Выехав первый раз за границу с нетбуком, да ещё прикупив фотик, и ощутив свободу коммуникаций, подкреплённую парой пив Lapin Kulpa и одним чёрным прогульщиком (Блэк лейбл), не могу удержаться от искушения, начать снабжать вас путевой информацией моего незатейливого вояжа, который теперь называется учебный туризм. Так что не обессудьте и развлекайтесь. Жду пересадку на Мадрид в Хельсинки, как некоторые из вас уже догадались по названию пива. И анализирую статью в Роллинг Стоунз, читанную в полёте до Финляндии, там, как ни странно, была хорошая статейка о роллингах, где Кит Ричардс, в частности, поделился тем, что не может бросить пить совсем, так как крайности не свойственны его природе и ему будет только хуже. Вот человек!
Аэропорт в Хельсинки абсолютно стерильный, куча мест, где закусить и выпить, а сам, спокойней, чем Орландо в Стокгольме. На втором плече полёта, планирую читать "Дубровского", а на чтение перед сном взял римских классиков, они хорошо читаются в Испании. За сим завершаю короткую прелюдию, признаться честно, давно хотелось вас помучить эдаким спамом, так что ешьте и реагируйте, если что)).
Ваш Хуан де (ещё не придумал).
Итак, приземлился в Мадриде. Если в Хельсинки шёл дождь, то тут, конечно, солнце, вечер и +30. Отельчик оказался нафталиновым, но весьма милым за 50 евро, спальня и кабинет, обставленный в духе испанского барокко или чего-то более древнего (см. фото). Портье посоветовал отужинать в кафетерии напротив отеля. Кайф, сижу на улице, за пластиковым столиком, рядом обычные испанцы: справа «молодёжь» нашего возраста, слева бабули. Все пьют пиво. Но я же в Испании, на пиво мораторий! Ем картошку с отбивной, запиваю красненьким и тут, мимо, не спеша пробегает крыса, причём так спокойно, что я подумал, что это собачка. Ну тётки, понятно, полезли с ногами и воплями на стулья; Крыса, крыса, какой ужас! А крыса, прикинула, развернулась, пошла прямо в кафе и засела в углу у двери за игровыми автоматами. Вот тут началось вечернее представленье. Персонал в лице пожилой тётушки, забыв про клиентов, со шваброй принялся колотить по автоматам. Прошло минут двадцать. Крыса выходить отказывалась на отрез. Мимо проводили старую рыжую собаку со стеклянным глазом, старушки бросились уговаривать её схватить крысу, но собака даже на них не посмотрела. Наконец, дамы стали посылать мужчин за заказанными блюдами к буфету, официантка же, самоотверженно стояла со шваброй у порога, предупреждая входящих, что крыса вот-вот прыгнет! Я и сам не без опаски преодолел этот рубеж, чтоб рассчитаться и покинуть заведение.
Утро, отвратительный завтрак, напоминающий о текущем кризисе, утешало только то, что съеден он был на халяву, так как не входил в стоимость номера, а кто я и откуда, никто не спросил. В этот раз я решил посетить вторую по значимости (после Прадо), коллекцию живописи Мадрида, музей Тиссена. Это частная коллекция собиралась и продолжает собираться вот уже сто лет немецко-испанскими аристократами-богачами. 20 лет назад она была продана государству и размещена в отведённом для этого музее. В центре города, на самом романтичном бульваре среди европейских столиц, а именно Прадо. В особенности этого бульвара я убедился сейчас, уже летом, хотя и зимой он производил очень чарующее впечатление. Высоченные, столетние клёны с белыми стволами, фонтанчики и очень «намоленная» атмосфера. Музей Тиссена рекомендую всем, хотя бы потому, что там самая большая коллекция голландцев, которую я видел. Работ 200-300. И ещё, там висит портрет Финна (Макса Щербакова), конца 17-го века, играющего на лютне «Сладкую Энн»). Копию портрета везу с собой. Обед, после неудачного эксперимента в парке Ретиро, завершился вполне достойно, на Гран Виа отличным стейком по–Галисийски. Итак, я в поезде на пути в Саламанку.
