Настоящее путешествие, это как погружение в сказку. Неизвестность, которая, как дикая планета таит в себе загадочные встречи, диковинные народы, таинства и открытия. Чем больше решенно, тем меньше остается места случайности, чем больше планов, тем меньше тайны.
Я ехал на Аляску за мечтой, ничего не ожидая, не планируя. Все проблемы от разочарований при достижении цели или общении, это ожидания. Мы программируем результат, мы его лепим, как голема из глины, но в голема не вдохнуть жизни, а ожидания очень редко совпадают с реальностью. Но это то, как раз не грустно. Фантазия Мира намного богаче нашей и стоит, лишь довериться ей, отдав себя целиком и полностью, тому Богу в которого вы верите и за веру, он вознаградит вас с полна.
И так, я имел на руках билеты Москва- Анкоридж-Москва, с разницей в 30 дней, сплитборд, спальник на -20 и забронированное авто, дабы быть предоставленным самому себе и не от чего ни завесить. А так же большое желание оказаться на Аляске, на земле где за четыреста лет собрались сорви головы со все мира. Те, чьи предки дважды бросали всё, отдавая себя неизвестности. Родину, работу, дом, даже континент. Сначала бросив надушенную бальную Европу и устремившись на неизведанный материк, за океаном, на далекие дикие земли, для построения нового мира, вступив в бой, с кровожадными полуголыми туземцами срезающими врагам кожу с голов. И позже, двинувшись на север, вновь, поставив на карту всё, вверив свою жизнь случаю в поисках золота. Аляска известная мне по Джек Лондону по его псам, с покрытым инеем усами, его суровым и мужественным людям, по его историям, читавшимся при свете фонарика по ночам .
Я ждал этой встречи много лет, не планировав, готовясь, лишь косвенно, как к встрече с любым новым, любыми другими горами и стихией. И когда шанс выпал я, не задумываясь, сказал да.
У Коэльо есть хороший персонаж, лавочник, который в следующем году, все таки дойдет до Мекки, и когда наступает следующий год, заботы и дела сваливающиеся на него, вновь, отодвигают поездку на год. И так год за годом. Очень многие хотят поехать на Аляску, но не Аляска им нужна. В начале я хотел написать краткую инструкцию как добраться, но кто действительно хочет добраться, тот доберется, это, в наш век, совсем не сложно.
Аляска для меня это идеальный симбиоз человеческой цивилизации и природы. Пока, это единственное место, где человек органично вписался в пейзаж. Это не обслюнявленные, игрушечные Альпы, исполосованные курортными деревеньками и подъемниками, где протяженность асфальтовых дорог, никогда не оставит вас в покое, где бы вы ни укрылись, звон коровьих колокольчиков и стук трекинговых палок вас достанет. Где фальшивые улыбки одуревших европейцев, тонут в арабско-африканских диалектах и это не Россия, где единственная горная или лесная дорога, контролируется той частью местного населения, которой очень не нравится любой гость с велосипедом или лыжами. На огромной Аляске города в сто домов, пара больших шоссе, несколько десятков дорог поменьше и километры лесов и гор, разделенных реками и хребтами. На Аляске синее бушующее море, лоси приходящие на твою стоянку доесть неосмотрительно оставленный на капоте машины завтрак, это рысьи кисточки и внимательные медвежьи глаза наблюдающие за тобой. Для меня это мир мужественных людей, тех, кого Киплинг называл Человеком.
Первый день. Я сразу взял курс на север на Fairbanks . Курорты подождут, подождут люди. 40 километров автобана, поворот и вот, двух полосное шоссе втягивается в широкое ущелье. Солнечный диск скатывается с голубого неба и, цепляясь, за далекие пики окрашивает долину в желтый свет. Будто расплавленное золото льется из проколотого шара. На трассе я никого не обгонял, никто не обгонял и меня. Дороги расчищены очень хорошо, две полосы, плюс обочина, так же, с периодичностью очищены пространства по краям дороги, нечто, вроде, дорожного паркинга, где спокойно разместится от четырех до двадцати машин. Сворачиваю, на свежем снегу ни следа протектора, только следы похожие на сдвоенные, вытянутые каштаны. Останавливаюсь. Залезаю на крышу, горячий чай в термосе, печенье из домашней кондитерской. Морозит. Стоянка на возвышении, подо мной сплошные пики сосен, чернеют и, где то, вдалеке упираются в горы. Горы. Совершенно необыкновенные горы. Чай пахнет хвоей, первая ночь на Аляске. Хочется плакать, так мирно и хорошо. Я сижу пока не включают ночь. Но далекие горы продолжают белеть. Пригоршней щедрой руки рассыпаются звезды.
