Несколько раз уже собирался было выехать, но всегда что-нибудь, да мешало. То работа, то языковые курсы очередные, то отсутствие компаньона… а тут срослось – работы не стало, курсы закончил, напарника не нашёл, да и Бог с ним. Навьючил свой велик и вперёд!
27 апреля в 9 утра стартовал я из города Херфорд по прямой, проведённой на карте, и так, придерживаясь этой линии , миновал города -Лаге, Детмольд и приехал в Хёкстер. До этого Хёкстера я и раньше доезжал – дорога известна и без карты. Местность, в основном, равнинная. По сторонам изумительные ландшафты! Ручьи, речки, горки, поля! Красотища!
На одном из пригорков, не доезжая двадцати километров до Хёкстера, попытался посетить монастырь. Не удалось – закрыт. Из современного здания на монастырском подворье слышалось пение. Пошёл и я послушать. Оказалось, что поют дети – киндерконцерт! Времени и денег заплатить за вход у меня не было, и я покатил было дальше, но мой слух уловил знакомую песню – русскую. Песня слышалась из припаркованного рядом с монастырём авто. Пригляделся – вроде немец сидит, но почему слушает так громко? Да ещё и русское! У них ведь не принято, как у нас, оглушать окрестности. Если русский, опять же, то не должен бы выказывать себя. Наш брат здесь, в Германии, не особенно выпячивает себя. Но нужно бы уточнить дорогу. Поздоровался, подошел, по-русски. Смотрю - не понимает. Перешёл на немецкий, расспросил про дорогу и поинтересовался, зачем ему, немцу, русская музыка? Люблю, говорит, и баста! Не часто такое встречается. Обычно немцы говорят, что наша музыка им кажется излишне громкой! Вот поди-ж ты, а нам кажется, что их музыка громче, а наша душевней. …Чужая душа – потёмки!
Ну ладно, поговорил и поехал далее. Всё было, как сказал этот любитель русской песни, а именно- дорога пошла в гору и так несколько километров. Даже, наверное, все десять! Потом я быстро скатился вниз, проделав следующую десятку километров, но уже на скорости до 50км. Вкатился в Хёкстер и сразу попал на праздник города. Вечер воскресенья – народ развлекается! Прокатил и я свой велик по самому центру – всё как всегда – благопристойные обыватели шпацируют-гуляют вдоль киосков, каруселей, едят блины, колбасу жареную и прочие вкусности, слушают настоящих шарманщиков… идиллия!
Выбрался я на дорогу номер 83 и покатил на юг. Без особого напряжения одолел путь до Карлсхафена и сделал паузу перед картой города. Тут же подошла семейная пара, совершающая вечерний моцион и долго терзала меня, абсолютно без никаких вопросов с моей стороны, советами как мне лучше ехать до Ганноверского Мюндена. Следуя их рекомендациям, я свернул с трассы, чтобы гнать дальше лесными дорожками. На выезде из городка увидел явного немчёнка играющего сам на сам в футбол в маленьком дворике. Вспомнил, что мне нужно набрать воды и подрулил к нему. Двенадцатилетний верзиленок – размеры гиганта, а в глазах ещё муть компьютерная – схватил протянутую полуторалитровую «торпеду» и в два прыжка исчез в доме. Тут же на крыльцо вышла его мать и мы с ней мило пообщались. За пять минут я узнал, что детей у неё трое, внуков ещё нет, муж работает страховщиком, она есть хаусфрау, домохозяйка то есть, машине восемь лет, любит кататься на велосипеде, все становится дороже… Пыталась всучить мне бутылку минералки – отказался. Водопроводная вода в Германии ничем не уступает минеральной. По вкусу во всех местностях одинакова – не отличается от воды из горных родников – так же безвкусна, точнее. Это я пишу в пику торговцам (кстати, все они наши соотечественники) хитроумными заокеанскими фильтрами, охмурившими уже половину русского населения Германии. Цена на такие фильтры у этих торговцев равна цене подержанного авто . А местные немцы без всяких дорогостоящих фильтров пьют воду из кранов и умудряются до 80-90 и даже 100 лет доживать.
Заночевал в палаточке на самом берегу Везера. Везер здесь совершенно не судоходен. Даже лодок не видно – все кто на выходные выходил на сплав – уже приехали домой. Завтра им надо на работу – понедельник.
Проехал 101 км.
