Яркий луч фонаря на мгновение ослепил меня. В глазах еще не наигрались белые круги с разноцветными разводами, взгляд не успел сфокусироваться, а меня уже бесцеремонно подняли с кровати и вытолкнули в коридор. Как я мог потерять бдительность? Ведь так чутко сплю?
Глаза почти привыкли к темноте, но натыкаясь на вспышки мощных фонарей, как от разряда тока, троили изображение, добавляя эффект стробоскопа в нереальность происходящего.
Группа людей в костюмах химзащиты c повязками H5-N1, не обращая ни на кого внимания, методично, слаженными движениями, обыскивала мою комнату. Шкафы в номере были просто-таки, выломаны из стены, рюкзаки и сумки разрезались ножами, вещи опрыскивали каким-то реактивом, от которого несло хлоркой и еще чем-то сильно химическим, повсюду были какие-то приборы, мигали лампочки, пищали зуммеры…
Послышался звук разбитого стекла. Это вывело меня из оцепенения. Я осторожно приоткрыл дверь в комнаты и ужаснулся от увиденного. Сквозь разбитую балконную дверь «ночной десант» выбрасывал на улицу все мои вещи, всю мебель, не остановил их даже намертво вмонтированный в пол унитаз, вместе с чугунной ванной он с грохотом приземлился о землю. Черт возьми, что здесь происходит?
На меня никто даже не взглянул. Работа продолжалась, а вещей тем временем в комнате становилось все меньше и меньше. Я услышал резкий запах керосина, он заполнял все воздушное пространство комнаты, застревая горькой, резкой болью в горле. Я не выдержал и рванул в коридор. По дороге, запутавшись в каких-то лоскутах, упал и больно ударился плечом о косяк двери. Тысяча проклятий! Что же здесь происходит?
Удача и здесь не покинула меня, падение не было случайным. Ремешки, которые помогли мне, хоть и весьма болезненным способом, прийти в нормальное состояние и начать мыслить, оказались ремнями моей сумки с аппаратурой, документами, месячным запасом денежных средств и кредитными картами; те 10 долларов, что были в кармане джинсовой куртки, вероятно, уже выброшены на улицу – не большая потеря.
Коридор напоминал сцену истребления еврейского гетто из кинофильма «Список Шиндлера». Кругом были люди в лохмотьях, оборванных, кто-то вообще нагой, был свист, крик, вой сирены, толпы одинаково одетых в серые костюмы химзащиты людей, была паника, где-то начинался пожар…
На улице было тепло от горящих костров и поливальных машин, из которых все те же «серые мундиры» поливали толпы выходящих из отеля людей, горячей, липкой и сильно пахнувшей микстурой жидкостью. После жесткой обработки все тело горело и чесалось. В рот насильно запихнули градусник. Что-то отметили в блокноте. Кто все эти люди?
Груды вещей, без разбора сваленных в кучи, полыхали прямо перед входом в гостиницу. Языки пламени уже касались занавесок и деревянных рам. Кто-то закричал «Пожар! Скорее воды!», но в общей панике никто не обращал внимания на владельца отеля, и, вскоре, огонь бушевал во всем здании.
Из прогоревшей дыры на моем рюкзаке выпал путеводитель Lonely Planet Mexico, его страницы вспыхивали изумрудным пламенем и моментально рассыпались в пепел, который уносил в небо раскаленный от костров воздух. Цветная обложка, словно древесная стружка, цветными пятнами расплывающейся фотографии, искажая изображение ожогами, свернулась в трубочку, и сгорела дотла.
Кто-то дернул меня за рукав. Еще раз…еще…
«Просыпайся, всю Мьянму проспишь!!!»
Янгон-Рангун или как не проспать Мьянму
Совет сам срывался с языка, еще даже не была придумана эта история, которая произошла с тремя путешественниками, променявших, под влиянием определенных обстоятельств Мексику на Мьянму или, правильнее будет сказать, поменявших майскую Мексику на ноябрьскую, а в целях восполнения образовавшегося пробела, решивших слетать на пару недель в Мьянму.
Совет, о котором вспоминают все, кто хотя бы раз просыпался после бессонной ночи в Бангкоке, кто помнит все литры пива, виски, рома, а также веселые танцы на столах и утренний коктейль на крыше самого высокого отеля Бангкока, купание в бассейне, поиск ключей от номера – словом, все те опасности и страсти, что ожидают любого самостоятельного путешественника.
Пробуждение было неожиданным. Отряхнув с себя с десяток деревянных палочек от шашлычков, побрившись и смягчив кожу местным виски, наконец-то выдвинулись из отеля. На часах уже 7 утра, скоростная трасса загружена, сонный водитель не торопится. Глаза его настолько узки, что иногда не понятно спит он или нет, и на крутых виражах или поворотах невольно вздрагивает сердце.
