Нгоронгоро - Серенгети. СТАНЗИБАР 13

[ahead]

Продолжение. Начало здесь

Нгоронгоро

В Нгулелу въезжали как всегда, затемно. Разгрузились и вовсе часам к восьми и тут же принялись готовиться к завтрашнему мероприятию. Накопленной за день домашней солнечной батареей электроэнергии хватило бы лишь на четверть часа полноценного освещения, поэтому, подключив к розеткам все имеющиеся в арсенале зарядные устройства, пришлось полностью выключить освещение и воспользоваться налобными фонарями. Не без труда отыскивая мерцающими лучами нужные вещи, паковали баулы, только что освобождённые от изрядно потрёпанной, покрытой слоем пыли и пепла трекинговой одежды, которую собрали в общую кучу и отдали в стирку. Предстоящее четырёхдневное сафари требовало дополнительного обсуждения с Джастином некоторых деталей относительно графика и маршрута передвижения по заповедникам. Ещё в машине по дороге в хостел Вика неожиданно заявила:

- Я не поеду на сафари.

- То есть как не поедешь, что случилось?

- Ничего не случилось, просто не поеду.

- Ты что, собираешься домой?

- Нет, подожду Вас здесь, а на Занзибар поедем вместе.

- Послушай, если нет веской причины не ехать на сафари, то надо ехать. Мы ведь планировали все мероприятия из расчёта на пять человек.

- Я не поеду. Не хочу больше это обсуждать.

В совместных путешествиях, в коллективе из двух и более человек, всегда найдётся место для каких-либо разногласий и недоразумений. Достоинство команды определяется в значительной мере тем, насколько каждый из её членов способен быть коммуникабельным и подчиняться как общим требованиям, так и требованиям руководителя. Если этого не происходит, ненужные споры, разговоры, неизменно ведут к противостоянию, к разладу всего отлаженного механизма, работа над которым могла проводиться многие, многие дни. Как крайний случай, вообще всё может пойти прахом. Самое удивительное в том, что каков бы ни был человек хорош в повседневной жизни, это вовсе не означает, что вы найдёте полное взаимопонимание в условиях многодневных путешествий, к тому же, если путешествие сопровождается экстремальными ситуациями. Угадать здесь, увы, невозможно, можно только проверить на практике. Да и это не даёт полной гарантии успеха. В общем, это один из элементов риска любого мероприятия, который необходимо учитывать как до, так и во время путешествия.

В сложившейся ситуации, не имея толкового объяснения со стороны Вики о причинах, побудивших её внести коррективы в наши совместные планы, нам предстояло ещё каким-то образом объясниться перед Джастином. Аккуратно подбирая правильные слова, Елена попыталась доступно довести до него очередные с нашей стороны отклонения от ранее согласованной программы. Джастин внимательно выслушал и, видимо, истолковал по-своему. Ещё на стадии переговоров он совершенно прямо и откровенно говорил, что не может экономить на портерах и деньги, которые не дополучит на организации восхождения на Килиманджаро, он компенсирует за счёт сафари. Нас этот вариант также полностью удовлетворил и по финансам и по условиям. Теперь же, когда расчёт по восхождению полностью произведён, ни с того ни с сего, ему предлагается организовать ещё и сафари «за так»? Ну уж нет, ребятки, мы так не договаривались!

- Знаете что, - вспылил Джастин, - Вы постоянно меняете условия. Я, по Вашему, должен работать бесплатно? В таком случае, можете обратиться к другой компании и, если найдёте того, кто повезёт Вас за эти гроши в заповедники, я буду рад.

- Джастин, ты не верно нас понял. Мы говорим о том, что Вика не поедет с нами на сафари, но плата за тур, о которой мы договорились ранее, не меняется.

- Дело не в том, сколько вы заплатите денег, хотя для меня это, конечно же, очень важно. Дело в том, что трудно планировать заранее что-либо, если всякий раз, когда мы возвращаемся к ранее оговорённым условиям, они вдруг кардинально меняются. Я ведь до начала маршрута делаю расчёт на всю команду. Это касается и продуктов и палаток и билетов. А теперь, в канун выезда, Вы говорите, что один из Вас просто не хочет ехать.

К стыду своему, ответить было нечего. Причина отказа Вики от дальнейшей программы нам была неведома, а врать совершенно не хотелось. В воздухе зависла пауза, и тут, едва слышно отзывается Вика:

- Хорошо, чтобы не нагнетать обстановку, я поеду.

Особого удовлетворения слова эти не принесли. Если так легко можно менять одно решение на диаметрально противоположное, для чего тогда этот цирк?

- Джастин, извини за пустой разговор. Все наши договорённости остаются в силе. Давай обсудим детали.

Ближе к полуночи все вопросы были решены, вещи запакованы по сумкам и рюкзакам. Пожелав друг другу хороших сновидений все отправились на боковую.

[ahead]

Снова петух опередил муэдзина. Утро не изменило себе. Ясное, солнечное небо разогнало настроение, заставляя на какое-то время забыть о пережитых трудностях предыдущей недели и предаться ленивому созерцанию экзотической природы из-под крыши специализированного внедорожника.

Не изменяя привычке, сварили кофе и с большим удовольствием размеренно, не спеша, в прикуску с «пармизаном» наслаждались его ароматом и вкусом. К 9:30 пришёл Джастин и, поинтересовавшись о готовности, предложил грузиться в машину. В отличие от поездки в Тарангире, посещение Нгоронгоро и Серенгети предполагает несколько ночёвок либо в палатках, либо в коттеджах. Мы выбрали привычные нам палатки. По бюджету палаточный вариант также более предпочтителен. Многодневное путешествие предполагает и автономное питание, поэтому, помимо нашего старого приятеля Ибрагима, в экипаж был включён Никос, отменно проявивший себя на Килиманджаро.

Одна из наших ошибок, которую не смогли предусмотреть, заключалась в том, что основываясь на определённом недоверии к местной туриндустрии, наверняка в некоторых случаях не лишённому оснований, мы не давали денег вперёд, а лишь в самый канун выхода на маршрут. На сей раз это сыграло не в лучшую сторону. Прежде всего потратили не менее часа на покупку продуктов в дорогу, но самые большие потери ждали нас в Аруше. Сначала при покупке билетов в парки Ибрагим вынужден был бегать из одного банка в другой, для того, чтобы зачислить наличные деньги на карту, а затем уже с этой карты оплатить билеты. Ну и, в довершении всего, в дневное время плотность движения по улицам Аруши мало чем отличается от любого другого современного города мира.