День второй
Утром, умывшись, посетил Карлсхафен. Крошечный, судя по названию (Hafen –порт), портовый в старину, городишко. Город Барокко. Очень много зданий в этом стиле – я, за годы жизни здесь, научился различать архитектурные изыски. В нём есть музей гугенотов. Закрыт, конечно, ведь - понедельник и бани, театры и музеи закрыты даже в Германии, не только в России. Про немецкие бани это я присочинил – беру свои слова обратно. В Германии бань нет. Во все времена немцы дорожили лесами. А без дров пара не добудешь. А без пара нет бани. У них баню заменяет сауна. Согласитесь – сауна не заменит русскую баню. Но вернёмся к гугенотам. Им, гугенотам, во Франции кто-то там устроил, в своё время, кровавую баню.
Местные гугеноты тоже пострадали, об этом свидетельствует картина, нарисованная на кирпичной стене напротив входа в музейный дворик, красиво засаженный аккуратными кустиками. Гугеноты на стене, похоже на то, стоят под прицелом своих врагов, и жить им осталось совсем чуть – до ружейного залпа.
Теперь я еду по 80-й дороге в сторону Ганноверского Мюндена. До чего неуклюже переводится название звучащее по-немецки как Ханофа-Мюнден! По моему плану я должен бы ехать на Геттинген, но после разговоров с аборигенами, решил их послушаться и посетить этот Г- Мюнден. Или Х-Мюнден.( мы говорим-Ганновер, а у немцев это звучит-Ханофа).Тем более что в Гёттингене я уже был семь лет назад, когда нас туда возили из лагеря для переселенцев на рентген (забота о том, чтобы в страну не привезли туберкулез).
Местность здесь неровная – сплошные подъёмы. Спуски -это здорово! Начинает болеть основной упор – второй день всё-таки сижу на нём, а мой велосипед не имеет ни одной пружины и все толчки сразу передаются или моей пятой точке, или кистям рук. По Мюндену гулял всего -то с полчаса, но успел заметить, как богат город красавицами. К слову замечу – с симпатичными женскими лицами и фигурами в Германии напряжёнка, не то, что с мужскими. Немцы народ высокий, лица мужественные. Даже у женщин. Что красотки делают в полупустом городе в середине рабочего дня?
Мюнден, впрочем, как и все ,мною виданные немецкие города, имеет возраст от тысячи лет и более. Его украшение, повторюсь, как и других городов, ратхаус, то есть по-русски дом советов. Старая площадь с фонтаном в стиле модерн, огромный замок на самом берегу реки по имени Верра, мост через неё и, конечно слияние двух рукавов вышеупомянутой реки.
Дело в том что перед мостом, сверху по течению, расположен дачный остров и странным образом вода из одного рукава стекает в другой с высоты в метра два. Немцы большие мастера по части сооружения всевозможных чудес из воды и тут тоже не положили охулку на руку. Я полюбовался с чудесного моста на водяные каскады, на цаплю, стоящую неподвижно посреди слива – охотница! Про пару лебедей спящих в трёх метрах от меня - прохожего, уж и говорить не стану. Обычная картина.
Еду дальше. Тепло, возникают мысли нормального немца о душе. Эти мысли навевают другие мысли. Делаю остановку, заглядываю в карту и понимаю, что ближайший душ находится во Фридлянде (единственный лагерь для приема переселенцев, оставшийся на территории Германии). Это , конечно порядочный крюк в 20 километров, но там я провёл первые три дня в Германии. Лагерь Фридлянда не минует ни один переселенец из России, если он конечно, русский немец. У евреев и прочих беженцев есть другие пункты на территории Германии, где они получают свои виды на жительство. Захотелось побывать, посмотреть – что там изменилось и посетить там музей пекарского искусства. Единственный в Германии! Прочитал о нём совсем недавно. Надо ехать. Чутьё, а вовсе не плохая карта, привело меня и в душ, и в местную католическую кирху (церковь), и даже в родной «барак».
П
Каюсь, поленился я съездить на гору, сразу за городком, где на самой макушке стоит несколько бетонных стелл, высотой метров в двадцать, а в одной из них, самой высокой, прорублено окно и из него вечером слышен бой колокола. Это памятник жертвам фашизма.
