Фризы в компании с карнизами окружают наше существование, встречают в начале и провожают в последний путь. Только дауншифтеры, не знающие жалости к себе, лишены подобного общества, заменив его на прародителей эллинизма – леса, горы и овраги.
Во все времена начальники – от царей, императоров и до председателей колхозов - страсть как любили фланировать под триумфальными арками, которые и сейчас свидетельствуют их былое величие. Совершенство, коего древние греки достигли в архитектуре и строительстве, благополучно было воспринято не только европейцами, но и народами совершенно чуждой истории и ментальности. Облик главных мечетей Стамбула добросовестно скопирован с византийских храмов с их последующим благодарным разрушением.
Эстафетную палочку культурного совершенства из ослабевших греческих рук подхватил Рим, не столько развивший, сколько распространивший греческую культуру и науку на всю тогдашнюю Ойкумену. Вы можете сравнить вид римского Форума и афинской Агоры и попытаться найти пресловутые десять отличий. Культура, ставшая к тому времени уже греко-римской, навечно заковала европейское пространство в свои прекрасные кандалы, прибавив позже и Новый свет, и растворив в себе самобытность покоренных народов, в поисках остатков которой рыщут грустные археологи и черствые историки.
К чему я это все наплел? А к тому, что припасть к первоисточнику, а не к его кривой копии – это и подлинное наслаждение, и чуть ли не обязанность путешественника. Только тогда вояж приобретает смысл и значение, конечно же наряду с винопитием, навязчивым фотографированием своего походного быта и последующими рассказами. Но тут выясняется, что настоящих оригинальных вещей в мире осталось очень мало. На пальцах можно посчитать артефакты, созданные не по чьим-нибудь лекалам и не включившие в себя модные поветрия. Например, из всех якобы древнегреческих статуй оригинальных – крупицы, все остальное – фейк. Воинственные Афины, грозные Зевесы, фигуристые копьеносцы и дискоболы – все это копии с давно утраченных оригиналов, и информация об этом набрана мелким шрифтом, дабы не расстраивать путешественника, который и так попал в музей только по причине того, что на улице дождь.
А теперь по делу. Искали мы билеты, куда бы деться из Москвы на мартовские праздники, и нашли перелет в Рим на пять дней вместе с дорогой, с 7 по 11 марта, Эгейцами. Причем тут Афины, скажете вы, и будете правы. Дело в том, что стыковка была в Афинах, и она позволяла поверхностно обследовать центр греческой столицы в два приема – туда пять часов и обратно часов шесть. Так что замысел был прост и незатейлив – соединить в один вояж посещение мало того что двух столиц, так еще и центров-основателей Европы.
Итак, 7 марта Эгейские авиалинии привезли нас из морозно-грязной Москвы в сияющий лазурью неба афинский аэропорт. Так странно было поначалу осознавать, что уже не надо надевать валенки и завязывать шапку под подбородком. В этот раз мы с женой путешествовали без багажа, и, хотя надолго застряли на погранконтроле, смешавшись с толпой братьев – китайцев, но все равно довольно шустро оказались в метро, сдав перед этим ручное барахло в камеру хранения. Неожиданно понравился столичный аэропорт, в отличие от островных – немноголюдно в утренние часы, чистенько, очень понятные указатели. В нашем распоряжении было пять часов, и замысел был прост: на метро доехать до Акрополя, обследовать Парфенон и окрестности, перекусить, и обратно в аэропорт. Поначалу хотели ехать на автобусе, но в будний день побоялись попасть в пробку, так что метро нас не подвело. Поначалу поезд долго болтался по пригородным станциям, потом въехал под землю в городской черте и быстро замелькали станции центра, названия которых удобно продублировано на английском. Пересев на Синтагме на красную ветку, вышли на станции Акрополи и через пять минут были у искомого холма.
Ах, Греция, всегда-то ты хороша! Синее небо, цветущие уже в марте деревья, маки, теплый морской бриз, древние камни уже вобрали в себя солнце, а ведь еще только десять утра. Уже знакомые греческие улочки с белыми домами-коробочками, может по-столичному более представительными, но все равно провинциально-милыми и никак не чопорно-европейскими. Таверны уже открыты, утренний кофе выпит, и старшеклассники крикливыми группами подтягиваются ко входам на Акрополь.
