Вековка
Москва – Владивосток
Первые десять часов дороги пролетели практически незаметно. Дети резвились в современном мягком купе фирменного поезда «Енисей» с перерывом на тихий час, обед, ужин и просмотры мультфильмов; проводница дважды ненавязчиво предложила купить у неё сувенирную продукцию в виде безалкогольных настоек из марала и лимонника алтайского происхождения да провела краткий инструктаж по работе биотуалета; буфетчица из вагона ресторана, поинтересовавшись выбором гарнира и временем подачи ужина (с 18.00 до 21.00), принесла четыре термотарелки с большим количеством гречи-риса и редким мясом через час после отправления с Казанского вокзала – в 14.00. При покупке билетов на сайте ржд.ру я даже не обратил внимание на то, что билет «с горячей едой», но как выяснилось, лишь один раз на весь период поездки. Мы давно не путешествовали на «дальних поездах» и многое воспринималось в диковинку. Розетки в купе, несколько режимов освещения, сенсорные кнопки, стеклопакеты в окнах, кофе капсюльный Лавацца блю маунтин (которого нет), телевизор с тремя каналами, радио с шестью, газеты-журналы и относительная чистота. Висят наклейки, что принимаются банковские карточки к оплате, но «связи нет и желательно давать мелочь». В нашей семьей стало привычным сесть в самолёт и приземлиться в иной субкультуре, а здесь изменения вроде, как и есть, но не такие глобальные. И лишь для девятилетней дочери чувашская кириллица на станции Шумерля представляется заграницей, и она переспрашивает: «в какую страну мы приехали, папа?».
Мы еще никуда не приехали, а любуемся своей. На самолёте ведь этого не ощущаешь. Не видишь радуг, сопровождающих кипучую зелень на обе стороны железнодорожного полотна, не выходишь на чистеньких станциях, одетых в сайдинг, чтобы прикоснуться к быту, говору и отведать домашних плюшек, не видишь дым от вечернего костра на берегу Волги, никто не стреляет на долгих тридцатиминутных станциях мелочь со словами «браток, дай, сколько не жалко…». Моя дочь мечтает о Париже, Токио, Сеуле, а я в её возрасте мечтал о самом большом в мире маршруте Харьков – Владивосток. Чтобы сесть в вагон и восемь суток любоваться, тем, чем гордился каждый пионер.
Конечно, не одни мимозные настроения определили выбор поезда в качестве альтернативы самолета. Ведь если покупаешь билет на «» туда-обратно месяцев за шесть-семь, то он выходит заметно дешевле, чем проезд в купе. Но в поезде можно спать и это уже существенно экономит на . Из поезда можно выходить и делать остановки. Я разбил наш маршрут: Новосибирск, Улан-Удэ, Чита. С этими городами была связана моя работа, я часто бывал в них 15-17 лет назад, и мне хотелось освежить в памяти ушедшее время. А сколько нового за сегодняшний день я узнал! Не подозревал о существовании станций-городов: Пильна, Сергач, Навашино, Вековка. И хоть пока ничего не купил, но чувствовал, что пассажиров скорых поездов уважают в здешних ларях-магазинах и вековская продавщица приглашала совершать покупки без очереди. Опять же, подобного аттракциона не ни в одной стране мира! Некоторые надписи вызывают улыбку: «Хлеб в одноразовой гигиенической упаковке» включение сюда же перца, соли, зубной пасты и влажных салфеток.
Сутки позади. Вторая проводница пропылесосила вагон и купе. Начальник поезда в сине-красной форме и двумя вышитыми золотыми звездами на рукаве вежливо зашел в каждое купе и поинтересовался: «Всё ли устраивает пассажиров?» Поезд бежит по лесам Свердловской области. Скоро мы пересечём границу Европы и въедем в Азию. Ночью замерз на второй полке от дующего холодом кондиционера. Но с этой неловкостью смирился. Как и с тем, что душ в вагоне отсутствует. Зато есть два спаренных умывальника на вагон, в одном из которых соорудил импровизированный душ. Благо, что проводницы постоянно комплектуют их бумажными полотенцами, салфетками и мылом. Интересно, а как они решают вопрос с водными процедурами?
Существенным минусом остается непродуманность продпайка путешественника. Холодильников, СВЧ-печи, кофемашин нет. В вагоне-ресторане пассажирам предлагаются комплексные завтраки, бизнес-ланчи и детские блюда. Цены от трехсот рублей до восьмисот. Но половина из заявленного в меню отсутствует в отличии от винной карты, где пива, вина и водки по несколько десятков видов. Чашка кофе непонятного происхождения «из турки» – 170 рублей. «Кузбасский транспортный альянс заботится о пассажирах» - рекламный лозунг вагона.
- Вы скажите, что приготовить вашим детям, а мы на станции купим продукты! – сердобольно предлагает прокуренным осипшим голосом раскрашенная татуировками буфетчица-официантка, - на крайний случай сделаем макароны с сыром… В два года дети должны уже их есть.
Я благодарю и удаляюсь. Не вызывает симпатии её вид, затрапезная обстановка и скудость ассортимента. Она же опрашивает ночных пассажиров, что они будут на гарнир: рис или гречу и в десять утра разносит им ужин. Нам существенно повезло вчера поужинать в четырнадцать часов. Да и с собой у нас есть кофе, чай, сухофрукты, мюсли, фрукты-овощи и термоконтейнер с припасами – на первое время хватит.
Тридцать три часа дороги позади. В купейных вагонах половина пассажиров сменилось. В плацкартных пассажиры меняются по второму-третьему разу. На редких двадцати-тридцатиминутных остановках, во время которых меняют локомотивы, проводники разрешают выходить из вагона. Похолодало, несмотря на солнце. Много бритоголовых солдат, судя по свежей полевой форме, новобранцев, которые курят и тайком от старших команд пьют пиво. Дети знакомятся с новенькими ровесниками, играют в нехитрые забавы в коридоре. Мы читаем книги, да спим. По местному телевидению фильмы повторяются по третьему-четвёртому разу. Подключил на планшетном мегафоне интернет по России за пятнадцать рублей в сутки и при хорошем сигнале общаюсь с друзьями в мессенджерах да проверяю почту. Вот, пожалуй, и все развлечения. После спешной столичной жизни время как будто застыло. Давно столько не лежал. Проехали границу Европы и Азии, Екатеринбург и Тюмень. За окном все те же перелески, луга, речушки, да побитые временем перекошенные некрашеные дома в деревнях и сёлах. Обращает внимание редкое использование асфальта. Тропинки и полевые дороги. Население предпочитает отечественные машины зарубежному автопрому.
Продукты, приготовленные дома, либо закончились либо испортились. Хорошо, что в Екатеринбурге нас встретил мой друг и принес к поезду местные йогурты с творожками и воду. На завтрак детям осталось молоко, мюсли и сухофрукты с бананами. Я хорошо помню те времена, когда садился в поезд и не думал о том, что купить. На каждой станции работали ларьки-магазины и ходили сердобольные старушки со словами: «горячая кукуруза, вареники, пирожки, клубника, ягоды, холодное пиво, сладкая вода». Ларьки то остались, но теперь они собственность РЖД, который выкрасил их в свой фирменный серо-красный цвет и установил «аэропортовые цены» при минимальном выборе. Яблоки-апельсины по 200 рублей, лимоны – 300, два литра дешёвенького сока – 200, два литра колы – 180 рублей, литр молока – 120 руб., мороженое 50 руб., «дошираки» по восемьдесят и т.д. и т.п. Ничего аутентичного, всё унифицированное, за исключением сувениров с китайскими магнитами-открытками с изображениями проезжающих городов. Лишь на станции Вековка было какое-то подобие частной торговли, да и то, как сказал один из пассажиров, выходивший на станции: «девяносто процентов посуды из стекла, изготовлено в Китае. В Гусь-Хрустальном заводы давно стоят…». На остальных проход на платформы защищает охрана и полиция, которая не пропускает даже мышь. Одна из целей железнодорожного путешествия,- посмотреть и оценить особенности вокзалов страны, рухнула.
Шесть утра по Москве, сорок один час дороги. Кажется, что вагон проснулся давно и за дверьми купе кипит жизнь. Проводница в халатике пылесосит дорожки и протирает дезраствором стены. Через пятнадцать минут смена локомотива в Омске. Последние пассажиры из Москвы покинули наш поезд. Мы одни – своеобразные аборигены. За тридцать минут успел оценить ремонт и металлодетекторы омского вокзала, выкрашенного в ядовито-зеленый колёр. Под дождем побегал по привокзальной площади в поисках молочного магазина, чтобы решить вопрос с завтраком. Успешно. Местная молочная продукция хорошего качества за исключением одного непросроченного йогурта, покрывшегося грибком.
За Омском господство ржд прекратилось. Исчезли однотипные серо-красные вагончики-ларьки с наваристыми ценами. Здесь еще царит эпоха Минтранса с разномастными киосками и частным сектором торговли.
- Икра, жареная икра из жереха, покупайте деткам.
- Почём?
- Парочка, - полтинник, - ответила загоревшая тетушка, - может еще и пирожков с пивом для рывка?
- Не хотите примерить вашей девочке шаль, молодой человек? Отдам со скидкой. Посмотрите, как ей к лицу!
- Рыба, рыба, покупаем рыбу! Тарань, сазан, кто забыл леща? Таких цен больше нет негде. Мороженое, сибирское мороженое, на экологически чистом молоке…
Платформа кипит. Кажется, что все жители Барабинска вышли на неё. Сувениры, шкуры, меха, платки, клубника и рыба. В поезд торговцев не впускают. Проводники предусмотрительно перекрыли проходы между вагонами, но и этого предостаточно. Трудно устоять перед соблазном, чтобы не попробовать местных деликатесов. За этот гастрономический туризм мне всегда нравились путешествия по железной дороге.
