Поиск и покупка авиабилетов по заданному маршруту. Выбор самых низких цен на авиабилеты из всего возможного. Оплата российскими картами. Сложные маршруты с пересадками и прямые рейсы
Аренда жилья напрямую у хозяев с гарантией Система бронирования Суточно защищает ваши интересы и деньги как в России так и за границей: в Турции, Черногории, Израиле и тд. Хозяин получает оплату только после вашего заселения в объект недвижимости"
Оформление страхового полиса онлайн для поездок за границу и для шенгенской визы. Калькулятор стоимости страхового полиса. Страховки для малярийных стран, горных лыж и дайверов
Простой и удобный способ добраться из пункта А в пункт Б в незнакомом городе/стране. Трансфер из/в аэропорт, из/в отель, между городами. Оплата российскими картами
Франция отзывы об отдыхе. Франция Париж отзывы. Отдых во Франции. Париж отзывы туристов. Курорты Андорры. Прогулки по Парижу: Лувр, Эйфелева башня, Елисейские поля. Поездки в Прованс
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 4
Выбирая дорогу в город Сет, мы старались руководствоваться здравым смыслом. Одна дорога к нему проходила по континенту, большей частью представляя собой широченный автобан, а другая — шла по берегу моря, и была узкой полоской суши между этим самым морем и каким-то здоровенным то ли прудом, то ли водохранилищем, и по этой полоске проходило небольшое шоссе, наверняка с немалым трафиком и всеми другими прелестями региональных дорог. Посовещавшись, мы решили ехать по шоссе. Здравый смысл — он у каждого свой, знаете ли.
Чутьё нас не подвело. Вся эта узкая полоска суши представляла собой пляж, отделённый от дороги грядой живописных песчаных дюн, и по большей части пустой. Здоровенная парковка, явно ориентированная на то, чтобы принимать в выходные несколько сотен машин, в будни тоже была совершенно пуста, и мы припарковались поближе к одному из входов, представлявшему собой деревянную лестницу через дюны, и попытались открыть дверь машины.
Нам воспрепятствовал ветер. Ветер здесь дул такой, что становилось понятно, откуда здесь эти дюны и почему они укреплены деревянными заборами. В итоге нам удалось покинуть наше транспортное средство, и мы пошли на пляж, пригибаясь так, будто отходим от взлетающего вертолёта.
Купаться при таком ветре было совершенно невозможно, но мы и не собирались. Мы погуляли по пляжу, посмотрели на море, и поехали в Сет.
Сет — это местная Венеция. Город на каналах, лодки, катера, развлекалово в духе «свали противника в воду длинным шестом» и вот это всё. На девяносто процентов туристический, а ещё десять — морские грузоперевозки. Здесь мы вкусно поели, купили каких-то бисквитов в каком-то явно туристическом магазине, и поехали себе обратно в Безье, не забыв по дороге заглянуть ещё разок на наш ветреный пляж.
Наше путешествие по югу Франции подходило к концу. Не могу сказать, что нам не хотелось оставлять Безье — в какой-то мере мы, наоборот хотели побыстрее сбежать из наших излишне спартанских апартаментов, даже несмотря на большой телевизор и Playstation. Но всё же нам было жаль тех небольших, но запоминающихся моментов, привязавших нас к этому городу — служащий на автомойке, который подсказывал нам, как подешевле и покачественнее вымыть машину; водитель на парковке торгового центра, который долго расспрашивал нас на неплохом английском, действительно ли мы приехали прямо из России на машине и удивлённо поднимал брови, слушая наш рассказ; но более всего нам было, конечно, жаль, что мы так и не пришли на наш последний ужин в Le P'tit Semard, и далеко не из-за бесплатной бутылки шампанского. За этот короткий промежуток времени мы действительно успели подружиться с хозяевами этого небольшого ресторанчика, и единственной вещью, на которую мы могли променять нашу последнюю встречу, было море.
Вечером последнего дня мы, взяв всякой еды и розового вина, поехали на знакомый нам безлюдный Валра-Пляж, и долго сидели на песке, глядя на море, на которое нельзя насмотреться. Ведь в этой поездке мы больше не увидим моря.
Путь в Нормандию занял 9 часов. Дороги, туманы, двухкилометровые виадуки, и снова дороги, а на них — французские водители. К счастью, большую часть пути автобаны были достаточно пустыми, и нам не приходилось тащиться с черепашьей скоростью. Здесь я впервые в своей жизни обогнал Мазератти — она просто ехала 90 км/ч в правом ряду; вероятно, водитель пока не освоил переключение передач и катился на первой. А когда автобаны кончились, мы по пустым шоссе пересекли полуостров Котантен, оказавшись в результате в городке под названием Шербур.
Шербур — провинциальный городишко, настолько маленький, что не так давно его объединили с другим населённым недопунктом под названием Октевиль, и весь этот странный симбиоз теперь называется Шербур-Октевиль, так что длиннющий знак, обозначающий начало населённого пункта, вылезает на дорогу, и нужно смотреть в оба, чтобы его не зацепить. Город оказался в точности таким, каким мы его и представляли, спокойным, неторопливым, с узкими улицами и сплошными рядами двухэтажных домов, построенных стена к стене. А ещё там был океан.
Берег пролива Ла-Манш, где находится город, был первым берегом настоящего океана, который мы увидели. Возможно, пролив — это не прямо вот настоящий океан, но всё же значительно ближе, чем всё то, что было до этого, и именно поэтому мы выбрали Шербур и апартаменты в старом доме в историческом центре города, откуда можно было за пять минут дойти до порта.
Наш дом находился на узкой старой улочке с односторонним движением, которая сама по себе, возможно, представляла какую-то эстетическую ценность, но в смысле парковки оказалась наихудшим из всех возможных вариантов. В последующие дни мы даже не пытались искать на ней места и оставляли машину на бесплатной стоянке неподалёку, но сейчас нам нужно было разгрузить вещи, и, после того, как мы проехали третий круг по односторонним улицам, не найдя ни одного свободного места в радиусе двухсот метров, мне пришлось вспомнить московские навыки. Я воткнулся в свободное пространство между знаком «зона парковки» и первой стоявшей в этой зоне машиной, применив способность к сжатию пространства усилием воли. Зазоров не осталось вообще, ни до бампера впереди стоящей машины, ни до опоры знака.
Хозяина наших апартаментов звали Франсуа, и сперва он заставил нас понервничать. Мы звонили ему несколько раз, и каждый раз он говорил, что приедет через 10 минут, и всё не приезжал, но в конце концов он всё же добрался и моментально развеял все наши нехорошие мысли. Полностью оправдывая своё имя, он вёл себя как настоящий француз, какими их показывают в фильмах и сериалах. Он манерно расцеловал Ксюшу в щёчки, пожал мне руку кончиками пальцев, и, непрерывно рассказывая о себе, о том, как он занимается марафонским бегом, и о том, какие сегодня были пробки на въезде в город, повёл нас осматривать наше новое жилище.
Площадь этих апартаментов оставляла желать лучшего, а полы в старом доме были несколько наклонны, но, чёрт побери, это был исторический центр Шербура, города на берегу океана, а ещё здесь была нормального размера раковина и шкаф, и не было унитаза в гардеробной, и мы были совершенно счастливы. При этом размер помещения был, пожалуй, даже меньше, чем в Безье, но каким-то образом здесь помещалось всё необходимое и было предусмотрено место для всего чего угодно — не иначе, за счёт отсутствия LCD-телевизора и Playstation. Франсуа упорхнул столь же стремительно, как появился, оставляя за собой воздушные поцелуи, и мы, едва разгрузив вещи, отправились смотреть город, хотя в тот момент нас больше интересовал совсем не город — мы хотели видеть океан.
Океан предстал перед нами величественной, монументальной водной массой, которая, как нам показалось, была значительно внушительнее, чем все виденные нами моря. Я, конечно, понимаю, что это лишь наше восприятие, но если разобраться, все объекты, с которыми мы взаимодействуем — это тоже лишь наше восприятие этих объектов. У человека есть довольно ограниченный набор органов чувств, посредством которого он познаёт мир, и если океан показался нам внушительнее моря — значит, так оно и есть, во всяком случае, для нас.
К океану, как и к любой водной поверхности достаточной площади, прилагались чайки. Я всегда считал их довольно милыми, в общем-то, птицами, не придавая значения их образу жизни и излишне громким голосам; как выяснилось, зря. Прожив некоторое время в этом городе, мы поняли: чайки в Шербуре заменяют кошек. Кошек в Шербуре почти нет, а те немногие, которых мы встречали, находились за плотно закрытыми окнами домов, видимо, для защиты от чаек, которые здесь правят бал.
