karl Johanse Torg) и начали думать, что делать дальше. Первое, что приходило в голову – для начала посетить какой-нибудь музей. Это было тем более просто, что мотаться по всему городу в поисках интересных музеев было абсолютно не нужно. Достаточно было поплыть через бухту на катере-трамвайчике и оказаться на Юргорден - Музейном острове, сплошь напичканном разнообразными музеями.
Список музеев у нас был, и мы отдали его и бразды правления нашим дорогим женщинам. Дамские пальчики недолго тыкали в названия разнообразных музеев. Почему-то именно Музей Воды приглянулся нашим русалкам.Что в общем-то странно, если учесть, что и в родном Петербурге можно в принципе посетить и рыбный музей и дельфинарий. Но, наверное, ожидания от посещения этого музея были очень высоки. Я отвернулся от женщин ведущих между собой горячий спор о том, поехать ли в Музей воды прямо сейчас или же поехать в Музей воды сразу же, и начал разглядывать дома и автобусы.



И до моего слуха доносились лишь отрывочные фразы - что-то о дельфинах, касатках и жемчужницах.
Итак, музей был выбран, направление движения тоже, оставалось сесть на речной трамвай, пристыкованный к пристани неподалёку.
Мы прошли в огороженное стальными решётками пространство под открытым небом и наткнулись на шведскую копию Тыниса Мяги, если кто помнит, этот эстонский певец был в своё время весьма популярен в СССР.
Тынис Мяги на шведской пристани исполнял роль кондуктора и билетёра. На весьма широкой его груди, висел небольшой ящичек, очень похожий на кассовый аппарат шестидесятых.



На фото, кстати, натуральный Тынис Мяги, потому, что сфотографировать нашего билетёра я просто постеснялся. Но это не беда, на самом деле сходство оказалось просто поразительным.
Маринка тут же была откомандирована для переговоров с «эстонским певцом», и мы приготовились грузиться на катер.
Однако переговоры что-то затягивались. Маринка задавала вопрос за вопросом, а «Тынис Мяги» не спеша и довольно односложно отвечал на её оксфордские выражения.
Наконец наш посол вернулась к нам и прояснила ситуацию.
Да, на этом речном трамвайчике мы попадём на Остров Музеев. Да, катер отходит ровно через пять минут. Но в уплату за проезд годятся исключительно шведские кроны! Которых у нас не было!
У нас были только евро, и их исправно принимали в оплату и на пароме и на пристани в Хельсинки. И даже в матушке России, можно было, в крайнем случае, уговорить продавца или кондуктора принять в уплату небольшую сумму в евро. Только не в Швеции! Наш «певец», от которого мы пока не услышали ни одной музыкальной ноты, стоял незыблемо, как скала! «Утром кроны, днём стулья, вечером кроны, ночью стулья!» Для него евро явно были ненастоящими деньгами. Так, какие-то бумажки, которые суют «сумасшедшие туристы».
Нам необходимо было каким-то способом добыть шведские кроны, других способов проникнуть на борт маленького судёнышка не существовало. Нам положительно не хватало вовкиной шляпы, способной открыть любые двери! Приходилось уходить не солоно хлебавши!
Правда напоследок я успел просунуть сквозь решётку объектив фотоаппарата и запечатлел на набережной странный памятник. Мы долго и упорно гадали по фотографии, что сей сон означает? Но очень не сразу, кому-то из нас пришло в голову, что видим мы не что иное, как «Зачатие мойвы»! Ну, или что-нибудь в этом роде.





Выйдя обратно на улицу и не в силах оторваться от съёмки, я щёлкал налево и направо, тормозя всю компанию, спешащую найти какой-нибудь банк, но вместо банка каждые две-три секунды находил какой-нибудь весьма интересный ракурс.
Обратите внимание на фото внизу – замок на горизонте, невесомый мост, соединяющий берега и… шведский автомобиль, запросто пересекающий двойную сплошную линию. И это в стране, где дорожные правила блюдут больше чем закон Божий! Я, конечно, на всякий случай затёр номер этой машины, чтобы не дай Бог не подставить человека, буде эта фотография когда-нибудь попадёт в руки шведской дорожной полиции. Но без надежды на взаимность!

Если уж мне придётся нарушить в Швеции дорожные правила, то сознательные граждане, скорее всего тут же доложат об этом куда следует. И будут абсолютно правы!



С той стороны, откуда мы пришли, тоже открывалось небезынтересное зрелище! Если верить карте, высоченное сооружение на тонких решётчатых опорах, торчащее прямо из стены высокого дома называлось Лифтом Катарины! Сейчас я уже знаю, что этот самый лифт, позволяет за небольшую плату воспарить ввысь, на смотровую площадку с которой виден весь Старый Город как на ладони. Но тогда, меня просто поразила сама конструкция, ажурно-неуклюжая, немного нелепая, но такая притягательная! Ну, точь-в-точь как Эйфелева Башня в Париже!





Что же касается Катарины, фигурирующей в названии лифта, то можно было бы предположить, что с этой Катариной связана какая-нибудь душещипательная история о несчастной любви и суицидальное падение с высоты на асфальт. Народ это любит. И я иногда удивляюсь, почему в мыльных операх глав-герои массово не кончают жизнь самоубийством? Для пущей душещипательности! И желательно в первых трёх сериях!
Но это предположение будет ошибочным, так как лифт назвали так только потому, что неподалёку располагалась церковь святой Екатерины.
К сожалению, нам некогда было возвращаться к лифту, дабы обозреть окрестности, нам срочно надо было посетить ближайший банк!
И мы направились в сторону площади, находившейся за спиной конного Карла Юханса со счастливым номером Четырнадцать.
Вообще, я жаждал дорваться до этой площади и вдоволь поснимать домики, напоминающие Таллин. Точнее Таллинн. А, чтобы эстонцы в очередной раз не обиделись – Таааллллинннннн, вот так будет наверно правильнее всего. Хотя, если сказать по правде – это Таллинн на самом деле может напоминать шведскую столицу, если принять во внимание разницу в возрасте построек и кто, откуда что заимствовал.
Однако площадь Карла, мы проскакали не останавливаясь, лавируя между каких-то строительных площадок, украшенных бетономешалками с колдующими над этими приборами гражданами, явно не шведской национальности. Или лучше сказать, явно азиатской национальности.
Кстати, подобных работников можно встретить в любом районе Стокгольма. Если вам навстречу попадётся строитель или сантехник, то на девяносто процентов – это будет смуглый выходец из арабских стран или какой-нибудь Азии – Средней, Ближней или даже Юго-Восточной. В дальнейшем мы только утвердились во мнении, что шведы весьма либерально относятся к притоку раб-силы из Азии. Впрочем, как и наши соотечественники тоже.
Но сейчас нам было не до того. На маленькой площади, зажатой со всех сторон домами и дорогами, не нашлось немного места для какого-нибудь банка. Только для вычурной таблички, гласящей, что в одном из домов жил какой-то знаменитый писатель.
Поэтому мы рванули дальше, к следующей площади, видневшейся неподалёку.
В центре этой площади, которая, как я выяснил, называлась Kornhamnstorg, стоял довольно большой памятник. Правда, было абсолютно непонятно кому и за что он поставлен. Ни единой надписи на постаменте, ни одной пояснительной таблички. Просто, на вершине памятника стоял мужик и натягивал тетиву арбалета.



Ну, да Бог с ним, с этим мужиком, меня привлекла совсем другая сценка, в исполнении двух других представителей мужского населения. Обратите внимание на пару у подножия.



Пока я крутился с фотоаппаратом вокруг памятника, смуглый мужик, что на фотографии сидит на скамейке, успел приговорить бутылку пива. Кстати не первую. Одетый в аккуратную и чистую, но сразу видно – давно ношеную или секонд-хендовую одежду, наш пьяница с первого взгляда казался человеком давно опустившимся. Утонувшим в алкогольном море! Безучастный ко всему этот человек грустно покачивался на своей скамейке.
Мимо шёл другой человек. Незнакомый первому, я уверен! Этот пешеход подошёл к сидящему, посмотрел на него, спросил, хорошо ли тот себя чувствует (я сужу по интонации и жестам конечно), и после того как выпивоха кивнул головой, отправился дальше по своим делам. Вот так!
Да пусть этот участливый человек даже парамедик или священник местной церкви, сможете ли вы у нас в России наблюдать такую картину? Чтобы незнакомый человек подошёл к незнакомому пьянице, не для того, чтобы забрать кошелёк с бесчувственного тела, а просто поинтересоваться как дела и не нужна ли помощь?!
Вокруг памятника не происходило больше ничего интересного, но самая главная цель нашего похода была достигнута – мы нашли банк! Здесь же – на этой площади.
Мои спутники поднялись по ступенькам и исчезли в недрах банка, а я остался на улице, чтобы снять панораму столицы. Единственное, в чём я ошибся, я был уверен, что мы находимся не в самом центре Стокгольма. Однако это был именно самый центр, и хоть и не сердце города, но, во всяком случае, очень близко от него.
ВИДЕО 43
Улочки разбегавшиеся от площади Корнхамнсторг словно соревновались – какая из них вдохнёт глубже, сильнее втянет щёки и лучше подберёт живот.
Узкая,



ещё уже, до такой степени, что не понятно, как же там разъезжаются автомашины.



И совсем-совсем узкие, где машине уже не протиснуться даже боком, встав на два колеса!
Но эти пешеходные щели были от меня пока далеко, они виднелись в неплотных стыках домов, которые я фотографировал.



Но на стенах этих домов то тут, то там, словно явившись из сказки, восседали нимфы и дриады, горгульи и тролли. Или, например, вот такие вот кариатиды.



Однако, налюбоваться на сказочные изыски скандинавских архитекторов мне не дали. Из банки выскочила… пардон, из банка выскочила наша весёлая компания, в отличном настроении и приличном состоянии. То есть состояние компании, выражавшееся в евро, несколько уменьшилось, зато прибавилось состояние в шведских кронах.
По словам Маринки, для операции «чендж мани» ей даже не пришлось переходить с оксфордского акцента на кембриджский диалект. Девушки в кассах поняли её с полуслова и полу-взгляда и без излишней суеты обменяли непонятные бумажки на «настоящие» деньги.
Как бы быстро не произошёл обмен, но катерок-трамвайчик уже отправился в свой дальний путь без нас. Приходилось ждать его возвращения и очередного отплытия. Но мы не стали пока возвращаться на пристань, просто пошли бродить по городу,
Но прежде всего Вовка, чуть более оживлённый после посещения банка, потянул нас под арку самого высокого дома на левой от нас стороне площади.



Не догадываясь, что именно так притягивает Вовку в это место, мы потащились за ним, зашли в длинный широкий коридор, оканчивающийся ступеньками, уводящими куда-то вверх, заглянули в пару магазинов-бутиков, где ценники были явно выставлены лишь в качестве музейных экспонатов. Не найдя ничего действительно ценного, мы стали недоумевать, что именно привело нас сюда? Может быть, неработающий магазин, витрины которого были завешаны жалюзи?
И под непонятное бормотание Вовки, поминающего себе под нос «ленивых шведов, не желающих работать», покинули подворотню-коридор.
И тут же попали в начало узенькой улочки, коими изобилует этот район Стокгольма.
Чтобы оценить её узость, я попросил Вовку, как самого широкого из нас, встать, попозировать «на воротах». Само-собой, улица получилась на фотографии ещё уже, чем есть на самом деле.



Мы, однако, не стали протискиваться через это ущелье, а пошли вперёд по Слуссплан, опять мимо строительных вагончиков, бетономешалок и разных разнорабочих.
Но до пристани не дошли, свернув куда-то по одной из перпендикулярных улиц, наверное Jämtorgsgatan (Господи, да как они сами то это произносят?). Идущей параллельно Triewaldsgränd (Перелом языка и вывих мозга!). Прошли ещё дальше, дальше, скорее всего до Wästerlanggatan (Мамочка, роди меня обратно!). И оказались на небольшой круглой площади, в центре которой торчал фонтан – памятник русскому садоводу!



Не знаю, почему уж у меня возникла такая ассоциация, может быть потому, что этот фонтан представлял собой обычную рычажную водозаборную колонку, только гигантских размеров? А может быть потому, что как ни старались многочисленные дети вокруг, но им никак не удавалось выдавить из этой колонки ни капли жидкости! Рычаг скрипел не переставая, ребристая труба колонки гудела от напряжения, но все усилия юных ирригаторов пропадали втуне.
Вовка и Вика с Маринкой с интересом наблюдали за процедурой добычи воды, всё более и более интересной, потому, что всё более и более становилась видна бесполезность этого занятия. Я же, решив сфотографировать эту площадь поподробнее, навёл объектив в одну сторону,



в другую, и обомлел!
И с криком: «Вовка, Вовка, сфотографируй меня!» кинулся отдирать от водяной колонки приятеля, прикипевшего взглядом к гипнотической процедуре водоизвлечения.
На той стороне площади, к которой мы стояли спиной, у стеночки, скромненько, не привлекая к своей персоне излишнего внимания, стоял некто, по рангу, скорее всего, либо чиновник, либо литератор. В пропылившемся плаще, накинутом на плечи, в кургузом чесучовом пиджаке и очках, этот человечек глядел внимательно, спокойно и чуть насмешливо, как надлежит глядеть умудрённому опытом поэту: «Смейтесь если хотите, что уж мне сделается – деревянному?!»
Я подошел к скульптуре и нежно взял этого собрата по перу под локоток.



И пока Вовка наводил аппарат, я думал. Думал, а видела ли эту статую некая Сельма Оттилия Ловиса Лагерлёф, когда живописала своё знаменитое на весь мир «Необыкновенное путешествие Нильса Хольгерсона с дикими гусями»? Или парад её оживших деревянных и бронзовых скульптур, в котором, несомненно, мог бы участвовать и наш чиновник-литератор, навеян какими-то другими изображениями? Но, как бы там ни было, честное слово – этот человек мне очень понравился. Было в нём что-то, для меня притягательное!
Щёлкнул затвор фотоаппарата и меня еле оторвали от статуи.
Не помню, сколько поворотов мы сделали, идя дальше, но вдруг набрели на очередную маленькую, узенькую улочку. Пока Вовка позировал,
ВИДЕО 44
я успел добежать до самого её конца, где на перекрёстке, чуть в стороне, красовалась одна из многочисленных лошадей. На сей раз каменная.



По этой коротенькой улочке были развешаны симпатичные фонари и эти фонари придавали ей какой-то сказочный, чуть сюрреалистический вид, особенно с того «верхнего» конца, где стоял лошадиный памятник.



На стене одного из домов, стискивающих пространство улицы, висела мемориальная доска. Конечно, то, что там было написано, было для нас для всех тёмным лесом. Только уже в Питере, обыскав весь интернет, я сделал предположение, только лишь предположение, что доска гласила: «Дом сей принадлежал когда-то купцу Мартину Тротзику». Но никаких упоминаний об этом человеке нигде более не нашёл. Даже Интернет «молчал как вкопанный»! Но постепенно, продвигаясь буквально по миллиметру, мне удалось несколько восстановить общий вид картины – фамилия этого купца (на самом деле купца-предпринимателя), звучала как Троциг! Мортен (Мёртен) Троциг! Купца, построившего оба дома, сжимавших сейчас самый узкий переулок в мире, названный его же именем! Märten Trotzics Gränd!
Снизу, с другого конца улицы, как из дальних далей меня уже звали мои спутники, пора было идти дальше! То есть возвращаться назад. По нашим командирским часам, наставало время очередного отплытия речного трамвайчика на волшебный Остров Музеев.
По короткой улице, сквозь которую, как сквозь подзорную трубу, была видна Мариелла,



мы вышли на набережную и вскоре уже переходили дорогу, чтобы попасть на причал.
Увидев в наших руках знакомые дензнаки, наш билетёр стал намного любезнее и даже позволил нам, в полном составе погрузиться на борт своего водного трамвая.
Мы прошли салон трамвайчика насквозь и устроились в носовой его части, как две капли воды похожей на кормовую.



Пришло время очередного плавания, пусть и не такого далёкого как плавание на пароме.
Мы снова любовались видом на причал Viking Line и на весь тот путь, который протопали пешком от Мариеллы.



Но потом вдруг со всех сторон начали появляться чудеса незамеченные нами ранее – слева начал вырастать из воды симпатичный замок Кастеллет, с шведским флагом на верхушке башни, а прямо по курсу пошли вздыматься ввысь кольца и пики огромных американских горок. Вот видео, почти со всеми подробностями этого плавания.
ВИДЕО 45
Жаль, что Грёна Лунд Тиволи (Gröna Lunds Tivoli) – парк аттракционов Стокгольма на тот момент уже не работал. Не визжали дети на качелях и каруселях, по высоким кольцам мёртвых петель не носились тележки с вопящими от страха любителями американских горок. Да и сами горки таяли почти на глазах. Чуть позже, проходя мимо ворот парка, мы стали свидетелями упаковки и погрузки одной из каруселей на трейлер, для отправки этого механизма на зимнее хранение.
А пока, мы причалили к одной из остановок на маленьком островке Skeppsholmen (Шеппсхолмен). Все немногочисленные пассажиры, кроме нас четверых, покинули трамвай. Не знаю, что такого привлекательного было на этом островке, уставленном приземистыми, учрежденческого вида зданиями – только три музея (Музей античности Дальнего Востока(???), музей Архитектуры и музей Современного Искусства), которые, кстати, интересовали наших дам в последнюю очередь, и одна церковь, но дальше с нами, на Музейный остров никто не поехал.



В гордом одиночестве мы перешли на противоположную часть судна, так как нос, на котором мы находились, вдруг моментально превратился в корму и, спустя несколько минут, поблагодарив нашего «Тыниса Мяги», сошли на берег Юргордена.

