Добавлено спустя 7 минут 45 секунд:Lulika писал(а):Интересный отчет и весьма познавательный!
Фоток в тексте все же немного не хватает - чтобы, так сказать читать и видеть то, о чем читаешь...
larayami писал(а):А не дадите ли ссылку на отчет Елены?...Очень хочется увидеть поездку ее глазами)...
Присоединяюсь к просьбе.
Делаю третью попытку, от того, что многа букофф, форум вылетает... Елена Клепикова СУАГАТАМ, МИЛАЯ, СУАГАТАМ Заходя на посадку, самолет завалился на крыло, сердце упало в желудок, потом подскочило к горлу, а потом стало не до сердца, не до горла и не до желудка. В иллюминаторе засияла детская мечта. Очень давно, читая приключения Незнайки, думала, есть где-то такая страна: холмы, убегающие к горам, туда, где вершины сливаются с небом, аккуратные разноцветные домики с садами на крышах и балконах, река, пересекающая долину извилистым шелковым шарфом, легкая паутина дорог… Самолет, прокатившись положенное по бетонной полосе, замер, пассажиры потянулись к выходу. Площадка трапа: мягкое серебряное солнце и ветер, пахнущий горами. Намастэ, Непал!
В здании аэропорта начались суровые будни – действительность вступила в свои права. Получить непальскую визу – смех один: встал в очередь, заполнил карточки, дал официальному лицу в расшитой пилотке фотографию. Он ее степлером – кряк! И к листочку. Передал в окошко 30 зеленых американских денежек – взамен наклейка в паспорт с витиеватой командирской росписью и пожалуйте в город. Через обменный пункт.
Взяли такси – бизнес отлажен – поехали в «Голубой бриллиант». Первое, что сказал водитель:
- Welcome to Nepal! - и шустро залопотал по-английски. С таким неподдельным интересом расспрашивал, кто мы, откуда, зачем, где были. «Казакистан» и здесь Раша! Попутно начал сватать свой отель, показал проспект, сказал о ценах и услугах, но мы удержались и приехали, куда задумывали. Двор буквой П, в левой стороне летняя площадка ресторана, по всему периметру незнакомые деревья и лианы с мясистыми листьями и все утопает в цветах – опознать удалось тагетис, петунью и герань, остальное «неопознанные биологические объекты». Алекс сказал: «Посиди в машине» и пошел смотреть номер, а водитель углядел во мне слабое звено и завел «гостиничную» песню: этот отель неправильный, воды здесь нет, и пить воду нельзя, и света нет тоже и все остальное в том же духе – рефреном, а вот тот отель, про который я говорю… Я слушала, улыбалась, кивала головой, как китайский болванчик, а потом выдала:
- Я не понимаю по-английски!
- Не понимаете? – таксист посмотрел дикими глазами.
- Да! Не понимаю! – гордо молвила я.
Он поморгал, развел руками, вздохнул и сдулся, как воздушный шарик.
Остались в «Голубом бриллианте». Номер с верандой и видом на святыню Сваямбунат. Внизу во внутреннем дворе домашняя ступа. На огромной веранде деревья и цветы в кадках и горшках, лавочка-качельки, мраморные столики. Петухи поют…
Передохнули и пошли искать Дурбар (дворцовую площадь). В итоге забрели к королевскому дворцу, стали обходить его, окруженного кирпичной стеной, по периметру – через определенные промежутки то на стене бруствер из мешков с песком и солдатики стоят, то внизу у стены огневая пулеметная точка и те же солдатики, усиленные спецназом в касках и бронежилетах. Удивились, но решили не останавливаться – терпение было вознаграждено – добрались до центрального входа. Ворота на замке: солдаты-пулеметы и очень колоритная группа - военные, полицейские, гвардейцы в парадной караульной форме и секьюрити-гуркхи. Прелесть – тонкие, изящные как стрелы и нежные, как побеги лотоса, И полная уверенность, что этот «цветочек» прозрачными пальцами свернет любую шею безо всякого усилия. Мы, размахивая картой, кинулись к группе. Доблестное воинство отступило, выставив вперед службу безопасности. Ребята доброжелательные и ласковые, если можно употребить это слово. Очень, очень старались помочь и с картой и вообще. На подмогу к ним поспешил старший – благообразный седоусый, лет шестидесяти. Разобрались, это оказался не исторический центр, а действующий королевский дворец, в котором сидит арестованный король! Попрощались, и сорвалось непроизвольно «Даньябад!». Как они расцвели!
- Даньябад! Даньябад!
Самый молодой, перевесившись через барьер, махал ладонью и полупел-полукричал вслед:
- Даньябад! Намастэ!!!1
В пять часов закончился рабочий день, улицы заполнили такие толпы! Между людьми едут машины, мотоциклы, велосипеды, рикши – ой-ой-ой! Решив пройти на Дурбар кратчайшим путем (по карте) мы все-таки заблудились. Запутались в каком-то базаре для местных – Китай – вот кто снабжает весь мир этим... самым. Китайское - значит отличное. Сидит торговец, перед ним тазик с водой, а в воде россыпью, как галька… часы. Разные - мужские, женские, пластиковые и металлические, «позолоченные» и хромированные. И таких тазиков не один. Поплутали. Александр – опытный кормчий, вывел к отелю.
Стало темнеть, почти семь часов. На ресепшн взяли ключ и поползли на пятый этаж. Нас догоняет мальчик и с извиняющейся улыбкой сует в руки свечку и коробок спичек. На лестнице, на каждой площадке стоят бутылки с оплывшим стеарином. Оказалось, в Непале проблемы с электричеством. Кое-где есть собственные генераторы, но далеко не везде и не у всех. Да и заправлять эти генераторы надо топливом, которое везут из Индии через область тераев. А она контролируется бандами повстанцев-маоистов. Впрочем, теперь их называют отрядами – в преддверии грядущих выборов и прогнозируемой победы этих самых маоистов.
