У каждого из нас огромное количество интересных встреч, жизненных ситуаций, пусть даже подзабытых обрывков пережитых моментов, осколков давно полученных впечатлений, хаотически всплывающих в памяти. Чаще всего это богатство невозможно «пришить» к рассказу о поездке, но ведь порой так хочется им поделиться, чтобы не утерять всё бесследно.
Попробую собрать свои радужные кусочки в единый узор. Помните, как в фильме «Импрессионисты» из цветных пятен вырисовывался букет? Полученные букеты рождают яркое настроение, снимок сделанный супругой в Ницце это наглядно иллюстрирует.
Поскольку площадка здесь туристическая, то постараюсь выбрать одинаково направленный вектор.
Во Франции на кузнечной фирме, к которой я был прикомандирован, работал сервёр по имени Бертран. Вьюнош лет двадцати, с огромной гривой тонких косичек «а-ля Руд Гуллит». В ушах длиннющие серьги-палки, напоминающие учительскую указку. Синий комбинезон на голое тело и дымящаяся самокрутка дополняли образ. Бегая от пресса к прессу, Бертран насвистывал невнятную мелодию, периодически сплёвывая попавший в рот табак.
— Шпана, — вслух подумал я, встретившись впервые. Стоявший рядом коллега-француз таких характеристик естественно не знал, но угадал направление мысли, произнеся со смехом:
— Он не клошар, он полковник!
Можете представить степень удивления, когда из дальнейшего разговора выяснилось, что передо мной Бертран де Груши потомок генерала Эммануэля Де Груши, служившего при Наполеоне пэра Франции. Того самого на которого Бонапарт возложил вину за поражение при Ватерлоо, дабы скрыть собственные промахи. Позднее маркиза реабилитировали, наградив званием маршала. С тех пор воинское звание «Полковник» в роду Груши мужчинам передаётся по наследству. Однако!
Молодой офицер оказался компанейским малым и общался всегда охотно. Спиртное, при случайных встречах в кафе, сводило непонимание к нулю, а блокнотные рисунки вообще открывали необъятную перспективу для обсуждаемых тем.
Я не большой любитель выпить и отношусь к этому процессу без азарта, но должен признаться честно: в загранкомандировке без этого трудно. Постараюсь объяснить. Местные красоты приедаются, работы «выше крыши» даже по выходным, телевидение без перевода, событий никаких. Улицы пустынные, собака пробежала — уже праздник.
Городская картинка статична, из движимых штрихов только овечки на зелёном пригорке. Несколько месяцев такого релакса достаточно, чтобы ноги сами шли в ближайший бар – там хоть люди есть.
Фото четырнадцатилетней давности. Ножан.Вид из окна отеля.
В маленьком питейном заведении «Белая лошадь» хорошо помнили моего земляка Володю, прожившего здесь более года. Балагур и весельчак, он неизменно демонстрировал разные фокусы, например «втирание» монет в руку. От желающих проверить механизм исчезновения не было отбоя. Франки в рукаве быстро накапливались, а затем тратились на покупку публике аперитива.
По вечерам заводчанин собирал молодёжь на площади, устраивая концерт на гитаре. Периодически, закладывая инструмент за голову, срывал овации. Все тринадцать месяцев командировки девчата с парнями боготворили воронежца, не без основания опасаясь, что скоро опять начнётся зелёная скука с его отъездом. Однажды у нашего гитариста порвались две струны и подростки три дня колесили по региону в поисках замены.
В любое время дня и ночи в баре «лошади» находились два человека — бармен и красноносый любитель зелёного змия Ю-Ю. Имя ли это или кличка не понятно.Всякий раз при встрече Ю-Ю делал радостную физию, сообщая, что скучает по Владимиру. Ещё бы.
Однажды выпивоха внёс разнообразие в текст, сообщив, что в зале есть русский. Седоватый мужчина оказался бывшим военным, переехавшим сюда более двадцати лет назад из Риги.