На сорок восьмом часе проводница повторно прошлась по купе с жалобной просьбой купить у неё сувениры ржд – «на память о поездке». Брелоки, паровозики, зажигалки, ручки и прочие канцтовары – игрушки. Мы отнекивались тем, что нам еще дорога дальняя предстоит и всегда успеем.
На пятидесятом часе прозвучала долгожданная команда: «собрать постели!». Мы по-армейски разбудили сына и стали укладывать белье стопками. Не терпелось покинуть поднадоевший вагон и сменить пейзажи с полями-березками на городские объекты.
В Новосибирске, в шаговой доступности от вокзала забронирован на два с половиной дня хостел «Домашний». Это самый дешевый сегмент жилья за весь отпуск – 900 рублей в сутки. С перезвонами находим его, так как нет вывески, да и адрес на букинге не совпадает с реальным. Хозяин по телефону руководит действиями помощницы – двухметровой блондинки Нины в коротких шортах и с артезом на колене и одновременно инструктирует нас по проживанию. Заполняем квитанцию, оплачиваем проживание и залог за возможную потерю ключа и оказываемся в стилизованной коммуналке из 70-х годов. На стенах велосипед, печатные машинки, журналы 1972 года в рамках, медный абажур с цитатой И.Сталина, на кухне – работающий холодильник ЗиЛМосква и керосинка для гейзерной кофеварки. Лишь стеклопакеты, бытовая техника, да санузлы с дверьми напоминают о дне сегодняшнем.
Город. Я бывал в нем дважды. Прожил почти неделю зимой, но в памяти почти ничего не осталось. Лишь Красный бульвар да гигантский вокзал, напротив которого покупал астронотусов, когда возвращался в Улан-Удэ, местное пиво, которым угощали друзья, да мост через Обь. Вот пожалуй, и все. И сегодня заново открывал его для себя. С первых шагов мы почувствовали Сибирь. На термометре под тридцать и ни дуновения ветерка. Стоит только остановиться, как мошка облепляет. Гнус лезет в уши, глаза, волосы, кусает открытые участки тела. Мы удивляемся устойчивости горожан. Неужели они все пользуются репеллентами? Поэтому сворачивая с покоцанных временем тротуаров, мы забегаем в магазинчики и кафе, чтобы передохнуть от нашествия и побыть в прохладе.
Агрыз
Между вагонами
Новосибирск. Ночь в музее и день в Крематории.
Почему был выбран этот город для короткой остановки, я не знаю. Наверное, что-то иррациональное толкало меня сюда. Например, познакомиться с местной природой. Поначалу была такая мысль. Взять с антресоли новенькую семейную палатку и поставить ее на берегу Обского моря. Но испугался ночных температур. Потом искал кемпинги и турбазы, но цены на них кусались. Решил увидеться с новосибирским другом, но он уехал в Москву. В итоге всё равно приехал. И попал на 123-ю годовщину города. Повсеместные плакаты трубили девизом: «Мечтать, стремиться, достигать». Что-то Маяковское в этом есть, как и в рекламных щитах. Но это лишь внешне. «Наверное, это город молодежи», - думал я, увидев многосоттысячную толпу слабо организованных людей, заполнивших городской центр. По этому случаю закрыли въезд на центральные артерии для всего транспорта, по этому случаю в магазинах запретили продавать спиртные и безалкогольные напитки в стеклянной таре, закрыв их полиэтиленом, по этому случаю маржа в обменных пунктах на доллар-евро поднялась до десяти рублей, по этому случаю полиция и курсанты перекрыли горожанам вход в центральный сквер, чтобы они наполнили центральную площадь, где напротив гранитного безымянного Ленина с комсомольцами установили сцену, иллюминацию и многоваттные динамики. Конечно металлодетекторы, конечно полиция, ОМОН, уличный футбол, чипсы и напоследок салют, от которого завывали сигнализации припаркованных на ночь машин в радиусе десяти кварталов.
Но нам, как сошедшим с поезда, почти всё нравилось и казалось в диковинку. Только нас, как иногородних кусали москиты и лицо Нади покрывалось пятнами от их укусов. Мы даже подумали, что насекомые не залетают в окна, так как антимоскитные сетки на домах сравнительно редки. Удивляла навязчивая мегареклама женского белья и шашлыка на растяжках «Супермужик любит шашлык», а также выраженное пристрастие населения к пиву, удивляла навязчивость в кредитовании горожан и банкротстве населения, так как подобными объявлениями обклеены все городские автобусы, в которых доводилось побывать. Удивляла неотесанность тротуаров в городе с полуторамиллионным населением. Я понимаю, что большинство из-за колдобин на дорогах переходят на джипы, но, как же передвигаться по городу пеше? К концу вторых суток наша светлая обувь покрылась серой патиной и мне показалось, что горожане предпочитают сланцы и это – обувь номер один в летнюю пору. Вместе с шортами-майками в них виделся собирательный образ новосибирчанина и новосибирячки. Учитывая частую рекламу меховых унт, шуб с летними скидками, то позволю предположить, что они тоже популярны, но в снежную пору.
Мы разинули рты, когда увидели новосибирскую башню а-ля Магриб, выполненную из стекла и металла, разукрашенную неоновой рекламой ларьков пищепрома. Но зайти в неё в праздник было проблематично из-за очереди, заканчивающейся на тротуарах Красного проспекта. Конечно, как и везде, единая концепция застройки отсутствует, и архитектура представлена эклектикой современности. Кто, где, что купил, тот, что и как захотел так и построил. Это же не Санкт-Петербург, в конце концов. Хотя окраины, как в комедии «С лёгким паром» и о том, что ты находишься в Новосибирске напоминает лишь . Удивил футуристический концертный зал имени Каца, в витринных окнах которого отражается николаевский модерн и при движении, кажется, что и дома перемещаются вместе с тобой. Ради этого стоит только приехать. Я написал своей знакомой в Риме, что в городе шесть закрытых ледовых катков, и она с тихой завистью сглотнула слезу, так как в её четырёхмиллионном городе всего один, да и тот закрыли на ремонт. Новосибирску есть чем гордиться, решили мы, когда зашли в круглосуточный Универсам на улице Ленина. Тут и швейцарский сыр тет де мун по цене 2900 рублей. Такой в Москве стоит все пять, - сам перед отъездом видел в Алых парусах. А какая выпечка: шаньги, шанежки, рогалики с повидлом! Мы набрали целый пакет для домашнего чаепития. А творожки! Даже творог общероссийского бренда «Простоквашино» отличается от аналога подмосковных буренок. А минеральная вода «Завьяловская» из алтайских источников! Не чета всяким там безвкусным виши и перрье, - уверенно заявляю. Ну и когда мы зашли в просторное кафе с фальш-колоннами «Тбилиссимо» и поужинали (без чая) на 440 рублей, с вай фаем, скидками и возможностью принести с собой вино (мы не пробовали), - то были покорены городом на сто процентов. И даже мошки не портили нам праздничного настроения и мы, возвращаясь в хостел, показывали детям сквозь кроны деревьев салют в шаговой доступности.
- Ты знаешь, Слава мне сегодня кажется, что мы ночуем в музее, - сказала Надя, когда мы освоились в бывшей коммунальной квартире, из которой предприимчивый коммерсант сделал мини-отель. – Только вот он, малость, не подумал об отдыхающих и удобстве. Ведь вещи тоже имеют свойство психологически давить и их обилие хлама создает иллюзию того, что ты здесь лишний, а хозяин решил вместить нас ради них.
- Наверное, ты права. С другой стороны, необычно ведь приготовить кофе на керосинке 60-х или положить продукты в зиловский холодильник. Видишь, он так старался, что на кухне даже мусор настоящий «эпохальный» остался. Лишь после отъезда мы посмотрели скандальную передачу «Ревизорро», в которой раскрывался подпольный бизнес новосибирчанина и грязь именно нашего номера. После съемок прошло полтора года, но ничего не изменилось. Исчезли лишь откровения влиятельных постояльцев со стен коридора, повысилась арендная плата, хостел замаскировали под именем «Домашний», а всё остальное без изменений.
Новосибирск день два.
Дети сегодня проснулись по солнцу. В Москве еще четыре утра, а они уже на ногах и интересуются завтраком. А мы надеялись поспать, так как легли еще по домашнему. Хорошо, что в поезде создали запас сна.
Что делать в понедельник? Традиция большинства российских музеев – отдыхать в этот день. И Новосибирск не исключение. Через поисковики в интернете составил план работающих аттракционов и маршруты следования. Дети, конечно, выбрали детскую железную дорогу, зоопарк и музей игрушки, но мне хотелось чего-то особенного. И убедил их в Музее Солнца, Академпарке и если повезет, - заглянуть в музей паровозов.
Почти все эти достопримечательности сосредоточены в одном месте – Академгородке. Это ближайший пригород, до которого можно добраться на автобусе за 19 рублей или электричкой с современного пригородного вокзала. Но последние ходят не часто, и мы начали знакомиться с автобусом. Жара 32, окна открыты, пыль летит, почти все пенсионеры и приходится уступать, автобус не торопится и едет час с небольшим. Повезет, если выпадет обшарпанный отечественный автобус, а если списанный кореец-китаец с черными шторками на окнах, низким потолком и деревянной кабинкой у водителя. Я готов был переплатить за электричку на обратный путь, но её пришлось бы ждать два часа.
По приезду на остановку у жд станции «Сеятель» мы начали искать музей. Мой планшет не хотел показывать дорогу, местные жители на вопрос о музее Солнца смотрели на нас, как на инопланетян. В итоге мы шли каким-то лесом и полчища неведомых нам серо-черных комаров немилосердно барражировали вокруг нас, норовя отведать чужеземной кровицы. Я вспоминал китайский город Шеньчжень, где мы пытались найти крейсер «Минск», - где врали карты, а водители такси отправляли не в ту сторону или вертели непонимающе головой. Но там, хоть гнуса не было.