Чайки орут. Коты тоже орут, но в основном в марте, а чайки орут круглогодично и круглосуточно. Не было дня, когда мы не просыпались бы от криков чаек. Кроме того, чайки растаскивают мусор. В плотно застроенном центре Шербура, как и во многих мелких городах Франции, нет мусорных баков, и в определённые дни жильцы просто выставляют ближе к вечеру мусорные пакеты к дверям своих жилищ, а рано утром мусорщики их собирают. Точнее, то, что от них осталось. За ночь чайки успевают раздербанить всё. Всё полезное они или сразу съедают, или уносят к себе в неведомые дали, а всё бесполезное они разбрасывают в поисках полезного, и работникам коммунальных служб приходится за ними убирать, тихонько матерясь по-французски. Мы встречали чаек, которые спали на тротуаре, и чаек, которые охотились на каких-то мелких пресмыкающихся. Апофеозом сравнения с котами стали чайки, которые переходили дорогу по пешеходному переходу на зелёный свет. Это Терра Инкогнита, где птицы опередили в эволюции млекопитающих, и живут в своё удовольствие, презрительно поглядывая на запертых внутри домов котов.
Когда мы, полные впечатлений от океана и чаек, возвращались домой, нам на глаза внезапно попался ресторанчик, о котором говорил Франсуа — он находился всего в минуте ходьбы от нашего жилища и был, по его словам, одним из лучших заведений Шербура, но застать там свободное место было сложно. Мы, ни на что особо не надеясь, заглянули внутрь, и нам тут же предложили последнее оставшееся свободное место воооон там, столик для двоих в самом углу. Это было специальное социофобское место, дожидавшееся нас, и мы сразу поняли, что это судьба.
Еда в ресторане была по-французски странной, но — о, счастье! — вкусной. У поваров было какое-то очень своё представление о некоторых блюдах, например, карбонара подавалась без сыра и с цельным желтком сверху, но после всех наших лишений в виде тартара, тушёной спаржи и аспарагуса, это заведение показалось нам спасением в мире непонятной французской кухни.
Полные впечатлений, мы засыпали под громкие крики чаек. Да и без них долго проспать у нас бы не получилось, ведь вокруг нас был новый, неизведанный регион, и жажда путешествий снова заставляла нас рано вставать и поздно ложиться. Нас ждала Нормандия.
Департамент Манш, на территории которого нам посчастливилось провести эти десять дней, дал название проливу Ла-Манш, отделяющему Францию от Великобритании. Впрочем, не все согласны с таким положением вещей: англичане упорно называют этот пролив Английским каналом, показывая таким образом своё пренебрежение к мнению свободолюбивых французов.
Мы не слишком хорошо представляли, что ждёт нас здесь, составив своё мнение о регионе в основном по гугл-фоткам, которые ясно давали понять, что всякого интересного тут хоть отбавляй, и скучать в поисках куда бы поехать не придётся, однако мы и представить не могли, насколько живописным, интересным и неисчерпаемым окажется Манш. За всё время мы выбрались за пределы департамента всего пару раз, да и то для того, чтобы посетить близлежащие заранее намеченные достопримечательности, которые нельзя было пропустить.
И о погоде.
Нормандия, как мы все краем уха слышали — земля суровых ветров и дождей. Общеизвестно, что здесь практически непрерывно стоит противная хлюпающая погода, в каждом магазине у входа есть корзина для зонтиков, а в сувенирных лавках продаются футболки с карикатурным изображением недовольного промокшего туриста и надписью «лето в Нормандии».
Тем более гротескно смотрелись эти атрибуты в тридцатиградусную жару, которая неизменно преследовала нас все десять дней. К нашему приезду Нормандия внезапно решила стать солнечным и довольно жарким местом, что, конечно же, радовало нас, хотя, возможно, и лишило возможности ощутить некоторый колорит региона — но кому он, позвольте, нужен, такой колорит.
Нормандия — плоская, как фирменный нормандский блин, а её дороги — прямые. Эта плоскость и прямота должны были усугублять её мрачный образ — представьте себе три часа дороги по совершенно прямому шоссе под проливным дождём — но с поправкой на климатическую аномалию сделали наши путешествия по ней лёгкими и беззаботными.
Совсем недалеко от нас находился мыс Аг; вообще-то, по-французски это слово из пяти букв, но мы уже начали постепенно привыкать к странностям этого избыточного языка. Есть такая древняя французская пословица: «Нельзя попасть на Аг случайно». В смысле, в такую глухомань можно приехать только целенаправленно, что мы, собственно, и осуществили.
Мыс Аг — это крайняя точка полуострова Котантен, здесь начинается и здесь же и заканчивается кольцевая «дорога мысов», проходящая, в основном, по берегу полуострова. Дорогу можно проехать на автомобиле, но для тех, кто предпочитает единение с природой, существует пешеходно-велосипедный маршрут, позволяющий побывать во всех самых интересных точках оконечности Котантена.
К сожалению, время не позволяло нам совершить пеший поход по маршруту — если действительно решиться на это, то мероприятие займёт явно больше десяти дней — и потому мы приезжали в разные интересные места, выбирались там на пешеходные тропы, и бродили туда-сюда, пытаясь урвать самое интересное.
Пожалуй, самое большое впечатление от Манша — это пляжи. Никогда раньше мы не видели 14 километров пляжа подряд, и не разобравшись поначалу, прошли вдоль берега километров семь, стараясь, по привычке, дойти до того места, где пляж кончается, чтобы повернуть обратно. Пляжи здесь почти безлюдные и очень пологие, и это таит в себе опасность: с одной стороны — океан, а с другой, чаще всего, отвесные скалы, и ты как-то не задумываешься над тем, что во время прилива океан доходит до самых скал, пока не увидишь это собственными глазами, и хорошо, если в этот момент ты не решил прогуляться по берегу дальше обычного. Мы были осторожны, а календарь приливов, установленный на моём телефоне ещё со времён поездки в Германию, помогал нам в этом.
Пляжи, как выяснилось, являются вместилищем огромного количество различных форм живности. Первым делом мы, конечно же, бросились собирать маленькие красивые ракушки, которые океан выносил с каждой волной, но после того, как некоторые из этих ракушек стали от нас активно уползать, мы поняли, что можем случайно утащить с собой чей-то дом вместе с его обитателем, и стали тщательно проверять все находимые нами дары моря на наличие живых организмов.
Кроме того, когда волна отступала, мы каждый раз обнаруживали на песке множество маленьких песчаных пирамидок, сооружённых из спрессованного до цилиндрической формы песка. Я долгое время думал, что это явление имеет какое-то чисто физическое объяснение, типа намывания песка завихрениями воды с заданной внешними факторами турбулентностью, но в конце концов не выдержал и устроил полноценное расследование, в результате которого выяснилось, что эти пирамидки оставляют за собой песчаные червяки, которые пропускают песок через себя насквозь: кода волна уходит, они стараются как можно быстрее закопаться и оставляют за собой весь накопленный песок, образуя пирамидку.
И, помимо этого, важная часть впечатлений от пляжей Манша — это багеты. Те самые французские багеты в сочетании с французским вином. Как я уже говорил, мы не слишком полюбили французское вино, а французские багеты вообще полагаем травмоопасными — они выпекаются с паром и имеют корку, способную повредить нежные ткани в ротовой полости вполне себе взрослого человека, но каким-то образом сочетание французского вина, французского багета и французского пляжа становится песней богов, и ничто не может сравниться с ощущением поедания одного и запивания другим под шум океана на третьем.
Вторым по своей впечатлительности творением природы на Манше являются Бивилльские дюны. Мало кто слышал о них, и спрятаны они так, что найти их не так-то просто, даже имея навигатор и бесплатный туристический путеводитель в кармане; а это, на минуточку, самые древние песчаные дюны Европы.
Это самые яркие стороны природы Манша, но этим она отнюдь не исчерпывается. Мы намечали множество маршрутов к достопримечательностям явно антропогенного характера — маяки, замки, и даже атомная электростанция, но, куда бы мы ни поехали, мы обязательно сталкивались с потрясающей красоты природой.
Ты просыпаешься и едешь в столицу региона, город Кан, не находишь в нём ничего интересного, разочаровываешься и на обратном пути заезжаешь в Байё, тоже, как выясняется, ничем не примечательный, кроме того, что его престарелые жители выбрасывают мусор из окон прямо на улицу под звуки французского шансона — весьма своеобразный и не всем доступный колорит. Но навигатор обещает всего в десятке километров от Байё маяк, и ты едешь посмотреть на маяк — и находишь миллионы красивейших ракушек, выброшенных океаном на берег во время отлива. Местные жители приходят с большими пакетами и набирают их килограммами, чтобы отмыть и перепродать в сувенирные магазины, и, надо сказать, если бы я увидел их там — я бы купил, и ты начинаешь собирать ракушки, засовывать их в карманы, заворачивать в футболку, потом бежишь в машину за какой-нибудь тарой, как будто это в последний раз и завтра всё кончится, но завтра неисчерпаемый океан принесёт ещё больше красоты. Приходи на это побережье каждый день — и ты сможешь построить чёртов особняк из ракушек, и это, надо сказать, будет неимоверно красивый особняк.