Далее всё развивалось классически: после нескольких стаканов виски эмигранта охватила сильнейшая ностальгия по утерянной родине, а невесть откуда взявшаяся гитара помогла её трансформировать в песни Высоцкого. Окружающие смысла баллад понять не смогли, но энергетикой прониклись, подсаживаясь ближе. Зря они это сделали. Дядька насупился, неожиданно злобно застучал кулачищем по столу и прорычал: «Ах, вы лягушники!»
Возможно за два десятка лет допекли новые соседи, возможно решил потренировать подзабытые матерные обороты, возможно ещё чего. Совсем скоро буяна принялись выпроваживать. Новый знакомец напору подчинился, но уходил крайне обиженно, что-то протяжно выкрикивая по-французски. Точно Киса Воробьянинов, кричащий: «Хаммммы!»
Слева Ю-Ю, а с другого края Володя, две тысячи первый год.
Один трогательный случай надо рассказать обязательно.
Потрудившись ударно на фирме рабочую неделю, наша группа командировочных пожелала в субботу выбраться в соседний городишко. Выбор пал на Невшато. Долго ходили, бродили, порядком устали, послышались разговоры о возвращении восвояси. Дескать, надоело — кирпичи они и есть кирпичи. Решили осмотреть последнюю груду камней, сложенную в виде церкви св. Николая лет восемьсот назад.
Двери, как всегда, нараспашку. Пустой храм, гулким эхом повторяющий каждое слово, показался самым обычным, поэтому осмотр продвигался быстро. Неожиданно в одном из углов материализовалась старуха, да такая мрачная!
Помните, кино «Бронзовая птица»? Там есть персонаж «экономка» — в чёрных одеждах, отпугивающая. Дети принимали её за графиню, к которой должен вскоре приехать «графин». Вот что-то из этой же оперы.
В момент появления женщины чуточку даже отшатнулись.
— Туристы? – спросила она.
-Ааа-ага, — профальцетил кто-то из-за спины.
Мадам повернулась, указав рукой на незамеченную лестницу, ведущую в подземелье.
— Туда сходите, там интересно…
Не люблю ставить многоточия в конце предложения, т. к. считаю такой приём моветоном. Пишущий как бы намекает на бескрайнюю многозначительность фразы, на её бездонную глубину. Считая читателя недоумком, неспособным разобраться в тексте лично. Но здесь по-другому не мог, это звучало так зловеще, так таинственно, эту интонацию надо слышать!
Всех посетила одна единственная мысль:
-Ребзо, назад не выберемся – или дверь закроет, или камнями завалит!
Любопытство пересилило испуг и спуск всё-таки состоялся, но не поверите: один остался наверху, как говорится на всякий случай.
Подвальную экспозицию описывать нет смысла, речь не о ней. Наверху служительница поинтересовалась:
— Вы из какой страны?
— Из России.
— России? Русские? – из глаз француженки брызнули слёзы. Она быстро стала говорить, рассказывая историю своей семьи. Понимая с пятого на десятое в итоге собрали суть монолога: отец воевал во второй мировой за наших, был ранен. От плена спасли русские женщины, они же и выходили.
Чуть позже наша четвёрка была обнята и перецелована ею. Уже надо было идти, а «экономка» не желала расцеплять рук, перемежая смех со всхлипами.
Несколько минут назад собеседницу хотелось назвать Бабой-Ягой, а сейчас это была бабулечка, бабушка, баушка, ба!
Везуль. Две тысячи первый год.
Пятно второе. Ресторанное
Собравшись, недавно, в веселой компании за фондю и приобщаясь к новой для себя культуре, неожиданно заметил параллель между древней трапезой пастухов и поэзией.
Она едва заметна, но уловима.
Устанавливая котелок на огонь, разогревая содержимое, мы как бы берем в руки виртуальную книгу, рассматривая и предвкушая приятное чтение. Накалывая кусочек хлеба, погружая в ароматный горшочек, любуясь затем тягучими сырными нитями, понимаем, что это нас захватывают мысли, рифмы, ритмы и, тянущиеся за ними шлейфом, образы.
Лирика на страницах любимых сборников также обволакивает, растворяет, певуче даруя оттенки привкуса.
Щедро рассыпанные, расплавленные между строк метафоры способны унести в далекие края и невиданные дали.
Стоп, стоп. Что-то я увлёкся.