Чтобы проникнуться торжеством момента, купил пива и, пережидая дождь, выпил его под навесом, разглядывая обитателей лагеря, как раз идущих из столовой. Заметил, как изменилась публика – уже нет кожаных курток и адидасовых штанов. Ондатровых шапок тоже нет. Да и собственно переселенцев поубавилось – так, бредут уныло из столовой несколько человек. Семь лет назад столовую посещало не менее двух тысяч человек!
Кое-как раскачался после душа-пива и полез в гору по 27-й дороге. Только выехал наверх, как стало затягивать небо тучами. И только прямо - там, куда мне надо – чистое небо. Еду и молюсь, чтобы не пришлось пережидать дождь на шоссе. Плащ есть и бахилы тоже, но вот багаж может размокнуть. Особенно спальник – он лежит сверху. Но бог не Тимошка – видит немножко. Ни капли с неба на меня не попало. Дорога мокрая от прошедшего недавно дождя и грузовики забрызгивают водой с асфальта. Хорошо что перед поездкой я удлинил переднее крыло и теперь хоть сам себе на кроссовки не брызгаю. Ночевать забрался в ущелье. Семьдесят метров от шоссе, кусты и маленькая площадка на утёсе над бурлящим, мутным ручьём. Сорок капель, суп лапша, луковица, чай заваренный бальзамом и- на боковую.
Проехал 212 км.
День третий.
Всю ночь капало, и страшно гремели поезда. Поезда эти, как, оказалось, бегут сразу за шоссе. Как это я с вечера не разглядел в кустах рельсы? Хорошо что у немцев нет совсем длинных поездов как у нас – длинной в километр. Пролетит состав в два или четыре вагона и опять тишина. Конечно и подлетает он тоже из тишины, внезапно, как снаряд, со скоростью до трехсот километров!
Утром разогрел палатку своим газовым примусом, позавтракал, навьючил своего Боливара, вскочил в седло, дал шпоры… Оглянулся -речка, что с вечера бурлила, превратилась в ручеёк – в горных реках вода быстро иссякает.
На дороге туман – пришлось ехать с фарами сквозь белую муть. Забыл сказать, что я уже въехал в Тюрингию, а значит, в бывшую ГДР. Здесь нет дорожек для велосипедистов, а если и есть, то на них почти не видно указателей. Передвигался в дальнейшем по автомобильным дорогам. В большинстве своём они не имеют даже узкой боковой полосы, где я бы не мешал движению грузовых машин. Это вам не западные земли, где велосипедист чувствует себя человеком. Мне, избалованному, несколько раз даже сигналили, но только в городах. Дело в том, что на западе Германии велосипедист может ехать по тротуару только тогда, когда видит указатель, разрешающий именно там ездить. На востоке же, подразумевается водителями, велосипедистам не место на шоссе – вот они и выражают свое мнение обо мне - сигналя. Я же – ноль внимания!
Отвлекусь немного и расскажу о случае с моим другом по фамилии Шмидт. Живет он в Германии, в городке со смешным названием Батон Хаузен уже лет тринадцать и за последние пять, что я с ним знаком, уже трижды побывал в авариях. Всегда он на велосипеде, а бодают его автомобили. Перелетал он даже через почтовую машину стоящую на месте… Понятно, что он не ездит, а летает со страшной скоростью! Сам я тому свидетель. Не всегда могу за ним угнаться, хотя моложе на четырнадцать лет. Последствия всегда одинаковы – велосипед всмятку, а Шмидт - на больничную койку. После случая с почтальоном даже в кому на два дня залёг. Последний случай был совсем недавно: Шмидт ехал по тротуару, а из двора выехал немец на машине, и они » встретились». Велосипед пострадал немного, автомобиль отделался царапиной, а полиция признала виновным велосипедиста, то есть моего Шмидта. Через несколько дней получает он письмо от того несчастного владельца автомобиля, в котором этот бедолага требует возмещения убытков, то есть несколько сотен евро (ойро-по нашему), которые ему требуются для покупки краски, чтобы замазать царапину длинной в несколько сантиметров. Но вы незнакомы со Шмидтом, а я то его знаю… Чтобы из него выдавить пару ойро – это надо попотеть! А тут такие деньги! И Александр, а зовут Шмидта именно так, как звали Македонского, садится за стол, обкладывается словарями, ставит перед собой пишмашинку и начинается творческий процесс, результатом которого является на свет слезница, адресованная адвокату, а копия - судье. Перед этим он посещает место аварии, тщательно изучает все знаки и дорожное покрытие. Конечно , не забывает про знакомого полициста – так называются местные менты, то есть консультируется с ним. И что вы думаете себе? С него снимают вину полностью, хотя, не забудьте – по протоколу он был виноват. О!!! страна чудес Германия! Я даже посоветовал ему стребовать с владельца новый велосипед – чем чёрт не шутит – струхнёт, даст слабину немец, и будет мой фройнд кататься на новом велике. Так что пешеход и велосипедист в Германии всегда правы. Почти всегда.