На поселение меня определили к мужику, который оказался поваром, да ещё и безработным! Представьте теперь, господа, как я питаюсь. (Это полупансион с проживанием в 200 евро за две недели!) Буду завтракать и обедать дома, а вечером бухать в старом городе. Вчера на ужин была тортилья с тунцом. А сегодня на обед классическая паэлья. Киноклуб трепещи! Я договорился брать у него уроки. Живём в четырёх комнатной квартире втроём он, его гёрлфрэнд и я. Город чумовой, это я понял вчера из короткой вечерней прогулки. Куча живописных улочек с кабачками. Соборы огромные, по размеру сравнимы с нашим ХС. Старый город занесён в Юнеско, то есть аутентичный средневековому. Ну школа, как школа, есть русские девы, и некоторые симпатичные. Отправляюсь на дневную экскурсию по старому городу.
С экскурсией повезло, четыре тинэйджера и я. Экскурсовод оказался что надо, любит свой город, много знает, и я его попытал нормально, делая скидку на мой испанский. Был даже небольшой курьёз, когда мы ходили по кафедральному собору, там по сторонам пределы с ограждениями и скамеечками, посвящённые разным святым. Выяснилось, что эти пределы, создавались почтенными семействами города, и тут я его спросил: Что, это те семейства дескать, у которых не хватило денег на собственную церковь? Гида моего чуть передёрнуло, он даже сделал движение перекреститься, а потом выяснилось, что один из пределов принадлежит его фамилии, одной самых значимых в Испании, герцогов Альба. Выяснилось также, что Саламанка один из четырёх старейших, ныне действующих университетов Европы, среди основанных в 13 веке. Другие: Болонья, Париж и Оксфорд. Потом был ужин в центре города с уткой, вином, коньяком и сигарой, короче проматывание бабла. С чуваками на фотке я и ужинал. Да, а сегодня на обед было пенне с чоризо (колбаса такая, копчёная).
День третий и четвёртый. Как полагается, в уважающих традицию путевых заметках, для развлечения читателя включаются отвлечённые рассуждения. Не буду и я нарушать сии правила, и поделюсь посетившими меня, мыслями. Обычно мысли посещают меня после достойного ужина, не обошлось без этого и сейчас. За ранее извиняюсь за обилие гастрономических издержек в сем писании, те, кто знаком с моим путевым творчеством уже успели с этим смириться, иных же прошу о снисходительности и принятие во внимание того факта, что писание сие служит не более как для рассеяния среди дневных забот. Так вот, в ответ на мои мысленные прошения об обретении достойного места для ужина среди мириад кафе и ресторанов Саламанки, было ниспослано уютное тихое место, в стороне от туристических троп, с дюжиной столиков на маленькой площади. Амфитрионом оказался услужливый и сведущий молодой человек, который сразу обозначил преимущество заведения возможностью пить по бокалам любые вина из их погреба. А коллекция там была не слабая. При этом он самозабвенно описывал особенности каждого вина, набросав мне вариант их очерёдности. Меню оказалось вполне соответствующим, типа фьюжена из испанской кухни с претензий на авторскую. Т.е. с одной стороны тапас, с другой всякие эксперименты с рыбой и мясом. И всё это за достойную плату. Гастрономическое путешествие моё, через три провинции закончилось десертным вином похожим на хороший, выдержанный порто LBW. Возвращаясь в сумерках под старинными каменными галереями понимаешь, что этот город создавался восемь или девять веков, по капле, каждым поколением делался новый вклад, и поэтому примечателен каждый уголок. В европейском понятии города, т.е. места, с укладом жизни, отличным от сельского, у нас до недавнего времени был только Петербург. А принимая во внимание демографические катаклизмы 20 века, города наши начали формироваться лет сорок назад. Под формированием я имею ввиду некое большинство людей, выросших, ходя бы в двух поколениях в одном городе, с ощущением привязанности к нему. Наблюдая с какой заботой здесь относятся к кусочкам земли с деревьями и травой, вдоль тротуара закопаны трубы с водой, и по утрам включаются специальные поливалки через каждые два метра, понимаешь эту привязанность в полной мере.