И это не единственный маяк с сюрпризом. Каменистое побережье, маяк на небольшом островке — мы не планировали найти в том месте ничего интересного, кроме того самого маяка, на который даже нельзя залезть, но красивейшее каменистое побережье и внезапная стая желтоногих зуйков, забавных прибрежных птиц, предпочитающих передвигаться перебежками, заставили нас задержаться в том запоминающемся месте.
Или хочешь посмотреть на очень интересный древний городок посреди нигде, и внезапно натыкаешься на начало пешеходной тропы, которая уводит тебя в скалы, нависающие над океаном, и ты идёшь по ней несколько часов, забыв про архитектуру и не думая о том, что нужно будет возвращаться.
К примеру, в Фламанвилль я хотел, чтобы посмотреть на атомную электростанцию. Мне, технарю, внуку физика-ядерщика, стоявшего у истоков советской атомной энергетики, больно видеть тот балаган, который происходит в мире вокруг темы ядерной энергии; и какие бы французы не были странные, в этом вопросе они настолько молодцы, что я почти готов им простить поедание лягушек. Вместо того, чтобы идти на поводу у общественного мнения, как это делают беспомощные правительства соседних Германии и Швейцарии, вместо того, чтобы изуродовать прекрасные пейзажи своей страны миллионами бессмысленных ветряков, французы пошли другим путём. По всей стране при атомных электростанциях имеются информационные центры, куда любой желающий может прийти и совершенно бесплатно узнать как о работе данной конкретной электростанции, так и об атомной энергетике вообще, изучить основы функционирования АЭС и обеспечения безопасности, задать вопросы и получить на них ответы. Как бы я ни любил Германию, но на этом примере соседних стран слишком хорошо видно, где путь образования и прогресса, а где — путь в средневековье к напуганным очередной ведьмой толпам людей с вилами в руках.
К сожалению, нам не повезло приехать сюда в воскресенье, когда информационный центр был закрыт, но посмотреть на величественное сооружение снаружи было тоже интересно. И, конечно же, мы и здесь обнаружили целую серию локальных природных достопримечательностей, смотровых площадок с установленными на них картами самых интересных мест, и даже успели немного пройтись по пешеходной тропе, пролегающей в глубокой траве, но мы так и не узнали, куда она должна была привести нас — надвигался вечер, и мы развернулись обратно в Шербур.
Дорожная сеть Франции хорошо развита и в Шербур ведут сразу несколько дорог — от многополосных шоссе до довольно узких местных дорожек, соединяющих город с небольшими пригородами. Навигатор часто предлагал разные маршруты в зависимости от того, с какой стороны мы, нагулявшиеся по Маншу, вечером подъезжали к Шербуру. В тот раз тоже всё начиналось как обычно — навигатор проложил новый маршрут, и мы поехали. Свернули туда, свернули сюда, и тут...
Я даже не помню точно, как это произошло, но мы оказались на грунтовке. Качество самой дороги не вызывало нареканий, но проходила она между двух отвесных стен красной глины, как будто была прокопана ниже уровня земли — тут мне живо вспомнились итальянские Via Cave. Ширина дороги была такой, что близость глиняных стен вряд ли позволила бы нам открыть до конца двери, не говоря уже о том, чтобы развернуться или разъехаться со встречкой, и тянулась эта странная французская дорога, больше напоминавшая пересохшее русло реки, несколько километров. Мы не верили, что она может куда-то привести, и ехали по ней только для того, чтобы найти ближайшую возможность для разворота, но внезапно мы выскочили к каким-то домам.
Небольшие двухэтажные дома, окружившие нас, выглядели абсолютно вымершими — не горело ни одно окно, на улице, если её можно было так назвать, не было ни одного человека, и даже криков чаек не было слышно в этом странном месте, отрезанном от внешнего мира жуткой полуподземной дорогой. Мне живо вспомнился «Крауч Энд» Кинга, и в тот момент я благоразумно не стал сообщать своей половине об этой ассоциации.
Единственным, кого всё это совершенно не волновало, был наш навигатор. Его радостные и полные самодовольства «через 50 метров поверните налево» позволяли нам надеяться на то, что мы ещё на этом свете. Впрочем, длилось это недолго: через очередные 50 метров в направлении, куда вёл нас навигатор, оказался знак «тупик», и нарушать его никакого желания не возникало — дальше проезд был просто завален камнями.
Стараясь не разговаривать друг с другом на тему дальнейших планов, чтобы не индуцировать ещё большую панику, мы с молчаливого согласия друг друга вернулись к концу подземно-полевой дороги чтобы, пересилив себя, преодолеть ещё раз этот глиняный путь и вернуться к цивилизации. Но не тут-то было: на въезде с этой стороны стоял «кирпич», и это было логично. Дорога явно не предполагала двухстороннего движения, и, хотя к тому моменту я был готов нарушать уже любые ПДД, лишь бы выбраться из преисподней, но возможность через пару километров пути наткнуться на встречную машину и сдавать эти пару километров задом в кромешной темноте сильно охлаждала мой пыл.
К счастью, наш навигатор был достаточно продвинутым и имел опцию «объезд перекрытого участка пути». Благодаря этому мы, поплутав по подворотням между этих потусторонних домов, выбрались на приличного вида дорогу и смогли вернуться в Шербур; но это приключение запомнилось нам надолго.
В следующие дни мы вернулись к поиску рукотворных достопримечательностей Манша, которых в нём хватало с лихвой и ещё осталось на пару следующих путешествий. Небольшой замок, в который мы забрели, был частной собственностью, но хозяева разрешали интересующимся туристам заходить на свою территорию и изучать сад, призамковые постройки, да и сам замок — правда, последний только издалека. Это место имело интересную историю: дочь владельца замка эмигрировала из Франции в Австралию, а когда хозяин умер, вернулась на родину и поселилась в замке, чтобы не потерять родовое имение и поддерживать его в надлежащем состоянии. К несчастью, содержание замка требует некоторых расходов, которые и возмещаются за счёт посещающих этот примечательный объект туристов. При выходе с территории мы даже поговорили по-французски с кассирами-контролёрами, или как они там у них называется, которых очень заинтересовала странная круглая опутанная проводами штука на Ксюшином фотоаппарате.
— Qu'est-ce que c'est? — поинтересовался один из кассиров-контролёров, подозревая, вероятно, что с французским у нас не очень, но небезосновательно надеясь, тем не менее, что стандартное французское «кескесе» будет понятно правильно.
— GPS! — односложно ответили мы интернациональным термином, не предполагавшим дальнейших языковых трудностей.
— Oh! Espionnage! — довольно понятно пошутил он. Нам ещё что-то пытались объяснить про солнечную погоду, но тут наш французский кончился, и мы попрощались с кассирами-контролёрами мимикой и двинулись дальше.
Маяк по-французски — «phare». Индоевропейская семья языков прекрасна тем, что, даже находясь в глуши где-нибудь в Индии, ты сможешь хоть что-нибудь, да объяснить брату по разуму. В семье, конечно не без урода, под которым я, как обычно, имею ввиду финский и венгерский, но в общем случае это правило работает прекрасно.
Итак, Phare de Gatteville, маяк Гатвиль, третий по величине маяк в мире, и, что интересно — действующий. 75 метров высоты, и никакого вам лифта — ступеньки, ступеньки, всё пешком. Мы изрядно запыхались, забираясь наверх, а на последней лестничной клетке, перед самым выходом на смотровую площадку, обнаружили висящий на стене дефибриллятор, и эта находка поразила меня чуть ли не больше, чем виды с маяка. Казалось бы — излишество? Скажите это бригаде скорой помощи, которой предстоит снести незадачливого туриста со слабым сердцем на 75 метров вниз по ступенькам. Такая забота страны о своих гражданах — прекрасна.
В отличие от самих французов. Этот маяк — не слишком посещаемое место, это не Лувр и не Эйфелева башня, и его входная дверь просто закрыта на ключ, и если тебе надо внутрь, ты идёшь за угол, в кассу, оплачиваешь вход, и кассир идёт с тобой открыть дверь, и просит тебя захлопнуть её за собой, когда ты выйдешь. А когда ты выходишь — у входа уже поджидает парочка французских туристов-халявщиков, чтобы перехватить открытую тобой дверь и попасть внутрь бесплатно. Как ни печально, чем больше нам нравилась эта странная и удивительная страна, тем меньше нам нравились живущие в ней люди. И тем более странно было наблюдать, как этот французский эгоцентризм сосуществует со вполне себе европейскими реалиями.
