Тут я удачно хотел перейти на печально известную «Русскую Атлантиду» Мологу, ушедшую под воды Рыбинского водохранилища, но оказалось, что сей уездный городишко уже с конца 18 в. принадлежал Ярославской губернии. Зато одноименная река, вполне себе оправдывает свою тверскую принадлежность, поскольку берет начало в Максатихинском районе – именно туда и лежал наш путь.
По лесовозным грунтовкам и остаткам старой мощеной дороге, мимо заброшенных хуторов и вполне себе живых деревушек с поэтическими названиями типа Любятино, мы прибыли на участок №1 Максатихинского УОП. Красота – неописуемая. По известным климатическим причинам весна эта маловодна, и, соответственно, большинство мест доступна без резиновой лодки и болотников – знай себе топчи треккинговыми ботинками желтые ковры мать-и-мачехи на безводных ныне заливных лугах. Практически сразу же вспорх спугнутого с края лесной просеки тетерева и стая жирной северной утки посреди зеркала небольшого озерца. В общем, лепота – лагерь разбит в сосновом бору у подковообразной старицы, напротив - высокий песчаный яр и столетние дубы, а недалече журчит по колоде холодная родниковая вода. И ежик, перебегающий уходящую вглубь лесную дорогу, справа от которой раскинулся брусничный ковер, а слева – кусты черничника. А вокруг – тишина. Только ты и природа, кажется, что слышно как сквозь землю пробивается сон-трава и подснежники. Шум ветра, печальные флейты напевов дрозда и никаких тебе интернетов с мобильными телефонами.
А затем ты режешь ивняк финкой для утиного скрадка и руки сухой травой для него же. Вечерний чай с можжевельником, сладкий сон под гэканье идущих на кислороде гусей – и вот уже будильник толкает тебя на утреннюю зорьку. Роса на пологе палатки, неудачные попытки в полуслепом пятне лобкового фонарика пристегнуть замерзшими пальцами шлейку к ногавкам подсадной, и, ломая подошвами телепузиков льдинки заберегов, мимо окопов гусиных скрадков выдвигаемся на позиции. Постановка чучалок, встреча рассвета на пару с плавающим в десяти метрах от тебя бобром, неумелое поначалу подражание утке только что купленным манком, выцеливание ведомого у разбившихся уже на пары уток – и вот уже звуки дуплета и шлепок о водную гладь возвещают, что напарника можно поздравить с почином. Пожелания «Ни пуха, ни пера», оправдались 100% - ненастеганная или уже успокоившаяся после открытия птица классически кружит над камышами на расстоянии выстрела. Особо наглые, на обратном пути в лагерь, точно понимая, что ружья разряжены - кружат прямо над нашими головами.
День проходит незаметно – заготовка дров, щипанье селезней, недолгая полуденная сиеста, осмотр перспективных мест на завтра – и вот уже пора выдвигаться на вечернюю тягу.
Охота на вальдшнепа – одна из самых романтичных видов охот, воспетых нашими классиками, в силу ряда причин прошла как-то мимо меня. Это была первой.
Здесь я по настоящему понял, что слова, будь они произнесены Пришвиным, Тургеневым или Аксаковым – значат чрезвычайно мало. Именно на вечерней тяге мы начинаем осознавать красоту родного края, а в большинстве охотников просыпаются романтики и поэты. Мы умиляемся шелесту ветерка в осиннике, с наслаждением вдыхаем весенние запахи влажной земли и прелых прошлогодних листьев, благоговейно прислушиваемся к цвирканью зяблика и кваканью зеленых лесных лягушек. Вдалеке периодически чуфыкает тетерев, и даже негромкий затейливый мат шофера, засадившего на ровном месте деревенского уазика, органично вписывается в нашу локальную картину мира. А затем на землю медленно опускается занавес сумерек и закат растворяется в звуках перелеска и багровых небесных тонах.
И вот уже слышно первое долгожданное хорканье, первый случайно сбитый замаскировавшийся под немого вальдшнепа беззвучный селезень, первое безбожное дупеляние мимо и первое бросание вверх камуфляжной шапки. Все знают, как трудно без собаки отыскать валю на прошлогодней травке. Мы нашли всех...
Ночь укутала лес темным одеялом. Нас ждет утиная печенка, чирок на рожне, обжигающий шулюм и долгожданное «С полем» под полтинничек ржаной, сало и бабушкины соленые огурчики. Затем неторопливые разговоры «за жизнь», охотничьи байки и ругань на фабричную феттеровскую пятерку. Шипение котелка с чаем, низко стелящийся дым нодьи и искры костра, превращающиеся в крупные пятна звезд, горящих в низком, словно бы горном, небе.
Говорят, что время, проведенное на охоте, в зачет жизни не идет. И наша поездка с радостью этот тезис подтвердила.