Аир Франс на сей раз подвёл не по-детски. Во-первых, на борту для новогодних пассажиров не было и маковой росинки, объяснялось это тем, что рейс, дескать, утренний и с утра во Франции не пьют. Мне было стыдно перед товарищами, меня успокаивали, и мы все дружно возложили надежды на главный перелёт до Гаваны. Ведь предстояло встретить Новый год по Москве на борту, как ни как. В Париже мы захватили коньяка, виски и вина, не только в самолёт, но и уже с расчётом на кубинскую адаптацию, сразу переходить на чистый ром, как известно, вредно. В итоге, за время всего полёта, стюардессы разнесли по маленькой бутылочке вина и по банке пива. Более на борту спиртного не имелось. Распитие же своего, каралось, но мы не сдавались, и, вспоминая Ватерлоо и село Красное, потихоньку глотали жизненно важную субстанцию, недобро поглядывая на французский экипаж. Когда подошло время московских курантов, в огромном чреве боинга -747 местами послышались слабые поздравления с Новым годом и глухие хлопки пробок, в долгу не отстали и мы. Не трудно догадаться, дорогой читатель, что стюардессы на обоих перелётах были страшные как на подбор, к тому же высокомерные, нахальные и не отзывчивые. Наконец, аэропорт Хосе Марти, шесть часов вечера, уже темно, знакомый запах влажного воздуха из моей юности, стрекот цикад. Да, я снова на Кубе! Где-то в это время, 20 лет назад, мы шли на ужин, а потом заступали на смену (боевое дежурство).
Первая ночь на Кубе не оставила особых впечатлений, зато солнечное тёплое утро было прекрасным. Отель состоял из двухэтажных вилл, разбросанных между бассейнами и множеством пальм со зреющими кокосами. Украсив начало первого январского дня шампанским, пивом и мохито, мы заняли автобус, открыли коньяк и покатили к Варадеро. По пути, мы остановились на перекур в милом придорожном кафе, звучала песня Виктора Хара, нам сделали изумительную Пинья-коладу из свежих кокосов, при этом ром мог подливать каждый по вкусу. Отель – был обычным пляжным четырёх звёздным отстоем, разве что пальмы красивее, чем в Турции.
День второй.
Завтрак, пляж, обед, преферанс: Насер, я и Миша Поляков. Насер постоянно спрашивал, как называются чёрные сердечки и красные квадратики, создавая впечатление, что последний раз держал карты в руках лет 20 назад. Мы, конечно, с Мишей ему тщательно помогали, разжёвывали каждый ход, и, как следствие, оба проиграли. Далее был ужин в Ресторане «Антиквариат» , центр Варадеро, еда простая и добротная: суп, мясо, рыба с обилием семилетней Гаваны Клуб. Потом поход в Casa de la musica, кубинцы стоят в очереди, нас пропускают сразу. Шоу долго не начинается, выпиваем ещё пузырь, теперь уже рома Сантьяго де куба с кучей пива, наконец-то начали. Живая музыка и кубинские песни, но для нас это уже поздно. Митя спит, я строю планы, как уволить правую танцовщицу, решив, что она блатная, наверно, дочка партийного боса, и поэтому плохо танцует. Миша вовремя выводит нас с культурного мероприятия.
День третий.
Отправляемся на яхте купаться на острова. Большая, 18-метровая пасудина с дизелем , парусом и кучей кают, доставшаяся кубинцам 30 лет назад от американских контрабандистов, везёт наши тела в открытое море. На борту два батла рома и ледник с морем пива, только пить после вчерашнего особо не хочется. Очень колоритная команда: капитан - кубинец , 66 лет, сразу прозванный нами «Старик и море», его помощник - 46 лет, имени не помню, я окрестил его здесь «Безымянный шкипер», 10 лет перевозил нелегальных эмигрантов, и, наконец, Феликс - 44 года, почти юнга в этой компании. Феликс знал немного по-русски и выполнял всю работу на корабле от ловли лангустов до готовки обеда.