Потом, в Мьянме, этот прекрасный измерительный прибор не раз выручал меня, окрашивая яркими эмоциями и теплотой, все то, что было увидено глазами. Вот, собственно, и совет: «Откройте шире глаза, освободите сердце и вы найдете в Мьянме то, что другие до вас не находили. Кроме того, вы найдете для себя те города, те районы и прекрасные уголки, которые действительно стали для вас пониманием страны, её подданных, её природных красот, религии, кухни».
Для себя я выделил несколько временных и территориальных особенностей Мьянмы, которые дополнили перечень любимых мест в списке посещенных стран.
Вечер в Мандалае
(записано со слов очевидца, авторские права не нарушались)
В лодыжке что-то хряснуло. Это не может не удивлять. Еще на две тысячи пятнадцатой ступени, ведущей на Мандалайский холм, я подумал: это просто так не кончится. Что-то из нас хряснет. Буддам ничего не будет - они уже сто лет будды и не хрясают. Они - вечные. Ступеньки каменные, тоже, считай, без срока годности. А я - живой. Вот я и хряснул.
Кисель мандалайского вечера обтекает меня, как воды реки Иравади. Воздух
можно собирать в ладони, пить, намыливать им голову, бросаться им, как снежком. Вот только не охладить им мою хряснувшую лодыжку. Надо купить колы и рома. Ром очень хорошо помогает хряснувшим лодыжкам. Ром двенадцать лет ждал меня в Мандалае. Встретимся мы в липкой харчевне и
найдемся и обнимемся, как братья под косые взгляды бутылок виски и потогонного пива.
Я поднимался, чтобы спуститься. Теперь я спустился и снова поднимаюсь: в градусе. Во мне примерно тридцать семь, вокруг - сорок, в роме - сорок три. Надо уравновесить эти величины, привести мир к гармонии. Будды пили ром, стопроцентно. Иначе откуда у них этот взгляд, обращенный в себя.
Вентилятор лениво рубит кисель, отбрасывая прохладные ошметки в стороны. Они падают в стакан, расплываются в роме радужной пленкой. Понижают градус, надо пить скорее. К тому же букашки. Если такая, в полстакана ростом, плюхнется в стакан, часть содержимого прольется. А это неправильно с точки зрения кармы стакана и рома.
Откуда у бутылок берется дно? Дно возникает из невоздержанных желаний. И хряснувших лодыжек. Суп острый и пробивает до слез. Знаю: они крошат туда местное солнце. Его губительное воздействие может смягчить только ром. Хорошо, что здесь есть еще бутылка. Палочки придумали великие аскеты. Много сразу не ухватишь, не зачерпнешь и то, и другое. Каждый бамбук, нашинкованный в салат, приходится осмыслить. Хорошо, что ром не пьют палочками. Иначе просветление никогда бы не наступило. Кстати, во время просветления вечером в Мандалае факт хряснувшей лодыжки становится глубоко несущественным.
Утро в Мандалае
Комната постепенно наполняется густым влажным воздухом, который пропитан уличными звуками начавшегося утра. Щебетание птиц, какофония ревущих двигателей мотоциклов и машин, разносимая ветром трель колокольчиков с многочисленных пагод, неторопливые разговоры первых прохожих, звонкие крики уже проснувшихся зазывал: «Мангалаба!» - все это замешано в вязком воздухе, который оседает на вещах и мебели, вдыхая жизнь в каждый предмет, покрывает тебя тонкой влажной пленкой и устраивая удивительные метаморфозы красок на заспанных глазах.
Солнце поднимается все выше и выше, яркими мазками бетеля окрашивает город утренним красным цветом, и воздух в комнате, уже было обосновавшийся здесь на правах хозяина, теснится под его натиском. Вот, сквозь неплотно задвинутые шторы прорывается первый луч. Подняв клубок пыли, солнечной кисточкой ласкает твои заспанные щеки. Щекотно. Сбросив туманную пелену с глаз, ты улыбаешься.
Утро в Мандалае – это утро, которое можно потрогать. Кажется, вот-вот и ты сможешь заплести солнечные косы из ароматных локонов любимой, что раскинулись нежным веером по белоснежной подушке. Её волосы пахнут лавандой. Ты слегка проводишь руками по волосам, с трудом сдерживая трепет и волнение. Она на мгновение просыпается, дарит тебе ласковую, нежную улыбку, а за окном, мощные руки яркого солнца раздвигают скопившиеся за ночь серые тучи. Ты зачарован. Симбиоз утреннего уюта и переполняющих тебя чувств способен остановить время. И время не противится твоим желаниям.
