Узнала я о парапланеристах на острове совершенно случайно: зашла в кафе на вершине восточного склона Арко де Колета полюбоваться с утеса видом на океан и на лежащие внизу деревеньки. Только я устроилась за столиком, как откуда-то снизу вынырнул параплан и мягко продефелировал передо мной, безукоризненно набирая высоту. Вправо, влево, вправо, влево - казалось, заигрывал он со мной, поднявшись за полминуты-минуту изящных маневров на добрую полсотню метров. Я обзавидовалась. Мне-то казалось, что именно с моего места открывается самый лучший вид на океан и на лежащие по обе стороны утеса долины. С параплана, очевидно, вид был лучше! Он был во все стороны и становился все обширней по мере того, как зрители поднимались выше над горизонтом. Вдобавок, летящие на параплане, а их было двое, могли наслаждаться ощущениями полета, игрой с ветром и азартом преодоления ситы тяжести. Эээх... в мыслях я уже летела вместе с ними. Я сразу смекнула, что один из этих двоих - пассажир. А это значит... на его месте могу быть я! Дальше моя судьба была предопределена.
В течение нескольких минут став свидетельницей полета еще пары одиночных парапланов, которые ловко набирали высоту в восходящих потоках налетающего с океана воздуха. Я поняла, что нахожусь прямо около их стартовой площадки. Разумеется, не долго думая, я пошла ее искать. Но не тут то было. Предполагаемое место старта было отделено от единственной дороги частными владениями. С другой же стороны доступ к нему был надежно огражден обрывом. Все возможные входы казались входами на частную территорию, и я, откровенно, постеснялась их исследовать. Пришлось ни с чем вернуться обратно в кафе.
Какова же была моя радость, когда, где-то через час после того, как я увидела первый параплан, на площадку перед кафе явились несколько мужчин с огромными рюкзаками за спиной. Они бросили рюкзаки в машину и направились в кафе.
По-английски говорил только один из них. Как выяснилось, тот самый пилот, у которого был пассажир. Звали пилота Hartmut Peters, немец по происхождению, 14 лет назад оставивший в Германии карьеру инженера и переехавший на Мадейру заниматься парапланеризмом. Сегодня он является одним из самых летающих пилотов-парапланеристов в мире. Кроме того, Хартмут - интересный собеседник, обладатель тонкого юмора и заразительной улыбки человека, который занимается любимым делом и живет в полном согласии со своей природой.
Разумеется, я напросилась в пассажирки. Лететь решила в тот же день, лишив тем самым пилота возможности выпить уже стоящий перед ним стакан соблазнительного прохладного пива: он позволяет себе "расслабиться" только после последнего пассажира.
Вход на площадку для старта находился в двух шагах. Но найти ее мог только тот, кто знал, куда идет. Несколько цветных калиток и длинный извилистый проход вывели нас, в конце концов, на безупречно ровную лужайку с зеленой травой и безграничным океаном на горизонте. Площадка заканчивалась резким склоном вниз на три стороны света из четырех - мечта парапланериста. Впрочем, мечта была с изюминкой, ибо склоны под площадкой... густо поросли кактусами! Рассказами о мягких приземлениях на эти кактусы некоторых особо отчаянных любителей-парапланеристов с радостью развлекают туристов, указывая то тут то там на пострадавшие растения. Впрочем, самим туристам кактусы не страшны - тандемы большей частью приземляются внизу, на пляже. Искатели же приключений находят приключения на свою голову в любом месте. И даже на пляже имеется пара поободранных пальм, на которые пристрастились приземляться некоторые отчаянные любители-парапланеристы.
