«13 августа в 07.40 будь там-то и там-то», - было написано в картонной записке. Корявый почерк уставшего педиатра гарантировал невозможность расшифровки сообщения врагами, но перестраховка нужна, и я, с опаской оглянувшись по сторонам, проглотил кусок картона.
Местом сбора супергероев был выбран жемчужный Железный Порт, поэтически недовоспетый самим Лермонтовым. На самом деле за аббревиатурой ЖП спряталась Голландия, но давайте сделаем вид во имя конспирации (*подмигивает)…
В указанное время на месте сбора нас оказалось четверо: Человек-кремень, человек-глыба, прокачавшийся с момента последней встречи до человека-человечища, человек-невидимка и я – человек-хюгге. Я приехал на встречу, слегка опьяненный поездкой, распространяя чувство уюта на окружающих. Это когда возбуждение от приближающегося события ты весь вечер заедаешь жимолостью, а на утро от тебя почему-то пахнет ромашками.
- Как мы будем спасать мир вчетвером, где остальные?!, - растерялся я.
- Вся надежда на нас, - протянул человек-кремень, зазывая жестами в самолет, - грузимся!
Человек-кремень – движущая сила горстки оставшихся супергероев. Его костюм мгновенно заряжается, но так же быстро разряжается, поэтому важно, чтобы к приходу врага он был во всеоружии. Его никто не видел плачущим, даже в конце самых слезливых фильмов, отсюда и прозвище «кремень». Его суперумение – со своими амбициями помещаться в банке, из-за чего многие принимают его за консервацию.
Человек-кремень первым зашел на борт, заняв нежеланное среднее место, и улыбкой офисного клерка обнажил в себе простолюдина.
- Почему мы летим в Дортмунд?, - спросил я
- Конспирация!, - резюмировал человек-человечище, подмигнув.
Я понимающе кивнул.
На таможенном контроле в Дортмунде отрыжка вчерашней жимолостью выдала во мне супергероя. Женщина в форме подозвала мой рюкзак на досмотр. Чувственным взглядом в сторону коллег я изобразил: «Не ждите меня! Никто не должен знать, что мы заодно! Миссия важнее персоны! Уходите, хочу видеть ваши спины!», и предался обыску. Спонтанные утренние сборы делали сюрпризом для меня всё, что женщина в форме во время досмотра доставала из почти пустого рюкзака. Это превращало меня из потенциального супергероя в потенциального беженца: трусы мужские, трусы женские, 2 пары свежих носков и пара несвежих, чехол от зубной щетки без зубной щетки, антиперсперант, зарядки.
- Всё остальное на мне!, - уверенно ответил я на её дикий вопросительный взгляд.
Дортмунд по-немецки суров и сравним в этом компоненте с самим Железным Портом. Есть одна веская причина задержаться в Дортмунде дольше, чем на время приема пищи или домашний матч Боруссии – если растаявшие арктические ледники дотянут сюда море, сделав Westenhellweg набережной. Пока же эта причина не наступила, лучше есть и уезжать.
Из Дортмунда до Амстердама – следующей точки сбора – нас домчал поезд. Даже супергерои могут не знать, что на незримой границе между странами передняя половина этого поезда едет дальше, а заднюю буксируют в обратном направлении. Если бы не чуткий сон человека-человечища, было бы удивительно через 4 часа пути за окном увидеть снова дортмундский вокзал…
- Куда дальше?, - вопрошает человек-кремень.
- Ориентир – фонтан-бар Squirting Squirrel, - читает человек-человечище следующую картонку с указаниями.
- Но такого бара не существует, - обнажаю я знания барной культуры столицы.
- Конспирация, - загадочно подмигивает человек-человечище и протягивает мне картонку, - уничтожь.
Я неохотно запихиваю в рот клапоть, про себя сожалея, что низкокачественный обуховский картон так плохо жуётся.
Про лаконичность человека-человечища сложены легенды. Как полагается, лаконичные. Он является базой мудрости и знаний оставшихся супергероев и в момент может оценить ситуацию, приняв правильное решение. В бытность человеком-глыбой он был непоколебим, но сейчас и вовсе расширил своё умение на еще одно измерение. Нынче он держит под контролем каждую ситуацию, совмещая в себе тактика и стратега одновременно. Имеет неисчерпаемые запасы картона с указаниями, которые подобно 4D-печати проявляются в определенный момент времени.