Ты лежишь и смотришь в открытое окно, что постепенно, с характерной местной неторопливостью, не грубой, а по-детски наивной, с неповторимой самобытностью, радушием и обаянием, приоткрывает для тебя новый день. Любопытный ветер, проникает в комнату, слегка задевая и откидывая прядь волос на её загорелом лице. Волнующий момент. Кажется, что всё в комнате замерло, твои утренние гости – воздух и солнце – любуются происходящим, не торопясь начинать новый день.
Таким было утро в Мандалае. Таким было каждое утро в Мандалае. Утро с солнечной улыбкой на лице, приносящее легким ветром свежесть и аромат цветущих орхидей. Каждое утро, как целый прожитый день. Иногда казалось, что утро длиться вечно, а день и ночь проносятся мгновенно, чтобы подарить тебе и ей еще одно утро. Утро в Мандалае.
«Как неспешно время тикает под тиковым мостом…»
Баллада бирманских лентяев (иллюстрированная)
Время настолько неспешно, что волей-неволей проникаешься идеей вечного сибаритства, беспечности и, глядя в небо на лениво завалившийся месяц, вдыхаешь прохладу речной глади, в которое, только что, бешено шипя и извиваясь в облаках, упало раскаленное солнце. Едва не запутавшись в изогнутых деревянных руках одинокой ветлы, солнышко успело подарить нам прекрасный вечер, один из самых запоминающихся вечеров в жизни.
Спеть балладу на родном языке у меня не получилось, однако, как утверждает капелла, получилось полностью воссоздать видеоряд.
Самая короткая история
(или Rice. Not work)
- 100 долларов
- 50 дорого
- 90 это лучшая цена в городе
- Где? Вы хотели сказать в деревне?
- 80, и это последняя цена
- Последняя? Это мы последние туристы в городе, 50 и точка.
- Хорошо 70, до Моньвы, а там сами ищете машину до Пакоку
- Обмоем сделку?
- Я лучше пожую бетель.
- Ты что русских не уважаешь?
- Тогда разбавь водой.
- Какая пропорция?
- 10 грамм виски, 1 литр колы, и то предупреждаю, что свалюсь сразу.
- Ого, и как же ты нас завтра повезешь?
- Ну, так ты же сказал, что ты профессионал, типа крутой русский драйвер.
- Ну, говорил…
- Докажи, а лучше налей мне еще, ик, а то не берет, кажется, ик…
Не вопрос, а где машина?
- А вот тебе ключи, вот документы, только соблюдай правила, пристегивайся, в городе клаксон не используй…ну, а я пока еще выпью.
Кто сказал, что в Мьянме не дают машин на прокат, еще как дают, оказалось, что самый простой способ взять машину на прокат, и при этом управлять ею самому, это взять машину с водителем, напоить его виски, аккуратно положить в багажник, заботливо укрыв пледом, на случай, если придется предъявлять его полиции, ну, и чтобы не мешался. Конечно, не сразу привыкаешь к отсутствию работающих приборов, правому рулю и переключению скоростей левой рукой, но…мы же профессионалы. Для любителей двухколесной техники в Мандалае есть мотоциклы, на прокат, и на этот раз официально.
Деревянная Мьянма.
Мокрые, блестящие доски, причудливые узоры дерева, блики отражения в лужах – все это создает иллюзию плывущего корабля, с такелажа которого лихой ветер сгоняет случайных пассажиров – капли соленого моря. Спустившись в «трюм», плутая между опорами в этом прогнившем от постоянной течи лабиринте, можно поднять вверх глаза и зажмурившись от солнечных лучей, которые тоненькими нитями пробираются сквозь неплотно посаженный дощатый настил, удивляться, что несколько минут назад здесь шел тропический ливень.
Вы слышали, как поют капли дождя на досках тикового монастыря? Капли отражаются от солнца, ударяясь о лучи, словно о струны, под трель колокольчиков – металлических пластин, что на «шапках» ступ монастыря утопают в золотой пыли. Дождь уж перестал идти, а капли продолжают скатываться по перилам под взором солнца, вышедшего из-за туч. Стараются доползти, не испариться, доиграть причудливую капель. Небольшие лужи, как память о прошедшем дожде, с дрожью шагов отражают разводы резных узоров храма, и в почтении застывают оранжевым пятном перед паланкинами монахов. Огромные каменные ступени – вход в храм, с отслоившейся от времени краской, закрученной желтой стружкой, еще долго будут хранить сырость пористого песчаника. Они не участвуют в таинственных превращениях, они слишком вальяжны и неторопливы, их сложно роднить с возрастом дерева, и, несмотря на свою потертость временем и тысячами ног, они кажутся новоделом.