Центр города плотно застроен храмами и университетскими зданиями 13-16 веков, тогда это был один из центров европейского образования, ирландцы даже построили свою «общагу» довольно солидную, покажу на фото. Ох уж эти ирландцы, страна в 4,5 млн человек, как Финляндия, а какое влияние на европейский социум! Не найдётся, пожалуй, ни одного туристического городка без ирландского паба. Да и испанский они учат с заметным упорством. В прошлом году в моей группе было двое и в этом тоже хватает. А вот англичан и шотландцев ещё не видел. Сегодня иду смотреть Касу Лис - музей арт-нуво и арт-деко. А вечером планирую вернуться к неоконченной вчера дегустации в заведении под названием «Vinodiario», то есть «Винный дневник» (О!, это будет второе название моих записок!).
Вместо Касы Лис, была лекция по римской истории Испании. Оказывается, что куча современных городов Испании было основано римлянами, но не везде сохранились их следы. Учитывая значение римской истории для всей европейской цивилизации, было бы неплохо создать общеевропейский учебник истории от древних времён до 13-14-го века, может чуть раньше. Следующие части каждая страна может писать в зависимости от своих претензий и предпочтений. Понятно, что для нас эпоха Ивана Грозного более интересна, а для англичан эпоха Генриха 8-го. Греко-римская цивилизация стоит в центре европейского развития, и мы продолжаем жить именно в ней, трансформированной в другие формы. Для самой Европы это более очевидно, чем для нас: языки латинские, государственные устройства, юридическая система, структура городов и их управление (оказывается обязательная для испанских городов, Плаза Майор не что иное, как римская агора, и находится она на том же месте). Основные европейские дороги в прошлом - римские. Про архитектуру, живопись и скульптуру говорить нечего, также, как и про театр. Собственно, возможно, одна из миссий католической церкви и есть сохранить римское наследие. С нами сложней. Мы связаны с Римом в основном через пост-римскую империю, то есть Византию. Поздно попав в их сферу влияния нам и досталось не много: религиозная литература, музыка, живопись и архитектура. Так или иначе, приняв за аксиому, что мы живём в пост-пост римской империи, будет интересно увидеть место каждого государства как одну из провинций когда-то единого целого (это я про учебник).
После восьми, продолжилось чтение «винного дневника» под руководством Пабло, главного распорядителя заведения. В этот вечер я осилил одну розовую и две красных «страницы», последняя была с атлантического побережья, очень выразительная.
Спасибо вам, друзья мои, за ободряющие слова, и стало быть, изволю продолжить. Сижу прохладным субботним утром в кафе за чурросом и пишу эти строки. Чуррос – это что-то между вафлями и хворостом к которому прилагается чашка шоколада, куда их надо макать. Традиционная испанская шняга. В городе разлита приятная нега. Не упомянул я ещё о персонажах, с которыми проучился прошлую неделю, а с некоторыми из них предстоит ещё учиться и будущую, на которой ожидается прибытие 300 новых студентов, в связи с чем занятия в понедельник отменены, так как все учителя брошены на тестирование этого десанта. Немец, русская девица из Казахстана, два американца лет 17-и: один из Нью Йорка, другой из Южной Каролины, и 16-и летний ирландец из Дублина, ангельского вида. Все они учатся давно, кто месяц, а кто два. Задали им как-то приготовить презентации про свои страны, к демонстрации которых я и попал. Первая презентация была мальчика Уилла из Нью-Йорка, в которой он решил оправдаться за порочную славу Америки, как страны гамбургеров и всякой «плохой» еды. Уилл умело нарисовал на доске схему гамбургера, и сообщил, что в Америки появились новые сети питания с исключительно здоровыми бутербродами. Также он напомнил всем, что у них представлены и другие кухни мира, то есть итальянская и китайская, и сам он ест не больше 20-и гамбургеров в год, в чём, конечно, ему никто не поверил. Далее выступал его товарищ из Каролины, огромный чувак в свои 17-лет, очень забавный продукт естественного отбора фермеров южных штатов. Настоящий redneck. Он рассказал, что учится в школе – интернате «Святого креста», где-то в центре Америки, и что бухают и встречаются с девушками они только по выходным. На мой вопрос, кем он может стать после окончания учёбы, Матт, так его звали, сказал, что он, например, сможет водить грузовик. После него вышел ангелоподобный тишайший юный ирландец с планшетом и на первом слайде показал нам ирландский виски и Гинесс. – «Конечно, вы все знаете эти наши продукты», сказал он, но на следующем слайде мы увидели уже много неизвестных пузырьков и бутылок, - «А это, то, что вы, наверняка ещё ни знаете». Потом были фото счастливых людей, лежащих на улицах Дублина, фото пабов, где проходит социальная жизнь ирландцев и ещё он посетовал, что раньше можно было купит выпивку крепостью до 90 градусов, но теперь законы это ограничили до 40. Потом выступил немец с презентацией улично-подвальной игры - кто больше выпьет пива, сбив какую-то кеглю, и после всего этого, под рассказ девушки Юли из Казахстана про сложные обряды казахской свадьбы все заметно заскучали.