Фонтан-бар Squirting Squirrel оказался собирательным ориентиром. В определенную секунду коллективно почувствовался неуёмный прилив энергии, фонтанирующий из нас под звуки доносящегося Ленноновского “Imagine”.
- Оно?, - йокнул я.
- Оно!, - ткнул пальцем человек-кремень: мы стояли напротив пункта проката велосипедов.
- 4 bikes please, - задорно выпалил я девушке.
- Three!, - резко перебил меня человек-человечище.
- А как же человек-невидимка?!, - прошептал я.
- Спалимся, - шепнул в ответ человек-человечище, намекая на странность картины велосипеда без всадника.
Порыв ветра обдал нас запахом пряного фалафеля. Видимо, человек-невидимка разочарованно развел руками.
Ребята взяли 3-скоростные велосипеды, предусмотрев корзину для человека-невидимки.
- One with footbrake, - заносчиво добавил я, показывая им, что их скорости в велосипедах для слабаков, и вообще Голландия плоска как гладильная доска. Вероятно, в моем лице тогда угадывалось одна из знаменитых гримас героя Роуэна Аткинсона.
- А теперь возьмите свои велосипеды и езжайте на них 150 км вдоль голландского побережья до острова Тексель и назад, - прочитал человек-человечище следующую картонку с указаниями и громко засмеялся, протянув мне её, - жри, силы пригодятся тому, кто без скоростей!
С таким набором одежды как у меня Беар Гриллз смог бы 3 недели выжить в джунглях Конго. Шутка ли: из завалявшихся женских трусов получается отличная праща – грозное оружие в охоте, исконно несвежие носки создают защитное поле от москитов, а в пустой чехол от зубной щетки прекрасно помещаются съедобные червяки. Но Голландия слишком приспособленное и урбанизированное место для такого арсенала. Тут велосипед в незауженных штанах не снять, а без комплекта сменной одежды как у меня любой дождь опускает до социального дна - программиста-хиппи. Таким даже травку не продадут.
Я из последних сил крутил педали вдоль Северного моря. Снаружи бодрили августовские +18. Шел сильный холодный дождь. Порывы встречного ветра у побережья достигали 50 км/час, делая из меня губошлёпа. Человек-кремень и человек-человечище, везущий человека-невидимку, угадывались в точках впереди. Других велосипедистов вокруг не существовало. Смеркалось…
- Ну что, интим?, - разбудили меня слова одетого человека-кремня.
За окном барабанил утренний дождь. Крепатурно болели ноги. Я протер глаза и всмотрелся в стоящего передо мной супергероя. Почему интим?! Неужели, пока я спал, пришло следующее указание и нужен интим для скрещения суперспособностей?! Я окинул сонным взглядом задорного человека-кремня, пытаясь утвердиться в мыслях, что это во благо будущего человечества, но осознал лишь, что больше утреннего интима мне не хочется жрать обуховский картон с предсказаниями на голодный желудок.
- Так ты в команде или нет?, - терпеливо повторил человек-кремень, намекая на утреннюю велопрогулку длиной 60 км.
- Блядь, in team!, - вслух сообразил я, - конечно в команде.
Человек-человечище глыбил посреди комнаты, а человек-невидимка был незаметно охуенен в углу на кровати, хотя аккуратно сложенный пододеяльник намекал на его отсутствие.
Вчерашнее мокрое велопутешествие гарантировало воспаление всего, что могло бы воспалиться в организме, если бы посреди голландских прибрежных дюн нам не встретился одинокий кабак с согревающим йегерем. Буква «Й» вначале слова должна удалить из любой фантазии образ работника лесного охотничьего хозяйства, владеющего искусством согревания. И так слишком много элтонджонщины на стыке августовских половинок.
Наше утро началось в небольшом кемпинге посреди пустоты. Где-то рядом шумело море и дул сильный ветер. На мне мокрая со вчера одежда и обувь приятно липли к телу – так, объевшись жимолости перед поездкой, я решил по-настоящему утвердиться в статусе супергероя. Ну а как по-другому получить экранное время с сомнительной суперспособностью хюгге?!
Испуганные отдыхающие голландцы ошарашенно расступались давая дорогу нашего велокортежу. Такого пиетета не встречает даже мэр Ваалвейка. Никак пожилая хозяйка кемпинга раструбила о ночном чавкающем приезде пилигримов, зигзагами распевающих традиционные голландские песни на чистом суринамском диалекте, в непогоду АЖ из Амстердама! Среди местных такие старания уважительно называют «Dutch дичь».