Останавливаемся в открытом море, Феликс берёт маску, ласты, и палку с загнутым железным концом, и ныряет. Через полчаса на палубе валяется 8 лангустов, один огромный, только усы с метр. Причалили к «дикому» острову полному туристов, столпившихся у импровизированной столовки в ожидании пайки. Безымянный шкипер позвал нас к обеду. Отплыв в небольшую протоку между мангровыми кустами, яхта бросила якорь, под парусом натянули тент и там же собрали на стол. Ну, доложу я вам, это был один из тех обедов, которые откладываются в архив лучших гастрономических воспоминаний всех путешествий. Мы сели вкруг на палубе под тентом, а в центре разместились: миска с салатом (капуста, огурцы), блюдо с отварным дорадо, поднос с горой, разделённых пополам, лангустов, сковорода с кусочками хвостов лангустов, тушёных с луком, блюдо с ананасами, хлеб, ром и пиво. Обед, за которым было произнесено не мало достойных тостов, посвященных дружбе, свободе и путешествиям, получил коллективную оценку 5+. Преисполненными благодушия и тихой радости, подняв паруса, мы возвращались в гавань. По пути я узнал от Безымянного шкипера, что он работал моряком в Испании, и ещё 10 лет перевозил нелегальных эмигрантов во Флориду. Но ещё круче был седовласый и немногословный Старик и море, со смуглым лицом, изборождённым морщинами всех атлантических ураганов. Я спросил его, всегда ли он был моряком? Старик блеснул очками Rey ban в луче заходящего солнца, выдержал паузу, и ответил: -Не всегда.
3-й и последний вечер в Варадеро, ужин в самом пафосном месте, бывшая вилла Дюпона, большой красивый особняк на берегу океана. Нечто подобное ливадийскому дворцу в Крыму. Большая каменная терраса с видом на океан, отличный персонал, в фойе нам предложили аперитив и гитару попеть свои песни, пока готовится стол. Здесь я отведал лучший Дайкири в своей жизни. Мохито оказался более обыкновенным. Ужин был хорош и как всегда прост, не смотря на большие, для Кубы, цены. Фасолевый суп и телятина слабой прожарки. За ужином очень милая группа с девушкой, обладавшей красивым голосом, пели нам песни. Как всегда, много тостов. В завершении мы поднялись в старинном лифте под крышу, где был замечательно декорированный бар, в совсем романтически-колониальных интерьерах, много резного чёрного дерева, потолочные балки, восточные дроппировки, пианино, короче, закончили дижистивом из разных бренди, ликёров и кофе. И вот пришёл момент расставанья, в час ночи к отелю подъехал автобус за нашими неутомимыми путешественниками, к числу коих я не принадлежал. Впереди их ждали многочисленные перелёты, Анды и Лима, древние города и бессонные ночи, Мачу-Пикчу и Титикака, суровые испытания и приключения, после которых старушка Москва представится тихим уютным уголком, где всё такое родное и милое, включая пробки, мороз и шум. На мою же долю, беспечного прожигателя жизни, склоняющегося больше к темпам 19-го века, досталось выспаться, и тронуться в путь пополудни следующего дня.
Опостылевший отель, я решил покинуть, во что бы ни стало, хотя бы и на такси. Но провидение в лице молодого негра-таксиста, протянуло мне свою милосердную руку, и благодаря его мудрому совету уже в два часа дня я катился в комфортабельном междугороднем автобусе системы Виазул в сторону Сьенфуэгоса, восстанавливая разрушения, причинённые организму 3-мя днями в Варадеро, остатками чудодейственного Джонни Уолкера 12-лет.
Джонни, малыш! Верный товарищ и спутник всех непосед. Дорогой мой, вечно юный друг, ибо когда моя рука покроется веснушками и высохнет, но, слегка дрожа, по прежнему будет тянуться к священной влаге, тебе, как и сегодня, будет двенадцать. Только сейчас, наблюдая из окна автобуса за сбором сахарного тростника на закате карибских тропиков, я осознал на сколько ты глубок, мудр и великодушен. Знаем мы друг друга давно, и в нашей жизни бывало всякое. Прости же мне небрежение порой твоим обществом в угоду другим и трату драгоценного времени в компании пустых и банальных земляков твоих. Тебе, как никому другому удаётся поднять дух в трудную минуту или вернуть атмосферу домашнего очага усталому путнику вдалеке от родной земли. Ты можешь растолкать ленивую мысль, дать ей новое движение и одеть в изысканный наряд, сотканный из оттенков эмоций прошедшего дня и ассоциаций прожитой жизни, направить её в неизвестные доселе переулки внутренних переживаний ведущие к скверам сокровенных надежд и бульварам самых смелых стремлений. Твои земляки и дальние родственники с шотландских гор не смогли бы даже войти в те города, гражданином которых ты являешься по крови и духу. Тёзка мой дорогой, облачённый в чёрные одежды, знак цельности и концентрации, с сердцем, рождённым и выросшем в маленькой деревушке на берегу реки Спей, обретший плоть и кровь из сорока благородных семейств Шотландии, спасибо тебе, за то что мы узнали друг друга, и пусть пути наши будут вместе до конца этой земной юдоли.