Поужинать спустились на открытую площадку. Неторопливо подплыл официант, зажег огарок свечи, подал меню. Александр захотел жареного цыпленка, а мне вздумалось отведать традиционной непальской пищи:
- Чикен-чилли и далбат.
- Что будете пить?
- Зеленый чай есть?
Официант - глаза к тенту, подумал:
- Есть.
- А я хочу черный. Зря, что ли, слова учила, - официанту, - Кало чая динус.2
- Кало… чая… динус? – замер, осмысливая, глаза вспыхнули, улыбка до ушей, не дежурная – от всей души, - Кало чая, кало чая! Хо!
Убежал. Немного спустя, вернулся, принес чай, сахарницу и еще одну свечку! Бережно поставил:
- Кало чая.
- Даньябад.
- Даньябад? Даньябад!!! Суагатам!
- Суагатам?
- Добро пожаловать!!!
Потом ПОВАР стал носить еду. Принес один поднос – снял с него тарелки, удалился. Появился со вторым – разгрузил, потом с третьим.
- Что это? – спрашиваю с ужасом.
- Далбат, - сжав у груди руки и умильно склонив к плечу голову, ласково ответил повар и неслышно растворился в темноте.
Что же такое далбат? Далбат, он же дала-райс это: огромная гора риса на блюде диаметром сантиметров тридцать; поллитровая ступка густого бобового супа-пюре; миска горячего салата-соуса из цветной капусты, картошки и перца; миска рубленого цыпленка в густом остром соусе; мисочка с чем-то жутко кислым, но очень полезным; тарелка с нарезкой – красный лук, помидоры, огурцы, морковь, дайкон, злой одинокий перчик и лайм; тарелка с чапати; две бутылочки – кетчуп и чилли.
Потом появился официант – принес Алексу заказанного цыпленка и соль!
Съесть, даже половину, не в человеческих силах.
- Счет!
Подбежал официант и, нарушая правила, спросил:
- Ну, как?
- Митхо. Но дэрэ,3 - и ребром ладони по горлу.
Он счастливо хохотнул и помчался выписывать чек.
Побродить по ночному городу помешали дождь и комендантский час. В номере запалили свечку. Спички похожи на непальцев, тонкие, коричневые, изогнутые, как кхукри и такие же прочные. За окном сияет Сваямбунат. Непальцы шутят: если освещен Сваямбу – в городе нет света, а если Сваямбу в темноте, то можно посмотреть телевизор.
Утром на Дурбаре оформили недельный пропуск, завершили формальности и утонули в изысканной красоте старого города. Даже развернутые спирали Бруно, патрули и огневые точки проскальзывали мимо, не замечались. Пагода Кастамандап – храм, в честь которого названа столица Непала Катманду. Всего-навсего. По преданию, она построена из одного дерева. Не в смысле – полностью деревянная, а из одной единицы, как Буратино из одного полена, так и пагода из ствола одного дерева. Самое потрясающее, что сзади храма Кастамандап стоит небольшая пагода Силья Саттал, построенная из остатков этого волшебного ствола. От размера и красоты пагоды по коже ползут мурашки, а ведь еще можно зайти внутрь, и походить там. Создается полная иллюзия, что да, тебя впустил живой единый организм, доброжелательный, мудрый, и ты вдыхаешь сухой аромат веков, растворяешься в наведенных потусторонним разумом образах, смотришь на пылинки в солнечном луче, и видишь в каждой из них мир, и не хочется уходить, но надо. Есть такое слово – надо… У дворца живой богини Кумари подошел очередной гид. Чем уж он нас зацепил – не знаю. Оказалось – студент, подрабатывает в свободное время. Мы объяснили цель – посмотреть не сверху, а изнутри. Гид удивился, но задачу понял и в результате, на несколько дней стал нашим поводырем, проводником, вожатым.
Идем к Сваямбунату. Три километра от центра, а город иной: улицы не мощеные, дома попроще, вдоль реки огороды. На клочке земли пять на пять метров пышно зеленеет капуста, торчит морковная ботва, перья зеленого лука, съедобные травки и в углу обязательные цветы. Заборы – незаурядная фантазия владельцев и ясно кто до чего может добраться. Забор из автомобильных дверец, забор из панцирных кроватных сеток, забор из пластиковых тазиков, забор из бамбуковых кольев и на каждом пятом колу «голова убиенного врага» - мотоциклетный шлем. Вот некоторое разнообразие - на таком же клочке земли ничего не растет. Сооружен навес и под навесом на утрамбованной площадке мужичок творит потрясающую деревянную мебель. Готовая продукция стоит рядом. Подошли к сетчатому высокому мосту.
- Не пойду! – взвизгнула я истерично
- Тогда останешься здесь! – парировал муж
- Закройте глаза, держитесь за мою сумочку и потихоньку, потихоньку, - успокаивал гид.
Местное население с удивлением наблюдало за перемещением мемсахиб, деликатно приостановив движение. Мост раскачивался, вызывая приступ морской болезни. Очень глубоко внизу змеилась по кривому руслу река. Перешли. Через два дня выяснилось, что в пятистах метрах от этой конструкции раскинулся капитальный транспортно-пешеходный мост! Зато – изнутри.
