Когда едешь вдоль побережья Нормандии, не миновать миражной ловушки. На пустой и плоской как поднос равнине, вдалеке, в солнечной дымке, вдруг материализуется крохотная чудо-гора с острым шпилем.
Из ничего! Фата-моргана! Такого просто не бывает!
Бухты не видно, и гора кажется оставленной кем-то на суше! Стада барашков, пасущихся у обочины, тоже не реагируют на виденье. Впрочем, еда в любом случае важнее. Так, может, горы и нет вовсе? Однако проходят минуты, а мираж и не думает рассыпаться на песчаные груды. При этом гора толком и не растёт – подъезд к Сен-Мишелю закаляет терпение.
И всё-таки напору автобуса, выполняющего тур-программу, противостоять проблематично. Неправдоподобную симметрию пирамидальной скалы смазывает башня со шпилем, чуть сдвинутым с центральной оси. При этом по мере поворота острова «к автобусу передом, к морю – задом», симметрия порой достигает поистине миражной эталонности.
Сен-Мишель – паломническая мекка, бронзовый призёр по мощи туристического потока во Франции после Парижа и Версаля. Порядка трёх миллионов человек в год – собственно население целого Парижа.
Сегодня для покорения Сен-Мишеля не требуются ни лодки, ни резиновые сапоги (оставим их пилигримам). Прогресс нарисовал внушительную дамбу, которая упирается прямо в подножие скалы, и пустил по ней транспорт.
Громада острова, покрытая каменными постройками, конечно, ошеломляет. Представляю эмоциональные перегрузки средневековых паломников!
Топоним Сен-Мишель универсален: и городок, и гора, и крепость, и аббатство. Стартовая позиция познания города – ворота. Цепи подъёмного моста успели безнадёжно проржаветь. Не беда, ржавчина только добавляет аутентичности. Единственная уходящая вверх улочка – рю Гранд, шириной в полоску зебры, серпантином петляет по южному склону горы. Её колоритность слегка обесцвечивают туристические орды, засилие сувенирных лавок и рестораны. В Мон-Сен-Мишель прописано всего три десятка жителей. Все остальные – обслуживающий персонал. Отсюда обилие закрытых, зашторенных домиков с упреждающими табличками: «частное владение». Обязательно наткнёшься, не успев свернуть на какую-нибудь боковую, теснее лифта, лестницу-переход.
Прелести рельефа благоприятствуют прогулочной охоте за бесконечными фоторакурсами – и вертикали стен аббатства, и океан, и крыши. Деревянные кровли и грубые камни фасадов уверяют, что возраст нынешней версии городка давно перемахнул за полутысячу лет.
Впрочем, всё внимание аббатству. Крепостные стены начинаются уже на середине 80-метровой скалы. И высота их необозрима – хрустят шейные позвонки. Захватить Сен-Мишель не кажется реальным без межпланетных бомбардировщиков, да им и не овладевали (не забудем о приливах, ежедневно превращающих скалу в остров – попробуй поосаждай). Даже дикие викинги. Немудрено, ведь, начиная с 11-го века, Сен-Мишель планомерно обрастал оборонительными сооружениями. Одновременно не забывали и о вспомогательных фортификационных хитростях, вроде цистерн для хранения воды – противоядие от долгих осад. Англичанам со всей их артиллерией не хватило на Сен-Мишель 116-ти сезонов Столетней войны (правда, сомнительно, чтобы Сен-Мишель значился у них важным стратегическим пунктом). За аббатство обычно отдувался городок, спалить который в реваншистском пароксизме оставалось решаемой задачей-минимум.
Вход в аббатство акцентирует каменная арка. За ней подъём продолжается. Уже под эгидой непробиваемых стен. На смену ровному мощению приходят широкие ступени. Бесконечное движение вверх останавливает только порог древней монастырской церкви. Её строили, ещё когда романский стиль только приживался в Европе. Стены – голый камень без украшений. Под сводами витает ощущение святости, очень редко где улавливаемое. В просторах церкви растворяются даже толпы туристов, чьи автобусы и машины выстроились армейской шеренгой внизу, на дамбе.
Под стать церкви неохватен монастырский комплекс – два десятка помещений. Почти все – в чреве горы, под церковью. Кажется, что они прогрызают магматические лейкограниты до уровня моря, оставляя скалу почти полой. Лестницы, переходы, снова лестницы. Вверх-вниз.