Итак, мы на старте. Параплан расправлен, я надежно пристегнута, пилот тоже. На взлет! Ощущения от взлета? Слов нет! Начиная с устрашающей инструкции "бежать по сигналу в указанную сторону пока можешь", и заканчивая, собственно, самим бегом, который уже на третьем-четвертом шаге превратился в забавные попытки зацепиться ногами за воздух - мы полетели задолго до того, как добежали до пугающего обрыва. Но расслабиться не пришлось. Нас подхватил налетающий на утес воздух, и началось: захватывающие дух маневры в восходящих потоках, неожиданные порывы ветра, от которых параплан подскакивал вверх, а душа моя убегала в пятки, и, в добавок ко всему этому, - парочка острых моментов, когда, как мне казалось, мы вот-вот врежемся в обрыв, но каким-то чудом мы вновь оказывались в безопасности, причем на несколько метров выше, чем до этого.
Тут, в воздухе, я поняла, что не спросила пилота о самом главном. "А это безопасно???", - робко закричала я ему изо всех сил. Пилот выдержал паузу, давая мне прочувствовать, насколько поздно спрашивать его об этом сейчас, когда я уже нахожусь в воздухе над головокружительным обрывом. Затем он спокойно произнес: "Чтобы стать самым летающим пилотом в мире, нужно летать, а не лежать в больницах. Я все еще жив именно потому, что летаю безопасно." Я молчала. Смекнув, что я не совсем в состоянии отслеживать логические цепочки, Хартмут добавил: "Если тебя это успокоит, за моей спиной есть парашют, на случай непредвиденной ситуации. Кстати, я им еще ни разу в жизни не воспользовался." Мне немного полегчало.
За несколько захватывающих минут полета над обрывом мы набрали достаточно высоты и полетели в сторону долины. И тут я наконец-то во всей полноте осознала, что нахожусь в воздухе, и лечу, словно птица, в небе, высоко над привычной мне реальностью. Передо мной распахнулся необъятный мир. В буквальном смысле необъятный. Настроенное по-старому восприятие, привычное видеть вокруг себя максимум три-четыре дома, вдруг взорвалось в попытке осознать все то бесчисленное множество картин, что окружало теперь меня со всех сторон - сзади, спереди, слева, справа, сверху, и огромное полотно человеческого мира - где-то внизу, под моими ногами. И все это - достаточно далеко, чтобы стать необъятным, но все еще достаточно близко, чтобы я могла разглядеть каждую из бесчисленного количества деталей этой насыщенной до предела картины. Хотелось разглядеть все, буквально все. Заглянуть на каждый склон, в каждую потаенную расщелину, мысленно прогуляться вдоль освежающих водных каналов. Спуститься с гор по каждой крохотной тропке и продолжить, к своему удивлению, по ней свой путь сквозь всю деревню, по едва заметным дорожкам, через многочисленные огороды, через центр поселения, к самому океану. По пути изучить каждый дом, заглянуть в каждый сад, понять, как у кого все устроено и обустроено. Какое это счастье для женщины, и какой шанс - увидеть то, что пытаются скрыть от посторонних глаз за фасадами и заборами. Подсмотреть, как устроена внутренняя жизнь селения, как организованы жилые пространства обитающих там людей, заглянуть в самое сердце домов, в самую душу их хозяек. Да простят мне мою слабость мужчины, которые, наверняка, более романтично использовали бы свое привелегированное положение в воздухе. Я же принялась жадно подглядывать за чужим устройством быта.
Постепенно мой мозг перегрузился от такого мощного потока нахлынувшей на меня информации, и восприятие переключилось. Детали перестали захватывать мое внимание, и я начала воспринимать окружающее меня пространство целиком. Непередаваемое ощущение! Мы летели высоко над обширной долиной, сплошь покрытой утопающими в вездесущей зелени домами. Над нашими головами возвышался голубой купол неба, и в нем, совсем близко к нам, перетекая одно в другое, играли друг с другом прозрачные облака. Сзади нас вырастала плотной стеной суровая поросшая соснами и эвкалиптами гора, по бокам на нас смотрели со склонов ступеньки сельскохозяйственных терасс, увенчанные в высших своих точках человеческими жилищами, а перед нами, прямо перед нашим взором, до самого горизонта простирался безграничный океан. Казалось, мы зависли в самом центре огромного театра под названием жизнь, в самом центре необъятного, насыщенного до предела мира, в самом центре красоты, в самом центре... Я вдруг почувствовала себя в сердце четырехмерной вселенной. Да да, если раньше моя вселенная казалась мне трехмерной, то сейчас она определенно приобрела еще одно измерение, и это измерение дало непередаваемое ощущение наполненности до краев, полноты жизни, полноты ощущений, и еще - странное ощущение одновременной способности объять своим восприятием весь лежащий передо мной мир, и в то же время осознание его бесконечности и невозможности охватить сознанием все его детали. И, сколько бы я не впивалась в этот мир глазами, необъятность непознанного, раскинувшегося передо мной, нисколько не уменьшалась. И от того отчаянно хотелось жить, смотреть, смотреть бесконечно, впитывать в себя этот чудесный момент, эту потрясающую, раскинувшуюся передо мной во все стороны живую вселенную.