[romandc]

Глава одиннадцатая.
Водный Мир.

Если бы мы не постеснялись и проплыли ещё одну остановку на речном трамвайчике, то наверняка упёрлись бы в два музея, самых, пожалуй, для меня интересных – музей Васа в котором хранился один из самых древних парусников и музей фру Астрид Анны Эмилии Линдгрен - автора Малыша и Карлсона, Пеппи Длинныйчулок и ещё целой кучи героев, которых знают дети во всём мире.
Но, задача нам была поставлена чёткая – музей воды «Аквария»!
Мы высадились вначале длинной улицы, уставленной домиками для продажи билетов на аттракционы и кафешками специализирующимися на торговле гамбургерами. И побрели вперёд, стараясь забирать левее, чтобы не пропустить музей.
Впрочем, даже если бы мы очень-очень захотели бы это сделать, то всё равно пройти мимо входа в Акварию нам бы не удалось. Виной всему, во-первых, потоки воды, льющиеся по стене деревянного дома и обрушивающиеся на вход, сделанный в виде стеклянного портика. И во-вторых, целая толпа детей, преградившая нам путь!
Мы остановились, пропуская в двери музея этот, вроде бы организованный, но оглушительно орущий муравейник, и у Вовки вырвалась пророческая фраза: «Ну, сейчас нам там дадут жару!»



Мы решили не спешить вслед за ними и немного попозировали у входа.



ВИДЕО 46

И, выдержав паузу, зашли внутрь. Милые шведские детки, всё ещё развешивали свои куртки и ранцы по вешалкам местного гардероба. И шумели не особенно громко, не громче чем наши отечественные отпрыски в подобные моменты. Однако мы ещё даже не догадывались, что ждёт нас в помещениях экспозиции!
Мы с сомнением смотрели на открытый всем и вся гардероб – скорее простую перекладину, на которой болталось десятка три вешалок-плечиков, где и полагалось развешивать верхнюю одежду. По вполне понятным всякому русскому человеку причинам, нам очень не хотелось оставлять свои куртки на произвол судьбы. Сумки, рюкзаки и прочие вещи полагалось класть на полки стеллажа, возвышающегося справа от вешалки. Но сумки нам не хотелось оставлять тем более!
Девушка за стойкой билетной кассы, напоминавшей обычный прилавок, из-за особенностей архитектуры помещения не могла видеть даже дальнюю часть гардероба, а уж полки, отделенные от остального помещения перегородкой и подавно! А я особенно боялся за свою сумку, в которой лежала наша еда – несколько бананов и конфет. Не знаю, что бы с нами было, если бы мы лишились пропитания!
Однако, приходилось идти на риск. Не просить же бедную девушку посторожить наши продукты, и уж тем более афишировать содержимое сумки! Боюсь, тогда бы мы точно остались голодными!
Стиснув зубы в кулак, я забросил поклажу на самую-самую верхнюю полку, до которой мог допрыгнуть не вызывая локального землетрясения, теша себя мыслью, что дети-то уж точно её не достанут, даже соблазнившись ароматом еды. И пошёл вслед за своими спутниками внутрь экспозиции.
Вопреки ожиданиям, в помещении, напоминающем просторный коридор, было тихо. На стене слева, в небольшой нише виднелись стёкла трёх больших аквариумов, абсолютно тёмные и безжизненные.
Наверх-налево вела деревянная лестница, и Вика взобралась по её ступенькам, но тут же спустилась обратно вниз, громким «театральным» шёпотом оповестив нас: «Там дети!!!»
И наверх мы не пошли. Мы собрались двигаться дальше по коридору, как вдруг я заметил, что темнота за аквариумными стёклами светлеет! В мутной полумгле начали скользить какие-то огромные тени. Много теней! Мы прилипли носами к стеклу, обнаружив, что эти самые тени принадлежат большущим рыбинам, играющим в мутноватой воде.
ВИДЕО 47

На деревянных ступеньках раздался грохот, вопли и смех – это милые детки, спускались из помещения наверху, которое мы могли уже рассмотреть сквозь стёкла аквариумов – там царил тропический лес! Все три аквариума внизу оказались подводными окнами в дебри Амазонки. В двух из них царила жизнь, а третий так и остался пустым и безжизненным.
Мы буквально взлетели наверх в освободившееся помещение! Небольшое пространство, опутанное лианами, было разделено на две неравные части висячим мостом. Справа от этого моста в воде кружили те самые большие рыбины, которые мы видели сквозь стекло. Одна из них – самая большая, красивого яично-жёлтого цвета, ткнулась в берег прямо у моих ног и замерла позируя. Я поторопился щёлкнуть затвором, хотя и всё равно опоздал немного – от влаги тропического леса объектив фотоаппарата начал стремительно запотевать и кадр получился размытым и чуть странным.



Вот эта вот рыбка, такая небольшая на снимке, на самом деле в ширину минимум полметра!
Нам пора было идти дальше. Правда, здесь – наверху теперь было тихо, но спустившись по лестнице, мы каждую секунду рисковали оглохнуть. Дети, видимо получили полную свободу действий и носились как оглашенные по всему музею.
Мы сбежали от вопящего скопища в соседнее помещение (то есть нам показалось, что сбежали) и чуть не угодили в небольшой бассейн посредине комнаты. Ничем не огороженный, но достаточно мелкий, чтобы существовала опасность в нём утонуть. В бассейне торчали какие-то сухие палки, по всей видимости, призванные изображать мангры, и плавали разные мелкие рыбки, не реагирующие на людское присутствие. Впрочем, как следует рассмотреть обитателей нам не дали, детское цунами настигло нас и здесь и мы пошли дальше.
Следующий зал оказался самым большим в экспозиции. По левую руку высилась стеклянная стена большого аквариума, напротив него виднелись другие, самого разного калибра - от совсем маленьких, до обычных бытовых. И в каждом из этих сосудов кто-то плавал.
Самый мелкий аквариум был подсвечен со всех сторон и очень реалистично изображал из себя кусок кораллового рифа.



Расшевелить краба, нам, к сожалению, не удалось, этот ракообразный, сидящий на верхушке камня был нечувствителен даже к детским крикам, не то, что к нашим ударам зонтиком!
Зато обитателей большого аквариума расшевеливать было не надо! Самые разные виды акул – от песчаных до куньих плавали по сложным траекториям, поглядывая исподтишка на вкусных посетителей. Вот кстати, на фотографии – кунья акула, всю дорогу прилежно позировавшая фотографам.



Остальные же представители этого кровожадного рода носились по аквариуму, всё время ожидая, что противное стекло отделяющее их от запасов свежего мяса, когда-нибудь исчезнет и можно будет, не отказывая себе не в чём попировать на свободе!
ВИДЕО 48
В углу аквариума прямо откуда-то из дна торчала голова на длинной шее. Мурену было довольно трудно рассмотреть – этому мешал и изгиб стекла и сама окраска рыбы. Но прямо в логово этого хищника вёл небольшой лаз, так же из стекла. Дети, к тому времени наводнившие зал, быстро скидывали обувь и на четвереньках лезли в этот проход, поднятый над полом на метровую высоту. И потом оттуда – из владений опасного морского животного долго раздавался счастливый и немного испуганный визг.
Вика тоже не выдержала и, сняв ботинки, вслед за детьми поползла внутрь. Нам оставалось только молча завидовать! Я, а уж тем более Вовка никак бы не поместились в узкой трубе. Да и статус не позволял.
И мы пошли дальше.
Следующий зал был целиком посвящён разведению и содержанию местных пород рыб. В небольших каменных и больших наполовину каменных, наполовину стеклянных бассейнах вмурованных в пол резвилась молодь форели и ещё какой-то речной рыбы. На мой взгляд, ничего особо интересного во всей этой суматохе не было, даже как следует рассмотреть рыб, глядя сверху, не удавалось. По стенам были проложены какие-то трубы, видимо для подачи воды и в полу, у самой стены, зияли два открытых канализационных люка, огороженные обычными предупредительными ленточками.
Пока мы потеряно бродили по залу, в помещение ворвалась шумная ватага. Шведские непоседы только несколько секунд увлечённо тыкали пальцами в бассейны, поднимая кучу брызг, потом один за другим, полезли в открытый канализационный люк!
Я остолбенел! Но когда столбняк немного прошёл, я, ругмя ругая нерадивых сантехников, оставивших люки открытыми, кинулся искать воспитателя сего сумасшедшего дома на выезде!
Однако одного из воспитателей – высокого молодого человека в очках искать не пришлось. Он спокойно стоял, неподалёку, полуотвернувшись, и неторопливо рисовал что-то в своей записной книжке. Не слышать и не видеть творившегося безобразия он просто не мог!
На душе у меня несколько отлегло. «Может быть, я чего–либо не понимаю? - подумал я, наверное, эти диггерские замашки здесь для детей не опасны, раз все вокруг так спокойно к ним относятся?» И стал наблюдать, как вокруг люков кружится уже целый вертикальный хоровод – дети исчезали в одном люке, некоторое время ползали где-то под землёй, потом возникали из другого люка на противоположной стороне, вприпрыжку снова бежали к первому и опять исчезали, исполняя некий обрядовый танец Правоверных Диггеров.
У наших великовозрастных крошек – Вики с Маринкой тоже зазудело присоединиться к танцующим, хотя гордая мужская часть команды отнеслась к этой идее сперва весьма неодобрительно. Но мы хотя бы могли узнать, что же там такого интересного твориться - в преисподней, поэтому не стали долго спорить. Истинные джентльмены пропускают женщин первыми даже в ад!
Что ж, на самом деле нас ждало разочарование – в пространстве между люками не было ничего сверхъестественного – только стеклянная стенка аквариума! За которой, в мутноватой воде, в полутьме, плавали те же самые рыбы, что мы видели сверху.
После того, как женское любопытство и мужская любознательность были удовлетворены, мы двинулись дальше и оказались в ресторане. Подозреваю, что в рыбном ресторане. И в неизменном магазинчике сувениров. Резиновые акулы соседствовали с рыбным филе под рыбным соусом, а пластмассовые рыбки в натуральную величину с рыбными пирогами и расстегаями. Стараясь не обращать внимания на запахи из кухни и на пирующих за столиками шведов, мы поспешно ретировались на улицу, во внутренний дворик музея, выходящий одной стороной прямо на берег озера. Уж лучше «отсель громить мы будем шведа». Не испытывая мирских соблазнов.
Во дворе музея, красовалась странная конструкция, которую я сначала принял за простой террасированный огород, какой иногда можно видеть у нас на садовых участках расположенных на склонах холмов, и по берегам оврагов. Однако позже, мы всё-таки выяснили, что деревянные бордюрчики и небольшой водный поток, сбегающий по уступам вниз, предназначены вовсе не для посадки плодоовощных культур.



Это было «всего лишь» место, где шёл на нерест, прямо на глазах восхищённой публики местный лосось! Против течения, по ступенькам этого маленького водопада! Для нас, правда, этого шоу было не предусмотрено. У лососей был выходной.
Мы немного отдохнули и двинулись ещё чуть дальше, в небольшое отдельно стоящее помещение. Здесь был небольшой кинозал, в котором само для себя, без всяких зрителей, крутилось какое-то кино про рыбалку. И комната с интересной головоломкой – посреди комнаты стояла стойка какого-то прибора, а стены сплошь были увешаны муляжами рыб. Стоило нажать на пульте кнопку, как на экране появлялось название рыбы. И начинали тикать часики, отсчитывая секунды, отведённые на поиск нужной рыбы на стене. Если удавалось быстро совместить лазерную метку с нужным муляжом, можно было считать себя победителем! У нас один раз это получилось, чисто случайно, и мы довольные своей мудростью и обширными познаниями в ихтиологии, гордо покинули экзекуторскую.
Мои спутники пошли наверх, а я решил пройти чуть дальше, под самое подножие музея, куда вел деревянный помост. Это место было плотно занавешено чёрным полиэтиленом, и мне очень захотелось туда заглянуть.
Отыскав дырку между полотнищам полиэтилена, я просунул туда голову и увидел тесное помещение с большой кадкой, в которой плавали… осетры! Мои глаза загорелись, пальцы растопырились, изо рта показалась слюна и, еле слышно шипя «Рыбка, рыбка, моя прелесссть!» я сделал шаг вперёд! Но в этот самый момент откуда-то сверху, как будто сквозь потолок раздался вовкин голос, который прозвучал для меня словно труба Иерихона! И наваждение моментально исчезло.
Я догнал нашу команду в зале, до которого мы почему-то раньше не добрались. Меня, и мой рассказ про осетров никто не стал слушать - все наслаждались новым зрелищем.
На мелководье, устроенном в одном из маленьких залов, стояла щука! Не особенно крупная, но впечатляющая длинная «торпеда», притаилась на самом виду, видимо решив, что её не будет заметно на коричневатом фоне илистого дна.



В глазах Вовки загорелся настоящий охотничий азарт! Щука стояла так близко, что казалось, можно прикоснуться к ней пальцем! Правда, палец – это не оружие для настоящего рыболова. Но у нас был взят с собой большой зонтик-трость, вполне годный, чтобы стать таковым!
Кончик зонтика медленно нацелился на узкую щучью спину. Щука пока никак не реагировала на это осторожное движение, но в её светящихся глазах появился неподдельный интерес. Укол зонтиком – это то, чего эта щука явно не испытывала за свою пока короткую жизнь. Вовкина рука, держащая зонтик, так же медленно и осторожно стала подниматься вверх, и, наконец, с резким выдохом, какой делают каратисты, нанося удар, зонтик резко вошёл в воду! Туше! Мы по всем правилам фехтования зафиксировали укол!
А щука, со всей скоростью, на которую была способна, а это на самом деле – почти мгновенное перемещение, ушла куда-то под настил. Охота закончилась.
Вовке торжественно было присвоено звание «мастер остроги», а мне почему-то стало жалко щуку.
Но нам было пора уходить из музея. Мы и так провели в нём больше времени, чем рассчитывали, а нам ещё хотелось побродить по городу.
И мы отправились обратно в холл, чтобы забрать свои вещи, одеть пальто и всплыть, наконец на поверхность.
Но, когда мы проходили через самый первый зал, с диковинными рыбами в двух аквариумах и пустующим третьим, мне показалось, что в том самом пустом аквариуме я вижу какое-то шевеление!
Я приблизился к аквариуму и вдруг на меня, нос к носу выплыла утка! Точнее – маленькая разновидность кого-то из семейства утиных.
Я не выдержал и сфотографировал это «чудо в перьях». Но как только сверкнула вспышка, к утке потянулись многочисленные детские руки и она, испугавшись, поспешила снова ретироваться в камыши.



Выйдя в холл, мы не спеша оделись, рассматривая заодно ряды макулатуры, среди которой попались маленькие проспекты выставки на русском языке, и с удивлением обнаружили, что нам, собственно говоря, сказочно повезло, несмотря на то, что никаких дельфинов и жемчужниц мы не увидели! Музей Аквария, всё лето работавший ежедневно, после пятнадцатого августа переходил на зимний режим работы. И открывался для посетителей только по вторникам и воскресеньям! Как раз во вторник мы сюда и попали. Что ж, значит так и должно было случится!
Покидали мы Водный Мир в приподнятом настроении.

[romandc]

Глава двенадцатая.
Пикник на обочине.

Дальнейшая наша дорога, шла по острову Музеев – Юргордену, мимо трамвайного парка. Сюда приходили трамваи, отнюдь не речные, а самые настоящие – рельсовые, на ночёвку и ремонт. Нам, правда не удалось увидеть момент возвращения или выезда трамвая из депо, но и так, посмотреть на трамваи через стекло дверей было интересно. Правда, высоковато. Можно было конечно встать друг-другу на плечи, сделав из трамвайного депо филиал цирка, но совершить такое было возможно только в ущерб нашей репутации. Да и никто не соглашался быть «нижним» в пирамиде.



Справа от трампарка, на верхушке длинного столба, целился из лука куда-то в небо лысый дядька. Он несомненно олицетворял собой, что-нибудь этакое и непременно должен был возбудить у нас интерес к какому-нибудь музею, только время бежало быстро и на осмотр самого города Стокгольма у нас его оставалось всё меньше и меньше.



Мы свернули на Djurgärdsvägen. На противоположной стороне улицы начинался парк Скансен, который ещё называют Этнографическим музеем под открытым небом, но мы не горели желанием заблудиться в трёх соснах в этом большом парке. Я только издалека сфотографировал какую-то скульптуру.



А ближе к музею Севера – громадному дворцу, который мы поначалу приняли за Национальный музей,



опять стали попадаться конные статуи королей. Одна из этих скульптур стояла чуть в отдалении,



Зато другая красовалась прямо перед центральным входом в музей.



Закрытый, к сожалению. А может быть и к счастью, иначе мы непременно рванули бы в этот музей, соблазнённые красотой и вычурностью дворцового фасада.
Мы удовлетворились фотографированием очередного позеленевшего Короля-На-Лошади, как потом оказалось – Карла Десятого Густава, который в 1658 году подписал мирный договор с Данией в Роскилле и закончил войну с Польшей. И пошли дальше, разгребая ногами кучи опавших листьев.
Недалеко от дворца-музея улица Зоопарковая (Djurgärdsvägen) заканчивалась, и через мост Зоопарковый (Djurgärds) можно было попасть на другую сторону неширокого пролива с тем же названием (перевод мой, так, что…). Мост, через который мы собирались перейти, находился, как и многие интересные места в Стокгольме, на ремонте.



И хотя по нему продолжали ездить машины и ходить пешеходы, но дорожки были перегорожены высокими заборами, скрывавшими самые интересные виды.