(Написал эти строки на террасе частной касы старинного городка Санкти-Спиритус и допил последние капли подлинной гордости Шотландии.)
Тем временем автобус мой доехал до Сьенфуэгоса. Договорившись с самим собой, что выбор ночлега мы предоставим случаю, я принял услуги первого негра, встретившего меня из автобуса. Негр передал незадачливого туриста приятелю, белому кубинцу, который повёл меня в свою обитель, оказавшуюся в двух шагах от автовокзала. Маленькая комнатка 3Х2, с занавешенными и зарешёченными окнами, была абсолютно аскетична, т.е. пригодна для медитации адептов третьего уровня по шкал е Михалыча-Ошо. Но для начала путешествия и для контраста с Варадеро, это было то, что надо.
Сьенфуэгос, достаточно большой для Кубы, провинциальный, колониальный город, так как на Кубе почти все города колониальные, этот термин мы в дальнейшем опустим. Площадь (плац), дом губернатора, театр, всё на месте. Длинная набережная, переходящая в узкий мыс с виллами богатых людей, конфискованными революцией. В конце мыса современный отель и изумительный особняк, построенный в начале 20 века местным владельцем сахарных заводов. Модерн и эклектика, лепнина с мавританскими узорами, неоготические башни, витражи, ни одного повтора и симметрии. На крыше терраса с баром, внутри ресторан. В самом городе красивый длинный бульвар (Prado), который, собственно и переходит в набережную (Malecon). В городском ресторанчике отужинал фасолевым супчиком с копчёностями (моим последним супом на Кубе) и свининкой с гарниром, день прошёл не зря. Кухня кубинская простая, даже в ресторанах никаких европейских изысков, но вполне добротная. На следующий день я двинулся дальше, меня ждал Тринидад, главный «истукан» всех туристов на Кубе, не считая Сантьяго.
Не хочу останавливаться на описании этого городка, кто был и так знает, а для тех, кто не был, моё описание может только сбить с толку. Забегая вперёд, скажу, что на меня Тринидад особого впечатления не произвёл, просто один из кубинских городов, более деревенский, чем остальные, меньше колониальной архитектуры. На автостанции меня подхватила бойкая, кудрявая, усатая, тётушка, Беатрис Компота, и привела в миленький домишко с террасой на крыше. Домик располагался на одной из тех средневековых обветшалых улочек около центра, мощёных камнями, воспетыми поклонниками Тринидада, по которой с утра до вечера текли ручьи канализации, безусловно дополняя не забываемый колорит кубинского городка. Муж Беатрис, мулат Анхело, сразу занёс меня в свой гроссбух, а Беатрис показала холодильник, полный пива, от чего категория жилья в моих глазах заметно повысилась. От ужина я разумно отказался, и благодаря этому забрёл в очень симпатичный ресторан, расположившийся в развалинах какой-то романтичной постройки. Там милая, полная официантка-негритянка попотчевала меня половиной цыплёнка с пюре, фасолью и луком всего за какие-то 5 Куков. Следующий день в Тринидаде, судя по впечатлениям вечера, обещал быть скучным и оправдал свои обещания. Отмечу два события, не по важности, а по хронологии.