Однажды в Шербуре перегорела лампочка пешеходного светофора на перекрёстке, который мы пересекали каждый вечер. Ремонтная бригада для её замены оказалась на месте в течение трёх часов, несмотря на выходной день. Но ни факт перегорания лампочки, ни её ремонт никак не изменили ситуацию на перекрёстке — французы как шли, совершенно не обращая внимания на сигнал светофора, так и продолжали это делать что при сгоревшей лампочке, что при отремонтированной. На нас, ждущих зелёного человечка, поглядывали странно, ну да что с нас взять — туристы... При этом в воспитании детей французы, похоже, придерживаются общеевропейских норм, во всяком случае, мы ни разу не слышали, чтобы ребёнок кричал больше пяти секунд подряд — за это время родителям всегда удавалось его успокоить. Странно, что из воспитанных таким образом детей всё равно вырастают французы.
По пути откуда-то куда-то мы как раз размышляли о несовместимости французского менталитета с нашими принципами, когда какое-то сооружение за окном машины привлекло наше внимание. Сначала нам показалось, что это несколько домиков, составлявших часть рыночной площади какой-нибудь небольшой деревеньки, но потом мы поняли, что это один большой магазин, мастерски копировавший форму старых торговых рядов. В этот магазин стоило зайти за один его внешний вид, а название, которое мы в меру нашего скудного знания французского перевели как «дом бисквита», делало его посещение просто необходимым.
Внутри магазина я впервые, наверное, в своей жизни понял, что такое правильный маркетинг. Не тот маркетинг, к которому привыкли мы, с неумелым впариванием заведомо плохих товаров заведомо глупой таргет-группе, а настоящий хардкорный французский маркетинг восьмидесятого уровня. Внешний вид магазина и его внутренняя организация сделали так, что у нас обоих просто напрочь снесло крышу и мы покупали всё подряд. Сейчас, размышляя относительно трезво и оглядываясь назад, я могу сказать, что никаких особенных предпосылок к этому не было, а ассортимент не слишком отличался от любой приличной французской кондитерской, но это было подано в такой обстановке вечного праздника и пиршества духа, что мы не могли устоять, да и не только мы, судя по толпам покупателей, наводнявших магазин в будний день. В итоге по приезду домой мы раздали половину того, что купили там, но когда мы это покупали — мы были счастливы. К тому же, не все товары были хитрой маркетинговой ловушкой — например, в этом магазине продавалась прекрасная бурбонная ваниль в стеклянных банках по 10, 20 и даже 50 стручков. Я взял двадцать и не израсходовал их до сих пор, а когда они кончатся — я снова поеду в «дом бисквита» и куплю ещё.
Помимо всего прочего, в магазине был отдел мясных консервов, и Ксюша оставила меня там, будучи уверенной, что я проведу там полдня и скуплю его весь, но в дело снова вмешалась французская странность. Действительно, увидев все эти банки с мясными деликатесами, я моментально пожелал купить всё, но, будучи в некотором смысле снобом, сначала я решил почитать этикетки, а то, что было непонятно, переводил гугл-переводчиком. Вскоре я недоуменно отложил в сторону одну банку, потом вторую... Чёрт, как они это едят? Я не помню точных названий, но «куриные кишки, фаршированные маринованной спаржей» хоть и являются плодом моего воображения, но хорошо передают дух всех этих блюд. В итоге я взял всего одну банку с какой-то безобидной на вид свиной тушёнкой. Тушёнка и правда оказалась безобидной, и, даже более того — вкусной, но мясо, по моим прикидкам, составляло около 10% по массе, а всё остальное, по доброй французской традиции, занимал жир.
Жир с жиром, жир в жире, рагу из жира с жирной подливой — это основа французской кухни. Только французы могли придумать круассаны, которые по сути являются просто слишком жирным хлебом, и фуа-гра, блюдо из печени специально откормленного до излишней жирности гуся, который и без того, знаете ли, далеко не тощая птица. Я удивлён, что всякие печеньки и бисквиты, купленные в «доме бисквита», не сочились жиром из всех щелей; видимо, для выпечки есть какая-то особенная французская традиция, хотя даже мои любимые ириски французы умудрились испортить, добавив в них (сюрприз!) соль.
Нормандцы в этом смысле стараются держаться более независимо. Вместо неумеренных количеств вина они употребляют неумеренные количества сидра, очень, надо сказать, вкусного, а фирменным нормандским блюдом считаются блины из гречневой муки со всем-с-чем-угодно, главное, чтоб не без начинки. Я не уверен, что хотят сказать нормандцы употреблением гречневой муки — то ли им действительно нравится, то ли они решили, что это хороший способ противопоставить себя всей остальной Франции.
Городок Бриквебек посреди Манша, в который мы заехали по дороге откуда-то куда-то не мог предложить нам никаких особенных достопримечательностей. Покосившаяся крепость да несколько домов старой постройки, но мы и не ждали от него ничего, а просто заехали перекусить. Хозяин маленького ресторанчика, тучный пожилой француз, был похож на собирательный образ владельцев мелких французских ресторанчиков из каких-нибудь мультфильмов, но самое главное — он забыл принести нам кофе. И когда мы напомнили ему об этом, он так искренне охал и извинялся, что мы, наверное, ещё раз зайдём в тот же самый ресторанчик, если ещё когда-нибудь окажемся в Бриквебеке. Вообще, официанты во Франции удивительные. Мы перед поездкой читали, что кто-то кому-то где-то неоднократно нахамил, и были готовы к тому, что мы окажемся в стране официантов-козлов, но ни единого раза нам не попалось не просто плохого, но хотя бы просто невежливого официанта. Возможно, мы просто посещаем правильные места.
Кстати, о кофе. Классический итальянский эспрессо по-французски называется «экспероссо». Именно так, с «к». В принципе, и «эспрессо» все понимают, но за месяц в стране как-то привыкаешь говорить «экспрессо» и потом, когда перемещаешься в какую-то не франкоговорящую страну, начинаешь понимать, что официанты различных заведений смотрят на тебя странно — оказывается, что ты всё ещё говоришь «экспрессо», а для них это признак неотёсанного деревенщины, в образ которого ты немного не вписываешься чисто внешне.
К несчастью, я вряд ли смогу хотя бы упомянуть все места, где мы были: их было настолько много, что некоторые из них я и сам уже вспоминаю с трудом. Смутно помню Сен-Вааст-ла-Уг, город-ад, наводнённый кемперами, занявшими все парковки, стоящими на них поперёк разметки, с центральными улицами, перекрытыми по поводу приезда какого-то цирка-шапито; или прекрасный своим средневековым спокойствием город Валонь, сохранивший образцы архитектуры из различных веков, несморя на то, что сам город здорово пострадал в битве за Нормандию; но множества более мелких мест я уже и не вспомню.
Когда мы приехали в Манш, мы надеялись, что мы сможем найти, чем нам заняться в этой глуши целых десять дней. Когда пришла пора уезжать из Манша — мы злились, какого чёрта мы забронировали всего десять дней, ведь нам нужно хотя бы ещё три раза по десять дней, чтобы поверхностно, в самых общих чертах, познакомиться с этим регионом. Мы не успели побывать в местах, связанных с историей второй мировой войны, мы не заехали в великолепный Гранвиль с его отвесными скалами, мы так и не изучили большой национальный парк в центре региона.
Это расстраивает нас, и это прекрасно. Ведь это — повод сюда вернуться.
потрясающе!!! Вы столько всего видели, во многих местах побывали, прониклись местной атмосферой! Очередной комплимент Вам за увлекательный текст и Вашей жене за красочные живые фото! Всех мелочей просто не перечислить: эта милая фотка с мальчиком и, по-видимому, его собакой на пристани, утопающей в море! Лавандовые поля, тут я солидарна с женской половиной Вашего тандема: без комментариев, сама бы там просидела, не знаю сколько часов, любуясь и вдыхая фиолетовый аромат! Сафари парк, красочное фото ландшафта с горизонтальными полосками (это я уже для себя так отметила) в парке с птицами и куча остального! Браво! и спасибо!
Фужер, как подсказывает нам Википедия, это стеклянная посуда для минеральной или фруктовой воды. А ещё — это город во Франции, и мы отправились туда несмотря на его относительную удалённость от Шербура.
Для того, чтобы добраться до Фужера, нам пришлось покинуть не только Манш, но и саму Нормандию, и отправиться в Бретань. Говорят, бретонцы и нормандцы недолюбливают друг друга — оба региона много веков были причиной споров между Францией и Англией, но всё же этнически нормандцы ближе к французам, а бретонцы — к англичанам, что, видимо, и делает их взаимоотношения несколько прохладными. Однако это нисколько не мешает взаимопроникновению культур — те же самые футболки с тем же самым промокшим туристом, но только с надписью «лето в Бретани» можно встретить здесь на каждом углу.