Сваямбунат4 – построили две c половиной тысячи лет назад: семьдесят семь метров до вершины холма, 365 крутых ступеней вверх, по числу дней в году. Вдоль ступенек сидят торговцы – продают амулетики, четки, поющие чаши, молитвенные барабаны, вышивки, бусы; астрологи-предсказатели, саду-святые, нищие, прокаженные... Прокаженный в клетчатой юбке тянет к проходящим перевязанные остатки рук, редкостной красоты цыганки поют на одной ноте: «Доллар, доллар, пли-из...». Юная нечесаная красавица регулярно щиплет лежащего на руках младенца. Младенец заходится криком, а мамаша ноет: «Дайте доллары ребенку на молоко...». Идущий вниз почтенный гуркх, наливает ей в ладонь минеральную воду из бутылки, цыганка выпивает и снова щиплет ребенка. На площадке сидит тибетка, рядом четверо детей, мал мала меньше. Сидит, как изваяние Будды - отрешенно, дети так же тихо сидят рядом. Младший протягивает руку, его одергивают. Положили сто рупий. Мать подняла глаза, сложила у груди ладони, поклонилась, что-то сказала детям – они дружно поблагодарили. Старший схватил деньги и убежал (когда шли назад – увидели: семья обедала, перед ними на тряпице стояла бутылка минералки и лежала большая, разломанная на куски, лепешка).
Белая ступа Сваямбунат – мандала Изначального Будды – древнейшая святыня долины Катманду. Когда-то долина была дном моря и бог Шива (по индуистским источникам) или Изначальный Будда (по источникам буддистским) бросил семя лотоса в море, и проросло семя в виде холма и ступы Сваямбу. Любому, кто поднялся к ступе, и обошел ее по кругу несколько раз, больше не грозят плохие перерождения.
Сваямбу – городок на горе: монастырь, святилища, жилые дома, магазинчики, ресторации. Водопад, стекающий среди пышной зелени по каменным уступам... Бассейн с бронзовым Буддой – из ладони бьют струи воды, омывая маленький земной шар, мерцают монеты, цветным блестящим ковром устилающие дно... горящие плошки, свечи, тлеющие ароматические палочки и, заполняющая все пространство, мантра «Ом мане падме хум».
... Драгоценность на цветке лотоса ...
Драгоценность на цветке
Драгоценность...
Вечером в нашем ресторане делаем заказ: чай, лайм-сода, еда. Приносят чай, соду – все выпито – еды нет. 15 минут, 20, 25... через 45 минут несут. Любопытно. На следующий день стали наблюдать: после заказа официант с индифферентным видом идет во двор, седлает мотоцикл, уезжает. Через какое-то время возвращается и, старательно прикрывая корпусом пакеты, дефилирует на кухню. Через пять минут начинают доносится упоительные запахи. Сначала подумали, что «халтурщики» покупают еду в другом ресторане, а здесь разогревают. Простите, хорошие! Каждый раз они ездили за свежайшими домашними продуктами – цыплятами, маслом, овощами, простоквашей.
К чаю принесли чайную ложку (прошлый раз ложка была кофейная) и полную сахарницу! С сахаром, как и со светом, проблемы.
Новый день – новая песня: сегодня поход в Будданат.
Будданат находится в тибетском квартале Катманду – Бода. Идем пешком – кажется недалеко. Кажется. На перекрестках через каждые сто метров группами по пятнадцать-двадцать человек сидят «робокопы» - спецназовцы в синей униформе, упакованные в спецжилеты, поножи, «поручни», каски-сферы, с бамбуковыми демократизаторами. Все ждут стихийных волнений – как в Тибете аукнется, так в Боде откликнется. Будданат – крупнейшая ступа в Непале, да и одна из крупнейших в мире: основание в форме мандалы символизирует землю, полусферический свод – воду, шпиль из тринадцати ступеней, по числу шагов к нирване – огонь, зонтик – воздух, а венчающий все бельведер – небо. Первоначально ступа служила местом хранения святых мощей. Многие считают, хотя прямых доказательств этому нет, что в Будданате покоятся останки Будды Гаутамы. Люди идут по кругу: туристы, паломники, монахи. Стайкой промчались японцы, правые руки вверх и по барабанам: тр-р-р-р. Европейцы отдают предпочтение другой стороне, противоположной. Там пышноцветье торговых точек: лавок, магазинчиков, лотков.
Барабаны проворачиваются с легким треском. Монахи в храме Будданата на низких нотах поют «Ом мане падме хум», густо, почти инфразвуком. Воздух вибрирует, хочется сесть, закрыв глаза, раствориться в звуке.
В крошечном храме – огромный барабан – заполняет без малого все помещение – между барабаном и стеной едва-едва хватает места проскочить. Надо держаться за нижнее кольцо и идти. Идти не получается. Барабан раскручен и приходится бежать кособокой рысью. Может занести на второй круг, а то и на третий. Вихрем пролетаю мимо стены напротив входа – там, в правом углу двое – монах и кто-то маленький, неправильный. Лицо одутловатое, дынеобразное, даже в полутьме – бледное, глаза – черные дырочки, миниатюрные ручки и ножки. На шее коралловые четки и кисточка из белых перьев. Поднял руку ребром – благословил. Глаза зафиксировали – мозг отреагировал уже на выходе. На третьем кругу барабан притормозили и меня оторвали от поручня.
Почему надо уходить? Кто торопится, тот ничего не успевает, но сегодня необходимо успеть в Пасупатинат. Пасупатинат – не только главный индуистский храм в Непале, но и один из самых почитаемых шиваистских храмов в мире. Сюда съезжаются паломники-индусы со всего света. Господь Шива – разрушитель и созидатель, принимает множество внешних форм и образов. Одним из самых живых и мирных является Пасупати – бог животного царства. На холме огромный заповедный парк: лестницы, вьющиеся по склону, деревья, цветы, вездесущие обезьянки. Храмы, святилища, площадки, заполненные йони и лингамами, пирамидки из трезубцев Шивы. Над рекой стелется дым, горят погребальные костры, Здесь, на берегу Багмати, установлены каменные постаменты, где происходит кремация.
- Почему нет запаха?
- Для того, чтобы достойно кремировать усопшего, родственники покупают специальное дерево, сгорая, древесина поглощает запах. Конечно, только у очень богатых хватает денег, чтобы полностью сложить костер из этого дерева. Но и нескольких стволов, добавленных в костер, бывает достаточно, - объяснил гид.
