Что еще. В моей семейной жизни не было подобных этапов, муж меня не бросал - то есть, это не про меня. Но какие-то события происходили со мной, или просто подсмотрены, подслушаны, или кем-то рассказаны. Взгляды на ситуации и окружающий мир, естественно, мои.
Две королевы
ГЛАВА 1. КОРОЛЕВА.[/b]
Меня зовут Елизавета, и я королева. С таким именем нельзя не быть королевой. Так мне сказала бабушка, когда мне было года три. Или четыре. И я поверила. Только об этом моем королевском статусе никто теперь даже и не подозревает. Все считают меня обычной подмосковной неудачницей. Не то, чтобы я была совсем уж никудышной, но и удачливой меня тоже назвать нельзя. Скорее – так, серединка на половинку. Хотя мой муж считает меня страшно везучей. Он мне так и говорит: « - Тебе очень повезло, ты замужем. Подруги вот твои кто в разводе, кто и не выходил замуж. А тебе очень, очень повезло» При этом насчет того, что и ему повезло – он-то тоже женат, я ни разу от него не слышала. Видимо, ему со мной не так повезло, как мне с ним. Его мама, моя свекровь тоже считает, что в виде ее сына мне достался совершенно незаслуженный подарок судьбы. « - Как же тебе с Димой повезло», - вздыхает она при каждой встрече, чтобы я не забывала, какая в виде Димы на меня свалилась благодать. Благодать же эта свалилась на меня ровно пятнадцать лет назад в холодный февральский день, и сегодня, как раз, должно состояться всенародное празднование с поздравлениями, поцелуями, тортом и неизменной всеобщей руганью под конец. Так что, дел у меня сегодня невпроворот. И, хотя сегодня и суббота, но уже давно долго и противно звенит будильник в моем телефоне. Ну очень долго и противно. Я специально выбирала самую противную и самую громкую мелодию, чтобы побыстрее вставать. А получается все наоборот. Я каждый раз лежу и жду, когда же он (будильник) заткнется, чтобы полежать еще несколько секунд в приятной тишине, и только потом, в тишине же вылезти из постели. Я по жизни сова. Самая совиная сова, какую только можно себе представить. И в субботу с удовольствием проспала бы безмятежно часов до двенадцати. Ну, или до одиннадцати. Или, хотя бы, до десяти. Ну, до девяти хотя бы!!! Почему же долбаный будильник надрывается в полвосьмого? А это потому, что и Дима, и его семья самые ранние жаворонки из всех, какие только бывают на свете жаворонки. Поэтому гости у нас всегда собираются к двенадцати, хотя мне было бы удобнее, скажем, в три. Моим родителям, кстати, тоже. Можно, конечно, спросить, почему же не я назначаю время, если праздник мой, и гости собираются в моей квартире? И готовить все мне. Или, почему тогда уж выбирают не мои родители? А хрен его знает, почему. Да… королева я какая-то странная, неправильная такая королева. Сама себя особо не лелею, другие тоже относятся ко мне без пиетета. Ну да ладно, надо вставать, дел же невпроворот. Может, мне и удобнее в три, а придут-то в двенадцать.