Фужер — город-крепость. Он стоит на довольно высокой возвышенности, и мы, перемещаясь целый день пешком по городским стенам, сооружённым в 13-м веке, то спускаясь вниз, чтобы обозреть город издалека, то снова поднимаясь наверх, чтобы выпить в местных ресторанчиках вкусного бретонского сидра (и даже не пытайтесь сравнивать его с нормандским), довольно сильно устали и сбросили, по моим ощущениям, килограмма полтора массы.
Хорошо, по крайне мере, что Фужер небольшой. Был довольно ранний вечер, когда мы осмотрели всё-всё-всё и собрались в обратный путь. На автобане, который вёл нас обратно в Шербур, мы неторопливо обсуждали наши неопределённые планы на вечер, когда внезапно увидели указатель «Мон-Сен-Мишель вооон туда 35 км».
Разумеется, мы хотели в Мон-Сен-Мишель, но как-то не намеревались ехать туда в тот день. Мы планировали выделить отдельный день на его посещение, заранее морально подготовиться к толпам туристов, отсутствию парковочных мест и прочим прелестям одной из самых посещаемых достопримечательностей Франции, но ехать до него от Шербура было довольно далеко и цифра в 35 километров показалась нам настолько смешной, что мы даже особо не раздумывали. В конце концов, если нас не удовлетворит наше внезапное вечернее посещение аббатства, мы всегда можем вернуться туда ещё раз.
При подготовке к путешествию мы довольно много читали о посещении Мон-Сен-Мишеля. Попасть туда — это целая наука, ведь остров во время прилива находится посреди океанских волн, а во время отлива доступен по суше и вокруг него даже можно гулять прямо по океанскому дну. Более того, во время высокой воды некоторые из парковок оказываются затопленными, и нужно быть особенно осторожным, чтобы не оставить свою машину на одной из таких парковок в этот период.
И все эти тайные знания оказались совершенно бесполезными: к нашему приезду французы переделали всё. Вообще всё.
Парковки у самого аббатства теперь нет совсем. Ближайшая парковка находится в паре километров, и от неё до аббатства ходят бесплатные автобусы-шаттлы, а для желающих прогуляться оборудован широкий деревянный тротуар. Мы, несмотря на Фужер, были желающими прогуляться, и по дороге выяснили, что с переоборудованием Мон-Сен-Мишеля не всё пошло гладко.
Шаттл, везущий туристов от парковки, едет по выделенной дорожке, которую для безопасности отгородили сеткой — с одной стороны — от тротуара, а с другой — от поля, с которого на дорогу могут выбегать дикие животные. Безопасность — это хорошо и правильно, но эта чёртова сетка напрочь отгородила тот самый вид на аббатство, который знаком всем туристам и который все кому не лень фотографировали. Лишь с нескольких участков можно наблюдать Мон-Сен-Мишель во всей его красе и без сетки.
Само аббатство, как я и ожидал, не произвело на меня никакого особенного впечатления, хотя Ксюша была в восторге. Множество старых каменных построек, превращённых большей частью в сувенирные магазины, всегда приводят меня в уныние; значительно интереснее было, забравшись на самый верх, смотреть вокруг, на отступивший на время океан и людей, гуляющих по океанскому дну.
Кстати, я пока ничего не сказал о людях, и это не просто так: их практически не было. Все фотографии Мон-Сен-Мишеля, которые мы видели в отчётах — это одна сплошная человеческая очередь, и вот тут мы по-настоящему осознали, каким верным было решение рвануть сюда под вечер. Конечно, мы не были одиноки на этом празднике жизни, но если сравнивать с тем, что творится в аббатстве днём, можно сказать, что мы были почти одни.
Солнце висело уже довольно низко над горизонтом, когда мы спешно покидали аббатство. Причиной этой поспешности было то, что фотографически озабоченная часть нашей команды выразила желание найти какой-нибудь ракурс, чтобы и без сетки, и аббатство, и нужный свет, и вообще. Меня в фотографии привлекают ровно две вещи: панорамы и поиск точки съёмки по заданным параметрам ракурса, поэтому тут мы сошлись в своих интересах и поехали обратно в Бретань.
Да-да, всё правильно, в Бретань. Остров находится в месте впадения реки Куэнон в океан; по совместительству эта не слишком широкая река разделяет Бретань и Нормандию, и по многочисленным мостам через неё можно перемещаться между регионами хоть каждые пять минут.
Я развил бурную деятельность между астрономическим калькулятором, навигатором и Google Maps, в результате чего через некоторое время мы пылили по грунтовке через абсолютно безлюдное бретонское поле, засеянное какими-то злаками. Единственной живой душой, встретившейся нам, был тракторист, что-то делавший в этом поле, и он долго смотрел вслед нашим российским номерам.
Полевая дорога, поначалу весьма неплохая, понемногу стала напоминать дорогу, проложенную французским трактором. Но людей, которые ездили на своём седане по колее, оставленной гусеничным Т-150, в Воронежской области, такие мелочи остановить не могли, и, пару раз задев свесами землю, мы выехали к точке, которая по результатам моих вычислений должна была обеспечить нам Тот Самый Ракурс, и, о чудо, действительно увидели с этой точки Тот Самый Вид — прекрасный и очень выразительный пример победы математики над здравым смыслом.
В Шербур мы возвращались безобразно уставшими, отвратительно голодными, но безмерно довольными. За один день мы выполнили программу двух — и это означало, что этот один лишний день можно будет потратить на что-нибудь такое, чего мы до этого не планировали — ведь человек, единожды выбравшись из Манша, будет делать это снова и снова, и не потому что Манш плох, напротив, Манш великолепен, но у него есть только одна маленькая проблема: он со всех сторон окружён неизученной нами и оттого такой манящей Францией.
kukucapolj писал(а) 16 июн 2015, 01:24:и, о чудо, действительно увидели с этой точки Тот Самый Вид — прекрасный и очень выразительный пример победы математики над здравым смыслом.
Кроме Нижней Нормандии мы решили побывать ещё и в Верхней. Ну в самом деле, не размениваться же по мелочам, если Нормандия — то вся, и мы поехали в Этрета.
Далеко не все знают, что название «Этрета» в русском языке не склоняется. Совсем. Вообще никак. И ударение у этого названия на последний слог, а не там, где все подумали. Но это мало кого волнует, поэтому все ездят в Этрету, а мы поехали в Этрета.
По пути мы преодолели потрясающей красоты инженерное сооружение — мост Нормандии, один из самых длинных вантовых мостов мира. Правда, впечатление от его великолепия было подпорчено двумя обстоятельствами.
Первым из них была система взымания платы за проезд. Платный мост — это нормально, по крайней мере, в Европе таких мостов много, и как можно было организовать оплату таким образом, чтобы создать сорокаминутную пробку? Конечно, не последним фактором здесь были и сами французы, которые, отстояв эти 40 минут, перед кассой начинали доставать сумку, вынимать из неё кошелёк, искать в нём деньги и отсчитывать их. Разумеется, ведь все предыдущие 40 минут они были заняты гораздо более важными делами — стояние в пробке, как мы знаем, требует большой сосредоточенности и концентрации.
Вторым обстоятельством были французские мотоциклисты. Я знаю две страны, где мотоциклисты ездят в междурядье — это Россия и Франция, и ни одной из этих стран такое поведение двухколёсных не делает чести. Но если в обычной пробке я хотя бы могу понять стремление человека ехать, когда он может, а другие — нет, то объезд очереди на оплату в моём понимании — это всё равно что прийти в магазин и пройти вперёд всей очереди в кассу, оправдывая своё поведение тем, что ты приехал на велосипеде. Рейтинг французов в наших глазах упал ещё на пару пунктов, быстро стремясь к нулевой отметке. К счастью, мост мы в конце концов преодолели, а после него уже не было никаких препятствий к тому, чтобы быстро добраться до Этрета.
Когда-то это место было рыбацким посёлком, и с тех времён мало что изменилось в смысле инфраструктуры — узкие улицы, одноэтажные дома и полторы тысячи населения. Изменилась лишь экономическая ориентация места — с тех пор, как местные известняковые скалы, образующие уникальные природные арки, стали привлекать туристов, все дружно перестали ловить рыбу и стали зарабатывать на этих самых туристах. Все-все, включая чаек, которые носятся над морем вдоль нависающих над берегом скал, даже не глядя на плещущуюся внизу рыбу, и выискивают туристов. Завидев туриста, чайки приземляются рядом с ним и начинают нагло и недвусмысленно вымогать еду, легко подходя на расстояние вытянутой руки и ловя брошенное им клювом налету, как это делают собаки. Это видимо, является важным различием между Нижней и Верхней Нормандиями: там — чайки-кошки, а тут — чайки-собаки.
