И вот спустя почти 6 лет я натыкаюсь в интернете на новости об извержении Плоского Толбачика на Камчатке. Плоский Толбачик, высотой 3085 метров, и Острый Толбачик в совокупности являются одним вулканическим массивом, находящемся в юго-западной части Ключевской группы вулканов, в 343 километрах от Петропавловска-Камчатского и в почти 65-ти километрах от ближайшего населенного пункта. Последнее извержение на Толбачике закончилось в октябре 1976 года, а продолжалось оно целых 15 месяцев. Но если тогда извержение было предсказано учеными вплоть до времени, то нынешнее стало настоящей неожиданностью, несмотря даже на то, что в течение многих лет сейсмологи фиксировали отдельные случаи активности земной коры в районе Толбачика. В ноябре 2012 года были зарегистрированы 4 случая вулканического дрожания, 25-26 ноября происходил ряд вулканических микро-землятресений, а уже вечером 27 ноября внезапно все и началось…
В декабре мне не удалось вылететь на место событий, ведь нужно было спланировать эту экспедицию, а это оказалось не так-то просто.
Изучив вопрос, я понял, что есть всего три возможных варианта оказаться в непосредственной близости от места извержения. Во-первых, каким-то образом на внедорожнике подъехать к фронту полу-застывшего лавового потока, но от этого места до эпицентра извержения минимум 15 км, так что этот вариант я сразу исключил. Во-вторых, единолично нанять вертолет и полететь прямо к фонтану лавы – но этот вариант тоже был не совершенен, и не только из-за высочайшей стоимости (час полета стоит 136 000 рублей, а нужно минимум 3 часа туда-обратно), но и по причине отсутствия гарантий хорошей погоды в момент облета и невозможности высадиться на землю и подобраться как можно ближе к извергающемуся расколу. Третий вариант – объединится с группами энтузиастов, которые собираются человек по 20-25, фрахтуют вертолет и совершают облет – но этот вариант был самый неудачный не только по вышеизложенным причинам, но и в целом из-за отсутствия нормальных условий для съемки, хоть затраты и были при этом варианте приемлемые.
Помогли, как всегда, случай и провидение. Мне удалось выйти на сотрудников Института вулканологии и сейсмологии ДВО РАН, которые, с одной стороны, нуждались в частичном спонсировании вертолетной высадки в районе кратера с ночевкой там же, а, с другой, благодаря своей деятельности как раз имели полное право сажать вертолет там, где не садится даже МЧС – в непосредственной близости от фонтанирующей лавы, ну и, конечно же, имели необходимое снаряжение для организации лагеря в таких непростых условиях, да еще и камчатской зимой, когда температура ночью может запросто опуститься до минус сорока.
К слову сказать, для меня изначально это являлось большим испытанием. Я очень тяжело переношу холод, и с самого начала понимал, что спать на снегу в мороз в холодной палатке станет моим личным геройским подвигом, и никакой извергающийся вулкан под носом не сможет превзойти это по своей экстремальности лично по моим ощущениям.
Но, как бы там ни было, самолет удачно приземляется в Петропавловске-Камчатском. Еще 8 часов на арендованном сейсмологами микроавтобусе, под завязку загруженном палатками, техникой и прочим снаряжением, и мы уже ночью прибываем в поселок Эссо. Совсем недавно на Толбачик можно было летать вертолетом и из других близлежащих поселков, но недавно произошли какие-то внутренние конфликты между двумя местными вертолетными авиакомпаниями, и теперь единственный вариант лететь на Толбачик – только из Эссо, наиболее удаленного от вулкана поселка, а значит и наиболее дорогостоящего, ведь и время подлета становилось больше. Нам же, как говорится, остается только плыть по течению, ведь других вариантов нет. На утро у нас запланирован вылет.
Встав пораньше, мы всей командой собрались в холле гостиницы, ожидая микроавтобус. Но тут выясняется, что на данный момент погода не летная, вулкан совсем затянуло и нужно ждать. Это очень странно – ведь в Эссо небо абсолютно голубое и не видно ни единого облачка! Что же, ждем, расползаясь по своим номерам… Через час – ситуация еще более ухудшилась. Через два, три, четыре, пять часов – то же самое, - вертолет поднять невозможно. Но вот на завтра есть прогноз хорошей погоды. Уже становится абсолютно ясно, что сегодня мы никуда не летим, и остается лишь плескаться в горячем термальном источнике, чтоб хоть как-то скоротать время.
