Свидание с Йети
Я сижу около теплой печки на веранде в лоджии, располагающейся на высоте 4550 м и, попивая горячий чай с молоком, наблюдаю расцвеченное закатными красками облако, срывающееся с вершины восьмитысячника Чо-Ойю. По радио – непальская попса. Сегодня крайний день моего продвижения в горы, завтра пора поворачивать обратно.
В отличие от большинства лоджий, где буржуйки топятся ячьим навозом, здешний шерпа – хозяин лоджии, подбрасывает в топку сухие подушки камнеломок. Видать, в эту долину мало заходят даже яки.
... А начиналось все очень прикольно – неделю назад отменили рейс Австрийских авиалиний в Вену, транзитом через которую я должен был лететь в Катманду, и меня перекинули на самолет во Франкфурт, потом в Доху (интересно, где это?), а уж потом – в Катманду.
При предполетной проверке на входе в зал ожидания аэропорта в Дохе стоял чувак, которого, выйди он на улицу в Москве, замочили бы безо всякого сортира – натуральный ваххабит, найди десять отличий от Хаттаба. Так что летайте самолетами Катарских авиалиний – все международные террористы работают там штатными сотрудниками ;) Из Дохи самолет, груженый преимущественно непальцами, летел сначала над синим прозрачным (аж водоросли видно) Персидским заливом, потом над каменистыми пустынями Пакистана, но ближе к Индии вся земная поверхность была закрыта тучами, обидно. Предгорья Непала слабо виднелись сквозь разрывы облаков, а на востоке, наконец, показалась сплошная темная стена – Гималаи.
Часто, когда, после долгого перерыва, я вновь вижу горы, будь то Хамар-Дабан или Кавказ, они кажутся мне совершенно неприступной стеной; может быть, причиной тому особое освещение или капризы погоды, но в такие моменты ты не видишь мелких долинок, ведущих все выше и выше, а воспринимаешь горы как вздымающийся перед тобой единый монолит. Но здесь стена гор была особенной, сливаясь с облаками, они поднимались выше, чем летел сейчас самолет, даже при беглом взгляде масштабы Гималайского Хребта совсем не походили на Кавказ или даже Тянь-Шань.
В Тамеле (это туристический центр Катманду) был праздник – европейский новый год непальцы, видать, отмечают не хуже своего собственного. Все улицы увешаны гирляндами лампочек, а на улицах глаза разбегаются от бесконечных рядов с тибетскими-буддийскими статуэтками, офисов турфирмочек с развешанными плакатами гималайских красот, ресторанчиков. Рядки с сувенирами на Арбате представляют собой просто жалкое подобие Тамела, кажется, здесь есть все, особенно если ты интересуешься горами – в книжных просто немеряно всяческих карт, книг о восхождениях, рядом – магазины со снарягой. Продают и фототехнику, - новую, выбор и цены примерно как в Москве.
В шесть часов следующего утра я поехал обратно в аэропорт – на рейс в Луклу – «воздушные ворота» долины Эвереста. Вообще, купить билет куда либо в Тамеле не представляет проблем, сложнее отмазаться от всяких дополнительных услуг, типа гида и портеров, и не вложить слишком много денег в экономику Непала. Так что билет я купил еще вечером в турфирме при том же отеле, где и останавливался (вернее, остановился в том же отеле, где купил билет). Билет был на самолет компании «Йети эйрлайнс» с изображенным на нем зеленой краской следом йети. Оказалось, что эта зеленая краска очень легко слезает, так что мой загран, между страничками которого хранился билет, к концу трека приобрел также зеленоватый оттенок.
Самолетик тут летит маленький, мест на 12, летят в основном буржуи – смотреть на Эверест. Мне досталось самое переднее сиденье, так что весь полет я сидел почти за штурвалом ;) – кабина пилотов не отгорожена от салона самолета. По ДжиПиЭсу в пилотской кабине было видно, где летим. Самолетик лавировал между горами и облаками, здесь чувствуешь, что летишь, не то, что когда сидишь в консервной банке на 300 человек.