Из всего комплекса память выхватывает не традиционное первое и последнее, а самое харизматичное. К примеру, двойную аркаду на хрупких колоннах по периметру клуатра. Дворик признан идеальным для молитв и медитации. Но, похоже, неугомонные туристы ограничивают медитационный интервал монахов ранним утром (поздним вечером те спят). Первые монахи-бенедиктинцы острова о возможности подобных лимитов даже не подозревали.
Рассохшееся деревянное колесо-подъёмник гигантского диаметра навевает ассоциации с колодцем какого-нибудь циклопа. С его помощью по отвесной стене на гору поднимали пищу: канат наматывался на ось колеса, и тележка двигалась по пандусу вверх.
Мрачная восточная крипта с клаустрофобично низкими сводами опирается на распухшие, как ноги штангиста, колонны. Эта чудовищная мощь – отнюдь не архитектурный плеоназм. Крипта поддерживает часть монастырской церкви, как раз опирающуюся на неё – пламенно-готические хоры, достроенные епископом Руана в эпоху расцвета этого лучшего из стилей. К слову, элементы пламенеющей готики слегка диссонируют с торжественно-лапидарным оформлением монастыря.
Неоготический шпиль также угодит в категорию царапающих глаз контрастов. Шпилем с золотящейся фигурой святого Михаила, размахивающего мечом, увенчались в Сен-Мишеле реставрационные работы периода французской «борьбы за архитектурное наследие» (1892-1897). Mont Saint-Michel переводится как гора Михаила-Архангела. По слухам именно здесь он рубился с Сатаной, переодевшимся в дракона (Михаила традиционно отряжали на подобные разборки).
Согласно официальной версии событий, в 8-м веке архангел Михаил решил верифицировать свой достославный подвиг и велел епископу Оберу возвести на скале церковь. Епископ то ли ленился, то ли сомневался в правильности своей интерпретации поручения, но строительство началось лишь после третьего визита Михаила, когда Обер получил по затылку ангельским перстом и ужаснулся виду прожжённой сутаны.
Последние пристройки аббатства страхуются от излишней современности потемневшими на морском ветру камнями. Вдобавок весь монастырь облеплен пятнами мха и лишайников – ржавыми, серыми или зелёными, в зависимости от стороны света.
Пятна в общем-то радовали, но не восторгали, что наводило на размышления. Наверно я столько раз видел Сен-Мишель по телевизору и на фотографиях, что эмоций не хватило, и на повторение руанского потрясения рассчитывать было несколько наивно. Возможно в сумерках, когда почти закатившееся солнце блестит в зигзагах воды и бесформенных лужах вокруг скалы, Сен-Мишель иной. Но в экскурсионных турах ночной Сен-Мишель не предусмотрен априори – «все же устанут!».
Уезжали мы тем же, единственно доступным путём. Как знать, может, к следующему нашему визиту дамбу уже снесут. Слухи на эту тему уже просачиваются в интернет. Вакантное место займёт портативная версия дамбы – мост. Говорят, в нынешнем виде сооружение портит водный режим: бухта переполняется песком, и чахнет богатейшая фауна. Среди двух сотен обитателей бухты – чёрно-белая утка с бугром на красном клюве, плоские камбаловидные рыбы по прозвищу «ракушки из Женэ» и прочие моллюски с мидиями. Но и без моста никак. В песках увязнет весь туристический бизнес. Много ли героев рискнёт паломничать на своих двоих, зная о капризах приливов-отливов, самых мощных в Европе? До двадцати километров в обе стороны. Отсюда и эксклюзивное мясо барашков, которые опьяняются подсолённой океаном травой. Интересно, насколько отлажена процедура угона травоядных с пляжа, ведь скорость прилива превышает шесть километров в час. Фактически, спасаться придётся шагом опаздывающего на работу яппи. Добавить высоту волны и зыбучие пески дна, и станет очевидна необходимость умелого пастыря для стада. Видимо, в таковых нет недостатка, благо пасутся барашки с завидным безразличием ко всему остальному миру.
Любуясь барашками, голова сама поворачивается назад в поисках отступающего чуда. И вновь настигает ощущение миража: призрак в пустыне! Только песок мокрый и зыбучий. И тогда возникают странные вопросы: был ли я в Сен-Мишеле?