Через час мы пришли к тому месту, где по подсказкам Google должен был быть музей, но на табличке значился Собес. Лишь сердобольная старушка просветила нас, что да, был, работал, но переехал. Куда, - не знает. Музей паровозов поддержал традицию российских музеологов и мы лишь снаружи его сфотографировали. Порадовала необычная архитектура Академпарка, что явно диссонировало с пятиэтажками-хрущевками. Два наклоненных друг к другу оранжево-серых здания, соединенные между собой перемычкой с прозрачным полом на высоте двенадцатого этажа. Значилось, что наверху есть кафе, устраиваются тематические экскурсии и работают всевозможные выставки. Наверное, всё есть, но мы не увидели, так как вход в лифты по магнитным пропускам и охрана строго бдит. Пить же пиво с утра в местной академической пивоварне «Гуси» нам не хотелось, и мы побаловали себя и детей кофейными напитками в баре Kukuruzza, подключившись к шаровой wifi сети от пивоварни. Лишь детям было нескучно в бесплатной игровой комнате с горками, шарами, качелями, пока родители чатились с друзьями.
Смысл этого стильного внешне заведения мне остался неведом. Красиво, необычно, но не чувствуется, чтобы здесь разрабатывались нанотехнологии или зарабатывались деньги, тем более на туристах. Так фото на память и спросить у друзей: «Чтобы это значило?».
Жара нас разморила. Но сидеть в прохладе номера не хотелось и мы, чтобы скоротать время ушли гулять по городу. Вторые сутки здесь, а кажется, что уже давно приехали. В пятый раз гуляем по улице Вокзальная магистраль. Сегодня и скверы открыты, и маржа составляет два-три рубля, и все напитки доступны. Красный проспект нас не впечатлил. Радует, конечно, что муниципалитет не стал морочить голову населению с переименованием исторического наследия коммунизма. А то было бы, как у наших западных соседей, живущих на улице Юловская, где им в паспортном столе сказали, что они пятьдесят лет жили на аббревиатуре от Юных Ленинцев и если не изменят штамп в паспорте, то будут оштрафованы. Новосибирск – город красного пояса России и сегодня у власти стоит коммунист, но ему на пятки наступают единороссы, реклама которых повсеместна в канун предстоящих выборов. Но как это влияет на простых горожан, я не знаю.
Традиционно мы зашли на центральный рынок, чтобы посмотреть, чем богата земля Сибири. Уйгурцы, китайцы, вьетнамцы, таджики, кавказцы заполняют его ряды вперемешку с русскими торговками мясом в вишнёво-матрёшечных нарядах. Молочной фермерской продукции нет, все фрукты и овощи аналогичны магазинным, большая часть площадей отдано под вещи и обувь. Вокруг пыль клубом, антисанитария и убогость. Хотя напротив рынка вполне современный торговый центр, ничем не отличающийся от московских собратьев. С кондиционерами, фонтанами, неработающим бесплатным интернетом, мега-Магнитом, рекламирующим «Гонку Героев» БМП и множеством охраны.
После такого дня хотелось спокойствия, чистоты и тишины. И нас кажется, услышали. Наташа – супруга моего друга пригласила к себе на ужин. Но мы не предполагали, что город настолько большой, что автобус с железнодорожного вокзала будет ехать полтора часа. В городе есть метро, но оно скорее выполняет функцию сувенира, так как вагоны полупустые, а количество станций не больше десятка. Автобус и маршрутки – основной способ передвижения тех, кто без авто. Надо сказать, что новосибирцы очень непатриотичны и половина из них ездит на подержанных японках. Но тут, как говорят, на вкус и цвет…
К концу вечера нас «уговорили» на ночёвку. И мы были рады минимализму ее квартиры, домашним заготовкам и задушевному разговору. Что-то нас напрягало в хостеле, а что мы так и не поняли. И мы проснулись утром по московскому времени свежими и отдохнувшими.
Новосибирск день три.
Сегодняшнее утро всё же немного не заладилось. Переговоры с хозяином хостела к успеху не привели. Он никак не хотел, чтобы мы оставили свои чемоданы до отправления поезда. Бесплатной услуги нет. Либо мы должны оплатить сутки проживания, либо предлагалась камера хранения на вокзале. Конечно, выбрали второй вариант. Городской вокзал можно отнести к гордости эпохи сталинизма. Подобных дворцов я не встречал в железнодорожной отрасли. Отремонтированный, чистый, просторный, изящный, с зимним садом, но слегка бестолковый и малость непрактичный. Есть детская комната, но услуга стоит 900 рублей в сутки, а расчет в полночь. Есть камера хранения, где кладовщик работает с двумя обедами в четырнадцать часов и в полночь, а расчет также в полночь, вне зависимости, когда заложил вещи (150 рублей за сумку). Нет лифтов, подъемников, эскалаторов, мега-цены в общепите, грубые сотрудники. Я даже не выдержал и поругался в камере хранения, так как приемщик баулов не соблюдал свои же правила работы. В итоге чуть не получил от его защитников. Народ здесь мне кажется простой. Послать на три буквы могут запросто и не только мужчину. Наде дважды досталось. То от нищенки, которая пообещала, что она растолстеет после беременности, то от агитаторши на площади, так как мы отказались подписывать петицию против закона о ювенильной или ювенальной юстиции. Но и мы не лыком шиты.
Когда я говорил друзьям, что мы с детьми едем в музей Погребальной культуры, расположенный на базе Новосибирского крематория, - они меня не понимали. «Что музеев в городе нет? В цирк сходите, в театр, в парк Ботанический» - приходил рекомендации. Но я отвечал, что этого добра в Москве пруд пруди. А вот аналогов такому музею в мировой практике нет.
Сегодня Google не врал и с пересадкой мы добрались до музея, что в поселке Восточный. Я ожидал, что это будет необычно, но чтобы настолько, - даже не предполагал. Музей и крематорий расположены на территории довольно большого парка-колумбария. Посетителям для осмотра предлагаются в бесплатный прокат велосипеды с багажниками. А посмотреть есть что. Кроме символов всех религий, креамических фигурок животных, здесь есть и детская площадка, а на окраине в загоне живет верблюд Яшка. Как сказал нам впоследствии экскурсовод: «Хозяин заведения поехал покупать коней для возрождения траурной церемонии, а купил верблюда».
Да и само здание крематория, выкрашенное в ярко-оранжевый цвет с черными колоннами издалека напоминает собой, скорее дворец индийского раджи. В нашем менталитете тема смерти – этакое своеобразное табу, которое отодвигается куда-то на задворки подсознания. При входе в музей посетителям предлагается заполнить табличку, ответив на вопрос: «Что бы вы хотели сделать до смерти?»
Пока Надя с детьми рассматривали верблюда и катались на горке, я поинтересовался, впустят ли нас всех внутрь. Не хотелось их надолго оставлять наедине с мошками, а на сайте музея указано возрастное ограничение 12+. Но девушка сказала, что не только впустят, но им ещё бесплатно все покажут. Уплатив по максимуму: за две экспозиции, экскурсию по залу погребальной культуры и залу эпохи СССР, фотографирование – 1450 рублей за двоих, мы получили настоящее удовольствие, как от рассказа, так и от увиденного. Узнали, что зачинательницей моды была английская королева Виктория, которая сорок лет оплакивала своего мужа, нося черный траур и разрабатывая правила этой стороны жизни. Строгий траур, полустрогий, белый траур, красный, янтарный… «Женский траур длился три года, а мужской – шесть месяцев» - комментировала гид-экскурсовод Марина, - «но если вдовец женился преждевременно, то его невеста обязана была выходить замуж в черном траурном платье и носить двухлетний траур по своей предшественнице».
Мы живём в том числе и вещами, но порой относимся к ним слегка пренебрежительно, ссылаясь то на моду, то на чей-то вкус. А ведь кто, как не они отражают человека, его внутренний мир, его статус, увлечения, облегчая, знающему это, язык, коммуникацию. Лет сто-двести назад этому уделяли больше внимания и подбирали в украшения в зависимости от периода траура. Полтора часа нам рассказывали о вещах, традициях, истории этой культуры, о бальзамировании, кремации, пассижированном искусстве, вскрытии, модных тенденциях в кремации. Например, что из праха делают карандаши, которыми рисуют, а точилку со стружками хранят, как реликвию. Или пишут красками, в которые добавляют прах ушедшего в иной мир. Или прах вживляется в корал, из которого формируется риф или в нем выращивают семя дуба, росток которого пересаживают в землю. В целом, весьма занимательно и наша девятилетняя дочь не переставала задавать вопросы экскурсоводу. А посещение зала ушедшей эпохи закончилось тем, что по завершению со словами «Будь готов! – Всегда готов!» нам повязали настоящие пионерские галстуки, кому-то в первый раз, кому-то во второй.
Мы узнали, что сотрудники участвуют в акции «Ночь в музее», собирая по несколько тысяч человек. Из недавних событий – в мае открылся памятник воинам, погибшим в локальных войнах. При музее есть кафе самообслуживания с кофе-автоматами, СВЧ и снэк-машинами, где посетителям демонстрируется запись телепередачи о музее и его основателе. Тут же местный филантроп собрал трамвай из 60-х, поставил пару пушек, БМП, теплушку времен ГУЛАГа, траурные повозки и сани двухсотлетней давности, соорудил макеты гробов вождей СССР и многое-многое другое. Напоследок дети катались на велосипедах, пока мы рассматривали стелы с прахом усопших и слушали Эмму Шаплин с её траурным хитом «Септе ле стеле», доносившемся из динамиков новосибирского колумбария.