На следующий день, собравшись все в том же холле гостиницы и краем глаза поглядывая в окна на совершенно безоблачное небо, мы снова ждем «добро» от пилотов. И снова на Толбачике нелетная погода! Прогноз не ясен – нужно звонить на вертолетную площадку каждые полчаса и узнавать. В районе трех часов дня мы все уже поняли, что сегодня снова не улетим. Не известно, сколько дней нужно ждать хорошей погоды, но пришлось бы это делать столько, сколько нужно – до победного конца. Но вдруг раздается звонок – и, о чудо, над вулканом рассеялся дым и облачность и нам нужно отправляться прямо сейчас, пока есть это небольшое «окошко», как мимолетная манящая улыбка на лице недовольной и хмурой погоды.
Сидя у открытой двери вертолета и привязанный веревкой на всякий случай, на подлете к дымящемуся вулкану я вижу своими глазами масштаб извержения – огромные, уже застывшие, реки лавы растянулись на многие-многие километры, а деревья рядом с этими новыми образованиями рельефа выглядят словно маленькие спички. Это очень хорошо, что извержение случилось зимой – было бы лето, не избежали бы лесных пожаров катастрофической силы! Но вот и сам вулкан – плещется раскаленной породой, извергая столбы пепла. Это очень опасно для вертолета – пепловые выбросы могут привести к аварийным последствиям, и пилоты начинают ругаться. Тем не менее я их уговорил сделать еще один круг, чтобы попытаться снять реки свежей лавы, которая пробивает себе путь по старой, уже застывшей причудливыми наростами.
Сели мы только с третьей попытки на небольшом пятачке в непосредственной близости от извергающихся шлаковых конусов, и не глуша двигателей быстро покидали все снаряжение за борт, попрыгали сами и помахали на прощанье руками вертолету, облетавшему теперь столб пепла вокруг, чтобы не дай Бог не потерпеть крушение где-нибудь посередине лавового потока.
Перед глазами открывалась удивительная картина!
Тогда я еще не знал о непостоянстве вулканов подобного типа извержения, но интуитивно почувствовал, что надо срочно это запечатлеть. И правда, за последующее время такая ситуация не повторилась ни разу – из одного конуса выходил высокий, более километра или даже двух, мощный столб черного пепла с кудрявыми краями, из второго конуса величественно выползал не менее мощный столб белого пара, и на каком-то расстоянии они начинали переплетаться между собой, а в это время справа от этих конусов, ухая и издавая странные шипящие звуки, выплескивалась из кратера раскаленная красная лава.
Поставив наскоро палатки и распределив вещи я поспешил поближе к месту извержения. Расстояние хоть и не было большим, но преодолевалось с большим трудом. Насыпи крупного вулканического шлака и пепла круто поднимались то вверх, то вниз, и в некоторых местах приходилось буквально скатываться. Далее шли исполинские сгустки застывшей сверху лавы, имеющей очень острые края, об которые я изорвал свою одежду. При этом приходилось очень осторожно дышать, так как в любом месте из земли могли вырваться ядовитые газы, а с одной из таких сопок мне пришлось даже срочно ретироваться, как только она буквально вся внезапно начала сочиться этими едкими вулканическими испарениями. От ребят я слышал историю, как в одну из прошлых экспедиций кто-то надышался такими газами и потом два дня не чувствовал ног – так и грузили в вертолет, лежачим.
Но вот я наконец подобрался совсем близко к кратеру, на ближайшую насыпь шлака. Вокруг валялись остывшие вулканические бомбы размером с баскетбольный мяч – очень не хотелось бы, чтобы такая упала на голову. Установив понадежнее штатив, я положил рядом с собой на землю рюкзак с объективами и рукавицы и уже совсем залюбовался усиливающимся извержением (к этому моменту плескаться лавой стали одновременно уже три конуса, чего вулканологи до этого момента ни разу не наблюдали), как вдруг почувствовал едкий запах жженого пластика. Оказалось, что верхний слой породы здесь хоть и выглядел со стороны остывшим, но тем не менее был еще настолько горяч, что у меня полностью расплавилась одна лямка на лежащем рюкзаке, рукавицы и нижние резиновые наконечники на штативе. Пришлось все по максимуму повесить на себя, чтоб не держать на земле, и иногда приплясывать, чтобы нагретые сапоги не начали приклеиваться к земле. Кстати, я очень не прогадал, когда готовясь к этой экспедиции купил огромные полярные сапоги, по уверениям производителя выдерживающие до 70 градусов мороза. Минус, конечно, в том, что они очень легко плавились, но плюс в том, что они очень толстые и плавится насквозь они могли очень долго.
