Итак, апрель. Начало месяца мы встретили за границей, в солнечном Египте. Арабская весна здесь уже давно отшумела, и толпы туристов опять заполнили цветущий оазис залива Макади бей. Лучшее фото с поездки – этот неунывающий погонщик на своем четвероногом кормильце. Вот у кого нужно учиться позитивному восприятию жизни. Есть турист кататься – очень хорошо, нет турист кататься – тоже хорошо, потому что зато есть возможность часик-другой посплетничать с друзьями по мобилке, наслаждаясь невыносимой легкостью бытия.
За четыре года, прошедших с нашей последней рождественской поездки в Египет, туристы не успели вытоптать все кораллы, протянувшиеся причудливыми подводными рифами у самой береговой линии отеля. Поэтому почти все дневное время было проведено в воде, подальше от шумно роящихся у пляжного буфета отдыхающих, в наблюдении удивительного подводного мира.
После пасмурной европейской зимы неожиданное обилие красок просто поражало и побуждало на долгие пешие вечерние прогулки по вытянутому вдоль побережья ареалу отелей, которые словно соревновались между собой пестротой и буйством взращенной посреди пустыни зелени.
По возвращении домой из этого яркого солнечного рая всегда на несколько дней нападает тяжелая послеотпускная хандра.
Вдобавок, Чехия встретила нас снежной метелью, которая часто случается здесь в первую половину весны.
Но постепенно погода наладилась, кафе и магазины по случаю наступающей католической Пасхи украсили интерьер и уличные витрины полагающимися к этому празднику пасхальными зайцами и курочками,
а на улицах Праги появились стада колючих соломенных животных дивной породы, в отличие от покладистых египетских верблюдов, для катания туристов явно не предназначенных.
А потом и совсем потеплело, и обнаженные торсы кариатид, подпирающих балконы пражских зданий, уже не вызывали непроизвольное желание поежиться (вспоминается известный диалог из “Укрощения строптивой” с Челентано: “–Оденься. – Что, тебе за меня стыдно? – Нет, мне за тебя холодно!”).
В тихие солнечные дни середины весны в Праге воздух над Влтавой пронзительно прозрачен. Молодые светло-зеленые листочки, которые только-только пробиваются на ветвях, еще не закрывают обзор, и с дорожек недавно обновленного парка на Стрелецком острове открывается замечательная панорама Сметановой набережной у Карлова моста, отраженная в широком зеркале замедленного течения Влтавских вод.
В Пражскую весну даже надломленные фигуры памятника жертвам коммунизма на склоне Петржина не выглядят так зловеще, и неразборчивые туристы по очереди лезут на ступени фотографироваться с людьми-призраками под ярким бархатным навесом расцвевшей сакуры.
В эти первые теплые солнечные дни, пока еще не распустилась листва, особенно приятно побродить где-то у озера или реки. Почему-то нам захотелось снова съездить в Руднице над Лабем (Roudnice nad Labem), уютный и довольно большой по чешским меркам городок, расположенный всего 25 км от северной границы Праги. В прошлом году мы случайно заглянули в него проездом и были приятно поражены красотой архитектуры его улиц, чем-то напоминающих наш Львов, уютностью площадей с множеством уличных кафе, протяженной набережной, проходящей под ажурным железным мостом через Эльбу, тихим парком на острове возле речных шлюзов, с небольшой лодочной переправой.
Отпускной сезон еще не начался, и в будний день набережная была безлюдна. Не видно было на реке и прогулочных пароходиков, в летнее время плывущих здесь друг за другом непрерывным караваном. Речную рябь реки бороздили лишь оживившиеся с приходом весны утки, и вездесущие голуби лениво выпархивали из-под колес редких проезжающих мимо велосипедистов.
После небольшой прогулки по набережной мы поднялись на малую площадь возле пожарной башни, чтобы выпить кофе в понравившемся нам в прошлый визит старом кафе, стены которого были увешаны фотографиями начала прошлого века.
В Руднице нам так понравилось гулять по дорожке вдоль Эльбы, что мы решили поискать в окрестностях другое место поблизости воды, где можно было бы еще послоняться в такой удивительный теплый день. На карте мы увидели совсем неподалеку замок с многообещающим названием “водни град” в поселке Будыне над Огржи (Budyně nad Ohří), куда и отправились в надежде продолжить наши прогулки у реки.
Во дворе поздне-готического замка несколько заглянувших сюда любознательных велосипедистов, так же как и мы, долго высматривали воду через узкие амбразуры в метровой толщины стенах, опоясывающих замок, но вокруг были видны только зеленые луга. Как оказалось, историческое название замка сохранилось до наших дней с 13 столетия, когда для защиты его стен был выкопан глубокий ров, наполненный водой, отведенной из реки Огржи, а за рвом простирались обширные болота. Сейчас же река изменила свое русло, и замок оказался абсолютно сухопутным.
Но тем не менее, место оказалось колоритное, заглянуть куда по дороге, побродить у древних стен, посидеть на мягкой зеленой траве с россыпью маргариток, наверно, стоило. Заодно мы пополнили коллекцию фотографий скульптурных львов вот таким доброжелательным экземпляром.
