Хорватские приключения
о. Вир, о. Дуги (г. Божава), Пула, Задар, Плитвицкие озера.
14—15.08.10 Вирпул. Или «Путешествие с Пулы на Вир»
16.08.10 Плитвицкие озера
17.08.10 Вирские прогулки и уроки немецкого
18.08.10 На Задар и назад
19.08.10 Божава и потаенная бухта
20—21.08.10 Вирпул 2. Или «Возвращение с Вира в Пулу»
21.08.10 Пула, облупленная и прекрасная
Вирпул или «Путешествие с Пулы на Вир»
Маршрут: Москва—Пула—о. Вир
Еще ни одно наше путешествие не начиналось так безумно. А началось оно с того, что больно уж привлекательно выглядели билеты в Пулу, в сравнении с другими желаемыми нами направлениями. Хорватия? Отлично! Я вскопал интернет, извлек самые полезные карты, цены, пароли и явки, одним словом, уже был способен доложить обстановку... как вдруг, громом в ясный день (сразу после оплаты билетов) пришла новость: полететь мы не сможем по некоторым причинам. А через пару дней, опять вдруг, стало известно обратное, что таки сможем. Ох уж эти перипетии и перепутии! Скачем домой, быстро собираемся и несемся в аэропорт, раньше, чем нужно, памятуя о неожиданных российских реалиях. Например, через два часа после нашего прибытия в Москву, на Казанский вокзал, надолго встали все поезда. Потому что кто-то срезал питающие кабели, — ну не диво ли, наша страна!
Прибыли быстро, вопреки опасениям. У стойки регистрации кроме нас еще одна дама. Разговорились. И вот ведь, господин случай, сколь много значит его присутствие в нашей жизни. Женщину звали Ирина, она летела к своему любимому человеку, немцу. Места наши оказались в одном ряду, и потому мы весело проговорили все время полета. Ирина спросила: «куда мы летим», а мы ответили, что летим «туда, не зная куда», что в полной мере было правдой. Она рассказала, что Йорг снял виллу на острове Вир. Но мы даже не слышали о таком, — тут же залистали толстый и якобы «самый полный» путеводитель по Хорватии Джонатана Боусфильда. Там не было и слова об этом острове! Смешно, — он не входил ни в область Залива Кварнер, ни в область Далмации! На обеих картах островок оставался за пределами пунктирных линий. Город Нин — есть, а острова Вир — нет... Наверное из-за ошибки картографа остров просто выпал из поля зрения Джонни, а заодно и из многих информационных ресурсов.
Йорг и Ирина пробудут там три недели, а затем поедут домой, в Германию, в крошечный городок на границе с Австрией.
— Ну, если вам все равно куда ехать... — начала Ирина, очевидно, догадываясь, что с нами будет веселее. — Нам решительно все равно! — подхватили мы с радостью. За разговором было заметно, что Ирина — приятная и интересная женщина, с
которой легко общаться, несмотря на возрастную разницу почти в 20 лет. Таким образом условились, что раз уже мы гарантированно не станем обузой для их компании, то с прилетом на вокзал запросим информацию о вакантности ближайшего жилья.
Под крыльями начиналась Хорватия. Как скоро прошли шесть лет! Шесть лет, как под крыльями точно также мы наблюдали Черногорию. И однажды также пройдет и шестьдесят лет, и тебе все это будет понятно, и удивительно одновременно.
Самолет приземлился идеально, плавно и спокойно, почтение экипажу. Высыпали на аэродром. Было около восьми вечера по местному времени. Скромное здание аэропорта засасывало внутрь себя вереницу прилетевших гостей. Вот и выход к встречающим. Наши новые знакомые тепло обнялись, Ирина представила нас Йоргу. Это большой человек с добрым, скорее русских черт, лицом. Таким же оказался он и впоследствии — спокойный, добрый, рассудительный, иногда очень необычный для русского взгляда. Не хочется употреблять слово забавный или наивный, т.к. понимаешь, что человек просто вырос совершенно в иной культуре. Йорг позвонил хозяйке виллы и выяснил, что соседняя комната пустует. Цена в 55 евро за ночь устраивала нас более чем (позже ждал сюрприз: Йорг не правильно понял, — 55 евро мы заплатим за обе наши комнаты, на четверых). Мы пошли к автостоянке. Полированная бэшка приветливо подмигнула огнями, и мы помчались в ночь.
За окнами кромешная тьма, ведем разговоры, какие обычно сопутствуют первым часам знакомства. Ирина достала из свертка немецкие колбаски и хлеб — все, что Йорг предупредительно захватил с собой. С каким удовольствием мы вдыхали их перечный аромат! Ох, если б еще кружку холодного немецкого пива! Голодная усталость — залог отменного аппетита, когда даже в обычном хлебе мы находим нечто совершенное и прекрасное. Ольга ушла в сон. А я, помимо колбаски и хлеба, восхищался также и дорогой. Попеременно влетаем и вылетаем из тоннелей. Что это за тоннели! Даже если они длятся по три километра! — на всем протяжении разноцветная подсветка, под сводами большие круглые вентиляторы, сбоку светофорчики и указатели. Если прищуриться — словно летишь в космическом корабле по какому-то футуристическому звездному коридору. Ничего не испорчено, лампы не выкручены, знаки не согнуты, стены не исчерчены. Это сам образец
дорожного качества и человеческой дорожной культуры. Сколько мы проехали этих тоннелей, сбился со счету, но везде лишь идеальная светящаяся картинка. Почему? — задаю я себе известный вопрос и тут же отвечаю — потому что это не-воз-мож-но. Ни-ког-да. Никогда в России не будет возможным! Растворившись в комфорте и грустных мыслях, я задремал.
Судя по карте, ехать нам часа три-четыре — буквально проехать половину Хорватии. Мелькают указатели и ночные крапинки далеких огней: Лабин, Опатия, Риека... Мы объезжаем по берегу все островные образования страны. Въезжаем в новый тоннель, мимо нас едут дудящие машины — свадьба! Подъехали к воротам, фиксирующим выходы на автобан, а ребята на соседней полосе все дуют в свои клаксоны. Здесь выбирается тариф для проезда, в зависимости от транспорта и маршрута, а оплата идет по чеку на следующих воротах или сразу монетками. Меня опять скумарило, я очнулся где-то ближе к Госпичу. Мелькнула табличка «Нин»: квадратные, грубые и недостроенные, дома; страшно, темно и безлюдно. И вдруг: дынц-дынц-дынц! — у следующего дома музыка и голубые огни, местная дискотека. А потом, резко, опять тишина. Думалось: «куда же мы едем, чай не обратно к подмосковью подъезжаем?» Ирина штурманит с картой. Указатель «Вир». В темноте все
некрасиво и пустынно. Ищем какую-то церковь. Петляем узкими улочками, но церкви не видим. Только что проснувшаяся Ольга сразу замечает башню с крестом; тормозим. Йорг звонит хозяйке. Она вроде должна подойти, но ждем еще минут пятнадцать, а кажется что все полчаса. Не в церкви ли наш номер? Мы уже в состоянии заселиться в саму колокольню! Хозяйка, полнотелая низенькая немка, поприветствовала всех нас, и далее покатили к вилле все вместе. Почему-то надо было перелезать через заборчик по специально уложенным кирпичам. Поднялись по лестнице наверх. Две комнаты с санузлом и кухней, с двумя балконами. Плюхнулись на кровать — в невыспанности (вот уж чем слаб человек!) все казалось предельно ужасным — дорога, этот дом, комната, и вообще, чуть ли не на следующий день, мы хотели сразу же уехать отсюда. Но этому не суждено было случиться, ибо наступило утро...
И вместе с нашими веками открылся и другой мир. Глаза еще сонно хлопали, оглядывая все окружающее. «Ужасная» комната оказалась просторной и светлой, кровать — широкой и удобной, паркет — приятным босым ногам, а балкон — и вовсе замечательным! Белые фигурки львов, опирающихся на овальные щиты, стоят по углам парапета, и еще внизу, у калитки. Деревья искрятся зеленью и цветами, горлинка на телевизионной антенне азбукой Морзе передает букву Р, в небе резвятся ласточки и степенно планируют чайки. Скорее на улицу, скорее к морю! Почему мы так долго спали?! И кухня — уютна и полна всей необходимой техники и посуды. Что же это?
Позавтракали, заварили кофе... и чуть опять не уснули от внезапно разлившейся в нас неги. Пора бы закупиться продуктами, садимся в машину и едем в магазин. Через минуту будет понятно, что здесь надо ходить пешком — ближе и приятнее. Цены обыкновенны московским, разве что виноград и свежая рыба почему-то дороги, но мясо и хлеб — дешевы. Самое популярное местное светлое пиво: Ozujsko, Karlovacko, Pan. Взял три банки.
А еще свиной шейки, вечером будем делать шашлык. Разлил пива на пробу, очень было интересно мнение Йорга. Карловачко и Пан оказались водянистыми газировками, Пан в особенности. А вот Ожуйско как бы и ничего. И хмель ощущается, но солод слабоват. Йорг тоже прореагировал без эмоций, пояснив, что они с Ириной предпочитают немецкое пиво,
пшеничное нефильтрованное.
Собрались на первую прогулку по Виру, до моря.
— Это где же мы были этой ночью?
— Это как же надо было устать?
— Или то был дурной сон?