Ожидая, пока Ибрагим покончит с формальностями, мы изнывали от скуки, сидя в тени внедорожника на бордюре одной из парковок.

- Простите, я очень извиняюсь, - лепетал проводник, обливаясь потом и с трудом восстанавливая дыхания после марафонской двухчасовой беготни под палящим солнцем.

И хотя к этому моменту накопилось достаточное количество отрицательных эмоций и нелицеприятных слов, высказать ему это было просто невозможно.

- Не волнуйся, Ибрагим, мы тебя понимаем. Если всё в порядке, то поехали.

- Да, да, все формальности решены. Можно ехать.

В итоге, выбравшись из города после обеда, мы значительно, можно сказать, на день, сократили время пребывания на сафари. Но поскольку изменить уже ничего было нельзя, самое правильное, что нужно сделать, это расслабиться и получать удовольствие от предстоящих встреч с легендарными природными памятниками, о которых что-то читали, что-то слышали и даже что-то смотрели по телевидению. Сегодня мы должны наяву увидеть чудеса и начать в очередной раз здесь, в Африке, открывать для себя новый мир.

Часть пути в Нгоронгоро проделали по тому же маршруту, что ведёт в Тарангире, а затем, свернув с основной трассы, ушли на запад, в сторону возвышающихся вдали холмов. Постепенно дорога начала забирать вверх и вскоре по левую сторону внизу, в долине показалось озеро Маньяра. В одном из вариантов нашего путешествия в Африку оно входило в программу посещения, но затем от этого решили отказаться, сосредоточив внимание и уделив больше времени именно Нгоронгоро и Серенгети. Считаю, правильно сделали. Несомненно, озеро представляет большой интерес, но имея жесткие временные и финансовые рамки, распыляться на все, конечно, не имело никакого смысла, и мы последовали бессмертным наставлениям Пруткова Козьмы.

Километров за пятьдесят до ворот въезжаем на идеальное дорожное покрытие. Совсем недавно японцы сделали шикарный подарок танзанийцам, совершенно бесплатно соорудив этот шедевр дорожного строения. Идеально ровное, гладкое полотно плавно стелется по холмистой местности позволяя не просто любоваться великолепными видами из окна, а даже вести видеосъёмку, не используя специальных приспособлений.

На подходе к воротам парка проехали несколько поселений. С виду очень аккуратные строения жилых домов, магазинов, небольших в один-два этажа гостиниц. Для тех, кто путешествует, не прибегая к излишествам в виде восхождения, а исключительно с целью посещения заповедников, здесь, пожалуй, лучшее место для проживания. Близость к входу в парк позволяет экономить и время и деньги. Плюс, возможность избежать довольно утомительных переездов.

День близился к завершению, и нам необходимо было успеть въехать на территорию парка до закрытия, до 18 часов. Позже этого времени движение по территории заповедника запрещено. Ибрагим давил на гашетку изо всех сил так, что к 17:00 мы припарковались на площадке перед администрацией парка, выстроенной в виде ворот, через которые осуществляется въезд и выезд.

[ahead]

Ибрагим опрометью помчался к контрольному пункту оформлять пропуск, в то время как мы не спеша собирались выйти из машины, размять затекшие суставы после трёхчасового переезда. Но всё пошло несколько иначе. Не успел водитель сделать и десяти шагов, как автомобиль был атакован бандой из местных поселенцев. Совершенно незаметно, но чрезвычайно стремительно они запрыгнули на крышу и в мгновение ока опустошили недельный банановый запас, предназначенный для питания желторотых мзунгу. Ибрагим, как истинный представитель гостеприимного народа чагга, кинулся на защиту имущества и провианта своих подопечных. Но банда действовала по заранее отработанному сценарию, не раз, по всей вероятности, применяемому в здешних краях. В среде нападавших чувствовалась жёсткая дисциплина и строгое распределение ролей. Двое стояли по разным сторонам от автомобиля на стрёме, один сделав обманный выпад, отвлёк на себя внимание и перебежками, оглядываясь назад, отбегал и снова возвращался. И наконец, самая отъявленная парочка негодяев, дерзко сквозь кривую ухмылку оскалив кинжальные белоснежные клыки, потрошила наши запасы. Подоспевший Ибрагим, невысокий, худенький и уже совсем не молодой человек, крича и размахивая руками как крыльями, бросился на подонков. И бабуины вынуждены были отступить. Одержав маленькую победу, Ибрагим снова побежал в направлении администрации, но всё повторилось. Правда со стороны другой банды, терпеливо ожидавших свой черёд. Тут уж мы, не заставляя себя долго ждать, повыскакивали из машины на подмогу нашему бесстрашному рейнджеру. И, разогнав жульё по деревьям, встали на страже имущества, позволив Ибрагиму благополучно закончить регистрационные процедуры.

Оставив ворота парка позади себя, машина, натужно рыча двигателем, начала набирать высоту, поднимаясь по внешней стенке кратера к верхней кромке, вдоль которой проложена круговая дорога по всей окружности вулкана. Езда среди джунглей по идеальному асфальтовому покрытию никак не увязывалась с представлениями об африканских путешествиях. Уж точно это никак не напоминало легендарные экспедиции сэра Дэвида Ливингстона. Немного погодя асфальт всё же закончился и автомобиль выбрался на грунтовку, на немного приблизив происходящее к фантазиям, волновавшим мозг при мысли об Африке.

Через четверть часа мы достигли вершины, выскочив на кольцевую дорогу, у самой развилки которой обустроена смотровая площадка с потрясающим видом на всю кальдеру Нгоронгоро. Небо, затянутое плотной облачностью, и вечерний, слабеющий свет не позволяли в подробностях рассмотреть животный мир на дне вулкана, тем не менее, мысли о предстоящих неожиданных встречах с доселе неведомым в гигантском природном котле, разверзшимся у наших ног, захватывали дух.

