Завтра я должен обязательно позвонить в офис, потому что сегодня забыл. Я очень быстро иду, нет, почти бегу к любимому кафе, там я смогу успокоиться и еще раз подумать о разных важных вещах.
В кафе аншлаг, но я вижу свободный столик в дальнем углу и пробираюсь к нему, стараясь успеть до того, как к нему подойдет какая-то бабушка. Кто не успел - тот опоздал, в моем мире все жестко.
Успеваю. Но бабушка все равно идет к столику - ведь ей уже поздно менять направление. Зато я здесь первый и она спрашивает у меня, можно ли присесть. Конечно. Я почти никогда не пользуюсь всякими голимыми обманками типа отошедшей в туалет подруги и прочей гнусной ложью. Я продинамил испанок, сейчас около одиннадцати. Но почему-то мне кажется, что они не особо обломались. Хотя, может быть, я их еще найду. Мне мешает сильное ощущение дискомфорта, существующее из-за отсутствия у меня алкоголя. Поэтому я пока не могу настроиться на беседу с бабушкой Дженни.
Она из США. Это хорошо, мы о многом сможем поговорить, есть много разных животрепещущих тем, которые я не могу обойти стороной. Я объясняю Дженни, что сейчас вернусь, только вот возьму пару пива.
У стойки много разных очередей, по количеству снующих барменов. Один из них мне кивает - он помнит меня. Наверное из-за того, что я дал ему бакс. Или из-за того, что я лысый. Бармен кидает очередь и быстро наливает мне бокал "Кристалла". Два, дружище, два, уточняю я. Срашиваю, есть ли у него сигара - уверен, что есть. Покупаю длинную паленую "Cohiba" за пять баксов. Но я все равно не ценитель сигар. Выпиваю залпом у стойки бокал пива и Хулио наливает мне еще один.
Возвращаюсь к Дженни, которая мне приветливо улыбается. Быстро выпиваю бокал. Сегодня я нажрусь, действительно нажрусь. Это уже не изменить.
Спрашиваю Дженни, не боится ли она американского правительства, которое может посадить ее в тюрьму. О нет, это слишком маловероятно, если ехать через Канаду или Мексику. Тем более, что она давно мечтала о поездке на Кубу. Это оправданный риск. Я мягко расспрашиваю о ее жизни - ведь нет лучшего способа завоевать сердце человека, чем искренний интерес к нему самому. Это знал еще старина Дейл Карнеги и даже древний грек Сократ.
Дженни здесь с мужем, Майклом, но он сейчас спит в номере. У них свое ранчо в Вайоминге. В 68-69 она была во Вьетнаме медсестрой, там в госпитале и познакомилась с раненым PFC Майклом. Я подробно расспрашиваю ее о тех местах во Вьетнаме, где она была, демонстрирую знание хода боевых действий и потерь американской армии по годам. 68-й - самый кровавый, спрашиваю американку про Tet Offensive. Она приятно шокирована моими познаниями, виновато говорит, что почти ничего не знает о Чечне. Я мягко меняю тему и спрашиваю ее о детях. Возможно, зря. У них был ребенок, но он родился с проблемами - врачи сказали, что это последствия воздействия на организм Майкла дефолиантов, ведь он был в самом пекле, Борис..Он штурмовал Hamburger Hill в составе 101 дивизии, об этом даже снят фильм. Я смотрел фильм. Ребенок умер через 2 месяца после рождения. Больше они не пытались.
Мне надо было что-то сказать, что-то, что обычно говорят в таких случаях, типа "Мне очень жаль". Но я знал, что Дженни не нужна от меня эта ебаная фальшивая фраза. Мне очень больно за них, но боль, выраженая фразой "I am sorry", превращается в ничто.
Беру еще пиво и пина-коладу Дженни. Закуриваю сигару, хотя с пивом вроде бы нельзя. Но у меня свои правила, которые говорят мне, что можно все, что мне нравится и не мешает другим. Думаю, что собирался пить только пина-коладу, клянусь завтра пить только ее. Беру еще три пива, но грусть не проходит. Дженни признается, что она не может вспомнить, когда бы она получала такое удовольствие от беседы. Какие же прекрасные люди - русские! Теперь они с Майклом подумают о том, чтобы посетить Россию в следующем году. Я убеждаю ее, что это отличная идея и что им обязательно нужно увидеть все великолепие дворцов Петербурга, сокровища Кремля и прикоснуться к русской древности в Суздале и Владимире. Дженни настаивает, что мне надо обязательно приехать к ним на ранчо. Я выражаю недовольство дискриминационной визовой политикой госдепа США и бесчеловечными бомбежками Сербии, а также двойными стандартами в Косово...Блядь, меня понесло...Я должен уйти.