Южный склон холма еще в старину был расширен и укреплен вертикальной стеной с контрфорсами, это требовалось для того, чтобы Парфенон всей своей массой не съехал вниз, к театру Диониса. Из-за этого сначала вашему взору предстает мощная, прямо-таки крепостная стена, поверх которой виден карниз Парфенона, точнее, оставшаяся от него колоннада с торчащей в небо стрелой башенного крана. Поднявшись к кассе, мы застали там небольшую группу посетителей, никакой очереди не было. Пожилая женщина, тяжело опираясь на палочку, по-английски предлагала услуги гида. Март считается на Акрополе несезоном, посему билеты стоили всего десять евро с носа.
Вскоре мы прошли внутрь, на зеленеющий свежей травкой холм. Фотокамеру – на изготовку, аудио гид из Интернета – в уши и вперед. Бетонная дорожка ведет вас по холму мимо собранных вместе кусков колонн, остатков статуй и постаментов вверх – к театру Диониса и дальше, к Одеону Герода Аттика, неплохо сохранившемуся древнему амфитеатру, до сих пор функционирующему. Аудиогид рассказывает вам о том, что было, почему этого не стало и чем сердце успокоилось, а вы тщетно пытаетесь все это достроить в своем сознании, и как всегда у меня ни фига не получается. Не могу я представить кучу камней в качестве замка и по отбитому большому пальцу ноги представить образ божества. (Про палец – я не случайно, он потом появится).
Амфитеатр Герода Аттика хорош, удивительно свеж для своего возраста и очень грамотно отреставрирован, во всяком случае, не возникает ощущения новодела, хотя понятно, что и ступени за столько лет были разобраны на стройматериал, и шахматная облицовка орхестры не могла сохраниться в первозданном виде. Тем не менее, театр единственный из объектов акропольских склонов сохранил и древний вид, и целостность восприятия, и даже функциональность. До сих пор работает театром, и говорят, что акустика шикарная.
Тем временем дорожка, еще немного попетляв по зелени холма, резко взяла вверх и поднялась к основному входу на Акрополь, к Пропилеям.
Тут уже вовсю радовались жизни организованные туристы, плотной толпой взбиравшиеся по крутым каменным ступеням. Пропилеи вместе с окружавшими их храмами были призваны сыграть роль ворот на входе к Парфенону и другим святыням Акропольского холма. Так и оставшись недостроенными, тем не менее они с успехом выполняют главную свою задачу – до поры до времени скрыть от взора входящего Парфенон, а также поразить посетителя своим размахом и изяществом.
А самое главное – это уже искомый оригинал, никто его пока не украл, не разбил, не распилил и не заменил копией. Будучи асимметричной постройкой, ворота выглядят гармонично и колоритно, они буквально вырастают из склона холма. Забываешь о том, что это уже слегка подреставрированные развалины, по какому-то недоразумению дожившие до наших дней. К сожалению, они буквально облеплены людьми, как арбуз муравьями, и это не добавляет им монументальности, оставив при них изящество и очарование.
Но вот вы протискиваетесь сквозь толпу под арками Пропилей, поднимаете голову – и вот он, Парфенон. Он, как и задумывали его строители, появляется внезапно, весь, сразу, как удар в лицо.
Расположенный по диагонали от входа, он валит с ног мощной и одновременно изящной перспективой двойной колоннады, сквозь которую солнце невыносимо бликует, одевая вертикаль храма в зыбкую световую вуаль. По-царски мощен, прост и спокоен. Он знает себе цену, знает, что ему нет равных. Многочисленные копии по всему миру только подчеркивают его величие и уникальную неповторимость.
Секреты его конструкции и постройки давно разгаданы, о них можно прочесть в любом учебнике. Все, кроме одного. Как его создателям удалось соединить в одном здании и науку, и искусство, и гармонию, и веру в богов, в созидательные силы человека. Этот синтез поражает, он не подвластен времени, он ему уже не принадлежит. Парфенон вырвался за границы истории и технологии своего создания, за границы своей цивилизации.