- Чего это они так?, - вопросительно кивнул я на людей.
- Заметаем следы, до вечера надо успеть доехать до Текселя, - традиционно конспирологически кивнул человек-человечище, намекая на улучшение погоды.
Тексель – живописный и малолюдный остров на севере Голландии, где достучались до небес Руди и Мартин в знаменитом фильме, так и не выдавившем эмоцию из человека-кремня. Остров связан с континентом паромом из Ден Хелдера, где в свою очередь находится военном-морской флот Королевства и куда постоянно дует ветер из соседнего Хуйсдуйнена и Анны Павловны – городков недюжинной истории и странных названий. Город Анна Павловна вообще имеет глубокие корни. Назван он в честь общины, а та, в свою очередь, в честь польдера, а тот – в честь самой Романовой Анны Павловны, которую засвайпил в тиндере Виллем Второй под зорким контролем своего отца Виллема Первого. На приглашение «Подтягивайся в Питер» он отреагировал немедленно, но что-то мы отвлеклись…
Велодорога до Текселя идет вдали от городов и сёл, вдоль побережья Северного моря. Чтобы уберечь государство от повышающего уровня этого моря, Голландия зазывает к себе айтишников-гастарбайтеров из Украины, которые ночью в выходные дни вынуждены копать огромный ров, независимо от пола и наличия двух детей. За этим рвом – широкий песчаный пляж, ватные облака и собаки с мужчинами. Это безумно живописные и безлюдные места с мультипликационным небом и порослями лаванды. Судя по тому, что нас позвали именно сюда, ров и собачатники – стратегическая точка, которую нам нужно защищать от врагов.
Шел третий час утренней велопрогулки. Шквальный ветер всегда норовил быть сука встречным, а плоская Голландия, кажется, специально скомкалась в холмы исключительно на нашем пути. Городской велосипед – страшное испытание в таких условиях. Никакие йоги, ебш и футбольное прошлое не делают ноги более сговорчивыми в скорости кручения педалей. Тем более, когда велосипед в моей жизни появляется с частотой президентских выборов.
- Опять скрипит потертое седло!, - пыхтя и догоняя, пожаловался я человеку-человечищу на влажные со вчера трусы, мелкой тёркой измельчающие остатки моего пахового коморфта, но тот лишь несправедливо уличил меня в любви к Боярскому и забанил общение своей широкой удаляющейся спиной. Конечно, у него 3 скорости!
- Слева по курсу приют, где можно спрятаться от дождя, - махнул в сторону пляжа человек-кремень.
Над нами висела свинцовая туча, готовая вот-вот губкой выжать влагу. Впитать еще больше влаги означало бы для меня навсегда превратиться по составу в огурец, но скрытые резервы отыскались не в организме, а в синергии с природой, ландшафтно подарив затяжной спуск. На велопарковке вблизи пляжа, исчезающей в дюнах, мы были единственные, кто так тщательно пристёгивал велосипеды, и, запыхавшись вбежали в приют, которым оказался прибрежный деревянный одинокий пивной ресторан.
- Отведайте кошек вечером, - прочитал человек-человечище проявившуюся надпись на картонке и направил бокал с густым пивом для коллективного дзыня.
- Каких нахрен кошек?, - удивился человек-кремень, сёрбая пенный напиток и посматривая на кайт-сёрферов под проливным дождем.
- Туг на ум?, - дерзнул я, воспалив в собственном воображении образ несуществующего поэта-диссидента 50-х Туга Наума с воспетым им Рагнарёком, по-скандинавски завуалировавшим кончину СССР, - мяукающих кошек!
- Уничтожь, - протянул мне картонку человек-человечище, - это аллегория, которую нам предстоит разгадать, я отказываюсь верить, что на Текселе едят кошек.
- Ясно, что не едят, - выковыривал языком из зубов я картон, делая жадные глотки карамельного эля.
Вдали виднелся маяк Ден Хелдера. Где-то за ним гнездился паром на Тексель, барражирующий в щелях пришвартованного морского флота. Каждый из нас молчаливо восстанавливал силы. Пиво, заказанное для человека-невидимки, оставалось подозрительно нетронутым. Человек-человечище, потянулся за зарядкой и, бросив беглый взгляд на пачку пустых картонок обомлел. На верхней отчетливо проявлялось кроваво-вишневым ариалом:
- Сожрите наконец этих долбаных кошек. Вечером!
Окончание следует...