А перед самым мостом стоял небольшой домик-грибок, исполнявший роль пивного ларька и книжного магазина по совместительству. Сейчас, по-осени, зонтики и столики вокруг этого ларька были убраны, но нас, точнее Вовку, заинтересовала вовсе не пивная его ипостась. На стойке около пив-точки был разложен целый набор открыток, с видами Стокгольма, с портретами королевской семьи и прочими вкусностями.
Мы устроили целый хоровод вокруг стойки, рассматривая открытки. На радость скучавшей в окошке ларька сухопарой шведке.
По словам Вовки, в этом месте можно было спокойно купить эти почтово-коллекционные карточки по цене, чуть ли не в два раза ниже той, за которую их продают в центре столицы. Мы поверили ему на слово и купили несколько штук, чем вызвали оживление в глубине ларька, привлекли к нему новых покупателей и подарили шведской продавщице надежду на светлое будущее! Много ли надо, чтобы придать торговле второе дыхание!
Перебравшись, наконец, через мост, наша команда решила углубиться дальше по Нарвскому бульвару (Narvavägen) начинающемуся сразу за мостом.
Широкая улица, засаженная большими деревьями посредине, вела мимо большой… нет, просто очень большой кирки, с высоченным резным шпилем.
Очарованный красотой и величественностью этого собора, я оставил своих спутников, не проникшихся, к сожалению, моими чувствами, на одной стороне дороги, а сам быстро перебежал на другую и запечатлел это мимолётное видение.





Эта кирка – Оскарс кюрка, стоя вовсе не на самой высокой точке улицы, доминировала над всей местностью и была видна издалека. Она прекрасно вписывалась в окружающий пейзаж, и в то же время приковывала к себе взгляд.
Я вернулся к заждавшейся меня команде, и мы продолжили путь, свернув налево, однако напоследок мне попалось на глаза ещё пара интересных домиков. Один из них вырастал прямо из дикой скалы, торчащей из земли. Скала постепенно сменялась тёсанными каменными глыбами фундамента, на которых, стоял цокольный этаж, из которого, в свою очередь, поднимались собственно стены дома,



Второй дом, ниоткуда не вырастал, а скорее врастал в дом привычной скандинавской архитектуры китайской пагодой.



А недалеко от этого места, я обнаружил первый шведский велосипед. Первый, вовсе не исторически, в городе Стокгольме, можно найти и «первее», в этом смысле. Дело в том, что несмотря на изобилие велосипедов на дорогах, рассмотреть их очень непросто – прежде всего, обращаешь внимание конечно не на велосипед, а на его седока.
А вот когда в ряду обычных двухколёсок, стоящих на дороге, вдруг попадается нечто замечательное, поневоле начинаешь присматриваться к этому чуду.
Итак – первый велосипед заставивший обратить на себя внимание, был родом из сороковых или пятидесятых годов. А-то и старше! Слегка подзаржавевший, но не по-музейному свежий, этот «быстроног» (вольный перевод с латинского слова велосипед) стоял в ряду своих новеньких цветастых собратьев, словно выходец из другого мира.



Ещё один заповедник выходцев из другого мира, мы увидели буквально неподалёку, у следующего перекрёстка.
За стеклянными витринами магазина, табунились лошади! Не настоящие, само-собой, а метрические. Здесь было царство Энцо Феррари! Мы все почему-то заспешили в этот магазин так, как будто подошла наша очередь на Феррари Скудериа 430
Не знаю, была ли у Вовки мысль, уехать из Швеции на новенькой Феррари, но мне бы это было приятно.
Мы ввалились в магазин, сияющий чистотой, и у меня разбежались глаза. Не то, чтобы я тут же отказался бы от своей Нивы в пользу одной из тех красавиц, что стояли на нежно-кремовом кафеле, если бы правление фирмы предложило мне обмен. Я конечно люблю Ниву и всё-такое… Но всё-таки, если бы меня видела в тот момент моя Нивка – взревновала бы ужасно!
Мгновенно выхватив фотоаппарат, я навёл объектив на машину, стоящую в ряду первой и щёлкнул затвором. Однако моя реакция была всё же чуточку запоздалой, по сравнению с реакцией милой леди, прятавшейся до сего момента за окошком на наблюдательном посту на втором этаже. Как вихрь, спустившись вниз, эта девушка, тут же набросилась на меня с целой речью на английском!
Конечно ей очень жаль, но фотографировать в магазине запрещено! И поосторожнее с сумкой, висящей у меня на плече! Не дай Бог, эта сумка заденет бесценный экспонат, выплачивать ущерб мне придётся до конца моих дней.



Пришлось внять этому голосу разума.
Мы ещё минуть пять бродили среди «бесценных экспонатов», стараясь «не задеть», но занятие это быстро наскучило – что толку любоваться машиной не имея возможности что-нибудь от неё открутить? На память. Или хотя бы сфотографировать!
Так, что мы вышли из магазина, и я сфотографировал Мини Купер, явно принадлежавший продавщице. В отместку!



Дальнейшие наши скитания по городу принесли знакомства ещё с двумя музеями. Только и эти знакомства получились чисто шапочными.
Первым нам навстречу попался Музей Армии.



И нам сразу стало не по себе, когда мы увидели у ворот музея галдящее скопище шведских школьников. И мы поспешили отказаться от посещения данного музея. Ну, чтобы не мешать ученикам впитывать знания и лазать по многочисленным пушкам, выставленным во дворе.



А напротив музея Армии, располагался музей Музыки! Такое соседство было, наверное, очень странным, ведь, как известно из истории – когда говорят пушки, музы молчат! Но, наверное, работали эти музеи по очереди, чтобы не нарушать историческую справедливость.
Впрочем, поравнявшись с музеем Музыки, мы обнаружили, что этот храм Муз, всё же открыт, так как из него толпой валили младшие школьники. Мы отпрыгнули в сторону, чтобы не попасть под очередное цунами и пошли вниз, по Sibyllegatan, вдоль стены музея, под распахнутыми ставнями его редких окон, почему-то напомнивших мне музыкальный инструмент.



Мы спускались вниз по узкой улочке к Nybroplan, и наших девушек то и дело кидало, то в магазин модной одежды, то в магазин женского белья. Но это всё были чистой воды бутики, так, что особого восторга они у наших дам не вызвали.
Сопровождаемые вереницами школьников, идущих в колонну по два,



мы перешли через оживлённую магистраль, и дошли до парка Берселли, представляющего из себя небольшой скверик, на конце маленькой бухточки.
С одной стороны, к парку примыкало здание драматического театра,



а с другой стороны можно было полюбоваться на многочисленные катера-параходики, пришвартованные к набережной. Все как один названные в честь шведских королей! И, как ни странно, имён хватало на всех!



Дальнейший путь наш лежал к королевскому дворцу. Побывать в Стокгольме и не увидеть королевский дворец, хотя бы снаружи, это извините – моветон! Для того, чтобы поглазеть на это здание, нам надо было снова пройти в район Старого города – Гамла Стан сквозь целый строй гостиниц и ресторанов. Вряд ли найдётся в этой части города хоть один простой жилой дом. Куда ни кинь взгляд – отель! Куда ни плюнь – ресторан!
Вот, например – красиво увитая разноцветным плющом стена Редисон САС-отеля.



А вот гостиница, украшавшая собой площадь Карла Двенадцатого – площадь о которой речь чуть позже. Эта гостиница в день нашего приезда, должна была приютить членов жюри, собравшихся на вручение Нобелевской премии! Поэтому на её крыше такое разноцветье флагов.



Мы перешли через дорогу и углубились в эти кущи апартаментов, ресепшенов и дайнинг-холлов.
Однако, наша прогулка немного омрачалась тем обстоятельством, что наши организмы уже доходили до последней степени истощения. Около пяти часов гуляния по городу и музею, нагуляли нам зверский аппетит! Но, у нас с собой было! Сумка у меня на плече могла обеспечить нас зарядом энергии ещё на некоторое время, но всё дело осложнялось отсутствием на обозримом пространстве самых обычных сидячих мест.
Короче говоря – скамеек не было! Не было их нигде на нашем долгом пути, только в парке-сквере Berzelli виднелось какое-то странное сооружение, похожее на скамейку. Но на него никто не отваживался присесть, страшась этого чугунно-твердокаменного квадратно-гнездового чудища.
А на площади BlasieholmsTorg опустить свой круп можно было разве что на круп лошади. Но, даже наличие целых двух чугунных скакунов в разных концах площади не давало возможности спокойно остановиться перекусить.



И только на площади Карла Двенадцатого, на набережной, выходящей лицом прямо на королевский дворец,



нашлась одинокая скамеечка, поставленная, видимо для того, чтобы можно было сидя любоваться этим шедевром зодчества.
Слева от скамейки, какой-то араб торговал хот-догами, но мы с поистине королевским презрением отвергли эту еду американских простолюдинов, предпочтя ей привезённые с собой бананы!
К тому же вечером нас ждал «шведский стол», а все, кто знаком с этой процедурой знают насколько это тяжкая работа. И нам конечно хотелось оставить в наших желудках как можно больше места под разносолы!
Поэтому наше сидение на скамейке в виду королевского дворца, на площади имени «учителя Петра Первого» было недолгим.



Как только бананы были съедены, вода из термоса выпита, а ноги немного отдохнули от трудов праведных, мы отклеились от скамейки и пошли дальше. Ко дворцу!

[romandc]

Глава тринадцатая.
Вся королевская рать.

Наш путь ко дворцу с гостеприимной площади Карла XII пролегал через мост Стрёмброн(Стрёмбрун). Не то, чтобы этот мост был очень «стрёмным», скорее наоборот. Я с удивлением увидел в самом центре старинного города, где практически всё дышало то веком семнадцатым, то восемнадцатым, на подступах к самому его сердцу – обычный, лишённый каких бы то ни было прикрас, железобетонный мост! Ни единой статуи, даже «Девушки с веслом» или «Дискобола»! В конце концов, не было даже узорной решётки перил! Мост был как две капли воды похож на любой из мостов, где-нибудь на шоссе в ленинградской или московской области! Это сооружение чем-то походило на временный мост, в Питере, установленный на период реконструкции моста Лейтенанта Шмидта. Но у того моста, в его высоких П-образных пилонах и крутом изгибе была некая тайная красота! Он моментально прижился в городе! И временный мост было даже жалко, когда его разбирали на части.
Шведское же скучное «инженерное сооружение, предназначенное для наведения переправы через водную преграду или провал почвы», было плоским и прямым как доска! Нет, я понимаю, что в 1866г., когда мост был возведён – это была вершина инженерного гения! Но сейчас банальнее переправы и не придумаешь!
Я крутил головой, с приклеенным к глазу видоискателем фотоаппарата, стараясь не упустить какой-нибудь хороший кадр.
Позади нас апофеозом кубизма, вырастал из гранита набережной оперный театр.



Выстроенное словно из кубиков, это здание на самом деле напоминало величественное творение кубиста-монументалиста.
А справа, у самого театра виднелись красные стены церкви святого Якова.



Существовало ли старое соперничество между театром и киркой, за зрителя, я так и не узнал. Поскольку сквозь решётку моста углядел плывущего по воде одинокого лебедя!



Не скажу, что я был очень голоден, но охотничий азарт меня захватил целиком!
И началась фотоохота!
Я пытался сфотографировать белую птицу сквозь решётку моста, подпрыгивал, стараясь как можно выше задрать камеру, чтобы в кадре не мелькали крыши проезжающих автомобилей! А лебедь плыл, как будто раздумывая, в какую сторону ему бросить кости? К правому берегу или к левому? Или просто остаться на месте и не плыть вообще никуда. Ибо «ломает»!



Не отрывая взгляда от белоснежного красавца я попытался перебежать на противоположную сторону, но интенсивное движение и страх быть не понятым дорожной полицией, заставили меня быстренько отказаться от подобных намерений.
Приходилось бежать к тому месту, где мост Стрёмброн заканчивался. Почти к самому Королевскому дворцу. Там виднелся пешеходный переход!
Мы подбежали к переходу и встали около светофора. Для нас на светофоре горел красный свет, поэтому, мы, как послушные дети, стояли, ожидая зелёного у края тротуара.
И вдруг, откуда-то слева раздался велосипедный звонок! Звонок надрывался, как будто его били кувалдой, а мы, не понимая в чём дело, ошарашено вертели головами.
Наконец, Вовка, в котором появление бела-лебедя не вызвало особого прилива энтузиазма, схватил нас всех троих и оттащил от светофора, подальше в глубину тротуара! И только-только наши бренные тушки оказались в двух метрах от края тротуара, как мимо нас пронёсся велосипедист! Оказывается, мы, сами того не заметив, стояли в ожидании зелёного света прямо на велосипедной дорожке, оборудованной, кстати, таким же светофором с секцией для пешеходов, что и остальной перекрёсток!
Нас ещё немного трясло от пережитого, когда загорелся зелёный, и мы кинулись бегом через улицу, мысленно умоляя лебедя не отплывать слишком далеко от нашего берега.
Но это строптивое водоплавающее, никак не хотело внять голосу разума. Всё то время, пока мы подвергали себя смертельной опасности, стоя на велодорожке, лебедь медленно но верно отплывал всё дальше и дальше от нашего берега. У меня оставалась ещё возможность несколько приблизить упрямую птицу с помощью зума фотоаппарата, но в тот самый момент, как я навёл объектив, эта бездушная скотина сунула голову под крыло!



Абзац!
Весь наш бег с препятствиями и попытки погибнуть смертью храбрых под колёсами велосипеда, привели лишь к тому, что я от ярости чуть не разбил фотоаппарат о высокий парапет набережной!
Однако неудача с лебедем, заставила нас внимательнее осмотреться вокруг. Погоня за птицей счастья слегка сбила нас с пути ко дворцу. И мы не замедлили вернуться на прежний курс!
На углу дворца, прямо из стены падала вниз толстая струя воды.



Пардон, но вы не туда смотрите! Повторим ещё раз.
На углу дворца, прямо из стены падала вниз толстая струя воды.



Мы подошли к фонтану, внимательно всматриваясь в надпись наверху стены.



Сей фонтан, изливавшийся из стены королевского дворца, был, оказывается, посвящён королю Карлу XI. На противоположной стороне здания, также виднелся фонтан, как две капли воды похожий на первый. А между этими водными потоками, куда-то наверх вели высокие ступеньки.
По этим крутым ступенькам мы и полезли наверх, словно альпинисты на Сагарматха. Правда здешняя «Вершина мира» оказалась куда более доступной. Ступеньки привели на небольшую площадку, напоминавшую крыльцо у ворот в маленький парк или скорее – лужайку перед фасадом королевского дворца.



Через низкий парапет можно было бы и перемахнуть, дабы прогуляться меж пирамидальных тополей, но от этого поступка, нас удерживала врождённая скромность и наличие мальчика в форме королевского гвардейца, торчавшего в будке в двух шагах от ворот.
На самих же воротах красовался макет королевской короны в три натуральных величины! По словам Вовки – в этом месте надо обязательно сфотографироваться! Да ещё так, чтобы корона на воротах, получилась на фотографии таким образом, чтобы казалось, что она находится на голове объекта съёмки!
Один за другим, мы приседали перед воротами, в позу орла, чем привели гвардейца в будке в самое весёлое расположение духа! Парень буквально трясся от еле сдерживаемого хохота, пытаясь не заржать во всё горло, что было бы явным нарушением караульного устава!



Наконец, нам надоела клоунада у ворот и мы, сфотографировавшись напоследок безо всяких причуд, отправились пешим маршем вокруг дворца.



Сказать по правде - дворец в Стокгольме, почитавшийся много веков апартаментами королевской семьи, хоть и числится до сих пор как владение короны и даже имеет личные покои короля, но ныне превратился в музей. И в дипломатическое представительство. Его Величество Король Швеции Карл Шестнадцатый Густав, Королева Сильвия, Крон-Принцесса Виктория, Принц Карл Филип, Принцесса Мадлен и Принцесса Лилиан, короче, вся «королевская рать», возвращаются сюда, только лишь для приёма послов и в особо торжественных случаях. Где-то годов с семидесятых венценосная семья проживает в местечке под названием Drottningholm (Дроттингхольм).
Что же касается дворца, как музея, то это несколько разных музеев под одной крышей. Причём в некоторые из этих музеев вход за отдельную плату.
Но у нас было маловато времени на посещение музеев. День клонился к вечеру, а нам хотелось как можно больше насладиться видами шведской столицы. Поэтому мы и направились по кругу, вдоль стен дворца.
Сперва, мимо фонтана-близнеца, посвящённого на этот раз королю Оскару Второму.



Потом завернули за угол и попали на широкую улицу, похожую скорее на небольшую площадь, залитую ярким вечерним солнцем.
ВИДЕО 49
По правую руку, у стены Королевского дворца, недалеко от ворот, предназначенных для въезда во внутренний двор, стоял ещё один гвардеец. За его спиной, как избушка на курьих ножках, торчала жёлтая будка на случай дождя, в которую мог поместиться разве что японец, да и то - без карабина. Да ещё этого японца пришлось бы очень сильно удивить, чтобы как следует вытянулось лицо, иначе не пролезли бы щёки, застывшие в традиционной улыбке.
А вокруг этой будки, на булыжнике мостовой, была начерчена угольно-чёрная линия. Она не сильно бросалась в глаза, но любому было ясно, что это просто ненавязчивая просьба «не заходить за…».
Мы уломали Маринку сфотографироваться на фоне бравого гвардейца.