Выползаю из постели - Дима уже давно телек смотрит. Рекламу. Актриса рекламирует какой-то дешевый крем (на дорогой, или хотя бы, средний наши актрисы, видимо, не зарабатывают – все, как одна копеечными пользуются, если верить рекламе, конечно). Эта пошла дальше других – обещает за что-то там подарить коробку этой прелести со своим автографом. Вот, нафига мне ее автограф? И не ее, а чей-нибудь еще тоже без надобности. Кому и зачем может быть нужна чья-то подпись, если, конечно, это не подпись на важном документе. Например, на приказе о повышении зарплаты. Совершенно непонятно с этими автографами. Всем нужны, а мне не нужны. Может, это со мной что-то не так. Может, я какая-то особо бесчувственная? Реклама совершенно не подвигает меня к покупке втюхиваемого товара, а, чаще всего, наоборот, отвращает от него. Вот, например, я вполне могла бы за чашкой чая уговорить пару сникерсов, но когда я впервые услышала это отвратительное «Не тормози, сникерсни», данный продукт перестал для меня существовать. Я не хочу «сникерсать». Я хочу пить чай с шоколадкой. Не говоря уже о том, что чем активнее и пышнее рекламируется товар, и чем дороже обойдется вся эта морока, тем выше будет себестоимость. А заплатят-то все равно, в конечном итоге, покупатели. Я же принципиально не хочу оплачивать походы по квартирам чудака со стиральным порошком, и прочий запредельный маразм… Вечно мои мысли живут как бы отдельно от меня – сами по себе возникают, сами петляют по каким-то неведомым закоулкам, и очень часто не вписываются ни в какие общепринятые рамки. Не то, чтобы я была по натуре анархистка, или нигилистка, но не монархистка точно…
Усилием воли заставляю себя подумать исключительно о своих прямых обязанностях. По крайней мере, в ближайшие два часа. Заливаю куриные ножки смесью из майонеза, томатной пасты, тертого чеснока и красного вина, ставлю в духовку. Этому меня научила тетя Лариса, мамина сестра. У нее получается невероятно вкусно. Надеюсь, у меня тоже выйдет ничего. Хотя и не гарантирую – то, что как-то, само собой, непринужденно и шикарно получается у других, совсем не обязательно так же выходит и у меня. А уж за теткой в кулинарных потугах мне точно не угнаться. Из всей многообразной домашней мороки это единственное, что она признает необходимым, и на что готова потратить часть своего дня. В доме у нее бардак всегда и навечно, себе самой внимания она уделяет не больше, чем жилищу. Не могу сказать, чтобы я была хоть каплю аккуратисткой, но грязь в тети Ларисиной квартире вызывает недоумение даже у меня, чего уж говорить про нормальных людей. Одевается тетушка в какие-то допотопные обноски, немыслимые до такой степени, что идти рядом с ней по улице не очень удобно, и при этом не стесняется кокетничать с каждым попавшим в поле зрения мужчиной... Но, какой она печет «Наполеон», с заварным кремом на сливках и яйцах, и какие корзиночки с тем же кремом и орешками! Многие пытались повторить, не вышло ни у кого. Я, понятно, и не пыталась. Но, куриные ножки вполне могу осилить.
Начинаю нарезать салаты. Овощи сварены еще вчера вечером. Моя свекровь, Софья Николаевна, этого не одобрила бы, да как она узнает, когда я их варила. Мне сегодня надо еще и себя в порядок привести, не разорваться же. Хотя мы с теткой и родная кровь, но приоритеты у нас разные. Я, вот, без косметики и нарядного платья к гостям не выйду. Но, ни холодцом, ни сациви, и уж, конечно, домашним наполеоном и корзиночками, не порадую. Подозреваю, что гости выбрали бы последнее. На что им моя косметика. А вот, сациви, наполеон, слоеный пирог с лимонной начинкой, думаю, пришедшим в гораздо важнее моего внешнего вида. Но что поделаешь, есть же еще и мои интересы. Да, сплошные противоречия… А ведь это я просто еду готовлю. Что было бы, если бы я занималась каким-нибудь серьезным и важным делом?!
Без пятнадцати двенадцать. В принципе все готово, накрываю на стол. Звонят в дверь – это Димина мама. У нее для меня подарок. Книжка «Советы молодой хозяйке». Вообще-то, я уже не очень молодая хозяйка, мы как раз пятнадцатилетие нашей совместной жизни отмечаем. Или, это мне так тонко намекают, что я так себе хозяйка, и мне необходимо подучиться?
Софья Николаевна вздыхает и смотрит на часы. И опять вздыхает, и опять смотрит: мои родители опаздывают уже минут на пять. Или на семь. И, наверное, скоро будет на десять – они-то ведь не жаворонки и не требовали назначить прием на двенадцать. Им, как раз, удобнее было бы в три. Но, почему-то, у нас все всегда так, как удобно Диме и его маме. И как что-то изменить – не представляю.
- Может, мы уже сядем за стол? - это Дима.
- Ох, ох, ну как же, как же, это же Лизины родители. Мы должны подождать. Мы подождем еще… минут пять подождем. - это Софья Николаевна.