Деревья в округе почти моментально высыхают, обнажая трещины и потертости. Двери на петлях не скрепят и молчаливо поддаются натиску. Внутри тикового «корабля» сумрак и сырость. Легкий запах цветов и благовоний. Слышится нарастающий гул – монахи собираются на молитву. Уши практически закладывает от странной какофонии – деревянные стены создают удивительную акустику, отражая низкий бас колокола. Резные кружева корабля, заслышав его призыв, стряхивают последние капли с крыши, осыпая тебя
легким сандаловым бризом. Солнце снова в силе, можно продолжить путь...
Моньва, Монья, Мония
Белый искореженный нисан медленно выворачивал из поворота. Мда, вчера в ночи он смотрелся куда более современным и бодрым. Ну, да ладно, за 70 баксов можно и потерпеть. Увертываясь от автобусов и грузовиков, чудом избежав не менее дестка лобовых столкновений, мы покинули Мандалай. Дорога резко изменилась, асфальт пропал, и начались сложные манипуляции с рулем. Совершенно непригодные амортизаторы гулко отдавались вибрацией через позвоночник до самой макушки. Слева сзади что-то скрежетало и гудело. Колесо, подумалось мне. Сказать что-либо я не успел. Хлопок, крен автомобиля, пыль из-под колес. Тормози уж, горе водитель. Откатив машину до обочины, мы коллективно склонились над разорванным в клочья кордом. И на этом он собирался нас вести 300 км? Пока водитель меняет запаску, иду общаться с населением близлежащих домов. Классические фразы о помощи и поиске нового авто помогает построить разговорник, в котором также, предусмотрительно крупными буквами нарисованы изысканная вязь «бесконечности» бирманской клинописи. Понимание достигнуто, население активно принимает участие в нашей проблеме. 10 минут на замену пробитого колеса. 15 минут на поиски нового водителя. Безрезультатно и первое и второе. Но первое – больше, т.к. запасное колесо оказывается еще хуже только что лопнувшего.
На скорости 40 км/ч в час вяло возвращаемся в город. Потеря часа, еще получаса на поиск нового водителя. На этот раз осмотр авто был тщательным. Резина была новая, запаска имелась. Машина была значительно свежее и комфортнее. Конечно, подросла цена, теперь 90 долларов, но сторговались до Паккоку с остановками по нашему требованию и с посещением Моньвы. Водитель попался образцово-показательный. Молчал всю дорогу, жевал бетель, изредка сплевывая красную слюну в окно. Соблюдал скоростной режим: старался максимально быстро доставить нас до места назначения. Без тени эмоций на лице останавливался по любому нашему капризу: попить, поесть, купить выпить, сфотографироваться с очередной пальмой на дороге и т.д. и т.п. Убедившись, что все в порядке, и водителю можно доверять, я даже немного подремал.
Доверившись кулинарным вкусам водителя, остановились в придорожной забегаловке. Видимо, водителя нашего там знали. Не успев попросить меню, на стол уже со всех сторон несли всякие яства. Появилась хозяйка заведения, строгим взглядом окинула работу своих подмастерьев, покачала головой – «Чего-то не хватает?», и достала из–под «полы» широкого декольте литровую бутылку мандалайского рома.
Холодный. Одобрительно удивились мы и набросились на еду. Остатки рома заботливо перелили в бутылку с кока-колой, взяли в дорогу еще пару пива, поблагодарили радушных хозяев 10 долларами и продолжили путь. После столь вкусного обеда, сон пришел незаметно и вот уже все участники мотопробега храпели на ходу. Хотя, вероятно следует уточнить, что все европейские участники, ибо водитель наш продолжал ответственную миссию по доставке наших тел до Моньвы. Мне показалось, что спал я очень долго, да и по часам прошло уже больше часа.
Машина стояла на перекрестке дорог, водитель молча уставился на меня, давая понять, что выбор куда ехать он предоставляет нам. Направо, сказал я и уже через 10 минут мы увидели на горизонте то самое чудо, за которым и ехали в такую даль. Сейчас еще ничего не достроено, но выглядит очень впечатляюще и, полагаю, что в скором времени, это местечко станет весь раскрученным туристическим «разводиловом». Сейчас же все бесплатно, да и народу там не было вообще, только мы. Вдоволь нагулявшись по пагодам и небоскребам «Стоячий Будда» и «Лежачий Будда-2», мы, через 3 часа снова были в седле, точнее в местном сельпо или райпо, где прикупили прохладного рома и кока-колы, как вы догадались, безусловно, для охлаждения двигателя автомобиля, но и наших голов, если что останется.