Если спуститься с эмпирей, то от храма тоже мало чего осталось, особенно после того как турки в свое время устроили там пороховой склад, а противостоявшие им венецианцы бабахнули туда из артиллерийского орудия. В результате взрыва внутренние здания храма были разрушены, серьезно пострадала колоннада. Но даже то, что осталось, все равно хранит в себе облик Парфенона. А на самом деле храм кривой, причем искривлен сознательно, в полном соответствии с особенностями восприятия пространства человеческим глазом, только наоборот, компенсировав их. В результате мы видим храм идеально гармоничным. Это какой-то запредельный уровень мастерства, и все это происходило еще до царя Гороха. Я знаю только один подобный пример, когда Микеланджело специально «кривил» своего Давида, зная, что статуя будет украшать карниз храма, и на нее будут смотреть снизу вверх.
Вокруг Парфенона можно кружить бесконечно, но времени мало, к тому же раздражают братья-туристы. Дети пытаются чего-то отколупать на память, а служба безопасности, заметив подобное, свистит в футбольные свистки, отчего воздух Акрополя наполнен гулом голосов, прерываемый резкими птичьими трелями. Обстановка явно не располагает к созерцанию, к тому же пыльные рабочие в касках непрерывно визжат болгарками, на южной стороне холма по рельсам катается транспортер, перевозящий каменные блоки с места на место.
В отличие от Парфенона Эрехтейон сиротливо стоит на отшибе, народу вокруг немного, и знаменитые кариатиды с отбитыми носами стоят грустно и неприкаянно. Да это и не оригиналы, упрятанные нынче в музей Акрополя, а их копии, причем сделанные уже со специально разбитыми физиономиями, чтобы не отличаться от настоящих.
В свое время Акрополь плотно почистили знатоки древностей, и даже англичане, светочи благородных традиций, грабанули Парфенон так, что Греция до сих пор пытается вернуть барельефы фриза, выставленные в Британском музее. Эрехтейон меньше и изящней. Ионические колонны, спрятанные у Парфенона внутрь, здесь украшают портик храма и его северный вход. На самом деле это тоже давно руины.
Вообще, когда ходишь по Акрополю, то возникает странное чувство чего-то непоправимо ушедшего, чего уже не вернуть ни за какие коврижки. И вроде бы при современных технологиях ничего не стоит восстановить храмы в их прежнем величии, но это будут уже новоделы, и дважды в одну реку не войдешь, остается только картинки рассматривать. Кстати, есть удачный пример таких картинок, но это уже случилось в Риме.
Тем временем, насладившись видом, наверное, самого большого флага Греции, развевавшегося на флагштоке у северного края холма, мы потихоньку стали спускаться вниз, к выходу из комплекса по направлению к Ареопагу.
Холм известен в истории как место первого судебного заседания, еще мифического. Затем здесь, кроме судебных разбирательств, собирались мудрецы для проведения, как сказали бы сейчас, «научных семинаров». Греческая философия, по сложности и смысловой наполненности до сих пор являющаяся лидером научной мысли, рождалась и крепла в том числе и в обсуждениях, проходивших на этом холме.
Известно, что апостол Павел имел возможность представить новую тогда религию собранию ученых, которые с высоты своего знания оглядели невысокого лысеющего еврея с руками работяги и снисходительно произнесли: «Мы послушаем тебя как-нибудь в другой раз». Знали бы они, что через какие-то пару-тройку сотен лет Греция станет одним из самых ярых и верных апологетов христианства, оплотом православия в Европе. Поднявшись на невысокий холм, мы полюбовались видами Афин, заливших белым морем все пространство до горизонта, зелеными островами в котором торчали одинокие скалистые холмы, ровесники Акрополя.
Вид с Ареопага. Храм Гефеста, «маленький Парфенон».
Мемориальная доска о посещении Ареопага апостолом Павлом.
Хозяин Акрополя.
Было уже около двенадцати, и мы неторопливо спустились вниз по улице Дионисия Ареопагита и обратно в сторону метро Акрополи. В ближайшей таверне вкусили греческий салат и сардины, запив сие удовольствие пивом. Настало время возвращаться в аэропорт и попрощаться с Афинами на три дня, до новой встречи.