- Мы не будем садиться за стол без моих родителей - это я.
- Но они же опаздывают! - Дима.
- Ну да, ну да, нам придется ждать, нам всем придется ждать. - Софья Николаевна.
Я навожу последние штрихи на праздничном столе: приношу салфетки, зажигаю свечи.
- Лиза, а ты что, в этом году не делала соленья? - свекровь критически оглядывает стол.
Сейчас февраль, а месяц назад, на Димином дне рождения, мы уже говорили о том, что я не делала солений, и не собираюсь их делать в дальнейшем. Вот откуда, интересно, в феврале возьмутся сделанные мною банки с помидорами, если мы уже выяснили, что я не сделала их осенью? Зимой, ведь, даже самые отъявленные фанаты не консервируют овощи.
- Это ж такая экономия, такая экономия. У хорошей хозяйки обязательно должны быть соленые помидоры! И огурцы должны быть! И перцы! Баклажаны!
Я, кстати, на заре нашей семейной жизни, наслушавшись подобного бреда, накупила три тонны всех этих помидор-баклажан, банок трехлитровых накупила, крышек. И принялась всю эту байду закрывать. И вот, какой из всей этой мороки я сделала вывод. Соленые помидоры - это ни фига не экономия. Это прорва потраченного времени, денег тоже прорва, и, мало того, получается какой-то совершенно ненужный продукт, который едой нормальной, собственно, и не является. Ну, соленые огурцы же не поешь на завтрак, или на ужин. Все равно подашь на стол все то же самое, что было бы без этих огурцов, ну и еще их до кучи. Витаминов никаких в консервах тоже нет, и ничего другого полезного нет. В общем, вся эта засолка – в чистом виде мазохизм. А я мазохисткой, как раз, не являюсь. Поэтому ничего и не консервирую. А пару огурчиков для «оливье» покупаю на рынке за копейки. Из коридора доносится вой туалетного бачка « - Ууу-уу». Он воет так каждые минут пять-десять. Димина мама в шоке: « - Как вы живете! Лиза, у тебя все ужасно запущено!»
Наконец, мои родители. У них тоже для меня подарок. Или для нас с Димой. Но, скорее, для меня. Две стеклянные птички из «Евродома». Там все очень красивое и очень дорогое. И еще белые розы на длинных ножках, пять штук.
Моя мама, кстати, в отличие от Диминой, совсем не считает, что мне повезло. Она, как раз, считает, что мне, наоборот, очень даже не повезло, и папа согласен с ней, хотя он крайне редко соглашается с мамой. Ну, хоть один положительный момент от нашего брака уже есть - родители в кои-то веки не перечат друг другу.
Софья Николаевна спохватывается:
- Лиза, закрой все форточки, меня продует.
Конечно, продует – на дворе февраль. А она в тонкой кофточке на лямочках
Мама: - Вы могли бы одеться потеплее. Лиза, дай Софье Николаевне какую-нибудь кофту.
Софья Николаевна: - Я не хочу кофту. Я оделась красиво! (С чего она взяла, что это все это хоть капельку красиво?) Я хочу, чтоб вам всем приятно было! Вам же приятно?
Я (себе под нос): - Ни капельки.
Мама: - Я совершенно спокойно переживу, если Вы наденете кофту.
Папа: - Мне вообще все равно, кто что наденет, и кто что закроет. Я уже есть хочу.
Софья Николаевна: - Какие вы все черствые, бездушные люди. И совершенно обо мне не думаете! А я ведь для вас старалась, чтоб вам было хорошо.
Мама: - Спасибо, конечно. Но я люблю свежий воздух.
Я: - Садитесь за стол, пожалуйста.
Курица слегка пригорела – я ж не тетя Лариса. Но, совсем капельку, в общем, ничего. А салаты - так те вообще отличные, там же нечему пригореть. Всякие сыры-колбасы – их я вообще не готовила. Тут придраться не к чему. К соленым огурцам тоже не придерешься, как придраться к тому, чего нет? Торт я купила готовый. Софья Николаевна меня и за это тоже, конечно, осуждает, да на мне уже столько всяких косяков, что одним больше, одним меньше…
Мама: - Кто это так воет в коридоре?