Вчера ездил в Самору, ещё один древний испанский город рядом с Саламанкой. Времени было мало, за полтора часа обошёл центр города, потом ринулся за праздничным ужином, пятница всё-таки, но приличные заведения открывались в девять и тогда не успеть на автобус. В итоге пришлось есть тапасы с вином в привокзальной закусочной, дёшево и сердито. В части знакомства с жизнью испанцев, расскажу вам о её распорядке. Встают они по будням часов в семь, завтракают очень скромно и к 9-и идут на работу. Днём обед, основная дневная еда, состоящая из двух блюд и десерта. Причём паэлья или паста идут как первое а мясо на второе. Потом отдых, не знаю точно, сколько они здесь отдыхают, но я пристрастился к привычке спать два часа после обеда, потому что делать в это время особенно нечего. Реальная жара здесь начинается с двух и продолжается до семи вечера. Ужинают они обычно после девяти и тусуются где-то до 12-и и позже.
Мой ватель подавал сегодня инсалата Руссо, представьте себе оливье в котором нет мяса и солёных огурцов, но зато есть крабы, маслины и чего-то ещё. Майонез, конечно, домашний, кстати о нём: по легенде он пришёл тоже из Испании, а точнее с Балеарских островов, не то с Майорки, не то с Минорки. Там есть деревня Майон, которую посетил однажды Ришелье, и привёз оттуда рецепт соуса из яиц, оливкового масла и уксуса. На второе была смесь картофеля фри (кольцами), яичницы, чоризо и др. колбас, по-нашему – скоблянка.
Вчера вечером посетил Городок Родриго (он так и называется Город Родриго), что у границы с Португалией, чему остался очень рад. В моей копилке сказочных городов Испании прибавилось. Город ведёт свою историю от римлян, и сегодня сохранился в крепостных стенах со рвом, бастионами, башнями и шестью воротами. Можно обойти весь по крепостной стене, километра три. В городе по-прежнему живут люди, много отелей, есть даже театр. Внутри соборы, храмы и жилые дома 12-17 веков. Народу не было, кругом тишина и покой, ощущение давно остановившегося времени. Фото прилагаю. Несколько слов о Саламанке. Город для Испании значимый. Короткое время был столицей при Фердинанде и Изабелле, один из старейших университетов в Европе, Колумб получал здесь благославление на плавание, все католические ордена имеют тут свои конвенты, т.е. храмы и резиденции. Город в основном представлен архитектурой 15-16-веков, есть и более древние храмы и Плаза Майор 18-го века в стиле барокко, красивейшая в Испании, чему свидетельствуют памятные плиты. Интересно, что период сохранившейся архитектуры 15-16 веков характерен для большинства городов Испании и, полагаю, для Италии тоже. Это было время ренессанса, когда многие памятники романской архитектуры перестраивались, облики городов менялись и уже в том виде дошли до наших дней. Для Саламанки это был период рассвета, как очага просвещения. Здания факультетов филологии и географии, до сих пор действующие, тоже 16-го века.
Жизнь моя на второй неделе вошла в русло, по вечерам хожу ужинать в старый город, где имею стол за десять евро, состоящий из двух блюд, пол литра вина и десерта. Потом дижистив в каком-нибудь пабе. На этой неделе моя группа состоит из студентов, с разбросом по возрасту от тринадцати летнего подростка до семидесятилетней бабули из Бразилии. Так что языки всем возрастам покорны. В субботу утром отбываю в Авилу, ещё один древний город, занесённый в Юнеско, оттуда напишу пару строк.