Я с упоением таращился на цветущие сады, в которых буквально утопал каждый дом улицы. Каменные ограды, иногда красиво сложенные безо всякого раствора; иногда с раствором; с узорами; с зарослями ежевики; с деревянными дверцами; белыми «кеглями» под мраморными столешницами... Фиговые деревья увешаны фигами как новогодняя елка шарами, каркасные арки увиты виноградом так плотно и плодородно, что, кажется, грозди вот-вот отломятся под своим весом и упадут вам под ноги. Когорты синих и зеленых виноградин, персики, гранаты, оливковые деревья. А еще цветы, цветы, цветы: от декоративных кактусов и герани до роз и экзотичных удивительных растений, которых я никогда прежде не видывал. Тут вам и пальмы, и сосны, и можжевельник, и туя, и черти знает чего еще тут нет.
Если вы имеете интерес к садоводству, то здесь легко сойдете с ума. Если у вас есть свой загородный дом, то тут же захотите украсить его всем этим растущим благоуханием, виноградными арками, цветами на подоконниках и пр. и пр. Если бы тут побывал Карел Чапек, «Год садовода» стал бы вдвое толще!
Первый визит на Ядранское море. Мы сразу узнали знакомые солнечные лазурные и аквамариновые лучики, прыгающие по дну, далеко от берега, прозрачное-прозрачное, необычайной чистоты, оно ждало нас. Основная разница с пляжами Черногории (у Св. Стефана, Пржно, например) — здесь нет той мелкой кругленькой гальки, вместо нее мелкая щебенка, а у самой кромки — плиты. В чем-то это даже удобно, но по мне — галька гораздо более приятна и естественна.
Первые три-пять метров под водой покрыты камнями, иногда такими острыми, что не встанешь. Однако, оказалось, что никто сюда и не суется, все идут на широкий бетонный пирс, а оттуда уже или прыгают или спускаются по ступеням, что поднимаются вдоль всего пирса. Дно песчаное и очень комфортное, берег почти плоский, можно идти по десять метров от пирса на полутораметровой глубине, что удобно детям и взрослым. Таким образом, берег был нами реабилитирован. На губах почувствовалась знакомая адриатическая соль; я перевернулся на спину и долго покачивался на волнах, вспоминая такое же состояние в первый день на Святом Стефане. А потом точно также схватил Ольгу в обнимку и побежал теми огромными подводными прыжками по дну, благо здесь бегать по дну в иных местах можно хоть на сто метров от берега. Напрыгались и наплавались, да не всласть, а всоль!
Вечерело, хозяйка принесла нам гриль, надо было развести огонь. Йорг предпринял очень интересную попытку: положил лист газеты, сверху две струганные деревяшечки и зажег газетку. Газетка сгорела. Он с удивлением смотрел на железную сковородку и, казалось, был обескуражен таким стремительным результатом. Пока Ирина с Ольгой возились на кухне с мясом и картошкой, я начал рыскать по заднему двору в поисках чего-то, похожего на деревяшки... Вокруг были только свежесломанные стволы сливы, зажечь которые можно лишь в доменной печи, да сухие стебли колючек. Набрал, сколько было возможно, этой ключей трухи и заметил, что мои руки покрылись сотнями желтых тонких маленьких игл, которые при попытке извлечения просто отламывались. Вроде и не больно, но и не приятно. Таким ежиком я продолжал поиск и, о чудо! — нашел сломанное засохшее деревце, которое и помогло костерку. Засыпали угля, дело пошло на лад. На запах шкворчащего мяса поднялся месяц, костер обдавал его дымкой, вместо отсутствующих облаков; оливковое деревце теребилось листьями, а мы стояли у ограды и пробовали сухое вино Грашевина, которое откупорил Йорг. Впервые вижу вино с кронен-пробкой. Хорошенькое столовое винцо.
К мясу подоспела и жаренная картошка с овощами. На кухне нашли несколько свечей и сервировали столик на балконе. Первый день на Вире закончился волшебным вечером и вкуснейшим ужином.
О женщинам хвала*, богиням мира!
* Хвала: по-хорватски — «спасибо».
---
Плитвицкие озера
Маршрут: к Плитвицким озерам
— Вот хорек!
Моя жена преспокойненько себе спит, завернувшись в покрывало, как эклерный крем в запеченую корочку теста. Таким прелестным вирским утром будить ее не хочется. И в то же время хочется растормошить сейчас же — вставай, вставай! — нам пора наслаждаться островом, а не подушками! Но я пересиливаю себя, неслышно ступаю на балкон и устраиваюсь поудобнее в плетеном кресле. Под рукой оказался блокнот и ручка. И перо, как-то само-собой, быстро-быстро зачиркало по листу бумаги. Колонны, острая листва, та же горлинка на антенне соседского дома (у-У-у, у-У-у), каменный лев, домики напротив, материковые горы на горизонте.
Ольгес проснулась и запечатлела меня за этим занятием. На легкий завтрак у нас местные сыры и колбасы. Если об испробованном хорватском пиве можно сказать, что оно колеблется между тройкой с плюсом и твердой четверкой, то о сырах говорить не нужно: нужно отломить твердый плотный кусочек и наслаждаться им. Он перекусывается как засохшая рыбья икра, и в своей плотности, кажется, может заменить фунт мяса! Венская колбаса в мучнистой обсыпке, сдобренная необычными специями, по запаху напоминающая сыры с голубой плесенью. И обычное сливочное масло, опять же — необычное — именно сливочное и вкусное. Но довольно од бутербродных! — сегодня мы условились ехать на Плитвицкие озера, по слухам, это одно из самых красивых мест Хорватии. С Вира до Плитвиц порядка двух-трех часов пути. И вот мы мчимся опять мимо Нина. Дорогой мелькают знаки Задара, Высочан, Поличника, Ловинаца, Кореницы, Пржиебоя и, наконец-то, Плитвиц.
В кассе можно выбрать маршруты, разной длительности, от двух часов до двух суток. Мы выбрали шестичасовой. К начальной остановке подъезжают автопоезда Mercedes, похожие на инкассаторские броневички с просторными окнами. Народ рассаживается по местам, и поезд стремительно набирает обороты вдоль крутых обрывов. Иногда пассажиры визжат, как на американских горках, настолько очевидным кажется крушение прицепов вниз, к деревьям и голубой воде. Но ничего ужасного в действительности не происходит, группу доставляют на точку старта пешеходной прогулки. Дальше каждый решает сам: с какой скоростью и в каком направлении ему двигаться. Все тропы сделаны в виде непрекращающегося деревянного мостика метровой ширины. Это очень разумно: во-первых, едва ли не половина пути проходит над водой, а во-вторых, следование пешеходов становится более контролируемым и безопасным для природы.
Парк состоит из нескольких озер необычного цвета — всех оттенков голубого и зеленого, как говорят, благодаря особому минералу травертину. Думаю, каждый человек, имеющий о чем-либо конкретное понятие, формирует это понятие прежде всего из того, что почувствовал сам — всеми пятью чувствами. Плитвицкие озера совершенно занового отстроили в моей голове следующие понятия: кристалльное чистое, изумрудное, абсолютно прозрачное, аквамариновое. Теперь я воочию увидел материальные эталоны этих выражений. С первых шагов в голубой воде увидели стоящих рыб, — они словно замерзли во льдине. Очень долго дивились этому, еще не зная, что подобные скопления рыб нас будут ожидать здесь везде, где тропа граничит с водой, и далее станет даже привычным видом.
Озерная форелька маленькая — обычно не более двадцати сантиметров, хотя ближе к концу прогулки мы замечали и здоровенных, в полметра, рыб. Утки с утятами плавают тут же и никак не реагируют на рыб. А рыбы на уток. Разве что случайно лапой под водой шлепнет по лбу очередной сонной дурехе, та и метнется в сторону. Я присел на корточки и погрузил руку в сиящую голубизну, тихонечко расплескивая воду. Утенок обернулся на звук и смело подплыл ко мне, ожидая, наверное, очередной порции хлеба.
На одном участке тропа шла по довольно глубокой воде, между стен из высокой (выше человеческого роста) травы. Мы шли ни о чем не думая, как вдруг сверху, в метре над Ольгиной головой скользнула цапля, распластавшая свои огромные крыла. Это был так неожиданно и тихо, что вполне могло закончиться непроизвольным заныриванием моей супруги. В этих местах нужно ходить с фоторужьем наизготовку. А лучше с фотозениткой.
Глядя под ноги, часто не понимаешь, — покрывает ли дно вода? И заметишь это лишь по медленно плывущему зардевшему листу, или по отражению задрожавших вдруг на ветру веток. Вглядишься, да еще увидишь рака.
Вокруг только деревья и и падающая вода. Водопадов много, все они разные, иные хлыщут мощными струями, взбивая облака водяной пыли, иные серебрянной капелью выделяются из мха. Вода то журчит ручьями по корням и пням, то вливается в подземную дыру, то выступает из под земли. Только вращаешь головой и понимаешь всю бесполезность фотосъемки. Надо просто остановиться, присесть, без суеты, и наслаждаться этим лиственно-озерным царством. Солнечная погода это самый большой подарок в Плитвицах, представляю, сколь многого не видят люди, имеющие несчастья приехать сюда в ненастный и пасмурный день. Свет пронзает толщу воды и солнечные зайцы стаями разбегаются по всему дну, обнажая искрящуюся салатную зелень, кучерявые темные заросли, прозрачных рыб, серые корневища затонувших деревьев, уходящих ветвями все глубже и глубже, в неведомую не глубину, но голубину. Пробиваясь сквозь листву, солнце делается лимонным или лаймовым, и воздух наполняется необычным светом, и хочется дышать этим свежим ярким воздухом. И нельзя надышаться вдоволь.
Увидев огромную очередь, мы подошли к середине маршрута. Люди переминаются с ноги на ногу, очередь по деревянным мосткам уходит куда-то в деревья, вниз, и где кончается — неизвестно. Единственное досадное упущение — эта очередь в битый час. Садимся на маленькие паромы и плывем к месту перекуса. Здешнее кафе сильно напоминает кафе на озере Рица в Абхазии. На газонах в больших количествах лежат расслабленные путники. Очевидно, что самое лучшее время посещения озер — любое солнечное время, только чур не в туристический сезон. Зато в здешнем кафе для меня открылось пиво, которое даже в бутылочном варианте оставило далеко позади себя все разливные Карловачки и Ожуйские. Это «Велебитское» пиво (г. Госпич). Ничего подобного среди местных пив боле мне не встречалось — что-то похожее я испытал в Польше, пробуя варшавский лицензионный Проздрой. Полный солодовый аромат и богатый гармоничный хмель, что еще нужно светлому пиву? Жаль, что Велебитского больше нигде не продавалось по пути нашего следования.
После обеда осталось несколько кусков хлеба. Какое рыбное буйство вызвали эти краюхи под одним деревянным мостиком! Рыбы карабкались друг на друга, едва не выпрыгивая из воды, — не водоем, а кипящая уха! Рыбам — хлеба, людям — зрелищ. Впрочем, судя по выражениям глаз некоторых рыб, наблюдающих туристов, возможно как раз все наоборот.
Интересно, среди рыбок обычной величины стали попадаться неповоротливые слоняры — эти даже не реагировали на хлеб, напоминая тем самым некоторые окаменевшие компании из моей рекламной практики. Огромные рыбины не двигаются — то ли от осознания собственной величины, то ли уже от чистой неспособности, — лишь их глаза, полные обреченности и грусти, взирают на плесканья молодых проныр.
Хорошо вот так сесть на береговую кромку, свесить ноги в приятную голубую водицу, кормить красноперых рыбешек и рассматривать бесконечное дно, переливающееся золотыми зигзагами. Представляю как здесь хороши русалки.
Дорожка привела к пещере, гладкие ступени в которой резко уходили вверх. Что это была за пещера, я так и не понял, но некоторые щели в породе выглядит очень таинственно: сначала появляется желание протиснуться в одну из них; а спустя секунду возникает мысль: а не вздумается ли огромным глыбам в этот момент чуть-чуть сдвинуться с места. Отпечаток свой здесь оставлять не хочется, поэтому поглазеешь в дыру, просунешь голову, ничего не разглядишь — но и того довольно, и прочь оттуда. После пещеры остается пройти несколько минут — и все, наш маршрут подошел к концу, дожидаемся тех же автовагончиков, чтобы начать обратный путь.
Времени уже шесть вечера, набродились с двенадцати дня порядочно. Уставшие, плюхаемся в машину. Йорг решает сделать обратный путь не через автобан, а по так называемой «зеленой» дороге — трассе, вьющейся по серпантинам, между красивых гор и долин. Как всегда, стоит лишь убрать фотоаппарат (довольно с него на сегодня!) — так сразу за окном что-то интересное. Черный ворон, величиной не соврать бы — с две добрые утки. Широченные прямоугольные черные крылья и длинный клювище, он летел и медленно поводил головой по сторонам. Наверное моя бабушка в детстве про таких сказывала — что есть в лесу огромные вОроны, живущие по триста лет. Но я не верил, а вот теперь увидел. Да еще иллюстрация запомнилась с какой-то детской книжки — сокол бил ворона в полете. И сокол не замедлил показаться — также впервые наблюдал такую большую птицу (может и кречет какой — слаб в этих вопросах) — она зависла в метрах трех над землей, грузно махая крыльями, ровно в одном месте. Интересно бы знать — что послужило такому маневру.
Торговцы медом стоят вдоль дорог, а мед при вечернем солнце играет всеми оттенками золота. Блики перепрыгивают из банки в бутылку, и картинка по красоте своей поспорит с самыми искусными церковными витражами. Бывает, попадется какой поселок, и удивляешься, равно как в тот день, под черногорским монастырем Острог, — и здесь живут люди! Но почему же каждый дом все равно так любовно ухожен? Попробуйте заехать в нашу глубинку, где кривые дома вот-вот повалятся по ряду, как костяшки домино.
Быстро темнело, яркой звезде, неподалеку от луны, было с нами по пути. Затем опять выскочили на автобан, Йорг вдавил педаль в пол, и спидометр замер на 205 км/ч. Машина, казалось, медленно плыла по реке, неторопливо обгоняя попутные судна. Приехали в полной темноте. И тут же пошли в бар. Пиво заплескивалось в наши глотки упоительными холодными глотками; ноги приятно вытянулись; завершился еще один замечательный день, полный впечатлений. Завтра устроим себе пляжный выходной.
---
Вирские прогулки и уроки немецкого
Маршрут: по побережью Вира
Первые два дня прошли так насыщенно, что захотелось передышки. Рассказ пойдет о пляжах и побережье Вира.
Длина береговой линии острова чуть более 31 км — можно при желании объехать за день на велосипеде. Но мы так и не предприняли ни одной велопрогулки, все время находили интерес к чему-то еще. Пляжи тянутся почти по всему контуру, прерываясь у небольших пирсов и каменных карманов лодочных стоянок. Типичный вид: бетонная полоса и метра три-четыре щебенки. Еще одно важное отличие от галечных пляжей — нет того приятного шелестящего звука, когда волна играет пригорошнями мелких разноцветных круглячков.
Тут же играют в пляжный волейбол плафоном от фонаря, предварительно привязав к столбу сетку. Согласитесь, забавно видеть летящий мяч и точно такой же фонарь на заднем плане! Люблю подобные совпадения, которые всплывают лишь при домашнем просмотре фотографий.
Сегодня мы гуляем по побережью, можно сказать, более центральному, обращенному к морю («наш» берег обращен к материку с проливом). У пирса на приколе всегда стоят два рыболовецких судна, там можно купить мелкой рыбешки, а иногда и той, какой торгуют в рыбной лавке. Отсюда же уходят кораблики в экскурсию на дальний остров Дуги, в городок Божава. Напротив пирса — туристический центр, где можно бесплатно получить карты и всякую полезную информацию, очень удобный сервис. Отсчет можно вести от самой крупной виллы на берегу — розовой «Моники». Их ресторанчик произвел хорошее впечатление, как вкусной пиццей, так и забавными морепродуктовыми картинками на стенах.
Летняя терраса тоже хороша, буквально в двадцати шагах от моря: перекусил немного, повалялся на камешках — и в воду. Все домики по улице также ухожены, как и в глубине острова. Повсюду чистота и уют. Ни окуроков, ни осколков, ни тинейджерских надписей. Ощущение чистоты, должное быть для всех обычным, здесь, для нас — русских — необыкновенно! Иными словами, что немцу обычно — то русскому в диво. Говорю «немцу», потому что здесь немцев больше, чем хорватов, если судить по услышанной речи. Есть еще немного словенцев. Ни итальянцев, ни русских, ни фотояпонцев с фотокитайцами (памятников-то нет!), ни представителей британских языков.
Оцените мою новую шевелюру! Вот бы с такой прической пройтись по улицам... Криминальные тарантиновские негры отдыхают!
В обратном направлении тоже интересно — пляжи становились все уже и уже, зато само дно морское уходило сотней метров без набора глубины, а где-то даже и наоборот, становилось выше, рай для детей или водных игр с мячом. С маской тоже интересно. Рыбешки безбоязненно подплывают и рассматривают тебя. Все дно исчерчено кривыми линиями — то просто зигзагами, то закручивающимися в петлю. Только потом разглядел на окончании такой линии рачка. Куда они все ползут? Достанешь такого со дна, — а он смотрит на тебя сквозь глазок в раковине. Потом высунет щупальце и давай клацать вокруг, надеясь схватить за палец. А чуть что пулей влетает обратно. Вода очень соленая и нырнуть ко дну здесь получается не так просто — можно свернуться клубочком, выдохнуть воздух — и все равно всплывешь макушкой к поверхности. Если поднырнуть на двухметровой глубине, в каменистом местечке, можно набрать обломков ракушек. Но они какие-то не шибко привлекательные. Была одна — красивая, с длинными шипами, но только я ее бережно взял в руку, как она тут же осыпалась пеплом. С маской хорошо кувыркаться через себя, вода не попадает в нос, как с обычными очками. Дошли до пяти раз за один вдох. Тогда теряешь ориентацию и пытаешься всплыть ко дну, тебя выталкивает обратно наверх, а ты даже сопротивляшься.
Заходили в лавку свежих морепродуктов, купили два серебристых лаврака (или еще по названиям: бранцина, морской волк) и две сальпы (boops salpa salema) — c красивыми желтыми продольными полосками. Специально списал названия с плаката, размещенного над витринами. Лаврак по 80, Сальпа по 60 кун/кг. Вечером загрилим.
Йорг нашел местечко с неплохим фабричным вином в розлив. Ольга мастерски зачистила рыбешку под немецкие восхищенния — он хоть и любитель покушать всякого такого, сам совершенно не готов ни убивать съедобных тварей божьих, ни тем более потрошить их. Рыба вышла вкусная. Субъективно, соглашусь с продавцами по части ценообразования — лаврак вкуснее сальпы. Полосатая слегка отдавала тиной. Во всем прочем по вкусу рыбки довольно схожи.
Наш балкон с улицы каждый вечер напоминает ресторан: опять звенит белое вино, свечи перемигиваются со звездами, кои выпали на небосводе несметным числом. Иногда пролетит меж них самолет; ты пригубишь вина, запрокинешь голову и проводишь взглядом далекие пульсирующие огоньки. Кто-то летит в задарский аэропорт, или в Сплит. Слышна немецкая и русская речь, и смех, понятный на всех языках. Мы начинаем искренне любить немецкий. Если раньше не испытывали к нему никакого интереса (Ольге хотелось испанского, а мне — чешского), то теперь, напротив, есть желание приобщиться как можно более близко. Оказалось, что я знаю не так мало немецких слов, как предполагал. Заучили несколько новых выражений. Например, «старший сын» и «младший сын» в нашем внутрисемейном общении звучат теперь как оберкиндер и кляйне зон. Ольга говорит, что и я недалеко ушел, и именует меня также киндером, только с приставкой -гросс. Пугают разве что составные конструкции по тридцать букв, но, согласитесь, такие слова, как Schlange (змея) — сразу располагают к изучению!
Да, подзабылось, ведь вчера (это после Плитвиц-то!) мы были еще и на дискотеке, гросс-киндер — в качестве зрителя. Очень необычно здесь принято танцевать — люди стоят у своих столиков и как-то нехотя переминаются с ноги на ногу, даже если музыка очень ритмична. Я конечно не плясок с баяном ожидал, но как-то даже нетанцующему это чудно. Соседняя компания (из перепивших девушек) хотела было развеять мои наблюдения, но рассыпалась об угловую тумбу. Они тыкали друг друга в рот трубками коктейлей, изредка задирали ноги и ржали как лошади. Это вспомнилось к сегодняшнему нашему ночному выходу в кафе (на том же берегу, где днем собирали ракушки). Ольга спросила бармена:
— У вас здесь танцуют?
Чтобы не оказаться непонятым, бармен сделал несколько резких движений локтями, какие совершают боксеры перед выходом на ринг.
— Нет, сезон кончился, но вы можете потанцевать, если хотите.
Странно... какой сезон? Мы шли домой привычной уже дорожкой, легкими шагами разрывая застывшую тишину, как ветхую паутинку. Еще поворот, — вот и наши каменные левчики в лунном свете.
— Ох, что-то такая усталость...
— Право, с чего бы это?
---
На Задар и назад
Маршрут: до Задара и обратно
Сегодня принято решение начать день с полезного — с поездки до задарского автовокзала и разведки расписания рейсов Задар—Пула (чтобы не иметь сюрпризов в день отъезда).
На Вире очень интересно ходит автобус — автовокзал есть, а остановок нет. Причем местные точно знают, что автобус останавливается, например, у газетного киоска, рядом с сувенирными лавками. Т.е. если вы садитесь с автовокзала, то все замечательно, а если нет — то прямо-таки ребус (или re-bus...), надо искать местных в позах ожидания автобуса. Некоторые точки указаны на карте, выдаваемой в туристическом центре, но опять же на уровне «где-то тут должно быть».
От Вира до Задара 22 куны и минут сорок езды, хотя и всего 25 километров. Проезжая город увидели яхтенную стоянку и, показалось, какую-то площадь, очень симпатично. Казус случился в том, что проехав еще пять минут до автовокзала, все симпатичное закончилось. Первый симптом: на дорожных знаках и стенах домов черные каракули неудавшихся художников граффити. И даже какие-то политические стихи с угадываемой рифмой фамилии героя к слову борец. Что-то типа: «Анто Барец — наш борец», дословно не вспомню.
В окне справочной выпытали самое главное: с Задара до Пулы есть всего три рейса. 240 кун в один конец на человека! Семь часов времени! Ужас. Хорошо, что последний рейс в 23:30 — день не потеряется в пути. Так и запланировали.
Сам по себе автовокзал, кстати, отличный, просторный, числом подъездов под три десятка, а может и больше. А вот город, по крайней мере тот, что мы видели... никакой. Он вроде и не страшный, но некрасивый — точно. Спустились к морю, что заняло минут десять. К этому времени наш голод принял звериный характер, хотелось мяса, хотя была бы уместна и пицца с пивом! А пиццы-то нет... не говоря о мясе. Сразу насторожило, что все побережье вдоль дороги отрезано большими отелями. Заведений питания с виду полно. Но на самом деле в них подают только мороженое и напитки, надо полагать, питаться здесь люди ходят исключительно в отели. Хотели было дойти до старого града, которому по легендам 3000 лет и виды которого должны быть прекрасны, но голода было все больше, а времени все меньше, а виды никак не улучшались от пройденных расстояний. До автобуса на Вир оставался почти час. Увиденный нами продуктовый магазинчик окончательно пересилил желание добраться до древностей, в общем, город на голод не променяли. Мы взяли на перекус йогуртов с вкусными слойками и побежали искупаться перед обратной дорогой.
Пляжи оказались на редкость плохенькими. Чтобы зайти в море, надо осторожно перемещаться на четвереньках. Пожалуй, такого деготного пятна я не ожидал среди покамест цельного и чистого как Адриатическое море хорватского удовольствия. Повсюду окурки, все видимое побережье — неухоженные участки с развалившимися бетонными границами, а то еще где топорщится боевым укреплением канализационный люк. Прямо повеяло крымским — издалека чисто, а сблизи нет. Задерживаться здесь не стоило. Мы поспешили к автовокзалу, оставляя позади себя это загостиниченное и изрядно замусоренное место.
В автобусе встретили единственных (не считая нас) русских за все время — молодую маму с маленьким сынишкой. Они остановились в Нине. И, как и мы о Вире, были полны теплых впечатлений о своем городке. Наконец-то въехали на вирский мост, соединяющий материк с островом, и только здесь успокоились. После Задара возникло острое желание покупаться в вирском море, побродить вдоль вирских вилл. Хорошенько выспались и пошли в ресторан Катарина, что расположен у странного маленького стадиона, назначение которого открылось нам чуть позже. За соседним столиком разместилось несколько бодрых старичков: они пили пиво, играли в карты всей компанией и являли своим видом пример беззаботной веселой старости.
Заказали мясную тарелку — блюдо на две персоны, ассорти всяких мясных вкусностей, салат и пива. Мясная тарелка была огромной — даже вспомнили наши посиделки в Праге «у Пушечного креста», когда чувство голода под удивленные взоры соседей по столу было буквально раздавлено, унижено, уничтожено целой горой вкуснятины.
Через полчаса дедушки наигрались и начали собираться на том самом мини-стадионе. Один — специальной Г-образной палочкой чертил продольные линии, ловко и ровно, словно по линейке! Другой раскладывал по полкам натертые до мутного блеска шары. Подтянулись более молодые участники. Да это же стадион для старинной игры в шары!
Или, как ее принято называть — петанк. Мы тут же присели на свободные кресла, других зрителей еще не было. Игроки начали разминаться, сначала забрасывался маленький яркий шарик (кошонет), а потом участники поочередно старались закинуть шары поближе к этой цели, а в идеальном случае — выбить самый близкий шар противника, встав на его место своим. Наблюдать за игрой таких ветеранов — сущее удовольствие! Седовласый Дон Корлеоне (в коротеньких черных штанишках и черных очках) что-то настойчиво объясняет своему приятелю, а тот, с обветренным лицом американского героя, берет круглую «бомбу» и мечет ее прямо в цель.
Чувствовалось, что эти люди не один десяток лет отдали игре. Два броска и два попадания. Дважды шар с тяжелым коротким звяканьем четко приземлялся сверху на ранее стоявший! Представляю, как должна быть откалибрована рука на стальное ядро в 700 граммов! Зрители прибывали к разгоравшейся игре, как мотыльки к распалившейся лампе.
Молодые игроки вели себя гораздо более театрально, например, тот крепыш в цветастых шортах. Он бросал шар, и покуда снаряд находился в полете, комично бежал за ним с неестественно застывшей после броска рукой (предплечье отведено назад, а кисть с растопыренным пальцами вывернута резко кверху). Словно совершался ритуал, помогающий шару приземлиться в самое лучшее место. Иногда шар так и приземлялся. Или, точнее, пришаривался, ибо попадал в шар. Ох уже эти современные приемчики и манеры, ох уж эти молодые показушники! Наверняка, так думали старички, которые гораздо меньше выдавали своих эмоций. А здорово так, лет в семьдесят-то, проводить свой досуг! Я смотрел на них с восхищением и некоторой перспективной седой завистью, как на того старичка в лодке, на польском слаломном канале под Новым Сончем. Сквозит в этом какой-то неунывающий интерес к жизни.
Мы пошли на причал с рыболовецкими суденышками. Солнце коснулось крыш маленьких вилл на горизонте. Яхты, лодки, да все что имело белые борта и стены, залилось золотым вечерним светом. Запестрили разноцветьем судовые контейнеры; пуще включенных заиграли рефлекторы прожекторов, словно то были клетки с солнечными кроликами.
И здесь престарелая жизнь течет весело! — одни что-то выуживают из-под самых корабельных днищ, другие торгуют мелкой рыбкой. К тросу второго корабля примотаны четыре черные головы марлинов, по полметра длиной каждая, — откуда, интересно, носатый трофейчик.
Тут же стоят тетки-зазывалы, с фиолетовыми нарумяненными щеками и яркими голубыми веками — как есть наши продавщицы с колбасных отделов. Одна из таких описала нам тур к городку Божава, что находится на огромном острове Дуги, в приличном расстоянии от Вира. Но мы отказываемся. Мы еще не знаем, что несмотря на сегодняшний отказ нам все-таки суждено побывать в этом месте, причем завтра же.
Люди стекаются с пляжей в шумные уличные кафе. Поздно вечером мы с Йоргом вернемся к пирсу, чтобы купить билеты в заповедник Корнати (еще более отдаленное, чем остров Дуги, место — архипелаг из множества диких островков, содержащхся как и Плитвицы, под охраной Юнеско). Но, окажется, что в Корнати можно будет отчалить только из Задара и только в пятницу, а завтра, т.е. в четверг, есть лишь кораблик в Божаву. За день до отлета не хотелось изнурительных морских прогулок, и мы вдруг подумали, а почему бы и не сплавать в ту самую Божаву?
Вернулись домой. Ирина готовила на плите вкусный суп. А между дел показывала нам черно-белые фотографии их немецкого дома. Внутри очень уютно и просторно. Вот домик стоит по пояс в сугробах, совсем по-русски. Йорг смеется: в такие зимы очень подолгу приходится разгребать снег, а поскольку он работает вне дома, то махать лопатой больше приходится Ирине. Кстати, его бабушку звали Ольгой (а не Хельгой). Быть может, не так удивительно, что в его лице много русского. А вот фотография, где Ирина и Йорг играют в шахматы. Разговорились про игру, — я давно хотел научить ей Ольгу, но как-то все не находили даже свободного часа. Только здесь, в одно вирское утро, я успел рассказать об особенностях фигур. У хозяйки виллы обнаружилась доска. Мы с Йоргом расставили фигуры, и я сказал Ольге:
— Мы будем играть, а я тебе буду комментировать каждый ход.
И на каком-то недалеком ходу за очень умными объяснениями очень по глупому зеваю слона.
Йорг хочет вернуть — но это было бы не справедливо. Играем так. Йорг играет уж точно не хуже, т.к. все дальнейшие мои комментарии он повторял своими ходами, и так до конца игры мне и не дал возможности вернуть равновесие. Тем не менее мне иногда удавались какие-то каверзы, благодаря чему игра затянулась часа на два. Суп почти остыл, и Ирина уже поглядывала на моего белого короля как глядят на тяжело больного и нелюбимого родственника, который все никак не хочет умирать. Йорг, видимо, утомился, потому что в один момент сдвинул ладью с предпоследней линии на последнюю и с торжествующим видом внезапно заменил ее ферзем. Я аж обалдел от такого финта! Ирина тоже:
— Йорг! Йорг!
У этих не очень удачных фигурок ладья едва ли отличалась от пешки по форме. И то что Йорг перепутал их, говорило лишь о сильной его усталости. Он мог уже дважды сделать мне матовую ситуацию, но пропускал эту возможность, а теперь выкинул и фокус с ферзем. Повертев в руках ладью, он схватил руками голову и воскликнул:
— О-майн-гат!
Мы расхохотались. И мой бледный король вскорости отдал концы.
Суп был очень вкусным.
---
Божава и потаенная бухта
Маршрут: до острова Дуги (г. Божава) и обратно
В 9 утра небольшой морской трамвайчик должен выйти к острову Дуги, самому большому (и длинному, если судить по переводу с хорватского) из всего Задарского архипелага, и прибыть в местечко под названием Божава. Несмотря на обещанные в дороге завтрак и обед, мы как бы чувствуя подставу, все-таки успеваем перед выходом позавтракать. Учитывая положительный опыт от плавания по Скадарскому озеру, занимаем самый нос судна. Капитан и швартовщик — плотные молодые ребята лет двадцати пяти. Но вид их как-то не наводит на мысли о молодых и талантливых лоцманах марктвеновских времен, влюбленных в Миссисипи.
Судно медленно оттолкнулось от причала и направилось к островам на горизонте. Морские просторы приятны, тем более, в хорошую погоду, но все же двух-часовая дорога весьма однообразна, очень бы пригодились шахматы или карты. Наш досуг выглядел нехитро: болтовня под фотопортретирование, да разглядывание встречного транспорта.
Однако скуку развеяло другое — наш «завтрак». Девочка разнесла всем печенье и стаканчики со... шнапсом. Ирина понюхала и тут же скривилась — пахло, понятное дело, шнапсом. На голодный желудок, с пряниками, — это отлично, друзья! Игнорируем столь странный аперитивно-дижестивный набор. Главный сюрприз был впереди.
Пройдя меж разных островных берегов, наш трамвай взял направление к маленькой бухте, очевидно, того самого острова Дуги. Хрустальная вода играла нежно-зеленым у берегов и темно-синим в середине. И вдруг огромная бетонированная дыра в острове, сильно напоминающая заброшенную секретную базу подводных лодок или укрытие для надводных судов. С большой вероятностью так оно и есть, учитывая, что именно на этих островах начинались первые партизанские действия югославов против немецко-итальянских захватчиков в 1943 году. Капитаны объявили два часа прогулок и время обеда. Мы прошли внутрь этой зловещей «станции метро». Бетонные своды тянутся с полсотни метров. Довольно мерзотное ощущение — в стенах торчат донельзя проржавленные перильца и штыри, иногда встречаются какие-то двери, столь же ржавые и трухлявые, в торцевую стену вмонтирована лестница, тоже ржавая. Вполне похоже на семьдесят лет коррозии. Но ни люков, ни дверок наверху не заметно.
Возвращаясь, Йорг недоуменно спросил капитанов:
— А что тут смотреть два часа?
Капитаны широко развели руками и занялись своими делами. Мол, гуляйте, что вам еще нужно «тут смотреть»? В две минуты мы обогнули бухту и заметили, что описанная рекламными тетками «божественная, нетронутая человеком природа» тут весьма и весьма тронута. Причем не только руками. Такого обилия окурков, рваной бумаги, смятых банок, стеклянных и глиняных осколков мне еще не приходилось видеть на европейской земле. «Как вы говорите, хорватское Монте-Карло?» — хотелось мне задать вопрос барышням с фиолетовыми щеками. Это, извините за слишком живую метафору к тоннелю, жопа, даже по отечественным меркам. Безусловно, сюда следовало плыть два часа! К счастью, само море вопреки берегу — чистейшее. Под водой забываешь о рекламных тетках и капитанах. Дно сразу проваливается на десяток метров, а затем и вовсе становится непроглядным. Интересно, какая же там глубина?
Единственная дорога отсюда уходит в густую листву, наверх. И уже с десяти шагов от того пресловутого места все окружающее становится чистым. Очевидно, что подниматься по пыльной дороге в никуда мало у кого есть желание. Соответственно и мусорить некому. Пейзажи, действительно, странны и одинаковы в первые тридцать минут ходьбы. А у кого еще хватит терпения топать дальше? Конечно, только у нас... Не находиться же у места высадки цельных два часа. Ольга пару раз порывалась повернуть назад. Но я останавливал ее.
— Давай дойдем вон до того поворота и уж оттуда будет ясно.
Впрочем, ясного было немного. Дорога шла и шла, шла и шла. Это большой остров, теоретически мы могли идти и весь день. Два раза туда-сюда проехал автомобиль, поднимая облако пыли. Ведь откуда-то он ехал? Развилка. Повернули налево. Вокруг лишь глухие заброшенные оливковые сады и лабиринты из сложенного камня, по пояс высотой. Скорее всего тут действительно были военные действия, иначе как еще понять смысл таких вот каменистых ограждений? Хотел пройтись в одной из траншей, но Ольга благоразумно остановила меня. Кто ж проверял, возможно тут полно мин. Ведь мы встречали плакаты вдоль полей (на «зеленой» дороге, после Плитвиц): «Не ходить! Опасно! В поле могут быть мины!». И даже не хочется знать, когда их тут подложили — в 43-м или в 91-м. Да и в самих Плитвицах, как пишут, мины до сих пор находят, не на турмаршруте, разумеется, а в глубине парка. Пойдешь вот так, сорвать оливочку с того красивого деревца...
Ого! — футбольное поле с воротами разной величины и высоты. На воротах маск-сетка с акуратными круглыми дырками. Оливки, оливки, фиги, камни, оливки, камни, оливки, камни, оливки... Изредка попадется деревце с неизвестными красными ягодками. Есть еще вкусный диковатый виноград, хоть и меленький. Фиги тоже ничего, если поспелее, разломишь их, а там ароматная розовая мякоть. А иногда возьмешь плод с ветки — а оборотная сторона вся выедена осами. Стоп! Табличка! Указатель на Божаву. Первый сарай! Цивилизация!
В сарае старый ниссан с синим калифорнийским номером — эка его занесла нелегкая. Этот здесь уж точно от натовских «благодетелей» остался. Тут же стоит хозяин с каким-то напряженным маниакальным лицом, что-то крутит в кислородном баллоне, наверное, дайвер. Или маньяк. Неужто американец? Страшный типчик.
И вот, наше терпение вознаграждено! Из-за обильной зелени показались черепичные крыши и острая башня часовни. Ну все, теперь-то уж мы точно туда дойдем. Побродим минут десять и назад, т.к. время подходит к часу обеда. Ускорили шаг и оказались в маленьком приятном городке.
Сердца успокаивались — здесь хорошо.Чем глубже во дворы, тем пышнее сады. Кроме фиговых древ тут еще и не фиговых много: персики, гранаты, киви, лайм. Даже напомнило Вир. У кого коллекция кактусов под окнами, на продажу. У кого красивая статуя с дельфинами, сделанная из пня. Рядом — причал с яхтами и лодками. Ну почему капитаны-идиоты не причалили сюда сразу, вместо той дыры?
Дошли до часовни: внутри запах ветхого тряпья, кислого теста и сырости. Из детства так запомнился мне запах деревенского дома — там, в темноте, на печи. Часовенка что на Вире. Да и в дорогах по Хорватии частенько их замечали, и хоть бы чем-то они выделялись одна от другой. Квадратная башенка, двойные проемы, часы, белый камень, розетка над входом.
Совсем рядом, у воды, расположен дайв-центр, на стене дайверского дома красивая графика с надписью в ленте примерно о том, что «Одна любовь моя — Божава».
Пробежались по улицам и поспешили обратно. К удивлению, пришли быстро. Все уже сидели на палубе, ожидая обеда. На этот раз повезло, обошлось без шнапса. Пассажирам разнесли рыбо/мясо, кому что, и пошленького винца — но голодающие были рады чему угодно. После трапезы кораблик тронулся и, обогнув зеленый выступ, направился к тому самому месту, где мы гуляли час назад!
Сошли поскорее на берег. С левой стороны от городка расположены четыре отеля с откровенно дрянной архитектурой. Такие корпуса привычнее встретить где-то в наших приморских курортах. Сосновый лес и бетонные кубы зданий. Самый дорогой и близкий к морю отель на четыре звезды все равно выглядит грубо. Насколько гармонично вписана в берег сама старая Божава, настолько же ужасна часть с этими новыми гостиницами.
Берег в острых камнях, треснувших по слоям и торчащих такими гребнями в метр высотой. Прыгать по ним — экстрим. Для культуры купания созданы достаточно аккуратные удобные марши с участками для лежки. В воду, однако, все равно спускаешься как сапер, не дыша. Море — вот спасительная стихия. И только я улегся поудобнее и закрыл глаза...
как услышал восклицания Йорга.
— Аа-а-а! Охо-хо! Охо-хо!
Надо сказать, редчайший кадр, т.к. Йорг принципиально ни разу не купался за все дни, объясняя это привычкой к гладкому теплому бассейну или песчаному дну.
Обсохнув, двинулись на прогулку. Обошли причал с яхтами и решили зайти в кафе с уличным павильоном. Напротив, в пяти шагах, болтаются на привязи красивые моторные и парусные яхты с флагами Германии, Словении и Хорватии. Только я закончил их рассматривать, как из двери тут же выскочил официант с суровым лицом и сделал предостережение, что тут нельзя без верхней одежды. А я думал, он мне меню несет в таком неважном настроении. Вот чудно, мы — на улице, рядом ходят люди в купальном одеянии, а без верхней одежды нельзя, наверное это очень дорогой ресторан... Накинул рубашку. С ужасом думаю, что будет с Ольгой вошедшей внутрь кафе (в купальнике) за минуту до разговора с официантом. Выбегающие посетители? Падающий от инфаркта официант? Полиция на вертолетах? Но все обошлось, правда, выяснилась забавное — единственный общий туалет в этом пафосном заведении не закрывался, т.к. замок был сломан.
Здесь в общем-то приятно, отличное море, море цветов. Здесь можно с интересом провести день, но за этот день обойдется и крошечный городок и даже та дорожка к тоннелю, можно выкупаться до одури, но что делать на второй день? Возможно, для того здесь и есть дайвинг-центр. Тогда я еще не знал, что на острове целых двенадцать подобных поселений, прямо интересно стало — отличаются ли они от Божавы?
Пришло время отчаливать домой. К пристани шли все новые и новые суда: малюсенькие игрушечные яхточки, огромные катамараны с гудящими моторами, изящные парусники, надувные прогулочные моторки с девчонками на борту. На одном из берегов заметил город, по виду так втрое крупнее Божавы. Да уж... чтобы разработать наш маршрут, надо быть конченным придурком. Ведь за то же время можно было увидеть как минимум половину всех Дугских городков.
По пути встретился совсем уж маленький островок с маяком. Чтобы скоротать время, мы вернулись к шахматам. На листах блокнота я чиркал ходы, Ольга слушала о всех уловках и недостатках, какие встречались в моем дворовом опыте. Йорг смотрел на нас чуть издали и улыбался, наверное, вспоминая вчерашний матч. Дул сильный ветрище. На горизонте появился Вир.
— Давай сыграем первую партию. — Ольга достала шахматы.
За деревянной решеткой окна поздний вечер, мы только что вернулись с пляжной прогулки. Игра с подсказками длилась еще дольше, чем вчера, и к нашей общей радости все же окончилась. Ничьей.
---
Вирпул 2. Возвращение с Вира в Пулу
Маршрут: Вир—Задар—Пула
Завтра последний день нашего приключения. Начинает расти получемоданное настроение. Сегодня хочется успеть побольше надышаться Виром. Ольгес опять спит. Ну что ты будешь делать! Быстренько собираюсь, бегу на пляж. Времени — семь утра. На улицах никого нет. Лишь хозяева вилл уже при делах — поливают свою ползуче-цветущую красоту, сбивают с дороги пыль струей из шланга, нежно обрывают тяжелый синий виноград. Идешь, а тебе десять раз за минуту кивнут, пожелают доброго утра и просто улыбнутся. Как же это все приятно! Приятно всем, и никому ничего не стоит.
На море тоже никого. Точнее, всего два человека. Море свежайшее и не холодное. Выдохнуть и выпить залпом. Бул-тыхх-х-х! Пьешь эту сладкую соль, заныриваешь еще, энергично прогребаешься и опять качаешься на спине. Синее соленое небо. Еще в каплях, иду обратно. Поднимаюсь по лестнице... и слышу:
— Пойдем, по-быстрому окупнем... ся. А ты что это, уже и на море был?
— Пойдем, о спящий эклерчик, окупнемся.
И бежим второй раз.
А потом идем гулять все вместе, опять плавать, еще гулять, еще плавать. Хочется нагуляться и наплескаться до вечера. Лежим на мелких камешках. Занырялся донемогу. Не ракушки, а собрание окаменелостей.
На рынке купили арбуз впервые за неделю. И сразу пожалели, что не покупали раньше. Продолговатый, как дыня-торпеда, и очень вкусный. В рыбной палатке взяли свежих мидий. Ирина сегодня опять решила всех нас удивить, на вечер запланирована картошка с овощами и курица. Целый протвинь такого сочного ароматного волшебства! На фото наши хозяйки перед сервировкой.
Даже ничего не говорите про какие-то там шведские столы или еще что! Guten Appetit!
На мидий никто (кроме Ольги) не претендовал; не понимаю, что вкусного в этом морепродукте, напоминающем жевательную резинку в черной коробочке? А вот на все прочее, мм-м!..
Спустился вниз к хозяевам, обменялись телефонами и адресами. Подарил им на память тот самый рисунок вида с террасы. Рисунок почему-то произвел такое сильное впечатление, что я почувствовал себя неловко. Молодая хозяйка схватила листок и, громко восклицая, начала показывать его всем своим многочисленным домочадцам. На десерт вышла Ольга, она выучила длинную фразу благодарения на немецком и произнесла ее без единой запинки, как истая фраушка. В общем, очень душевно и тепло попрощались, и пошли к остановке. Здесь, действительно, было бы очень здорово отдохнуть с нашими двумя сорванцами. Ирина с Йоргом вызвались провожать. С трудом протиснулись по оживленной вечерней улице: стали в ожидании на той же остановке. Тут замечаю, что будь я водителем автобуса, то ни за что не стал бы ездить здесь в такое время, когда и пешком не пройти, не то что на машине. Время уже больше чем нужно. Мы в задумчивости. Странно, вот тут на бумажке, выданной в инфоцентре, указано что автобус должен уже прибыть. Спрашиваем киоскершу, а она нам отвечает:
— Так по пятницам он здесь не останавливается.
— Это как?
— Идите на автостанцию.
Скорее на автовокзал! — молнией сверкнула мысль у Ольги. Подходим к автовокзалу. Автобуса, конечно, нет. Никого нет, кроме кучки хорватских студентов. Худо-бедно понимаем, что они ждут также рейс на Задар. Рассказываем им добытую информацию о том, что последний рейс уже ушел. Студенты в шоке. Но неуверенно возражают, что у них другая информация, и что автобус должен прибыть через полчаса. Водители запаркованных автобусов ничего вразумительно сказать не могут. Расписания нет, окно справочной без понятия. Уже появляются мысли ехать на такси, чтобы успеть в Задаре на 12-часовой ночной рейс Задар-Пула. Йорг вызывается отвезти нас. Но это было бы вообще нехорошо с нашей стороны, напрягать людей и своим отъездом, и так спасибо им огромное за столь прекрасную компанию!
И вдруг, наше спасение, подходит высокий автобус, следующий куда-то в хорватскую тьмутаракань, через Задар! Обнимаемся с нашими замечательными соседями — как жаль расставаться! — казалось, что мы уже очень давно знаем друг друга.
— Alles Gut!
Обещаем однажды приехать в гости, со своим пивом в подарок!
Билеты вместо 44 кн на двоих обходятся в 80. Но какая разница в комфорте — сравните обычный городской автобус и рейсовый. Садимся на передние места сверху над двумя водителями и через огромнейшее ветровое стекло наблюдаем всю дорогу, словно в 3D-кинотеатре.
И вот мы опять на автовокзале Задара. Автобус в Пулу должен прибыть через полтора часа. Можно тут тупить, а можно и прогуляться. К старому граду. Благо примерно теперь понимаем, в каком направлении и сколько идти. Вечерний город еще более умрачнил наши впечатления. Ближе к граду было даже еще хуже, чем у автовокзала: какие-то стены, парковки, прохожие с бойцовыми собаками без намордников — точь в точь отечественная картина. Наконец-то! — за очередным поворотом желто-зеленоватыми сумрачными огнями светилась арка с барельефами.
Вдоль крепостной стены устроена лодочная стоянка, симпатично освещаемая от основания. Позже окажется, это эта стена с аркой здесь самое интересное. Мы вошли внутрь и увидели полированную до зеркального блеска мостовую. Все стены «древних улочек» заняты под бутики. Сплошной шоппинг-стрит, целые лабиринты шоппинга. Где-то поблизости отгорожена территория, надо думать, с очень древними развалинами. Интересного такое зрелище представляет мало, т.к. подобных развалин в Москве производится каждый год в большом количестве, — когда хронически выкапывают трубы из-под земли и опять закапывают, чтобы через полгода опять выкопать. Такие же хаотичные нагромождения параллелепипедов и цилиндров в яме.
Исходив несколько улочек, мы поняли, что достаточно было побывать и на одной. В следующий раз, чтобы не злословить, я обязательно здесь пройдусь «подробнее», в надежде исправить свое мнение, однако в этот вечер мы поспешили обратно. Попытка «Задар-2» не прокатила, как и «Задар-1».
Сидим на автовокзале. Автобуса все нет. Уж полчаса как должен быть, а все нет. Наконец-то он подъезжает! Народу немного, забираемся на пустующий задний ряд со стратегической мыслью — чтобы ночь провести в естественном сну лежачем состоянии и вытянутыми ногами. Частично это удается. Выезжаем в Пулу.
Наш сон нельзя назвать беспробудным. Будились мы часто — в полудреме открывали глаза, осматривались по темным сторонам и тут же засыпали опять. Рожки для ремней иногда неприятно бодали под ребра, но все же в один момент мы крепко уснули. И проснулись от ужасающего шуршания. Оказывается, автобус успел где-то набрать пассажиров, которые уже спокойно спали, однако ближняя к нам дама как специально перегребала в своей сумочке тонны целофана или фольги. Мы только тяжело переглянулись и опять закатили глаза с желанием придушить ее сейчас же. Может так выражается фобия к ночной тишине?
Риека. Мы вышли в этом городе только в туалет, но оценив вид улиц из окон, город мне сразу пришелся по душе. Очень сильно напоминал Прагу, а местами что-то своеобразное и тоже — очень красивое, стройное. Этот город нужно будет посетить в обязательном порядке в следующий раз. Сделав такую отметку, я опять погрузился в сон. Благо наша шуршащая леди вышла именно в Риеке.
Утро припарковалось к автовокзалу вместе с нашим автобусом. Я протираю глаза.
— Это что, Пула?
Ура-а-а.... Эмоций явно не хватает для выражения бодрой радости.
---
Пула, облупленная и прекрасная
Маршрут: Вир—Пула—Москва
Нелепа и лепа, —
В плену я плыву
Облупленной Пулы,
В пыли и в пылу.
Ну что, распишем Пулу? Вспомнив Задар, мы с подозрением ждали с ней встречи. Нет, конечно, я достаточно набрался информации о древней истринской столице, однако и готовился к всякого рода неожиданностям. Пула как-то не спешила понравиться с первого взгляда. Совковенький морской город. Ведь, бывает, город сразу врезается в тебя, и это навсегда, как Прага. А бывает иначе. Закинув чемодан в автовокзальную камеру хранения, мы двинулись в сторону колизея. Встретили старушку, которая никак не соглашалась понимать слов колизей или амфитеатр. Ну и вообще ничего кроме итальянского понимать не хотела.
— А... Арена? — вдруг спасительно нашлась бабусенька.
— Йа-йа! — по привычке, на немецком, согласились мы, вместо «Си-си!».
И зашагали по направлению, указанному тонким морщинистым пальцем. Зеленый парк, вроде и приятный, но какое-то непонятное вокзальное ощущение мешало наслаждаться им. Я увидел ритмичные просветы огромной постройки, что выросла из-под листвы дырявым бетонным браслетом. Арена местами находилась в стадии реставрации. Территория обнесена оградой и заперта. Ни разу не был в Италии, не видал колизеев, а тут почему-то даже не чувствую удивления и огромности. Наверное от внутренней пустоты. Разве что потрогал ладонями первый век до нашей эры... Почему-то хочется скорее уйти отсюда, не знаю, с чем это связано, то ли с предубеждением ко всем историческо-туристическим объектам, то ли еще с чем. Внутрь колизея въехала грузовая машина, и наполовину обнаженный строитель начал подавать с кузова железные прутья своим товарищам. Со стороны было похоже, как будто бы гладиатор выгружает длинные черные копья. Снаружи строительные леса, внутри то же самое по форме, только с подвешенными светильниками — каркас современной сцены.
Неподалеку расположен бронзовый двухметровый кругляк с макетом Пулы. Вот это замечательно придумано: каждый домик как на ладони, фонтанчик бьет струей, которая падает в «море». Некоторые здания натерты до золота и сверкают в утреннем солнце, а вот церковь кем-то унесена, — на ее месте остался пенек с грубым изломом. Кто-то привез себе отличный сувенир, хорошо хоть не уволок весь диск. Подошел бомж, умылся в том самом «море» и побрел дальше.
Спустились к набережной. По левую руку торчат мощные клешни портовых кранов. По центру безумное количество мачт, воткнутых в яхты, словно шпажки в тарталетках. Все это блистательно-белое хозяйство покачивается на воде.
А в воздухе застыло что-то топливно-масляничное, настолько отвратное, что мы вскорости повернули назад. Квадратные облупленные дома без тени изящества. Отсюда пульский Колизей еще в тысячу раз сильнее подчеркивает несуразность своего положения. Теперь он в нашем времени, но явно не в своей тарелке. Идем по улице с говорящим названием — Амфитеатрская . Отдельным домиком стоит странная кабинка-туалет. Сзади два писсуара, в которых на голландский манер (спиной к улице) должны располагаться писающие мальчики. А с другой стороны закрытая дверь. Что делать девочкам и более страждущим — непонятно.
— А может быть вам еще и ключ от кабинки? Заседание продолжается, господа присяжные заседатели! — не хватает заносчивого голоса Остапа Бендера, звучащего изнутри.
Сегодня суббота, банки не работают, нам нужно где-то поменять евры. Зато видим кафе. Кофе недорог (7 кун) и хорош, но не настолько, как в Черногории. Отдышавшись с полчаса от поствокзального моциона, двигаемся наверх, в старые кварталы Пулы.
Поднялись под хорошим углом наверх и очутились у стареньких жилых домиков в два-три этажа. И вот здесь мне решительно начало нравиться. Замечательно, безлюдно и тихо. Каждый дом разваливается, штукатурки местами уж вовсе нет, а створки болтаются на честном слове. Деревянные жалюзи когда-то были окрашены, но все что когда-то было окрашено — облупилось. Все что могло отвалиться — отвалилось. Облупленная Пула. Удивительно! В этих улицах совсем нет мусора, и это удивляет еще больше. Полное ощущение того, что людям совершенно не важно, как выглядят их дома, стены, окна. Довольно того, что они просто есть.
Улицы застыли в вечном, но ухоженном, запустении. Я зашел в открытую едва висящую дверь подъезда и попал во внутренний дворик. Ступеньки смялись от многих тысяч ног, шаркающих здесь каждый день. А вот сегодня и мы их шлифанули очередной раз. Внутренний двор был настолько же живописен, как и внешний. Уверен, что и внутри здешних квартир все обстоит точно также. Единственное, что оживляет виды — вечные горшочки с геранью или розами на треснувших подоконниках. И вот эта запущенность — неожиданно уютна. Еще одно достойное соседства сооружение — та самая церковь Святого Антония, макет которой был отломан на бронзовой карте.
Зайдя в ее владения, я увидел, насколько здесь все красиво!
Вид на амфитеатр, который вдруг стал казаться на своем месте, красивые цветы, цветущие деревья, деревянные балки потолков, потолочные пространства! Синий свет витражей причудливо застыл на оконных откосах, в одной их картинок я распознал лампу Алладина. Вот узнать бы историю, почему она изображена здесь.
Вышли снова на улицы, и вдруг солнце брызнуло по стенам и залило нас своим сиянием, лучи прыгали по обшарпанным стенам и разлетались в стороны, отскакивая от острых камешков в залепленных швах. Блистательная и разваливающаяся Пула. Все что здесь ново — уродливо, а все что красиво — ветхо. Если глядеть на проводку как электрик, можно убиться о ближайшую стену — проводка переплетается хитрыми узорами, без какой бы то ни было заботы об изоляции. Что тут происходит в ливень — страшно представить. Кабели струятся по всем стенам, раздваиваясь и растраиваясь, соединяясь вдруг с антенными тройниками, и затекающими после этого в щели окон белыми линиями. Заползают на крыши и свешиваются как лианы.
Идем дальше, разглядывая каждое окно, ибо каждое — произведение искусства старения. Каждое окно стареет по своему, с собственным предпочтением цветов в горшках и занавесок.
Провода здесь, очевидно, протягивают для того, чтобы на них сушить белье. А на старых игольчатых антеннах, как на брючницах, удобно было бы сушить еще и по пар двадцать штанов, если б антенны располагались чуть пониже. Пригляделся: да здесь точно где-то живет Алладин! Посмотрите, он повесил сушиться свой волшебный ковер-самолет! И, судя по всему, успел обзавестить целой толпой маленьких Алладинчиков и Жасминок.
С маленького перекрестка открылся хорошенький вид на черепичные крыши. По улице ехал дедушка на красном мотороллере. Я хотел поймать одновременно его в кадр, но дедушка вдруг вежливо остановился, как бы давая мне время сделать кадр и лишь потом намереваясь ехать.
Спускаясь по улочкам вниз, мы постепенно вышли на широкие улицы Истарская и Лагине с модными магазинами, банками, кафе и стоянками такси. Первый раз увидел живой Шевроле Корвет, на дорогах Пулы эта лакированная машинка смотрится вызывающе.
За такси располагается галерея «Немеш» с такой жопастой теткой, что я просто не мог не запечатлеться, обняв ее тонкий стан.
Внутри галереи оказалось жуткое количество всякого хлама, будто со всех старых улиц свалили сюда все ненужные книги и пластинки. Мы глянули под ноги — пластинки были и там, вместо половой плитки. Ольга ткнула в полотнище с советскими значками — в куче значков она как-то сразу заметила родной «Саранск», с памятником героям-стратонавтам! Черт побери, где мы находимся? В конце этой норы, закутавшись в сигаретный дым, сидел сам галерист. Находиться тут более минуты нормальному человеку было невозможно, и, чтобы не стать очередными экспонатами «Немеша», мы поспешили к выходу. На свежий воздух!
По правую руку возникла Триумфальная арка Сергия. Вот удача — люди одновременно вышли из нее, и образовалась пустота, это в час пик-то!
Через секунду в нее ворвалась группа итальянских туристов, потом еще и еще, движение забурлило по полной.
Мы втянулись за толпой в узкую полированную улицу. В небольшой арке приметили пиццерию. Очень люблю вот такие большие «вкусные» картинки.
Пиццерия оказалась отлично спланированной — второй зал уходит вглубь здания и далее к открытой площадке с вьющимся виноградом. Гам толпы, теряясь за барной стойкой, сюда не проникает Разливают пиво «Фаворит», мало отличимое от Ожуйского.
Гитарист и дама со скрипкой играют класнный рок-н-ролл. Нотные листы то и дело вылетают из папки, но это не мешает репертуару. Дедуля вдруг запел хриплым и стройным голосом, и по коже побежали мурашки. Жаль, не продают диски. От нашей историческо-магазинной улицы то и дело ответвляются закоулки, с такими же полированным камнями, как в старом Задаре, на которых легко поскользнуться. И с такими же запущенными стенами и ставнями. Разница с Задаром в том, что эти ответвления совсем не заняты торговлей и людьми, они пустынны и самобытны. Даже удивительно.
Дорожка привела нас к еще одной древности — Форуму о шести колоннах, того же времени, что и колизей с аркой.
Коринфские колонны потеряли от вечности несколько лепестков. В архитраве видны металлические скобы, стягивающие соседние блоки. Потрогаешь колонну: обворожительна та мысль, что точно тут, также облокотившись на нее, две тысячи сто лет назад стоял какой-нибудь римлянин и дивился на еще новенькие капители. Или сидел на ступенях, разбрасывая горлинкам зерен.
И тут мы замечаем, что куда-то подевалась наша шляпа! Но где? Банк? Бутики? Продуктовый магазин?
Мы вернулись старым маршрутом и даже заглянули на одну из улочек, где уж точно ее не могло быть. Собственно ее там и не было. Человек — странное существо! Обыкновенная копеечная шляпа за пять дней становится для него чем-то дорогим — почти домашним животным, с которым связываются какие-то приятные моменты. Он даже не может допустить мысли купить точно такую же за углом. Ему нужна именно его шляпа!
— Наверняка она в кабинке Max Mara, — у меня нет сомнений.
— Она в банке, ты наверняка положил ее на стол! — уверенно заявляет Ольга, толкая стеклянные двери.
— Куда же она могла пропасть? — возмущаемся мы оба, упрекая друг друга в безответственном отношении к вещам.
И только зайдя в продуктовый магазин, замечаем ее на прилавке у кассы. Продавщица, завидев нас, сразу улыбнулась и кивнула на шляпу. Какое наступило облегчение. Словно бы это был подарок английской королевы.
Через дорогу, у кафе, развернулись боливийские индейцы. Пять человек играют и поют, заливая божественным звучанием всю улицу. То что-то свое, то какой-нибудь известный западный хит, например, Runaway. Пальцы пронзительно и точно хлещут по нейлоновым струнам испанской гитары, скользят по отверстиям разнообразных дудочек, ритмично постукивают по погремушке из камней и ракушек. Иногда один из них выходит и начинает танцевать, красиво притоптывая и вышагивая. Затем они, включаясь поочередно, наращивают хор, — каждый в своей тональности, все ниже и ниже, и еще ниже. И вот опять стоишь, покрытый мурашками. Целое представление!
К остановке пристал желто-зеленый автобус с конечным пунктом в туристическом комплексе «Верудела». Это место мы решили осмотреть последним в нашем хорватском вояже. Ехать не более пятнадцати минут. Забелели несколько крупных квадратных отелей, послышалась русская речь, здесь много русских, но мало привлекательного. Люди плотно лежат на ступенеобразных плитах, плавно переходящих в острые глыбы.
Идем дорожкой правее — там камни те же, но народу вроде как нет. Однако, приблизившись к месту, увидели двух обнаженных дев нетрадиционного вида, да разжиревшего старца в кустах. И только мы разложили вещи, как откуда ни возьмись стали появляться всемозможные голыши. Они картинно прохаживались в трех метрах от нас, демонстративно покручивались вокруг оси и неторопливо спускались в воду. Наблюдал таких в первый раз. Очень забавно. Можно было бы вспомнить крымских нудистов, но те хотя бы не сбегаются к вам и не дефилируют с таким торжественным видом. Короткостриженным дамам же эти дефиле были явно не интересны, они по очереди ныряли в воду и гладили маленькую собачку под зонтиком. Наконец, томные амуры намахались своими висюльками, вдоволь находились и расселись по камешкам, как божьи Адамчики. Мы сделали по двум заходам в воду, осторожно-осторожно, буквально на цыпочках, и все равно я трижды поцарапал ступни. А потом случилась необыкновенная штука — доселе нормальное море вдруг зашлось в огромных волнах, которые нагнали катера у горизонта (а с чего бы еще?). Первой волной смывает тапки, второй накрывает все наши вещи вместе с фотоаппаратом... Унесенный в море тапок, по причине врожденной плавучести, был мной спасен. Второй успела схватить Ольга. В фотоаппарат успела плеснуться вода, немного, но ее хватило, чтобы мой любимый и надежный Casio 5700 перестал работать. Однако по приезду домой, он добросовестно с пятой попытки согласился отдать фотографии с флэш-карты, и теперь доживает свою пенсию на должности адаптера флэш-карт первого типа. Хорошее завершение истории для аппарата, который ни разу не подвел меня с 2003-го года.
Одежда промокла полностью. Повезло, что еще сумку с билетами и документами не смыло в море. Посидели с полчаса, обсохли и побрели смотреть основные лежбища у отелей. Теперь я сам увидел пляжи, «оборудованные спуском в море», как пишут в рекламных проспектах. Выглядит это так: на ступенях шириной в метр томится очередь из десятка человек, держась за перила. В море у перил беспорядочно барахтается еще десяток человек. Самый ближний, накупавшись, хватается за поручень, непременно поскальзывается, хватает подводную ступень руками и повторяет попытку. Редкие счастливчики выпрыгивают с первого раза. Основная масса же чертыхается и, с трудом освобождаясь от жадной морской воды, карабкается наверх. Затем все идут на свой уровень бетонных ступенек и начинают загорать. Оборудованный спуск потому необходим, что кроме как по лестнице войти в море невозможно вообще, — разве что с разбега сигануть с острых глыб. Однако это может быть чревато последствиями. Люди с перевязанными локтями и коленями встречаются не так редко. Лестница по большому счету также не гарантирует спокойного восхождения или спуска, т.к. рядом с ней есть множество камней, ожидающих ваши коленки. Что здесь делать с детьми — даже не представляю, если только где-то есть специальный детский пляж.
Автобус забрал нас с остановки и довез до самого автовокзала. И далее дорога была уже понятна. В магазине зацепил пшеничного Ожуйского, но бутылочный вариант не впечатлил совсем. Купили несколько кусочков сыра, пршут, бутылку Мальвазии (это вино так и не попробовали за неделю) и поехали в аэропорт. Таксист оказался сербом, разговорились про Вир и Пулу. Он спросил:
— Ну и где лучше?
— Пляжи Вира гораздо лучше, — искренне ответил я.
— Вот-вот, там море — лучше, но люди — хуже, а здесь море — хуже, но люди — лучше.
Я покачал молча головой, поскольку увидел совершенно обратную картину.
Вир — это большая деревня, где не только отдыхают гости, но и живут хозяева, в тех же домах. Сады цветут и благоухают, каждый дворик — уютное гнездышко, ты идешь утром и здороваешься с множеством людей: гуттен морген, добре рано, хало!
И они отвечают тебе также, открыто улыбаясь. И не важно, хозяйка ли это дома или пухленький продавец меда, прелестная черноволосая продавщица арбузов или дедушка на утреннем пляже. Возможно, причина такого замечания таксиста в том, что он серб, и что еще сильны отголоски сербско-хорватской войны. Гнилая американская политика всегда рада учинить очередную межнациональную войну «за демократию и свободу». А Пула — это все-таки едва ли хорватский город, многонациональный порт, где итальянское сильнее немецкого, английского и русского вместе взятых. Однако, чтобы составить полное впечатление, здесь нужно еще бродить не один день.
В аэропорт можно было приехать не за три часа, а за тридцать минут... Люди кишат в duty free, набирают звенящих коробок, по не таким уж и низким ценам, покупают каких-то плюшевых медведей; наверное эти персонажи из тех, кто на российских трассах покупает огромных розовых слонов в полфуры величиной. Вот мы уже и у выхода. Стены вводят в восхитительный трепет — длинные росписи включают преинтереснейшие мотивы: скелеты с косами, короли, в какой-то средневековой или даже еще более ранней, манере. Причем художник явно не старался следовать привычной анатомии костей:, бедра как-то сразу приклеивались смешными блямбами с своду ребер, без позвоночника. Но эффект ужасного и комичного от того был только сильнее. Хороший способ привести в чувство излишне впечатлительных пассажиров.
Самолет поднялся в воздух. Я только потом заметил, что мы вместо самолета сели в летающий холодильник. Холодильник почему-то был оборудован креслами и даже окнами. Закутались в пледы. Урывками проваливаюсь в сон, открываю глаза и слышу женский голос:
— Ну дай, дай мне в рожу! Попробуй только!
А потом и мужской, что-то про то, что пассажирка хамло, и что в Домодедове ее ждет милиция. Пьяная в хламину дама вяло отбивалась от окружающих ее многочисленных противников. Я опять уснул. Домодедово, глухая ночь, восемь градусов тепла.
Мы вернулись.
КОНЕЦ.