Я: - Это бачок.
Мама: - Кошмар! Дима, как у тебя все запущено!»
Свекровь: - За этим жена должна следить. Вам надо было больше внимания уделять воспитанию дочери. Лиза плохая хозяйка. За мужем ухаживает кое-как. Мой сын так с ней мучается.
Мама: - Да Вы бы сына своего воспитывали! Вырастили бездельника – ни денег не зарабатывает, ни дома ничего не делает.
Папа (отрывая взгляд от телевизора): - Что творят американцы, куда мир катится!
Бачок в туалете: - Уу-ууу.
Когда ж этот день закончится! Мы выходим на улицу проводить дорогих гостей.
- Ты опять не надела шапку - это мама.
- Как же тебе с мужем повезло - это свекровь.
ГЛАВА 2. ПОВСЕДНЕВНОСТЬ
Проводив, наконец, раздраженных родственников, возвращаемся домой. Из-под дивана выбирается рыжая Муся, наша кошка. Ну, если быть точной, то моя кошка. Она терпеть не может гостей и всегда пережидает их приход под диваном (где-то я ее понимаю, некоторые моменты я и сама рада бы переждать под диваном, только, боюсь, гости меня бы неправильно поняли, да и не влезу я под диван, несмотря на небольшие габариты). Дальше расходимся все по интересам. Уставший Дима – лежать на диване и смотреть футбол, голодная Муся - трескать вискас, я, понятно, - мыть посуду, стирать скатерть, чистить плиту…
Как только мы начали жить вместе, я предложила разделить нехитрые домашние дела пополам. Молодой муж страшно обиделся: « - Ну, Котик, какая ты нечуткая. Я ж с работы пришел, уставший. И завтра мне на работу, и послезавтра. Что ты мне вместо отдыха, посуду мыть предлагаешь?» А я, интересно, откуда пришла? И мне, что ли, на работу завтра не надо? Поскольку склоки и дрязги с королевским достоинством несовместимы, я плюнула, и спорить не стала. Хрен с ним, пусть лежит на диване. Все равно, даже если и помоет посуду, то отмоет ее плохо. Наверное.
Когда он предложил усовершенствовать ведение мной домашнего хозяйства и рассказал, как надо все делать: « - нечего возиться постольку каждый день, ты приготовь за полчаса вперед на неделю», я решила, что он идиот. А что взять с идиота?
Почему-то некоторые домашние дела я делаю почти с удовольствием, некоторые - безразлично, автоматически, даже не замечая их. А некоторые прямо с отвращением. Дима меня за это осуждает: « - Не любишь ты заниматься домашним хозяйством» А где, интересно, можно найти такую дуру, чтоб с наслаждением, скажем, драила унитаз? На диване-то лежать всяко приятнее. Но, даже, если не зацикливаться на мытье унитаза, то, вот, я ужасно не люблю вдевать одеяло в пододеяльник. А подушки в наволочки – нормально. Или, вот, мужские рубашки с длинным рукавом гладить терпеть не могу, а с коротким – пожалуйста.
Кстати, и у Димы, и у его мамы много нареканий по поводу ведения мной домашнего хозяйства, и они в два голоса пытаются научить меня все делать хорошо. Если маму Димину я слушаю молча (меня с раннего детства приучили к вежливому обхождению со старшим поколением), то Диме каждый раз объявляю, что все домашние дела буду делать одним единственным способом - так, как я это делаю, и никак иначе (к вежливому обращению с моим поколением меня тоже, конечно, приучили, но не до такой степени). Дима всегда грустно замечает, что тогда он не сможет быть полностью счастлив, но, раз я такая, придется терпеть. Ну и, понятно, что все эти споры, как мне ловчее делать мои же дела, длятся уже пятнадцать лет.