Вот самолет направился прямо в как будто почти отвесный склон горы – что, уже прилетели? Взлетная полоса совсем махонькая, сразу и не разглядишь, да еще расположена под наклоном на небольшом относительно пологом участке – самолет почти вертикального взлета и посадки, как он только затормозить успевает…
От аэропорта идет только одна дорога – не заблудишься. Вдоль всей дороги – отельчики (лоджии), киоски с едой, магазинчики. Очень непривычно видеть почти городскую улицу – ряд домов, тянущийся вдоль дороги с небольшими перерывами на многие километры, и, прямо за домами (или, скорее, над домами), кажется, рукой подать, - ледяные острия немерянных гор. Иногда дорога переходит с одного берега реки на другой по огромным ажурным подвесным мостам. Последний перед Намче-Базаром мост висит очень высоко над рекой, в величественном ущелье, как будто и нет к нему дороги, просто летит сам по себе мост из ниоткуда в никуда, украшенный гирляндами развевающихся молитвенных флажков. Дальше, перед Намче, – изматывающий подъем до 3500 м. А сам Намче-Базар прилеплен к крутому склону горы, дома тут расположены скорее не по горизонтали, а по вертикали – уровнями, как в Толкиеновском Осгилиате.
Решив сэкономить, я зашел в маленькую лоджию в начале поселка. В отличие от Катманду, у местных здесь весьма плохо с английским, но слово «тии» распознается с почти первого раза. Похоже, я попал в шерповскую пельменную – один шерпа интенсивно раскатывал тесто, а рядом другой мешал начинку для мо-мо, – тибетских пельменей. Вкус у мо-мо был такой, что, наверное, превосходил по остроте красный перец. В отчетах указывается, что в мо-мо должно содержаться мясо. Если это правда, то здесь, учитывая ядовито-зеленый цвет начинки, это было мясо марсиан, тем более что есть земных животных буддистам не позволительно. После интенсивного промывания горла чаем, удалось даже выяснить, что где-то рядом есть Интернет-кафе, но более точных его координат, при обоюдном незнании английского, заполучить не удалось. Впрочем, оно действительно было рядом, недалеко от центра Намче, на кривой улочке, заполненной лотками с сувенирами. Интернет здесь стоил раз в 20 – 40 больше чем в Катманду, и был помедленнее, хорошо, что не во столько же раз.
Выйдя из Намче-Базара, стало понятно, что надо уже где-то искать место для ночлега – смеркалось, а в поселке я решил не ночевать, дабы провести испытания нового спальника в условиях, приближенных к боевым. К тому же, при ночевке в лоджии, полагается в той же лоджии и есть, а принимая во внимание две попытки моих знакомств с непальской кухней, ясно было, что самое экстремальное в Непале – это острота екзотической жрачки. Позже оказалось, что без опаски можно есть только доширак местного пошиба – шерпы благоразумно не кладут в него приправы из пакетика. Судя по количеству пустых пакетиков, валяющихся на тропах, эти приправы в чистом виде жрут сами шерпы в качестве допинга на длинных переходах.
Тропа шла по крутому склону – никаких площадок для стоянки. Кстати, палатку на трек брать почти бесполезно – ставить ее все равно негде, только верхние участки долин пологи, а внизу все ровные места заняты населенкой, там иногда есть кемпинги, но нет особого смысла платить за место под палатку и не ночевать в лоджии. Выше по склону росли кусты можжевельника, решив, что около них может быть что-нибудь ровное, я поднялся туда. Да, здесь была козья тропка, менее наклонная, чем окружающая действительность. Ботинки и рюкзак пришлось привязывать к кустам, чтобы не укатились. Внизу по тропе прошел непалец, остановился, недоуменно посмотрел на меня, я помахал ему рукой – типа все ОК, сижу тут, любуюсь вечерними горами, совсем стемнеет – пойду в отель. Горы и правда красивые: напротив – ледяные зубы Тамсерку, на западе, на ребре горы – буддийская ступа, на юге – уходящая на равнину, к Индии, долина Дудх-Коси. Ладно, будем косить под йети. Ночевка прошла на удивление тепло – ветра совсем нет, впервые в горах вижу совершенно спокойный воздух, хотя, судя по замерзшим вокруг ручьям, температура ночью градусов 5 ниже нуля.