К этому моменту уже начало садиться солнце и тут я стал свидетелем еще одной удивительной картины. Столб пепла совсем исчез, напоследок подарив нам дождь из достаточно крупных липковатых частиц пепла, забивающихся во все щели, извергающиеся шлаковые конусы стали больше показывать свой характер, и тут, по мере того, как сгущалась тьма, словно кто-то начал поворачивать ручку яркости. Чем темнее с каждой секундой становилось вокруг, тем ярче начинали светиться кусочки расплавленного базальта, выстреливающие из кратеров. Я не верил своим глазам. Буквально за несколько минут то, что казалось при свете солнца едва красноватыми камушками, прямо в полете, с ускоряющимся наступлением темноты, превращалось в огненную, горящую ярко-алым цветом, жидкую массу. И когда через несколько минут «ручка яркости» была включена на максимум, перед взором возникла уже совсем новая картина. Если честно, стало даже немного страшновато, потому что позади вдруг стали различимы светящиеся куски среди того пепла и шлака, по которому совсем еще недавно я шел сюда, и по которому надо было возвращаться. Раньше это глаз не различал, и все казалось застывшей серой массой с небольшими испарениями, а теперь я четко осознал, что я в самом эпицентре…
Где-то вдалеке кричали оставшиеся участники нашей группы, и так как у меня не было с собой фонарика, и было уже совсем темно, я поспешил к ним. Вулкан тем временем стал издавать новую гамму звуков, напоминающих не то шипящую сковороду, не то булькающую кастрюлю. Пока добирался до ребят пришлось еще раз натерпеться страху – ступая по мелкой фракции пепла, и проваливаясь в него ногами сантиметров на 30-40, в одном месте, куда я собирался только что наступить, вдруг осыпался маленький бугорок и обнажил раскаленную тягучую породу. Я четко осознал в этот момент, что хожу «по лезвию ножа» - все, что выглядит припорошенной пеплом землей вполне может оказаться припорошенной пеплом жидкой лавой, температурой около 900 градусов, или вообще какой-нибудь раскаленной ямой со стекающими краями, в которую вполне реально провалиться даже не заметив этого.
С большим трудом, в полной темноте, преодолев это опасное поле с сугробами пепла, я все-таки воссоединился с группой. Сейсмолог Василий, организатор нашей группы, тем временем нашел какое-то очень интересное место и повел нас всех туда. Теперь путь лежал через новое препятствие – мы ступали по тонкой-тонкой корочке лавы, издававшей глухой звук и вроде бы достаточно прочной. Пепла здесь совсем не было, но вот зато несколькими сантиметрами ниже под ногами булькала, перетекала и потрескивала алая густая жижа. И тут я решился задать вопрос, который в последние часы меня очень волновал:
- Интересно, а что будет, если случайно провалиться по колено в лаву, но быстро выдернуть ногу?
- Ты знаешь, Володя, в этом случае не важно, провалишься ты по щиколотку, или по шею – исход будет один…
Очень занятный ответ, который меня в некотором роде веселил оставшуюся дорогу, а сейчас и того больше – вспоминается как анекдот.
И вот, наконец преодолев последнее препятствие, мы оказываемся на гребне новой достаточно высокой шлаковой насыпи. Слева, всего в паре метров, медленно и величественно течет светящаяся лава – от жара приходится прикрывать лицо. Справа, так же близко, – та часть лавовой реки с корочкой, по которой мы только что шли, и там уже ощущается сильный мороз (очень странное и непривычное сочетание), а спереди – все три шлаковых конуса с разной степенью извержения. Буквально в нескольких десятках метров левее самый большой из них, и мы смогли подобраться так близко только потому, что он хоть и грохотал, но извергался с периодичностью не чаще одного раза в несколько минут, а расплавленные выбросы даже наполовину не долетали до нас. А всю тяжелую фототехнику тут также пришлось держать на себе – сапоги здесь плавились уже намного быстрее.
Кто-то из ребят пошел собирать образцы, кто-то стал вплавлять монетки в лаву, а я увлекся съемкой, когда вдруг ближайший кратер начал протяжно фырчать и уменьшать интервал между взрывами, которые стали неожиданно раздаваться все чаще и чаще. Один раз в минуту, следующий через сорок секунд, потом через двадцать, и вот уже примерно каждые 5 секунд!
