Часть седьмая.
Парма – снова Нонатнола (Эмилья-Романья)
Все было, как всегда в московских пригородах: электричка еле тащилась через промзоны, мимо разрисованных стен и заброшенных складов. После очередного забора путь круто уходил влево, поезд торжественно гуднул, и тут я вспомнил, где нахожусь – за окном показалось море! Солнце садилось в воду где-то за Ниццей, а мы ехали над кораблями. Если бы такой вид открывался из электричек Ярославского направления, я бы, наверное, гораздо реже путешествовал. Моря и Ниццы за окном в Подмосковье иногда очень не хватает.
В Ла Специи я решил не выходить: увиденное с платформы не слишком вдохновляло, ничего особенного городок не обещал, ну его. На постоялом дворе переменили поезд, и мы принялись вгрызаться в Апенины, ведь по другую сторону хребта меня ждала столица мяса, сыра и вина!
ПАРМА
Парма – студенческий городок, и в нем много зелени, велодорожек и велосипедов – это видно уже по огромной велостоянке у вокзала. Здесь меня встречала студентка Костанца, конечно же, с велосипедом! Нескольких часов прогулки хватило для того, чтобы осмотреть исторический центр, забитую нетрезвыми студентами площадь делла Пилотта, и заняться главным - пить пиво в кафешке. Место было очень крутое, и за пять евро вам дают по тарелочке каждой закуски. Конечно, там был пармезан, поршуто и кулателло, но я совсем не помню, что мне понравилось, и что лучше заказывать. В следующий раз придется начать сначала, но я не расстраиваюсь.
Для ночлега мне выделили целую комнату в общежитии. Похоже, в ту ночь ее обитатели спали под открытым небом на той самой площади, или добивались расположения у своих белла рагацци. Хотя, может быть, я зря наговариваю на них, и ночь они провели в библиотеке? Наутро я выпросил у Костанцы ее велосипед, пообещал, что не попаду под машину (с трудом, но получилось), не сломаю его (почти получилось), и полетел осматривать город. Центр от вокзала до Парко Читаделло оказался совсем небольшим, и часа через два мне стало скучно накручивать круги по Парме. Карты показывали ненормальную плотность красивых замков к югу от города, и я решил проверить, в чем там дело, а заодно прокатиться по сельским дорогам.
Велосипедная дорожка, которая шла от самого вокзала, привела меня в научный кампус Пармского университета, кстати, основанного сразу после Болонского, но гораздо более цивилизованного. Различные факультеты разбросаны по всему городу, и по широким велодорожкам студенты катаются с пары на пару, покуривая травку. Впрочем, дальше кампуса никто не ездит, замки не смотрит, поэтому дорожка превращается в узкое, но оживленное шоссе. Обочины не было, и я пытался ехать вместе с потоком, притворившись машиной, но каждый водитель считал своим личным делом наорать на меня и подудеть, поэтому на первом же перекрестке пришлось свернуть на настоящую загородную дорогу – однополосную и совершенно пустую: поля, редкие фермы, мокрый от мелкого моросящего дождика асфальт. Ехать по этой дороге, вьющейся вместе с рекой, было километров на пятнадцать дальше, но зато выросли шансы вернуться домой, и не обмануть хозяйку велосипеда. Автомобилисты здесь не пытались задавить меня, а только разглядывали с любопытством. Я махал им рукой и горланил песни.
Замок оказался неплохим, но закрытым для посетителей, - рыцари в тот день не принимали. Пришлось двинуться в обратный путь, а на подъезде к Парме наконец-то вышло и сразу начало жарить Солнце. Парма мне понравилась, но она исчерпала себя, а велосипед начал странно скрипеть, - хороший знак для движения дальше.
Во время мотаний по стране меня не оставляли воспоминания о Ла Селватике – ферме Энрико возле Модены, и где-то в пути я спросил его, можно ли будет заехать в гости снова. «Приезжай в любое время, только вина возьми!» - ничего лучше в путешествиях я никогда не слышал!