Наутро не слишком бодро вылезши из спальника, я пошел дальше по тропе. Тропа здесь – это не привычная скотская тропинка, извивающаяся где-нибудь в предгорьях Кавказа. Тропа – можно сказать грунтовая дорога, только шириной в полтора метра, выбитая в крутом, часто почти отвесном, склоне горы. Местами – где подъем крут – внушительные каменные ступени. Перепады высот огромны – дорога сбрасывает сотни три метров, спускаясь к реке, потом, перейдя через реку, набирает сотен шесть, зигзагами нарезая склон, сначала в рододендроновом, потом в сосновом лесу. Вокруг – Средиземье начала Четвертой эпохи – все эльфы уже свалили в теплые страны, но вокруг еще растут золотые мэллорны – березы с опалесцирующей золотисто-розовой корой, увешанные длинными прядями уснеи. Огромные камни с выбитыми на них полустершимися руническими письменами, стены из поросших мхом камней с выбитыми на них загадочными символами… Лишь юркие шерпы, выступающие в роли гномов, бегают по тропам, скрытым в рододендроновых кущах… Ближе к обеду я дошел до монастыря в Тенгбоче. Монастырь, недавно, в 1998 году, отстроенный после пожара, неприятно поражает явным новоделом – бетонные изваяния на воротах, ярко-зеленая мусорка у входа, хотя сами здания выглядят вполне традиционными. Особенно красиво монастырь, расположенный на выдающемся ребре горы, выглядит издалека, вливаясь в окружающий ландшафт.
Дальше тропа опять идет вниз, к реке, пересекает ее по подвесному мосту, и карабкается вверх, в Пангбоче. Здесь тоже есть монастырь, но гораздо меньший, чем в Тенгбоче, и расположенный на ответвлении от основной тропы. Погода вокруг не стремилась улучшаться – сквозь разрывы в тучах солнце иногда высвечивало отдельные горы, но могучие горы в конце ущелья скрывались в тучах – где-то там был и Эверест, в хорошую погоду он уже прекрасно виден из Тенгбоче.
К вечеру я добрался до Фериче – здесь долина раздваивается, а дорога, ведущая к подножию Эвереста, поворачивает на север. Перед закатом небо начало проясняться – солнце освещало огромный треугольник Ама-Даблама, Кангтегу и другие горы, с ползущими по ним обрывками облаков. С утра погода была распрекрасная – на небе ни облачка, но дубак стоял жуткий – пока я снимал панораму поселка и окрестных гор, освещенных косыми лучами утреннего солнца, мне пришлось, в конце концов, нажимать на спуск фотоаппарата средним пальцем руки – указательный замерз и не сгибался.
Еще с вечера у меня начала слегка болеть голова – первые признаки горняжки. Странно, летом в Киргизии мы примерно на такой же высоте (около 4000) бегали по леднику, и хоть бы хны, а тут совсем небольшой подъем – от Фериче на высоте 4200 к поселку Дугла, состоящему из двух домов, расположенному на 4600 метрах – и голова стала болеть уже весьма ощутимо. Авторы большинства описаний походов по долине, ведущей к базовому лагерю Эвереста, сходятся в том, что этот угрюмый район удручающе действует на организм человека, и даже признаки горной болезни развиваются здесь на меньшей высоте. Эх, не были они на киргизских Сыртах!
К обеду я прошел через Лобуче – поселок из нескольких лоджий, между которыми стояла будка типа сортир из крашеных синей краской досок с начертанной мелом надписью «satellite phone». За Лобуче долина шла почти без перепадов высоты, мимо моренных валов ледника Кхумбу. Эвереста все еще не видно – он скрыт за стеной Нупце. Переползаю через крупные моренные гряды камней – и вот он, Горак Шеп, последний поселок в этой долине, дальше только базовый лагерь Эвереста, действующий сезонно (а сейчас как раз не сезон). За Горак Шепом – Кала Паттар – небольшая горка, с которой и полагается смотреть на Эверест, из самого Горак Шепа, как и из базового лагеря, Эвереста не видно. Тут горняшка окончательно меня поимела – на Горак Шеп я вползал, шатаясь и качаясь, башка болит, как с бодуна, нос красный. Да, такая болезнь – бодун высокогорный… До самой верхушки Горак Шепа я не долез – в довершение к бодуну, поднялся еще и жуткий холодный ветер. Но оттуда, докуда долез, Эверест все же было отлично видно – этакий кирпич, поднимавшийся из-за плеча Нупце. В сравнении с благородной Нупце, которая, к тому же, казалась гораздо выше, Самая Высокая Гора заметно проигрывала по своей внешности.