Archaeological Zone. Pakhan.
При подъезде к Паккоку произошел весьма интересный случай, о котором не могу не упомянуть. К этому времени водитель наш окончательно убедился в родственности душ русских и бирманцев после того, как в очередном супермаркете я купил ему бетеля, покупал то я себе, но не поделиться не мог. Так, поддерживая диалог о качестве дорог России и Мьянмы мы подъехали к заброшенному тиковому монастырю.
- Что это?
- Не знаю, я ведь только водитель, просто увидел и свернул с дороги, вы ведь типа туристы, может вам интересно будет.
- Ну, спасибо друг, вот тебе еще бетеля, пожуй пока в тенечке, а мы пока разведаем место.
Монастырь ничем примечательным гордиться не может, потому, сделав пару кадров, так сказать, для «галочки», мы продолжили путь, точнее попытались его продолжить, но вынуждены были немного сбавить темп под натиском местных органов правопорядка.
Оказалось, что с нас требуют денег и ни много ни мало 15 долларов. Выяснять причину столь наглого ограбления средь бела дня был делегирован я. На смеси англо-бирманского диалекта с легкими вкраплениями русского мата, и с постоянным обоюдным сплевыванием кровавых слюней, созрело понимание того, что мы находимся в некой археологической зоне, за въезд в которую надо заплатить. Платить 15 баксов за просмотр деревянного сарая я не сильно желал, о чем в жестких тонах поведал служителям заповедника.
Атмосфера накалялась. Претензии пошли уже в сторону нашего водителя, который на свою бездумную голову решил устроить нам внеплановую экскурсию. Становилось все жарче и жарче, люди в форме и без нее с перепачканными, как у вампиров, в хорошем классическом триллере, зубами, молчали и обступали машину с разных сторон. В тот момент, когда номера нашей машины начали заносить в какую-то хитрую тетрадку, наш водитель не выдержал и сам внес за нас эти деньги, со словами, мол, сам виноват, сам и заплачу.
Подобного поступка не ожидал никто, ни мы, ни «археологи», ни полиция. Нам выписали официальные билеты на посещение археологической зоны, и путь для следования машины был открыт. Посовещавшись, мы приняли решение компенсировать водителю затраты, но этот случай запомнился надолго, и, пожалуй, он стал определяющим в отношениях и уважении к местному населению.
Пираты Иравади или речной путь в Баган
- Вы капитан корабля?
- Ну, я, чего надо?
- А не поплыть ли нам за 20 баксов до Багана?
- А не пойти бы Вам за 20 баксов…
- Хорошая цена, вечер на дворе, ваша посудина давно нуждается в ремонте, а 20 долларов – не лишними будут.
- В том то и дело, что лодка течет, скоро сядет солнце, а у меня не то, что GPS, у меня и компаса нет, так что меньше чем за 50 рисковать не буду, тут до Багана 3 часа ходу.
- Не вопрос, 30 долларов и наш компас, идет?
- А ваш компас не показывает на север, 40 баксов, не меньше.
- Компас показывает на Баган, 35 тебе, а на остальные 5 долларов пошли своего юнгу в ближайший сельпо, пусть купит нам рома.
- Ром не пью - за рулем, т.е. за штурвалом, но 37 долларов – хорошая цена, да и вам на ром хватит.
- Йо-хо-хо, когда выдвигаемся?
- Прямо сейчас!
- По рукам! Свистать всех наверх!
Досвистелись…помимо текущего днища, нам достались сильно текущие небеса. Вода заливала с двух сторон, и было не понятно, что эффективнее: черпать воду из лодки или подставлять ведра под дождь. Мы старались изо всех сил, как заправские моряки бегали по палубе и выполняли команды капитана. Задраить люки! Поднять паруса! Полный вперед! Двигатель моторки, честно сворованный с трактора Беларусь, с вытекающим из всех прокладок маслом, запыхтел, зафыркал и, издав последние хриплые звуки, попрощался с нами навсегда. Вода прибывала, хотя дождь уже кончился, но нас сильно сносило в сторону течением и пока боцман и кок пытались веслами корректировать наше движение, капитан сыпал проклятия на двигатель.
- Вокруг партизанские территории, мы не можем причалить к берегу, мы тонем, так как очень тяжелый балласт, предлагаю выкинуть ваши рюкзаки в воду!