К сожалению, в две тысячи первом наша ресторанная жизнь во Франции началась не так поэтично.
Прилетев в командировку и закинув чемоданы в номера «Белой лошади» спустились на первый этаж в ресторан, ожидая обслуживания. Аборигены есть хотели тоже, поэтому свободные места быстренько заполнялись. Когда подошла официантка зал уже гудел как улей.
-Что желаете?
Хотя у европейцев не принято напоказ изучать иностранцев, но городок крохотный, а любоваться завсегдатаем за соседним столиком годами это день сурка какой-то. Совершенно естественно, что всё внимание переключилось на нас.
Не знаю, чего ожидали услышать посетители – заказанную лягушку, улиток или наоборот сибирских пельменей с водкой, но шум в зале практически стих.
Чисто логически понять не трудно о чём спрашивает официантка, а вот что ей ответить с нулевым багажом французских слов? Трое, считая меня, с надеждой посмотрели на Валерия, старшего группы.
Последний разволновался, сумев вспомнить только: «Спасибо», «Простите» и « Нет Проблем». Валера, что называется «завис» и пауза затянулась. Девушка повторив вопрос дважды кроме тишины ничего не услышала. Сообразив, что следует идти другим путём, она поменяла тактику:
— Возможно, желаете вот это? – последовало название блюда.
Валерий прочувствовав изменение, облегченно выдохнул:
— Нет проблем!
Французы за столиками заулыбались широко, а самое главное искренне.
Кормилица в переднике не пожелала так быстро закончить представление, продолжив перечень ассортимента. Но на все варианты звучало лишь:
— Нет проблем!
Валерка зациклился на спасительном варианте и не хотел его менять.
Месье с мадамами в зале были счастливы: обед удался и видимо ужин в семейном кругу тоже – тема посмеяться найдена.
Ан–Софи, так звали официантку, услужливо продолжала:
— Желаете Одуэт?
Не ручаюсь за точность названия.
-Уи! – вдруг, «родил» наш товарищ.
Цирк закончился, Ан-Софи растворилась за дверями кухни, а аборигены уткнулись в тарелки уже зная где они будут обедать завтра.
«Одуэт» оказался пикантным продуктом: ливер запеченный в кишке, причём запах источался такой, что мы даже побоялись представить откуда её вырезали. Размером, цветом, запахом блюдо весьма смахивало на…, думаю, вы поняли. Гарниром к «деликатесу» послужила зелёная спаржа. Разваренная, безвкусная, никакая.
Запомнился ещё один «изыск»: в картофельное пюре добавили чего-то зелёного-презелёного и полили белком от сырого яйца. На блюде сей шедевр кулинарии напоминал сгусток болотной тины под … даже писать не хочется.
Другой группе воронежцев повезло больше — заселились в шикарный отель с неплохой кухней. По иронии судьбы администратор на ресепшене ошибся приняв их за других. Как это произошло не ведаю, но в жизни и не такое случается.
Номер дали королевский, в ресторане гарсон не отходил от столика угождая, как только мог. Вина подавались с обязательной предварительной дегустацией. Я имею ввиду забавную церемонию, когда официант наливает в бокал пробную порцию, а клиент с умным видом пробует, причмокивает, закатывает глаза и неизменно дает добро на откупоренную бутылку. Забавную, т.к. ни разу не видел отказа от предложенной бутылки. Наши ребята вынужденно играли роль знатоков -цокали языками,надували для важности щёки и небрежным жестом давали понять, что они согласны на конкретный вариант раритетного напитка.
Счастье продолжалось около недели, пока в отель не позвонили с фирмы требуя объяснить огромные счета. После разборок произошло изгнание из рая - выселили в тесный узкий чулан. Дорогие вина заменили на дешёвые ординарные, а на тарелках появилось дежурное меню.
Самое интересное, что через месяц они уехали под Лион и история с питанием практически повторилась. Более подробно это выглядело так:
Новая фирма, с которой предстояло сотрудничать, решила оказать иностранцам почёт и уважение поселив в пафосное заведение. Настолько пафосное, что в ресторанный зал было страшно зайти без фрака и платиновой карточки в бумажнике. Меню сплошь изысканно-вычурное: жареные птички, мидии, устрицы, перепелиные яйца в чесночном соусе и прочие радости гурманов.