Наш визит в Новосибирск закончился и перед сорокачасовой дорогой в город Улан-Удэ мы поужинали в столовой «8 минут» на Вокзальной Магистрали с вечерними скидками на продукты от местных кулинаров и забежали в универсам, чтобы закупиться продуктами. И вот уже старенький гэдээровский поезд Москва-Чита с обновленными сибирскими окнами уносит нас на восток. Здесь нет ковровых дорожек и розеток в купе, а кондиционерами выступают форточки, нет телевизоров, но мы загодя закачали фильмы в ноутбук, да и кажется, что дальше будет легче, так как есть что вспомнить и обсудить в дороге.
Поезд номер 70 Москва – Чита, наверное, самый дешевый из поездов, следующих в восточном направлении. Чтобы существенно сэкономить на проезде, я детские билеты брал на нижних полках, а взрослые на верхних. Такие поезда бегали в моем детстве, и сегодня я поражаюсь качеству промышленности стран СЭВа.
- Поезд прибывает в санитарную зону. Пассажиры, туалеты будут закрыты через десять минут на час…поторопитесь! – проходя по купе, зычным голосом сообщает проводница благовещенского транспортного узла. Как правило, санитарные зоны начинаются за тридцать минут до длительных остановок и почти сразу прекращаются, как только мы трогаемся с них.
- Как это мне всё надоело…каждый день одно и тоже… - негромко доносится от второй напарницы, когда она мутузит пол старой тряпкой, создавая видимость борьбы с грязью. Потом она вспоминает о пылесосе и начинает проникать с ним в купе, поднимая последних спящих. В обычном поезде влажная уборка предусмотрена раз в сутки и также сопровождается мытьем стен и окон в коридоре вагона.
Иногда я представляю её пограничником на защите стаканов и чайных ложек, а также прохода в ближний к ней санузел. Я не рискну спросить у неё о душевой кабинке, так как её вид говорит о том, что она не в духе и готов обрызгать слюной, а ведь нам еще ехать и ехать. На три работающие розетки в коридоре очередь на зарядку и я занимаю ее за пассажиром, едущим также в Бурятию. В каждом санузле также по розетке и в тамбуре перед ним, но там заряжать не совсем удобно. Поезд бежит в восточном направлении и передом мной лишь километровые столбики с тысячными отметками сигнализируют о том, что мы куда-то всё же едем. Иногда я вспоминаю для детей стихотворение Корнея Чуковского про пассажира с улицы Бассейной. Те же березки, те же серые покосившиеся домишки, да коровки-огороды.
Мне кажется, что проводница не любит свой труд. Ведь любая работа – это цепь последовательных попеременных действий, где всё, так или иначе, закономерно повторяется. У врача пациенты с одними и теми же диагнозами, историями болезни и рецептами. Но сказать, что это скучно, я не могу. Наверное, у неё всё же синдром профессионального эмоционального выгорания и ей требуется отдых и помощь психолога. Ведь даже я вижу разительные изменения в вагоне. Немцы, англичане, французы, три собаки, два кота, куча младенцев. Всё, как в кино: движется, общается, шумит, пересекается. Интересно, как она отгадывает их желания? Хотя перед Красноярском она продала или сдала свое служебное двухместное купе семейной паре с ребенком и собакой и должна быть рада.
Вот и первая утренняя станция Красноярск с сорокапятиминутной остановкой и сменой локомотива. Мы решили зайти в здание вокзала прогуляться по привокзальной площади в поисках местного пломбира. Это стало уже традицией длительных остановок. И оказались довольны находкой. По ГОСТу и вкус, как в детстве. Вообще, как мне кажется, путешествие на поезде – это экскурс в детство, только на твоем месте теперь твои дети и ты учишь их жить и довольствоваться малым, ценить время и грамотно его расходовать.
Красноярский край, наверное, самый длинный на нашем пути. Мы встретили здесь рассвет и посмотрели закат. Чем ближе к востоку, тем более живописнее виды. Утренние зорьки, будящие ото сна и вечерние туманы, - как будто облака спустились на землю. Если поначалу ехать было в тягость, то теперь находишь философию поездки. Задуматься над собой, сблизиться с детишками, лишенными телевизора, понаблюдать за природой и окружающей жизнью. Как мне показалось, четверть пассажиров – европейцы, едущие на Байкал, и появляется некое чувство гордости за страну, ее размеры, запасы и чистоту девственной природы, сохраненной для потомков.
На станциях по прежнему борются с частными торгашами, и по перрону важно расхаживает майор и сержант полиции, защищая пассажиров от атак бабулек, которые заняли линию обороны за первым путём и зычно призывают пассажиров к горячей картошке, холодному пиву и соленой рыбке. Станционный общепит не вызывает доверия, как ценами так и свежестью продуктов. Правда, в отличии от красноярского фирменного поезда, в здешнем регулярно буфтечица в накрахмаленном переднике, толкая перед собой допотопную тележку, обшитую вишневым бархатом и надписью «Audi», развозит ресторанные пирожки, сосиски в тесте, овсяную кашу, да иные закуски. Цены от пятидесяти рублей за пирожок с картошкой, комплексный обед 400-600 рублей.
Станция Тайшет или ворота в Иркутскую область. Крупный транспортный узел. Наш поезд стоит здесь пять минут, хотя в былые годы здесь меняли локомотив. Скоро Байкал, сопки, Улан-Удэ и наша вторая длительная остановка. Почему то я часто мысленно возвращаюсь в этот город. Два года, проведенные здесь, оставили рубец в памяти. В марте 1998 года я написал заявление, чтобы меня направили по распределению из Санкт-Петербурга на окраину Бурятии в поселок Кяхта, и поначалу радовала дикая природа с заснеженными сопками, национальный колорит и что воду можно пить из-под крана. Одно дело путешествовать, а другое – жить и работать. Спустя три-четыре месяца мне невыносимо захотелось вырваться из неё, - всё равно куда. Но лишь через полтора года я сменил местожительство на Чечню.
На Байкал мы в этот раз не поедем. В 2008-м году отдых на турбазе Байкальского банка нам показался довольно экстремальным занятием. То лодку «украли», то на стойбище браконьеров наткнулись, то ветер палатку сдул. Да и со слов соседа по купе, холодно нынче на Байкале. В планах лишь вылазка в Гусиноозерский дацан да пешие прогулки по центру. Было много друзей, но связи утеряны, так как мобильных с интернетом в те времена не существовало.
Нижнеудинск – последняя станция перед сном. По местному времени наступила полночь, разница с Москвой плюс пять часов. На электронном табло восемнадцать тепла и в шортах-футболке немного зябко. Подвыпившие иностранные попутчики высыпали на перрон, чтобы сфотографироваться. Наш вагон почти спит. Зато последние два плацкартные все до единого вышли на улицу на коллективный перекур. Солдаты-срочники в новенькой офисной форме, бородатые англичане с гитарами и прочий люд жадно впитывают никотин. Некоторые конечно это делают и в пути, прячась в гармошки-переходы между вагонами, но гораздо спокойнее сделать на платформе. Тем более, что начальник поезда – женщина лет пятидесяти пяти регулярно обходит состав, интересуясь жалобами и предложениями. Днем, заметив, что я ее фотографирую, она устроила мне своеобразное собеседование. Кто, откуда, куда, как самочувствие детей. Заверил ее, что руководствовался самыми благими намерениями и жалоб никаких не имею. Действительно, в этом поезде мне комфортнее. То ли привык к такой колесной жизни, то ли в старых вещах есть какая-то аура. И опять же, нет назойливого кондиционера.
Жарко – открыл в купе форточку, холодно – закрыл. Нет радио, долбящего отечественные хиты 80-х-90-х годов и можно ехать в тишине «под стук колёс».
Утро встретило нас в Иркутске в восемь утра по местному времени. Пять тысяч сто восемьдесят километров позади. Большинство иностранцев спешились и пересели в поджидавшие их на вокзале автобусы и машины. Поезд стоит тридцать пять минут, и мы отправились исследовать вокзал. Изнутри он представился небольшим, неуютным, и слегка затрапезным. Зато вход в зал ожидания бесплатный, в отличии от Красноярска и Новосибирска, где за безбилетного пассажира следует заплатить 105 и 60 рублей соответственно. Платформы и привокзальная площадь покрыта тонким слоем окурков. Цены в ларьках чуть дешевле чем на западных станциях, а в магазинах почти те же.
Побаловали себя на завтрак байкальским творогом, сметаной, йогуртами от местного производителя.
Нам повезло с погодой, солнцем и временем, так как после Иркутска виды – открыточные и почти два часа я не убирал фотоаппарат в кофр. Планшетом было жалко фотографировать открывающуюся красоту. Аккуратные сельские домики, утопающие в цветущей сирени и белоснежной черемухе, алеющие маки во дворах, косогорах и ромашечные полянки. Я уже не говорю про байкальский берег, который на протяжении двух с половиной часов тянулся по левую руку, а сквозь озерную гладь просматривались донные камни. Да и покрытые снегом бурханы таежных сопок с правой стороны тоже внушали уважение. В очередной раз благодарил руководство поезда, что в тамбуре и санузле открыты форточки, так как чистых окон не бывает даже в фирменных поездах.
Мне показалось, что в большинстве своём местное сельское население здесь аккуратнее, чем в предыдущих трех регионах, если исходить из доступных для осмотра из окна поезда угодий и архитектурных построек. Да и с коровами здесь побогаче, так как уже не одинокие буренки, а целые стада бороздили травушку-муравушку. А в одном посёлке заприметил расположенный в поле легкоатлетический стадион с новенькими красными дорожками.
Ну а про Байкал говорить словами, наверное, невозможно, так как ни одно предложение не способно отразить его величие и красоту. «Гарда отдыхает…», - написал я своему коллеге под фотографией, отправленной в вайбере. Мне, наверное, повезло, так как прямо из вагона в кадр словил греющуюся в прибрежных водах нерпу, которую поначалу принял за серый пакет с мусором. Редкие отдыхающие и рыбаки грелись на песчаных и галечных пляжах. Даже станционные рабочие устроили себе солнечные ванны, разбросав на берегу оранжевые жилетки. Некоторые заходили в воду по пояс, единицы купались. Вода в Байкале не выше пятнадцати градусов, да и то преимущественно на плёсах. Кто приехал с палаткой, кто с машиной, а кто снял домик на турбазе.