Когда шли к Пасупатинату видели места, где торгуют этим деревом. Во дворах некоторых домов двухметровые розовато-серые стволы сложены в огромные штабеля. Подумалось, для изготовления мебели, оказалось – для кремации. На улице у каждой двери стоит или плошка, или просто на каменной плитке, разложены нехитрые подношения Шиве – рис, фрукты, красная краска и цветы. Да, а еще по дороге попался холерный центр! Вчера – попался туберкулезный. Проблема насущнейшая: кашляют (и плюются) почти все. Это не значит, что все туберкулезники – масса хронически простуженных. Хотя, вроде бы должны привыкнуть к таким суточным перепадам температуры. Тем более, что даже зимой не бывает минусовой!
В городе, если не пыль, то грязь – накануне прошел дождь. Если с утра на дороге раскинулся лопушастый зеленый лист или кусок газеты палаткой, или просто темный полиэтиленовый пакет – ни в коем случае нельзя наступать. Под стыдливым прикрытием лежит продукт человеческой жизнедеятельности. К обеду все эти опасные объекты таинственным образом исчезают. Кто и как их убирает, так и осталось загадкой – дворников просто нет, как класса. Из дворика невари открылась дверца, выскочил мальчик, аккуратно поливая себе из бутылки с минеральной водой начал чистить зубы над узким желобом сточной канавки. Его спокойно обходят и объезжают со всех сторон – никто не возмущается: чистота – залог здоровья!
Контрасты, контрасты.
Бродят остатки хиппи. В основном, подержанные мужики под семьдесят. Когда-то они нашли себя или потеряли, но выбор сделан, и изменить ничего нельзя, да, и не хочется. Зрелище … жалкое. «Дети цветов» в шестидесятые годы облюбовали ступени храма Маджу Дега, разогнали царивших там обезьян и стали жить, в открытую покуривая травку, пока к власти не пришел король Бирендра и не постановил, что этого делать нельзя.
Непальцы живут очень трудно. Те, кто не затурхан жизнью (а это все, кроме нищебродов, избравших свой особый путь) – удивительные: скромные, достойные, улыбчивые. Очень хочется сказать милые, славные люди. До сих пор жалеют короля Бирендру. Говорят, он был хорошим королем, хорошим правителем, хорошим человеком. И не мог сын его Дипендра, мальчик с глазами лани, перестрелять всю семью. Невиновный, оболганный…
- Народ знает правду. Народ не верит. И этот, который сейчас под арестом во дворце – не король! – так говорят люди.
На Дурбаре перед входом в Ханумандхоку (историческую королевскую резиденцию) статуя Ханумана5 в красном плаще с капюшоном, наружу торчит только нижняя часть мордочки и тоже красного цвета. Говорят, что его никогда не открывают, потому что он бог-девственник, а слева стоит храм Джаганат, покрытый резьбой с эротическими сценами. Деревянная Камасутра, очень эстетичный ликбез. Как-то раз Ханумана открывали, но для этого закрыли полотнищами весь храм. Рядом со статуей вход в старый королевский дворец. Совершенно чудесный полицейский в черной парадной форме с винтовкой размером с него, смущался, стоя на посту. И так ему хотелось сфотографироваться, а мы так хотели его сфотографировать, а вокруг сновали люди – но, в конце концов, это удалось, и он остался доволен, и мы были рады. В бывшем королевском дворце музей. Дворец носит наименование Трибхуван, как и аэропорт, в честь одного из королей. Содержание музея – вполне стандартное, лучше не отвлекаться и наслаждаться изысканной архитектурой. Экспонируются среди прочего два кабинета. Рабочие кабинеты – короля Махендры и короля Бирендры. Очень просто, целесообразно, удобно и все заточено не на «пыль в глаза», а на упорную длительную работу. Скромно и функционально. Берегли короли народные деньги. Хотя парадно-выходной трон из золота и драгоценных камней – положение обязывает.
Вышли из Ханумандхоки, идем вдоль стены очередного храма. В стене неожиданно ажурная решетка-экран.
- Что там?
- А, Бог алкоголиков, - махнул рукой гид.
- ?!
Гид рассказал, что за решеткой маска Белого Бхайрава, которую открывают раз в году. В дни жертвоприношений этому Бхайраву заливают в рот вино через трубочку в отверстии ограждающей решетки. До сих пор терзают смутные подозрения – не шутка ли это. Никаких данных найти не удалось. Напротив Белого Бхайрава спиной к решетке стоит Бхайрав Черный – воплощение Шивы-разрушителя. Когда-то его откопал в поле крестьянин и подарил городу. Черный Бхайрав вершил суд – подозреваемого приводили к статуе и задавали вопросы. Солгавший перед Шивой-Бхайравом умирал - кровь шла горлом. Разрыв аорты, по-медицински.
Катманду – город спящих собак. Собаки спят везде, с улыбками на мордах. И клубочком, и в рост на боку, и на спине, и на пузе, раскинув лапы в стороны. Счастливые, никуда не торопятся и дрыхнут во все ноздри. Через них переступают, а они улыбаются и спят.
Если вы увидели упитанную собаку, абсолютно голую, но с мохнатым хвостом и гривой по хребту – не верьте, что это особая тибетская собака. У псины – лишай и она облезла. Обезьяны такие тоже встречаются. А вот мифические ушастые непальские ежики вымерли на самом деле. Чучела остались только в музее природы.
За ужином отведали кюрт, он же кёрд (кто как произносит) – очень вкусная сладковатая «толстая» простокваша. И слово родное и знакомое. А момо с сыром – обычные вареники с творогом.
Официант принес чай, сахарницу. Рядом на салфетке положил десертную ложку... Что-то будет завтра?