Я приоритеты выстроила следующим образом. Сначала постирать-погладить - на работу в чем-то надо идти. Поесть приготовить - если в доме не окажется завтрака-обеда-ужина, то даже и не знаю, как Дима это перенесет. А с уборкой – тут как карта ляжет: есть время – уберусь, нет времени – увы… Отсутствие должной уборки, правда, мой дорогой тоже плохо переносит. К его большому сожалению, я не патологическая чистюля. Да, не особо ему со мной повезло…
Иногда муж все же берется мне помогать. Если ему на глаза попадется сковородка, в которой только что жарили свинину, то он обязательно извернется, и сложит в нее что-нибудь практически чистое. Например, чайные блюдечки, или тарелку, на которой всего лишь яблоко полежало. И все это зальет водой для пущей помощи. Видимо, чтобы я форму не теряла, или чтобы жизнь медом не казалась. Потому что даже идиоту понятно, что теперь все то, что можно было просто ополоснуть водой, надо отмывать двух сторон мыльным средством, а потом смывать еще это самое средство. На мое возмущение и требование больше так не делать, Дима обижается: « - Не ценишь ты своего везения. Мало того, что ты замужем, так муж тебе еще и дома помогает» Есть, правда, легкий выход из этого затяжного конфликта - купить посудомоечную машину. Но Дима против. Он считает, что незачем тратить деньги на такую ненужную вещь, тем более, это совсем не сложно – посуду помыть. Еще мой дорогой всегда помогает мне убираться в ванной. Это происходит каждый раз, когда я собираюсь стирать и кладу в раковину шланг для слива воды. У нас так установлена стиральная машинка, что наливается вода по каким-то скрытым трубам, а выливается по гибкому шлангу в раковину. Я запускаю стирку и ухожу на кухню, а когда в ванную заходит Дима (не специально, конечно, а по своим делам), то он обязательно помогает мне – убирается в ванной. Его уборка заключается в том, что он вынимает шланг из раковины и аккуратно (Дима очень аккуратный) пристраивает его внизу у стенки. Так, чтоб на глаза не попадался, а то не эстетично это – шланг в раковине, а Дима – эстет. Ну, и, понятно, что как только заканчивается режим стирки и начинается полоскание, вся вода оказывается на полу. Кто ее вытирает, я думаю, тоже не надо объяснять. Поэтому стирать я стараюсь, когда Дима уже спит - так оно проще, с сухими полами.
Сквозь вопли болельщиков и трескотню футбольного комментатора прорывается тяжелая, заунывная мелодия. Соседи сверху купили своей девочке пианино. Почему-то из всего многообразия детских (и не детских) мелодий она выбрала только одну, «жили у бабуси два веселых гуся» И слова и музыка, в общем-то, не самые приятные. И играет детка, как будто сваи заколачивает. А когда это сто раз на дню… Мне надоело на вторые сутки. Встретила вчера Таньку, молодую бабушку юного дарования. « - Мы, говорит, Оленьке пианино подарили. Да тебе, наверное, слышно же» Мне слышно, да. «Один серый, другой белый, два веселых гуся» Лучше бы было не слышно. Когда ж Оленька в школу-то пойдет? Не в этом году, точно.
А я раньше думала, что хуже футбольных комментаторов никого нет. Оказывается, есть, и это Оленька с ее пианино. Нет бы, они ей вышивальный набор какой-нибудь подарили. Или раскраски.
Оленька, наконец, уходит спать, остается только футбольный комментатор. Их я тоже не люблю. И вообще телевизор не люблю. Даже ненавижу. И чем дальше, тем эта ненависть крепче. Но тут все объяснимо. Дома мы с Димой бывает примерно в одно и то же время, комната у нас одна, и диван, естественно, тоже один. И на этом единственном диване всегда лежит Дима, и, что еще хуже, с пультом от телевизора. И все, что я не хотела бы слышать и не хотела бы знать, насильно лезет в мои уши. Но когда вдруг случаются редкие проблески чего-то интересного, и я только начинаю прислушиваться, Дима моментально переключает канал, и мне еще ни разу не удалось услышать вторую половину заинтересовавшей меня фразы. Он это делает не нарочно, не назло, просто данный момент для него не важен. Мне же такой баланс нужного – ненужного ощутимо портит нервную систему. Поэтому, чем дальше, тем все больше я ненавижу телевизор. От него я постоянно узнаю все, чего знать не хочу, и никогда ничего из того, что хотела бы. Когда-то я попыталась донести до своего мужа простую мысль, что перед тем, как переключать каналы, надо спросить у окружающих (у меня то есть), одобрения, но ни малейшего понимания не встретила. Более того, он сильно удивился: « - Это же я смотрю телевизор. Зачем же я буду спрашивать?» У меня уже давно вызревает желание подпортить что-нибудь в мерзком ящике, а то я так с ума сойду. Я, определенно, готова остаться совсем без телевизора.