Раз уж мне случайно попался в Шереметьево «Дубровский», позвольте теперь по-распрягаться и на эту тему.
«Дубровский», прямо скажем, разочаровал, не сочтите за святотатство. По пяти-бальной шкале для пушкинской прозы, я бы поставил ему тройку. Если на пятёрку может претендовать «Капитанская дочка», а четвёрки бы получили некоторые из повестей Белкина. Прекрасный, идеально чистый, хрестоматийный слог. Читая, посещает впечатление, что автор открывал для себя новый язык, со всем талантом и прилежностью, как изредка бывает у некоторых иностранцев, говорящих на правильнейшем русском языке. Нашу литературу золотого века создавали люди, для которых в большинстве своём, русский был вторым или третьим языком. Потому они относились к нему бережно, с почтением и бесконечным интересом и любовью. Увы, не можем мы также любоваться своим языком, потому что он у нас первый и основной, если не единственный. Т.е. мы не имеем ощущения подобного контраста. Возвращаясь к «Дубровскому», завязка весьма убедительна, а развитие и развязка, всё крайне примитивно, а в некоторых случаях, даже натянуто. Например, в сцене, где кузнец запирает в горящем доме, исправника и других чиновников, а потом (явно, для контраста) спасает с крыши горящей избы кошку. Характеры описаны очень не чётко, наиболее человечные, то есть реальные, из них: Кирилла Петрович Троекуров, Антон Пафнутьич Спицын, князь Верейский.
«Капитанская дочка», ещё более сильна слогом. Завораживающим своей мягкостью и плавностью течения, каким-то не здешнем дыханием, как будто автор записок, Гринёв, пишет их находясь в гармонии со всем миром. Итак, на первое место я бы поставил слог, потом стиль, идеально выверенный, затем замечательный, тонкий и добрый юмор, наконец, характеры, вот здесь надо поговорить отдельно. Не подозреваю, в силу каких причин, но главные герои у Пушкина, люди не от мира сего, почти былинные, мифические личности. Гринёв пишет от себя, но характера его в повести почти не видно. Только несколько самых положительных черт: благородство, порядочность, верность долгу. Даже внешность его представить нельзя, кроме того, что он был выше и сильнее Швабрина. То же и с его антиподом Швабриным. Почти безликое собрание отрицательных черт. Другое дело Пугачёв. Похоже, ради него и затевалась повесть. Фигура яркая, живая, хотя набросана в нескольких мазках, широкоплечий, но худощавый, ловкий и проворный, чёрная борода с проседью и сверкающие глаза с лукавым взглядом. Натура Пугачёва показана противоречивой и реальной. Он крут на расправу, как и положено быть в его ситуации, честолюбив и тщеславен, осознаёт чем должно кончится его предприятие и оттого живёт полной жизнью. Не лишён благородства и понятий о справедливости. Ночью напивается с дружками, днём берет и грабит крепости, потом раздаёт из своего куша медяки населению тех же крепостей. Однако, то, что он так внимателен к Петруше, 18-и летнему барчуку, кажется уже перебором и делает из Пугачёва совершенно романтического разбойника, здесь этот образ получил развитие у Пушкина из Дубровского. Заметьте, Дубровский также жесток и благороден. Он разбойник, возмущающий устои государства, только на уровне уезда. Но в отличии от Пугачёва, Дубровский набросан очень условно, в виде эскиза. Любопытно, что подобно Дубровскому в роли разбойника, подлинным героем «Капитанской дочки» является именно Пугачёв, а не отважный и добродетельный Петруша, у которого хоть и есть много от Дубровского, но ещё добавлены краски собирательного образа «недоросля», который, что удивительно для их с Дубровским деревенского воспитания, также свободно изъясняется по-французски. Помимо собственной линии, Гринёв необходим Пушкину для фона к Пугачёву, и поэтому, как мне видится, «уши» симпатии Пушкина к Пугачёву явно «торчат» на страницах повести. Пушкин был увлечён Пугачёвым, этот яркий эпизод не богатой нашей истории, был совсем близок от него, всего 50 лет, и писал он повесть параллельно со своей отличной научной работой по истории пугачёвского бунта. Пушкин был историком не меньше, чем прозаиком. А вот другой, абсолютно живой персонаж: гусарский ротмистр Иван Иваныч Зурин, пьяница и игрок, причём не чистый на руку, что было в то время допустимо и не считалось зазорным, «гусарской шайки атаман», и благородный человек, искренне поддерживающий Гринёва в его проблемах (уж ни А.И. Толстой-американец взят тут прототипом?). В «Капитанской дочке» достаточно и других характеров, это и чета Мироновых со своими слугами, и родители Гринёва, и Савельич, тоже идеальный персонаж русского дядьки (камердинера молодых дворян), будучи образом собирательным он полон узнаваемых, обаятельных черт. Героиня же, Марья Ивановна, типичная «пушкинская девушка», подобно Маше «Дубровского» намеченная несколькими основными штрихами женской добродетели: целомудренность, преданность родителям и тяга к добру.