В восемь утра наш гид ждал в холле отеля. Путь лежит в «город верующих» Бхактапур – столицу одного из древних княжеств с последующим заездом в Нагаркот. Мы вышли, и он повлек нас на автобусную станцию. Маршрут пролегал по весьма интересным местам, людей было мало. Встречные мерили непонятными озадаченными взглядами, оборачивались вслед.
- Почему они так смотрят?
Гид делал вид, что не слышит.6 На станции сели в автобус, свободных мест много – можно было выбрать удобное местечко. На длинном заднем диванчике рядом сидели два школьника. Сначала ребята сидели в струнку, напряженно. Потом посмотрели на мои руки и развеселились, стали пихать друг друга локтями и полушепотом бурно что-то обсуждать. Я искоса посмотрела на соседей. Они ненадолго притихли, но через пару минут все началось сначала. Посмотрела внимательней и обнаружила на безымянном пальце правой руки веселого соседа два тонких кольца – почти точную копию моих. Стало смешно. Не сговариваясь, мы подняли правые руки, продемонстрировали друг другу колечки и захохотали в голос. Над чем смеялись?
Неожиданно пересели на другой автобус – гид начал удивлять. Людей по-прежнему немного, вдоль дороги оборудованы огневые точки, калибр оружия впечатляет – чуть ли не легкие пушки, кучами свалены бамбуковые рогатки–ежи, крышки с бочек со спиралями Бруно откинуты – дорогу перекрыть пара секунд. Добрались до центральной площади Бхактапура: малолюдно и стерильно чисто. Солдат и полицейских намного больше, чем туристов, часто попадаются белые флажки с красными серпом и молотом, листовки на стенах с такой же полузабытой символикой. Наш гид стушевался и чтобы хоть в чем-то разобраться пришлось прибегнуть к услугам местного чичероне. Красивый светлоглазый парень оказался учеником художественной школы танка: рассказал о многом – об истории княжества, об архитектурных стилях, о глазной резьбе по дереву, провел на гончарное подворье, потом к резчикам по дереву и, наконец, в свою альма-матер – художественную школу. Менеджер школы кинулся на нас как коршун. Безостановочно тарахтя на великолепном английском, провел по всей школе, продемонстрировал, как работают ученики – в одной комнате девушки делали подмалевки, в другой – парнишка завершал «отделочные работы», нанося золотые штрихи; показал, из каких камней растирают краску; описал технологию изготовления холста и краски; гордо заметил, что среди учителей три настоящих тибетских монаха, что на изготовление одной танки требуется восемь месяцев, что вот эту мандалу придумал сам далай-лама. Не переставая болтать, завел на второй этаж в большую темную комнату, заваленную рулонами танка, включил свет, с ходу предложил выбрать и купить работу и тут же начал разворачивать на столе рулоны, придавливая края литыми стеклянными полушариями:
- Вот эта мандала – сделана по эскизам мастера из монастыря такого-то, а эта Лунная Тара – подлинная работа мастера сякого-то, ну а это так – ученическая работа и стоит, соответственно, сущую ерунду – всего двести долларов.
Мы уважительно покивали головами и вежливо сказали, что уже купили танку мастера такого-то. Менеджер закрыл рот, похлопал глазами, и пошел провожать нас к выходу.
Еще раз обошли площадь: Золотые ворота, резные храмы, дворцы, бронзовый колокол на каменной террасе. «Колокол лающих собак» - забавное название, оправданное – когда он звонит, все собаки в округе заливаются лаем. Сейчас в него звонят только по утрам. У храма Батсала Деви прицепился продавец поющих чаш и когда заломил за заурядную туристическую чашку 700 рупий, пришлось спросить:
- Вы что, считаете всех туристов идиотами?
- Нет, что вы, но ... цены растут... и вообще...
То есть, скорее да, чем нет. Максимальная цена такой вещицы триста-четыреста рупий, но могут отдать и за меньше, если, конечно, покупать.
Время давно обеденное зашли в ресторан. Накопилось много вопросов: про выборы, про стриженых вислоухих овец, про политический расклад, про Ханумана, про изготовление тонких каменных пластинок, про касты, про Тибет и про многое-многое другое. Наш гид сидел бледный.
- Почему столько военных на улице?
- О политике – нет! Нельзя! Не говорю!
Англиийский гида стремительно ухудшался.
- А как по-непальски «ворона»?
- Крау... – гид пожелтел.
- Крау по-английски, а по-непальски?
- Каг, - гид из желтого стал желто-зеленым, - Не говорите ничего... Отключите мобильный телефон.
- А местные маоисты...
Гид сжал зубы, замотал головой и из желто-зеленого стал просто зеленым:
- Я – буддист, буддист, буддист...
- Выборы в парламент...
По лицу гида пошли трупные пятна:
- Тс-тс-тс, туристов слушают, не надо ничего говорить...
- Даже про овец?!
- Я – непалец!
- О кей, о кей, кто бы сомневался...
Как соотносятся овцы с непальцем, так и осталось невыясненным. Гида прорвало. Захлебываясь словами, бормотал, что вокруг мафия, что он залез не на свою территорию, что должен заплатить тому гиду, который нас водил, что в Нагаркот нельзя, могут арестовать, патрули, выборы... Смешались в кучу кони, люди. Плюнули и пошли на стоянку такси. Пока ехали, гид развязно болтал и трещал, таксист брезгливо молчал. Добрались до отеля, вышли, расплатились:
- Намастэ.
Таксист смущенно улыбнулся, как бы извиняясь за соотечественника:
- Даньябад. Намастэ-э.
Гид незаметно растворился в толпе.
Вечером в «домашнем» отеле, сделали заказ, ждем, делимся впечатлениями. Умильно приговаривая: «Кало чая, кало чая» повар принес чай, сахарницу и ... столовую ложку. Трогательно. Если придем ужинать завтра, нас будет ждать половник...