- Скорее мы выкинем весь такелаж, боцмана и кока, а если еще подобные предложения будут поступать, то и капитана не пожалеем, ну, посторонись, что ж мы родную «Беларусь» починить не сможем…
Время тянулось вечно. Руки болели от постоянного черпания воды из лодки, голова налилась тяжестью, а глаза уже не определяли даже очертаний людей, т.к. на реку легла непроглядная темнота. Лодку раскачивали боцман с коком, бегая с длинными шестами от борта к борту, стараясь продвигаться по заданному фарватеру и не налететь на мель или баржу. Наконец-то движок был собран и капитан вытер грязной промасленной тряпкой пусковой рычаг. Пара резких движений, масляный выхлоп в лицо, еще, еще, вот закрутился ремень привода мотора, до упора открытая дроссельная заслонка добавила оборотов, и винт завертелся ровным буравчиком. Ура!
Мы стояли у штурвала, обнявшись с капитаном, и отхлебывали из бутылки ром. На небе высыпались миллионы звезд, нитью Ариадны прокладывая нам путь. Держи два пальца левее Алгола, крикнул я в ухо капитану и указал ему на яркую звезду созвездия Стрельца. Капитан прищурил один глаз, молча, кивнул головой и крепче взялся за штурвал – Баган уже встречал нас на горизонте яркими макушками золотых пагод.
Из судового журнала капитана Мин-Мина (авторский перевод): «По возвращению в Паккоку, я был вызван в местный полицейский департамент, где был с пристрастием допрошен старшим прапорщиком Худином на предмет моих контактов с тремя иностранцами, которые путем мошеннических действий с вовлечением в авантюру местного водителя, расплатились фальшивыми долларами за въезд в археологическую зону. Я честно ответил, что туристы высадились на причале в Багане, хотя я их убеждал не делать этого и сойти остановкой раньше в Ньян У, т.к. это целесообразней, с точки зрения бюджетного и качественного размещения в отелях, близости и разнообразия ресторанов, баров и магазинов. Кроме того, возможность арендовать повозку на весь день всего лишь за 7 долларов или автомобиль за 15, не говоря уж про велосипеды, что стоят всего доллар в сутки. Но трое белых были непреклонны, настаивая на высадке в Багане. Однако, я краем уха слышал от знакомого мне пеликана, что это был их обманный маневр, скорее всего, они хотели запутать следы, потому как в Багане они сели на такси и отправились в Ньян У, где и поселились в прекрасном отеле Гранд Экспресс за 40 долларов за номер.»
Из показаний водителя черного Вольво (имя в интересах дела не раскрывается): «Я действительно подвозил троих европейцев из Мандалая до Паккоку с остановками на обед, завтрак и ужин, а также с длительной остановкой в целях просмотра архитектурных композиций Моньи. Я подтверждаю, что по недоразумению отвез трех белых туристов в археологическую зону, где и вынужден был заплатить выделенными мне 15 долларами за соответствующие пропуска. Передачу денег официально подтвердить не могу. За дорогу Мандалай – Паккоку мне было заплачено 90 долларов США, из них 60 было потрачено на бензин и еще 5 на проезды через различные КПП славной мандалайской армии. До сих пор остается загадкой, почему эти трое решили выбрать такой способ передвижения, т.к. с этого года в Мандалае выдают мотоциклы на прокат и нет ничего проще осмотреть и сам город и его окрестности самостоятельно».
Утро в Багане
Город подметал улицы. Город развешивал огоньки гирлянд и расстилал ковровые дорожки на начищенных до блеска мраморных полах гостиниц. Город выпускал из сотен шипящих кухонь кубометры изысканных ароматов, ресторанные зазывалы перекрикивали друг друга и лай окрестных собак. Город готовился встречать туристов. Город ждал последнего парома из Пакокку. Он пришел пустым. С трапа скатилось два таракана и пустая бутылка из-под виски.
Вечер в Багане
(Приквел. Записано со слов очевидца)
- Тараканы в номере, сэр?! Какие тараканы? Ах, вот эти милые букашки,
которые прыгают на нас с фонаря? Они не опасные, сэр. Нет, совсем не
опасные. Просто сильно страшные. Такова их природа, сэр. Где вы видели
скорпиона?! Ах, вот он... Вам повезло. Сильно повезло. Скорпионы редкость в
это время года. Видите ли, им там, глубоко в земле, где они обычно живут, стало жарко. Или холодно. В общем, много дождей, вот они все и лезут наружу.
