В обожаемую мною Танзанию я въехала из Мозамбика, который стал моим кошмаром. Трудно было поверить, что я выжила, что я не стала инвалидом в той стране и даже не была ограблена. Я была на волосок от смерти и ходила «по лезвию бритвы». Думаю, что никто не захочет пройти моей тропой. Ясно, что не дорОгой. По дороге идут все, а по тропе – единицы. Да и правильно, не стоит мучить себя просто так. Ведь я не знала, что дорог здесь нет, а только узенькие тропки. Да и дух первооткрывателя, видимо, таится в лабиринтах моей души. Эпоха Левингстонов закончилась, а то бы я с ними…
ПЕРИОД РЕАБИЛИТАЦИИ ОТ МОЗАМБИКСКОГО КОШМАРА.
Проснулась звонким утром, и не поверила, что я в Танзании. Не верю. Я долго лежала, уставившись в потолок. Он был из крашеных досок, плотно пригнанных. Я больше не видела над собой ту, зияющую чернотой, дыру. Она осталась там, в хостале, в Мозамбикской Бейре, и я не буду больше передвигать свою кровать каждый вечер, подальше от неё. Ещё я не буду смотреть туда бесконечно, боясь, что упадёт на меня скорпион, тарантул или сумасшедший. Тучи комаров не станут яростно нападать по ночам, грозя заразить малярией. Теперь у меня есть полог без дыр, красивые плотные портьеры на окнах, вентилятор надо мной и необходимая мебель.
Я лежала, рассматривая свои ладони в кровавых мозолях и изучая синяки на теле. Дотянувшись до косметички, занялась маникюром. Знала уже, что задержусь здесь не на один день. Мне нужен период реабилитации.
Моя спасительница – мусульманка уехала утром в столицу, да и многие покинули гестхауз в одно с ней время. Тихо. Меня никто не беспокоил.
Я стояла под тёплым душем бесконечно долго. Мне некуда спешить и не о чём волноваться. Пью исправно свои таблетки от всех моих недугов. Никуда не хочется идти. Здесь действительно есть Индийский океан и пляж Shangami. Ещё успею.
Температура восстановилась, видимо была от напряжения. Малярийные таблетки перешли в запас. Пока отдыхаю, перестирала вещи, помыла сумку. Вышла на ресепшен, где хозяин отеля, добродушный толстячок Нямби, вопросительно уставился на меня. А потом спросил:
- Как ты?
Лучше бы не спрашивал. Видимо мусульманка рассказала ему что-то о нас. Я не смогла сдержать слёзы. Очень себя жалко! Путая все языки, что лезли в голову, сумбурно описывала пережитое, дополняя всё это жестами. Показывала руки с мозолями и синяки. Голос дрожал, сдерживая рыдания. Я говорила о полицейских - бандитах на границе и о бессонной ночи на р. Замбези, о притоне с деревянной вертушкой на двери и о грузовиках с привязанными к бортам людьми. О воде, которой меня отравили и об огромной чёрной дыре в потолке. О водителях «королях» и о маисе, сыпавшемся градом на дорогу. О речных пиратах и о дырявой лодке. О том, как умоляла пассажиров в ней, быстрее черпать воду, боясь утонуть.
Потом призналась, что совсем не умею плавать, и затихла.
Нямби, прижав руки к лицу, повторял только одно слово:
- I'm sorry! Sorry, sorry, sorry…
Да, ему было жаль. Он бесконечно извинялся не за себя, он извинялся за них.
Двое суток я не улыбалась, не хотела смотреть на людей, и двое суток не ела, только таблетки. Думаю, что это не срок. Бывает и хуже. Нямби старался мне во всём угодить, и первому, я улыбнулась ему.
ОКЕАН!
Третьим днём, совсем ранним утром, по прохладе, отправилась на океан. На улицах было ещё безлюдно, солнце всходило, просвечиваясь сквозь кроны пальм, редкие встречные приветствовали:
- Джамбо! Карибу! ( Привет! Добро пожаловать!)