Утром, поклонившись вырастающему из тумана Сваямбу, отправились в Патан, он же Лалитпур. Бывшая столица древнего княжества, а ныне «город мастеров». Дворцовая площадь, как в Катманду и Бхактапуре – такая же непознаваемая, загадочная и прекрасная. Только у Гаруды крылышки развернуты кончиками вверх. Да сам городок, пожалуй, почище и пообустроеннее, что ли? Хотя и здесь патрули, полиция, военные, серпасто-молоткастые маоистские флажки и дацзыбао.
Зашли в музей – перестроенный королевский дворец. До дворца на этом месте стоял буддистский монастырь, в восемнадцатом веке построили дворец, в веке двадцатом – сотворили музей. Реставрировали здание и строили экспозицию австрийцы. Рука мастера! В позитиве: музей бронзы первый и единственный самоокупаемый музей в Непале. Звенящая бронза – золото, стекающее с пальцев…
В Патане был день экскурсий, привезли школьников из разных школ и лицеев. Все формы отличаются друг от друга цветом. Брюки, юбки, пуловер, пиджак, жилет, обязателен галстук, даже туфли форменные – одинаковые. Хочешь не хочешь – носи. И носят, и гордятся. По цвету сразу отличают, кто в какой школе учится. Потому как в школе попроще – только одна деталь одежды общая – черная кофточка – все остальное – вольное. А сорок процентов вообще в школу не ходят. Школьное образование начинается с трех с половиной лет и к пятому классу, то есть к 9-10 годам большинство школу оставляет. Забавно видеть – топает в формочке четырехлетняя кроха с рюкзаком размером с нее. Но важная-а – в школе! И бабушки: точно такие же, как наши, только в сари. Также ждут у ворот школы, также помогают тащить неподъемные рюкзаки и портфели, также покупают любимым чадам вкусненькое – ломтики сочных фруктов в прессованных листьях или маленькие рожки мороженого.
По крутым ступеням забрались на верхнюю площадку пагоды. Напротив - храм Кришна Мандир, предполагается, что это первая постройка в Непале в архитектурном стиле Шикара, а также единственный храм полностью сделанный из камня. На фризах выгравированы сцены из Махабхараты и Рамаяны. Лепота! С верхней площадки пагоды дворцовая площадь, как на ладони. Посмотреть бы, что там, с другой стороны. Но обойти башенку по узкому бордюру у меня не хватило пороху – очень высоко и очень страшно. Следом за нами поднялась пара американцев и села за выступом башни. Увидев легкую добычу, на приступ пошли малолетние торговцы с вышитыми сумочками. С трех сторон протягивая товар, запели:
- Пли-из, пли-из... Хорошие су-умки... Пятьдесят рупий...
Нас на жалость не возьмешь – мы из Казахстана! Спокойно посмотрели на приставал и тихонько:
- Наи, пардайна.7
- Пардайна. Хо! – и шустро побежали атаковать американцев. Из-за выступа послышалась знакомая песня. Американка совершила ужасную ошибку – включилась в разговор, добрым голоском объясняя, почему ей не нужны эти милые сумочки. На помощь к атакующей троице подтянулась еще парочка юных продавцов с очередной порцией товара. Американцы, не успев насладится волшебным видом, потянулись к лестнице в надежде, что их оставят в покое. Сейчас! Когда они протискивались мимо нас Алекс, сказал страдальцам магическую формулу, те поблагодарили и начали ее пользовать, но было уже поздно – детишки с сумками приклеились намертво.
Утром в последний день в Катманду торопились на Дворцовую площадь – попрощаться до следующей встречи. Ради экономии времени решили нанять рикшу.
Велорикши вездесущи. С гудками и крякалками, щегольские и занюханные, с раскладными пологами и с раскладными решетками-дугами на которых когда-то был полог. С букетами пыльных пластиковых цветов, кисточками, блямбочками, зеркальцами, султанами перьев, с бахромой и без. Пассажирские и грузовые. В седле маленькие худенькие мужички от двадцати до ста лет. Людей в коляску можно посадить от одного до десяти – смотря как сажать. Туристы вмещаются максимум по две единицы, непальцы – до десятка. А грузовые – нам этого не понять: не видно ни колес, ни водителя – огромная гора груза сама движется в заданном направлении. Подошли к стоянке. Очень рано, пусто, тихо. Единственный рикша сидел на корточках возле велоэкипажа и ел папайю из плошки размером с детскую ладонь. Завидев потенциальных клиентов, торопливо слизнул остатки сока, бережно спрятал чашечку в карман, сказал:
- Сэр, мэм, хелло!
- Хелло! До Дурбара.
- Двадцать пять.
- Хорошо.
Наши сто пятьдесят шесть килограммов взобрались в коляску и разместились на сиденье. Сухонький непальский мужичок лихо впрыгнул в седло.
- Потянет?
- Не потянет...
- Потянет.
- Может, подтолкнуть?
- Ага, еще скажи, на ходу впрыгивать.
Мужичок потянул, качнул педалями вперед-назад и лихо покатил по брусчатке. Бумажные букеты на руле шелестели, подвески, гирлянды и ленточки развевались, пассажирские тела неравномерно подпрыгивали, зубы клацали:
- Ин-те-рес-ой-но, си-ня-ки-йяй бу-дут-ить?
- Да-ть, да-ть!
Время от времени водитель нажимал на грушу гудка начала прошлого века. Собаки дорогу уступали. Доехали, расплатились, дали пятерку за перевес. Мужичок улыбнулся, и на ходу вынимая плошку, поспешил к торговке овощами. Синяк был. Один, но большой.