Все переделала, обо всем передумала. До того, как Дима заснет, есть немного времени друг для друга. Должно же у нас быть какое-то общение. Я умещаю на ладошку полученных в подарок стеклянных птичек и сажусь на край дивана. Мой дорогой отрывается от телевизора: « - Всегда твои родители дарят что-нибудь ненужное. Вот птички эти – зачем они нам? А цветы – вообще напрасная трата. Завянут через три дня. Ты бы намекнула им, что лучше деньгами» Может, его маме тоже намекнуть? Интересно, каков денежный эквивалент потрепанной брошюрки с дурацкими советами? Тем более, что ответы на любые вопросы есть в интернете. А птички мне, как раз, очень нравятся. И с цветами как-то праздничнее в доме. Да… общения не получается.
Я красиво устраиваю птичек в серванте, беру Мусю на руки и сажусь с книжкой. Чешу рыжую шерстку, грызу яблоко. Дима спит. Ужасно завидую его способности засыпать за несколько секунд, а утром просыпаться без будильника и вставать не по принуждению, а просто по желанию. Мне же надо не меньше часа, чтобы заснуть, и сама я не проснусь до обеда. С Димиными привычками жить куда удобнее, чем с моими. Особенно, если с утра на работу. Сколько раз я пыталась перестать быть совой и превратиться в жаворонка – ничего не выходит. Совам-совиное, жаворонкам – жаворонковое. Зарождающуюся зависть прерывает телефонный звонок. Это, конечно, мама. Мы всегда болтаем перед сном. Каждый раз, когда ей просто плохо слышно, или случается посторонний шум, она многозначительно предупреждает:
- Вот видишь, видишь, это нас подслушивают!
- Кто подслушивает?
- Как, кто? Спецслужбы!
- Кому мы нужны с нашими глупостями? Зачем это все спецслужбам?
- Не знаю, зачем! Но, ведь, подслушивают!
Тем, кто нас подслушивает, я, конечно не завидую... Конкретно сегодня они бы узнали, что если бы пятнадцать лет назад я слушала маму, то не вышла бы замуж за не пойми кого, а вышла бы за очень даже пойми кого, и тогда мама была бы за меня спокойна, а так она неспокойна. А если бы до этого я хорошо училась, то было бы еще лучше - у меня была бы нормальная работа, и тогда моему, и ее тоже, счастью не было бы границ. Но, поскольку я делала все как раз наоборот, то границы счастью есть, и они, к сожалению, невелики.
Впрочем, если среди подслушивающих есть незамужние или плохо учившиеся девушки, то они из всего этого могли бы сделать правильные выводы, и наилучшим образом устроить свою личную жизнь, а также и карьеру.
Почему мама так не любит моего мужа – для меня, в общем-то, загадка, он ни разу ей не нагрубил, и ничего другого плохого не сделал. Да он вообще никому ничего плохого не сделал. И никому ни разу резкого слова не сказал, по сравнению с ним я просто хамка. Но, в одном мама определенно права: Дима несколько прижимист. Мама, правда, выражается более категорично: скупердяй. Он, конечно же, никакой не скупердяй. Хотя цветы к празднику мог бы принести. Было бы сейчас два букета. А может быть, он бы и принес, если бы больше зарабатывал. И еще что-нибудь. Даже много всего. Просто у него зарплата маленькая. А была бы большая, так он все бы мне купил. Все, что я бы только захотела. Наверное. У меня, откровенно говоря, зарплата тоже очень и очень так себе. Нас здорово выручает полученная в наследство от бабушки квартира. Несмотря на наличие целой кучи родственников, двухкомнатная хрущевка досталась мне одной. Причем, объявила об этом бабушка еще при жизни. Слова были какие-то другие, более корректные, а смысл примерно такой: « - Вы все умные, вы себе заработаете. А Лиза дурочка убогая, ей квартира нужнее. Она ее сдавать будет, и не пропадет» Тезис, что я дурочка ни у кого возражений не вызвал, а вот утверждение, что мне квартира нужнее, родило бурю негодования, никакого толка не возымевшего. Так что, теперь мы сдаем эту квартиру, и не печалимся о зарплате. И букет цветов наш бюджет, конечно бы, выдержал.