Стены лоджии в Горак Шепе были со щелями в палец шириной, так что ветер и температура в этом, так сказать, отеле, были в точности такими, как и на улице.
Утром моя горняшка чувствовала себя прекрасно, с трудом сожравши сникерс, и запив его чаем, я поплелся в направлении базового лагеря Эвереста. Дорога вначале шла по замерзшему озерку с прозрачной, как стекло, толщей льда, потом вышла на морену, к памятникам альпинистам, погибшим на Горе. Ползти до самого базового лагеря мне было влом – Эвереста оттуда не видно, хоть он и у его подножия, и я поперся обратно – мимо Горак Шепа, через моренные валы, к Лобуче. В Фериче я не пошел, а, срезав ребро горы, поднялся к буддийской ступе над Дингбоче. Вид оттуда офигительный – со всех сторон ледяные пики – Лхотце, Макалу, где-то впереди, под стеной Лхотце, Island Peak.
Пофотографировав ступу и панорамы, спускаюсь к Чукхунгу – поселку у подножия Лхотце. Останавливаюсь, чтобы сфотить груду молитвенных камней. Блин, а где же объектив??? Горняжка мгновенно проходит, подъем обратно до ступы занимает в 3 раза меньше времени, чем спуск туда. Объектив, и правда, стоит, где я его оставил – на основании ступы. Ночую в Чукхунге, в лоджии, где останавливались Бабанов и Кошеленко во время своего восхождения на Нупце.
Следующий день – обратный путь, через Пангбоче в Тенгбоче. Где-то перед Тенгбоче крайний раз виден Эверест – отсюда он действительно выше всех. Над макушкой Эвереста проносятся рваные облака.
Ночую на в редком сосновом лесу на склоне под Тенгбоче. Довольно-таки тепло и место почти ровное. Где-то среди ночи, проснувшись, слышу тихое фыркание-чихание. Прислушиваюсь. Минут через пять снова кто-то фыркает. Через пять минут еще. Что за зверь? Вылезаю наполовину из спальника, свечу фонариком в направлении звука. Ни черта не видно. Ночь, небо, полное звезд, кроны деревьев, вдалеке, в долине – огоньки поселка. Ну, от света фонарика эта штука, наверное, смоется? Нет, опять фыркает. Интересно, что это? Зверюга, судя по слышимому резонансу грудной клетки, не мелкая. От яков я таких звуков не слышал, они гавкают, точь в точь как собаки. Медведь? Вроде есть медведи, которые называются гималайскими… Собаки, кажись, тоже так не фыркают, да и чего бы собаке сидеть на одном месте. Да и вообще, странная зверюга, не боится света светодиодного фонарика… Остается один вариант – йети. И по размеру подходит, и фыркать так, наверное, может, и поведение у них странное – вполне может фонарика не испугаться, и этих йети тут должно быть дофигища.
Так прошло несколько часов. Йети продолжал фыркать через равные промежутки времени, так мне казалось, хотя я, наверное, иногда засыпал. Ближе к утру источник звука начал перемещаться, причем бесшумно, и, кажется, приближаться. Свечение фонариком не давало никаких результатов, но вот от звука моего голоса фырканье мгновенно исчезло и не возобновлялось остаток ночи. Утренний осмотр окрестностей не выявил никаких следов загадочного ночного гостя, и я поспешил на тропу и дальше, в сторону Намче-Базара.
На тропе мне встретился еще один обитатель Гималаев, менее загадочный, но более красивый – монал. Крупная, с цесарку, птица с ярко-синим оперением и хохолком на голове, считающаяся одной из самых красивых в мире, неспешно пересекла тропу и направилась в лес.
