- Первое правило : На рынке нужно торговаться! Безбожно! Купите именно за ту сумму, которую назовете сами. Сбрасывать надо не на 10-20%. А на 300- 400%.
- Правило, если вы спросили, сколько стоит эта вещь…Вы попали! Вы не уйдете с этого места без нее. Однажды, китаец ходил за мной по рынку более часа! Я купила себе эти сапоги летом…зачем не спрашивайте))).
Хорошо взвесьте все против и за, прежде чем открыть рот.
На рынке настоящее общество полиглотов! Они прекрасно будут говорить с Вами по-русски!
А теперь маленькая история про шопинг! Так конечно усердствовать не стоит, но что-то типа этого)).
« Первым делом я поехал покупать куртку. Приехал в торговый комплекс, который находится рядом с Шанхайским музеем науки и техники – там есть одежда лаовайских размеров. Походил, посмотрел, поотбивался от назойливых зазывал, предлагающих всякие ролексы и футболки от Армани, приглядел объект моих вожделений. Немаловажным фактором для меня было то, что в этом магазине в тот момент не было покупателей – я очень волновался, и зрители могли мне помешать. Я зашёл в магазинчик.
Там у прилавка стояла девчушка, в углу сидел парнишка и болтал по телефону. Я ткнул пальцем в куртку, девушка мне её подала, я примерил. Как на меня шита. И качество хорошее – плотный верх, пристёгивающаяся подкладка из толстой шерстяной ткани.
- Сколько?
- Тысяча юаней.
- Пятьсот.
Это была именно та цена, за которую я был готов эту куртку купить. И я думаю, они были готовы её по такой цене отдать. При этом ещё и радовались бы, что "развели" лаовая. Но девушка, конечно же, начала мне рассказывать о потрясающем качестве, о том, что дешевле курток здесь вообще нет, потом, глубокомысленно нахмурив лоб, потыкала в кнопки калькулятора с таким видом, будто считала убытки, и выдала:
- Восемьсот.
Я ответил:
- Четыреста пятьдесят.
Девушка пару раз хлопнула глазами, но, похоже, не въехала – уж слишком невероятным показался ей мой ход. Она опять поныла о тяжёлой жизни в Китае вообще и ейной личной жизни в частности и скинула ещё:
- Семьсот.
Я ответил:
- Четыреста.
Она пару раз хватанула ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, пытаясь что-то сказать, потом ошарашено посмотрела на парнишку, который как раз закончил говорить по телефону. Он почувствовал неладное, поднялся и подошёл к нам. Девушка опять посмотрела на меня, на него, опять на меня, снова пару раз открыла и закрыла рот и, наконец, выдавила из себя:
- Шестьсот пятьдесят.
Я ответил:
- Триста пятьдесят.
Всё. Её мир разрушился. Осколки этой мировой катастрофы взорвали изнутри нетренированный девичий мозг… Она жалобно залопотала что-то на китайском парнишке. Тот выслушал её и обратился ко мне на хорошем английском:
- Ты что, не хочешь взять эту чудесную, замечательную, потрясающую куртку?!! Это же лучшая куртка, которую ты можешь найти в Шанхае!!!
Я ответил ещё более экзальтированно:
- Я вижу, что это лучшая куртка в Шанхае, и я очень хочу её взять!!! Правда – очень-очень!!!! Эта куртка – моя мечта с самого детства!!!!!
- Почему же ты её не берёшь?!!
- Потому что я не готов заплатить за неё шестьсот пятьдесят юаней.
- А какая твоя цена?
- Моя цена (я подчеркнул интонацией слово «моя») очень высокая, выше неба! - Я подмигнул ему и мило улыбнулся, продемонстрировав во всей красе высокий профессионализм питерских стоматологов. - А цена, по которой я готов купить эту куртку – триста пятьдесят.
- Ну нет, это невозможно! – Он изобразил возмущение настолько естественно, что слышно было, как где-то там, на небесах, Станиславский застонал от зависти. – Я, конечно, могу скинуть ещё… Только потому, что ты мне нравишься… Пусть будет шестьсот!
Я улыбнулся ещё милее и сказал:
- Триста!
Парнишка оказался гораздо смышлёнее девушки: он впал в ступор сразу. Девушка пропищала ему что-то дрожащим голоском и ушла в угол – наверное, горевать об утраченной вере в человечество.
Парнишка похватал ртом воздух и, наконец, выдавил:
- Пятьсот пятьдесят…
Я не думал ни секунды – надо было добивать ошеломлённого противника:
- Двести пятьдесят!