1) Утром зашёл в сигарную лавку, рекомендованную моим институтским товарищем, приобрести сигары ручной скрутки, которые торседо (так называются сигарные мастера) делает прямо на глазах. Заказав небольшой запас для Москвы и одну сразу для дегустации, я взял такси и поехал на пляж Анкон, наиболее известный в этих краях. Там оказалась пара отелей средней руки, но с претензией на пафос, один пляжный бар, ни одного туалета, и куча тенистых деревьев, растущих прямо из песка вдоль берега. Заправившись в баре ромом по баснословной цене в 7кук, как я теперь понимаю, кропая эти строки на террасе Гранд отеля Камагуэя, закурил сигару и найдя уютное тенистое дерево устроился загорать.
Так как, по причине лёгкого хронического распиздяйства (иногда его путают с рассеянностью), я забыл на касе плавки, посему купание отменялось. Где-то через час, обкурившись сигарой до появления звёзд на дневном небе, я добрёл до бара, принял освежительные 50 и благополучно отбыл в ставку.
2) Вечером, совершив положенную белому туристу в тропиках, прогулку на закате, я вернулся в те же общепитвоские развалины, где давече растерзал цыплёнка. Изрядно проголодавшись, я решил развернуться и в качестве авангарда заказал у чернокожей кормилицы салат с рыбой. Ну, други мои, новоявленные эстеты, отрицающее существование кубинской кухни, гастрономические иуды, в своё время отрёкшиеся от макарон и курицы с рисом из столовой своего советского детства, а нынче, в средиземноморском ресторане отсылающие на кухню салат, в котором не досчитались каперсов, попрошу вас пропустить эту страницу. Для остальных продолжу. Передо мной, в последних лучах заката, блеснувших на облупившихся сводах старинной кирпичной кладки моего маленького патио, появилась большая тарелка с отдельными кучками огурцов, капусты, помидоров, лука, зелени, фасоли и отварной рыбы. Для заправки предлагалось масло. Я пошёл в атаку и с одного приступа одолел этот не хитрый редут. ПОТОМ ПРИШЁЛ ЦЫПЛЁНОК. Точнее его нога. Увидев эту ногу (именно куриную, а не страуса или кабана), я лишний раз убедился в храбрости и героизме кубинской нации. Сколько надо иметь смелости, чтобы не побояться вырастить такого зверя, а также ловкости и отваги, чтобы потом его завалить. В то же время стало понятно, почему я до сих пор не видал ничего подобного. Очевидно, что по каким-то разнарядкам советских времён, появление подобных монстров на птицефабриках страны подлежало немедленному уничтожению. Вся информация о возможности их существования не проходила цензуру и удалялась из передач: «В мире животных», «Диалоги о животных» и, тем более «Ребятам о зверятах», а также из всей научно-популярной литературы. Те немногие, кто знает о них, до сих пор абсолютно не выездные. А всё потому, что всякая власть боится революций, а природа, не терпящая постоянства, рождает таких героев с целью поднять когда-нибудь восстание на птицефабрике и повес,ти за собой птичий народ к долгожданной свободе. Кубинцы же напротив, уважают и любят свободу всем своим существом, и тотальному давлению предпочитают единоборство. Например, когда у фермера Хосе рождается подобный вождь куриного племени , то это добрый знак и возможность молодым кубинцам проявить себя, т.е. пройти обряд инициации, если угодно. Так, молодой Анхело, выходит один на один с цыплёнком, вооружённый мачете или бейсбольной битой и сражается с ним до победы. Если же цыплёнок начинает одолевать, то на помощь Анхело приходит вся деревня. Теперь вы имеете отдалённое представление о размерах ноги, которую мне предстояло одолеть.
Очередное утро. Кассовый картель в лице Беатрис Компота отправляет меня в Санкти-Спиритус, один из семи первых кубинских городов, в числе которых Баракоа, Сантьяго-де-Куба, Камагуэй, Тринидад и Гавана, на проживание к своей дальней родственнице. На автобусе Тринидад-Сантьяго мне предстоит проехать всего час, рядом со мной садиться милая девушка, оказалась наша, путешествует с двумя друзьями. За беседой час пролетел незаметно, и я в Святом Духе. К автобусу подошла тётушка, соответствующая, переданным мне, приметам, большая и полная, средних лет, в мотоциклетном шлеме и очках. За ней семенил муж, маленький пожилой мужичок в таком же шлеме. Смерив меня взглядом, сеньора Аманда смекнула, что мотосредство троих уже не выдержит. Тут, откуда-то возникла повозка с клячей, как потом выяснилось это лошадиное такси - основной транспорт в городе. Мы залезли на телегу и поскакали к новому приюту.