От Пармы до Модены всего сорок минут на поезде, но уезжал я из яркого Солнца, а приехал в проливной дождь, проехав радугу в середине пути. Вода лилась стеной, и я снова застрял на вокзале, где месяц назад уже почти поселился. Знакомые бомжи и цыгане приветливо помахали мне руками со своих матрасов, и мы вступили в светскую беседу.
Где-то через полчаса, когда я жаловался им на избыток туристов в Пизе, ливень перешел в просто дождь, и я попробовал совершить пробежку до остановки автобуса. Как только я отбежал метров на сто, ливень передумал и вернулся, мгновенно вымочив меня до нитки. На остановке уже пряталось человек пять работяг, включая первого пьяного человека, которого я встретил на улицах Италии. Все они дружно ругались, по очереди смотрели на расписание автобуса, и пытались кому-то звонить, чтобы ругаться еще и по телефону. Как оказалось, автобус нам всем нужен был один, и он опаздывал уже на полчаса. Прошло еще десять минут, родной вокзал уже начал казаться мне таким привлекательным, и тут к остановке на другой стороне дороги подъехал какой-то автобус. Крики моих товарищей по несчастью стали еще громче, они изо всех сил орали что-то неразборчивое водителю, махали ему кулаками, но старались не высовываться под стену воды – это выглядело примерно как поведение злой собаки на цепи. Стало понятно, что это мой автобус, и что он скоро должен развернуться и приехать к нам, хотя я бы на месте водителя просто уехал бы, куда глаза глядят, чтобы никогда больше не показываться в Модене. Однако он был не из робкого десятка, и осмелился вернуться. Из быстрой скороговорки, которой он объяснил опоздание, я ничего не понял, но денег водитель с нас не взял, и все сразу подобрели. Вообще, на севере Италии весь общественный транспорт ходит идеально, и такое опоздание очень необычно. Вот в Риме, например, это нормально. В Риме отличные церкви, а не автобусы.
НОНАНТОЛА (Эмилья-Романья)
Я снова оказался у Энрико, и снова как раз к ужину. В этот раз дом был полон гостей – клиентов и друзей, и с тех пор они менялись почти каждый день, неизменным оставался только хозяин с девушкой. Хотя через пару дней девушка тоже поменялась.
Я прожил в Ла Селватике неделю, и это было круто. У Энрико было несколько велосипедов, и мы вместе, а иногда и я один, катались по окрестностям, любовались пейзажами, готовили, ели и пили. Друзья и гости приезжали со всех концов Италии, и привозили то сицилианское вино, то пармскую колбасу, каждый день мы что-то жарили на кухне, а один раз я даже поучаствовал в полном процессе приготовления пасты – начиная с вымешивания теста!
У Энрико было полно друзей и среди местных жителей, и к нам постоянно приезжал Эмильяно – владелец небольшого винного заводика, который каждый раз привозил по несколько бутылок своего ламбруско, Ник – один из ведущих инженеров Ламборгини, в тот момент разрабатывавший какой-то полугоночный концепт-кар, и много других соседей, запомнить которых было очень сложно. Ужины начинались тихо и спокойно, все говорили на хорошем итальянском, Энрико переводил для меня на английский, но чем больше пилось вина, тем сильнее становились диалекты, тем чаще он забывал переводить, хотя все равно все было понятно. Погружение в языковую среду отлично работало, и в какой-то момент я обнаружил, что далеко за полночь мы с Эмильяно, ни слова не знавшего по-английски, вполне сносно обсуждаем российскую политику, отлично понимая друг друга.
Однажды мы с Энрико разбирали чердак, когда к дому подошел невысокий длинноволосый загорелый мужчина, похожий на Криса Риа и какого-то классического американского бродягу одновременно. Выглядел он дружелюбно, хотя и напряженно, а Энрико сразу помрачнел. Я впервые видел его без улыбки: «Это - Флавио. Подожди меня на улице и никуда не уходи, может быть, понадобится грубая сила». За несколько дней я пару раз слышал это имя, и разговор гостей на нем все время обрывался. Я вышел из дома и уселся на траве, гладя кошку и гадая, в чем еще мне предстоит поучаствовать. Разговор внутри быстро перешел на угрожающий крик, и какое-то время шел так, держа меня в напряжении. Спустя несколько минут дверь с грохотом распахнулась, незнакомец вылетел из дома, и быстро пошел в сторону города. За ним вышел Энрико, еще не отошедший от перебранки, но уже не такой озлобленный. Он пристально посмотрел на меня и произнес: «Мне тридцать девять лет, я немного понял в жизни, и точно знаю одно – никогда не верь человеку, если он когда-то сидел на героине. Мораль, добро, уважение – ничего не остается. Пошли внутрь, наливай вино, я все расскажу».
За два года до того, Энрико уже работал в своей гостинице вместе со своей женой и четырехлетним ребенком, когда однажды в дом зашел Флавио, который искал работу, выйдя из тюрьмы, и избавившись, по его словам, от зависимости. Семья приняла его к себе, как принимала всех, и сначала все шло хорошо, а потом героин начал брать свое. Флавио стал все хуже работать, куда-то пропадать, а в один прекрасный день просто сбежал вместе с женой Энрико, захватив с собой ребенка. Бежать им было особенно некуда, поэтому они поселились в Модене, у отца Энрико, интересный ход. В тот день Флавио пришел что-то попросить, произошла окончательная разборка, и он был изгнан с позором. «Это карма, мон амико, - говорил Энрико, - я же тоже не святой был». Такие итальянские страсти.
После этого спокойная жизнь снова шла своим чередом. Я катался по окрестностям и заброшенным домам, съездил в соседний заповедник с птицами (оказалось, что птиц надо было ждать, мне не хватило терпения), и начал узнавать соседей, которые каждый вечер тоже устраивали променад по местным дорогам. Неподалеку, за рекой, нашлась чудесная велотрасса в двадцать километров, соединяющая Карпи и Модену. Как мне рассказали, это была одна из обычных автодорог, пока кому-то в голову не пришло проложить велосипедный маршрут из города в город. Получилось отменно! Асфальтовая дорога (назвать ее дорожкой не поворачивается язык) петляет вдоль небольшой речушки, по ней ездят велосипедисты, взрослые и дети, гуляют с колясками мамы из соседних деревень. При желании всегда можно пройти десяток километров, а потом сесть на автобус и вернуться домой. Итальянцы знают толк в том, как сделать жизнь лучше!
Мне рассказали, что в Модене есть второй музей Феррари, и я был обречен. Проехав на велосипеде двадцать километров до города, я снова на полдня завис в музее, разглядывая машины, знакомые еще с вкладышей от жвачки. В то время был какой-то юбилей у Паворотти, и каждые полчаса в музее показывали интерактивный фильм про него и про Феррари. Я мотал по сторонам головой и хотел остаться жить в музее, но работники хотели уйти домой, и меня снова выпроводили. В Модене нашелся очень приятный парк, и много велодорожек, город стал нравится мне еще больше.
За неделю я перепробовал все возможные развлечения в деревне, отдохнул, отъелся, и решил ехать дальше, чтобы не дать себе заскучать. Куда – я еще не знал, в голову пришла поездка в Сан-Марино, но все хором отговорили меня, объяснив, что ничего интересного из поездки туда (кроме гордости «я был в Сан-Марино»), вынести нельзя – там кругом обычная Италия, и стоит ли ехать, когда и тут все под боком?
Понемногу общими усилиями маршрут был придуман: заехать на Гарду, а потом в Милан и Бергамо. Деньги и время еще оставались, и оттуда можно было куда-нибудь улететь Райанэйром. Нашлись дешевые билеты в Барселону, а в Барселоне я еще не был. Все снова решилось само собой.