Слюдянка – бывшая «длинная» остановка. Я всегда здесь выходил, чтобы купить омуля горячего и холодного копчения. Первый мне нравился больше, так как подобного в здешних магазинах не встречал. Но времена изменились, и поезд сегодня стоит пять минут, а рыбаки и торговцы исчезли с перронов и платформ.
Через три с половиной часа байкальский берег уступи место выжженной бурятской степи, с сопками и петляющей Селенгой. В полдень по Москве поезд прибыл в Улан-Удэ.
Улан-Удэ
«МЧС Республики Бурятия предупреждает, что в лесах объявлен пожароопасный период. Посещение лесов категорически запрещено» - сообщил мне сотовый оператор Мегафон в СМС. Как потом узнали из газет, что местного министра лесной промышленности привлекли к уголовной ответственности за сокрытие пожаров и причиненный ущерб на одиннадцать миллионов.
Город встретил нас тридцатипятиградусной жарой, пылью и неудобствами с первых шагов. Уже с платформы предстоял нелегкий подъем чемодана и коляски на необычно высокий надземный переход. Ни лифта, ни полозьев, ни посторонний помощи и потом ещё крутой спуск. Полиция гоняла пассажиров, переходящих через рельсы. Таксисты наблюдали за нами, когда мы проходили мимо их кордона. Сосед по вагону сказал, чтобы мы вызвали такси 201-201 или 200-200 за 150-200 рублей довезут. Навигатор показывал сорок минут пешеходной прогулки или тоже время на общественный транспорт, и мы выбрали первое. Только не учли, что с вокзала за нами увяжется хвост из трех человек, судя по хабитусу, праздно шатающихся и что-то ищущих. Также не учли, что тротуары имеют свойство в столице Бурятии внезапно заканчиваться и переходить в пыль, песок или щебень.
На фоне советских поржавевших и выцветших вывесок на крышах пятиэтажек «Цвети, родной край» сочетались свежие юбилейные «350 лет Улан-Удэ». По улице 50-тилетия Октября сновали львовские автобусы 70-х годов и громыхали дверьми Усть-Катавские трамваи с деревянными сиденьями в салонах. Последние довольно удобные, так как за пятнадцать рублей можно проехаться и услышать мини-истории остановок-достопримечательностей.
Выжженные от солнца и неполива газоны, шелуха от семечек, окурки на тротуарах-газонах и население, которое непривычно обращает на тебя внимание, не отводя глаза. Эта местная особенность – смотреть глаза в глаза незнакомцу встречалась не раз. У магазина 585 бурятский полицейский с автоматом наперевес и в бронежилете стойко переносит стекающий по нему пот. Тут же у его ног две школьницы торгуют черемшой по сорок рублей пучок, а рядом соседки-бабульки предлагают купить и серу для очистки зубов и конечно же семена подсолнуха четырех сортов. Второй продукт по популярности заметно опережает кедровые орешки. Попробовали кваса из обшитой деревом бочки. Вкусно, натурально, освежает. Такие бочки на колёсах встречаются повсеместно, 0,5 л – 30 рублей. В торговых палатках чай-кофе по десять рублей, стакан бульона двадцать, плошка майонеза – пятнадцать.
Отель «Кочевник» располагался на первом этаже обычного жилого дома. Вход через бронированную дверь и кнопку домофона, перед отелем пыль столбом от проезжающих авто, металлические решетки на окнах. Десять номеров, сауна, кухня. Возможна почасовая оплата, а за двенадцать часов – бонус в виде бутылки шампанского, за сутки – бесплатный час в сауне, - «но только не для тех, кто бронировал через букинг» - сказала нам недовольная девушка брюнетка. Паспорт не спросила, - вообще довольствовалась в общении минимумом слов. Эта местная особенность в сфере услуг, которую я бы охарактеризовал: «Чё-тте надо?» встречалась довольно часто. На вопрос о ключах от номера, поинтересовалась: «А зачем они вам? Номер и так открыт», но потом всё же выдала. За двое суток дороги дети, да и мы немного испачкались и поэтому решено было устроить стирку, тем более, что в отеле работала стиральная машинка. Но ее ответ: «сто рублей за вещь», - нас обескуражил, и я ушел в магазин за хозяйственным мылом, и сэкономили т.о. три тысячи рублей. Мне показалось, что в Улан-Удэ самые дорогие стиральные машины, т.к. в окинавских отелях я редко платил больше сотни рублей в пересчете по курсу. При заселении столкнулись с местным ноу-хау: прейскурант цен на обстановку. За двадцать тысяч можно забрать или сломать телевизор, за тридцать кровать, за десять окно, штопор, стаканы, чайник дешевле. Был заказан номер на троих, но постельное бельё, гигиенические пакеты были на двоих, - и мы, честно говоря, боялись лишний раз что-нибудь спросить-попросить. Вынос мусора и уборка здесь тоже за дополнительную плату.
В поисках продуктового магазина нашли кафе «Поварешка», где прилично перекусили, хотя изначально нас толстая барменша запугивала, что блюда будут готовиться двадцать минут, а кафе скоро закроется. Но блюда поданы через пятнадцать, а до закрытия оставалось сорок пять. Буузы или, как их еще десять лет назад называли «позы» и продавались они в заведениях «Позная» – национальное блюдо, напоминающее манты или вареники с мясом. Цена 35-50 рублей штучка. В идеале готовятся из рубленого мяса трех сортов. Но и этот вариант нам понравился. Из напитков чай или кофе и обязательно со сгущенкой. Отказались, так как в магазинчике заприметил аппетитные и свежие пирожные. Взяли к домашнему чаю безе, корзиночку с кремом, эклер, язычок и ореховое кольцо, уплатив 82 рубля за всё.
После дальней дороги спится хорошо, и мы проснулись почти в одиннадцать по местному времени. На завтрак предложили омлет, сосиски, хлеб и чай с сахаром. У бурятской девушки на ресепшене поинтересовался дорогой в Иволгинский дацан, так как google показывал только пешие либо автомобильные маршруты.
- На тройке доедите до Банзаровки, - это конечная, там автостанция, дальше на 130-й маршрутке. Зайдите обязательно к ламе в десятый домик.
Маршрутка – самый распространенный вид транспорта. Редко встретишь отечественную модель. Китайский, иногда корейский и европейский автопром. Водители украшают их массивными шторками. Некоторые с логотипом VIP. По городу оплата при выходе (20 руб.), по межгороду при входе. Банзаровка – это автостанции, с которой отправляются две маршрутки в Иволгинск и в Сосновый Бор. Место мною довольно часто посещаемое в прошлом. Время здесь медленно вносит свои коррективы. Лишь супермаркет открылся, да семечки исчезли с уличной торговли. На крышах ларьков автостанции следы недавнего пожара – то ли короткое замыкание, то ли чьи-то проделки.
До дацана доехали за 70 рублей, и на дорогу ушел час. Благо, что недавно его посещал Президент и распорядился положить свежий асфальт. Но виды из окна открывались колоритные. Степь, полуголые сопки с елями, да сельские деревянные дома с заборами, гаражами из того же строительного материала. Из-за отсутствия деревьев во дворах, кажется, что их недавно построили. Хотя даже в тех, стены которых покрылись серостью, деревья так и не выросли. Наверное, ветра мешают, - подумал про себя. Хотя и огородов особенно нет. Может, уклад кочевников не располагает к этому. Дома побогаче отделаны сайдингом и покрыты ондулином, кирпичных почти нет. На улицах реклама, призывающая сдавать шкуры КРС (крупного рогатого скота) и лошадей, работать в Южной Корее или воспользоваться кредитом на строительство жилья под материнский капитал.
Ближе к городку Иволгинск дорогу стали переходить коровьи стада. Местные буренки или мохнатки довольно жилистые и неприхотливые к траве. Зимой они копытами разбивают снег, чтобы пропитаться подножным кормом. В окрестных арыках и каналах купались загоревшие ребятишки и взрослые. Мы поначалу хотели поехать в Тамчинский дацан, что в Гусиноозёрске, но пожалели шесть часов на дорогу, поэтому выбрали тот, что поближе в Иволгинске. Я бывал в нём трижды, но люблю приезжать сюда при каждом посещении. Заметил, что улицы в Улан-Удэ празднично украшены и вывешены бурятские флаги, чем-то напоминающие украинские, только с белой полосой между желтым и голубым. Выяснили в информ-центре при дацане, что в течение трех дней в республике проходит праздник Алтаргана, что означает фестиваль монголо-бурятской дружбы и единения. Нам дважды повезло, так как в июле 2008-го года мы попали тоже на бурятский фестиваль Сагалганаар. На парковке при дацане у половины машин монгольские номера. Замечаю, что тем дальше тем более праздничнее становится республика. Наверное, это привлекает немногочисленных европейских туристов и соседей монголов, которые и внешне и по языку очень похожи. В магазинах и сувенирных лавках стало появляться много монгольских товаров.
Вход в дацан бесплатный. В сувенирных рядах купили детям зимние варежки и колготы из добротной монгольской шерсти. С трудом отнекивались от мандал, тибетских тарелок, амулетов, оберегов и прочих товаров китайско-монгольского ширпотреба. Со слов продавщицы, все изделия «заряжали человека положительной энергией или улучшали карму». Но ответить нашему ребенку, что это означает «энергия», она не смогла. Сказала лишь, - «подрастешь, - узнаешь!» С перерывом на обед в кафе при дацане (все те же буузы) прошлись по священному кругу, состоящему из многочисленных барабанов с иероглифами и ручками, которые необходимо крутить по часовой стрелке. Как написано при входе: «это очищает и одухотворяет человека». Многие старушки уже не могли ходить, и их переносили за спинами. Большинство посетителей были в довольно ярких и плотных национальных одеждах, меховых шапках и кожаных сапогах.