Фонтанирование при этом очень быстро усиливалось и те самые вулканические бомбы, на которые я совсем недавно поглядывал с опаской, вдруг начали приземляться все ближе и ближе, вокруг все шипело, пыхтело, булькало и трещало. Василий сквозь грохот стал кричать, что нужно срочно уходить – вулкан увеличивает активность и не известно, как он поведет себя в ближайшие минуты, что здесь стало находится слишком опасно, и все спешно последовали за ним, а я стоял как завороженный и не мог оторваться от съемки.
Но когда очередная раскаленная бомба плюхнулась практически рядом со мной, я вспомнил, что у меня нет фонарика, и понял, что вот теперь-то здесь точно слишком опасно, и, схватив под мышку неразобранным штатив, стал нагонять ребят. Наперевес с огромным рюкзаком и штативом, в кромешной тьме передвигаясь между двумя реками лавы под обстрелом вулканических бомб это было сделать очень не просто, а кратер тем временем тоже не дремал – выбросы уже перелетали у меня над головой и приземлялись дальше меня впереди, хлюпая в расплавленной массе лавовой реки.
Где-то с километр мы уносили ноги так быстро, как это только возможно по всем этим ухабам вулканического шлака, пепла и полу застывших сгустков лавы, оставшихся от протекающего здесь ранее потока. И лишь остановившись для того, чтобы отдышаться, я по настоящему понял, какому уникальному явлению стал свидетелем, и при этом как нам всем повезло выбраться из этого ада целыми и невредимыми.
Когда я добрался до нашего лагеря, вулкан снова преобразился. Он никогда не повторялся и не переставал удивлять своей театральностью. Теперь перед моими глазами были уже не булькающие, расплескивающие лаву, конусы, а три полноценных больших фонтана, горящих в темноте ночи. В этот момент мне удалось запечатлеть одно достаточно редкое явление – по каким-то причинам иногда бомбы и прочие вулканические выбросы выстреливаются не простыми траекториями, а с закручиванием вокруг своей оси, то есть как бы по спирали, напоминающей пружинку. Это бывает достаточно редко и поймать на камеру такие моменты крайне сложно – но мне повезло, и центральный кратер продемонстрировал мне несколько таких взрывов, которые для себя я окрестил «кудрявыми».
Сон прошел урывками в ужасном холоде. Помню, как проснулся посреди ночи от того, что совершенно заложило нос и пересохло во рту, долго заставлял себя высунуть из спального мешка голову и руку, чтобы выпить хоть глоток воды, и когда все-таки дотянулся до бутылки понял, что она превратилась в кусок льда. Окончательно же проснулся от громких хлопков – Толбачик вновь проявлял себя с новой стороны. Теперь в воздухе раскатывалась целая кононада оглушительных взрывов, при каждом из которых палатки вздрагивали как огромные сабвуферы. Лава фонтанировала все так же высоко, но теперь уже с таким ультразвуковым сопровождением. Но самое неожиданное было впереди – снаружи практически не было видимости, все заволокло тучами, дымом и паром. А мы ведь через пару часов должны были улетать – ведь по всем прогнозам с завтрашнего дня и больше чем на неделю приходит антициклон и тогда уж точно нам здесь, на высоте около 2000 метров, пришлось бы очень непросто. Кроме того, у нас было недостаточно провизии и самое главное воды – ведь весь снег усыпан здесь пеплом и растопить чистой воды на газе, которого тоже ограниченно – большая проблема. Это была наша ошибка, что мы не предусмотрели такой исход событий.
Все очень обеспокоились этим фактом, погода и впрямь хуже некуда, да еще и мороз крепчает. Телефоны не ловят – два человека отправляются на соседнюю сопку звонить вертолетчикам, там вроде как должна быть связь.
Возвращаются…
- Ну что, есть новости? Прилетят?
- Погода не летная, и по прогнозам вряд ли сегодня наладится. Говорят, что скорее всего заберут нас через 9 дней! Но через час можно сходить и на всякий случай еще раз позвонить.
Но через час, и через два, и через три, и через четыре ни погода, ни ситуация не меняются. Вертолет нельзя поднять в воздух, если пилот не будет видеть земли. Уже дело к вечеру и у нас остался последний шанс, последний пятый звонок, надежд на который почти не осталось. Я уже начал всерьез продумывать, как я оставлю группу и три дня пойду пешком на самодельных снегоступах до ближайшего населенного пункта, когда вернулась наша делегация с новостями – «Летят!». Как же я был счастлив!
И хоть мне и хотелось побольше поохотиться на этот вулкан, но жизнь в таком холоде давала о себе знать – я чувствовал, что начинаю температурить, поэтому был очень рад, когда заслышал издали звук приближающегося вертолета, и безумно доволен, что все так удачно сложилось!