Не доходя до Намче, я повернул в сторону долины Гокио, и тут же об этом пожалел. Крутой подъем по каменным ступеням начинался сразу от поворота и конца ему, казалось, не было. Метров через 500 (по высоте) набора, после небольшого поселка, тропа резко, зигзагом по склону, сбросилась вниз. Потом опять набор… Место, правда, симпатичное – долинка менее популярна, чем маршрут к Эвересту, народу тут меньше, а виды красивые – то и дело попадались замерзшие огромными каскадами ручьи-водопады. Километров через шесть долина стала поровнее – постоянные наборы-сбросы прекратились. Вдали показались моренные валы ледника Нгозумба – самого длинного горного ледника на Земле и за ними, дальше, на границе с Тибетом, покрытый ледниками и снегом массив Чо-Ойю. До Гокио с его озерами я не успел – дошел только до Фанга – одинокой лоджии на высоте 4550 м, откуда за следующие два дня мне нужно было сбросится в Луклу.
Следующим днем после обеда испортилась погода – снизу из долины пришли тучи и затянули все вокруг. В серой мгле я долго искал тропинку в Намче-Базар, прошел мимо вертолетодрома над ним, и только в самом Намче спустился ниже уровня туч. Ночью погода улучшилась, тучи рассеялись, но днем, когда я пришел в Луклу, небо вновь закрылось. На следующее утро, заранее придя в аэропорт и зарегистрировавшись, я, вместе с несколькими буржуями и кучей непальцев, стал ждать самолета. Вовремя самолет не прилетел. Прошло где-то три часа, когда сквозь разрывы в тучах, гуськом, друг за другом, прилетело три самолета.
Прилетев в Катманду, из аэропорта я пошел пешком, наметив зайти в Пашупатинах – индуистский храмовый комплекс, расположенный неподалеку. Сюда, на берег священной реки Багмати, приходят помирать правоверные индуисты. Тут их и сжигают. По берегу речки (глубиной по колено, и весьма грязненькой) спускаются ступени храма, на них стравят маленькие срубчики из дров и соломы, в которую укладывают трупак, закутанный в белый саван. С другого берега пялятся местные и туристы. Везде бегают макаки. Дальше за рекой – прикольные гробницы или что-то в этом духе, с изображенными на них индуистскими монстриками.
Дойдя пешком до отеля, и обнаружив, что там меня еще помнят, и завтра я правда еду в Читван, я пошел гулять по Катманду дальше. Вообще по Катманду нужно ходить, долго, тщательно прочесывая все улочки – практически везде можно встретить красивые статуэтки, посуду, тибетские маски, местами, прямо между жилыми домами – маленькие доисторические памятники непонятно кому. Сейчас я пошел в Свямбуднатх – особо древний и почитаемый буддистский храм. Он расположен на большом холме, и весь холм утыкан статуями Будд, маленькими ступами, по всему периметру – ограда со сплошным рядом молитвенных барабанов, на всех деревьях – гирлянды молитвенных флажков. Как ни странно, именно в таком количестве молитвенные флажки производят какое-то неземное впечатление – как целые облака, летающие в воздухе. Сам Свямбуднатх – огромная ступа, позолоченная, с глазами Будды, смотрящими в четыре стороны света. После того, как обойдешь вокруг него несколько раз, и, правда, как-то просветляешься и умиротворяешься. И вообще, место красивое – типа нашей смотровой площадки на Воробъевых горах – вид на весь Катманду, растворяющийся в предвечернем тумане.
Утром, на рейсовом автобусе, битком набитом непальцами (белому человеку предоставляют отдельное место попантовее), еду в Читван. Вначале из Катманду идет хорошая асфальтированная дорога, только узкая, но потом автобус выезжает на совершенно раздолбанную грунтовую дорогу, очень узкую, и, как правило, висящую на почти отвесном склоне, обрывающемся в реку. К тому же дорога местами размыта оползнями, притом, похоже, они здесь происходят регулярно, даже в сухой сезон – когда ехали обратно, явно появилось несколько новых. Еще по этой дороге едут здоровые грузовики Tata, кажется, один грузовик шириной с целую дорогу. Все грузовики здесь расписаны узорами и картинками на индуистскую тематику. Пожалуй, самый прикольный, из виденных мною, это вариация на тему обложки альбома Queen – два каких-то божества по краям и Ганеша в центре, соединенные глазами.