Между барабанами находились скромные деревянные домики лам и яркие буддийские храмы, строительство которых прогрессивно увеличилось. Видно, что утром здесь прошлось стадо коров, так как повсюду были засохшие котяхи. По совету девушки из отеля мы зашли в десятый дом. Благо, что постройки не закрывались. Лишь, когда лама уезжал, он вешал на дверь металлический засов и амбарный замок.
Внутри пахло благовониями и относительно прохладно, хотя кондиционера нет. Из мебели кровать, стол, стулья, подобие комода, в углу двухпудовая гиря и штанга с блинами. Монахи, как мне показалось довольно неравнодушны к своему телу, и регулярно занимаются физическим совершенствованием. Толстых и обрюзгших среди них не встречал. Относительно молодого ламу, одетого в темно-вишневый балдахин, мы оторвали от «яблочного компьютера». Он снял наушники и вопросительно посмотрел на нас светло-карими глазами.
- Нам посоветовали зайти к вам, - начал я после приветствия.
- Слушаю вас, - растеряно сказал он.
- А что вы делаете?
- Помогаю решить сложные вопросы… У вас есть такие? – вопросительно посмотрел он на меня.
- У кого же их нет? И что действительно все?
- Ну, почти…вам, наверное, лучше зайти в двенадцатый дом.
Мы попрощались, не став нарушать покой мудреца. На доме двенадцать висел замок, и мы продолжили крутить барабаны. Детям это нравилось, и они оставляли мелкие монетки, загадывая желания. По пути заходили в храмы. Как правило, вход внутрь помещения через левую дверь, а выход через правую. Необходимо снимать головные уборы. Молятся либо перед фигурками Будд, либо на специальной напольной доске. Последняя требует хорошей физподготовки и напоминает упражнение с напольным колесом. При нас мама отчитывала дочь, что она неверно расставляет ноги и рекомендовала ей сначала укрепить мышцы, а потом приниматься за молебен.
В головных дацанах фотографировать, снимать на видео и говорить по мобильному телефону запрещено, о чем предупреждают таблички с указанием штрафа в пять тысяч рублей. В каждом храме торгуют сувенирами, кедровым маслом, орешками, открытками, свечами, можно написать записку или оставить подношение Будде, о чем имелись объявления. Предлагалось оставить деньги, продукты, строительные материалы. Заметил, что купюры преимущественно тугрики и юани, а из продуктов оставляли водку и молоко в тетрапаках.
Особняком находился недавно отстроенный и еще пахнущий свежим деревом и лаком, храм Памяти. Его послушник рассказал, что по пятницам и понедельникам здесь проходят службы памяти. По буддийским законам за усопшего следует молиться сорок девять дней, так как это время «душа выбирает, где ей находиться…».
Тут же при дацане можно постирать вещи по прейскуранту: 5 кг – 100 рублей, 10 кг – 200 рублей. Или покормить косуль, лошадей и иных домашних животных, зайти в кабинет к астрологу. Если повезет, то посмотреть на скачки на прилегающем ипподроме. Местные искусствоведы открыли торговый павильон, где в стеклопакетах под кондиционером продают дорогую костяную посуду и изделия из бронзы, меди.
В город добрались к вечеру. Прогулялись по пешеходной части улицы Ленина, названной Бурятский Арбат, выпили вкусный кофе при кафе у музея истории Улан-Удэ, продегустировали местный пломбир. Заметил, что в столице продвигают европейский подход к туристам. На всех достопримечательностях своеобразный квест: QR-коды с описанием. Имеется зеленая пешеходная линия протяженностью почти три километра, которая соединяет основные интересные места центра города.
Всех приезжих привлекает площадь Советов. Здесь установлена самая большая в мире голова идеолога Мировой Революции. Табличку с постамента сбили, но почти все его еще знают. За ним флагштоки с реющими трикольорами России и Бурятии. Сегодня на площади состоится концерт бурятских мастеров современной музыки и уже установлена сцена. Мы же перекусив у торгового центра «Пионер», прогулялись по набережной Селенги к центральному стадиону. По многочисленной рекламе «Международного всебурятского фестиваля Алганганар 2016» в 20:00 там должна состояться торжественная церемония его открытия.
Но зайти на трибуны в сектора не представлялось возможным. В проходе виднелось грандиозное действо, которое подкреплялось двуязычными комментариями дикторов.
- На церемонию подъема флага фестиваля приглашается мисс Монголия 2016, а также народный артист России и чемпион России по боксу…. – комментировали они. Фамилий я не запомнил.
Нас отсылали купить билеты то в «зеленой палатке», то в киоске, то «у людей на улице» и лишь с четвертого раза все же впустили бесплатно на освободившиеся места. И мы не пожалели. Многочисленные артисты (две тысячи человек), и стар и млад, в национальных костюмах заполнили поле стадиона с зеленым искусственным газоном. Танцы, песни, пляски, акробатические номера, люди в масках животных: волки, олени, драконы, колдуны, казаки и кочевники. Всё это сопровождалось национальной музыкой и барабанным боем. Чаша новенького республиканского стадиона, который сегодня официально открыли и назвали в честь фестиваля, почти вся была заполнена зрителями из Монголии и Бурятии. К нам отнеслись добродушно и дважды подходили и спрашивали: «Вы откуда приехали к нам?». Один из молодых бурятов снялся в нашем семейном видеоролике. На четвёртом часу праздник завершился праздничным салютом. По накалу страстей я сравнил это шоу с празднованием Нового года по Лунному календарю в Гонконге. Удивительное рядом!
Улан-Удэ, день три.
Собрав вещи и позавтракав, отвезли вещи в камеру хранения при вокзале. Сюда не довезли рентгенустановки и на перрон можно пройти без рамок и всебдящего ока охраны. До поезда почти пять часов. Поехать в этнографический музей Верхняя Березовка или на стадион, где проходят соревнования спортсменов (свыше тысячи человек) по бурятской борьбе, шахматам, игре в кости и стрельбе из лука? С неба накрапывает, и мы отправились на Центральный рынок. Кедровая мука, молотая сушеная черемуха, сера, кедровые орешки, шоколадные конфеты от местной фабрики «Амта», китайские яблочки, вкусные молочные продукты да выпечка от Бурятхлеб. Все также продают прессованный монгольский чай по килограмму-два и всё также продавщица отвечает, что это грузинский, второй сорт, который из-за войны прессуют в соседней стране, так как прямые поставки отсутствуют.
Прошли полный круг по зеленой туристической линии, посетили два довольно захолустных парка: Железнодорожный и «На Орешкова». К местной особенности я бы отнес практически полное пренебрежение всеми парковыми традициями, пыль и вездесущий бытовой мусор. Напоследок пообедали буузами в кафе при гостинице «Бурятия» с довольно дешевыми ценами (чай 10 руб., витаминный салат 35 руб., бууза – 50 руб.) и время подошло к концу. Ностальгия была удовлетворена на сто процентов. Конечно, город изменился за шестнадцать лет, и оставляет смешанные чувства. Пыль, грязь, убогие деревянные кварталы, слабая транспортная инфраструктура с некоторым налётом криминогенности, с другой стороны – относительная доброта и приветливость населения, национальный колорит и доступность вкусного общепита.
На вокзал прибыли за десять минут до прибытия поезда. Электронные табло отсутствуют, вся текущая информация только по громкоговорящей связи.
- Молодой человек, стойте! Туда нельзя! – внезапно передо мной выросла фигура дамы в серой форменной одежде, которая еще и присвистнула.
- Вы мне поможете, чемоданы с коляской поднять на ваш переход? – сказал я в ответ, так как планировал перейти два пути.
- Давайте малыша, а сами переходите.
Мы спокойно перенесли детей, багаж, детскую коляску и были в этом административном нарушении далеко не последними.
Поезд 12 Улан-Удэ – Чита.
Он едет из Челябинска. В этом поезде мы проведём двенадцать часов. Нам повезло, так как из всех плацкартных вагонов, - это единственный, оборудованный кондиционером. В остальных народ открыл форточки и жадно впитывает кажущуюся изнутри прохладу. Ждем, пока из него вынырнут сорок школьников в одинаковых оранжевых футболках, которые приехали на фестиваль. Проводница внимательно сверяет наши паспорта и лишь затем впускает в вагон. Внутри пахнет потом и вяленой рыбой, на полу липкая грязь и мелкий мусор. Зато есть индивидуальные светильники над каждой полкой и возможность самостоятельно регулировать освещение в отсеке. По радио доносилось «радостное» известие, что мы едем в современном поезде, оборудованном кондиционерами и биотуалетами, в которые запрещается бросать посторонние предметы, но второй аспект удобств наш вагон не касался.
- Ну что, сосед, давай знакомиться?! – протягивает мне руку коренастый бурят лет сорока пяти с полки боковушки. Меня зовут Талдын, а моего друга Баярдо.
Я отвечаю взаимностью, но их приготовления к ужину настораживают. Как только поезд трогается, к ним присоединяются ещё двое, которые садятся на наши кровати и начинается пир. До нас доносятся лишь русские матерные выражения вперемешку с бурятскими фразами. Присутствие детей их не смущает, как и последних их речь, так как дочь думает, что это нерусские слова. Чтобы нам было интересно, они иногда переходят на русский, и мы заочно знакомимся с ними и узнаем, что ездят на подработки в Южную Корею, что у одного брат – писатель, у другого пенсионер лётчик-испытатель, осевший в Латвии. Салфеток и стаканов у них нет, и они пьют из горла, а рыбные консервы берут руками. Когда водка закончилась, двое легли спать на голые матрацы, а оставшиеся перешли на щелканье семечек под чай со сгущенкой и громкое матерное обсуждение неведомых нам вопросов. Предложили детям семечек, но они вежливо отказались. Нам весело и необычно от такого колоритного присутствия.