Гнездо было лучше всех предыдущих. Довольно зажиточный дом, по кубинским меркам, первый этаж, большая красивая гостиная, старинная мебель, кухня, далее наверх, на крышу, где была устроена приличная терраса и мой домик. Этаким карлсоном я и зажил. Еду мне приносили на крышу, там же был устроен стол под тентом, там же стирала и развешивала мою одежду тётя Мария, родственница Аманды. Добавлю, что за стенкой на соседней крыше жила куча поросят, постоянно визжавших и охраняемых большой овчаркой, а запах навоза приятно щекотал ноздри после глотка пива, при чтении описания литературных салонов ХIХ века.
Тётушка Аманда, добродушная женщина, быстро и эмоционально объяснила мне, что город не туристический и с ужином ловить тут нечего, а кормиться лучше у неё, приготовит, всё, что пожелаю, рыбка, свинина, тефтели с рисом, тефтели без риса, короче стандартный набор кубинской касы от Пинар-дель-Рио до Баракоа. Я, конечно, засомневался и совершил двухчасовую пробежку по знойному городку, после чего признал полную правоту тёти Аманды. За что в 6 часов, аккурат после заката, был награждён отменным рыбным ужином, с которым справился не без труда, но достойно. Вечерняя прогулка подарила мне знакомство с прекрасным кубинским городом (куда там Тринидаду). Центр не велик, и создаёт сказочную (или историческую) атмосферу. Один из тех не многих старых городов, где время остановилось лет 100-150 назад, но не для туристов, а люди действительно так живут. Строгий францисканский собор с высокой аскетичной колокольней, пара небольших площадей, разделённых красивыми особняками, на углу одной из них отель начала 20-го века. Улицы слабо освещены, так, наверно, когда-то горели газовые фонари. И окончательно стирает ощущение времени транспорт, лошадки с повозками цокают по мостовым, иногда разбавляясь велосипедистами, машин, практически нет. Сажусь в полумраке террасы роскошного особняка, в котором устроен ресторан, беру «Куба либре». Бармен, настоящий, в белом пиджаке, с апломбом и бабочкой, набивает стакан льдом, выжимает лайм и наполняет почти полный ромом. В придачу даёт мне банку колы, разбавляй, дескать, по вкусу. Это была лучшая подача «Куба либре», которую я встречал.
Снова утро и автовокзал, откуда очередной Виазул везёт меня в Камагуэй.
Только мой автобус тронулся, обозначились соседи. Слева от меня, у окна общительная англичанка Розалинд лет за 45, перед ней аргентинец, и рядом с ним очень надутый бельгиец, первый раз выбравшийся с европейского континента. Бельгиец важно грузил своего соседа, плохо понимавшего по-английски, иногда, для поддержания разговора, интересовался у Розалинд положением дел в королевском семействе, когда же аргентинец сломался и претворился спящим, бельгиец перешёл на меня с выяснением позиционной борьбы политических партий в современной демократической России. Розалинд напротив, оказалась интелегентной и приятной в общении, что и следовало ожидать от англичанки её лет. Мы с ней мило проболтали до Камагуэя, по пути она поменяла у водителя свой билет, чтобы сойти там же, и предложила вместе поужинать. Она была интересной общительно тётушкой, внешность описывать не буду, отмечу только, что мне столько не выпить, а поужинать, почему бы и нет. На пути в Камагуэй я твёрдо решил, что пора сделать перерыв в проживании на частных касах и попробовать отель. В путеводителе их так аппетитно описывают, например: «удивительный отель в колониальном стиле, сохранивший атмосферу 20-х годов, прекрасный декор, изысканный ресторан на последнем этаже а на крыше терраса с потрясающим видом на город и коктельный бар, внизу пиано-бар с незабываемой атмосферой». Ну слаб я на