Мы сидели на обрыве и ели какой-то очередной французский багет, иногда подкидывая чайкам всякие его запчасти, неудачно свисавшие с разных его сторон. Таким образом мы выяснили, что чайки в Этрета едят хлеб, помидоры, майонез и вообще всё, что можно прожевать, даже жуткую корку этого самого багета.
Между двумя самыми известными арками находится пляж, но, спустившись к нему, мы поняли, что это было большой ошибкой, и поспешили покинуть его как можно быстрее: количество народа на нём такое, что даже очередь в пляжный туалет растягивается на полчаса времени.
Сам же городок не произвёл никакого особенного впечатления ввиду своего небольшого размера, туристической перенаселённости и отсутствия каких-то ярко выраженных достопримечательностей. Мы купили верхненормандского сидра и какого-то верхненормандского вина, которое впоследствии не дожило до конца нашего путешествия, оказавшись выпитым где-то по дороге, и собрались в обратный путь.
Не тут-то было. Паркомат на парковке, где мы оставили машину требовал от нас 3 евро и отказывался принимать не только кредитные карты, но и банкноты — такого декаданса посреди одного из самых туристических мест Франции мы не ожидали. Разменять деньги можно было на пляже или в городе — и то и другое предполагало путь по крутой лестнице ступенек в 200, который мы к тому времени преодолели уже четырежды, и совершать этот подвиг в пятый раз, чтобы разменять жалкие три евро, я не хотел. Вздохнув, я пошёл искать на парковке каких-нибудь живых людей.
Девушка в доме на колёсах с французскими номерами выглядела ничем не занятой, и я подошёл, сжимая в руке бумажные пять евро, дабы не быть принятым за попрошайку, с просьбой об обмене, которую я выразил на английском языке, стараясь разборчиво произносить слова, в надежде, что с французами, соседями англичан, мы в таком простом деле как-нибудь да сможем найти общий язык. Она пристально посмотрела на меня несколько секунд, видимо, пытаясь понять мой английский, после чего произнесла:
— Вы по-русски говорите?
Девушка оказалась с Украины. К счастью, она заметила номера нашей машины, что позволило ей предположить, что у нас найдётся общий язык, и оказалась права. Она даже пыталась всучить мне три евро просто так, и, не понаслышке зная о радушии украинцев, я не удивился этому, но всё же настоял на обмене. Несчастные три евро были, наконец, скормлены в паркомат, который выдал нам парковочную карту на выезд, и мы поехали.
Шлагбаум на выезде с парковки открылся без предъявления парковочной карты. То есть платить было вообще не обязательно, но каким образом можно было это узнать, находясь на этой странной французской парковке — совершенно непонятно. Верхняя Нормандия осталась позади, а вскоре нам предстоит покинуть и Нижнюю — наше путешествие по северу Франции подошло к концу.
Мы попрощались с Франсуа, который раздал нам очередной веер воздушных поцелуев, с чайками-кошками, и, самое главное, с океаном. Следующие наши цели не предполагали контактов с водными поверхностями сколько-нибудь значимой площади, и мы с грустью расставались с тем, что заменило нам в этом году тёплое море, оставив, вместе с тем, массу совершенно новых для нас впечатлений и ощущений. Мы поняли, что в море не обязательно купаться, чтобы испытать восторг. Мы поняли, что океан способен сделать вкусными даже французские багеты и французское вино. Но самое главное — мы поняли, что есть всего три вещи, на которые человек может смотреть вечно: как плещется океан, как плещется океан и как плещется океан.
Нас ждал Париж с его знаменитой башней, уродливым карликом, решившим приударить за цыганкой и весёлой крысой Реми, которая готовит отменный рататуй. Мы не сомневались в том, что получим там море впечатлений, но всё же для нас было бы лучше, если бы, помимо всего этого, Париж находился на небольшом острове посреди океана.
kukucapolj писал(а) 20 июн 2015, 01:21: По пути мы преодолели потрясающей красоты инженерное сооружение — мост Нормандии, один из самых длинных вантовых мостов мира.
А виадук Мийо Вас не поразил? На мой взгляд, он производит большее впечатление, чем мост Нормандии.
В тот самый день, когда мы двинулись в сторону Парижа, зарядил дождь. Он накрыл в те дни большую часть территории Европы и практически не прекращался до самого нашего отъезда домой, и весь остаток нашего путешествия был пропитан запахом дождя, несмотря на то, что дождь, как известно, самостоятельного запаха не имеет.
На пути в Париж нас ожидало небольшое приключение. Моя работа, о которой я стараюсь не упоминать в рассказе об отдыхе, но которая, тем не менее, не оставляла меня в процессе этого самого отдыха, потребовала в срочном порядке раздобыть кое-каких расходных материалов, что было крайне сложно в стране, где в начале августа наглухо закрываются не только уличные, но и интернет-магазины, вывешивая объявление «приходите в сентябре»; однако мне сопутствовала удача, и я нашёл искомое в работавшем без отпуска интернет-магазине, который, насколько мне позволил понять мой французский, имел пункт самовывоза совсем недалеко от Парижа, и, более того, это место было как раз по дороге из Нормандии. Путь из Шербура в Париж занял не так много времени, и мы решили сразу же заехать и разделаться с этим.
Мы без труда нашли искомый адрес — индустриальное здание, расположенное в промзоне, и имевшее десять подъёздов — пять с одной стороны дома и пять с другой. Под моросящим дождиком я обежал все подъезды дважды — некоторые были закрыты, а в некоторых нашлись люди, которые говорили только по-французски, а посмотрев в мой мокрый инвойс из интернет-магазина, качали головой, давая понять, что понятия не имеют, куда мне надо.
На третьем круге я обнаружил артефакт — небольшую стеклянную дверь, к которой был приклеен скотчем обычный лист бумаги с напечатанным названием фирмы, которое совпадало с тем, что было на инвойсе. Дверь была наглухо закрыта, но я вычислил, с каким из подъездов она соединяется и пошёл туда. Там был какой-то склад, на котором работали два француза, которых я уже доставал на предыдущих двух кругах, и они упорно не понимали, чего я от них хочу, пока я не взял одного из них за руку и не привёл к двери с неопровержимыми уликами наличия искомой фирмы в их подъезде. После этого француз понял, что отступать некуда, взял мой инвойс и наполовину по-французски, наполовину жестами объяснил, что сейчас он будет звонить «большому боссу».
Мой заказ общей стоимостью около 4,5 евро оказался крепким орешком и потребовал личного присутствия «большого босса», которого не было на месте, но меня заверили, что минут через 10 он специально приедет, чтобы разобраться со мной. Пока я подумывал о различных коннотациях слова «разобраться», к зданию подкатил чёрный седан и из него выбрался самый что ни на есть большой босс, оказавшийся индусом лет сорока, который, к тому же, говорил по-английски, причём местами даже лучше меня.
Вот здесь-то я и получил весь тот европейский сервис, к которому привык — с извинениями за длительное ожидание, собственноручной упаковкой заказа большим боссом и обязательным недолгим разговором с рассказом о работе компании, в ответ на которой я рассказал о работе нашей компании, и мы, сойдясь на том, что когда-нибудь, возможно, мы станем партнёрами, пожелали друг другу хорошего дня и разъехались в разные стороны. Этот случай преподал мне важный урок: если во Франции ты хочешь найти человека, который тебе поможет, ищи индуса. Можно ещё украинца или немца, но лучше индуса — они приметнее.
Наконец, мы смогли продолжить наш путь в Париж. Мы долго думали над тем, где именно остановиться. Будучи наслышанными, что некоторые районы на окраине Парижа представляют собой эмигрантские гетто, и не желая при этом останавливаться ближе к центру, мы выбрали тихий пригород под названием Жантийи, буквально в паре километров от границы города.
Наше жильё представляло собой целый двухэтажный дом с собственным цветущим садом. Нам, правда, был доступен только первый этаж, второй был закрыт, но все открытые помещения были в нашем полном распоряжении, и кроме нас здесь не было никого. Хозяин дома так и не появился — ключ нам передал уборщик, который тут же смылся, пожелав нам чего-то по-французски, и мы остались наедине с целым пустым домом и дождём. Дождь, надо заметить, расстраивал далеко не всех обитателей дома — жившие в саду улитки, большие, красивые и весьма многочисленные, обрадовались сырости и выползли прогуляться, рассредоточившись по всему двору, так что перед каждым выходом из дома нам приходилось аккуратно собирать их с тропинки и пересаживать в траву, чтобы ненароком не раздавить одну из них.
В доме, помимо всего прочего, нашлось огромное количество литературы по истории коммунизма на французском языке. Жаль, что нам не удалось пообщаться с хозяином дома — мне кажется, это было бы очень интересное знакомство.