Попросил у проводницы стаканы под чай, но она рыкнула: «некогда мне и увлеклась своими делами». На вопрос об одеялах она поинтересовалось: «Холодно, что ли? Будете сдавать вместе с бельем».
Прошел обход начальника поезда. Приветливый интеллигентный мужчина средних лет, выгодно отличающийся от своих двух располневших помощниц. Поинтересовался жалобами и предложениями у пассажиров. Всех всё устраивало. Сам он не замечал грязи под ногами, малопросветными окнами, трех сабантуев в вагоне, сломанной двери в тамбур санузла.
После него нас развлекала торговля. Сначала девушка с сумкой-челночницей предложила махровые изделия, на втором заходе – москитные сетки, шторки для ванн, зубочистки, на третьем – домашние пирожки. Остановки между станциями здесь короткие одна-две минуты, лишь на станции Петровск-Забайкальский поезд стоит десять минут, но связи с опозданием «стоянка была сокращена до трех минут» и всех высыпавших на перрон пассажиров строгие проводницы зазвали в вагон. Спорить не хотелось, так как были свидетелями того, как в только отправляющийся поезд «Хабаровск-Москва» не впустили маму с сыном, сходивших за лимонадом. По новым правилам РЖД «Пользоваться стоп-краном возможно только при угрозе безопасности поезду» - так как нас просветили еще в поезде «Енисей».
- Чита, сдаем белье! – прозвучала команда проводницы. Мне это напомнило «Рота, подъем!», когда я служил срочную службу. Также сопровождалось включением яркого света. На часах четыре утра, до прибытия поезда два часа десять минут. Мы не реагируем, выключаем тумблер освещения, так как вчерашние соседи разбудили сына, и он заснул лишь три часа назад. Но проводница закаленная в поездках и повторяет включение освещения с комментариями: «Дома будете спать!». Собственно это касалось всех.
Наши соседи, смачно матерясь, накрывают завтрак. Сон уходит, так как они без спроса занимают и наши две нижние полки. Вино, рыбные пресервы, чай с молоком с присербыванием и на перекур в тамбур.
Но на душе радостно. Как, когда подъезжали к Екатеринбургу, где нам к перрону друг Дмитрий принес уральскую молочку, плюшки, и мы постояли тридцать минут, - выпив пива и поговорив за жизнь. В Чите у нас пересадка на другой поезд и запланирована дневная шестичасовая прогулка. Это последняя остановка перед Владивостоком. И мне приятно от того, что есть друг Тимур, с которым мы не общались восемь лет, но вчера списались по электронной почте и вайберу, и он предложил погостить у них и поинтересовался, что мы предпочитаем на завтрак.
Чита.
Я часто бывал в этом городе. Привозил больных в окружной госпиталь, выступал на первенстве Забайкалья, приезжал в командировки. Здесь нет такого национального колорита, как в столице Бурятии, раньше он был более дорогим и криминальным. Климат здесь более континентальный, и разницы дневных температур могут достигать двадцати градусов. Вот и сегодняшним утром мы поёживались от непривычных четырнадцати и легкого ветерка. Тимур предложил вызвать такси, хотя до дома пара километров. Прождав его минут пятнадцать, мы пошли пеше. Время на город в обрез и дорога каждая минута. Через четыре с половиной часа приедет «Россия», на которой мы должны попасть во Владивосток.
С первых шагов заметна относительная чистота и сравнительная ухоженность городской архитектуры. На привокзальной площади отстроили громадный Храм во славу Казанской иконы Божией матери, в который мы зашли на утреннюю службу, когда освободились от вещей. Я заметил, что в городе мало машин, мало пешеходных переходов, как и самих горожан. Может быть, в это воскресенье все уехали на природу. На центральной площади красно-гранитный Ильич с поднятой рукой и концертная сцена по случаю праздника. «В Чите каждый выходной – праздник» - отвечает Тимур на вопрос дочери. В сквере целинников – памятник железному плугу и отважным хлеборобам.
В парке на улице Бабушкина довольно комфортно и ухоженно в отличии от западных соседей. Как и в небольшом дендрарии при Краеведческом музее. Нам нравятся такие заведения, который знакомят с регионом и его историей. Можно заказать экскурсию за тысячу рублей на группу, а можно самостоятельно побродить по его двум этажам и полюбоваться экспонатами и фотографиями. Здесь и чучела птиц-животных, и национальные одежды эвенков-бурят-казаков с юртами и стойбищами, доспехи и оружие, костюм и атрибуты шамана, и многое другое. Как сказала смотрительница: Антон Чехов любил Забайкалье и считал, что здесь представлены все части Земли, где ему приходилось бывать…».
По совету друга зашли в магазин «Привоз», что у стен госпиталя, чтобы пополнить припасы в дорогу. Цены заметно выше бурятских, ассортимент скромнее. Удивили отделы мясо-молочной и фруктово-овощной продукции, которые были представлены холодильными комнатами со свисающими сосульками и дети мигом вынырнули из них.
- Ну что, успеем в церковь-музей Декабристов или пообедаем? – спросил Тимур.
- Давай лучше пообедаем, так как дорога предстоит долгая – пятьдесят два часа, когда дети еще горячего поедят.
Мы решили сравнить читинские позы и бурятские буузы в лучшем, по мнению друга, кафе «Алтангара», а заодно и качество сервиса. При большей цене они заметно проигрывают во вкусе. Их подали через пять минут, тогда как в Бурятии предупреждали, что надо ждать блюдо пятнадцать-двадцать. Ну а обслуживание, что там, что там хромает. Надо напоминать обо всем: о том, что забыли принести воду, а потом стаканы к ней, о том, что из одной тарелки четверо человек не могут есть позы, и хотелось бы вилки и салфетки и т.п.
Напоследок, когда мы практически опаздывали на поезд, нашу праворульную Тойту с шашечками на крыше остановили работники полиции. Ребенок был без детского кресла, хотя мы предупреждали о детях и коляске. «Пять рублей теперь заплачу» - досадно комментировал таксист. Оставив его заполнять протокол задержания, мы убежали на вокзал.
Время пролетело одним мгновением, и мы еще раз поблагодарили судьбу, что на пути встретился друг, который скрасил и наполнил наше пребывание в Чите.
Поезд 2 Москва – Владивосток.
Последний сегмент нашего российского путешествия решено было провести в плацкартном вагоне лучшего фирменного российского поезда. Уже на посадке заметили отличия в общении с проводниками. Вежливость, предупредительность, улыбчивость. Конечно, никто здесь не будет вам заправлять бельём вторую полку, но чистота, как воздуха, так и полов нас порадовала. Ну а такая мелочь, как пилот на шесть заряжающихся устройств в тамбуре вообще показалась роскошью. Как потом выяснилось, его поставил пассажир из Франции. Ни разу никто не показал свое недовольство, не огрызнулся, не ответил отказом. Конечно, минусы есть. Отсутствие индивидуального освещения и постоянно включенные в ночное время дежурные лампы. Но к этому привыкаешь. Все же уже многое было видено нами во время путешествия из Москвы.
Дефицит сна предыдущей ночи сказался, и мы проснулись лишь к вечеру. После Байкала эта была вторая по красоте природа, встреченная в поезде. Петляющая среди мохнатых сопок река Шилка с единичными рыбаками, пасущиеся стада коров, коз, лошадей. Такого скопления домашней скотины мы тоже не видели. Относительно ухоженные дома с картофельными полями и природные луга с просматривающимися оранжевыми вкраплениями диких лилий, белыми ромашками да розовым кипреем. Как ответила Надя на вопрос московского друга: «Не устали ли мы от дороги и не надоела ли она нам?»
- Как можно устать, когда тебя везут, ты никуда не торопишься и постоянно имеешь возможность лицезреть меняющуюся панораму совершенной природы!
Расстояние между станциями здесь, как нигде большое. Порой, поезд идет без остановки пять и более часов. В ночь вышли на длинной остановке Чернышевск-Забайкальский. Чисто, ухоженно, цивилизованно. В ларьках при вокзале принимают даже банковские карточки и цены доступные.
Утро нас встретило в Амурской области на станции Ерофей Павлович. В столице глубокая ночь, разница шесть часов. Отчетливо заметно, что приехали в другой регион. Торговли при вокзале нет, платформа разбитая, в придачу холод, дождь и поезд опаздывает на полтора часа. Как потом выяснилось, из-за ремонтных работ на данном участке магистрали.
Этот день по Амурью, пожалуй, самый ненасыщенный на события. Редкие остановки, да и те по одной-две минуте. За окном привычные белые, иногда черные берёзки, да разноцветные луга, к которым прибавились фиолетовые ирисы и желтые нарциссы, как будто заботливый садовник высадил их вдоль железнодорожной магистрали. Домишки небогатые, где временем побитые, где человеком. Выручают книги, дети, да размышления. В качестве развлечения сходили в вагон-ресторан. Пройдя десять вагонов, не встретил ни в одном душевой кабины. Лишь в некоторых имеются телевизоры, да два купе приспособлены под инвалидов-колясочников. Меню остался тоже не доволен. Комплексные завтраки с кашей, чаем, бутербродом с сыром – 420 рублей, бизнес-ланч 550 рублей, чай – сто, кофе двести пятьдесят; банковские карточки не принимают, зарядки нет, как и интернета, половина ресторана завалена картонными коробками. Из посетителей – солдаты в тельняшках сидят с Балтикой в руках и обсуждают службу.