Окружающая вулкан Нгоронгоро территория, площадью около восьми с половиной тысяч квадратных километров, расположенная на севере Танзании, одно время была частью Национального парка Серенгети. Но затем, с целью урегулирования жизнедеятельности местных скотоводов, была выделена в особую зону с приданием в последующем статуса биосферного заповедника. Фактически это горный массив, состоящий из нескольких вулканов, Эмпакаай (Empakaai, 3220 м), внути которого на высоте 2 200 м находится большое озеро глубиной около 85 метров, Олддени (Oldeani 3 180 м), Олмоти (Olmoti, 3 088 м), Ол Доньё Ленгай (Ol Doinyo Lengai, 2 878 м), последнее извержение которого произошло в 2007 году, самый высокий Лолмаласин (Lolmalasin, 3 700 м), ну и самый грандиозный, конечно же, Нгоронгоро. Максимальная высота гребня кальдеры около двух с половиной тысяч метров, а вот площадь дна по большему диаметру достигает почти двадцати километров. Шестисотметровая внутренняя стена кратера, опоясывающая дно по всей окружности, чрезвычайно затрудняет доступ диких зверей внутрь и, соответственно, выход наружу из природной западни. Всё это позволило сформировать уникальную экосистему, позволяющую сосуществовать на достаточно небольшой территории колоссальному количеству и разнообразию животного мира. В кратере обитает около тридцати тысяч различных видов животных. Такая особенность не могла остаться без внимания колонизаторов и те, в самом начале прошлого века, сделали попытку освоения экзотических земель. Семья немецких поселенцев занялась сельскохозяйственными работами в кратере, привлекая для защиты своего хозяйства от диких хищников масаев, которые, в свою очередь, так же прочувствовали очевидную перспективу использования необъятных нгоронгорских пастбищ. Так и зажили дружно, до тех пор, пока после первой мировой войны Германия вынуждена была отказаться от Восточной Африки в пользу Великобритании. Немцы ушли, а масаи остались. И им, масаям, ох как не хотелось делить пастбища с кем бы то ни было. Оттого начали они сперва потихоньку, а затем всё более агрессивно истреблять тех, кто наносит урон их стадам. Это при том, что масаи практически не питаются дичью. Хищников истребляли, чтобы обезопасить своих коров, а диких травоядных – в целях сохранения пастбищ опять же для своего скота. Когда власти Танганьики наконец поняли, что уже совсем не далеко до того момента, когда пастухи передавят всю дичь в кальдере, с ними началась жёсткая перманентная война. Война эта ведётся до сих пор. Итог её на сегодня таков: масаев выселили за пределы кальдеры, но предоставив им возможность жить в другой части заповедника. Поголовье практически всех видов животных восстановилось до безопасного уровня, кроме крокодилов и носорогов. Первых усердные скотоводы истребили напрочь, а вторых в кратере осталось всего шесть особей. Несмотря на то, что в постоянной боевой готовности находятся пятьдесят вооружённых рейнджеров, готовых стрелять на поражение по браконьерам, вероятность истребления чрезвычайно велика. За абсолютно никчёмный, с точки зрения потребителя, носорожий рог дают аж тридцать тысяч американских долларов. Беднейшее и предприимчивое население страны за такие деньги готово и на смерть идти.

Здесь же, вблизи смотровой площадки, стоит обелиск в виде четырёхгранной пирамиды. Две таблички на одной из граней монумента извещают о покоящихся в этом месте двух великих деятелях, посвятивших свою жизнь изучению и сохранению дикого мира Африки. Несомненно, самый значительный вклад в сохранение всего того, что мы сегодня ещё можем видеть в Восточной Африке, принадлежит профессору Бернхарду Гржимику. Вместе с сыном Микаэлем они проделали колоссальную работу по созданию ныне существующих национальных заповедников Серенгети и Нгоронгоро, основным смыслом которой было продвижение идеи сохранения в неприкосновенности пути Великой миграции животных.

[ahead]

Оставшиеся пятнадцать минут предсумеречного времени Ибрагим, пришпорив своего стального скакуна, нёсся во весь опор по грунтовой дороге, идущей прямо по кромке кратера вулкана. Справа склон круто уходил вниз метров на 500-600 до самой поверхности дна кальдеры, а слева хоть и более пологий, но если мерить по вертикали, то более чем на километр. Несмотря на достаточно узкую дорогу, попадающиеся нам навстречу внедорожники, также спешащие до контрольного времени выбраться из парка, разъезжались без особых проблем. Внезапно за крутым поворотом Ибрагим резко затормозил, так что машину немного понесло юзом на обочину.

Прямо перед нами сердито размахивая ушами и хоботом стоял громадный слон, всем своим видом обозначая намерение выйти на дорогу. Убедившись, что мы остановились, он по-хозяйски вышел на проезжую часть и неспешно переваливаясь на своих стволах-ногах направился вперёд. Поначалу это выглядело довольно забавно и вызвало у всех присутствующих дикий восторг. Потихоньку двигаясь позади, с интересом наблюдая за африканским гигантом, идущим впереди на расстоянии вытянутой руки. Слон время от времени останавливался, срывал хоботом с деревьев листву или пучки придорожной травы, тут же отправляя всё это в рот. Ибрагим строго соблюдал дистанцию, не тревожа зверя своим присутствием. Но тот всё равно держал нас в поле зрения и время от времени поворачивался в нашем направлении, амплитудно похлопывая ушами.

Смотреть на это представление можно было бесконечно долго, а нас ещё ждало обустройство в лагере и долгожданный ужин. Улучшив момент, когда животное почти на полкорпуса вывалилось с дороги на обочину, увлекшись поеданием листьев с развесистых кустов, Ибрагим включил передачу и, резко стартовав, попытался объехать его слева. Слон мгновенно развернул свою многотонную тушу и, мотая уже не только ушами, но и громадной головой, из которой торчали полутораметровые бивни, бросился на нас. В долю секунды водитель воткнул заднюю передачу и пробуксовывая, словно на старте «Формулы 1», сорвавшись с места, что было сил понёсся задним ходом от разъярённого гиганта. Слон всё же не был настроен на длительное преследование, а пробежав пять-шесть шагов остановился, угрожающе задрал хобот и коротко грозно протрубил. Сплюнул, развернулся к нам огромной задницей, помочился и, размахивая хвостом и ушами, гордо зашагал вперёд.