По пути встретился указатель на кладбище, и хотя дорога туда пошла в гору, я поехал. Пара километров не крюк, бывает, что там можно найти и русские могилы. Да и вообще, на немецких кладбищах есть чем полюбоваться. Не то что в Новосибирске, которому всего- то от роду чуть больше 100 лет и на кладбище можно увидеть разве только помпезные могилы братков да арматурные заборы… Хотя есть могилки которые бы я посетил, если бы их возможно было найти. К примеру могилу А. Казачинского – автора « Зелёного фургона» или посмотреть что за памятник стоит в ногах у Маланина - слепого баяниста со всесоюзной славой… Жена моя посетовала как-то, что никто не знает, а она сама уже никогда не увидит могилку её любимой киногероини Фроси Бурлаковой, похороненной там же – на Заельцовском кладбище.
Сорок километров ехал по «семёрке», потом пришлось и заблудиться. Въехал в такие горы! Четыре километра тащил велик вверх. Только съехал с обратной стороны вниз, опять пришлось толкать в гору, но уже только три километра. Наконец -то выехал на широкую дорогу и через пару километров понял ,что это дорога номер семь. А «семёрка» была моей путеводной нитью – ведь она то и приведёт меня к конечной цели – город Ваймар, рядом с которым и находится концлагерь. В общем, долго ли, коротко ли, но проехал я город Эшвеге, о котором, спустя два дня, пиша эти строки, ничего примечательного не могу сказать. Потом был красивый Айзенах с чудным старым центром, где я отдохнул, озирая замки, памятники и покатил в город Готу. Совсем чуть- чуть не доезжая Готы, кончились силы, но тут по мановению чьему -то, увидел указатель: «Bratw;rstchen 150 m“. Это была жареная колбаса! С булочкой, горчицей и пивом!!! Попытался залить свои пустые «торпеды» водой, но продавщица показала мне канистру, подвешенную к потолку, из которой по шлангу вода подаётся в мойку. Вода в этом киоске привозная. Значит, буду просить местных жителей напоить меня, ведь уличных колонок тут не найти.
После такой закуски ринулся по прямой, как стрела, дороге, что довольно редко можно увидеть в Германии, и, уже к вечеру, был в столице Тюрингии. Понравился въезд в неё. Около пяти километров не надо крутить педали. Надо заметить, что все мной пройденные города встречали меня спуском, а провожали всегда только в гору! Эрфурт, а это был он, конечно, город красивый, но я в нём не задержался. Я имею в виду в старом городе. Мне, ввиду сгущающихся сумерек, пора подумать о ночлеге. Можно переночевать и в каком ни будь парке, но лучше пусть это будет не центральный парк. Еду на север – там, по моим представлениям и должен быть Бухенвальд. Карту то я потерял на скоростном
спуске – вытряхнул из свёрнутой «пенки». Уткнулся в индустриальный тупик и там, где то, за каким то гаражом, опять рядом с рельсами, в кустах, залёг.
Пройдено 338 км.
День четвертый.
В 7 00 подъём. Сегодня решающий день. Торжественный для меня, ведь во мне, ещё из пионерского детства, звучит «Бухенвальдский набат»!