Вся пушкинская проза читается за несколько дней. Потому рекомендую вам как-нибудь отвлечься от мирских забот и посвятить несколько вечеров сему предмету. Уверен, что не оставит он вас абсолютно равнодушными.
Подхожу я к окончанию моих записок, и те, кто ждёт от меня описания невероятно банальных амурных приключений с волнующими деталями, может отложить дальнейшее чтение, ибо история эта не о том….
Я увидел её мельком, среди суматохи перерыва между уроками, и ни как это для себя не отметил, будучи за ранее уверен, что это одна из иностранных студенток. Здесь их очень много, почти все они молодые или очень молодые и в толпе трудно выделить кого-то, да и скажу вам честно, особого желания наводить знакомства, не смотря на некоторые почтовые призывы с родины, у меня не было. А на другой день, когда я по обыкновению своему, пошёл на вечернюю лекцию по культуре и истории Испании, то встретил её снова. Высокая, статная, красивая брюнетка, села не далеко от меня. И когда, во время лекции, я услышал её вопросы с узнаваемым русским акцентом, во мне что-то затрепетало. Будучи известным рефлексирующим тормозом, я не решился сразу навести у неё справки, и весь вечер и утро следующего дня провёл в состоянии слегка нарушенного покоя. На следующий день она снова пришла на лекцию, и тут, спасибо нашему профессору, который объявил, что здесь двое русских, она, назовём её Марта, с удивлением спросила, кто ещё? После лекции мы разговорились и я поплыл. Мы гуляли по городу, пили вино, сидели на траве у факультета филологии, потом ужинали в известном уже читателю, «Винном дневнике». По мимо красоты, в ней было столько открытости и женственности, свойственной первой молодости, и особой естественности, какая бывает у москвичек или петербужек из интеллегентных семей. Обворожительная улыбка, умные, располагающие глаза излучающие мягкость и общительность, и, конечно, не было ничего такого, что нам не нравиться в девушках. Она давно путешествовала по Испании, поменяв две языковые школы. Объездила юг и теперь изучала запад. Всё, что она говорила, было созвучно моим настроениям и склонностям, а говорили мы в основном о путешествиях. Я проводил её до дому, договорившись встретится завтра на лекции о Пикассо, и в смятенных мыслях о том, надо ли было её поцеловать в первый вечер, отправился домой. Конечно, я подозревал, что она может не прийти, и обдумывал дальнейшие действия на этот счёт. Тем не менее, вечер я провёл в состоянии человека, который, на кануне, получил очень важное и хорошее известие, а потом оно оказалось ошибкой. По свойственной мне самонадеянности, я давече не взял контактов, и видел теперь два пути: узнать кабинет, где она учится, застать её там на перемене или оставить для неё пару слов через «подруг». Не буду надоедать вам подробностями, в итоге мы снова встретились, обменялись телефонами и провели ещё один изумительный, последний для нас обоих, вечер в Саламанке. На следующий день Марта уезжала в Мадрид а оттуда в Памплону на праздник Сан Фермин, и далее в Барселону. Мы пили белое вино на Плазе Майор в пору заката и много болтали, как птицы, которых застало солнце после пасмурного дня, а в душе я благодарил судьбу, что до сих пор не женат.