- Он сильно злится, - произнёс Ибрагим, остановившись и переведя дух, но не выключая задней передачи. Другой дороги не было, мы вынуждены были и дальше терпеть издевательства большого негодяя. Подождав, пока тот отойдёт на более безопасное расстояние, медленно двинулись следом.

«Вот гад», - подумали все, проверяя подгузники. Откровенно говоря, в момент атаки нельзя сказать, что я чувствовал себя неуютно. Я чувствовал себя скверно. Ощущение полнейшей беззащитности ввергло в ступор. Противостоять такому чудовищу вряд ли возможно. Нахождение же в металлической коробке уверенности в неприступности ничуть не добавляет. То что пятитонный громила способен перевернуть двухтонный автомобиль, также сомнения не вызывало. Даже если представить, что он не столкнул бы нас в пропасть, то потоптаться вполне мог. Одним словом, чувство реальной опасности пострадать от разъярённого слона овладело всеми участниками экспедиции. Ибрагим не намеревался дразнить зверя и, смиряясь с ситуацией, больше не пытался его объехать на дороге. Только когда ненасытная тварь, заметив в глубине зарослей кустарника лакомый кусочек, устремилась в чащу, мы, резко рванув с места, пролетели мимо, оставив за собой густой шлейф пыли.

[ahead]

На место подоспели аккурат к 18:00. Лагерь представляет собой территорию в виде окружности диаметром под сотню метров, со стоящим ровно по центру гигантским фикусом, распростёршим величественную зонтичную крону метров на десять от массивного ствола. Отсутствие на поляне других деревьев придавало фикусу дополнительную значимость и масштабность. С северной стороны лагеря стоят два продолговатых строения под крышей, но без окон. Первое используется в качестве кухни, второе как столовая. Поскольку прибыли мы самыми последними, то Никосу не досталось места за разделочным столом и бедолаге пришлось готовить чуть ли не на коленках. Ибрагим, раздав нам палатки и матрацы, порекомендовал не затягивать время на созерцание, а найти место на поляне до наступления темноты и установить свои временные жилища, что мы и сделали. Никос несколько замешкался с ужином, то ли ножом неудобно без разделочного стола орудовать, то ли газ горел как-то неэффективно, но подавать он начал уже в темноте.

Сидя за раскладным столиком, мы с некоторой завистью наблюдали за немецкой парочкой, сидящей в соседней палатке с открытым пологом и с упоением уплетающей ароматные жареные зёрна кукурузы. Хоть и с нетерпением, но всё же стойко, мы ожидали кулинарные изыски от нашего шефа. Как ни странно, но это не вызвало у нас негативных эмоций. Ужинать под звёздным небосводом, при свечах, на вершине вулкана, в окружении диких кричащих, ревущих, лающих, рычащих зверей – что может быть романтичней? Да это ж чистой воды Дядька Эрнест! Вот, оказывается, как происходит материализация мысли, а ведь так давно читал. И вот на тебе, проживаю те же чувства, только в другом времени. Но зато наяву.

- Снаружи палатки ничего не оставляйте, всё убирайте внутрь, - напутствует наш трудяга Ибрагим, - Особенно осторожней будьте с едой. Ту, которая источает запах или аромат, лучше отдайте Никосу он уберет в машину. Запах может привлечь зверей, и они могут навестить вас ночью, не дай Бог. Спокойной ночи!

- Спокойной ночи, Ибрагим! Сегодня ты был на высоте, спасибо!

Укладываемся спать, испытывая необычные ощущения, что впервые за полторы недели палаточной жизни, несмотря на то, что по утру снова необходимо раскладывать скарб по рюкзакам, делать всё можно лениво, не думая о предстоящем переходе в очередной десяток километров и подниматься на тысячу метров вверх. Всего лишь сесть в машину и особо не напрягаясь получать удовольствие, по восприятию ничуть не слабее, чем в горах. С такими сладкими мыслями я уснул, слушая завораживающие звуки Африки, наполнившие ночь.

Уже далеко за полночь по соседству, в палатке, где квартировала немецкая семья, завязалась какая-то возня, шум, крики. Потом зазвучал надрывный, несколько истеричный женский монолог, изредка разбавляемый краткими мужскими междометиями и, наконец, всё стихло. Снова восстановился первоначальный фон африканский джунглей. Он, конечно же, несколько напрягал, но не настолько, чтобы напрочь перебить сон, и я плавно погрузился в забытье до самого предрассветного часа.

[ahead]

Проснулся рано, темнота ещё не успела раствориться в лучах стремящегося вырваться из-за горизонта светила. Недолго повалялся, нежась в утробной теплоте спальника, и стал собираться на утреннюю сессию. Небо было идеально чистым, что обещало хороший восход, и тот не заставил себя долго ждать. Узкая жёлто-красная полоса сперва слегка подсветила контур горизонта, а затем, растворяясь в серой пелене небосклона, подкрасила его синевой, предваряя появление оранжевого диска. Восход. Голоса дневных обитателей мира, прежде всего птиц, стали стремительно заполнять вновь образующееся пространство, предназначенное для тех, кто свет предпочитает тьме. Рождался новый день, даря позитивные эмоции всем встречающим его в такую рань людям.

- Доброе утро, - приветствовали нас подошедшие Никос и Ибрагим, - Как спалось? Все вещи на месте?

- Доброе утро, парни! Спалось немного непривычно, учитывая не совсем умиротворяющий звуковой фон, но в целом всё хорошо, спасибо. Вещи вроде бы все на месте, а что-то пропало?

- А Вы не слышали? Молодая гиена ночью, под шумок, полезла к немцам, соседям Вашим, быть может на запах каких-нибудь продуктов. А они обувь снаружи оставили, ну гиена и схватила кроссовку, а немке то жаль башмачок стало, уцепилась за него и ну из пасти зверя вырывать. Тут рейнджер на крик подоспел, но гиена успела-таки вырвать из рук барышни добычу и прямиком в лес.

- Барышня то, не пострадала?

- Да нет, всё обошлось, босиком только осталась. Ничего, в машине можно и без обуви.

- Ну слава Богу! А ведь вчера вечером они и вправду в палатке кукурузу жареную трескали.

- А я только что около туалета нос к носу столкнулась с шакалом, - вступила Елена, - даже снять его успела, - и предъявила горячий кадр окружающим.