такое разводилово, и выбор пал на Гранд Отель Камагуей. Цена оказалась вполне приемлемой, 50 кук против 30 кук за частную касу, даром что отель был лучший в городе. Не буду возить носом по столу автора путеводителя, бедняге же нужно на хлеб заработать, отмечу только, что из всего перечисленного, соответствовали описанию терраса с баром на крыше. В остальном лучше жить в частном секторе. Кубинские отели особо не парятся по постояльцам, так, в половине данного отеля шёл ремонт, шумоизоляции никакой, по ночам грохот, а завтраки такие, что на них жалко смотреть после омлета и кофе от Беатрис Компота. Пару слов про кубинские коктейли. Выбор их небольшой, в основном: Куба-либре, Мохито, Дайкири и Пинья Колада, но даже её делают не везде. По вкусу, кроме Пинья-колады, особого отличия от московских не заметил. Сами кубинцы пьют ром, причём простой белый не выдержанный. Стоит он не дорого и кубаши берут его бутылками. Самый распространённый – Гавана клаб. Есть много других сортов, производимых на ЛРЗ разных провинций. Почистившись и обновившись в баре на крыше, я заглянул в кафетерий при отеле, ведь с утра крошки во рту не держал. Полакомившись окорочком с банкой пива за 3 кука, я вспомнил далёкое Варадеро, где ужин на одного обходился в 50, что по московским меркам не так уж и дорого. Проводив солнце в том же баре на крыше хорошей порцией Куба либре, я поспешил осмотреть городок. Стрелка с Розалинд была забита на 7 у конной статуи народного героя Камагуэя. А где-то в 6 начался дождь. Мой первый дождь на Кубе, я так ждал его. Кубинцы попрятались по каморкам, улицы опустели, а мне была отрада. Дождик не сильный, лил в темноте, и сквозь жёлтый свет фонарей напоминал снег. Топая по лужам, я завернул в пустой и тёмный бар с ценами в местных песо, значит не для туристов. Негр-бармен плеснул мне пол стакана местного рома, произведшего впечатление, достойное кубинского дождя. Желтоватый, тягучий, ядрёный напиток, после него всякие Бакарди, Гаваны клубы и прочие, кажутся аптечными микстурами от кашля. Дитя камагуэйского ликёро-ромового завода назывался Puerto Prince. Моё оцепенение от эффектации карибским чудом, прервал один из постояльцев. Появившись ниоткуда, он присел ко мне и улыбаясь забормотал, видимо, узнал от бармена, что я русский. Постоялец был реальной копией магистра Йоды из звёздных войн, и внешне и ужимками, даже ушки такие же, только чёрный и пьяный вариант. Звали его Хосе. Даже по профессии Йода-Хосе оказался пилотом, 40 лет назад летал на МИГ-21, что по-кубински звучит как Мибэнтиуно, такой вот аппарат. Сквозь мутные счастливые глаза Хосе смотрел на меня как на боевого товарища, которого не видел 40 лет. В глазах стояли слёзы, он обнимал меня прижимаясь лбом ко лбу. Из общегалактического диалекта нечаянного собутыльника до моего сознания доходили знакомые слова: водка, сало и товарищ ракету! Стакан закончился и я, попрощавшись, покинул кабину кубинского Мига, продолжив свой путь к лошадиной статуи. Тут оказалось, что я заблудился, ведь Камагуэй строили так, чтобы пираты не нашли дорогу к морю, куда уж мне то, но первая встречная чёрненькая девушка белоснежно улыбаясь показала мне путь. С Розалинд мы забухали, как и надлежит двум европейцам, встретившимся на другой части света, да и дождь мы оба оценили по достоинству. Вечер завершился опять таки в баре на крыше, обнявшись на прощание, мы договорились, что будем на связи. Утром я пошёл гулять по местному парку, скучнейшее место типа парков отдыха наших городов времён 70-х. Там-то меня и зацепила местная мулатка. Девушка Юни, так её звали, медленно ехала на велике мимо, и спросила, откуда я? Ну слово за