Около часа мы провели в лагере. За это время успели пообедать и собрать вещи. Думая, что солнце так и будет баловать нас до конца маршрута, я снял всю верхнюю одежду, оставшись лишь в футболке и, чтобы полностью облегчить себе задачу всю одежду уложил в сумку, которую забрали портеры. Однако не прошло и получаса, как снизу, навстречу нам наползла сырая холодная туча, и я в одно мгновение озяб. Раздумывая, как выйти из положения вспомнил, что в рюкзаке осталась накидка от дождя. Натянув на себя плащец поверх рюкзака, стал похож на одногорбого верблюда, зато сразу согрелся.
Первую половину пути до лагеря Мвека (Mweka Camp, 3 050 м) прошли без особых проблем. Накрывшее нас облако усиливало мрачноватый пейзаж. Тропа плавно уводила нас от вершины, перенося из одной климатической зоны в другую. Сперва вышли из каменной пустыни и попали в степь, затем из степи в редколесье, а к завершению вновь, как неделю назад, оказались в джунглях.
Привал сделали у небольшой сторожки, стоящей невдалеке от выложенной белыми голышами вертолётной площадки. Вероятно, она служит для санитарных вертолётов. Другого объяснения как-то не нашлось. Вдоль обочины тропы несколько раз повстречались нам носилки весьма необычной конструкции, имеющие одно единственное колесо, размером с велосипедное и расположенное по центру. Точно такие же попадались нам в лагере Мириакамба, по пути на Саммит Меру. Там они стояли под навесом и были готовы к эксплуатации, а здесь лежат на обочине, как будто брошенные. Видимо так быстрее их можно задействовать в случае надобности?
Пожевав орехи и сухофрукты, поднялись и продолжили путь, но уже не по тропе, а как будто по пересохшему руслу ручья. Дно его неровное, заваленное округлыми камнями различной величины, идти по которым никакого удовольствия. Мне подумалось, что двигаться было бы куда как легче и удобней рядом с этим руслом. Но заросли кустарника становились плотнее и, в конце концов, вовсе стали глухой стеной. Так что пришлось вместе со всеми пинать голыши ботинками. Хуже стало, когда перепад высот заставил спускаться вниз как по ступенькам. Через час такого передвижения коленные связки сначала заныли, а потом вовсе разболелись так, что каждый шаг стал даваться с большим трудом. С помощью палок удавалось несколько снизить нагрузку, но, зная о том, сколько ещё предстояло идти, теплилась надежда, что рано или поздно мы всё же выйдем на нормальную тропу. Однако, по прошествии ещё двух часов надежды так и не оправдались. В результате, еле волоча ноги с разбухшими коленями, мы добрели до лагеря, где привычно записались в регистрационном журнале в административном домике, у самого входа в Мвеку. Здесь царил дух бутлегерства. Тайком нам намекнули, что можем по сходной цене прикупить местного пивка, что мы сделали, взяв по бутылочке «Килиманджаро». Правда ценник раза в два превышал тот, что был на равнине. Но, быть может, для этих мест стоимость на самом деле выгодная?
Стемнело, как всегда, быстро, ужин заканчивали при свечах. После полутора суток практически беспрерывного движения вверх и вниз хотелось просто посидеть, не двигаясь. За полтора прошедших дня мы проделали путь в 21 километр, поднявшись с 4 000 м из лагеря Каранга до 5 895 пика Ухуру. Затем спустились до 3 050 м в Мвека, то есть набрали за это время два километра вверх, с последующим сбросом трёх километров по высоте. Но никто не отменял на завтра обычный ранний подъём в 6:00, поэтому завершили трапезу, не стали засиживаться и разошлись по палаткам. Темнота в лагере усиливалась плотными зарослями кустарника и деревьев. Налобный фонарь выхватывал только небольшие участки непосредственно под ногами, перед собой. Увидеть что либо в отдалении было невозможно, поток света, запутываясь в кривых частых ветках и листве, не способен был проникнуть далее полутора метров. Впервые, после недельного воздержания в период восхождения выпил пару бутылочек пива, и дабы не тревожить ночной сон, решил в профилактических целях отыскать на территории лагеря туалет. Прошёл из конца в конец по дорожке и ничего похожего не обнаружил. Обратился за помощью к стоящим у дальней палатки парням, те жестами нарисовали мне в воздухе кривую, следуя по которой я его непременно найду. Прошёл ещё раз – не нашёл. Возвращаюсь и тут слышу голос, призывный такой, мол помогите. И так странно, насколько мне известно, сегодняшней ночью русских в лагере нет, а этот жалобный, надрывный голосок оказался русского происхождения. Иду на слух, темно глаз коли, ветки руками раздвигаю и тут фонарь высвечивает небольшой каменный домишко с двумя деревянными дверями по бокам. На каждой из них иностранными буквами написано: «WC». Подхожу ближе.
- Помогите! Пожалуйста.
«Чем же, - думаю, - я могу помочь-то?». А оттуда снова плаксивый такой голосок:
-Помогите, я не могу дверь открыть.
«Ах вон оно что, это мы мигом». Дёрнул за ручку, не тут-то было. Не открывается. Ручка проворачивается, не зацепляя собачку, и дверь остаётся запертой!
- Зачем же ты её закрыла, милая, - что есть сил дёрнул ручку на себя. Если бы дверь не открылась, точно бы ручку оторвал. Но створка распахнулась и передо мной предстала затворница. Вика.
- Уф, я уж думала, ночевать здесь придётся. Кричу, кричу, никого нет.
- Дык, на суахили кричать надобно! Ты ж никак в Африке?
- Я не знаю, как кричать на суахили? – ещё не совсем придя в себя, спрашивает Вика.
- Не знаешь, как сказать на суахили, что ты застряла в туалете?
- Не знаю.
- Ну, тогда пойдём, спросим кого-нибудь, а то застанет нужда посреди ночи, и меня рядом не будет, что тогда? Толку-то от твоих «Помогите, помогите!», аборигены ведь русского языка не понимают. Вообще могут воспринимать подобные возгласы, как некую русскую традицию, когда сидящий на унитазе то ли от удовольствия, то ли от огорчения вскрикивает. Ну, например, как японцы, идущие в атаку, кричат «банзай». Так-то, просидишь до утра в интересном месте в одиночестве, ни кем не потревоженная и не спасённая. Идём.
- Да, да, пойдём, спросим.
Если бы кто попался нам на пути, я бы обязательно спросил. Но, к этому времени всё население лагеря рассредоточилось по палаткам, и я, пожелав Вике спокойной ночи, пообещал назавтра непременно разузнать, как звучит на суахили «Помогите мне выйти из туалета!»