Часа через четыре растительность начала меняться – если в Катманду она какая-то запыленная и замученная сухим сезоном, то тут стало проявляться влияние тропиков – заросли бамбука, широколиственные кусты, папоротники… В какой-то момент автобус неожиданно выехал из лабиринта холмов, дорога стала ровнее лучше и ширше, а лес – лес действительно стал густым тропическим лесом, хотя и изрядно изрезанным полями. Около шоссейки стоял знак «дорогу переходят вараны» - наверное, действительно, подъезжаем к Читвану.
По приезду меня посадили в джип и привезли в отель. В отеле, похоже, сейчас я был единственным постояльцем и в полной степени ощутил себя белым человеком. Меня сразу посадили за стол в большом зале, прислуга приносит еду… в общем сидишь как Денетор в третьей части «Властелина колец», и жрёш ;).
Потом я прогулялся по окрестностям – тут были в основном мелкие деревушки и окружающие их поля. Ходят слоны, буйволы, лопоухие козы, растет папайя, пальмы какие-то, гибискус. Сфоткал здорового зимородка. Вечером, с другими приехавшими сегодня туристами (которые были, кажется, с Мальдивов) мы пошли смотреть на какающего слона. Ну, там был не только этот слон, а еще мини-музей природы Читвана, представленный несколькими фотками и бумажками о том, как здесь все круто. И рядом речка, с торчащими по берегам белыми цаплями и утками-огарями (siberian duck, как их называл гид). В общем, я ожидал, что все пребывание в Читване будет сильно напоминать экскурсию по зоологии позвоночных на практике второго курса. Оказалось, я недооценил количество и качество птичек и зверушек Читвана – в первый день, кроме воробьев и трясогузок я мало кого видел.
На следующее утро мы (туристы с гидами) поплыли на каноэ по весьма нехилой (наверное, как Ока под Серпуховом) реке. Тут, помимо разных цапель и тех же «сибирских уток», летали клёвые хохлатые зимородки. Проплыли мимо сидящего на берегу небольшого гавиала – интересно, может это гиды чучело поставили? А вот крокодилы в небольших речках в лесу в самом парке были явно настоящими – очень эффективно смывались при приближении. По деревьям прыгают обезьяны, птица-носорог летает… И вообще, клевый тропический лес – деревья с досковидными корнями, корнями подпорками, обросшие эпифитными орхидеями, лианами, все, о чем читал в детстве в разных книжках, все тут растет.
После обеда была еще поездка на слонах. Выглядит это так: по небольшой лестнице туристы забираются в корзину, укрепленную на спине слона (по четыре туриста в одну корзину), на шею слону садиться погонщик и караван из таких слонов идет в лес. Тут мы посмотрели на носорога. Правда с рогом у него было что-то не так – обпиливают их, что-ли, но вообще зверь прикольный – пасется, травку жует, на слонов хрюкает.
Следующим утром в густом тумане нас повезли смотреть на слоноферму: в мутном тумане плескались серые, как туман, туши, привязанные к столбам, а около них бегали слонятки. Слонята иногда подбегают знакомиться. Они классные, шершавые, волосатые…
Весь день мы ехали обратно в Катманду – вся дорога – сплошные пробки. Потом вновь было Катманду – вихрь-круговорот людей, пагод, цветных ковров, буддистских статуй, музыка «Ом мани падме хум».
Вечером, перед отлетом, я поехал в Бхактапур – это пригород Катманду, раньше сам бывший столицей какого-то местного княжества. Здесь границы древнего и современного Непала совсем стерты – в старинных обветшавших домах живут люди, рядом стоят храмы, у подножия храмов дети жгут костры. На ступенях одного из храмов лежала лопоухая коза, рассматривавшая мир с отрешенностью буддийского монаха.
Прилетаю в Москву. Картинка, как будто с опущенной в фотошопе раз в 10 насыщенностью цветов, и с размытием… Сплошные серые пятна… Блин, как здесь жить-то можно…