Маринка смеялась и кокетничала, а бедный парнишка стоял, уставившись куда-то в небо! Хотя, ему было, в принципе чуть лучше, чем его товарищам на других постах. Солнце, заливавшее площадь ещё немного грело, но гвардейцам, посты которых находились в тени, было ой как не сладко!
Даже нам, одетым в куртки, постепенно становилось прохладно, а солдатики, одетые в летнюю форму, мёрзли и тряслись от холода.
Мы прошли до конца улицы и приготовились повернуть налево, как вдруг мне на глаза попался весьма загадочный памятник.



Фигура в мантии, стояла подле собора святого Николая (Storkyrkan), в котором издревле совершаются коронации монархов на шведский престол. Кому был поставлен этот памятник и за что, было абсолютно непонятно. Надписи за спиной человека в мантии, были выполнены, по всей видимости, на латыни, в которой я не силён и доступные мне медицинские термины на этом языке, ничем не смогли помочь. Мало того, когда я попытался узнать подробности в Интернете, то этот всезнайка ушёл в долгий ступор и оттуда упорно не возвращался. Ни фотографий, никаких сведений о человеке по имени Friderici (Фридрих), упомянутом в мемориальной доске на стене, ни об одном из других упоминаемых имён. Чуть позже один человек, ездивший так же в Швецию, рассказал мне некую легенду, услышанную им от официального экскурсовода. Что, дескать, этот человек – то ли министр одного из королей, то ли академик местного университета, предотвратил кровопролитную войну, устроив показательное выступление, связанное с затмением солнца, в стиле незабвенного янки при дворе короля Артура. Само-собой окружающие устрашились могущества министра, повелевающего солнцем, и война утихла, так и не начавшись. Министру поставили памятник, а над головой памятника в честь такого события, повесили чёрные шарики, олицетворяющие затмение.
Правда, что-то в этом рассказе не стыковалось. Такой странный и единичный случай, не мог быть поводом к тому, чтобы министрам, а тем более академикам, ставили памятники. Да ещё перед самым королевским дворцом! Скульптуры возводят в честь победителей в войне, а не в честь людей эти войны предотвращающих. Такова уж странная натура человека. К тому же шарики или полушария, я видел раньше и на окнах других лютеранских храмов.



И я снова зарылся в интернет. Главное во всемирной паутине – уметь спросить. Сперва, я додумался до того, что табличка за спиной памятника и сам памятник друг к другу не относятся. Скорее всего, на стене описание постройки самого собора – мне удалось разобрать несколько дат, и среди них – 1264 год. Это, скорее всего, предполагаемый год постройки. И дальнейшие цифры напоминают о том, как и в каком году, этот храм стал лютеранским.



А вот с человеком на пьедестале мне положительно не везло! Я копал долго и упорно, пока не додумался спросить об этом… интерактивную карту Google Earth. Секунда, другая и вот у меня уже в руках статья Википедии о некоем Олафе Перссоне! Есть ли подобное имя в надписи на стене? Что-то не видно!
Так вот, этот самый Олаф Перссон, он же Петерссон, он же Олавус Петри (Olaf Persson, Olaf Petersson, Olavus Petri), являлся для Швеции никем иным, как собственным Мартином Лютером (не путать с Мартином Лютером Кингом) – отцом лютеранства, проповедником протестантства, наперекор властвовавшей тогда римско-католической церкви. Три раза он приговаривался к смерти, но всё же умудрился встретить её в своей собственной постели. И вполне естественно, что памятник ему поставлен подле главного лютеранского собора страны!
Ну, да Бог с ним, загадка Командора разрешилась, а мы свернули за угол и оказались на площади, с двух сторон зажатой полукруглыми галереями. С третьей же стороны площадь примыкала к зданию дворца. Так, что, судя по всему, мы оказались «на заднем дворе дворца», если можно так выразиться.
ВИДЕО 50
Здесь было всё отдано на откуп королевским гвардейцам. Они расхаживали вдоль ряда пушек, толпились между колонн галерей, и просто стояли на постах, очерченных чёрными кругами.



Мы прошли по площади туда и обратно, обнаружили, что пушки просто так не укатишь – их колёса оказались приподняты над мостовой с помощью подставок. Полюбовались на кучку туристов из Кореи, не знаю уж из которой. Корейцы жались друг к другу, явно устрашённые бравым видом и высоким ростом гвардейцев.
Что касается меня, то мне тоже захотелось сфотографироваться на память с одним из представителей королевской охраны. Вручив свой фотоаппарат Вовке, и взамен получив зонтик, который мешал моему приятелю снимать, я подскочил к чёрной линии, отделявшей пост у дворцовых ворот от остальной площади. Никакого сюжета и плана этой съёмки у меня не было и в помине! Но тут произошло неожиданное для всех нас событие. Бравый гвардеец соскочил со своего пьедестала и встал рядом со мной! Не знаю, было ли это нарушением правил или время от времени караульным позволялось подходить к избранным и фотографироваться, но для меня это было лучшим сюрпризом за весь день! Я скосил глаза на гвардейца и взял зонтик на караул! Гвардеец посмотрел на меня и рассмеялся! Так мы и получились, хоть и по разную сторону чёрной линии, но чем-то очень похожи.



И до сих пор мне очень хочется отослать эту фотографию в Швецию, этому королевскому гвардейцу, но куда её можно отправить, по какому адресу, я не знаю. Не на адрес же королевского дворца? А вдруг молодой человек всё-таки нарушил устав?
Кстати сказать, гвардейцев у короля великое множество. Ни разу в интернете, на фотографиях не встретил одних и тех же лиц. А лица у гвардейцев подчас очень интересные. Не секрет, что среди мужского личного состава есть девушки, которые точно так же стоят на карауле. И среди истинных, самого, что ни на есть шведского вида гвардейцев, попадаются вот такие вот «истинные арийцы». Банзааааай!



Однако нам была пора отправляться дальше.
Мы прошли в проход между галереями, свернули направо и уткнулись в высокий гранитный парапет. Здесь было нечто вроде террасы, позволявшей смотреть на город в сторону острова со зданием местного парламента – Риксдага.
Внизу, под террасой находилась площадка, на которой творилось странное действие, смысла которого мы сперва не поняли.



Пара десятков человек стояли по периметру этой площадки и по очереди кричали что-то в микрофон по-арабски. Может быть, конечно, и не по-арабски. Может быть и по-албански. Как я не старался потом, но в интернете не нашёл этого зелёно-бело-красного флага со львом держащим меч. Было в нём что-то знакомое, но что? И виселицы в руках этих людей выглядели довольно зловеще. То ли сами повеситься хотели, то ли повесить кого!
Поэтому мы не стали ждать развязки этой драмы, а повернулись на сто восемьдесят градусов и пошли себе по-добру, по-здорову. Ну, как эта толпа, хоть и жидкая, но серьёзно настроенная, кого-нибудь линчевать примется!
ВИДЕО 51

Тут у дворца завыли сирены полицейских мотоциклов и нам захотелось ещё прибавить шагу и побыстрее распрощаться с королевским дворцом. Тем более, что возвращения Короля пока что не ожидалось.

[romandc]

Глава четырнадцатая.
Дело в шляпе!

Путь наш лежал обратно, мимо королевского заднего двора, мимо ворот в садик, расположенный между зданиями Собора св. Николая и Шведской Академией,



на расположенную в двух шагах от Королевского дворца площадь Stortorget. Эта площадь - Большая площадь, если перевести название её дословно, когда-то в старину была торговой, рыночной, главным сосредоточением всех операций купли-продажи. Потом, в 1520 году, в этом месте случилось событие, память о котором до сих пор хранится в народных преданиях и в самих камнях мостовой. Называется оно «Кровавая баня». Эту «баню» устроил в Швеции датский король Христиан Второй, вторгшийся в страну и решивший вырезать на всякий случай политическую и экономическую верхушку шведской власти. Успел он обезглавить, по разным источникам, то ли восемьдесят, то ли сто пятьдесят человек, но доделать дело ему помешали, и выперли из страны.
Однако площадь до сих пор помнит этот кошмар. Может быть поэтому, фасады домов, её образующих, разукрашены в весёлое разноцветье.



Может быть, поэтому с площади высокий портик ведёт в Музей посвящённый Нобелю и премиям, выдаваемым от его же имени самым мирным и самым талантливым людям.



И может быть поэтому, во время летних и новогодних праздников на площади кипит ярмарочное веселье! Чтобы ничто, кроме памятника-фонтана не напоминало об этом событии.



У нас, у русских, подобными воспоминаниями обычно не заморачиваются. Развлечения Ивана Грозного и его министра внутренних дел Малюты Скуратова, соревнования по скоростной рубке голов Петра Первого и т.д., забываются почти тут же. Чтобы не портить настроения! Не многие и помнят, что такое было, а уж где всё происходило – часто загадка даже для историков.
Тем не менее, толпы туристов отдыхавших на скамейках и сидевших в кафе и мы вместе с ними, не сильно донимали себя всякими грустными мыслями. Светило солнышко. Домики вокруг выглядели как игрушки или теремки из сказки, и думать о всяких «банях» просто не хотелось. Чтобы не дай Бог не нарушить сказочного очарования Stortorget.



Ещё немного побродив среди толпы туристов и насытившись ароматом веков, от двенадцатого, до восемнадцатого включительно, мы нырнули в переулок Skomakargatan, спрятавшийся в уголке площади,



и тут же наткнулись на магазин, торговавший пёстрой мешаниной товаров - от шерстяных свитеров, до тростниковых циновок. За прилавком здесь хозяйничала темнокожая женщина.



Соблазнённые цветастыми свитерами на витрине, мы валились всей толпой в эту лавку. И увидев страшные рожи африканских масок развешанных по стенам, слегка остолбенели. Как-то уж очень контрастировало впечатление от старинной шведской площади с домиками-пряниками, с этим убежищем африканского колдуна, вяжущим на досуге свитера и чепчики из овечьей шерсти.
Ещё минут-другую мы осматривались, пытаясь прийти в себя, но потом я случайно прочитал на резиновом коврике, лежащем на полу у входа, надпись «Гвинея-Бисау» и потащил всех к дверям.
Привезти на родину, что-нибудь с Африканского континента было бы заманчиво… если бы мы находились на Африканском континенте. Но если уж и вывозить из Швеции, какой-нибудь сувенир, на память о первом посещении страны, то именно шведский! Поэтому мы быстренько сыграли «ретираду» и покинули помещение.
Чуть дальше по улице, магазин антиквариата заманивал покупателей роскошными одеждами инфанта и дворянки выставленными прямо на тротуар. А ровно на два шага дальше, была дверь в магазин детской одежды, так, что поначалу было и не понять, какому магазину служит рекламой мантия маленького принца. И все, кто проходил по этой улице, конечно же, толпой шли именно в детский магазин, соблазнённые такой наглядной рекламой.



Ещё шаг по улице и я увидел на стене одного из домов, на окнах какие-то странные предметы.



Этакие чёрные вогнутые полоски, распяленные на тонких ножках-проволочках, напоминали то ли космические радары, то ли инопланетных пауков, засевших в засаду в ожидании зазевавшегося прохожего. Меня, впрочем, пауки не тронули, хоть я их и сфотографировал.
Самое странное во всём этом то, что в квартиры, от этих устройств не шло ни единого провода!
Мы быстренько, чтобы не провоцировать инопланетян или инопланетных насекомых, пробежали мимо здания и оказались перед витриной.



На мой взгляд, на фотографии этот шедевр витринного дизайна выглядит не настолько живо и неожиданно-потешно, как в жизни. На узкой улочке, зажатой высокими стенами, эта витрина смотрелась как окно в другой мир! Каждый турист, проходящий мимо этого окна, обязательно останавливался поглазеть на утку в платочке и на змею с картонным пакетом на голове.
Почти живая картина в белой раме, на несколько минут непременно приковывала к себе взор! И за этой витриной, находилась мастерская весьма известного в Швеции модельера, Уллы Ханнерз (Ulla Hannerz).



Чуть дальше от вывески госпожи Хайнерз на стене виднелась ещё одна вывеска. Фасад дома на котором она висела резко контрастировал с остальными домами по Stortorget. Заброшенный и заколоченный, этот дом напоминал о своём предназначении лишь надписью «Национальная галерея» на вывеске.



Не имею ни малейшего представления, почему эта «галерея» оказалась заброшенной и, что вообще она из себя представляла? Но на данный момент, по сравнению, скажем, с Национальным музеем, выглядела она, прямо скажем не очень-то благополучно.



Мы прошли ещё пару шагов по улице, углубляясь всё дальше в дебри Гамла Стан. Я вертел головой во все стороны одновременно, пытался заглянуть в окна вторых этажей и не сразу заметил, что сверху, над нами затаилась угроза! С первого взгляда, эта угроза напоминала простую сухую ветку. Но, приглядевшись повнимательнее, я узнал в этой ветке змею! Сердце у меня ушло в пятки, мы резко сбавили шаг, стараясь не подходить близко к этому чревоходящему. Уж больно ядовито выглядела змея, напоминая древесную гадюку в дебрях Амазонки, вытянувшуюся, чтобы переползти с дерева на дерево. Вот только настоящая змея не смогла бы так далеко вытянуться без опоры, черезчур гибкий позвоночник, знаете ли!
Я ещё раз внимательно посмотрел на змею, и у меня отлегло от сердца! Она оказалась металлической! Просто из балконных перил торчал длинный крюк для подвешивания фонаря! В форме змеи. И, скорее всего, очень давно изготовленный.



Дойдя до самого конца улицы, наша команда свернула направо, на улицу с говорящим названием Tyska Brinken, что дословно означает Немецкий бугорок. Улица и впрямь бежала под небольшой уклон. И видимо, именно здесь в древности селились немецкие иммигранты. А может быть проживал немецкий консул? Как бы там ни было, народу вокруг нас становилось всё больше и больше. Мы явно подходили к очередному туристическому оазису.
Возле одного из парадных подъездов, стоял небольшой трёхколёсный… автомобиль? Мотоцикл? Называйте его как хотите. Хотя есть у этого транспортного средства ещё одно название – инвалидная коляска! Открыто, у подъезда многоквартирного дома, под знаком «Стоянка для инвалида», стоит себе маленький электро-мотоцикл, никого не трогает, никому не мешает. Инвалид спускается со своего этажа, я, честно говоря, не имею понятия, как это устроено внутри дома, садится на свой электромобиль и гоняет по улицам в собственное удовольствие! В магазин, в кино, куда заблагорассудится! С компанией, если захочется.



Сначала я думал, что подобный транспорт – исключительно шведское изобретение. Но не тут то было! В столице Суоми, на рыночной площади, мы заметили двух инвалидов, юрко рассекавших на таких же колясках между ларьками! Один из них остановился у витрины магазина, набрал телефонный номер на своей мобиле и, спустя две минуты из магазина вышла продавец, вручила мотоциклисту пакет с товаром, с которым он благополучно укатил.
Я понимаю, что нашей социальной службе, до шведской или финской, как до звезды небесной… Но хочется верить, что когда-нибудь… лет через пятьдесят… когда наши правительственные миллионеры станут миллиардерами и воровать деньги из бюджета станет просто неинтересно…хотя о чём, я! Много денег не бывает!
Мы спустились чуть ниже по улице, и Вовка углядел вывеску шоколадного магазина. И потащил женщин смотреть на шоколадки. Мне же надо было сначала обязательно запечатлеть саму улицу Немецкий пригорок,



и дорожного рабочего, тюкавшего молотком по диабазу. Ну, прямо лесковский очарованный странник!



Я, вообще-то далёк от того, чтобы утверждать, что мостовая на Старом Городе идеально ровная. И всем, кто отправляется в турпоход по Gamla Stan, я бы советовал обязательно надеть кроссовки на толстой подошве! Во избежание «убития» ног в первые же пять минут странствий. Но, глядя, как рабочий, на этот раз более похожий на шведа, чем все остальные встреченные нами по дороге, старательно обрабатывает камень, мне вспомнились наши - питерские мостовые. Лет восемь назад, тротуары центра города Санкт Петербурга, вздумали выкладывать плиткой – коричневыми такими кирпичиками. Интернациональные бригады из Средней Азии в спешном порядке вскрывали асфальт и укладывали вместо него на простую песчаную подушку ряды этих плиток. И сейчас на некоторых улицах города можно наблюдать на тротуарах застывшие морские волны, там, где непогода размыла песок и несчастные, ужасно скользкие в морозы камешки образуют настоящую трассу для могула (могул - такой способ свернуть себе шею на очень крутой и очень бугристой лыжной трассе). О чём красноречиво свидетельствует мой собственный копчик, не один раз ушибленный об этот коварный настил.
Но не будем о грустном! Вслед за своими спутниками я спустился в шоколадный полуподвал и начал принюхиваться и рассматривать разноцветные коробочки, баночки и пакетики. Пахло шоколадом. Да и на вид в баночках, пакетиках и коробочках был самый, что ни на есть шоколад. Всё было красиво и аппетитно… кроме цен. Мы сначала клюнули на ценники, стоявшие около разнообразного шоколадного лома, решив, что это цена за килограмм. За килограмм это было вполне приемлемо. Но когда Маринка решила уточнить это у смуглого продавца за прилавком, оказалось, что цена вывешена за сто грамм! Это почти что отбило у нас охоту к сладкой жизни! Вот и цены на шоколадные конфеты, процентов на двадцать перепрыгивали наши самые высокие ценовые отечественные достижения. Может быть, они были несравнимо качественнее нашей продукции, хотя лично я в этом сомневаюсь, ведь запах в магазине стоял точно такой же, как и в нашем любом кондитерском заведении! Мы почти уже решились купить хоть что-нибудь на пробу, но тут Вовка – держатель наших крон, подозрительно занервничал. В его планы явно не входило жертвовать валюту на увеселения подобного рода. И мы сбежали из магазина, сопровождаемые волной шоколадного запаха.
Ещё пара шагов по Tyska Brinken и мы повернули направо на самую популярную у досужих туристов торговую улицу Старого Города – Västerlanggatan.