На площади, кроме солдатиков и полицаев, никого. Пробегают случайные прохожие из местных. Туристов нет. Обошли площадь, посидели на ступенях храма Маджу Дега. Простились и пошли пешком потихоньку домой. Заговорились и выпали в реальность в плотной колонне демонстрантов. Оказалось манифестация «За свободный Тибет». Идут с флагами, скандируют лозунги, как октябрята речевку, затем едет автобус с полицией, рассекая колонну на две части, за автобусом топают два случайных туриста из Республики Казахстан, за туристами подразделение пеших полицейских, за ними – вторая часть колонны и что там дальше – не знаю – слоеный пирог. Пройдя несколько метров, мы технично, по-крабьи, выскользнули в боковую улицу. От группы полицейских отделилась троица с длинными бамбуковыми дубинками и уважительно проводила до отеля.
Перед дорогой, на посошок, выпили непременный «кало чая». Повар, зная, что мы уезжаем, принес чай в узорном бокальчике, а официант – салфетки в стакане, обернутом серебряной фольгой – простились по-своему. Очень сердечно. Такси – и в путь.
Подъехали к аэропорту – фейс-контроль и проверка билетов. Пропустили. В здании получили талоны и сдали выездной сбор по 22 доллара. Общий досмотр. Пропустили. Через семь метров мужчин и женщин отделили друг от друга – личный досмотр. Пропустили... Черт знает что, еще досмотр – сдали багаж. Пропустили! Паспортный контроль. Кабинок много, подходим, протягиваем паспорта – чиновник перекосился (скорее всего, это была высшая форма изумления), взял документы за уголки, держа на отлете, поднял на уровень лица и, переводя глаза, промямлил:
- Никогда таких паспортов не видел...
Мы посмотрели на табличку – оказалось пропускник для дипломатов.
- Ха-ха-ха, извините, извините – нам туда! – выхватили лазоревые книжечки и побежали к другому окошку, получать штампы. Получили и просочились в зал вылета. Опять личный досмотр и потрошение ручной клади. Молодой полицейский вывернул многострадальный рюкзачок, осмотрел блокнот, расческу и носовой платок, взял двухсотграммовую бутылочку из под гималайской воды:
- Что это?
- Ром.
- Что?!
- Ром. «Кукри».
Обалдело покрутил головой. У женщины в сумке ром.
- Запечатано?
- Нет.
Тогда нельзя.
Старший смены, видя заминку, спросил:
- Что там?
- Говорят, ром.
- Запечатано? – обратился ко мне старший.
- Нет!
Взял бутылочку, открыл, осторожно нюхнул, учуял знакомый запах и понюхал еще раз, уже с удовольствием. Захохотал:
- РОМ! Если хотите, можете выпить здесь.
- Нашли алкоголика! – вскинулась я.
Конфисковали продукт. Да и ладно с ним. Ребятам на дезинфекцию пойдет – пятки протирать.
В зале ожидания молодые люди с планшетами-прищепками бегают и проводят опрос-анкетирование. Когда Алекс отошел посмотреть диски с музыкой, ко мне подсел «опросчик», нацелился ручкой в бланк, дежурно улыбнулся:
- Могу задать вам несколько вопросов?
Грустно смотрю на него и отвечаю:
- Я не говорю по-английски.
Не поверил:
- Как это, мэм не говорит по-английски!?
Сокрушенно вздыхаю:
- Совсем не говорю и не понимаю.
У парня брови спрятались в волосы, повернулся и помаршировал деревянной походкой, оглянулся раза два, и затерялся среди пассажиров.
На соседнем ряду за спиной сидела испаноговорящая семья. Девушки увлеченно болтали, пока папа ходил пить кофе. Отец вернулся – дочери затараторили:
- Тут собирают сведения, а она говорит, что не говорит и не понимает по-английски.
Папа начал тираду, что «право свободного человека отвечать или...» и в этот момент к семье полетел очередной опросчик. Девушки хором:
- Мы не говорим по-английски!
Объявили посадку, погрузили пассажиров в автобус, довезли до трапа самолета, а там... Передвижная платформа, на платформе рамка металлоискателя, стол для досмотра вещей и ширма для досмотра личного. Что тут скажешь? Мелочи, не стоящие внимания...
Самолет держал курс на Дели, а там внизу, скрывалась за сияющими облаками страна, навсегда пленившая сердце.
-------------------
Ссылки1 - Даньябад – спасибо
Намастэ – аналогично: здравствуйте; до свидания
2 - Кало чая динус – принисите, пожалуйста, черный чай
3 - Митхо – вкусно Дэрэ - много
4 - Слово Сваямбунат означает «создавший сам себя из ничего миллион миллионов лет назад для всех и навсегда».
5 - Непальцы очень почитают Ханумана. Считают его своим богом-прародителем, а обезьянок – священными животными.
6 - Уже потом узнали, что с этого дня в стране ввели чрезвычайное положение.
7 - Наи, пардайна – спасибо, не нужно. Слова обладают магическим действием. Услышав, в ответ на приставания эту формулу, любые торговцы спокойно отходили и больше не тревожили.
Осталось добавить ответы на Как и Какой (-ая, -ое)1.
Как работают лопатой вдвоемОдин человек держит лопату за черенок. К древку, у черпала, привязана веревка. Второй человек стоит напротив первого и держит веревку. Первый подцепляет черпалом, второй в это время тянет веревку на себя, и они вдвоем сбрасываю груз. Второй веревку ослабляет, и первый начинает снова зачерпывать. Ручной экскаватор. Производительность – неизвестна. Пара стояла перед огромной кучей отсева и перекидывала ее, создавая другую кучу. Что это было, зачем?
2.
Как точат ножи-ножницыНа земле сидят два мужика. Между ними деревянная конструкция из рамы, валика и втулки с круглым камнем-точилом. На валике в четыре-пять витков накручен сыромятный ремень. Первый мужик держит ножик и правит его на камне. Второй попеременно тянет на себя концы ремня. Валик крутится, передача работает, камень вращается, Ножик пускает искры. Дешево и сердито.