Да фиг с ними, с цветами. Самое скверное - это то, что мой дорогой ни за какие коврижки не соглашается заводить детей. Впрочем, сейчас, наверное, уже мне и поздно. Да и вообще уже поздно. Пойду-ка я спать. Только сначала чаю выпью.
Глава 3. Нелюбовь.
Опять утро, опять суббота. Лучи солнца просачиваются сквозь оранжевую штору, и комната подсвечена мягким теплым светом. В лучиках плывут пылинки, и на них приятно смотреть, как будто это не пылинки, а какие-то волшебные флюиды. Почему я решила, что будет хороший день? Только потому, что солнце подзолотило пыль в плохо убранной мной комнате? Или потому, что я вообще всегда надеюсь, что будет все хорошо?
Сначала и было хорошо. Обнаружив, что Димы нет, я устроилась в кресле с большой чашкой кофе и тарелкой бутербродов. И Муся разлеглась у меня на коленях, и ела колбасу из моих рук, и мурлыкала, и осторожно толкалась лапкой, когда у нее заканчивалась колбаса. Под уютное мурлыканье я выскользнула из мира реального и погрузилась в мечты. Сейчас, вот, откроется дверь, и войдет Дима, с букетом из нежно-кремовых роз на длинных, толстых стеблях. Я люблю, когда на длинных и толстых. И еще с бутылкой шампанского, хорошо бы французского. И, чего уж мелочиться, с объемным свертком, в котором окажется, конечно же, норковая шуба. Черная. Или голубая. Нет, черная. И, до кучи, еще с цветным конвертом, в котором лежат две путевки куда-нибудь к теплому морю. Мечтать, так мечтать. Для себя не жалко, как говорится.
Сбылось только одно – открылась дверь и вошел Дима. Остальное все было не так.
Был он серьезен и торжественен, как будто собрался предложение мне делать. А он и сделал предложение, только, как раз, обратное. Точнее, это было даже не предложение, а ультиматум, поскольку на этот раз моего согласия никто не спрашивал: « - Ты знаешь, говорит, - я полюбил другую. И собираюсь жениться на ней. Так что, нам надо теперь извернуться, и половчее устроиться отдельно друг от друга. Я тебе сейчас расскажу, как будет лучше всего. Мы могли бы, конечно, перестать сдавать бабушкину квартиру, и разъехаться таким образом. Но это, все-таки, приличные деньги, поэтому лучше всего, если ты переедешь к родителям, они только обрадуются. Мы со Снежаной поселимся здесь. А деньги от сдачи хрущевки будем делить пополам, хотя, конечно, поскольку ты одна, а нас со Снежаной двое, то правильнее было бы нам забирать две третьих. Сейчас я тороплюсь, а вечером приду, и мы все это согласуем»
Что это было? Как это может быть? А, я догадалась. Это шутка. Сейчас Дима вернется, скажет, что пошутил, и мы вместе посмеемся. Но разве так шутят? Разве так шутят те, с кем прожито бок о бок пятнадцать лет? Но ведь те, с кем прожито пятнадцать лет, не могут и так поступить? Или могут?
Я все еще сижу в кресле с недопитым кофе и кошкой на коленях. « - Вот видишь, Муся, меня бросил муж. Так запросто и буднично, что я и понять-то толком ничего не успела. Заменил на какую-то Снежану. Наверно, красивую. Девушка с таким именем обязана быть красивой, иначе невозможно. Некрасивая Снежана смотрелась бы неестественно. Правда, я вообще ни одной Снежаны живьем не видела» Муся поднимает рыжую мордочку - она на моей стороне. И ей не нужны никакие Снежаны. Мне тоже. А моему мужу, вот, нужны.