К тому же это безобидные скорпионы. Вернее, один безобидный, случайно
попавший сюда скорпион. Наверное, дети принесли проиграться. Есть ли у нас электричество? Конечно, есть. А когда его нет, его нет. Нет, свечи на ресепшн
горят не для создания романтической обстановки. Сейчас электричества нет. И
дизеля нет. Ой, что я говорю - дизель есть. Топлива нет. Что ж вы так кричите? Он сам вас испугался - видите как отлетел бедняга? Разбудите еще кого... Хотя кого тут будить - вы первые постояльцы. Нет, сэр, я вам этого не говорил. А тараканов мы всех сейчас убьем. До одного. И того скорпиона, которого вы показали - тоже. И этого ликвидируем. Кто прыгает снизу? Это, сэр, те же тараканы, что прыгают сверху. Просто снизу они кажутся еще больше. Вот эти, нижние, самые противные. Они подскакивают прямо под юбку, то есть саронг, и... А, черт, черт, черт! Уйди, уйди! Проклятая тварь... твою буддийскую маму... Да принесите же наконец фонарик - тут этих скорпионов кто-то набросал! Сюда, сэр, сюда, по дорожке. Нет, будет лучше, если вы пройдете первым…
Вечер в Багане
(или Take rice - don't worry)
Маленький гекон пролезает через разрыв москитной сетки и стрекочет. Тише, милый, не ворчи, мы уже спим. Нужно успеть заснуть до того момента, как выключат электричество. Кондиционер на максимальном охлаждении нагнетает морозный воздух в комнату. Через мгновение он выключится. Электричество больше не будет до утра. Город погрузится в темноту, и лишь гул генераторов холодильных установок в ресторанах и домах будет сопровождать ночь под аккомпанемент цикад и кваканье лягушек. Просыпаешься от сильного удара в стекло. Смахиваешь насквозь промокшую простынь, замотавшись еще прохладным полотенцем, выходишь на улицу разобраться с ночным гостем, что потревожил твой и без того беспокойный сон. Под окном барахтается на спине огромный таракан. Ах, ты…
Кресло из ротанга очень кстати оказывается на веранде. Это последнее, что видит таракан в своей жизни. Смахивая ногой безжизненное тело в кусты, неожиданно слетает сандалий. Возвращаешься в номер за фонариком. Глаза уже привыкли к темноте, и ты походу продвижения по комнате убиваешь пару комаров и жуков, что просочились в комнату через слишком крупную оконную сетку.
Луч фонаря озаряет темное небо. Опять начинается дождь. Что же, это хорошо, значит – утром будет солнце. Луч скользит по кустам и пальмам, отбрасывая причудливые тени на идеально выстриженный газон. На дорожках испуганно пятятся скорпионы, тараканы и прочая гадость. Кто-то пытается улететь, но сильным ударом вовремя нашедшегося тапка возвращается на место. Так-то. Охота – увлекательное занятие. «Зачистка» территории проходит за несколько минут. Наутро трупов не остается – все растаскивают птицы и лягушки.
Подходя к номеру, обнаруживаю дверь открытой. Вот, лопух! Осторожно, чтобы не потревожить своих попутчиков, прокладываю фонарем себе путь по комнате. Вдруг, мимо прошипела тень, зеленый отблеск чешуи метнулся под кровать. Змея! Где-то читал, что в Мьянме самые ядовитые змеи среди всего азиатского региона. Убить? Как? Тварь не пролезает в узкую щель кровати и агрессивно ползет в мою сторону. Луч фонаря предательски дрожит и тускнеет. Как не вовремя! Отступаю к двери. Через проем уже успевают медленным строем проползти несколько тараканов. Извините ребята, света нет, кондиционер не работает, но пиво в холодильнике еще прохладное, так что добро пожаловать на вечеринку. Под руку попадается все тот же ротанговый стул. Как удачно расположена мебель! Резкий взмах рукой и мозги зеленой твари кровавым пятном стекают по двери. Тело еще старается ползти, корчась в судорогах и предсмертных конвульсиях. Дрожащими руками выбрасываю дохлого червяка в соседние кусты. Что ж, вечер перестает быть томным. Следующие несколько минут я спускаю в унитаз нескольких тараканов и одного скорпиона. Беспокойство не проходит. На кровати мерещатся ползающие тени и шипение из-за угла. Попутчики спят, не приходя в сознание. Это к лучшему. Только сейчас не хватает криков и истерик. Аккуратно достаю рюкзак. Хорошая привычка не оставлять его открытым. Туго затянутый ремень не сразу поддается, я ломаю пару ногтей, но все-таки развязываю узел. На дне должны быть запасные батарейки. Главное не шуметь и не разбудить ребят. Батарейки находятся. Четко размеренными действиями, с холоднокровием киллера, перезаряжающего пистолет, меняю батарейки в фонаре. Так, замечательно, источник энергии есть. Можно продолжить поиск. Несколько минут, два взмаха, два удара по стене и беспокойство исчезает. Щелкает автомат кондиционера. Вот это чудо, решили дать электричество. Врубаю кондиционер, достаю бутылочку пиво и с благодарностью погружаюсь в уютное ротанговое кресло, ставшее для меня настоящим спасителем этой ночи.
