Ева вновь зачем-то молодой и красивой…
Мы выпьем вместе свадебно-адских ядов
(Когда мы умрем, Германия превратится в Россию)
А. Витухновская, женщина и поэт
Поставить в качестве эпиграфа эти кислотно-псилоцибиновые строчки меня подвигла некая иррациональныя необходимость поместить на одном условном листе бумаги перпендикулярные впечатления от одного места или скорее даже не места, а прожитого в этом месте времени. Поскольку все это время мне там было очень хорошо. Я сейчас постараюсь вкратце изложить, на каких моментах колесико тонкой настройки моего духовного приемника начинало крутиться и как из эфира рождалась ясная волна, не изгаженная шелестящей речью соотечественников. Несмотря на то, что представленные здесь заметки на полях носят ярко выраженный визуальный характер, я постараюсь расшифровать голоса, которыми они друг с другом разговаривают в тот момент, когда на них не смотришь.
Итак, дело было в Германии. Мы прибыли туда ночью, как будто прыгун, разбегаясь в Испании, совершил двойной прыжок, и, наступив одной ногой на Пальму Майорку чтобы оттолкнуться, приземлился в Гамбурге. Спорный вопрос - если самолет приземлился удачно, должен ли я автоматически разделить этот успех или нет? Мне кажется, что из всех пассажиров я прилетел последним. Может быть потому что лениво выпутываясь из привязных ремней, я упустил тот момент, когда ловкие проводницы в красных шапках разгерметизировали борт номер такой то и пассажиры первого класса уже отправились касаться липким от страха эпидермисом пластиковых поверхностей ребристой кишки, соединившей наш двумерный салун с создающими объем лестницами и этажами.
Гамбург был уныл как трижды перепечатанное через синюю копирку руководство по уходу за валенками. Ветер с дождем оказались моими первыми знакомыми на этой земле, и, вопреки всем пожеланиям, высказанным вслух и про себя, пытались навязчиво сопровождать меня во всех направлениях, даже если таковые уходили под землю. Словно собака, которой прищемила хвост бесчувственная гравитация, ветер тащился по моим следам в метро, жалобно скуля, когда через его прозрачное вязкое туловище протискивались другие хозяева, к которым он почему то не испытывал приязни. Возможно, ветер это такой гопник от природы, вынужденный отщепенец с которым не хотят водиться даже свои и который вынужден поэтому приставать к млекопитающим, выдувая деньги из карманов и тепло из сердечной сумки. Однако, заканчиваются даже неприятности. Ведь дальше нас ждут сосиски и нычка из дьюти-фри.
Утром Гамбург был не менее уныл, чем его вечерний брат-близнец. Гамбургский туман, из которого впору было варить невкусный вязко-серый кисель для детей, которые не слушались старших, путался под ногами и норовил запустить влажную многопалую ладонь в купленные на распродаже сапоги. Всем тем, кто собирается принять Гамбург на завтрак, следует опасаться не только блеклой жижи, стремящейся растворить в себе незадачливого гастролера - пересушенные шпили ратуш легко расцарапают обезвоженное от криков отчаяния нёбо. И здесь никто не придет на помощь - только равнодушные чайки будет косить карим глазом, как опытный мясник мысленно разделяя бредущего в никуда гражданина на руку, из которой торчит вожделенный батон и на все остальное, неинтересное и ненужное.
Граница между природным и человеческим - рынок сувениров и суеверий. Если из Эльбы случайно бы вынырнул Нептун в попытке выразить волю забытых богов и подготовить землян к плохому, назад на дно к своим русалкам он бы вернулся, нагруженный пивными кружками, магнитами и сумками “I сердечко Hamburg”. И с неизлечимым комплексом неполноценности - ведь даже в колеснице его старшего брата всего 4-ка лошадей, а в мерседесе слк 55 - восьмирядный энжин и табун из 360-ти голодных не-пони.