После показавшихся вечностью минут созерцания мое восприятие было настолько переполнено, что я не в состоянии была не то чтобы сказать ни слова, - ни одной мысли не оставалось в моей голове. Я была абсолютно поглощена настоящим: завораживающим своей красотой, многослойностью и неисчерпаемостью.
Постепенно мы опускались все ниже и ниже, и вскоре нам вновь понадобилось возвращаться в восходящие потоки воздуха. Мы устремились к склонам. И вновь мы кружили над изгибами гор. Кружили низко, совсем близко к земле. Иногда, казалось, мы готовы были коснуться ногами цветущих агав, или задеть парапланом обрывистый склон. Затем мы летели совсем рядом с лесом, смотрели на деревья с такого же расстояния, как и при обычной прогулке, только на этот раз ракурс был совсем иным, и оттого привычный, казалось бы, лес, казался новым, незнакомым, зачаровывающим нескончаемыми волнами своих пушистых верхушек. А уже через несколько минут мы вновь взмывали высоко под купол неба, над суетой привычной жизни.
И вновь - смена перспективы, и мир раскрывает передо мной очередную свою грань. Я смотрю на устройство мира с высоты птичьего полета, и вижу, как природа переплетается с цивилизацией, как одно проникает в другое, как одновременно они сотрудничают друг с другом и противостоят друг другу в борьбе за территорию. Тут и там линии человека повторяют естественные ландшафты, тут и там изгибы дорог огибают утесы и крутые склоны, тут и там границы банановых садов вторят изгибам кромки побережья. Но кое где эти неписанные законы гармонии нарушаются человеком. И тогда горы в этих местах начинают рассыпаться под дорогами, въезды в тоннели забрасываются камнями, непрошеные здания разрушаются камнепадами, напоминая человеку, что, каким бы важным и всемогущим тот себя не возомнил, последнее слово на этом острове всегда остается за истинной его царицей — природой.
А мы продолжаем свой путь, и вот мы уже приближаемся к океану, утопая взглядом в его густой голубизне. И вот уже летим вдоль его края, наслаждаясь растекшимися вдоль берега фракталами завораживающих переливов многоликого бирюзового. И на эти предельно яркие и насыщенные краски накладывается ни на мгновение не прекращающий своего движения нежный рисунок накатывающихся на берег волн, украшающих кромку океана белым кружевом.
Мы направляемся в новое место, и еще около получаса летаем над роскошным ущельем, изучая его нетронутые цивилизацией склоны, любуясь скрытыми от посторонних глаз водопадами, заглядывая в потаенные уголки дикой природы, - туда, куда при обычных условиях не может забраться взгляд человека. Буйство исконных форм, откровенность нетронутых ландшафтов, неприкрытая непрекращающаяся игра противоборствующих сил природы, запускающих своим извечным противостоянием само колесо жизни. Дикая, необузданная Мадейра предстала моим очам, выставив напоказ свои неприступные склоны.