- А… А… (долгая пауза) Пятьсот!
- Двести!
Девчонка возмущённо залопотала ему что-то из угла, тыкая в меня пальцем так, будто хотела пригвоздить на месте. Парнишка с трудом вернул глаза из положения ближневосточных, навыкате, в дальневосточные и возопил в праведном гневе:
- Но ведь ты же в самом начале был готов купить эту куртку за пятьсот!
- Но вы же не были готовы мне продать её за пятьсот!
- Но теперь-то мы готовы!
- Да, но теперь я не готов! Я готов купить её за двести. О’кей? Или будем дальше торговаться?
Самое сложное для меня в этой ситуации было не расхохотаться. Боюсь, сделай я так – и они выперли бы меня взашей. Но мне нужна была куртка.
- Мы не можем продать тебе её за двести… - На парнишку жалко было смотреть – он чуть не плакал. Я понимаю, что он мог бы продать мне эту куртку и за двести – приблизительно так она и стоила с минимально допустимой для китайского рынка наценкой. Но слёзы в его глазах были вызваны другим: его, китайца, торговца в хрен знает каком поколении, какой-то лаовай "разводил". Причём "разводил" так технично, что он не мог придумать никаких контрмер. Вообще. - Что же делать, что же делать?!! – вдруг запричитал он.
Эх, блин!.. Все мои беды – от гуманизма и человеколюбия…
- Слушай, - я наклонился и доверительно зашептал ему на ухо, – я знаю, как можно решить эту проблему. Только тебе скажу, как другу…
- Как?!!
- Вот смотри: твоя цена сейчас – пятьсот, так? – Он обречённо кивнул. – Моя цена – двести, так? – Он кивнул опять и шмыгнул носом.
Я взял из его безвольных пальцев калькулятор, повернул к нему дисплеем и набрал: пятьсот плюс двести разделить на два. Получилось, как вы понимаете, триста пятьдесят.
- Давай посередине между твоей ценой и моей, о’кей? И то – только потому, что ты мне нравишься…
Он тупо смотрел на калькулятор и молчал. То ли не мог поверить, что я вдруг проявил такую сверхъестественную доброту (он ведь уже записал меня, по всей видимости, в дьяволы), то ли всё ещё горько оплакивал свою судьбу, которая свела его с этим моральным уродом (со мной то есть).
Я встряхнул его за плечо: - О’кей? Договорились? Хао? («хорошо» по-китайски)
Он долго и прерывисто вздохнул и прошептал: - Хао…
По-моему, девушка в углу плакала – то ли ей жалко было куртку, то ли это были слёзы облегчения оттого, что я, наконец-то, уберусь из их магазинчика.
Парнишка был реально в шоке. Я это понял, когда расплачивался.
Обычно китайцы очень придирчиво разглядывают купюры, смотрят на них под разными углами, на свет, корябают ногтем, особенно ушлые даже кладут на стол, накрывают сверху тонкой рисовой бумагой и изо всех сил трут монеткой плашмя – на бумаге проступает мудрый профиль Великого Кормчего.
Парнишка же взял мои три сотенные и один полтинник так, будто они жгли его пальцы, и быстро засунул в стол. Молча упаковал куртку. Подал пакет мне.
- Большое вам спасибо! У вас очень хороший магазин - я обязательно приду к вам ещё! Карточку не дадите?
Рука парнишки дернулась, было, по инерции за карточкой, но девушка, наверное, прожгла его спину таким взглядом, что он аж поёжился…
- А… Ты знаешь, карточки у нас закончились… Как раз… Сегодня… В следующий раз дадим, хорошо?
Видно было по его глазам, что если я ещё раз приду к нему, он даст мне карточку, намазанную каким-нибудь китайским ядом. Причём особо изощрённым – чтобы умирал я долго и мучительно.
- Ну, хорошо, тогда увидимся! Спасибо ещё раз! У тебя очень хороший английский язык! – Я улыбнулся ему, повернулся к девушке, улыбнулся ещё шире. – Всего хорошего! У Вас очень красивые волосы!
На выходе повернулся, улыбнулся так, что аж заломило скулы, и помахал им рукой: - До встречи! Я приду к вам снова, я клянусь!
Они не шелохнулись. Лица их были темны.
Сердце моё пело и ликовало (наверное, я всё-таки действительно моральный урод). Я понял, что мне начинает нравиться торговаться!»