Пересекла несколько улиц и тропинкой через пустырь. На расчищенной площадке огромные сетчатые мешки, набитые пустыми пластмассовыми бутылками, приготовленными на вывоз. Так вот почему в гестхаузе весь пластик собирают отдельно. За пустырём снова начинается городок. Это и есть центр, где сосредоточены офисы, банки и единственное турагентство. В последствии деньги меняла в местном банке, но курс был 1562 шил. за доллар, это гораздо ниже, чем в аэропорту столицы. Вернее нет, ошибочка вышла. Официальной столицей является г. Додома, где число жителей не достигает даже 500 тыс., а я имею в виду Дар эс Салам, насчитывающий более 2.5 млн. ч., куда прилетают самолёты со всего мира и который хочется назвать столицей.
Здесь же, в центре г.Чиконголы Мтвары, по которому я иду, сосредоточен весь мелкий транспорт, вроде велосипедов, бодяджи и маршруток. Да и народу здесь побольше, все они движутся в одном направлении, в сторону океана. Почти всё население, мусульмане. Женщины в ярко повязанных головных уборах, в цветастых юбках и с пластмассовыми тазиками в руках или на голове.
Было ясно, что идут они на рыбный рынок, что на берегу, о котором меня просветил Нямби.
Мимо башни с часами, мимо площади, мимо стоянки такси, мы все идём в одном строю. Вдоль дорожки продают вещи, они развеваются на ветру, как праздничные флаги, подвешенные на верёвочки к сучьям огромных баобабов.
Эта разновидность баобабов имеет зелёную крону, которая даёт тень, в отличие от тех, что в сухих саваннах топорщатся коряжистыми сучьями, похожими на корни, как – будто перевёрнутых деревьев.
Впереди вижу цель. Берег кишит людьми и транспортом.
Ночные рыбаки свозят сюда рыбу и прямо с лодок продают. Народ стоит по колено в воде, в надежде первыми встретить улов.
Здесь же под навесами готовят завтрак, а позже будут жарить рыбу и варить супы к обеду.
Вкусный танзанийский чай, с корицей и гвоздикой, пью из большого стакана, а к нему нарядные пирожки и масляные блинчики, тесто для которых раскатывают на деревянной доске, а не льют жиденько на сковороду, как мы. Мимо снуют рыбаки с экзотическими видами рыб,
тащат тунцов и кальмаров, креветок, лангустов и анчоусов в тазиках. Громко торгуются, выкрикивая цену. Меня обзывают «мзунгу».
Здоровенный скат брошен на песок,
рыбы – попугаи разных расцветок, жёлтые, красные, сине – зелёные. Мурены с острыми зубами и даже морские змеи. Неужели едят?
А океан! Какой океан! Индийский, и очень синий!
Здесь не бывает приливов и отливов, море не уходит, всегда полный штиль, даже нет намёка на волны. С таким явлением природы я встретилась впервые, это место специально для меня. А всё потому, что практически вдоль всего побережья Восточной Африки, лежат архипелаги сказочных коралловых островов, которые принимают удары океанических волн на себя, а берегам достаются едва заметные всплески и лёгкие волны, как в Мозамбике. Вода настолько тёплая, что даже не охлаждает ноги. Коралловые рифы выходят прямо на поверхность, босиком не походишь,
но много и песчаных пляжей, море прозрачное и влекущее.
По берегу огромное количество крупных ракушек, в которых затаились крабы, изредка показывая ярко - оранжевые клешни. Трудно найти пустую, нашла. Вся рогатенькая с завитушками. Кораллы разных видов, есть даже зелёные с иголками, точь - в -точь кактус.
Теперь я каждое утро, спозаранку, хожу на океан, пока прохладно. В столь раннее время ещё не все рыбаки вернулись, я успеваю понежиться в его водах. Потом не дадут, соберутся толпой, а женщины рыбными тазиками закидают. Ведь народ здесь туристом не избалован, поэтому быть осторожной с мусульманами, не помешает. Даже сделать снимок, теперь каждый раз спрашиваю разрешения, иначе у них толи рыба ловиться не будет, толи продаваться.
ПРЕКРАСНЫЕ ТИХИЕ БУДНИ.