Наработавшись на предприятии кувалдой, монтируя пресс, заводчане с тоской глядели на улиток в тарелках. Мечтая об огромных стейках, а не морских коньках-горбунках всё чаще вспоминали фразу из кинофильма "Девчата" :"Отощаем!"
Промучившись дней десять и понимая, что силы покидают, они сами позвонили на фирму с просьбой перевести в отель попроще.
Расскажу ёщё одну историю, десертную:
Подошёл август, все заведения закрылись – начался период отпусков.
— Ваканс, — говорят французы.
В Ножане осталась единственная точка общепита – непрезентабельный буфет «Вокзал». Настолько скромный, что ранее даже не возникало мысли о его посещении.
Как же мы ошибались!
Интерьер по-деревенски простой, деревянные скамьи, еда в общем котле, на всех сидящих за столом, удивили, не скрою. Каждый накладывает половником или раздаточной ложкой столько, сколько способен съесть. Незатейливая, а вкусная какая! Для рабочего человека самое то.
Самое главное ожидало на десерт.
После основного блюда на столе у соседей появилась огромная корзина с фруктами. Вот чего нам так не хватало все эти месяцы, в нашем ресторане такое не практиковалось! Конечно же, именно её заказали на сладкое.
Девушка взяла корзину с соседнего стола, переставила на наш и удалилась.
Неспешно, где-то даже вальяжно приосанившись на лавках, мы взяли по одному плоду.
Секунд через двадцать вернулась официантка:
— Всё нормально, поели?
Привычное движение руки и персики уже в конце зала у других. Опа! Наши жалкие увещевания о том, что не всё, что только начали, прозвучали гласом в пустыне.
Такой подвох трудно было предвидеть. Обидно, честное слово обидно!
Следующие два дня ситуация повторилась полностью. На четвёртый фрукты ожидались в полной боевой готовности. Только плетёное дно коснулось стола, как Валера скомандовал:
— Время пошло!
Абрикосы летели один за другим в рот, а около тарелок росли кучи косточек. Невозмутимая мадмуазель на сей факт не обратила внимания, но процедуру исполнила педантично.
Было от чего призадуматься, должен же быть подход к этой ситуации. Вскоре нашего старшего осенило:
— Будем приезжать под закрытие, чтобы обедать последними.
Всё гениальное просто — это, действительно, помогло.
В пустом зале переставлять корзину было некому, поэтому до закрытия заведения сладкие плоды оставались в нашем распоряжении.
Сколько время прошло, а до сих пор вспоминаю обеды в «Вокзале».
Никакое фондю не сравнится.
Пятно третье. Обрядно-суеверное
Скорее всё-таки не пятно, а пятнышко, навеянное пересмотром фотографий на компьютере. Попался на глаза старый снимок: племянник где-то в Европе, кажется в Чехии, держит за нос железного гнома. На счастье.
Все мы не раз сталкивались с подобным полированием статуй, вернее различных частей их металлического тела. Интересное всё-таки явление. Современные, просвещенные, образованные люди вереницей идут к подобным фигурам. На всякий случай, вдруг, поможет. Кто для хохмы, а кто всерьёз.
В США трут нос Аврааму Линкольну, в Будапеште коленки маленькой принцессы на набережной, чтобы привлечь благосклонность Фортуны. С этой же целью датчане и гости Копенгагена прикасаются к трости Г. Х. Андерсена.
Итальянскую Джульетту держат за правую грудь, ожидая счастливой любви. Есть памятники «помогающие» в сдаче экзаменов.
Надгробная скульптура Виктора Нуара в Париже особо сильна брюками в интимном месте для женщин желающих забеременеть. Минчанам не даёт покоя пенис ангела, а нога святого Петра на Монмартре и вовсе отпускает все грехи тем, кто не желает исповедаться привычным способом.
Перечисленным культовым истуканам, да и многим другим, далеко до масштабов московской станции метро «Площадь Революции», на которой служат людям семьдесят шесть бронзовых изваяний. Первоначально символизирующие счастливых советских граждан различных профессий. Нос собаки пограничника к услугам студентов, туфелька металлобарышни для желающих влюбиться.