Лишь на станции Белогорск произошли изменения. Половина вагона сменилась, и запахло «жареным». Мне показалось, что за сутки в дороге наш вагон превратился в своеобразную коммуну. Все друг другу помогали, улыбались, здоровались по утрам, угощали детей, никто не боялся оставить гаджеты на зарядке в тамбуре. С приходом «гостей» убрали пилот, спрятали гаджеты, и проводница закрыла проходной тамбур. Новые пассажиры были налегке и выглядели навеселе. Раскрасневшиеся, пахнущие потом, с блестящими глазами, они с первых минут, не стесняясь спящих и детей, высказывали недовольство водой на полу, грязью на полу, невозможностью курить. Периодически они все же то жадно курили между вагонами, несмотря на протесты проводников и угрозы высадить их из поезда, то искали алкоголь, то смеялись, да играли в карты, нецензурно выражались. Лишь после ночной остановки в Бурее стало тихо и мы спокойно уснули.
Утро мы встретили на переезде через широкую грязноводную реку Амур. Вскоре показались дымящиеся трубы какого-то комбината, и мы въехали в город, утопающий в зелени и с остатками советской эпохи в виде серпов, молотов, звёзд и автобусов из фильмов 60-х годов.
Поезд за ночь нагнал двухчасовое опоздание, и ожидалась тридцатиминутная остановка. Наш хабаровский друг не пришел на перрон и не отвечал на телефонные звонки, хотя вчера созванивались, и он предлагал остановиться на ночевку. Сегодня требовалась его помощь. Накануне ребенок разбил губу, и образовалась массивная гематома. Коллега-стоматолог по вотцапу оценил фотографию повреждений и рекомендовал обработку салфетками с перекисью водорода и хлоргексидином. У проводников в аптечке лишь средства для остановки кровотечения, среди которых лишь жгут, бинт, зеленка да йод.
Вагон опять обновлялся на треть и, выйдя с пассажирами, я убежал на поиски аптеки и продуктовых магазинов. В Хабаровске доводилось бывать одним днём в 2002-м году, и за это время привокзальная площадь облагородилась и очистилась. Слева на привокзальной площади крупный круглосуточный супермаркет, в котором купил продукты на завтрак-обед. Цены чуть выше московских (бананы 110 руб., творог «Простоквашино 125 руб.), но дешевле перронных. А пробежавшись по улочкам, нашел и аптеку, в которой обнаружился и дефицитный в столичных аптеках дешевый отечественный антисептик – хлоргексидин.
До окончания нашей поездки остается двенадцать часов. Вчера позвонил владелец хостела из Владивостока и поинтересовался временем приезда. Обещал, что встретит нас на вокзале. За окном солнечно и приятная буйная зелень сопровождает наш путь.
Первая станция после Хабаровская Вяземская встретила нас широкой торговлей. Перед каждым вагоном пять-семь человек с самодельными прилавками. Местная клубника по сто рублей банка 0,5л, тушки аппетитной копченой и сушеной рыбы, красная икра в пластиковых контейнерах, домашние торты, пирожные, отварной картофель и прочие деликатесы для человека, утомившегося дорогой. Нет полиции, нет охраны, никто ничего не боится и непривычная тишина. Торговцы спокойно комментируют свой товар и не орут на всю платформу.
После Хабаровская поезд повернул на юг в долину реки Уссури, которая несколько часов сопровождала нас, то скрываясь, то показывая свои мутные воды, напоминавшие глиняный раствор. По ней также проходит граница с Китаем, и мы могли наблюдать зеленые китайские сопки, которые ничем не отличались от наших. Иногда казалось, что она еще чуть-чуть и вода накроет полотно. Окружающая растительность почти такая же, как в Средней полосе России: ивы, белые берёзы, низкорослые дубы, клены. Лишь травы выше привычного, и полевых цветов больше. Исчез кипрей, стало больше красных маков и фиолетовых ирисов появились полевые ноготоки. Остановки между станциями чаще и связь более устойчивая. За окном мелькают столбики с девятитысячной нумерацией. Мне показалось, что в приморском крае самые большие огороды. Попутчица из соседнего отсека хвалится, что с мужем военным пенсионером переехала сюда из Забайкалья, где кроме картошки-капусты ничего не росло, а здесь «и вишня, виноград, клубника, груши вызревают…».
На станции Ружино наш поезд задержали дольше привычного. Как выяснилось, вагоны обходили сотрудники уголовного розыска. Их интересовали беременные пассажирки. Расспросив нас, откуда, куда едем, сфотографировав паспорт Нади, они пошли дальше. Нас удивило, чем мы могли привлечь внимание уважаемых людей? Лишь после их ухода проводница рассказала, что в нашем поезде, где-то у Хабаровска совершено преступление. «Разродившаяся в поездке пассажирка выбросила новорожденного в окно» - шепотом сообщила она нам по секрету. Мы не перестаем удивляться нашим дорогам и пассажирам. Кажется, что ты в каком-то многосерийном кинофильме и все происходящее нереально.
Уссурийск – предпоследняя станция перед Владивостоком. Остановка пятнадцать минут. Уже вечерняя прохлада напоминает о себе. Мы успели сходить на чистую цветущую привокзальную площадь, где купили местного мороженого. Цены дешевле хабаровских, много пирожков, приготовленных по китайским рецептам на пару, есть креветки в кляре в буфете. До конца поездки осталось полтора часа. Пассажиры напоследок заваривают «доширак» - самое популярное блюдо дороги и неспешно собирают постельное бельё, скорее по привычке.
За час до прибытия раздали посадочные билеты и предложили купить сувениры РЖД. Из тех, кто ехали в Чите лишь наша семья, да две корейские женщины, остальные места подверглись ротации. Напротив нас двое грузин. Мне кажется, что они чем-то напуганы, так как не реагируют на мои обращения на русском. В вагоне по-прежнему чисто и в достатке салфетки, бумага, мыло.
За тридцать минут позвонил водитель хостела и сообщил, что он нас будет встречать на перроне. В это время за окном открывалась панорама Амурского залива с санаторными пляжами, кемпингами в стиле 80-х годов. Дочь заметила, что так отдыхали на картинках в музее Погребальной культуре. Окружающие пейзажи не настраивают на пляжный отдых, и мы немного рады, что пробудем здесь не слишком много. Минута в минуту поезд прибыл на конечную станцию Владивосток-Главный, и мы последними из пассажиров покидаем вагон.
На улице чуть меньше двадцати и приходится надеть все тёплые вещи. Фото у знака с гербом «9288 км» и дальше на необорудованную лестницу через платформы. Путешествие длиною в двенадцать дней закончилось!!!
Владивосток.
Накануне поездки размышлял над тем, сколько дней провести в столице Приморья. Разброс был широк. Искал турбазы, составлял маршруты, искал достопримечательности. Но в итоге «пожертвовал» его поездке на поезде. Цены на отели в городе «кусались», а отдыхать на природе – погода не позволяла. В итоге провели вечер, ночь и утром улетели из него.
Уже на вокзале мы почувствовал неудобства и дискомфорт. Лифта нет, персонал груб, переход высокий и вечерний холод. До хостела можно доехать на автобусе, но нас вежливо встретил водитель Алексей на просторном джипе. В пути рассказал о достопримечательностях, магазинах в округе и пожелал хорошего отдыха.
Хостел располагался на первом этаже жилого дома. Номер на четверых 2500 рублей. Горячей воды к вечеру не хватает. На кухне сериал с не цензензурной бранью. К столовой посуде брезгливо прикасаться из-за жира. В комнате влажно и прохладно. Зато стирка белья стоит пятьдесят и сушка – сто рублей. В обуви ходить нельзя, но белые носки вмиг становятся коричневатыми.
Уже темнело, и мы отправились в ближайший «элитный», со слов водителя, супермаркет «В-Лазер». Обращало внимание извечные проблемы окраин страны: минимум тротуаров, светофоров, освещения, пешеходных тротуаров и бытовой мусор, с бездомными собаками-кошками под ногами. Бестолковость новорусской застройки зашкаливает, машинам тесно и они занимают газоны и редкие тротуары для парковки.
В предвкушении морских даров мы зашли в довольно просторный магазин. Ноль! Такое впечатление, что в Тихом океане перестали водиться гребешки, креветки, крабы, кальмары, трубач и прочие подводные гады. Рыба то есть, но вся речная из соседних краев-областей. Много японского, китайского товара по зашкаливающим ценам (китайские яблоки 530, черешня 420, виноград 500, бананы 120). Но на ужин-завтрак нашли, да и ладно.
У администратора заказали утреннее такси в аэропорт Владивостока, так как автобусы ходят крайне редко (в 6.30 и следующий в 10.00), а на маршрутку можно не успеть. О том, что есть еще редкий аэроэкспресс, мы еще не знали. Такси «Максим» обошлось нам в 840 рублей за сорок минут довольно быстрой дороги. Дорога качественная, за окнами рекламировали «распиловку деревьев» и «продажу поросят».
Аэропорт порадовал. Новенькое здание из стекла, металла и бетона в европейском стиле, - обычно из таких вылетают компании-лоукостеры. Сотрудник на контроле выхода из железнодорожного терминала не знает, сколько стоит билет на электричку. После паспортного контроля скромный дьюти-фри с картинами на продажу от местных живописцев по 25-34 тысячи за штучку, тут же традиционные матрешки-магниты, chillout-zona, мега-цены на перекус в кофейнях-закусочных, есть магазин местной кондитерской и лавка с морепродуктами. Лишь только здесь поняли, что не все еще выловлено из морских глубин.
Наше путешествие продолжается, но уже за пределами РФ.
На границе Европы и Азии, Свердловская область
Кому на ЗАпад, кому на Восток
вокзал станции Красноуфимск
Ремонтный вагон
просто вагоны, Бурятия
Бурятские девочки после выступления на празднике Алтангара
Иволгинскй Дацан, Храм памяти
Иволгинск, бурхан
Девочка в Иволгинске
Автостанция на Банзарова
Трамвай номер два
ПАрк культуры железнодорожников
Памятник на площади Советов
Театр оперы и балеты в г.Улан-Удэ
Бурятский Арбат