Мне надо это переварить, привыкнуть. Обдумать. Приношу бутылку коньяка и сажусь обдумывать.
Снежана… А я думала, что Снежанами бывают только проститутки на Тверской, или где они там собираются.
А если бы у меня был ребенок, было бы лучше, или хуже? Откуда лучше – ребенок без отца. Хотя, откровенно говоря, не представляю, чтобы Дима мог быть отцом в полном смысле этого слова. Не складывается картинка, как бы он стал нянчиться с кем-нибудь еще, кроме себя самого. Он удивительно трепетно относится к своему покою и комфорту. Интересно, а если ребенка захочет Снежана? Может быть, с ней он совсем другой? Тогда и желания у него другие?
За пятой рюмкой меня застают проезжавшие мимо родители. Они негодуют, какой Дима подлец, но, в то же время рады нашему расставанию. Правда, предпочли бы, чтобы оно произошло по моей инициативе. Коньяк отобрали, зато дали крепкого чаю, и теперь я пью чай и слушаю все эти: « - Мы тебя предупреждали… Мы тебе всегда говорили … Ты, наконец, поняла, что надо слушать родителей… » И от этих наставлений мне одновременно и нудно и хорошо. Я теряю свободу, но приобретаю защищенность. Что мне нужнее? Не знаю сама…
Родители отбывают домой, я остаюсь ждать Диму. В последний раз. Если все это, конечно, не шутка. Но разве, так шутят?
« Не родись красивой, а родись счастливой», - так в пословице говорится. Я красотой, кстати, не обижена. Вполне себе так ничего. Умом, вот, правда, не вышла… А счастьем? Я как-то не задумывалась, счастлива ли я с Димой. И счастлив ли он со мной? Наверное, нет, иначе не происходил бы сейчас этот разговор, не делили бы мы бабушкину квартиру. Да, собственно, и не будем делить. И к родителям я не перееду. При всей своей жадности мой, уже практически бывший, муж ужасно непрактичный. А может, просто глупый. Документы на квартиру, в которой мы живем, ни разу в жизни не посмотрел. Есть и есть. А ее ведь купили мои родители, и спасибо, что им ума хватило оформить на себя. Так что, квартира эта принадлежит моей маме. И по закону, и по справедливости. И уж, конечно, мама не станет ее ни с кем (а с Димой тем более) делить. И бабушка, раз уж считала меня дурочкой, то позаботилась о том, чтобы ее наследство у меня никто не оттяпал (желающие-то были, да никому не удалось). Обо всем этом я рассказываю вернувшемуся (не ко мне, а к дележу квартир) Диме. Он в растерянности:
- Не думал, что ты такая подлая и мелочная. А вот мама меня предупреждала. И где нам с молодой женой жить прикажешь? Это все ведь совместно нажитое имущество, его положено делить пополам! Не захочешь по-хорошему, мне придется подавать в суд. Но, подумай, сколько сил и времени у меня это отнимет. А ведь я так устаю! Давай, лучше, договоримся. Но, только без присутствия твоей мамы.
Как, интересно, он планирует без маминого присутствия делить принадлежащую ей квартиру? Похоже, он, все-таки, немного идиот. Или не немного.
Дима уходит расстроенный. Я оказалась еще хуже, чем он думал. Тишина давит, заняться нечем. Включаю ненавистный ящик. Там «Гости из будущего»
Ева Польна: - Не любовь
Не любовь
Не любовь
Не любовь
Не любовь
Не любовь
Не любовь
Не любовь
Я: - Муся, муж меня бросил.
Муся: - Да и хрен с ним, зачем он тебе нужен.
Я: - Ну, как же, мы были мужем и женой пятнадцать лет. Ты представляешь своими кошачьими мозгами, сколько это - пятнадцать лет? Ты понимаешь ли, что это значит – муж и жена? Это одно целое, одна суть… Точнее, это я так думала. А Дима – нет, не думал.
Бутылка коньяка: - Да наливай уже, чего зря с кошками разговаривать…
продолжение следует