- С какой стороны он был? – поинтересовался подошедший местный рейнджер с «калашниковым» наперевес, и, получив ответ, поспешил в указанном направлении, перекинув ствол на грудь. Но пёс, не желая по всей видимости нарываться на неприятности, уже ретировался.

С завтраком Никос не подкачал, приготовил всё вовремя и довольно вкусно. Это позволило нам не засиживаться в лагере и стартовать задолго до восьми утра.

Выбравшись на кольцевую дорогу, поехали на запад. Минут через пятнадцать оказались у развилки. Вправо дорога уходила на Серенгети, туда мы отправимся ближе к вечеру, после ланча. Нам же сейчас налево, через кромку хребта в кратер. Но прежде задерживаемся, с любопытством рассматривая невероятных размеров чашу долины, плавно спускающуюся по склону кратера. В ближнем левом углу масайское поселение.

Пять-семь домов, видимо, принадлежащих одной семье, собраны на одном пятачке, на другом поодаль, метрах в двухстах ещё одно скопление. Таких «семейных хуторов» по просторной площади склона разбросано ещё не менее трёх-четырёх. Дома круглые в основании, не высокие, быть может не многим более полутора метров. Каркас таких избушек собирается из толстых прутьев, на подобие арматуры, а затем обмазывается с наружной и внутренней сторон глиной, обильно сдобренной коровьим навозом. Крыши, в виде правильного конуса, покрыты соломой. Окон в таком жилище нет, только дверь, в виде прямоугольного проёма. Вопреки многочисленным россказням относительно того, что весь двор унавожен коровьими экскрементами, я этого не заметил. Да, почва вокруг мазанок вытоптана и сильно отличается от зелени травяного покрова, окружающего поселение. Но всё же это обычная почва, а не мощёный дерьмом отхожий двор.

Масаев мужского пола видно не было, вероятно погнали скот на выпас, а женщин, похоже, оставили на хозяйстве. Разглядывая близлежащий хуторок, нам удалось понаблюдать за процессом дойки коров. Происходило это не как у нас, когда дояркам, чтобы дотянуться до вымени, приходится садиться перед коровой на низкий стульчик. Картина была в стиле сюр. Худые, высокие, чёрные женщины, стоя на прямых ногах, не наклоняясь корпусом, лишь немного склонив голову тягали соски, в общем-то, совсем не гигантских, да что там гигантских – почти карликовых коров. Настоящая оптическая иллюзия.

[ahead]

Задерживаться было некогда, Ибрагиму не терпелось предъявить нам главный козырь сегодняшних приключений. Выскочили наверх и, перемахнув гребень вулкана, покатили вниз по внутреннему склону. Через пять минут остановились на контрольном пункте непосредственного въезда в кратер, где, сделав очередную отметку, продолжили путь. И вот тут началось самое главное, началось погружение в затерянный мир.

Ибрагим снял ногу с педали тормоза и автомобиль, слегка удерживаемый шестерёнками коробки передач, плавно катился под гору, позволяя нам комфортно глядеть по сторонам, примечая обычные растения необычных размеров. Гигантские кактусы то в виде густого шарообразного кустарника, то наподобие пальмы с развесистым зонтиком на самой вершине.

В самом конце спуска встречает нас грозный орёл, сидя на колючей кроне хилой акации. Будто страж у ворот, зорко вглядывающийся в пришельцев: «С добром ли следуете?», вопрошает. «Ну что ты, родной, конечно с миром! Впусти нас, милай, чай не напроказничаем. Тихохонько побродим, поснимаем, тревожить зверье шибко не станем». Кажись, уломали, только слегка тот головой в нашу сторону повёл, напустив на себя ещё больше важности, «Ладна, ступайте себе и чтоб ни-ни мне тута». Ох и крут пернатый.

На абсолютно ясном небе к востоку от зенита висел платиновый диск солнца, а напротив, западнее, над самой кромкой гребня прозрачно-белый шар почти полной луны. Чем ниже мы спускались в кратер, тем явственнее ощущался запах соды, исходивший от нагреваемого солнцем озера. Наконец колёса машины достигли дна и дорога пошла по практически плоской долине, по большей части заросшей зелёной сочной травой. Ни деревьев, ни кустов не было видно нигде, кроме как на ближайшем к нам склоне, по которому только что спустились на дно. Справа впереди, мерцая и переливаясь словно мираж, вытянулась длинная полоса озера.

Первый, кто нынче попался в объективы камер, оказался одинокий буйвол, неспешно бредущий по самой окраине долины. Прошёл мимо, нас даже не заметил. Грустный такой, может старый? Пересёк дорогу позади и, не меняя темпа, продолжал двигаться к одному ему, должно быть, известному лугу с особо сочной и вкусной травой, не желая разделить удовольствие со своими соплеменниками.

А вот уже в поле зрения попало сразу несколько разновидностей копытных. Среди них смешные, совершенно несуразные с длинными мордами, короткими ветвистыми рожками, окладистой белой бородой Гну. Но что странно, чем больше смотришь на них, тем больше они нравятся.

Рядом красавицы зебры и изящные газели Томпсона. Все с приплодом. Совсем малыши Томми и размером поболее «зебрята и гнуята». Жеребята пощипывают травку и тут же запивают молоком, присасываясь к мамкам. Некоторые более шустрые непоседы бегают вокруг, резвятся. Одни мамаши кормили своих отпрысков, другие внимательно стерегли, не отпуская от себя более чем на десяток метров. Не спроста, поблизости, облизываясь, ходила гиена, выжидая случай. Стоило ей ускорить шаг в направлении отбившегося антилопыша Гну, как всё стадо встрепенулось и понеслось прочь от плотоядного дьявола. Мамаши бежали позади малышей, поддавая изредка им рогами под задницу, видимо, для ускорения и воспитания. Но гиена продолжала преследовать, надеясь использовать свой главный козырь – выносливость.

Стая гиен способна загнать и взрослую особь, чего уж тут говорить про тех, кому от роду не больше месяца. Видимо мамаша Гну осознала, какую опасность для дитяти таит длительное преследование. Резко развернувшись на месте и низко склонив голову, сделала короткий выпад вперёд, целясь коротким, но острым рогом в злодея. Гиена еле успела отпрянуть в сторону и тут же, по короткой траектории помчалась за добычей, но антилопа не дремала и, в галопе мотнув головой, подцепила-таки задние лапы хищницы. Та кубарем прокатилась по траве и, чувствуя смертельную опасность, таящуюся на кончике рогов разъярённой мамаши, отступила.