Местный Бродвей – узенький, как и подавляющее большинство улочек Гамла Стан, был под завязку набит торговыми точками! И почти все эти магазинчики торговали сувенирами. Разнилась только специализация – допустим, шапки с лосиными рогами, открытки, футболки с надписью Swiden, музыкальные диски или наоборот музыкальные диски, футболки с надписью Swiden, открытки и шапки с лосиными рогами.



Особняком стояли кафешки и ресторанчики. У одного из самых больших ресторанов красовалась мадам, которую мы ничтоже сумняшеся, сразу же окрестили Фрекен Бок!



Очень уж эта fröken напоминала самую знаменитую Домомучительницу в истории!
Мы гуляли по этому Бродвею, заглядывали в магазины, не обращая особого внимания на тот факт, что Вовка время от времени отделялся от нашей группы энтузиастов и ненадолго исчезал. Тем более, что потерять друг-друга в толчее было легче лёгкого. Возвращался мой приятель каждый раз всё более и более мрачный, но нас, зачарованных обилием и разнообразием шапок с лосиными рогами, открыток, футболок с надписью… ох, в общем вы поняли, это обстоятельство мало интересовало. А зря!
Не успел я сфотографировать очередной старый раритетный велосипед,



как стало ясно, что наш завод всё-таки заканчивается. У меня жутко разболелась натруженная спина, загудели ноги и к тому же часы неумолимо напоминали: «Пора»! Пора прощаться с гостеприимной Швецией и устремляться на паром в гостеприимную Финляндию!
Однако, у Вовки были ещё дела в городе Стокгольме.
Мы свернули с Västerlanggatan на Torgdragargränd (только не заставляйте меня произнести эти названия вслух!) и оказались на той самой площади, где мужик на постаменте натягивал арбалет, и где находилась арка, ведущая к магазину, закрытое состояние которого так обеспокоило Вовку.
Не в силах больше стоять на ногах, я повалился на ступеньки, ведущие под этой аркой обратно на Västerlanggatan. Девушки наши потерянно бродили вдоль уже знакомой витрины с «выставочными» ценниками, а Вовка, как разъярённый медведь метался перед закрытым непонятным магазином. Жалюзи на окнах этого заведения были теперь подняты, и я устало рассматривал небольшой макет экипажа о двуконь, до странности напоминавший повозку переселенца с американского Дикого Запада, которой так любят хвастаться янки, к месту и не к месту.
Пик вовкиного напряжения достиг апогея! Времени до отхода парома оставалось всё меньше и тут.. в конце прохода показалась женщина, по спортивному одетая, широколицая, как большинство скандинавских женщин, и как подавляющее большинство скандинавских женщин - в штатных скандинавских очках. Вовке она была явно знакома, потому что мой приятель буквально кинулся к ней, тыкая пальцем в часы и приговаривая: «Цигель! Цигель! Ай-люлю!». Женщина, явно оправдываясь, говорила что-то по-шведски, но, не теряя времени, открыла магазин и мы, наконец-то попали внутрь!
К моему изумлению, магазин оказался битком набит всякими американскими сувенирами! Точнее – одеждой американских пастухов, возведённых в культ писателями и режиссёрами начала двадцатого века.
И среди плащей из драп-дерюги, штанов из бычьей кожи и ремней «из кожи молодой самки слона завяленного в уксусе» (как выражается Задорнов), висели ряды шляп, как две капли воды похожей на ту, что отворяла нам любые двери на Родине и за границей и сейчас лежала одинокая, в каюте номер 2009.
Вовка, с видом короля в гардеробной, в окружении гувернёров, церемониймейстеров и гардеробмейстеров принялся примерять на себя рубашки и плащи. Мы хлопотали вокруг его величества, пытаясь как можно более ускорить процесс, поднося ему разные предметы одежды на примерку и попутно роняя с прилавков и стендов всевозможные безделушки. Продавщица, чуя оптового клиента, с готовностью принимала наши извинения за раскиданные по полу подвески, серьги и зажимы для галстуков.
Мы одели Вовке на голову шляпу–близнеца и принялись подбирать к этой шляпе достойный гардероб! Всё это делалось в темпе, не слишком сумасшедшем, но достаточно быстром – тридцать секунд на надевание одной рубашки, минута на созерцание и осознание её профнепригодности и тридцать секунд на раздевание.
Наконец, выпотрошив весь магазин до последнего ковбойского сапога, мы выбрались из него, напутствуемые развеселившейся продавщицей и гружёные шикарным ковбойским плащом, шикарной ковбойской рубашкой и шикарным же ковбойским ремнём. К большому вовкиному сожалению, и к нашему большому облегчению, ни штанов, ни сапог подходящего размера в магазине не оказалось.
В темпе вальса мы понеслись на паром, времени оставалось в обрез. Но я всё-таки улучил момент, и сфотографировал на бегу ту самую мемориальную табличку «неизвестного писателя» о которой упоминал в самом начале нашего забега по Швеции.
Потом, дома, в Санкт-Петербурге, мне пришло в голову поближе рассмотреть свою добычу, и я не свалился тут же со стула только потому, что в тот момент сидел на диване!
Вычурная мемориальная табличка, похожая скорее на медальон, была посвящена вовсе не неизвестному писателю! Она висела на стене в честь знакомого каждому школьнику Карла Линнея! Шведского натуралиста, естествоиспытателя, «давшего имя» всему живому!



Итак, мы бежали по набережной на паром, и я, на ходу, пытал Вовку насчет его, такой неожиданной для нас ковбойской эскапады. Во-первых, я никак не мог понять, зачем ему этот костюм пастуха?! Во-вторых, почему покупать его надо было именно в Швеции? Вовкина физиономия расплывалась в хитрющей улыбке. Сначала он пытался отмалчиваться, но мой напор был силён и в конце-концов Вовка сдался. Всё так же хитро улыбаясь, он произнёс: « А ты думал, ради чего вся эта поездка затевалась? Только лишь ради того, чтобы привезти к шляпе остальное! В России и в Финляндии такого не достать, только здесь – в Стокгольме. Жаль только не всё удалось купить, это значит, ещё раз ездить придётся! Но даже то, что уже имеется, сейчас на пароме как одену, и ты увидишь, насколько это круто!»
Какой-то отрезок пути мы все шли молча, переваривая услышанное. Оказалось, что всё наше грандиозное путешествие за три моря, наполненное нешуточными испытаниями и ежесекундно грозящее опасностью быть съеденными дикими аборигенами, было задумано только ради посещения магазина ковбойской одежды! Чтобы вовкиной шляпе было не скучно в одиночестве!
Впрочем, мы были не в претензии и в принципе готовы к такому повороту. Каждый так или иначе получил ту часть своего удовольствия, которую желал получить выезжая из Санкт Петербурга. И то, что мы совместили приятное с полезным, не сделало это удовольствие хоть чуточку меньшим. К тому же мне стало очень любопытно, насколько же «круто» эта одежда будет смотреться на Вовке! В тесноте и суете магазина, определить процент «крутости» было невозможно.
В таких размышлениях, мы добежали, наконец, до рекламного бородача, у которого мне так хотелось сфотографироваться. При более пристальном разглядывании рекламы, выяснилось, что принадлежит эта художественная ценность фирме-телефонному оператору TELE2. И я просто не могу не обнародовать крайне полезную информацию об этой фирме. Правда, моя информация – секрет Полишенеля, то есть то, о чём и так знают все! Итак – фирма TELE2 принадлежит шведам! Какой отсюда напрашивается вывод? Сим-карта купленная в городе Питере превосходно работает в Швеции. И звонок в дом родной обходится процентов на 50 дешевле, чем услуги любого другого оператора. Надо только активировать симку, набрав 1+пинкод и определённым образом набрать номер телефона. Хау! Я всё сказал!



Щелчок фотоаппарата и мы побежали дальше по набережной, на причал Мариеллы.
Когда мы дошли до площади, по которой продолжали кружиться автобусы, на этот раз, доставляя пассажиров к парому, мне на глаза попался дорожный знак. Он был немного грустный и напоминал, что мы уже стоим на дороге ведущей домой.



Мы ворвались в вестибюль терминала, пронеслись по стеклянному коридору, протопали по палубе номер шесть и я, кинув сумку в каюту, выбрался на свежий воздух, посмотреть отплытие.
До отплытия оставалось ещё минут пятнадцать, поэтому я решил прогуляться на нос парома, посмотреть далеко ли простирается набережная. Поравнявшись с капитанским мостиком и взглянув вниз, я сначала не осознал, что я вижу! Около носовой части Мариеллы, прямо на причале стояла очередь легковых автомобилей, которые по одному трогались с места и исчезали где-то под моими ногами! Постепенно мной начала овладевать тихая паника! Оказывается, не только в корме у Мариеллы были здоровенные ворота! Носовой визир так же присутствовал, как и у злосчастного парома Эстония! Меня можно было уносить, желательно на берег, можно на сухой и холодный асфальт, всё равно куда, лишь бы там не было много воды!
Но было поздно! Последняя машина скрылась с моих глаз, палуба слегка задрожала, и ещё через несколько минут полоска воды между причалом и корпусом судна стала неумолимо расти. Пришлось взять себя в руки и заменять инстинктивные страхи соображениями логики. На самом деле, на машине ездить гораздо опаснее, чем плыть на любом пароходе или лететь на самолёте. И если подсчитать, сколько времени я рискую жизнью крутя баранку, то риск при плавании на пароме можно считать за величину немногим отличную от нуля!
Итак, душевное равновесие было слегка восстановлено, двигатели Мариеллы заработали и мы тронулись в путь!
ВИДЕО 52
(Пардон за не очень хорошее видео)

[romandc]

Глава пятнадцатая.
Стихийное бедствие.

Я «торчал» на палубе! В переводе с современного на русский – наслаждался видами, открывавшимися с палубы парома.
А посмотреть было на что! С высокой палубы открывались интереснейшие виды, которые я упустил во время нашего прибытия в Стокгольм. Панорама самого города постепенно таяла, меняла очертания, уходила из жёлто-коричневого спектра в дымчатую синеву.



По краю гавани ещё тянулись симпатичные городские массивы. Вот, например небольшой микрорайон разноцветных «точек» или «высоток», как их называют москвичи.



Весьма симпатично, не правда ли?
Хотя попадались домики не такие «многоквартирные» и ещё более симпатичные, уступами сбегавшие к воде.



И среди всего этого жилого многообразия вдруг возникло непонятное строение, на жилой дом непохожее. Скорее похожее на производственное, по форме напоминающее крепость или готический собор, с вычурной башенкой, стрельчатыми окнами и покатыми крышами. Так строили в девятнадцатом веке, изощряясь в фантазии и стараясь приблизить чисто утилитарные здания к формам классических архитектурных шедевров. Сейчас здание реставрировали, поэтому впечатление слегка портили строительные леса и провалы в крыше.
Может быть, это здание когда-то исполняло роль солевого склада на пристани? На его фронтоне хорошо виднелась надпись, которую полностью мне перевести так и не удалось - Saltsjöqvarn





Рядом с «готическим собором» Saltsjöqvarn приютились жилые домики – мал-мала-меньше, как будто специально обрубленные, чтобы не загораживать вид тем домам, что сзади.



А через несколько мгновений, по правому борту воздвигся очередной дворец!



По левому борту промелькнул небольшой яхт-клуб. В устье связки понтонов, у которых стояли яхты, покачивался на волне поднимаемой нашим паромом, маленький катерок-маяк.



А чуть подальше, там, где кончались жилые кварталы небольших городков-спутников Стокгольма, в рядок выстроились… ни за что не догадаетесь, что именно.



Вроде бы просто симпатичные домики, которые могли бы с равным успехом оказаться как жилыми, так и промышленными корпусами.



Мне с большим трудом удалось разобрать надпись на фасаде - *varnen Tre Kronur. Причём я никак не мог понять, какая же первая буква в этом словосочетании, то ли О, то ли Q.



Какое отношение имеет к этому дому, точнее – череде домов, старый, очень старый дворец Три Короны, стоявший в Стокгольме на месте нынешнего Королевского дворца? Или может быть это место дислокации шведской хоккейной команды, Тре Кронур?
Я долго ломал себе голову и компьютер, пока, наконец, мне на помощь снова не пришел Google Earth. Дом назывался Kvarnen Tre Kronur! То бишь – Мельница Три Короны! И судя по здоровенным колоннам для муки, справа на общей фотографии, мельница была до сих пор действующая!
Вот здесь и проявились странные правила шведского языка. В словаре не было слова Qvarnen, зато было слово Kvarnen!Тогда – по аналогии и Saltsjöqvarn, тоже годится на роль Солевой мельницы! Но, обратите внимание, что как раз Qvarn, а не Kvarn.
Я хоть и не знал тогда, что проплываю мимо пищевого комбината, но какими-то тайными фибрами души уловил-таки зов пищи. Есть захотелось очень. Нет даже очень-очень. Или даже очень-очень-очень сильно. Просто таки душераздирающе! И я, бросив съёмку, кинулся на добычу пропитания в каюту!
В каюте происходило мероприятие, которое в просторечии называется «примерка», а применяя высокий штиль – «подиум»! Вовка примерял обновки!
Вырядившись в новую чёрную как смоль рубашку с вычурным шейным шнурком, на котором висела застёжка украшенная синими каменьями, длинный, до пят, чёрный плащ, грозящий посрамить любого Чёрного Плаща, буде таковой появится на горизонте и, водрузив на голову свою шикарную шляпу-Путеводительницу, Вовка в мгновение ока превратился, то ли в американского президента на своём ранчо, то ли в переодетого короля на отдыхе! Эффект был потрясающий! И кому-какое дело, что эту одежду когда-то носили лишь наёмные пастухи, да грабители с большой дороги!
Однако, щеголять в обновках по парому было как-то не сподручно и к тому же было у нас ещё одно дело, которое надо было совершить безотлагательно – посетить паромный магазин Дьюти фри! И это надо было провернуть именно сейчас – другого времени на посещение магазина у нас не было.
До нашего ужина оставалось ещё часа два, и мне пришлось распрощаться со сладкой мыслью о небольшом чаепитии. Скрепя сердце и желудок, я потащился вслед за компанией в магазин.
Проходя по коридорам, поднимаясь на лифте и озирая посадочную палубу, я проникся ощущением, что с судном произошли какие-то перемены! Нет, паром был тот же самый, в интерьерах его палуб царил тот же блеск, и их форма осталась прежней. Изменилось содержимое! Вместо толп пенсионеров и им сочувствующих, в коридорах и на палубах, в барах и у игровых автоматов царила молодёжь! Молодёжь царила, вопила, пила, лежала на скамейках и просто бродила по палубам в поисках выпивки. В среднем, вся эта толпа возрастом была от восемнадцати до двадцати лет. Возраст колледжа! Когда «верхи» ещё не могут, но «низы» уже хотят! Само-собой, основным пристанищем стаи блуждающих беспризорников, стала наша палуба номер два. И кое-что мне подсказывало, что ночь, проведённая на одной палубе с этими коллежскими асессорами, будет весьма беспокойной.
Но пора была приниматься за дело. Не буду особенно распространяться о таком обязательном мероприятии, как посещение Duty Free, тем более, что сам магазин я уже описал в предыдущих главах. Скажу только лишь, что нам нужно было непременно купить, что-нибудь здесь, лишь для того, чтобы продлить наше пользование бонусной схемой Viking Line.
Мы, вслед за немногими оставшимися на пароме пенсионерами, по-прежнему осаждающими магазин, потолкались у витрин, как вдруг пол под нашими ногами слегка повело в сторону. Начиналась качка. Она не была пока сколько-нибудь серьёзной, но сложилось ощущение, что мы вышли в открытое море.
Однако, для того, чтобы купить задуманное, нам потребовалась тележка. Пара корзинок не смогла вместить всё, что мы набрали в восемь рук! Я пробрался к выходу, где стояли в ряд транспортные средства. Однако, к моему разочарованию, эти тележки оказались связанными друг с другом по принципу, описанному в предыдущем рассказе – «1евро=1тележка»! Мне срочно требовалось достать где-нибудь один евро или пятьдесят центов, чтобы освободить тележку. Как назло, ни я ни Вока не взяли с собой мелочи, а у Вики в кармане завалялись только шведские кроны, которые были черезчур маленькие и не могли расцепить замок, как мы ни старались. Пришлось мне, как единственному не боящемуся лестниц, бежать в каюту за мелочью.
Как и ожидалось, у дверей лифта толпился народ, и ждать очереди можно было до посинения, поэтому я и рванул вниз по лестнице, чувствуя, что качка, похоже, усиливается! По моим ощущениям, начинался уже самый настоящий шторм! Земля положительно не хотела стоять ровно и каждые три-пять секунд норовила выскочить из-под ног.
Ворвавшись в каюту и распотрошив свои карманы, я схватил свою единственную монету в один евро и кинулся обратно в магазин!
Долго ли коротко ли, но навалив в тележку всякой всячины, мы выбрались из Дьюти фри, прямо с тележкой оккупировали лифт, так, что туда стало не протиснуться уже никому и спустились в каюту – разгружаться. Шторм всё нарастал и гружёная тележка, по дороге пыталась вести себя плохо, всячески сопротивлялась и танцевала румбу в ритме качки. Еще, слава Богу, что в лифте, от бешеного норова тележки нас спасал Вовка, всем телом навалившийся на четырёхколёсный агрегат.
Однако, мне надо было обязательно доставить тележку обратно наверх – ради спасения своего единственного евро!
Я дотолкал тележку по коридору к лифтовым дверям. Паром уже не просто качало, меня уже буквально било о стены! Пройти ровно, по прямой линии, стало абсолютно невозможно даже без тележки, а уж отягощённый этим сноровистым механизмом, я представлял из себя самое настоящее стихийное бедствие! По коридору, будто Мамай прошёл, оставив на его бархатистых стенах довольно глубокие зарубки! Надеюсь, что подобный ущерб включён в перечень ущербов возмещаемых страховой компанией!
Подошёл лифт. Я с трудом попал тележкой в широкие лифтовые двери и нажал кнопку шестого этажа. Для этого мне пришлось выпустить тележку из одной руки, и она как ртутная капля начала кататься по всему лифту. На следующем этаже лифт остановился и пожилая, модно одетая пара финнов важно, насколько позволяла качка, прошествовали в лифт. Хотя к тому времени я и восстановил контроль над тележкой, но назвать его полным постеснялся бы. Я стоял с правой стороны лифта в дальнем углу и держал эту дикую зверюгу за ручку. И когда паром качнуло влево, противоположная часть тележки помимо моей воли покатилась прямо в сторону финнов, стоявших у левой стены! Быстро перехватив тележку за середину, я, с большим трудом, предотвратил столкновение и пробормотав «Антеекси!» («Извините!»), встал спиной к своему «мустангу», постаравшись прижать его к стене всем своим весом! Тележка за моей спиной визжала и царапалась и злобно билась в стенки лифта, катаясь вместе со мной то в одну то в другую сторону, но для финской пары стала неопасной. Помню, финн разразился какой-то тирадой, судя по тону сочувствующей и подбадривающей одновременно, но я, занятый борьбой с тележкой не имел сил вслушиваться в его слова. Наконец, двери лифта открылись на нужном мне шестом этаже, и я буквально выкатился наружу, чуть не посшибав, словно кегли, стоявшую прямо у дверей компанию молодёжи!
Однако, нам оставалось до магазина каких-нибудь несколько метров! Мы с тележкой, по разным кривым напоминавшим синусоиду с косинусоидой добежали до ряда тележкиных товарок и я втолкнул злосчастный агрегат на место, попав на этот раз со снайперской точностью! Один раз полученное мастерство так просто не пропьёшь! Звякнула цепочка, щёлкнул замок и мне на ладонь упал мой драгоценный евро! Овчинка таки стоила выделки!
У меня ещё было время до начала ужина, а мне очень хотелось посмотреть, что творилось на улице. Поэтому, я спустился в каюту, хоть это и стало из-за ещё более усилившейся качки задачей очень сложной. До меня наконец-то начало доходить, для чего на судах стенки обивают очень мягкой на ощупь тканью! Эта «ощупь» чувствовалась теперь постоянно!
Мои спутники не решились выйти со мной на свежий воздух, сделав вид, что заняты медитацией и моральной подготовкой к ужину. Поэтому, схватив куртку, я в одиночестве поднялся на восьмую палубу и попытался открыть дверь по левому борту.
Это показалось сначала непосильной задачей! Стоило мне чуть-чуть приоткрыть дверь, и в образовавшуюся щель со свистом ворвался такой поток холодного воздуха, что у стоявших возле двери курильщиков разом погасли сигареты! Однако мне некогда было извиняться, я толкал и толкал дверь, испытывая буквально чудовищное сопротивление снаружи!
Наконец мне удалось приоткрыть дверь так, чтобы протиснуть наружу своё бренное тело. Вообще-то я боялся, что меня тут же сдует с палубы, но к моему удивлению, ветер на палубе был не настолько силён. Бешеный напор воздуха превратился из бездушной силы во вполне приемлемый, хоть и сильный ветер.
Как только я проскользнул в дверь, она, хлопнув пушечным выстрелом, закрылась, и я со страхом подумал, как же буду возвращаться обратно? Но паниковать было рановато.
Я сделал прыжок вперёд и вцепился в поручень! Качало по-прежнему преизрядно! Ветер завывал среди спасательных плотов и хлопал крепёжными лентами, стягивавшими брезент катеров на шлюпбалках. На чёрной воде, освещаемой только светом из иллюминаторов ниже по борту, пенились волны, и ветер бешено срывал с этих волн пенные шапки. Сверху, с большой высоты этот вид был вроде бы и не страшным, но волна, которая смогла раскачать такую громадину как Мариелла, маленькой не могла быть просто по определению!
Перебирая по поручню руками, я двинулся в обход палубы. Дошёл до конца, поднялся на палубу выше. Шатаясь как пьяный, пересёк палубу номер девять и снова спустился вниз уже по правому борту Мариеллы. И… мне на секунду показалось, что я оглох! С правого борта парома царила девственная тишина! Нет, конечно, качка никуда не девалась, но ветра здесь не было вовсе! Было такое ощущение, что он весь остался с той стороны!
Я прошёл до двери ведущей внутрь, открыл её абсолютно безо всякого усилия и поспешил в каюту, где меня уже заждались морально подготовленные к ужину спутники.