Мы высунулись на улицу, но было уже довольно поздно, всё было закрыто, а нам очень хотелось есть, и тут в нашем путешествии произошёл, наконец, переломный момент, когда мы решили забить на всю вот эту вот аутентичность и самобытность, и заказать по интернету пиццу. Наверное, это был самый сложный заказ пиццы в моей жизни, но в итоге мы всё-таки нашли ресторан, доставляющий в Жантийи и работающий до 23:00, выбрали в его меню понравившиеся по фотографиям пиццу и блины с чем-то-там, написали в комментариях к заказу фразу «мы не говорим по-французски», переведённую гуглом с русского на французский, после чего отправили заказ и сели ждать.
Не прошло и часа, как а нашу дверь позвонил курьер, который привёз все в лучшем и горячейшем виде. Я никак не мог вербально проинформировать его о своих чувствах, кроме как сказав «мерси», но язык чаевых он понимал хорошо и тоже порадовался.
У нас была бутылка настоящего французского шампанского, прям вот совсем настоящего и недешёвого, купленная в процессе путешествия, которую мы решили приберечь для какого-нибудь особенного случая, и приезд в Париж мы сочли тем самым случаем. Да, пицца с шампанским — это очень по-нашему, и мы, ни секунды не колеблясь, набросились и на то, и на другое.
Французская пицца — это еда богов. Конечно, с настоящей пиццей она не имеет ничего общего, итальянец бы позеленел, если бы этот открытый пирожок с мясом кто-то назвал пиццей, но, тем не менее, этот пирожок, украшенный непомерным количеством различных мясных деликатесов, был вкусным до умопомрачения. После всех этих тушёных аспарагусов, травмоопасных багетов и супа из жира, варёного в жире, оказалось, что французы умеют делать по-настоящему вкусную еду, если эта еда — не французская.
Французское шампанское подкрепило этот тезис, оказавшись кисловатой шипучкой без выраженного вкуса, которую я вряд ли отличил бы от дешёвого игристого вина вчетверо ниже стоимостью; но даже это не смогло испортить наших впечатлений от французской пиццы.
А на следующее утро мы отправились, наконец, исследовать Париж. Начали мы с Монмартра, найти парковку на котором оказалось значительно сложнее, чем найти сам Монмартр, и слонялись мы по нему почти в полном одиночестве — как обычно, для таких вылазок в популярные туристические места мы выбираем раннее утро, когда люди ещё не успевают наполнить улицы. Сопровождаемые изредка прерывавшимся дождём, мы обследовали довольно большую часть территории этого исторического района и подошли к кафе «Des 2 Moulins», известному многим по фильму «Амели».
Ксюша выражала неоднократное желание попасть сюда, и желательно, чтобы внутри было не слишком многолюдно. Учитывая популярность заведения, мы понимали, что осуществить это желание малореально — обычно из кафе на улицу тянется очередь желающих посмотреть на рабочее место Амели Пулен, а в очередях мы стоять не любим, но в тот день нам частично сопутствовала удача, а частично сработал наш хитрый план с ранней прогулкой.
Кафе открывается в 9:00, но мы вошли в его двери в 8:50 — то ли у работников кафе часы спешили, то ли ещё какая неожиданность приключилась, но они открылись на 10 минут раньше и мы были первыми и единственными на тот момент посетителями «Des 2 Moulins». Пока Ксюша неистово фотографировала абсолютно всё, что находилось вокруг, я заказывал еду; я уверен, вопреки всему, что кафе нужны именно для этого.
Постепенно кафе наполнялось посетителями и через 20 минут здесь было уже довольно людно, но мы уже всё сфотографировали и съели, и выходили на улицу с чувством выполненного долга.
Мы ещё долго гуляли по бесконечным лестницам Монмартра, посмотрели снаружи на все общеизвестные достопримечательности, обошли, кажется, вообще всё, и поехали в галерею Лафайет. Не то чтобы мы хотели там что-то купить, но с крыши галереи открывается отличный вид на Париж, а вид на торчащую поверх парижских крыш Эйфелеву башню так и вообще лучший из всех — она оттуда не слишком большая, и не слишком маленькая, и не видно её основания вместе со всеми толпами туристов, стоящих под ней друг у друга на головах.
Но видов много не бывает, и мы решили посетить башню Монпарнас на севере Парижа. Небоскрёб высотой в 200 метров представляет собой прекрасную обзорную площадку, и поэтому туда пускают туристов за небольшое вознаграждение. Французы вообще пускают туристов абсолютно в любое место, куда те хотят попасть, за небольшое вознаграждение.
Под башней, на наше счастье, была огромная подземная парковка, и мы, запарковавшись на ней и запомнив номер места, на котором стоит машина, и зону стоянки, пошли к расположенному неподалёку лифту.
Выйдя на улицу рядом с башней, мы обнаружили, что погодные условия совершенно не благоприятствуют её посещению. Стояла низкая облачность, был туман, моросил неизменный дождь, и мы решили отложить наш визит до лучших времён. Мы зашли в фойе, узнали часы работы и стоимость посещения, убедились, что очередь на башню нулевая, и пошли обратно к машине.
С этого момента я пообещал себе, что буду записывать дорогу от французской парковки на видеокамеру, а потом пытаться восстановить путь, прокручивая запись задом наперёд. Я, конечно, не сдержал это обещание, к тому же, это было совершенно бесполезно. Проведя около получаса в поисках машины, я могу теперь уже с полной уверенностью утверждать, что французы — странные.
Начнём с того, что выход с парковки, через который мы вышли, не работал на вход. Выйти было можно, войти — нет. Невелика беда, мы нашли другой вход, спустились на лифте на нужный этаж, и вот тут начался сюрреализм, достойный Дали. Эту парковку проектировал явный шизофреник, и его заболевание осложнялось маниакально-депрессивным психозом и сумеречным состоянием души. Парковочные зоны были обозначены картинками животных — всякие кролики, черепашки и ещё какие-то гуси, и мы точно помнили, что парковались в зоне с кроликом, но, дважды обойдя весь этаж, не нашли ни одного кролика. Мы поднимались по каким-то служебным лестницам, пугали работавших там уборщиц, пытаясь изобразить кролика и объяснить таким образом, что мы ищем, приходили к каким-то заколоченным дверям и свалкам хлама под лестницами, находили лифты, номера этажей в которых отличались и не всегда пересекались между собой, обнаружили, что с лестницы можно выйти между этажами, и что парковочные зоны запросто могут быть расположены на этаже -2,5 между этажами -2 и -3. Мы несколько раз выходили на улицу и заходили через другие входы, но совершенно ничего не могло нам помочь проникнуть к нашей кроличьей зоне. В конце концов мы отчаялись, снова вышли на поверхность, подошли к той двери, через которую мы вышли с парковки с самого начала и стали ждать. Как только очередной клиент парковки открыл дверь с другой стороны, ещё не подозревая, в какую ловушку он попал, мы с радостными криками перехватили дверь и проникли внутрь, нашли лифт, на котором мы поднимались, спустились на нём же и попали в нужную парковочную зону с кроликом, которая находилась, видимо, в какой-то пространственно-временной дыре посреди всех остальных черепашек и гусей. Решив, что с нас достаточно приключений, мы поехали подальше от этого места — в центр.
В центре было людно, но спокойно. Мы посмотрели на Нотр Дам (и на обвивавшую его змеёй очередь на вход), на Лувр (и на обвивавшую его змеёй очередь на вход), прогуляли несколько часов по мостам и паркам и зашли к Эйфелевой башне. Мы с самого начала не имели желания лезть на неё, а увидев, что делается у её подножья, поняли, что наше решение было очень верным. Мы даже не купили сувенир в виде эйфелевой башни — десятки продавцов, предлагавших комплект из трёх брелоков «Эйфелева башня» за 1 евро, напрочь отбивали желание что-то покупать.
Возвращаясь от Эйфелевой башни, во время перехода дороги, я заприметил ожидавшую зелёного света Ferrari F355 с французскими номерами. Когда зелёный зажёгся, машина взревела своим 3,5-литовым V-образным восьмицилиндровым мотором, первым из моторов с пятиклапанным газораспределением, способным развивать 375 лошадиных сил, и неспешно покатилась по дороге со скоростью около 20 км/ч. Французы.
За один день мы настолько устали от Парижа, что решили съездить в Версаль. Версаль — это такая деревня неподалёку от столицы и там, говорят, есть какой-то известный дворец, но его было совершенно не видно за дикими толпами туристов, поэтому мы быстро свинтили от дворца к малоприметному боковому входу, больше похожему на калитку, открытому совершенно бесплатно и безо всяких очередей — это был вход в версальские сады.