Разочарованная и слегка запыхавшаяся, потрусила в сторону зебр. Там её ждал очередной провал. То ли день не задался, то ли голод ещё не одолел на столько, чтобы рисковать. Тем не менее, гиена занятия своего не прекратила. Огляделась вокруг, приметила поодаль Газелей Томпсона и так же спокойно, как в самом начале охоты, лёгкой рысцой потрусила на завтрак.

[ahead]

Очень хотелось поближе понаблюдать за зебрами, но те оказались, пожалуй, самыми пугливыми из всей встреченной живности на дне кратера. Заметив малейшее движение в их сторону, тут же либо убегали прочь, либо отходили вглубь ровно настолько, насколько мы к ним приближались. Но как бы то ни было, подойти метров на десять-двенадцать возможно, а имея хорошую оптику, можно снять довольно занятные кадры.

Пожалуй, самая впечатляющая картинка, увиденная в кратере, это степенное шествие зебр, буйволов, антилоп и прочей живности взад и вперёд по набережной озера Магади, окрашенного тысячами фламинго в нежно-розовый цвет. Эдакая идиллия сказочного мира детства.

Всё это вызывает две ярчайшие ассоциации. Первая – затерянный мир, кусок поверхности Земли образовавшийся много лет назад в результате тектонических изменений планеты. Конан Дойл представлял свой затерянный мир, уникальную доисторическую природу, сохранившуюся на недоступном высокогорном плато, благодаря невозможности проникнуть на него, забравшись по отвесным скалам, как из вне, так и покинуть его изнутри. В отличие от дойлевского, этот реальный животный мир возник, наоборот, в результате обрушения вулканического конуса и образования труднодоступного плато в низине, заселённого в последующем множеством зверей и птиц. Забраться и выбраться из кратера тоже непросто, и это, безусловно, способствовало невероятному соседству в несметном количестве таких разных животных. Однако у меня с самого начала продвижения по долине возникла совершенно иная ассоциация, ощущение, что я очутился в некоем подобии ковчега. Без всякого преувеличения могу сказать, я никогда в жизни не представлял, что на небольшом пространстве, буквально в шаговой доступности друг от друга могут сосуществовать и жертвы и хищники. Поначалу это кажется совершенно невероятным. Проходит время и, конечно, к этому начинаешь привыкать, но всё равно время от времени мозг взрывается от поражающих сознание картин реальной жизни братьев наших меньших, собранных когда-то в кучу и сохранённых для нас добродетельным Ноем.

Снова едем по степи, от края и до края населённой всевозможной и мелкой и крупной живностью. Страусы сопровождают нас параллельным курсом, несутся вперёд по саванне, отталкиваясь от поверхности земли мощными упругими ногами. Эти здоровяки уж точно больше центнера потянут. Перед развилкой Ибрагим притормаживает и даёт знак встречному водителю, тот останавливается:

- Джамбо!

- Джамбо!

- Не знаешь где львы сейчас?

- Только что около них стояли. Поезжайте туда, - и показал на дорогу, уходящую влево.

- Спасибо, - поблагодарил Ибрагим и, круто вывернув руль, направил машину на встречу с царским семейством.

Вскоре вдали показалась цепочка из более полутора десятков авто. Немного не доехав до них, Ибрагим остановился и показал рукой в противоположном направлении:

- Львы, видите?

Метрах в пятидесяти в траве нежилась царская семейка. Вот мы и встретились на воле! Прошлая встреча в Тарангире в зачёт не пошла, поскольку увидеть довелось уже умирающую львицу, получившую смертельные раны в битве с дикобразом. А тут здоровенный гривастый лев в окружении трёх здоровых львиц нежился на утреннем солнышке, переваливаясь с боку на бок. Подъехать ближе было невозможно, а наблюдать издали не совсем удобно, разве что используя дополнительную оптику.

- Там впереди, где скопление машин, есть ещё львы. Мы можем подъехать к ним очень близко.

- Чего ж мы ждём? Поехали!

[jelenavel]

Я как всегда занята и потом, найдя наконец-то время ,радуюсь, что накопилось много прочитать и не надо заглядывать каждый день ждать продолжения.Я про Ваши отчеты.Единственное,я не знаю как вставить мой ответ когда время ушло.
Мне показался интересным момент с Викой.Это, так сказать, первый раз что-то из под крышки: что там происходило в вашей кухне-коллективе?Неужели все без сучка и засоринки?Я читала разные мнения про то как сложно быть командой, особенно в горах и это как лакмусовая бумажка и так далее...Простите за мое любопытство

[ahead]

Да всё нормально в коллективе. Бывает мнение или желание одного не совпадает с планами остальных. Тогда возникает недопонимание. Если это удаётся преодолеть, всё получается, если нет – неизбежны проблемы. В нашем случае, как мне представляется, до проблем не доходило, вопросы решались на стадии их обсуждения, хотя порой довольно затяжного и излишне эмоционального. В целом же, всё что планировалось было достигнуто командой в полном составе.

[jelenavel]

A Вы бы предпочли иметь в команде мужчин или женщин?Есть ли разница в реакции на трудности тех и других?Или там не существует такого понятия как пол?

[ahead]

Там, это где? На пляже? Или в горах? На пляже, безусловно – женщин! А что до трудностей, так у каждого они свои. У меня, к примеру, характер трудный. И бороться с ним, что мужчинам, что женщинам без разницы.

[Тозита]

Хороший отчет, спасибо. А нам в Нгоронгоро не повезло - зверей было мало и все на большом расстоянии... Но все равно это место - маст си в Африке, посетить надо обязательно.