И, наконец, пришло время возвращаться назад. "Немного экстрима?" - спрашивает меня Хартмут. Сказать честно, для первого раза мне более чем хватило впечатлений. Я мягко отказалась, и мы начали плавно спускаться к пляжу. Впрочем, слова "плавно спускаться" не совсем передают пережитые мною при этом ощущения. Наш плавный спуск заключался в том, что мы полетели... прямиком в открытый океан! С ужасом смотрела я на сокращающееся расстояние до его поверхности. Когда же мы наконец развернулись в сторону берега, нам открылся необыкновенный, поистине грандиозный вид. Вулканический остров вздымался перед нами из океана всей красотой и мощью своих склонов: суровых, обветренных временем, поросших где только можно жадными до жизни тропиками и людьми. Но мы смотрели на это великолепие не снизу вверх, как это обычно происходит, когда смотришь на остров с борта какого-нибудь судна. Мы смотрели на него на равных. Такую захватывающую дух перспективу, бесспорно, можно увидеть только с параплана, и только в полете с высококлассным пилотом. Эх, как жаль, что я не сумела тогда в полной мере насладиться моментом - лишь сейчас, сидя в безопасности, вспоминаю отпечатавшуюся в памяти картинку и покусываю логти. Но тогда... честно сказать, тогда мне было немного не до открывшихся взору красот. Я в панике смотрела на раскинувшийся под моими ногами океан и отчаянно пыталась сопоставить скорость сокращения дистанции до спасительного берега со скоростью потери таящей на глазах высоты. Мое восприятие безнадежно меня подводило: вектор нашего движения говорил мне, что мы приземляемся точнехонько во влекущие своей безупречной голубизной глубокие воды атлантики.
Как я дожила до берега, помню смутно. Помню только, что точка предполагаемого нами затопления каким-то чудом сдвигалась все дальше, дальше, к берегу, пока я не обнаружила себя летящей над пляжем, уже не навстречу, а вдоль беговой линии. "Вытягивай ноги, готовься встать!"- услышала я за спиной, и вдруг параплан, который, как мне казалось, с бешеной скоростью летел над поверхностью каменистого пляжа, буквально завис над землей на одном месте, и мы... мягко встали на землю!!!
Стоит ли говорить, что одним полетом в моем случае не обошлось. Проворочавшись пару вечеров в постели, переживая по поводу того, что я, встретив пилота мирового класса (какой шанс!!!), отказалась от воздушной акробатики, я вскоре вернулась за следующим полетом.
Про второй полет рассказывать в деталях не буду, он снова был долгим, захватывающим и полным ярких впечатлений. И он был совсем другим, чем первый.
Но про акробатику все-таки скажу пару слов, потому что сдержаться невозможно.
Честное слово, опыт не для слабонервных. Я чуть не померла! То ли от страха, то ли от физической перегрузки. Надо признаться, я наивно убедила пилота, что готова к любому экстриму, и предложила не стесняться в выборе акробатических приемов. Когда же наступил долгожданный момент, отступить не было никакой возможности. Ибо в течение бесконечных нескольких секунд я не могла не то что говорить или кричать, я не могла пошевелить ни мускулом, и вообще была уверена, что вот-вот потеряю сознание. И потому сейчас ответственно заявляю: я не космонавт! Приземлившись, я еще долго ходила с дрожащими коленками и трясущимися руками, и в итоге все равно пришлось бегать туда-сюда по пляжу, чтобы хоть как-то утилизовать выбросившийся в кровь в немеренных количествах адреналин... В следующий раз поумнела (да да, был еще следующий раз!) и попросила у Хартмута легких, оооочень легких "острых ощущений". Он меня мягко и пушисто покачал в воздухе и немного покружил, я покричала в свое удовольствие от восторга, испытала море удовольствия и приземлилась совершенно счастливым человеком. И никаких вам запредельных по скорости центрифуг с черно-белым изображением перед глазами и ногами выше головы, и никаких сложенных на бесконечное мгновение в воздухе парапланов с вертикальным падением вниз.
Словом, получила от Мадейры совершенно незабываемые впечатления, вдоволь насладилась видами и ощущением полета. С радостью вернусь на волшебный остров!
Напоследок - прекрасное видео, снятое в 2012 пилотами на месте событий. Потрясающие виды и воздушная акробатика:
