Вот уж не думала, что в Сахаре можно замерзнуть, но город Дахла, стоящий почти в центре так называемой Сахарской республики или Западной Сахары, является полуостровом, окруженным океаном. Здесь 365 дней в году дует сильный ветер - поистине рай для кайт-серфингистов, которых в самолете я насчитала человек 10. Другого туризма в Западной Сахаре нет, как нет и самой страны. Вернее, она есть, но признана не всеми государствами мира, а лишь африканскими. Под чьим только влиянием ни находили себя коренные жители Сахары! Вначале, как и окружающие их территории, они принадлежали Франции, но вскоре французы решили, что не нужны им безжизненные пески, куда врезаются воды Атлантики, и сделали неожиданный подарок испанцам. Когда пришло время деколонизации, и испанцы вынуждены были отказаться от подарка, на территорию Западной Сахары начали претендовать Мавритания и Марокко, а сами же коренные сахарцы провозгласили себя Сахарской Арабской Демократической Республикой. Марокканцы фактически оккупировали ее территории, но не все гордые сахарцы приняли марокканское гражданство. Многие до сих пор ютятся в лагерях беженцев, считают себя независимым сахарским народом (Saharaui), поют об этом песни и надеются, что в самое ближайшее время статус страны будет урегулирован в их пользу.
Мы попали в Западную Сахару в период Рамадана. Священный для мусульман месяц, когда до наступления темноты нельзя ни есть, ни пить. Правило, теоретически, на туристов не распространяется, но попробуйте найти хоть что-то съестное днем – ничего не получится. Нам удалось раздобыть только верблюжьего молока и фиников, и это большая удача, так что теперь нужно решать более существенные проблемы, а именно: найти попутку до границы с Мавританией и собственно преодолеть маршрут Западная – Сахара – Мавритания, не налетев случайно на мину.
Найти попутку до границы оказалось делом несложным. По дороге часто ездят местные бизнесмены-торговцы, и одного из них мы и попросили взять себя на буксир. Колоритный мавританец мастерски провез нас через практически безжизненные участки прибрежных территорий Западной Сахары. По дороге много блокпостов. Местных не трогают, а нас всякий раз просят выходить из машины и предъявлять документы – видимо, не так много желающих прокатиться по минным полям, поэтому мы и вызываем неподдельный интерес.
Западная Сахара до сих пор остается заминированной еще со времен войны между Мавританией и Марокко за ее территории. Раньше передвижение до границы было возможно только в сопровождении конвоя, когда транспорт двигался четко по колее друг за другом, но сейчас конвой сняли, дорогу заасфальтировали, хотя знаки «Осторожно, мины!» все еще попадаются. Попадаются и знаки «Осторожно, верблюды!», но ни верблюдов, ни, к счастью, мин лично мы не встречаем. Здесь Сахара выглядит безжизненной – лишь каменистые выжженные равнины, и сквозь пыльную дымку проглядывает океан.
Удивительно, но, несмотря на название, самой Сахары в полном ее цвете в Западной Сахаре увидеть не удается, поэтому мы спешим через погранпункт в Мавританию – навстречу миражам и барханам Великой Пустыни.
Посещение Мавритании требовало заблаговременного получения визы. У дверей мавританского посольства меня ждал только спящий полицейский. Немного помявшись в сомнениях будить или не будить, я решила не будить и оказалась в приличном особняке в центре Москвы. Встречаю кого-то из сотрудников. На вид мавританец, но по-русски говорит без акцента. «Зачем вы туда собрались? Там нечего смотреть!» - уверенно заявляет он. «А как же Сахара?! А как же миражи?!», - возражаю я. «Ну разве что Сахара, только там нет никаких миражей. Там вообще ничего нет», - отвечает он со знанием дела.
Мавритания действительно абсолютно не туристическая страна даже в сравнении с другими африканскими странами. Отелей крайне мало, поэтому приехав в Нуадибу, мы останавливаемся в гостевом доме, то есть мы живем на втором этаже, а на первом живет мавританская семья. Очень цивилизованно живем – спутниковое телевидение, Wi-Fi. В Мавритании вы не найдете ресторанов, поэтому с нами повар мужского пола со странным именем Баба.
Нуадибу считается портовым городом, хотя больше знаменит как кладбище кораблей. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что происходит с судами, отслужившими свой век? Если где-то их провожают с почестями или отправляют в утиль, то в Мавритании их просто оставляют медленно умирать в водах Атлантики. Скалистая Сахара здесь подступает к самой кромке океана. Сегодня она к нам неприветлива – мы узнаем, что такое настоящая песчаная буря. Песчинки летят в глаза и в рот. Ветер такой сильный, что чтобы услышать друг друга, даже находясь рядом, нам приходится кричать. Мы закрываем лица чем только можно, и здесь я по-настоящему понимаю смысл предназначения тюрбана, хотя женщинам он не положен. Наш гид расстроен – уже больше суток как в пустыне неспокойно, а это ставит под сомнение передвижение по стране. Сахарская пыль поднимается все выше – метра на 1,5, и даже барханы не проглядывают сквозь ее гущу. За что ты гневаешься на нас, Великая Сахара? Мы приехали с добром. Тебя считают безмолвной – ни шепота листьев, ни шелеста трав, но я знаю, что у тебя, как у всего живого на планете, есть душа. Просто ты не каждому ее открываешь. Твое Око – так называемый Глаз Сахары, который в сухих научных документах зовется «структурой Ришат», вглядывается в космическую даль, но ты так никому и не разрешаешь отгадать природу его появления. Открой нам хотя бы часть своих тайн, Великая Пустыня. И будь к нам благосклонна.
В национальном парке Банк-д’Арген, говорят, зимуют российские птицы. Но в России сейчас лето, поэтому никого из «наших» встретить не удается. Лишь розовые фламинго и пеликаны облюбовали побережье парка и принадлежащие ему островки. Ни наш гид Сидилини, ни Баба воду не любят, близко к ней не подходят и плавать не умеют. «Мы выросли в пустыне - вода для нас чужая стихия», - говорят они.
Мы разговариваем о миражах, и я понимаю, что совершенно ничего о них не знаю. Почему-то мне казалось, что миражи возникают у истомленного жаждой путника, то есть, попросту галлюцинация. Оказывается, мираж – это нечто другое. Его одновременно видят все, но наши африканские друзья уверяют, что происходит это только в очень жаркую погоду, и чтобы мы особо на это не рассчитывали. «Но я поговорю с высшими силами, - говорит гид Сидилини, - может быть, Сахара и будет к вам благосклонна…»
Ночуем в палатках прямо на берегу океана. Вокруг бескрайние просторы, где-то вдали виднеются фары проезжающего автомобиля. Вероятно, он в нескольких километрах от нас, но воздух чистый и прозрачный. Песчаная буря утихла. Наступает сахарская ночь. Мы пьем чай, поем почему-то «Ой, Мороз-Мороз», а потом слушаем тишину и вглядываемся в небо Африки. Огромные звезды, среди которых выделяется Млечный Путь – широкая полоса, словно усыпанная звездной пылью. Я преисполнена благодарности к Великой Сахаре за ощущение необычайной душевной гармонии и покоя.
Дорога от побережья Атлантики до города Атар почти вся пролегает через уходящие за горизонт цепи барханов. Проезжаем застрявшую и так и оставшуюся в песках машину туристов. Это произошло давно – туристы просто потерялись, машину бросили, но сами спаслись. Пересекать пустыню можно, только если знаешь ее законы. Мы выпускаем из колес воздух, чтобы увеличить площадь соприкосновения, и едем довольно быстро, чтобы не увязнуть в мягких песках. Хотя пару раз мы все-таки теряемся, а один раз серьезно застреваем. Вокруг только барханы и верблюжьи колючки, нам все никак не удается выбраться, и мы просим снисхождения у Великой Пустыни, чтобы она выпустила нас из своего плена, и она снова оказывается к нам милостива. Выбираясь из сыпучих песков, мы вдруг видим огромное озеро, вокруг которого простирается благоухающий оазис. «Мираж!» - показывает в его сторону Сидилини.
И с этого момента миражи окружают нас постоянно. Появляясь то тут, то там, они манят своими прозрачными водами. Всякий раз нам хочется почувствовать их прохладу, но приближаясь, мы видим, что миражи исчезают. Остается только горячий песок и редкие кустарники.
Природа миражей до конца так и не изучена. Ученые продолжают настаивать на преломлении солнечных лучей через потоки воздуха, но разводят руками, когда речь идет о так называемом хрономираже, отражающем события прошлых лет, или мираже фата-моргана, возникающим над песками пустыни кадрами, подобными диафильму. Легенды говорят о том, что если вы будете слишком уж настойчивы в попытках разгадать тайны миражей, вас ждет неминуемая гибель.
В Сахаре периодически теряются и гибнут люди, и происходит это из-за нехватки воды. Если потерялся – первое правило – стараться вернуться на исходную позицию. Правило второе – не пить много воды днем, и пить совсем немного с наступлением ночи. В любом случае, стараться не нервничать. Уж если фея Фата Моргана решила взять вас в свой плен, уверяю, - так оно и случится.
Я не перестаю удивляться, как наш гид ориентируется в пустыне. Для меня это огромное пространство песка, совершенно не отличающееся, куда бы я ни переводила взор. Я все время расспрашиваю Сидилини, как ему это удается. Принято считать, что местные ориентируются по солнцу или по звездам. Но Сидилини только пожимает плечами: «А как вы ориентируетесь на местности? Точно так же – я просто запоминаю дорогу!»
Проблема найти дорогу в пустыне актуальна не только для простых путников, но и для владельцев верблюдов. Мы проводим в Сахаре весь день, и иногда нам попадаются одиноко бродящие верблюды. Они не бездомны. Владельцы верблюдов отпускают их погулять, а потом ищут их, спрашивая друг у друга, где бы их заблудший верблюд мог оказаться – обычно там, где больше воды. Иногда можно по ошибке найти чужого верблюда (хотя как они их отличают – непонятно); иногда верблюды имеют специальные метки и т.д. Я так до конца и не поняла замысловатой схемы поиска верблюдов, но через 14 часов дороги мы попадаем в суперсовременный отель в Атаре. Здание в колониальном стиле сулило горячий ужин, душ и возможность зарядить фотоаппараты. По иронии судьбы, в отеле не оказывается ни воды, ни света. Хотя в этот момент я поняла, что в том числе и за эти неожиданности я люблю Африку.
Поблизости от Атара находится Шингетти – город, который играет большую роль в жизни мусульман. Здесь хранятся древние манускрипты. Здесь когда-то останавливались все паломники из Африки, направлявшиеся в Мекку. Полгорода засыпано песками Сахары, и геологи пытаются его откопать, так как именно засыпанная часть города считается самой древней – 777г. н.э, Со всех сторон город окружен Сахарой. Днем жарко, и мы прячемся в тени растительности отеля. А вечером у нас чаепитие на барханах. Барханы здесь огромные, как горы, и на закате их краски меняются ежеминутно. Вначале они золотистые, затем становятся насыщенно-желтыми, затем багрово-красными и постепенно скрывают свои вершины в тени заходящего солнца. Преисполненные любви и благоговейного восхищения сахарской природой, мы пьем чай в тени барханов и слушаем звуки азана, призывающего на вечернюю молитву.
Каждому путешествующему по пустыне обязательно должен встретиться оазис. «Оазис» и «мираж» - это два слова, безошибочно ассоциируемые с Сахарой. Оазис Тержит лежит по дороге из Шингетти в Нуакшот. Примечательно, что это частная собственность, принадлежащая богатой мавританской семье. Все, что им пришлось сделать, чтобы стать собственниками оазиса – когда-то в древности обнаружить его. Если приехать в Тержит на рассвете, то журчание ручьев, стрекот цикад, пение птиц и звуки падающих с пальм фиников совершенно нарушают привычный пейзаж безмолвных истомленных жарким солнцем сахарских песков. Здесь наслаждаются прохладой мавританские семьи и одинокие девушки. Они стыдливо прячут лица за паранджу, когда мы пытаемся их фотографировать, но почему-то нарушают все традиции ислама, предлагая сделать единственному в нашей компании белому мужчине бесплатный массаж, а также провожают его криками «I love you!» Это противоречило всем нашим представлениям об исламской стране, но как оказалось, ничто человеческое им не чуждо. Это подтверждается и отношением к алкоголю. Вообще-то в Мавритании сухой закон, и купить спиртное на законных основаниях не удастся. Но все знают некую Люду, которая в Нуакшоте подторговывает крепкими напитками. Хотя алкоголь предназначен для работающих в Нуакшоте европейцев, наши арабские друзья с Людой знакомы довольно хорошо.
Следует сказать несколько слов о безопасности Мавритании. Официальные источники расскажут вам, что здесь высок уровень террористической угрозы, похищения туристов, грабежей, вымогательства на дорогах, укусов скорпионов. Если говорить о наших собственных ощущениях, то это, пожалуй, самая безопасная страна Африки, которую я посещала. Полиция на дорогах действительно останавливает машину постоянно, но чтобы не терять времени, у нас заранее заполнены карточки с нашими данными – кто мы, откуда и куда направляемся. Получалось, что полиция знала о нас все, но исключительно с той целью, чтобы найти нас, если мы пропадем в песках Сахары.
Страна, выходящая на океанский простор своими песчаными дюнами, не создана для суеты. Она заставляет остановиться и задуматься о своем истинном предназначении. Городская суета остается где-то далеко и кажется совершенно нелепой. Наши каждодневные стремления продвинуться по карьерной лестнице, удивить всех новой моделью автомобиля, дорогими украшениями кажутся ничтожными и даже смешными в окружении миражей и барханов Великой Сахары. Она помогает освободиться от всего наносного, ненужного и вторичного.
«Присмотритесь, оглянитесь вокруг себя — многому может природа научить человека!
Прежде всего, она наша сестра и мать; она тоже вышла из рук Творца, и мы, глядя на прекрасные творения, прославляем Того, Кто их создал. И когда человек научается так смотреть на это, его сердце постоянно находится перед великой иконой природы». (Священник Александр Мень).
Говорят, что дождь в Сахаре редкость. Но откуда-то появляются взбушевавшиеся грозы и молнии и обрушиваются на жаждущие влаги пустынные земли. Мы прощаемся с Сахарой. Нет, я не плачу. Это просто капли дождя.