слово, мой испанский запас невелик, а кубинки не очень-то церемонны. Похлопав меня по животу, толстячок мол, но всё поправимо, Юни направилась в центр города к пивбару и я поплёлся за ней. Казалось, что прохожие кубинцы смотрят на нас так, как рыбаки, сидящие без клёва целый день, вдруг видят как их товарищ подсёк здорового сазана, кило так на 3,5, и уверенно выводит его из воды. Узнав, что я проживаю в Гранд Отеле, она чуть оторопела, а потом принялась бухать без меры. После первой бутылки пива, Юни позвонила куда-то из автомата, и к нашей компании присоединилась её тётя, более светлокожая дама лет 40. И ещё одна тётушка постарше, с коляской для сбора пустых банок и бутылок. Мы сидели вчетвером в скверике на лавочке, дамы пили лимонад, а Юни бухала пиво за троих и бросала банки в коляску. Я реально за ней не поспевал. Для тех, кто не был на Кубе, отмечу, что всё общение с местными априори происходит за счёт туриста. Это правила игры и это нормально, учитывая разницу в доходах. Вернёмся на лавочку. Где-то через час к нам присоединился дядя Мигель, пожилой кубинец в старой соломенной шляпе, такой колоритный деревенский старикан. Умом я понимал, что это уже тупик, но бесёнок, плясавший в голове, советовал посмотреть, что будет дальше. Наконец, Юни распустила родственников, как потом оказалось, временно, и предложила мне медленно, на расстоянии, двигаться за ней. Это меры предосторожности от полиции, которая бдительно и добросовестно пытается охранять таких наивных и шаловливых рыбёшек, как я. Преследование моё, было не долгим, до следующего ларька, где Юни опять забухала и предложила мне отвести их с тётей в ресторан. Вай нот? В ресторане снова было много пива, вкусные пиццы и бивштекс. Юни постоянно бегала то отлить, то позвонить. А также хлопала меня по разным местам и что-то говорила про вечернюю сальсу. Похоже, добрая девочка собиралась угостить пол города. Расплатившись за обед, моё наличное бабло закончилось и пришлось топать в отель за пополнением. По пути до меня стало доходить, что что-то здесь не так. Типа, Штирлиц увидел на окне 28 утюгов…. Мои худшие подозрения оправдались по возвращении в кафе. Тётя исчезла, а рядом с Юни сидела новая жирненькая подружка, предвкушая праздник живота. Теперь моё терпение иссякло, и сообщив благотворительной компаньонше слова благодарности за знакомство и отлично проведённый день, я отбыл на базу. Вечер скрасил и растворил впечатления дня, как стемнело, я вновь ходил по городу в поисках оригинального места для ужина, заглянул во вчерашний бар, скрытую базу джидаев-пенсионеров, лица были уже другие, но ром-то прежний, хлебнув дозу, пошёл к тихой уютной площади, на которой мне вчера под дождём указали дорогу. Сел на лавочку у памятника, подходит тётка, бомжового вида, спрашивает, не нужна ли мне красивая чика и показывает на домишко, напоминающий областную автобусную остановку с романтической надписью на крыше Hugar Nocturne. – Нет, спасибо. Сижу дальше, вдыхая запахи ночи. Из обозначенного выше, убежища выходит мулатка и направляется ко мне. Оказалась та забавная девчушка, что указала мне вчера дорогу. Присела, поболтали, я уже был в достаточно общительном состоянии и легко использовал свой жалкий словарный запас. Мулатка, напротив, была грустна и немногословна. Звали её Магдалина, 21 год. Занимается танцами, дома своего нет, живёт с тёткой и бабушкой в этом «Ноктюрне», что является обычной ночлежкой для кубинцев, мест на 10-15. Я сходил в джидайский бар за пивом, ещё поболтали, дал ей пятёрку куков, и попрощавшись, побрёл на поиски ужина. По пути на душе стало легко, на миг посетило чувство что, день прошёл достойно.