К середине апреля в парках вовсю зацвели магнолии и первые ранние рододендроны, и нас снова потянуло в дорогу. Захотелось наведаться на пару дней в любимую нами Моравию. Триста километров по чешским дорам – это ерунда: три часа пути и мы уже бродим по площадям и нешумным пешеходным улицам сказочного города-музея Кромержижа (Kroměříž).
Кромержиж всегда приятно удивляет своей уютностью и органичностью: цельный исторический центр, без вкраплений немецкого баухауса и социалистического архитектурного безвкусия, открытые кафе на каждом углу, улицы оживленны, но нет туристической толчеи у сувенирных рядов. Город приветлив к гостям, но живет в своем обычном неспешном ритме.
В этот раз в Кромержиже мы решили прогуляться по обширному дворцовому парку (Podzámecká zahrada), протянувшимся от расположенного в самом центре города епископского дворца до русла реки Морава. Несмотря оголенные ветви деревьев, и только-только начинающееся цветение, парк оказался удивительно красив и неожиданно разнообразен.
На скамейках у парковых павильонов с ажурной деревянной резьбой на солнышке дремали пенсионеры, по парку тут и там прогуливались парами мамочки с колясками, – видно было, что горожане регулярно выбираются сюда для спокойных созерцательных прогулок, начинающихся от фонтанов, окруженных правильными узорами клумб по типу регулярных французских садов, мимо павильонов мини-зоопарка и огороженных загонов-хозяйств с домашними животными, вдоль озер, через обширные открытые луговые просторы, к припрятанной в удаленной части парка римской колоннаде и другим малым архитектурным строениям.
Запланировав заглянуть сюда на полчаса, мы загулялись здесь почти до вечера, наслаждаясь прозрачностью воздуха и радующими глаз видами.
Давно обожаемый нами пансион Брусенка, неизменное место нашего дислоцирования при поездках по Мораве, встретил нас цветением старой высокой магнолии, вытянувшей свои ветви к потемневшему от времени деревянному колесу водяной мельницы.
Счастливым стечением обстоятельств мы выбрали этот пенсион при нашей первой поездке в Моравию, и нам он настолько понравился своей уютностью, какой-то домашностью во всех деталях интерьера, непревзойденной кухней, что мы с нетерпением ждем встречи с ним при каждой поездке, волнуясь, не поменялось ли что-то в худшую сторону, опасаясь потерять ставшее нам почти родным место.
Главный “интерьерный дизайнер” – бабушка, мать хозяйки и владелицы пансиона, постоянно придумывает какие-то креативные мелочи, украшая внешний двор и гостиную пансиона к каждому празднику и просто по сезонному настроению.
В этот раз на Мораве мы запланировали расширенную программу: помимо неизбежного посещения Злинского зоопарка, нашими целями были Валашский музей в природе в Рожнове под Радгоштем (Valašské muzeum v přírodě, Rožnov pod Radhoštěm) и гора Радгошть с фигурой языческого бога Радегаст.
Самый старый в центральной Европе музей народной архитектуры под открытым небом только-только начал новый сезон, поэтому внутренние экспозиции многих деревянных домов были еще недоступны, а по огромному ареалу гуляли всего несколько одиноких посетителей.
Пройдя через стеклянную дверь современной кассовой пристройки мы словно перенеслись во времени и пространстве в удаленные от цивилизации уголки Бескид начала прошлого века, с раскинувшимся на волнистом предгорном ландшафте традиционными валашскими деревеньками: избами-срубами на высоких каменных кладках c добротными хозяйственными постройками, скромной сельской школой у перекрестка дорог, высоко поднятой жердью колодца-журавля и застывшей на холме в ожидании дуновения ветра мельницей неизменной с донкихотских времен конструкции.
В разгар летнего туристического сезона здесь оживленно и шумно: звучат танцевальные народные мелодии, работают ярмарки, проводятся фольклорные фестивали, в загонах пасется домашний скот, для детей организуются игры. Какого-то действия явно не хватало и сейчас, чтобы вдохнуть жизнь в эти застывшие яркие декорации. Хотя многие мелочи примечаются именно в такой обстановке, когда ничего не отвлекает от спокойного, расслабленного созерцания.
Вторая часть маршрута этого дня – долина и поселок Пустевны в Моравских Бескидах, где находятся пестрые деревянные домики словацкого архитектора Душана Юрковича (Dušan Jurkovič), об уникальном архитектурном стиле которого, основанном на народных моравских мотивах, я уже упоминал в cвоем рассказе о крестном пути на горе Святой Гостин.
К сожаленью, в марте прошлого года свежеотреставрированные деревянные строения ресторана Либушин (Libušín) сильно пострадали от огня и сейчас представляют собой печальное зрелище, еще более усиливающееся абсолютной пустынностью этого места вне туристического сезона. Впрочем, неподалеку от уцелевшей в пожаре гостиницы Маменка (Maměnka) нашлась открытая кофейня, и чашка на удивление вкусного кофе-латте придала нам энергии перед полуторакилометровым восхождением на гору Радгошть.