Гамбургский хауптбанхов встретил нас запахом сосисок. Сосиски были везде и в каждом. Даже поезд, циркулирующий по региональным маршрутам, напоминал кусок колбасы, нафаршированный людьми. Как известно, в Германии не существует асексуальных предметов. Точнее, опредмеченная сексуальность является своеобразной и весьма конвертируемой валютой. Ведь даже за то, что милая немочка немного поиграла моей банковской картой, нам разрешили взять машину и уехать из этого места куда глядят глаза. Я думаю, что решающим аргументом оказалась моя безусловная привлекательность. А глаза глядели на юг, поскольку говорят что в этих местах можно посмотреть на солнечный диск и не обжечься, а разглядеть свое отражение.
http://pics.livejournal.com/votsep/pic/0000c8hq/s640x480
Я не успел описать Гамбург глубокой ночью. Итак, пергамент асфальта, на котором был обозначен наш маршрут, спускался по ступням лестницы прямо к реке и для того, чтобы рулон впечатлений не свернулся раньше времени, он был придавлен на самой вершине памятником Бисмарку, напоминающего ночью гигантское пресс-папье. Князь воткнул меч в землю и из трещин, радиально расходящихся от места укола, возникли улицы и направления, если рассматривать крыши домов как края раны, которым не суждено сомкнуться. И если вглядеться в глубину, даже в сумерках можно увидеть ползущие по дну колонны двуногих эритроцитов, несущих в наплечных сумках и кошельках связанный по рукам и ногам кислород городских поселений. Измеренный не в молях, а в еврах. А сверху на это безобразие глядела, раскинув алчное полотнище, реинкарнация всевидящего ока, которое в этой жизни больше показывало, чем смотрело.
Гамбург закончился неожиданно, как роман в котором вырвали несколько страниц из середины, но это, вследствие невнимательности читателя или особых литературных навыков автора, осталось незамеченным и слово КОНЕЦ как то само собой написалось в зеркале заднего вида названием произведения, которое мы поспешно пролистывали эти три последних дня. Судя по тому, что бывшие читатели делали закладки для запомнившихся мест из страниц, на которых они были описаны, достопримечательностей, не испорченных взглядом, оставалось все меньше и меньше и их локация сужалась до границ частной собственности. Так, например, одним из ярчайших эстетических впечатлений гамбургского трипа явилось посещение фазенды эмигрантов, на территории которой я принял участие в полномасштабной экологической акции по спасению немецких рыбок от возможной смерти в удушающем ледяном плену. Кроме рыбок, на территории русского заповедника обитал также и одноногий фламинго, которому уже ничем нельзя было помочь, потому что он от самого рождения своего был деревянным, при этом отлично справляясь с возложенной на него функцией, а именно разбивать ухоженную последовательность предложений из геометрически правильных тропинок ярким (розовым) знаком препинания. Кроме рыбок и фламинго бросало свою тень на участок, а значит, практически принимало участие в сожительстве, ассорти из проводов, сосен и облаков, вываленное из воздушной кострюли прямо на головы глядящих в небо просителей.
Мне, однако, показалось, что радость от владения землей, в контексте пребывания за границей, была несколько смазанной по сравнению с тем, как если бы эта земля была родная. С другой стороны, нет границ только для атмосферы и в связи с этим, все молекулы кислорода, исторгнутые из вожделенного горла, уже давным давно распределились по всей планете и смешались с другими газами и в других организмах и уже начали свою работу по трансформации, чтобы подобное себе стало подобным им. И это главная движущая сила эволюции - кислород, который мы впускаем в себя глубже, чем паспорт в готовую идентичность, подобно наждачной бумаге отшлифовывает контуры будущего сверхчеловека, составленного из мозаик страхов, испытываемых нашими врагами.
Нам удалось попасть вместе с попутным кровяным током в одну из центральных артерий города, которая, согласно номенклатуре, называлась a. Reeperbahni. Видимо, город принял внутрь некий препарат, изменяющий реологические свойства тротуаров, отчего нам ничего не мешало продвигаться к вокзалу-селезенке; даже интерес к картинкам, которые транслировали на тройной стеклопакет сисясто-плазменные лимфоциты, повернутые спиной к свету. В итоге мы покинули этого сиамского близнеца, соединенного с остальным организмом пупочными венами автобанов в некоторой тревоге, опасаясь того, что силы иммунитета могут остановить нас в любой момент и привлечь к ответственности, ориентируясь на доносящиеся из пор автомобиля звуки музыки группы АК, воплощенной в альбоме “Маленький Фриц”, политически очень некорректном.
ПЫСЫ: в силу того, что именно в Гамбурге сдох аккум на фотоаппарте, снимали на на первое попавшееся в руки. Дальше должно быть лучше)