Сегодня кучу сухих анчоусов снимала, серые такие, невзрачные и совсем скрюченные, так выскочил сумасшедший человек, замахал руками у меня перед лицом и процедил «мзунгу», думала ударит, даже женщины на него завозмущались.
А вообще, за несколько дней меня уже приметили и многие здоровались за руку, а джамбо! и карибу!, это само собой разумеется.
Напротив, неподалёку остров, туда отправилась лодка с женщинами, которые увозили огромные корзины с мелкой рыбёшкой, приглашали и меня, но вернётся ли эта лодка обратно, ответить не смогли, английский у них не в почёте. А вдруг только завтра лодка вернётся на рынок? Это был вопрос.
Поэтому пью свой утренний чай с корицей под травяным навесом, и неотрывно слежу за отчалившей лодкой. Я видела, как она подошла к песчаной косе острова, как народ неспешно разгружал корзины и снимал с кормы велосипеды. Вереница аборигенов потянулась вглубь острова с поклажей на головах, утопая ногами в рыхлом белом песке.
Рядом со мной на костре готовят обед, дым щиплет глаза. Суп с мелкой тюлькой, наверное, она здесь очень популярна. Вместо картошки юкка и много лимона. Стоит всего 500ш., это 7 руб. ! Только вот условия гигиены не отвечают требованиям, и вспомнила Ольгу, что в Кении встретилась. Она ела жареную рыбу, не мытую, с кровью и засиженную мухами, сказав, что всё прожарено, а я говорю, что всё проварено и съела тот суп. Тут главное тщательно ничего не рассматривать, ешь себе и ешь.
Душа совсем не просится в дорогу. Ленивая беззаботность полностью мной овладела.
Берег усыпан кораллами и огромными ракушками, я бреду по нему, втаптывая ту красоту в песок. Рыбаки со мной их собирают, выискивая пустые. Домой увезу целый мешок!
Морские губки разных форм и расцветок, морские ежи с хрупкими иголками.
Огромные деревья – великаны, баобабы, приютили под своей сенью дощатые рыбацкие шалаши. Их крупные зелёные плоды, овальной формы, с семечками внутри, шершавой кожурой, напоминают по форме и размерам кокосовые орехи. Используются для приготовления соков и мороженого. Баобабы просто удивляют! Местные мальчишки по развесистым сучьям, забираются высоко в их кроны, отыскивая плоды, которыё болтаются на длинных ножках, как на верёвках. Будет что продать на вечернем базаре.
Здесь много мозамбикцев, живут в спартанских условиях в тех шалашах, но, говорят, что лучше здесь, чем на родине - уродине. И я их понимаю, но в каждом вижу врага. Поэтому всякий раз стараюсь уйти, не развивая тему.
Мои сандалии превратились в лапти от Мозамбика и от солёной воды, есть ещё каблучки, но куда тут в них, так и хожу, успокаивая себя тем, что пока совсем не развалились, а у местных ведь ещё хуже. И ничего, ходят.
Женщины чистят на песке купленную у рыбаков самаки( рыба,суах.) и здесь же под навесом, в больших жаровнях, заполненных маслом жарят утренний улов. А затем укладывают, уже готовую, в тазы, ну а вечером вынесут на рынок в городе, продавать. Но кто-то, не дожидаясь вечера, пристраивается прямо у дороги, разложив аппетитно зажаренные куски тунца и выложив горочками оранжевых креветок.
Вечерами хожу на тот рынок уже готовой продукции, покупаю что нравится, цену мне пишут на бумажке, если вижу, что алчно завышают, ухожу не торгуясь. А к тем, кто говорит мне «мзунгу», не подхожу вообще.
Весь рынок продаёт только морепродукты, жареные на углях, или же супы из них. Выбор велик. Всякий раз пробую что-то новенькое, не повторяясь. У каждого продавца на столе горит свеча, а я ещё и фонарик ношу. В общем, отдыхаю по - настоящему. Ни одного туриста здесь не видела, а потому и фальшь отсутствует. Нет заискивающих взглядов, ждущих халявы, лживых признаний в любви с целью раскрутки на деньги, что свойственно всем туристическим местам, а потому, здесь я в нормальной человеческой обстановке. Ну и что, что фото не дают, а не надо лезть со своим уставом.