[jelenavel]

Ладно если не хотите посвятить глубже в атмосферу коллектива, ну хоть тогда,пожалуйста,дайте возможность взглянуть на Ваш портрет.Дело в том, что столько прочитав и поучаствовав заочно во всех событиях,становишься то же как бы не посторонним. Вы раскрыли свой богатый внутренний мир через Ваше описание, через Впше отношение ко всему и для полной картины хочется дополнить Ваш неординарный образ вашим обликом.Как говорится,героев на сцену!
само просится

[ahead]

to Тозита

Спасибо.
Совершенно с Вами согласен, кратер Нгоронгоро относится к категории обязательного посещения. Возможно там не доведется встретить вблизи такого разнообразия зверья, как в других заповедниках, но само место, несомненно, является уникальным и невероятно красивым.

[ahead]

to jelenavel

Что касается героев, так они уже «на сцене». Их портреты есть как в повествовании о восхождении на Меру, так и в отчёте о Килиманджаро. Вы о них весьма тепло отозвались в одном из предыдущих постов. Если серьёзно, героизмом их поступки конечно не назовёшь, но то что вели они себя по мужски, с полной самоотдачей это факт. Если Вы хотите поговорить об этом – я готов, а вот развивать тему относительно моей личности я, уж извините, не стану.

[ahead]

Метров через триста уткнулись в длиннющий хвост цепи из множества автомобилей, стоящих в очереди на встречу с царём. С нашей позиции, на таком расстоянии и за чередой джипов, разглядеть происходящее впереди действо было почти невозможно. Недолго раздумывая, Ибрагим выкручивает руль и объезжает всю эту кавалькаду, разворачивается и становится прямо-таки в первом ряду напротив целого прайда самого «Его Величества» с многочисленными отпрысками и жёнами, развалившимися прямо у дороги.

- Ну ты красавец, Ибрагим, спасибо!

- Да, пожалуйста. Вы же сюда животных смотреть приехали, а не на автосалон, - улыбается старина-рейнджер.

-А признайся, Ибрагим, ты водительское удостоверение в России получил?

Хохочет. Как будто знает особенности нашего национального вождения.

А прайд достаточно крупный, на виду не менее десятка особей различного возраста. Лежат вповалку, глубоко дышат, вентилируя лёгкие и изнывая от припекающего солнца. Время от времени кто-то поднимается и перемещается к краю семейного лежбища, устраиваясь за крайним львом. Поначалу я не задумывался над этим, лишь немного погодя понял, что звери, утомлённые жарой, переходят с места на место, прячась в тени автомобилей. Один молодой, то ли совсем несмышлёный, то ли не по возрасту наглый вообще забрался под машину, привалившись к заднему колесу. Сколько водитель ему не кричал, реакции не последовало. Плотная тень укрывала льва от прямых солнечных лучей, и его это вполне устраивало, а то, что какое-то там млекопитающее издаёт нечленораздельные звуки, не на львином наречии, так это его проблема.

Только когда водитель запустил двигатель и слегка погазовал, лев приподнял лохматую голову, раздул ноздри, наполнив лёгкие ароматом выхлопных газов, чихнул, трахнувшись взъерошенной башкой о баллон.

- Ну ты гад, - прорычал, поднялся и, отходя в тень следующей машины, продолжал ворчать что-то себе под нос.

Вдоволь накрутив видео и нащёлкав фото практически в упор, с полутора метров, что конечно неспортивно, но азарт одолел, мы продолжили путешествие по закоулкам ковчега. Совсем рядом, метрах в двухстах, в небольшом вытянутом болотце-озерце, плещутся самые добродушные на вид и самые опасные обитатели саванны.

По количеству нападений на нашего брата они не уступают коварным буйволам. Но мы знаем об этом, и поэтому ни на какие провокации попадаться не собираемся. Однако солнце уже почти в зените и гиппопотамы в это время по суше не гуляют. Сидят в воде, одни носы и уши наружу. Среди них лишь один, совсем крошечный гиппопотамыш проявлял детскую активность, вылупив глазки-бусинки и поглядывая в нашу сторону, плавал вокруг матери, то тычась мордочкой в громадную тушу, то пытаясь залезть к ней на нос, а здесь есть где порезвиться, голова взрослого гиппопотама весит около 450 килограммов.

В общем, как все дети сорванец не давал матери ни сна, ни покоя. Тогда мамаша переворачивается на бок, а тот ныряет под воду и пропадает секунд на десять-пятнадцать. Выныривает, озирается по сторонам и вновь исчезает под водой. Это как раз то, что сближает гиппопотамов с китами. И те и другие рождаются и кормятся под водой. Название гиппопотам, как известно, в переводе означает речная лошадь. Но с лошадью у бегемотов какого-либо сходства, кроме нечасто издаваемых звуков отдалённо напоминающих ржание, нет. Более того, бегемоты в основном хрюкают, как самые обыкновенные свиньи. И ведут себя таким же образом, по-свински. Находясь в водоёме, то и дело вываливаются в грязи, тем самым защищая кожный покров от ожогов. И получается, что ближайшие родственники бегемота с одной стороны киты, с другой, всё-таки свиньи. Весь день полусвиньи-полукиты прячутся под водой от жары и солнца, в стремлении не обгореть, а ночью выходят на пастбище и съедают более двух пудов зелёной травы за ночь. Поедая еженощно около пятидесяти килограммов зелени, они достигают веса в 4,5 тонны при росте в полтора метра, и при кажущейся неуклюжести по суши могут разгоняться до 30 км/час.

[ahead]

На противоположном берегу разгуливает белый аист, как и мы, с удивлением поглядывая на то, как бегемотиха под водой выкармливает своё новорождённое чадо. Поцокал клювом, покачивая головой, диву даётся: «Как можно под водой титьку сосать и не захлебнуться?», посмотрел в нашу сторону, «И Вам тоже удивительно? Да, братцы, чего только на зимовке здесь в Африке не насмотришься. Я здесь в гостях у родственника, белобрюхого аиста, вон он, малец, рядом ходит. Завсегда тут живёт. А Вы сами-то откуда будете, небось, тоже с севера? Земляки? Вот так встреча! Домой-то скоро? Через неделю? Поклон от меня отчизне-матушке. Мне здесь ещё пару месяцев подкормиться и потом тоже на Родину! Ну, мне пора, бывайте, братцы», взмахнул пару раз крылами, оторвался от земли и, набирав высоту, полетел в сторону большого озера. «Что ж, и нам туда же, только на другой берег. А поклон непременно передадим, будь уверен».