В седло и на автозаправку – только там ранним утром можно приобрести карту. Выбрался опять, почему- то, на «семёрку», а вскоре и до заправки доехал. Долго искал в двух картах и в трёх атласах – так мне хотелось, чтобы было поближе. Помогла продавщица-заправщица. Она вспомнила, что кажется(!), этот Бухенвальд в пятидесяти километрах. Поспорили. Вместе нашли и я срисовал на бумажку эту карту- кроки. И вот еду-еду и вдруг на горе слева вижу – что-то виднеется. Сворачиваю без указателей. Вот оно, это что -то похожее на башню-рядом! Ан фиг вам! Колокольня Бухенвальда такая огромная, что видна издалека и мне пришлось рулить ещё 25 километров. Путь был всегда наверх. Абсолютно без указателей! Возмущался! Забыли! …тому глаз вон! Наконец, почти на самой макушке, в маленькой деревушке на 250 жителей, узнал точно- осталось 3 км. Мужик, который мне дал напиться и снабдил в дорогу этим живительным напитком, ездит, не поверите- на «Ниве»!!! Да ещё и хвалит!? То .что жрёт по 12 литров, ему до фени. Говорит, что зимой в ней холодно, а так -ничего. Это местной- то зимой! Иду на последний штурм. Вхожу в лес. Уже вхожу, потому что хочется проникнуться… Здесь и они шли… За первым поворотом просека слева и в ней видно нечто из битого кирпича… Какие -то руины… Иду туда. Это оказалась бывшая конюшня на 50 лошадей, где постоянно содержалось до полутора тысяч советских военнопленных и где уморили 8000 наших. Дорога поворачивает и я еду мимо крытого манежа. Крыт он был давненько, а сейчас остался только фундамент. Справа остаются эсэсовские службы, оружейная мастерская, а мне прямо туда, где видны опять строения. И вот передо оо
мной огромная площадь огороженная остатками бетонных столбов с остатками же колючки. В дальнем её углу большое здание музея. Цел и крематорий, и главное здание со знаменитыми воротами, и псарня, и конюшня. А вот бараков уже нет. На их месте сохранились тоже только фундаменты. Улицы лагеря засыпаны битым камнем. Как по этим камням ходили узники? А внутри барачных фундаментов эти камни черные. По-видимому создатели мемориала так хотели обозначить горе узников. Много поясняющих табличек. За этим большим лагерем, уже в лесу, располагался в послевоенные годы Советский спец. лагерь, где наши отыгрались на ихних. 7000 немцев, я думаю заслуженно, были зарыты в ту, теперь уже навечно их, землю. Есть музей этого спец. лагеря. Наверное, единственный на западе музей Советского лагеря, где отбывало наказание отрепье человечества – нацисты-эсэсовцы, в отличие от тех лагерей, что располагались на нашей территории, и где страдало множество невинных людей. Уже в последние годы было разрешено семьям этих нацистов устанавливать столбики из нержавейки на предполагаемых местах захоронений сдохших в лагере убийц. А могил тех, кого умертвили эти наци – нет! Наверное, их пеплом удобрили поля вокруг Ваймара. Видимо скоро не станет и самого лагеря – уж и осталось то немного. Барака нет ни одного. Есть фотографии, но они бумажные…
Побывал я и в самом главном музее Бухенвальда, где собственно не очень много экспонатов. Не многими вещами были обременены обречённые. Очень, очень много фотографий, на многих ясно видны лица фонов и оберстов рядом с горами человеческих тел. Настолько уверены были, сволочи, в своей правоте, что не считали нужным как-то маскироваться, как это делали наши «родимые» надзиратели системы ГУЛАГовской.
На выходе из музея я был застукан с велосипедом. По территории можно ходить только пешком – предупредили меня. И в дальнейшем я передвигался за периметром, чтобы не бросать своего коня. Очень много экскурсантов!!! В основном- старшеклассники. Была одна делегация старушек из Италии. Внешне выглядят весьма презентабельно, но разит от них всех жуткими духами. Я заметил, что немчата тоже носы воротят. Посмеиваются. Немки, а уж немцы- то вообще, по-моему, не пользуются парфюмерией – просто чисто моются. И часто. С мылом.
Вот самое страшное, что я видел в жизни, это крематорий. И даже не печи, а подвал с крючьями с интервалом между ними в метр. Под потолком. Трудно представить, что переживал человек, попадая в эту преисподнюю! Расстрельная машинка в конюшне была, по сравнению с этим подвалом, верхом гуманности:
Зашёл человек в мед. Кабинет, стал к ростомеру и получил пулю в затылок.»Милое»изобретение. А вот представить как человека вталкивают в тёмный подвал, подводят к стене под крюк, надевают петлю на шею и вешают… И нет смысла кричать палачам: « Да здравствует…!!!» Наверняка роль вешателей выполняли сами заключённые.
Ещё одна деталь: пониже пода печи есть лючок, через который выпускали вытопленный жир и собирали в кафельную ванночку. Собственное изобретение начальника лагеря. Не пропадать же добру!