В 4.30 утра меня разбудил будильник, а в 5.05 я уже трясся по мостовым на велорикше, здесь их называют Биситакси, в сторону автовокзала. Другого транспорта ночью в Камагуэе по определению нет, ну спит город и всё тут. Даже портье не смог, хотя скорее не захотел с вечера заказать такси. На Виазул я едва успел, и походу решив миновать Ольгин, ещё один крупный районный центр, покатил прямо к мекке и апогею всех туристов, путешествующих по Кубе, к городу оппозиций и революций, музыки и танцев, Сантьяго-де-Куба. Дорога в 7,5 часов прошла на редкость легко и незаметно, на подъезде к Сантьяго пропала сотовая связь, которая заработала только при выезде обратно. Из кресел Виазула меня бережно принял местный форд начала 50-х, в роли такси, и громыхая всеми суставами доставил на касу-партикуляр, вполне достойного уровня. Хозяин, белый сеньор интелегентного вида, средних лет, Рафаэль, сразу объяснил расклад: ночь – 25, завтрак -3, кофе и сок в течении дня бесплатно, хочешь привезти тёлку, нет проблем, в общем культурный испанский кабальеро. Его сыновья записали мой паспорт, комната находилась наверху, рядом с террасой, свой санузел и центр города в двух шагах. Первый вечер в Сантьяго для бывалого путешественника начался не спешно, пошёл за билетами на самолёт до Гаваны, кассы закрыты до понедельника, а это была пятница, далее заточил горелый окорочёк в баре на центральной улице, проводил солнце с балкона Веласкеса (первый кубинский конкистадор).
И пошёл чесать центральный район. Собрав первые общие впечатления о весьма колоритном и интересном городе, в сравнении с другими, я намеревался пропустить последний дринк и пойти спать, для чего зауглил в тёмный и пустынный бар на одной из центральных площадей. Взяв мохито, я присел в патио, напротив расположилась темнокожая компания местной молодёжи. Два чувака и три девицы. Здесь я допустил тот самый опасный и опрометчивый ход, который совершают добровольно подгулявшие туристы. Т.е. поднял стакан и кивнул а ля «Ваше здоровье!». Компашка кивнула в ответ и оживилась. Замахали мне рукой, типа «Чувак, иди к нам!» Я, заглотив первую наживку, пошёл за их столик. Начали тереть на моём немом испанском, чтобы разбавлять паузы, я взял всем пива. Один из парнёй, активный, весёлый негретос, тренер по плаванию, зазывал меня на следующий день на рыбалку с весёлыми приключениями. Молоденькие чёрненькие весёлые приключения, сидевшие рядом, по очереди строили мне глазки. Рыбалка сразу получила одобрение. Далее, на сцене стремительно развивающихся событий, появилось новое лицо, огромный негр (назовём его Мигель, настоящего имени я не помню), нормально говоривший по-английски. Мигель был боксёром, перешедшим на тренерскую работу. Лицо всё в шрамах и гематомах, в частности, был отметелен в России, потому просил меня не упоминать про русский бокс. Он резко смешал наши планы, предложив поехать на пляж прямо сейчас. Я и здесь не стал размышлять и сразу согласился. Далее, мы с Мигелем пошли на моё поселение, выпили пивка из холодильника дяди Рафаэля, взяли денег, полотенце, воду и пошли обратно в центр за тачками, ромом и остальной компанией. Не трудно догадаться, что генеральным и единственным спонсором ночного приключения был ваш покорный слуга. С музыкой и ромом мы доехали до подножия крепости Эль Моро (памятник архитектуры под охраной Юнеско), там, в маленькой бухте оказалось уютное место для купания. Примерно через час, когда веселье было в разгаре, ром пился, а сигары курились и языковые барьеры разрушались, Мигель подошёл ко мне с сообщением, что у них проблемы и надо срочно возвращаться. Таким образом, гостеприимство местных кубинцев обошлось в 100 куков, так как Мигель божился, что все деньги ушли таксистам, на ром и тёлкам, последним не понятно только за что.
А Сантьяго, интересный, старинный, самобытный город, расположенный на холмах вокруг бухты, глубоко и извилисто вошедшей в сушу. И от того имеющий много изолированных кварталов со своей субкультурой. Родина традиционной кубинской музыки Сон и рома Баккарди. И не смотря на свою оригинальность, даже этот город имеет гораздо больше общего с другими провинциальными кубинскими городами, чем с Гаваной.
Проведя ещё пару вечеров на террасе Гранд отеля Сантьяго за коктелями и сигарой, я засобирался в обратный путь. Билеты на самолёт были раскуплены на 10 дней вперёд, и мне предстоял многочасовой переезд на родном Виазуле. Взяв билет на ночной автобус 12 января, я попрощался с моим добрым хозяином и его приятной компанией, и поехал на автовокзал. Как только автобус отъехал на несколько километров от города, мобильник заработал и посыпалась куча СМС. Среди них была и такое неожиданное сообщение: «- я взяла билет в Гавану на 13-е».