Самый же шедевральный вариант – учёный люд, мечтающий защитить диссертацию, натирает карандаш в руке изобретателя.
Лично я предпочитаю трепать за нос живого пса по кличке Вольт
и писать стишки на данную тему:
Я в детстве верил, видя радугу,
Что пробежать смогу под ней.
Сегодня опыт держит за ногу —
Всё чаще, крепче и больней.
Есть более спортивные мракобесия. Мои коллеги отстояли очередь к туринскому гранитному быку, изображенному на полу миланской галереи Виктора Эммануила. Прокручивание на пятке дарит туристам мгновенное веселье и долгосрочное благополучие, а животному оформляет заметную «впуклость» на каменных гениталиях. По правилам вращение совершается именно на них.
Всё эти манипуляции интересны, но несколько примитивны, не креативны что ли. Больше направлены на привлечение туристов. Они обезличены, иначе говоря универсальны для любой страны. Другое дело, когда жители привносят в процесс обрядов свою ментальность, выдумку. Самые яркие примеры – апельсиновые бои, помидорные, бег перед быками.
Это топовые, массовые действа. Бывают локальные, микроскопические полёты фантазии, но от этого не менее милые и душевные. В упомянутом ранее Ножане на день взятия Бастилии неизменно подсыпают стирального порошка в фонтан у мэрии.
Снимок на его фоне, правда, без пены.
Хорошо запоминаются свадьбы. Во Франции нашу «Белую лошадь» перед выходными заселили по полной, чем нарушили привычную тишину провинциального отеля. С нами до этого жил только один звук: звук скрипучей лестницы. Хозяин Паскаль пояснил:
— Марьяж!
Мы приготовились к бессонной ночи, вкупе с прочими прелестями предстоящего празднования бракосочетания. Однако ошиблись. Тихая приглушённая музыка скорее успокаивала, чем раздражала. Ни криков, ни драк, ни сотрясений полов каблуками. Этакая кефирная свадьба для пенсионеров.
От шума скорей содрогнулись жители городка: кортеж из полусотни машин гудел и клаксонировал часа полтора, наматывая круги по соседним улицам. Ревущими автомобилями нас не удивишь, а вот замыкающий процессию минигрузовик впечатлил.
На открытом кузове была установлена внушительная виселица, на которой болталось чучело жениха. Из глаз соломенного новобрачного лились реки слёз, заставляющие встречных прохожих театрально заламывать руки и горестно мотать головой. Действо однозначно намекало на утерянную беззаботную жизнь брачующегося.
У французских свадеб ранее существовал ещё один интересный обычай — невеста в этот день считалась носительницей удачи. Каждый из гостей стремился потрогать её на счастье. Подарки которые она дарила считались оберегами.
Иногда традиции мы создавали сами. Начиная с конца восьмидесятых в Италию командировались работники нашего предприятия и смежного Барнаульского. Каждые три месяца группа из двух-трёх человек сменяла предшественников. Приезжать без определённого набора продуктов считалось неприличным, а именно без Бородинского хлеба и большой банки «Сельдь Иваси».
Год от года доставать селёдку в данной таре становилось всё проблематичней, в конце девяностых это стало совсем трудно. Ребята порой не один день убивали на поиски перед отъездом, стремясь выполнить условие «прописки» в точности.
В итальянской общаге их поджидал плакат на стене с текстом шуточной клятвы: перечислялось количество кофе, макарон, вина, граппы и жриц любви обязательное к «употреблению» за отведённые месяцы.
Периодически кто-нибудь воспринимал зачитанное всерьёз, как руководство к действию и принимался дотошно, по пунктам выполнять зачитанное. Чем вызывал дружный смех, а как следствие - приподнятое настроение у сослуживцев.
Причем на длительное время, вкупе с воспоминаниями на многие годы. А это, согласитесь, доказывает, что всё не зря. Что достигнута главная цель всех этих ритуальных выдумок.
Вот такие пятна да пятнышки всплыли в моей памяти сегодня.