[romandc]

Глава шестнадцатая.
Танец живота.

Опытные люди, понимающе улыбнутся при упоминании о таком, довольно распространённом столовском сервисе, как «шведский стол». Вся хитрость состоит в том, что посетителю предлагают набор разнообразных блюд на выбор, в порядке самообслуживания – накладывай, ешь, накладывай и ешь снова и снова, пока, либо не кончится отведённое на питание время – один час, либо не треснет брюхо.
Мы были заранее предупреждены о коварстве этой формулы. Питаясь подобным образом очень трудно съесть много, тем более, что быстрое и неразборчивое поглощение пищи вызывает резкое и раннее чувство насыщения.
Но, как говаривал один мой знакомый директор столовой, ещё в советское время: «Не надо писать в кофе! Там повар ноги моет!» Мы были абсолютно уверены в том, что оставить ресторан без прибыли вполне в наших силах. Надо было только поднапрячься и успеть за час перепробовать все разносолы, до которых успеем дотянуться!
Поднявшись на седьмую, ресторанную палубу, мы оказались в толпе, весьма разношёрстной – тут были русские пары и финские и ещё Бог знает какие! И у каждого второго в руке виднелся небольшой листок бумаги – пропуск на «шведский стол».
На этом пропуске была напечатана схема расположения столиков в ресторане и указан именно тот столик, за которым и предстояло насыщаться голодному путешественнику.
Однако, схема висящая на стене была намного подробнее, чем её бумажный аналог, поэтому мы стали пристально её разглядывать. Планировка ресторана была проста и незатейлива. Квадратное помещение делилось на три части стеклянными стенами. В средней части извивались стойки, уставленные судками и противнями со всевозможной пищей, стопками чистых тарелок. Вдоль стенок – аппараты с напитками от молока до пива. Правая и левая части отводились собственно для принятия пищи. Там, причудливым орнаментом стояли столики с бокалами по числу заявленных посетителей.
На той же стене, у которой мы разглядывали схему ресторана, висел ещё один небольшой плакат. На русском языке. Ни на одном другом языке мира, включая урду и суахили, оно не дублировалось и звучало так: «У НАС НЕ ПРИНЯТО ВЫНОСИТЬ ЕДУ ИЗ РЕСТОРАНА!» У нас моментально сработало чувство протеста! Захотелось сделать, что-нибудь доброе, с истинно русским размахом - укатить из ресторана пару котлов с какой-нибудь кашей и накормить ею весь паром и окрестных чаек! Или напоить весь персонал ресторана их же вином до потери пульса. За их же счёт!
Мы уже начали строить планы, включавшие в себя смелые идеи по выносу пищи за пределы, как тут заметили, что качка почти совершенно прекратилась! Как будто кто-то на небесах дёрнул рубильник! Для нас это было настоящим облегчением и несколько упрощало процесс пережевывания.
Я не засёк того момента, когда двери предприятия общественного питания начали гостеприимно раскрываться. Но толпа вокруг, вдруг оживилась и подалась поближе к дверям.
Всё то время, пока все ждали открытия, мы стояли где-то в задних рядах! И я не знаю, честное слово не знаю, как нам вдруг удалось оказаться у этих стеклянных дверей первыми! Это действие, наверное, производится где-то на уровне подсознания, и подобная способность развивается в русском человеке путём долгих упорных тренировок! Невзирая на состояние и скученность толпы! Одно мысленное усилие и происходит мгновенная телепортация! И мы первые! Жалко, только в спорте эта способность не срабатывает! Никак! Наверное, у спортсменов она просто плохо развита! Наверное, им - богатым и знаменитым в очередях стоять не приходится.
Итак, мы первыми ворвались в ресторан, прошли в правую часть обеденного зала и оказались перед полной женщиной в униформе – нашей официанткой, главной обязанностью которой было сопроводить нас до нашего столика и потом собирать и уносить грязные тарелки.
Официантка подвела нас к столику на четверых, стоящему у самой стеклянной стены, и оставила в одиночестве. Мы похватали наши бокалы, выставленные заранее на стол, и побежали за напитками. Кто-то уже наливал себе пиво, кто-то сок. Я тоже нацедил бокал виноградного сока, водрузил его на наш стол и отправился за закусками.
Я, конечно, заранее обдумал тактику, то есть, что буду есть, пардон за тавтологию, чтобы и затолкать в себя максимальное количество разных блюд и не лопнуть от обжорства. И решил для себя, что лучшим выходом будет остановиться исключительно на рыбной диете. Стоит перепробовать все рыбные блюда, какие найдутся в ресторане, а уж потом думать, что же делать дальше, исходя из внутриполитической ситуации. Знал бы я, какую ношу беру на себя!
Я выскочил в центральный зал, схватил тарелку из стопки и пробежал вдоль стоек с судками и котлами, накладывая в тарелку солёной сёмги, солёного лосося, солёной горбуши и солёного чего-то ещё - совсем уж незнакомого и экзотического. Вернулся с добычей к столу, схватил вилку и взялся за дегустацию!
Солёная рыбка оказалась по большей части хороша, но моментально потребовала залить себя соком! Ведь, как известно – рыбка посуху не ходит!
Когда дно тарелки показалось из-под солёных завалов, я снова рванул к прилавкам и, схватив свежую тарелку начал наваливать на неё по небольшому кусочку всего рыбного, что попадалось на глаза. Жареная сёмга, жареный лосось, какая-то жареная жёлтая рыба типа «капитана», рыба в кляре, рыба печёная, рыба, рыба, рыба.. И, решив, что уже ничего не теряю и надо бы положить чего-нибудь смягчающего рыбный день, отыскал среди гарниров картошку нарезанную кубиками. Приволок всё это в обеденный зал и поставил тарелку на столик, вздрогнувший от такой тяжести.
Не могу сказать, что абсолютно все блюда были на недосягаемой высоте. Кое-какая рыба оказалась пересушенной во время жарки, кое-какая – безвкусной, на мой взгляд. И, наконец, картошка кубиками оказалась вовсе не картошкой. Скорее всего, это была кольраби!
Я помучился немного, поклевал этот, несомненно полезный овощ, и решил не гробить здоровье и поискать настоящий продукт.
С трудом встав из-за стола, я снова пошёл к гарнирам и принялся искать картошку. Странно, но у финнов картофель носит очень древнее имя. Имя божества, чей культ сравним по возрасту с древнеегипетскими культами Осириса и Исиды! Бога грома и молнии и заодно метеоритных камней – Перуна! Картофель у финнов так и называется – peruna, может быть потому, что финнам этот корнеплод, чем-то напоминает метеориты?
Итак, я мучился, пытаясь отыскать хоть немного картошки для своего организма, но ничего знакомого не находил. В растерянности, я подчерпнул из небольшого судка какой-то желтоватой массы с более светлыми вкраплениями и поплёлся на место.
Каково же было моё удивление, что то, что я зачерпнул наугад, и оказалось картошкой! Да какой! Это было нечто, что можно было бы предположительно назвать «Картофель тушёный в сливках», хотя наличие сливок - это только моё предположение. По моей шкале вкуса, блюдо было признано лучшим из горячих блюд на сегодняшний день!
Я за обе щёки умял картофель и собрался было идти за добавкой, но к своему изумлению, с трудом сумел оторваться от стула! На тарелке с жареной рыбой ещё оставалось порядочно непопробованного, но я уже раздулся как аэростат в стратосфере и почувствовал, что мне надо срочно принимать какие-то меры, чтобы хоть как-то продолжить званый обед и не упасть в грязь лицом! Пить хотелось зверски, а ничто так не утоляет жажду как огуречный рассол! К сожалению, на пароме рассола не держали, но я помнил, что, еще, будучи пьющим и иногда даже злоупотребляющим, спасался от жажды при похмелье холодным молоком! И охая, побрёл к аппарату, разливавшему молоко.
После первых глотков, жажда моя несколько ослабла, и я ещё немного постучал вилкой в тарелку, пробуя ещё один вид жареной рыбы, но это уже был предел. А ведь надо было ещё обязательно попробовать какой-нибудь десерт!
Помогая себе руками, я в очередной раз оторвался от стула и поплыл, изображая из себя рыбу фугу, к стойке с десертами.
Вопреки моим опасениям, разновидностей десертов было немного – два вида мороженого (белое и коричневое), три вида сдобы и сливочный пудинг. Роскошный белый, дрожащий на лёгком сквозняке пудинг! Который мне надо было непременно попробовать!
Я набрал мороженого, пудинга и небольшой кусок сдобы, налил ещё молока в бокал и поплёлся за наш столик.
Пудинг оказался очень вкусным, сдобу я попробовал и отложил до лучших времён, сосредоточившись на мороженом. Однако после первой же ложки мне начало стремительно плохеть! Молоко, которым я пытался запивать мороженое, камнем ложилось в желудок, моливший о пощаде! Я, пытаясь удержать вертикальное положение, вцепился руками в край стола и попытался сосредоточиться на чём-то ином, кроме воплей желудка. Удавалось это из рук вон плохо! Тогда я, наконец, решил обратить внимание, чем же заняты мои спутники? Перед Вовкой высилась вполне приличная гора грязных тарелок, а девчонки ковыряли мороженое, оказавшееся до приторности сладким.
Мне очень сильно хотелось где-нибудь прилечь, пожив живот отдельно от остального тела. Но в ресторане это, несомненно, восприняли бы как моветон, поэтому приходилось держаться, скрипя зубами, чтобы не уронить гусарскую честь!
Пять видов рыбы солёной, пять или шесть(из десяти) видов рыбы жареной, кольраби и картофель, мороженое, молоко и виноградный сок бились во мне пытаясь выбраться наружу, а поверх всей этой кучи подпрыгивал пудинг и норовил вцепиться мне в горло… изнутри.
Я с огромным трудом дождался, пока Вовка отставит от себя последнюю тарелку, из которой торчали то ли чьи-то ноги, то ли свиные рёбра. По округлившимся вовкиным глазам, было видно, что и он не особенно рад чувству сытого удовлетворения. Похоже и он испытывал те же самые чувства, что и я. Что же до Маринки с Викой, то им было легче нашего. Из-за обычного женского страха «излишнего веса», им удалось всё-таки сохранить остатки здоровья и не переусердствовать. Хотя и они говорили потом, что объелись изрядно.
К нашему стыду, покидали мы обитель обжорства одними из первых, не дождавшись команды «На выход!». Подпирая друг-друга плечом, чтобы не упасть, наша бригада объедал выползла из ресторана и, охая и отдуваясь на все лады, побрела к лифту.
Я плохо помню, как оказался в каюте на койке, весь путь вниз прошёл как в тумане. И, слава Богу, что вовремя прекратилась качка, иначе последствия могли быть более ужасными!
Лёжа в полной прострации, я вполуха слушал Маринку, которой захотелось поплясать на дискотеке, Вику, которая с неохотой соглашалась Маринку сопровождать, Вовку, костерящего на чём свет стоит «проклятых кулинаров», виноватых в нашем обжорстве, и мне вдруг нестерпимо захотелось на свежий воздух! Я собрал все оставшиеся силы в кулак и этим кулаком опёрся о койку, помогая себе встать. Процедура вставания заняла, наверное, минут десять, но в конце-концов я преодолел земное тяготение, накинул куртку и выбрался в коридор. Бежать по лестнице на сей раз казалось самоубийственной задачей, поэтому я повернул в сторону лифта.
У лифтовых дверей сгрудилась любопытная компания молодых людей. Их было человек шесть, разной степени подпития. И, что самое интересное – все они были разной национальности! Я даже затрудняюсь определить, к какой стране относилась эта «команда молодости нашей»! Тут были и белые (от южан до скандинавов) и негр (пардон, но исторически так сложилось, что в русском языке слово «негр» не носит отрицательной эмоциональной окраски, так, что я считаю, все попытки подражать америкосам в их «афроамериканистости», чистой воды блажь! Для нас - бывших советских людей, любой негр – родная душа! Наливай!) и здоровенный китаец, точь в точь такой, какие сейчас живут в Америке.
Из всей этой весёлой компании, китаец оказался самым нестойким. Его валяло по всей площадке перед лифтом, а остальная команда мужественно его ловила, снова ставила стоймя и пыталась подпереть со всех сторон дружеским плечом! Подпереть представителя братского китайского народа, было практически невозможно, потому, что тот, размахивая руками, с чисто итальянской экспрессивностью, пытался высказать, всё, что у него наболело на душе, выскальзывал и, наклонясь в сторону Китая, толстой гипотенузой бежал искать свои катеты.
Наконец, лифт соизволил прибыть на нашу нижнюю палубу, его двери открылись, и китайца, за ноги – за руки закинули внутрь! Затем вся эта интернациональная бригада по спасению китайцев уставилась на меня, делая приглашающие жесты.
Опасаясь быть, в случае отказа, закинутым в лифт точно по такой же технологии, как и их круглолицый друг, я поспешил перешагнуть порог лифта и забился в угол.
Меня быстро приняли в коллектив, и пока мы добирались до ресторанного этажа, негр на английском языке популярно объяснял мне, что, дескать, с каждым бывает, пьют они не часто, но сейчас повод есть и т.п. Я же изо всех сил кивал, твердил «на чиста английском»: «Ноу проблем!» и зачем-то вышел вместе с ними на седьмой палубе, хотя мне надо было немного выше.
Однако, оказавшись в холле ресторана, я почувствовал прилив сил! Приключение в лифте, видимо подстегнуло пищеварительные процессы организма и чувство тотальной переполненности, хоть и не ушло совсем, но несколько притупилось.
Мне показалось, что я весенней ласточкой вспорхнул по ступенькам лестницы на восьмую палубу. Правда, только показалось. На свежий воздух я вывалился, тяжело отдуваясь и держась за живот. И только, отдышавшись и успокоившись, обратил внимание на странную красоту царившую вокруг меня.
Я стоял облокотясь на поручень и вглядывался в чернильную тьму. Она хоть и была непроглядна и густа, как ей и положено быть октябрьской ночью на Балтике, но небо надо мной было наполнено мириадами звёзд, а вода под моими ногами искрилась редкой россыпью красных таинственных огоньков.
Красные огоньки были тем более загадочны, что висели они над водой в несколько рядов, будто бы совсем без опоры. Между теми, что находились выше всех, мерцали звёзды. Звёздная россыпь сияла, придавая черноте неба загадочную глубину и заставляла думать о вечном и неземном. О Боге и инопланетянах, о космосе и душе, о чём угодно, только бы подольше продлить наслаждение полётом сквозь темноту, от света к свету.
Дул ласковый, тёплый… удивительно теплый для этого времени года и ночной поры ветерок. Ночь ласкала, завораживала и обещала покой, обернувшись вдруг тихой и нежной, как будто час назад не выла разъярённой фурией, хлеща волнами в высокий стальной борт.
Не знаю, сколько часов простоял я, заворожённый всей этой красотой, не в силах уйти с палубы!
Говорят, что счастливые часов не наблюдают…

[romandc]

Глава семнадцатая.
Портрет «на фоне американца».