В непосредственной близости от озера дорог нет. Это и понятно, живности где-то от людей тоже отдыхать надо. Но всё же пробраться туда очень хотелось, ведь помимо красавцев фламинго там несметное количество и птиц и, что для нас важно, семейка носорогов с молодым выводком.

Парочка солидных родителей, каждый весом под четыре центнера, отдыхала лёжа на земле, а молодёжь бегала вблизи родичей, взбивая пыль и распугивая венценосных чибисов, ковырявшихся в траве в поисках снеди. Надежды, что рогатые гиганты войдут в наше положение и подойдут поближе на фотосессию, питать не приходилось. Поэтому довольствовались дальними планами этих монстров, разделяющих второе место с бегемотами по массе, среди передвигающихся по земле млекопитающих.

Близился полдень, уже четыре часа мы бороздим просторы кальдеры Нгоронгоро, и как бы ни было велико желание продолжать безумное сафари, но есть и другие человеческие потребности. Покидать кабину внедорожника, как известно, на территории заповедника, кроме как в специально оборудованных местах, запрещено. На противоположном берегу озера Магади, среди уникальных жёлтых акаций, это самое место и находится. Туда-то и везёт нас добрый и заботливый товарищ Ибрагим.

Сколько же разнообразия в этой природе? Казалось бы, африканские акации мы уже встречали. Однако деревья, представшие перед нами, совершенно не походили ни на какие доселе виденные мной. Помимо необычного жёлтого цвета стволы их имели не обычную цилиндрическую форму, а некое художественно-архитектурное творение в стиле великого Гауди. От самого основания и вверх метров до двух с половиной ствол облеплен множественными наплывами-наростами неправильной формы, а затем из вершины этого то ли ствола, то ли корня тянутся сразу несколько лимонного цвета гладких стволов с раскрывающейся зонтиком кроной. Как раз под тень этой кроны мы и припарковались, в надежде защититься от жаркого полуденного солнца.

[ahead]

Судя по количеству непрерывно прибывающих и отъезжающих автомобилей, местный туалет пользуется широкой популярностью. Дождавшись, когда из мужского отделения вышли пассажиры машины, приехавшей раньше нас, я было собрался войти внутрь, но за спиной послышался шум, крик и несколько нетерпеливых и невоспитанных заросших особей бесцеремонно оттеснив меня в сторону вломились в открытую мною же дверь. Понимая, что у парней, видимо, накопилось, возражать не стал. Однако к шуму и крику внутри кабинки добавились дополнительные звуки какого-то грохота, скрежета, звона, в общем, как будто не поделили, кому первому садиться на унитаз. Во, думаю, парням приспичило. На необычно громкий гвалт тут же отреагировали откуда-то выбежавшие двое служителей парка в белоснежных рубашках и деревянными палками в руках. Не рискуя пройти внутрь, они начали кричать и размахивать своим оружием, провоцируя другую сторону на ответные действия. Но, должно быть, это случилось не в первый раз, и хулиганьё, вволю подурачившись, стремительно выскакивает наружу, но не под палки персонала, а легко подпрыгнув вверх цепляются за край двери, подтягиваются и, перемахнув на крышу, в одно мгновение по веткам забрались на самую вершину дерева.

В помещение мужского отделения войти теперь стало невозможно. Зеркало над раковиной разбито, стёкла рассыпались по всей поверхности пола, раковина тоже повреждена. Белорубашечники негромко поругивая между собой злодеев-бабуинов принялись наводить порядок, но в таком темпе, что до конца рабочего дня могли и не управиться.

- Что же делать? – недоумённо спросил мужичок, по виду японского происхождения.

- Пойдём в женское отделение, - предложил я, и направился к двери с характерной пиктограммой.

- Но как?

Я обернулся, - Ты что, никогда раньше не пользовался? Пойдём, научу.

Завершив неотложные процедуры, экипаж занял свои места в машине, а Ибрагим доложил о дальнейших действиях:

- Сейчас мы едем в лагерь, там пакуем вещи, обедаем и выдвигаемся в сторону Серенгети. Возражения есть? Нет? Поехали.

Въезд и выезд из кратера осуществляется по разным дорогам. Сделано это намеренно, дабы не создавать проблем на узкой дороге на крутом склоне. Поэтому сейчас наш путь лежит по дну кальдеры в противоположную сторону от спуска. В этой части вулкана зверей почти нет, и всё же вдалеке, слева от дороги, заметили крупную птицу, поначалу принятую за страуса, но какого-то странного. С короткими ногами и совсем не длинной шеей, покрытой густым оперением. Вблизи страус оказался африканской дрофой Кори. Это самая большая из летающих птиц на Земле. Взрослые самцы достигают двадцати килограммов. Хотелось бы взглянуть, как этот тяжеловес взмывает ввысь, но птахе явно было не до нас, она грациозно вышагивала, подставляя своё пушистое оперение ветру, изредка наклоняя голову и с любопытством разглядывая что-то в густой траве.

[ahead]

Насмотревшись на диковинную птичку, поехали дальше. Утром, когда спустились в кратер первое животное, которое мы встретили, был одинокий буйвол. И вот теперь, покидая ковчег, мы проезжаем мимо небольшого, голов в десять, стада буйволов. Спокойно стоят, разглядывая нас в упор, не шевельнутся. Мощь, коварство и беспощадность – вот качества этих зверей, проявляемые не только по отношению к их повседневным соседям, но и к человеку. Хорошо, что мы в автомобиле. Быки, должно быть, хорошо понимают это и понапрасну не вспенивают ноздри и не бьют копытом оземь. «Ладно, друзья, даст Бог, может свидимся, а пока – пока. Хорошей Вам травы!»

Ибрагим поочерёдно вставляет первую передачу, вторую и так дальше. Машина легко преодолевает пятисотметровый подъём на гребень и уже вдоль него возвращаемся в лагерь, где нас дожидается обед, приготовленный сердобольным Никосом. В лагере не осталось ни одной палатки. С утра все разъехались и теперь новые посетители парка соберутся только к вечеру. Перекусив перед дорогой, мы растянулись на травяном ковре, нежась на ласковом солнышке, в ожидании, когда Никос с Ибрагимом увяжут вещи на крыше автомобиля.

В три часа пополудни мы покинули лагерь и направились на встречу с новыми открытиями, которые ожидали нашу команду в Национальном парке Серенгети.