В садах было довольно пусто, а если сравнивать с положением дел на площади перед дворцом, то и совсем пусто. Ориентируясь по совершенно дурацкому, но зато официальному приложению для смартфона «путеводитель по версальским садам» и по проявившей себя значительно более полезной бумажной карте, мы совершили планомерный обход садов и обнаружили немало интересного.
Во-первых, в версальских садах есть всякие разные дворцы. Для посещения этих дворцов предусмотрены локальные кассы, где можно безо всякой очереди купить не только билеты в эти дворцы, но и билеты в основной дворец. Мы этой возможностью не воспользовались за отсутствием желания толкаться среди толп, но после этого с ещё большим непониманием смотрели на людей, которые стоят в часовой очереди за билетами на дворцовой площади.
Во-вторых, в садах, помимо самих садов, есть так называемое селение Марии-Антуанетты. Про саму Марию-Антуанетту я знаю только то, что ей голову отрубили, и то только потому, что Ксюша при мне смотрела какой-то исторический фильм про французскую революцию, а смотрела она его, потому что ей нравятся исторические костюмы и кинематографические ракурсы, а не отрубленные головы, но вот это самое селение — совершенно волшебное место. Казалось бы, несколько домиков в сельском стиле, но сразу видно, что к дизайну этого села приложил руку профессионал. Из обычной сельской архитектуры он сумел сделать это место таким, каким должно быть село из сказки, со всякими там хоббитами и прочими персонажами, причём сами хоббиты отсутствуют, в этих домах жили вполне себе реальные люди, но ощущение, что вот сейчас из окна выглянет какая-нибудь сказочная мурзилка, присутствует постоянно. Открыточную картинку дополняет пруд с карпами, выпрашивающими еду, и вообще всякое зверьё, по своему усмотрению перемещающееся по территории.
И, наконец, в-третьих, нельзя обойти вниманием и сами сады. Помимо той их части, которая является примером хорошего, наверное, ландшафтного дизайна, в котором я ничего не понимаю, есть ещё и та часть, в которой никто ничего не дизайнил или дизайнил настолько тонко, что этого не бросается в глаза. Раскидистые вековые деревья и обрывистые, неправильной формы берега прудов радуют мой глаз значительно больше, чем кусты, постриженные под параллелепипед.
В садах мы провели целый день и вернулись в наш домик поздно вечером. Следующий день был последним днём в Париже и последним днём во Франции, и мы весь день гуляли по городу. Погода была значительно более благоприятной, и, несмотря на не самые приятные воспоминания, мы решили всё-таки залезть на Монпарнас, чтобы посмотреть на Париж с его высоты.
Мы записали, зарисовали и сфотографировали место, где мы оставили машину, а также лифт, выход из лифта, выход с парковки и вид двери на парковку со стороны улицы, а я также сохранил GPS-координаты этой двери. После этого мы подошли ко входу в башню, где нас неожиданно ждала приличная очередь туристов, которые тоже решили, что в хорошую погоду вполне себе можно залезть на башню. При всей нашей ненависти к очередям, уезжать ни с чем во второй раз не хотелось. К счастью, казавшаяся довольно большой очередь прошла меньше, чем за 20 минут — ведь во вместительный лифт грузили сразу целую толпу туристов.
Башня Монпарнас — прекрасная обзорная точка, с которой видно абсолютно всё, кроме самой башни. Можно долго вглядываться в Париж сверху и намечать места которые ты хочешь, или, наоборот, не хочешь посетить. Отсюда при достаточном увеличении видно даже количество посетителей на площади у Эйфелевой башни, что автоматически переводит последнюю в разряд того, что ты не хочешь посетить. Именно отсюда мы заприметили Люксембургский сад, расположенный совсем недалеко от Монпарнаса, и, спустившись вниз, сразу же пошли туда, оставив машину надёжно припаркованной среди кроликов и черепашек.
Почему-то большинство туристов, да и простых отдыхающих, неизменно липнут к двум типам объектов: ко дворцам и к воде, будто там мёдом намазано. В Люксембургском саду есть и то, и другое, и именно в месте их сближения возникает максимальная напряжённость туристического поля и собирается настоящая толпа, но стоит отойти всего на сотню метров — и можно свободно вздохнуть, гуляя по красивому и почти пустому парку.
Возвращение к парковке не предвещало никаких неожиданностей, но ведь из башни Мнопарнас так просто не уедешь, это-то мы уже знали. Поначалу мы просто заметили необычное количество полицейских на улицах по которым мы шли, но радость от найденной с первого раза двери на парковку притупила наше беспокойство.
Воссоединившись с машиной и снова оказавшись на поверхности, мы обнаружили, что центральная улица, по которой мы подъезжали к башне, перекрыта. Судя по происходящему, здесь намечалась какая-то демонстрация арабской части населения Парижа, и сюда согнали всю полицию из самого Парижа и всех его пригородов. Огромное количество полицейских образовало живую стену, которую наш навигатор упорно предлагал протаранить, чтобы выбраться из этого района. В конце концов мы всё-таки выбрались на какую-то более или менее широкую улицу, и, решив побыстрее убираться из этого места, где всё время происходят какие-нибудь неприятности, поехали смотреть на Триумфальную арку.
Эта самая арка представляет собой довольно интересную с точки зрения пешего туриста архитектурную достопримечательность, а вот с точки зрения туриста на колёсах — это сущий ад. Я был уверен, что не существует места с худшей организацией движения, чем Таганская площадь, пока не познакомился с парижской Триумфальной аркой. Покрытие — брусчатка, разметки нет, светофоров нет, количество выездов с круга — двенадцать. Я до сих пор уверен, что чудом выжил, объехав её пару раз, а парижане ездят здесь каждый день.
Пришлось спешиться и продолжить осмотр. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что лезть наверх не имеет смысла — очередь в кассу была просто неприличной, при том, что сверху вряд ли видно больше, чем с крыши галереи Лафайет, не говоря уже о Монпарнасе.
Отсюда начинается знаменитая улица Елисейские поля, и мы решили прогуляться по ней, о чём быстро пожалели. Елисейские поля — это улица очередей. Здесь люди стоят в очереди абсолютно за всем — за ювелирными изделиями, за парфюмерией, за какими-то картинами в стиле «взрыв на макаронной фабрике», короче, за всем. Добила меня очередь за печеньками в магазин Ladurée. Я тоже, знаете, как-то раз стоял в очереди за печеньками, но это был 1992-й год и в кармане у меня были продуктовые талоны. У французов карточная система в последний раз вводилась в конце 18-го века, и они, похоже, здорово разучились ненавидеть очереди.
А потому мы поехали на Монмартр и ещё раз обошли там всё, но уже в хорошую погоду. Этот район — самая лучшая часть Парижа, хотя местами и переполненная туристами, но таков весь Париж. Здесь можно гулять до бесконечности, находя места, куда мало кто забредает, а можно окунуться в гущу событий у Сакре Кёр и на всяких торговых площадях, где, впрочем продаются в основном всякие туристические сувениры и произведения современного искусства, а ни то, ни другое нас не интересовало. Главным сувениром оттуда стал зонтик, который мы купили, потому что мне понравилась его механика, и, несмотря на то, что он сделан в Китае, я до сих пор ношу его с гордостью — ведь это зонтик с Монмартра.
А следующим утром мы покинули гостеприимный дом. Мне пришлось пройтись с фонариком по тропинке, ведущей на улицу, и в очередной раз пересадить в траву всех улиток; мы погрузили вещи в машину и двинулись на восток. Нам предстояло преодолеть немалое расстояние и сменить такую красивую, но такую странную Францию на Австрию — страну, которую мы столько раз проезжали, и в которую мы были заранее влюблены через окно автомобиля, но которую мы ни разу так и не смогли толком посетить... Но это уже совсем другая история.
про Париж и особенно про парковку - это было восхитительно! Я зачитывал жене вслух текст, ей очень понравилось)) Проблемы в целом знакомые, хотя и не до такой степени)
Но про французских водителей снова возражу - обычные, как вся Европа)) Только Германия выделяется сравнительно бодрым уходом в правый ряд при виде тебя в зеркале, ВСЕ остальные ведут себя примерно одинаково, то есть "через попу", простите за грубость. Кстати, в среднем французы довольно бодро давят на гашетку, что позволяет в целом неплохо ехать...
Спасибо огромное за отчет! И ведь бывал в значительной части описанных мест, а взглянул по новому)
УХ ТЫ! с радостью воскликнула я , увидав знакомый ник в верхних рядах отчетов о Франции! Сначала налюбовалась потрясными сюжетными( и не только) фотками ksushik.com. Лавандовое звено, это да, только для девочек! Потом отдалась тексту, такому реальному фрешу, с чувством юмора, эмоциями и элементами прикладной математики! Вы получаете титул "избранный автор" и я буду ждать последующих рассказов! Интересно, каким будет резюме по "странным французам"