Я проснулся от того, что кто-то неопытный в нашей каюте играл на тубе. Некто дул и дул в тубу извлекая из инструмента звуки вовсе не музыкальные. Я перевернулся на спину, почувствовал, как внутри меня всё встало наперекосяк и вдруг понял, что же за звуки я слышу спросонок! Это была фуга Шлиппенбаха! Это работал бортовой унитаз!
Мои спутники, проснувшиеся раньше меня, бледные и не выспавшиеся после Праздника Объедал и танцев до упаду, наперегонки занимали очередь в туалет! Я поспешил присоединиться к хороводу и через некоторое время, мы с Вовкой, уже вполне бодрые и даже слегка позавтракавшие поднялись на седьмую палубу и уселись в кресла у большого иллюминатора. До прибытия в порт Хельсинки времени оставалось совсем немного, и мы с удовольствием любовались балтийскими волнами, освещёнными ярким солнцем.
Море выглядело пустынным, только изредка далеко-далеко на горизонте проплывала тень какого-нибудь сухогруза. Вокруг нас прохаживался народ, финская бабуля терзала игровой автомат, один из вчерашней компании моих лифтовых спутников нарезал круги по коридору, видимо ожидая, что произойдёт чудо и магазин или какой-нибудь бар откроется. Ожидания его были, конечно, тщетны. Утром, по прибытии в порт, по традиции на судах Viking Line не работает ничего полезного для здоровья. Поэтому, людям, не запасшимся заранее опохмелином, приходится очень тяжко. Однако, не думаю, что финны бывают настолько недальновидными, скорее всего этот парень просто выгуливал себя перед принятием очередной дозы облегчительного.
Кстати, пришла пора открыть небольшой секрет. Тот самый плакат, что я обнаружил на трамвайной остановке в Хельсинки, и где красовалась мадам или мадмуазель (пардон не разобрал с большого расстояния), поливавшая в свою сумочку как из брандспойта, изображал вовсе не несчастных пассажиров трамвая измученных качкой!
Он, во-первых, был рекламой сайта http://www.kännissä-olet-ääliö.fi, чьё название переводится примерно как – «Пьяный – это полный кретин!», а во-вторых, служил предостережением плывущим на пароме в «пьяный рейс»! Что-то типа «Одумайтесь, люди! Сейчас вам хорошо, но что будет потом?» Вот и вся загадка. Уточню - чтобы зайти на сайт, нужно согласиться, что вам стукнуло кахдексантойста (18 лет), то есть поставить галочку в чекбокс, над которым есть надпись «Kyllä» – то есть «Да!»
Пока мы наблюдали за пробежками моего вчерашнего знакомца, настало время паковать вещи. Мы спустились в каюту, переоделись, слушая Вику и Маринку, наперебой рассказывавших об их ночных похождениях. Ни одна из наших женщин не были в полном восторге от дискотеки, слишком много пьяных, пусть и безопасных, но навязчивых, слишком маленькое помещение и т.д. и т. п. Впрочем, фурор им удалось-таки произвести – кроме них, русских женщин на плясках не оказалось, так, что успех у мужского населения был гарантирован.
Мы, как и по прибытии в Стокгольм, не почувствовали того момента, когда наша Мариелла коснулась причала, настолько нежным было это касание. И отсчитав по часам, показывавшим время Хельсинки: «Десять, девять, восемь, семь… три, два, один, ПУСК!», рванули из каюты.
Выйдя в коридор, и не найдя в нём не души, мы решили поначалу, что вся наличная толпа уже покинула паром. Каково же было наше разочарование, когда обнаружилось, что пассажиры просто-напросто сгрудились на выходе из прозрачного коридора, ведущего в посадочный терминал.
Женская часть нашей команды затерялась где-то в толпе, Вовка нервничал и злился раздосадованный задержкой, а я размышлял о том, что надо было бы посидеть в каюте ещё минут двадцать, тогда бы уж точно не надо было тащиться в чемоданно-людской массе мелкими шажками.
Правда, медленно но верно, мы всё-таки выползли на улицу, под яркое солнышко и окунулись в неожиданный холод. На улице было от силы градуса три-четыре и нам, разнежившимся в тепле парома, было очень зябко. Нам всем, за исключением Вовки.
Мой приятель переоделся в свой шикарный плащ и волшебную шляпу, что не только добавило ему королевской важности, но и защитило от несильного, но ледяного пронизывающего ветерка.



Мне, правда, было не до погоды и красот Хельсинки! Я, размахивая на бегу полиэтиленовыми пакетами, количество которых ничуть не уменьшилось со времени нашей посадки на паром два дня назад, припустил к стоянке, на которой ждала нас, как я был уверен - одинокая, заброшенная, напуганная, несчастная Нивка! Однако, когда я увидел свою ненаглядную, она оказалась в добром здравии, без следов косых взглядов на кузове и даже будто бы и не очень запылённая после почти двухдневного стояния!
Успокоенный и обрадованный, я позволил отцепить себя от машины и мы, уложив наши вещи в багажник, отправились погулять по Хельсинки.
Путь до центра столицы был не очень-то наполнен событиями, Мы прошли по безлюдной улице мимо коричневой гостиницы Марина, мимо других зданий, в рядок выстроившихся вдоль дороги, скорее всего, офисов и бизнес-центров. Названия улиц, наконец-то стали, по сравнению со шведскими, вполне простыми и удобочитаемыми, например - Kataianokanlaituri, по которой мы вышли на площадь-набережную перед дворцом президента.
Наверное, не было бы никакой площади у президентского дворца, если бы, не одна замечательная рыбка.
Из туристических проспектов, которые нам довелось полистать на пароме, мы выяснили, что в Хельсинки в октябре месяце, мы можем посетить «Праздник Салаки» или «Ярмарку Салаки», поэтому кое-кто из нашей компании рассчитывал, вдоволь наесться копчёной и солёной селёдки. Не сомневайтесь – это не опечатка. По-фински слово «силакка» (silakka) означает – салака, а салака – это всего лишь одна из разновидностей селёдки обитающая в Балтийском море! Есть у финнов и коротенькое слово «silli», что так же означает селёдку, но уже любую. Торговля салакой в дни больших уловов и объявление связанной c ней ярмарки ведёт свою историю из времён очень древних. В интернете я вычитал, что первые ярмарки проводились аж в 1545 в городе Выборге, и Хельсинки получил это право отнюдь не сразу.
Могу сказать, что нам с этой точки зрения исключительно повезло, так как подобные ярмарки проводятся всего одну неделю в начале октября.
Чуть левее помещичьей усадьбы, ставшей в счастливую для себя минуту президентским дворцом, начинались ряды палаток, по всей видимости, находившихся там постоянно – торговали там, в основном одеждой. А немного далее виднелись несколько рядов палаток оранжевого цвета, вот они то и торговали рыбой!
Скорее всего, раньше рыночная площадь располагалась чуть левее – на левой стороне бухты. Там, где сейчас кружится в хороводе трамвайное кольцо. Может быть, как раз на это место в уютную бухточку когда-то приплывали рыбаки для того, чтобы продать свой улов.
Усадьба какого-нибудь помещика или вельможи, а позже - Президентский дворец, нисколько не помешала торговле. И никто из финских правителей не догадался снести и запретить этот базарчик, чтобы до чувствительного обоняния сановников не доносился «мерзкий» запах сырой рыбы.
Так они и остались сосуществовать – переселившийся ещё ближе ко дворцу рыночек, торгующий селёдкой; трёхэтажный дворец, притулившийся с краю площади; и, через пару таких же трёхэтажных домиков - здание на полголовы выше, но со шведским флагом на крыше!



Нынче был будний день – четверг, поэтому на рынке не чувствовалось особенно сильного оживления, хотя народу было предостаточно!
Мы вышли на площадь и как-то сразу оказались среди толпы. Пожалуй, не было ни единой палатки на рынке, у которой бы не толпился народ.



Мы отправились вслед за толпой, время от времени кидаясь из стороны в сторону, мы с Вовкой посмотреть на ценники, Маринка с Викой – схватить кусочек селёдки «на пробу», нанизанный на зубочистку. По вполне понятным причинам, мой организм всемерно сопротивлялся насилию солёной рыбой, как бы вкусна она не была! Была у меня надежда, попробовать её потом, по приезде на Родину, если бы… если бы не одно важное обстоятельство. Маленькая баночка селёдки кусочками, та, что в наших супер-гипер-минимаркетах продаётся рублей за сорок-пятьдесят, на Ярмарке Салаки стоила 7 евро! Это где-то 250 рублей!
Моя сука-жадность, притворявшаяся спящей, зашевелилась в своём логове, высунула оттуда свой длинный влажный нос, повела им во все стороны, принюхиваясь, и вдруг выкатила язык, красный такой, с ладонь! Дразнилась.
Правда иногда попадались и объявления о скидках. Если приглядеться, то справа от вовкиной спины на фотографии виден красный плакат, возвещающий о просто неимоверных скидках – 20 евро за пять банок! Это ещё куда ни шло, но нам абсолютно не нужны были пять банок селёдки, пусть и размером с чайное блюдце. Такой же точно порядок цен был и на копчушку, причём копчёной салаки было до обидного мало! Наверное, это и взвинтило цену! Хотя, может быть, снижение цен и завоз новой партии рыбы всё-таки планировались, но нам не повезло настолько, чтобы попасть на такой праздник жизни.
Может быть, для самих финнов эти цены совсем не кусачие? Но я обратил внимание, что людей покупающих, были считанные единицы. В основном посетители вели себя точно так же как и мы – бродили меж ларьков, приценивались, принюхивались, пробовали на зуб, отдыхали, сидя под зонтиками кафе-палаток.



Покупали же в основном овощи в соседних ларьках.
Мы тоже оторвались, наконец, от дегустации и прогулялись к ларькам с одеждой. Я присмотрел себе там бейсболку с надписью Finland за 12 евро, и кожаные перчатки для мамы за 36 евро и раздумывал, нужна мне эта бейсболка или не нужна? Подойдут ли маме перчатки или нет?
Жадность, наконец, выползла из своей норы и, вытянувшись всем телом, замахала хвостом, как колотушкой, преданно заглядывая в глаза.
Так, ничего и не решив, я отошёл к ожидавшей меня компании. Мы, прошли рынок насквозь, собираясь наведаться сюда ещё раз на обратном пути к машине. Вовка потянул нас направо от площади, вдоль улицы с большим бульваром в сторону универмага Стокманн (Stockmann).
И тут, произошла одна из встреч, которые запоминаются надолго, если не навсегда! Пересекая наш курс, по площади шла пара, которая бы выделилась из любой толпы, начиная с аборигенов Папуа-Новой Гвинеи и заканчивая жителями Бробдингнега!
Один из двоих, пожилой, высокий тип, метра два ростом, с приличным пивным брюшком, и широкими плечами атлета напоминал баскетболиста вышедшего на пенсию. Однако он казался просто карликом, по сравнению со своим спутником! Рядом с «баскетболистом» двигалась самая настоящая гора! Затрудняюсь даже приблизительно назвать его рост, но великан, широкий во всех отношениях, коротко стриженый и с висячими усами аля-Тарас Бульба, был на полторы головы выше своего немаленького спутника и внушал подлинный трепет и уважение!
Всю дорогу через площадь, увитую трамвайными рельсами, мимо фонтана Аманда, я оглядывался, пытаясь разглядеть над толпой эту пару, но, двигались они быстро, и я вскоре потерял их из вида.
К сожалению, сфотографировать великанов я не успел, точнее, просто напрочь забыл про фотоаппарат, во все глаза глядя на необычных прохожих.
Не сохранилось у меня и фотографий фонтана Havis Amanda, по той же причине. Поэтому, чтобы восстановить историческую справедливость придётся воспользоваться чужой фотографией.



Эта статуя русалки, созданная скульптором Вилле Вальгреном (Ville Vallgren) в Париже, была перевезена и установлена в столице Суоми в 1908 году. Девушка на чаше фонтана будто бы оглядывается, прощаясь с кем-то.
Всё оно, конечно хорошо, вот только название которое задумал скульптор – Русалка (Merenneito), не очень то прижилось в тогдашней Суоми. Шведы начали называть её Havis Amanda, что может означать «Морская Аманда». Финны, от них не отставая, величали фонтан – Haaviston Manta, что при некотором допущении может прозвучать как «Раненное Проклятие» (или «Сачок для Проклятий»). Постепенно, все остановились на шведском варианте, который для финна, опять же при большом желании, может быть похож на – «Очухавшаяся Аманда».
Сделав круг вокруг фонтана, наша компания перешла через дорогу, к домам по Pohjoiesplanadi. Перед нами был ещё один перекрёсток, который надо было перейти, чтобы продолжить путь к универмагу Stockmann и на этом перекрёстке я застрял на некоторое время.
Чуть в стороне от дороги, невысоко над землёй – на уровне второго этажа, какой-то финн мыл окна.



Стоя на площадке раздвижного подъёмника, парень старательно орудовал скребком, от которого скрип стоял по всей округе! Но, не сам скрип заставил меня замереть на месте. Сначала мне показалось, что на подъёмнике виднеется сооружение похожее на телефонную будку! «Вот здорово, - подумал я,- Наверное, это для того, чтобы рабочему было куда спрятаться, если вдруг хлынет ливень!» Однако, присмотревшись повнимательней, я обнаружил, что вся эта «будка», состоит из рам, только, что вынутых из оконных проёмов. По всей видимости, эти рамы открывались по какому-то нестандартному принципу, раз для их мытья приходилось снимать весь наружный ряд.



Пока я фотографировал, мои спутники успели порядочно углубиться в дебри Похъёйспланади, и мне пришлось догонять их вприпрыжку.
Народу на улице имени туманной Похъёлы, сумрачной Сариолы, или попросту Северного бульвара, было видимо – невидимо! В лучших традициях нашего Невского проспекта! Правда, обходилось без суеты и толкучки, немногочисленных туристов было сразу видно по диким глазам и стремительной походке, многочисленные же финны никуда не торопились, степенно вышагивая по своим делам. То, что был разгар рабочего дня, похоже, никого из них не смущало!



Кое-что, однако, слегка выделялось из общей картины. В пейзаже присутствовало чужеродное тело, резко контрастирующее с окружающей обстановкой.
На асфальте, на коленях стоял смуглолицый парень в красной куртке. Поставив перед собой бумажный стаканчик, нищий сидел, нервно поглядывая то в одну, то в другую сторону, как будто опасался кого-то. Проходя мимо мы заглянули в его стаканчик.
Конечно, там лежало несколько монеток, положенных для приманки, но пока мы могли наблюдать эту картину, ни один прохожий не положил туда ни цента! Не принято! В Суоми нищих нет!