Следующим объектом, для меня, был эсэсовский зоосад. Прямо за забором лагеря, в двух шагах от крематория сделана из бетона горка с гротом. Там жили медведи. Наверное, служащие лагеря приводили сюда свои семьи, чтобы дети могли полюбоваться жизнью мишек.
В здании Управления проводились, сразу в двух залах, лекции для экскурсантов. Я не пошёл. Что я там пойму? За границей, я уже убедился, не бывает экскурсий на русском. Я пошёл в тюрьму. Она тоже рядом. 24 камеры в узком коридоре. Чуть шире метра. В камерах батареи отопления и окно. Зимой окна закрывались деревянными щитами. Камера номер один – смертная. Больше суток в ней не держали… Мороз по коже….
В коридоре этой тюрьмы у меня окончательно сели батарейки в фотоаппарате и побегав по окрестным конторам и ларькам, я понял что пора закругляться и поехал в Ваймар. По пути посетил еще один павильон с фотографиями. И, конечно же, колокольню. Услышал только один удар колокола! Набат! Бухенвальдский! Впечатляет! Вспомнилось пионерское детство и песни которые мы разучивали хором : «Полем вдоль берега крутого шёл солдат…», «Наш паровоз вперёд лети…», и конечно слова «Бухенвальдского набата» -«…это вихрем ядерным объятый стонет океан…». Что интересно, так это то, что пели мы эту песню под ежедневный стон подземных ядерных взрывов. Ровно в 12 часов дня земля на которой стоял наш посёлок в казахстанской степи, тряслась от взрывных толчков идущих от известного Семипалатинского полигона, чья граница отстояла от нас всего в 25 километрах. Так что было мне что вспоминать под звон Бухенвальдского Набата…
Вниз я ехал не спеша по тряской дороге. Тряская она не по причине нерадивости дорожных рабочих. Просто эту дорогу строили заключенные и современники сохранили её в том виде, как была. Die Blutstrasse!!! Кровавая дорога!!!
Восемь километров только вниз и я, ни разу не провернув педали, уже в центре. А каково было идти в гору нашим! Тут, в Ваймаре, для начала, приобрёл комплект батареек для фотоаппарата, а уж потом посетил музей краеведческий. Постоял у стендов посвящённых Ваймарской Республике. Много интересного обнаружил в комнатах, где выставлены макеты советской техники, обмундирование, газеты и портреты, фотографии. Странно видеть всё это в немецком музее. Посетителей, кроме меня, не было. Но несмотря на отсутствие камер видеонаблюдения я не смог пересилить свою порядочность и не нарушил запрета на фотосъёмки. О чём теперь и жалею.
Погулял по старому городу, увидел дом, где жил Гёте, и дом Шиллера, громадный замок, принадлежащий неизвестно кому, а выяснять было некогда, историческое кладбище, Православную церковь Магдалины. Обратил внимание на почти полное отсутствие турков, плохие дороги, множество памятников. Музеев попадалось по пути много, но захотелось посетить только музей часов. Забыл сказать, что обратно я решил не ехать на велосипеде – позвонила жена и сообщила что меня ждут мои работодатели. А так как они могут запросто отдать работу другому, надо спешить, а значит ехать поездом. До него оставалось менее часа и я не пошёл в этот музей, а просто покатался по городу.
Обнаружил памятник Пушкину(!), совершенно случайно наткнулся на Советское солдатское кладбище, но времени оставалось совсем уже ничего, и я поехал искать вокзал. Вокзал тут – красавец! Как почти все немецкие вокзалы он краснокирпичный, но украшен башнями и башенками – залюбуешься! А совсем недалеко от вокзала, у какого-то учреждения, судя по похожести на наши казённые дома, стоит последний памятник увиденный мной в этом городе. Сразу видно, что его поставили наши – длинная бетонная бордюрина высотой в полтора метра исписанная лозунгами типа: « Да здравствует то, ради чего мы, несмотря ни на что!» А перед плитой, как водится у нас, стоит бетонный мужик с распростёртой рукой – видимо зовёт в светлое будущее… Мне нужно было совсем не туда, куда тыкал указующим перстом этот коммуняка, и я покатил свой велик к поезду. Уже в вагоне посмотрел на спидометр. В этот день проехал ровно 60 км, а дорога от дома выстелилась в 399 километров.
От merial. Не надо орать, т.е. писать всю фразу большими буквами.