Говорю, что все это не имеет отношения к простым американцам, которых я люблю. А ковбоев, ранчо и Дикий Запад я люблю особенно сильно. Возможно когда-нибудь я смогу к ним приехать и даже буду у них работать объездчиком лошадей. А теперь мне пора - у меня свидание. Дженни предлагает мне встретиться завтра и познакомить меня с Майклом, нет, она настаивает! Договариваемся пересечься завтра на пляже у бара. Она целует меня в щеку.
Я иду к снобскому бару с пианино. Я очень сильно пьян. Но все это у меня в голове, внешне я абсолютно адекватен. Еще у меня не стоит. Да, такое бывает, когда я много пью. Да еще этот разговор с Дженни о больном ребенке - все это выбило меня из колеи. Господи, сделай так, чтобы я не встретился с испанками. Кто-то что-то играет на рояле или пианино, я так и не могу запомнить, чем они отличаются, да это и не важно. Главное, что я играл на гитаре - я был маленьким и слабым и ходил в ДПШ, а хулиганы по пути просили у меня гитару и играли на ней, а потом отдавали мне ее и я снова продолжал путь.. они просили, потому что я был велик духом и они не могли забрать гитару, потому что я бы ее разбил, но не отдал...А самый главный у них был Капа и это был кумир всего города, он был похож на Мэтта Диллона в фильме "Аутсайдеры", и мне все завидовали, что я знаю Капу и что он играет на моей гитаре, а потом его зарезали на какой-то хате ебаные урки...
Нет, это не наш мир, Боря. Мой второй снова приходит в мою голову. Раньше он делал это очень редко, теперь чаще. Он входит без стука, да, именно так, по-английски фраза звучит " Don't Come Knocking", это название фильма Вима Вендерса, в котором речь идет об известном актере вестернов, который был алкоголиком и наркоманом и вообще подонком. То есть фильма еще нет, но он будет снят, потому что свои наброски сценария я отправил на электронную почту Вима, обнаруженную мной на его сайте, пару месяцев назад. Я думаю, что он уже работает над проектом, хотя ответа я не дождался. Хотя я и был пьян, когда отправлял ему письмо, но адрес почты был указан верно, иначе бы я получил извещение о том, что письмо не дошло. Свою рукопись я потом случайно выбросил на помойку в мусорном пакете вместе с заляпанными креветочным соком газетами. Мне кажется, что это было так, хотя может и нет. По крайней мере, я больше никогда не видел эти листки.
Второй приносит с собой меланхолию и желание сделать что-то жертвенное. Он не против секса, но только по любви. Его секс не должен быть быстрым, час, не меньше - вместе со всеми предварительными ласкамии т.д. Иди нахуй, второй, ты мне сейчас не нужен!
Кто-то меня легонько обнимает сзади за плечи и целует в щечку. Я пугаюсь и немного расплескиваю пиво. Но вроде бы никто этого не замечает. Это пришли Мария и Хуана, они меня долго искали. Значит, так - варианта только два. Либо секс будет, либо его не будет. Что лучше для меня? Хуй сброшен со счетов. Но ведь еще лорд Нельсон сказал, что пока у мужчины есть пальцы и язык - он остается мужчиной. И я с ним согласен, но есть маленький нюанс: эта схема работает при очередном контакте с уже известной женщиной. Если же это первый секс пары, то предпочтительнее делать это хуем. Значит, сегодня у меня секса не будет.
Девушки уже изрядно навеселе и я решаю, что идеально красивым решением вопроса будет их спаивание до состояния мяса. В таком случае мы расстанемся сегодня друзьями, а секс будет когда-то потом. Пьем и трем за жизнь, я им действительно очень нравлюсь. Решаю, что завтра или послезавтра у нас с ними должно быть что-то в океане. Но так и не могу понять, кто мне нравится больше. Во время разговора невзначай прикасаюсь постоянно к их рукам, иногда приобнимаю. Все как надо. Хуана лезет ко мне с поцелуями, более трезвая Мария пока что еще сдерживается. Хуане становится плохо, Мария ведет ее в туалет. Это мне и было нужно. Когда они возвращаются, я делаю озабоченный вид и предлагаю им закончить общение на сегодня, так как беспокоюсь за их здоровье. Протягиваю заботливо припасеныые в кармашке две таблетки Алко-Зельцера - на утро. Они благодарят меня и целуют. Они очень пьяные. Хуана плачет и обнимает меня. Договариваемся о встрече завтра на пляже. Они уходят. У меня встает хуй.
Иду проветриться на пляж. Дрочу под шум прибоя. Раздеваюсь и иду в океан. Зря я это делаю. Это может быть опасно. Долго плыву вдаль. Как я могу так долго плыть - ведь у меня не должно быть сил. Но они есть, их очень много. Что мне с ними делать? Лучше всего забыть и думать, что у меня их нет. Плыву обратно, одеваюсь, иду в кафе, беру пиво. Беру пиво. Беру два пива. Еще беру. Занавес.