С кровати доносится ворчание про распитие пива в одиночку. Нет, это не друзья, это вернулись разговорчивые геконы. Тише, малыш, уже все, я уже иду спать.
Утро в Багане – 2, утро в Багане – 3, утро в Багане - 4
Звон лошадиных подков перекликался со звоном колокольчиков буддистских пагод. Повозку мягко подбрасывало на покатых кочках сельской дороги, убаюкивая и успокаивая. Время неспешно стелется вдоль дороги, изредка принимаешь его за песчаную пыль, что поднимают свисающие с повозки кисточки с бахромой. Аккуратно, чтобы не расплескать живительной влаги, отвинчивается крышка запотевшей бутылки. Как жалко, что здесь не предусмотрено холодильника, ведь уже через полчаса бодрящая смесь куба-либре превратится в пылающий сладкий компот – бирманская версия.
Первая остановка и первый храм. Сколько их будет у нас на пути? Трава растет небольшими группами, такими локальными оазисами, словно, лишайник на выжженной равнине Багана. Так же растут и храмы. Многие давно потеряли цвет, раскрошился фундамент и даже ветер давно не посещает внутренние камеры – здесь сыро и одиноко.
Ощущается эпоха, давно забытая и практически потерянная культура, отзвуки сильных и влиятельных цивилизаций. Открыв глаза, понимаешь, здесь давно не живут боги, здесь только пустые стены и несколько живых душ, что ждут своего туриста – для них вы просто гость, а сувениры – это от лукавого.
Их тысячи. Их сотни. Маленькие, большие, разрушенные, сохранившиеся, с изразцами или резьбой, но неизменно с крошащимся под ногами и руками песчаником, ликами Будды, окруженными удивительно нежными растениями с розовыми лепестками.
Здесь нет простых форм и строений. Каждый ромб, каждый конус, каждая черточка сделана с душой и уютом. Да, здесь действительно хорошо и уютно. Несмотря на жару, на 50-и градусную жару, с цветом выцветшего неба, с жарким ветром и 100% влажностью. Можно часами бродить по лесу пагод и ступ, бросая восторженный взгляд на прекрасный образец архитектуры и оставляя кожу с подошв ног на раскаленном мраморном полу.
Повозка поворачивает обратно, я убираю оставшиеся купюры в карман, жалея, что не дал больше денег тому славному пареньку, что зарабатывает на обучение сына. Ведь в Багане все это время было только 3-е европейцев и это были мы.
Вместо эпилога
На берегах Бенгальского залива водятся не бенгальские тигры, а бенгальские тараканы. На берегах Бенгальского залива вы не купите бенгальских огней.
Это место для тех, кто не боится трудностей. Это место для тех, кто не пресытился и ищет ответа на свой вопрос – у каждого он свой. Кто, проделав многочасовой перелет, переломив временные пояса, выдержав ни один взлет и посадку, в результате очутился среди тропического ливня в Янгоне. Кто два дня бродил по колено в воде, не снимая плаща, под серым, извергающим капли небом, ел под дождем, пил под дождем, спал под звуки дождя, но не позволил хандре захватить себя, не позволил себе отступить. Научился получать удовольствие от дождя, от жары, от ночи и дня, от пребывания в этом удивительном месте, научился улыбаться и научил улыбаться других.
Вставать рано утром и радоваться серому небу. Подставлять лицо плачущему небу, умываться горячими потоками воды. Забавно, но практически не ощущается отсутствие горячей воды в кране. Окно в ванной комнате всегда открыто. Жаркий, влажный воздух нагревает трубы до нужной температуры, а после многочасовой прогулки по городу, само тело не успевало охлаждаться под холодной струей.
Вставать рано утром и удивляться чудесной погоде, понимая, что через несколько мгновений пепел выжигающего все на своем пути солнца будет размывать по твоему лицу пот, перемешанный с кремом от загара.
Радоваться, любить и путешествовать…
Мы были там наедине друг с другом, мы были там самостоятельно и вместе одновременно, только личная карма каждого, щедро перемешанная с ромом и колой, взбитая в железной походной кружке градусником со шкалой в Фаренгейтах и охлажденная тарахтящим кондиционером – только такая дикая смесь характеров и жанров смогла породить такое великолепное путешествие, где каждый нашел себя, а кто-то и друг друга, точнее друга нашли все, но кто-то решил на этом не останавливаться, и лишь французская мелодрама оказалась не отснятой, ибо закончились лобстеры, том-ям и слова, в целом, тоже...
ДЛА (с) 2009