После расслабленности приятного теплого дня как-то не хочется пускаться в путь по занесенному снегом склону горного хребта. На высоте чуть больше 1000 метров до сих пор лежит снег, и, несмотря на приятно пригревающее солнце, от земли тянет влажным холодом. Хотя в пути неожиданный контраст снега и яркого солнца, и еще открывающиеся с площадок виды на бескрайние равнинные просторы, будоражат и прибавляют силы.
В древности гора Радгошть служила местом поклонения всемогущему языческому богу Радегасту, принимавшему здесь жертвоприношения в обмен на обещание изобилия и богатого урожая. Но с тех пор, как неугомонные проповедники Кирилл и Мефодий, успевшие побывать и навести порядок, кажется, повсюду в Моравии, приказали сбросить с горы его позолоченную деревянную статую, поверженный бог пребывает не в лучшем состоянии духа и аудиенции путникам больше не дает. Он жаждет мщения и устремляет свой злобный взгляд поверх голов простых смертных в сторону виднеющейся в отдалении, на вершине горы, деревянной часовни, у которой на каменном пьедестале застыли отлитые в бронзе фигуры христианских братьев апостолов. В общем, контакта с языческим божеством у нас как-то не получилось.
Традиционное завершение каждой нашей поездки в Моравию – посещение удивительно интересного Злинского зоопарка (ZOO Zlín), в котором мы побывали, наверное, уже не меньше десятка раз. Сколько мы не говорим себе: “Все, в этот раз мы в зоопарк определенно не идем”, но дорога каким-то непостижимым образом неизменно сама нас приводит к его входу.
Вот и в этот раз мы обошли все ареалы по привычному маршруту, переходя из Америки в Австралию, из нее – в Азию, потом в Африку, выпили кофе с испеченным по уникальному рецепту печеньем в уютном кафе в Эфиопии, покормили креветками океанских скатов, склевывающих пищу прямо из рук, и закончили осмотр обедом за столиками открытого кафе с видом на сказочный замок Лешна (zámek Lešná), расположенный в самом центре зоопарка.
В двух словах об этом, по нашему мнению, самом интересном зоопарке Чехии, не рассказать, поэтому оставим эту тему для подробного репортажа в будущем.
В конце апреля в расположенном рядом с нашим домом Прухоницком парке (Průhonický park) буйно зацвели магнолии, и пропустить этот момент было никак нельзя. Цветение в парке начинается в апреле и длится непрерывно до середины-конца июня: сначала распускаются ослепительно белые лилиевидные цветки магнолий и почти сразу же за ними раскрывают свои двусторонне окрашенные, розово-белые лепестки цветов магнолии Суланжа, образуя неповторимое по красоте обрамление вида от центральных ворот парка на остроконечные башни Пругоницкого замка.
Обычно, как только магнолии начинают понемногу осыпаться, устилая розовым ковром зеленые лужайки в подворье замка, поспевают первые цветки ранних рододендронов, меняющие интенсивность окраски с каждым днем цветения – от насыщенно-розовой, почти пурпурной, до бледно-лавандовой. А затем раскрываются тысячи мелких цветков азалий всех возможных нежнейших цветовых оттенков.
Но в этом году цветение азалий запоздало, и вместо яркого ковра были видны только отдельные пестрые пятна цветов на самых южных, окруженных прогретыми солнцем камнями местах огромного альпинария у Подзамкового рыбника.
Как всегда в апреле, людей у рыбника почти не было. Любоваться цветением рододендронов пражане приедут сюда с началом мая, а пока в парке тихо, только в нагретые солнцем верхние слои рыбника лениво всплывают невероятно огромные карпы, поблескивая в толще воды своими толстыми красными спинами.
В последний день апреля с обеда все улицы Праги были забиты машинами, – пражане стремились поскорее покинуть город перед продленными праздничными выходными. Часам к восьми пробки полностью рассосались и на улицах стало даже как-то необычно пустынно. В воздухе запахло легким дымком, – в ясный и теплый вечер перед Вальпургиевой ночью в сквере на пражской Кампе развели большой огонь для сжигания соломенных ведьм. Играла музыка, за столиками у киосков с жаренными сосисками и разливным пивом толпился народ, слышалась многоязычная речь, по траве бегали дети, чуть в стороне резвились собаки.
Немного покрутившись на этом шумном пикнике, я понял, что с фотоаппаратом в сгущающейся тени сквера мне делать нечего, и решил пройтись вдоль Влтавы, чтобы успеть поймать последние лучи уплывающего за горизонт солнца на стенах зданий Рашиновой набережной.
Через несколько минут солнечный свет соскользнет с фронтонов старых зданий на верхние этажи вышеградских высоток, а затем медленно, этаж за этажом, будет отступать все выше и выше, пока окончательно не спрыгнет с самого высокого шпиля, растворившись в бледно-розовой дымке угасающего неба.