Тут недалеко завопила сирена полицейской машины, парень схватил свой стаканчик и моментально растворился в толпе. Учёный, видимо!
Но, посмотреть полицейскую погоню нам не дали. Мы уже почти подошли к нашей цели – универмагу Stockmann, как откуда-то из-за угла вдруг выскочила странная пара – мужчина и женщина, сплошь укутанные в жёлтую дорожную униформу. В руках эта пара держала дорожные знаки, в просторечии называемые «Кирпич», а по правилам дорожного движения – «Проезд запрещён» и, исполняя чуть ли не балетные па, начала тыкать ими в прохожих. Кто-то останавливался, кто-то просто уворачивался и шёл дальше, мы же, непривычные к такого рода «танцам с веерами», остановились посмотреть.
Не прошло и пяти секунд, «танцоры дисков» не успели ещё как следует запыхаться, как из-за того же угла показалась и начала медленно выползать кормовая часть большого грузовика. Едущие по улице машины, подчиняясь сигналам «кирпичников» начали останавливаться, а грузовик, выехав задом на дорогу, завершил маневр и укатил куда-то по своим делам. И пока мы гуляли вокруг Стокманна, эта пара в униформе, таким же образом провожала грузовики и легковушки, выезжающие из грузовых ворот универмага. Думаю, что водители этих машин были не в претензии за подобную услугу.
Слившись с потоком людей, впадающим в высокие двери универмага, мы проникли внутрь и оказались там, куда стремились.
Вовка, ещё при входе в магазин, определил Вике и Маринке задачу – найти что-нибудь для себя. Однако такое решение оказалось опрометчивым. При виде товаров, вываленных горами в большие корзины, разложенных рядами по полкам и развешанных шеренгами по вешалкам у наших женщин разбежались глаза. Они, и мы, в след за ними, носились по разным этажам этого дворца торговли! Наши дамы рылись в корзинах, примеривали то и это, и мы не один раз заблудились в хитросплетениях лестниц! Бегом, бегом, бегом, покуда меня совсем не переклинило.
Я отстал от команды и потерялся в залежах электроинструмента и швейного приклада! До сих пор не пойму на одном этаже это было или я потерялся сразу на двух этажах?! Меня нашли, вытащили из кучи каких-то победитовых свёрл и швейных шпулек, которые мне были нужны как собаке пятое колесо и, слегка отряхнув, поставили на ноги!
Результаты нашего рейда можно было назвать разочаровывающими. Маринка, единственная купила себе небольшой рюкзачок для походов в институт, в остальном же, и Вика и Маринка никак не могли примирить между собой два враждующих лагеря – цену и качество. То, что в универмаге было более-менее доступно по цене, не удовлетворяло наших девушек фасоном, цветом, кроем, не знаю, чем ещё. То, что соответствовало всем этим критериям, стоило баснословно, заоблачно и просто черезчур! Да и мы с Вовкой вносили некоторый сумбур в женские поиски, давая советы не вовремя и не к месту.
К слову сказать, нам с Вовкой вовсе не улыбалось постоянно торчать в женской части универмага. Мужиков здесь почти что не было! Зато женщин всяких размеров, фасонов и расцветок было столько, что у нас в самом скором времени начала кружиться голова! И как только мы убедились, что дамы целиком погрузились в поиски «чего бы надеть», мы улизнули на улицу, договорившись встретиться с ними у входа в Stockmann.
Стоя на крыльце универмага, мы с Вовкой беседовали о высоких материях, отдыхали душой после трудов праведных, наслаждаясь покоем, и через какое-то время начали замечать, что народ, проходящий мимо нас в Стокманн, как-то странно на нас реагирует.
Люди, особенно женщины с детьми, видя нас, стоящих в стороне от людского потока, делали шаг по направлению к нам, потом как-то замирали на месте, ощупывая взглядом наши персоны, и не обнаружив чего-то нам не ведомого, но очень важного, продолжали свой путь дальше, время от времени на нас оглядываясь.
Вовка, само-собой, продолжал щеголять в своём ковбойском костюме и шикарной шляпе, поэтому поначалу мы подумали, что его принимают за какое-то важное лицо. Но это никак не объясняло все особенности поведения прохожих. Особенно того, что поначалу люди направлялись вовсе не к Вовке, а… ко мне! Мы стали вслух гадать, чем же вызываем такое живое любопытство. По словам моего приятеля, нас принимали за американских шпионов, я же доказывал, что скорее всего за инопланетян, потому, что в отличие от Вовки, меня принять за американца может только Буратино, да и то, до того как над ним потрудился папа Карло. То есть - слепой, глухой и деревянный.
И размахивая руками, чтобы показать, на тарелке какой величины мы прилетели, я вдруг обнаружил, что у меня на запястье висит мой расчехлённый фотоаппарат, который так и проболтался у меня на руке всю дорогу, пока мы ходили по Стокманну! Вот тут-то картинка и начала складываться из разрозненных кусков в единое целое!
В своём роскошном американском плаще и шляпе, со шнурком, украшенным затейливой брошью на шее, в стетсоновской широкополой шляпе, на ступеньках универмага, мой друг выглядел киноактёром, нанятым администрацией для увеселения публики. А я, в тёплой серой куртке, с фотоаппаратом в руке, вполне годился на роль этакого серенького фотографа, устраивающего из обычной фотографии целое представление. Помните, что твориться у нас вокруг некоторых исторических и культурных мест? «Сфотографироваться с Петром Первым – 100 рублей, с Императрицей Екатериной – 100 рублей, если оптом, скидка двадцать процентов! Фотография с обезьяной – 300 рублей плюс 30 рублей на бананы дрессировщику!»
Вот только ценника на моей груди не видели жаждущие сфотографироваться в обществе yhdysvaltalainen (американца)! Поэтому и не решались подойти, поэтому и оглядывались, не висит ли таковой где-нибудь в сторонке! Я гарантирую, что за те двадцать минут, что мы простояли на крыльце, мы наделали бы штук пятнадцать фотографий и срубили бы нехилые бабки!
Однако, нашим планам по печатанию денег посредством фотопечати, бесцеремонно помешали наши дамы, вывалившиеся из магазина, но так ничего и не купившие.
Мы с сожалением вздохнули и отправились в обратный путь - к машине.

[romandc]

Глава восемнадцатая.
Стрелки Робин Гуда.

Обратный путь оказался чуть более долгим, чем путь в Stockmann. Мы, миновав рыбные развалы, направились в сторону палаток с одеждой, и я опять закружил вороном вокруг вешалки, на которой весели бейсболки и лотками с ворохом перчаток и рукавиц.



Что же касается бейсболки, то я всё ещё сомневался, в том, что она мне так уж необходима. Но, когда жалобный вой достиг апогея, изо всех сил цыкнув на жадность, пинками заставил её забиться подальше в конуру и купил то и другое, заплатив требуемую цену!
И, присоединился к своим спутникам, занятым деятельностью более сложной и созидательной – поиском зимней шапки для Вики!



Рынок нельзя было упрекнуть в отсутствии головных уборов, но это нисколько не облегчало нам задачу. Сотня шапок была перемерена каждая по пятьдесят раз,



И, оказалось, что любая шапка из этой сотни, либо «не шла», либо оказалась «велика-мала-не лезет», либо была слишком дорога. Мы стоически переносили все муки, связанные с примеркой, пока не убедились, что среди всего многообразия шапок, одна из них подходила Вике по всем критериям. За исключением цены! Ценник действительно был несколько велик для головного убора.
Мы пробежали пять или шесть кругов по рынку и в конце-концов остановились у одного из ларьков, стоящих ближе к заливу. Именно в этой палатке, сплошь увешанной шапками, висела та самая, на которую мы все положили глаз. Ларьком заведовала полная, постоянно улыбающаяся финка, к которой Вовка, не прибегая к помощи нашего штатного переводчика, обратился на английском: «What price?» (Какова цена?) Финка тоже по-английски назвала цену, которую уже называла нам несколько раз. Вовка изобразил на лице глубокие размышления и назвал цену, чуть ли не вполовину ниже запрошенной. К моему несказанному удивлению, улыбка на лице финской продавщицы нисколько не померкла! Она, не раздумывая ни секунды, согласно кивнула головой, и шапка под гром аплодисментов из зрительного зала, перешла в викины распростёртые объятия!
Я застыл, как громом поражённый! Моя жадность выбралась из своей конуры и завиляла хвостом, хитро поглядывая: «Что, хозяин? Не догадался поторговаться? Теперь мучайся!»
Не согласиться с вредным животным было невозможно – сделай я хотя бы попытку немного скинуть цену, хоть на английском, хоть на финском языке, глядишь, сэкономил бы евро-другой!
Я мог сколько угодно предаваться терзаниям, но сделанного не воротишь. Поэтому, мне оставалось лишь догнать своих спутников, и, стараясь жизнерадостно улыбаться, сопроводить их к нашей Нивке. Пора была прощаться с Хельсинки.
Стартовав два дня назад от Ваалимаа-Торфяновки, мы хотели исследовать другой маршрут, въехав в страну проживания через МАПП Брусничное или Нуйямаа.
Путь через более далёкий от Хельсинки пограничный пост, несомненно был на несколько десятков километров длиннее, но нас это остановить не могло – крутить, так крутить!
Но, на начальном этапе, наша дорога всё равно совпадала с той, по которой мы прибыли в столицу Финляндии.
Мы покрутили в обратную сторону по городу, выехали на дорогу Е18 в сторону Порвоо и понеслись к границе.
В принципе, дел в Суоми у нас практически не оставалось, хотя времени ещё было – целый вагон. Мы спокойно могли ещё пару часов погулять по Лаппеенранте, и не напрягаясь проехать через границу, забежав в по дороге в Дьюти фри. На четверых человек, у нас оставался ещё некоторый запас грузоподъёмности, если считать по 35 килограмм на человека (норма при прохождении таможни).
Была, правда, ещё одна проблема, которую мне хотелось решить до приезда в Лаппеенранту. Дело в том, что парковочные часы (parkikiekko), купленные нами когда-то, миллион лет назад, в городе Энонкоске, остались лежать в димкиной Шкоде.
И, чтобы каждый раз не думать и не переживать при выезде из Питера, взял я или забыл взять с собой столь необходимую вещь, нужно было приобрести ещё один экземпляр. Вовка так же загорелся идеей подобной покупки – раз он собрался ездить в Суоми самостоятельно, то и ему паркикиекко были необходимы.
Купить парковочные часы можно было на любой заправке, благо эти заправки иногда попадались по дороге.
Однако, остановиться на какой-нибудь их этих бензоколонок оказалось для меня почти нереально. Всякий раз, когда кто-нибудь из моих пассажиров кричал: «Вон-вон бензоколонка! Тормози!», тормозить было уже поздно. И мы опять с ветерком проскакивали мимо поворота, ведущего к затерянной в зелёных насаждениях топливной заправке.
В таком вот темпе мы пронеслись мимо города Порвоо (Porvoo), проскочили ещё то ли одну, то ли две заправки, и я решил, что на этом всё! Хватит растекаться мыслию по древу, надо обязательно что-нибудь сделать, чтобы у следующей бензоколонки затормозить!
Я сбросил газ, сбавил скорость километров до восьмидесяти в час и повысил внимание. Всё, как по правилам! И, когда в поле зрения показалась очередная отводная дорога, ведущая в еле виднеющиеся за пригорком домики бензоколонки, резко крутанул руля вправо! ПОПАЛ! Ура.
Мы подъехали к заправке, поставили машину на маленькую стояночку перед ней и вышли из машины. Заглянув в магазинчик при заправке, довольно-таки просторный, наполненный всякой околоавтомобильной чепухой, купили у молоденькой девушки-продавщицы пару парковочных часов и выбрались наружу.
Вовку потянуло размять ноги, всё-таки наша команда уже находились в дороге час, а то и полтора. И мы побрели вокруг бензоколонки, оставив наших девушек сторожить машину.
Небольшой пустырь вокруг бензоколонки, метров семьдесят в поперечнике, оправдывая своё название, был почти пуст – лишь кое-где виднелись островки из припаркованных машин. Вдали, на противоположной стороне полянки торчала какая-то сараюшка, около которой Вовка углядел стоявшие на стапелях катера. Катера – вовкина слабость и я дал ему уговорить себя сходить посмотреть.
Однако до катеров мы так и не дошли. Наша неспешная прогулка была прервана появлением автомобиля с российскими номерами, припарковавшегося недалеко от нас. Из этого авто выбралась пара мужчин и не спеша пошла нам наперерез, тихо о чём-то переговариваясь. Мы замерли, изображая заинтересованность здешними пейзажами, а мужики, продефилировав мимо, зашли за сетчатый заборчик справа от нас, заросший кустами и незамеченный нами ранее. И исчезли среди залежей поддонов, горками высившихся по разным углам огороженной площадки.
Нас это обстоятельство крайне заинтриговало! Куда могли податься наши соотечественники, как говориться «в чистом поле»? По нашим данным, кроме кустов, дальнего сарайчика с катерами, да бензоколонки, в округе не было ничего! И вообще, в радиусе многих километров на карте не наблюдалось сколько-нибудь крупного посёлка, не говоря уж о городах!
Катера оказались моментально забыты, и мы бросились вслед за соотечественниками в проход в заборе!
Шаг за шагом, мы осторожно продвигались внутрь огороженной территории и, заметив по левую руку стеклянные двери, сквозь которые пробивался свет, направились туда.
Каково же было наше изумление, когда проникнув внутрь помещения, мы оказались в самом настоящем универмаге! Поменьше наших питерских О’кеев, но более плотно набитом всевозможным товаром – от лыж до Кока-колы! ,
Мы понятия не имели, каким образом наши соотечественники прознали про универмаг, которого не было видно ни с дороги, ни с пустыря! Даже маленькой стрелки типа «универмаг вон там» не встретилось нам на дороге! И сами мы попали сюда абсолютно случайно!
Я тут же побежал подгонять машину с девушками поближе к дверям магазина, а Вовка остался бегать по залам и изучать ценники.
Когда я, во главе женского батальона прибыл Вовке на выручку, тот уже расхаживал по универмагу, как оказалось, носившему название «Робин Гуд», с видом победителя! Здесь было всё! Всё, что нам было нужно и по ценам, вполне приемлемым!
Битых три часа мы бегали, толкая перед собой тележки и набивая их всем, что попадалось на глаза. Моя жадность полузадушенно пискнув, сама забилась поглубже и старалась как можно меньше напоминать о себе.
Но, бегая от полок с продуктами, к вешалкам похожим на карусели с одеждой, и от корзин забитых зимними сапогами со стальными грунтозацепами к стеллажам с лопатами для огорода, я постоянно сталкивался с соотечественниками! Их (то есть нас) было тут всё время, постоянное количество! Одни приходили, другие уходили, но сунувшись в какой-нибудь укромный уголок, заваленный лыжными палками, я обязательно натыкался на очередного русского. Финны, попадавшие в «Робин Гуд» видимо по ошибке, косили на нас диким глазом и быстренько удирали подобру-поздорову, уворачиваясь от перегруженных тележек.
Когда, спустя три часа мы подкатили к кассе, и стали вываливать на ленту транспортёра добычу, мне показалось, что весь универмаг как-то сдулся, слегка усох. На полках с товаром проглядывали проплешины, вешалки-карусели тихо скрипели останавливаясь, а единственная девушка-финка, наблюдавшая за залом, грустно подбирала раскиданные по всему полу носки с надписью «скидка».
Запыхавшиеся и порядком уставшие, мы бестрепетно собрались было оплатить, но Вовке пришла в голову очередная гениальная идея! Маринка под его руководством поговорила с кассиром по-английски, откуда-то из подсобки выскочила ещё одна женщина и, рассовав все наши покупки по полиэтиленовым мешкам, моментально обклеила их скотчем с волшебной надписью TAX FREE! То есть до границы нам эти пакеты вскрывать не разрешалось под страхом моральных увечий и виртуальной казни через клавиатурное рукоприкладство. Но зато на границе была возможность вернуть часть денег за купленный товар в ларёчке под тем же названием – Tax Free!
Покидали мы стены универмага «Робин Гуд» с чувством полного удовлетворения.
Остаётся сказать, что добирались мы до Нуйямаа неожиданно долго. Дорога номер шесть, на которую мы свернули с Е18, сделалась узкой и забитой фурами, так, что приходилось тащиться подолгу за каждым длинномером. Тем более, что вскоре начало медленно но верно темнеть. Дорога номер шесть оказалась в этой части почти полностью лишена стояночек, обилие которых так поразило меня, когда мы ехали по этой же дороге, но в другую сторону от Лаппеенранты. Что же до самого города, заезжать туда было уже бессмысленно.
Признаюсь честно, обратная дорога вымотала меня до предела и когда мы, наконец, подъехали к Нуйямаа, по словам Вовки, на меня было больно смотреть.

[romandc]

ЭПИЛОГ.

Я остановил машину и заглушил двигатель. Часы показывали второй час ночи. Вовка со своими девчонками уже давно нежился в постельке, а мне пришлось ещё десяток километров гнать уставшую Нивку до стоянки. На одометре бортового компьютера светилась цифра восемьсот сорок километров. Чувствовалось, что машинка основательно вымоталась, отмахав такое расстояние и выкушав более восьмидесяти пяти литров бензина. Да и сам я устал просто зверски. Поэтому, ещё немного посидев за рулём, и собравшись с силами, я выбрался из кабины и потопал домой, прижимая к груди пакеты с покупками. Но ни усталость, ни обшарпанные стены домов и глубокие лужи у подъездов не могли развеять моего хорошего настроения.
Как же хорошо быть и вернуться!
Я возвращался домой, нагруженный не только заморскими товарами. Самым главным моим богатством, может быть единственным, которым всегда хочется поделиться с другими, были воспоминания и впечатления! И, конечно, сотня фотографий хранящихся на флешке в фотоаппарате.
Я чувствовал себя словно лидийский царь Крёз во дни величия и славы! Да, что там, Крёз! Все богатства нынешних нефтяных магнатов не стоили и одного только воспоминания о плохом и хорошем, о весёлом и грустном, о сбывшемся и несбывшемся из того, что сопровождало меня в моих путешествиях.
Домой я возвращался богатым как король! С надеждой на будущие приключения.
Засыпая на любимом диване, я улыбался. И снилось мне вещие сны…


05.02.2008

От автора:

На этом мы и заканчиваем цикл рассказов «Галопом по Скандинавии». Спасибо всем долготерпеливым читателям за их нелёгкий и самоотверженный труд. И если кто-нибудь, прочитав эти рассказы, полюбит Скандинавию, как полюбил её я, то свою задачу я буду считать выполненной!
Хау!

romandc