3.
Как ездят по дорогамДвижение по центральным улицам интенсивное – автобусы, автомобили, тук-туки, мотоциклы, рикши, велосипеды. Люди идут по тротуару. Для пешеходов переходы – надземные мосты с развязкой на четыре стороны. Особо смелые или торопливые умудряются перебежать дорогу, форсируя ограждение. В остальных районах, которых девяносто процентов, тротуаров нет, и все движутся вперемежку. Уважают друг друга, пропускают по просьбе – рука показывает направление. И все гудят, бибикают, крякают, заливаются трелями. Никто никого не сбивает: ограничение скорости в городе – сорок километров. Полицейские следят за трафиком и действительно помогают регулировать движение. И штрафов не берут. Потому что никто ничего не нарушает.
4.
Как украшают домаДома похожи на кубики: с верандами и широкими бордюрами-уступами. На всех уступах стоят разновеликие горшки, в которых бушуют зеленые кусты, деревца и цветы. На верандах – по нескольку огромных каменных кадок с серьезными деревьями и масса горшков и горшочков с цветами. А на самом верхнем уступе, который, по-совместительству, является крышей – технические сооружения – огромные бочки - емкости для воды, крашеные в черный цвет. Водопровод существует, но вода туда поступает из этих самых бочек. А питьевую воду в отели привозят фабричную бутилированную.
5.
Как одеваютсяДа кто во что горазд. Стандарт китайского производства. Женщины постарше – в сари, молодых в сари почти нет. Молодые, в основном, предпочитают шальвар-камис. Мужчины молодые в привычном стандарте, мужчины постарше – многие в национальных костюмах – узкие штаны и длинная рубашка. Сверху вполне европейский пиджак, куртка, жилет и обязательная ТАКА ТОПИ – шапочка-пилотка гуркхского короля. Впрочем, така топи носят многие мужчины.
6.
Как и что едятНепальская еда самая простая: момо – вареники с мясом, творогом, капустой, картошкой, грибами. Далбат (см.выше). Чапати – лепешки круглые, тонкие, двуслойные (те же пури, только жареные без масла на раскаленной поверхности). Пакоры – тонкие сухие лепешки с загнутыми краями, а на них мешанина из овощей. Кёрд – простокваша. Все остальное – еда индийская, тайская, китайская и европейская.
Овощи: перец острый красный и зеленый, капуста, в основном, цветная, морковь - много и обязательно, кабачки, баклажаны, картофель, лук красный пихают всегда и везде.
Мясо: в основном – курятина. Но потребляют и баранину, козлятину, реже свинину и мясо яков.
Яйца. Травы и специи. Рис во всех вариантах. Лапша. Горох и фасоль.
Фрукты не сказать, что выбор особо большой: бананы, гранаты (на непали называются АНАР!), яблоки (китайские), мандарины, апельсины, лимоны обычные и сладкие, лаймы, манго и папайя. Тыква. Масса каких-то маленьких бякушек – сырых и сушеных – ягоды неопознанные. Клубники много.
Сыр обалденный, ячий. Обыкновенный, копченый и сушеный.
Местная выпечка. Выглядит привлекательно, но пробовать было неохота.
7.
Какие животные обитают в городеКоровы. Не очень много, живут, в основном, возле индуистских храмов. Их подкармливают.
Голуби. Очень много. Точно такие же, как наши – жирные и холеные. Еды много – люди жертвуют богам и божкам направо и налево. Гадят голуби соответственно.
Воробьи. Мелкие и сытые. Несуетливые, потому что о-очень сытые.
Вороны. Более «загорелые», очень изящные и стройные. Какая-то переходная форма между серой вороной и вороном.
Собаки. Масса, тьма – и все спят.
Кошки. Не видела ни одной.
Крысы. Есть. Толстые, сытые. Едят жертвенную пищу.
8.
Какие есть домашние животныеСобаки. Видели трех.
Первая – роскошная, породная овчарка. Живет на веранде соседнего дома. Ее не выпускают на улицу. Скучно. Псина опирается передними лапами на бордюр, смотрит вниз и переносит полиэтиленовые пакетики – слева направо и справа налево. Лает густым басом и очень хочет познакомиться.
Вторая – большая, огненно-рыжая с хвостом-султаном живет в соседнем доме с другой стороны. Везучая, ее выпускают гулять в замкнутый глухой двор.
Третья – беспородная, но тоже любимая; в красивом ошейнике, цепочкой пристегнута к ограде, пока хозяин (хозяйка) в храме.
Козы (их едят).
Овцы (их тоже едят).
Утки (скорее всего, и их едят).
Куры (несут яйца).
Цыплята (их едят очень-очень активно).
9.
Какие есть насекомыеБабочки. Красивые, разные. Много. Могут сесть на руку.
Мухи. Сосредотачиваются в местах скопления отходов. А так как отходы практически везде, то и мухи везде. Но к людям не пристают – отходов хватает.
Комары. Мною замечен один, заморенный задохлик. Наверное, вегетарианец. Никого не кусал.
На земле жучки-паучки ползают всякие. Тараканов не видела ни одного, нигде.
10.
Какое самое страшное впечатлениеКто-то сбил перебегавшую дорогу крысу, большую и толстую. Движение остановилось. Все водители вышли из машин, кольцом окружили крысу и хлопая в ладоши начали направлять ее к обочине. Крыса ползла, перебирая передними лапками, лежа на боку. Движение не восстановилось, пока она не отползла. Но никто ее не трогал – ни чтобы добить, ни чтобы отнести с дороги. (Хлопками отгоняют злых духов – тибетско-непальская традиция).
11.
Какое самое хорошее впечатлениеНе знаю. Очень хочется вернуться.
Yungern » 06 май 2009, 13:08 
