Медленно и нагло она фланирует мимо восьмерки великолепных мохнатых хасок, пристегнутых к стэйк-ауту возле избы и ревущих от невозможности добраться до рыжей сучки и сделать с ней всё.
Линда – охотник, рабочая собака Коли Тухкалы. У нее щенки. Отец этим щенкам – Шайенн, один из наших хасей, беснующихся сегодня на стэйк-ауте – специальном тросе, к которому пристегивают собак на улице. «Улош» - это что-то вроде «пошла вон» на карельском языке, он же, по совместительству, и финский.
Коля – лесной житель, охотник и рыбак. Отшельник, можно и так назвать. А как еще сказать о человеке, который уже двадцать пять лет живет один на озере, где нет дорог, куда можно добраться только на снегоходе зимой и на лодке летом.
Электричества у Коли нет. Над столом шипит газовая лампа – издание прошлого века. У него тут много чего датируется первой половиной ХХ. Лампа с разбитым стеклом – это то, что бросается в глаза. Остальное Коля не афиширует, а то не ровен час… Окна в избе выходят на все три стороны, откуда может появиться чужак. А в углу за умывальником, если что, у Коли боевой арбалет. Да и не только. Коля – бывший снайпер. За ним не задержится.
Коля один из немногих оставшихся в этих местах лопарей. Он маленький ростом, не шибко здоровый, но очень выносливый. Шепетит на морозе без куртки, в шерстяной маечке –алкоголичке и вязанных в лапшу репетузах.
А мы у него в гостях.
Мы – это восемь роскошных, лохматых, голубоглазых хасок, четверо хасковладельцев и хаскопомощников, а так же четверо свежеприбывших хасколюбителей. В общем, по одному человеку на одну хаскоединицу.
Два слова предыстории: как мы сюда попали.
Лет десять назад я работала на ТВ вместе с замечательным оператором. Серега – бродяга, романтическая душа, моряк и кругосветчик. В какой-то момент пути наши разошлись, Серега ушел в кино и был там довольно успешен. А потом судьба сложилась так, что общемегаполисное желание бросить все и уехать в деревню, в глушь и… ну, скажем, в Карелию, Серега, жена его Светка и сын Илюха взяли и осуществили. Поселились в Калевале, завели ездовых хасей и занялись организацией серьезных экспедиций, а также несерьезных любительских покатушек на собачьих упряжках.
А потом я в одноклассниках ему написала: «Серега!!!! Хочу такую голубоглазую красоту!». А Серега мне ответил: «Ну так ты приезжай, посмотри на них. А потом подумаешь, стоит ли хотеть».
Ну и вот.
Мы приехали под Новый год, вчетвером – я, моя подруга юности с дочерью и дружище мой Фролов. И предстояло нам
мероприятие, которому Светка с Серегой дали романтическое название «Этнографическая экспедиция по Северной Карелии к последнему лапландскому отшельнику по глухой карельской тайге на собаках и снегоходах».
План такой: стартуем из Калевалы, лупим 40 км на собаках до Хирвисалми, где живет Коля Тухкала. Там базируемся следующие три дня, ловим рыбу, охотимся, совершаем короткие вылазки по окрестностям, встречаем Новый Год. А на пятый день – 40 км обратно до Калевалы.
Первый день в Калевале мы посвящаем изучению местного краеведческого музея (экспедиция-то этнографическая). Попадаются экспонаты совершенно в духе «Понедельник начинается в субботу», вот как эта страничка из почетного альбома карельских сказителей.
Потом Светка показывает нам поселок, рассказывает кучу карельских баек и легенд, а вечером мы знакомимся с собаками.
Эти хаси – не какие-то там московские задохлики. Это всем хасям хаси – рука в подшерсток уходит до запястья! Настоящие северные медведи.
Ночуем в избе местного пограничника, который по этому поводу сплавил дочерей к бабушке и впихнул в детскую в дополнение к имеющимся двум кроватям две раскладушки. Сортир во дворе, водные процедуры – в баньке. Не Хилтон, но в целом приемлемо.
На следующее утро выдвигаемся на старт. Технология процесса такова: четверка либо восьмерка собак запрягается в легкие нарты. Один человек садится в нарты, еще один встает сзади на полозья каюром. Работа каюра непроста: собачья упряжка – это не конный выезд, вожжей у возницы нет. Собаки управляются исключительно голосом, командами. Хорошо обученные собаки знают много тонкостей дорожного движения – например, разницу между командами «лево» и «левее», «право» и «правее»… По команде «правее» прижимаются к правой обочине, пропуская встречный транспорт, а по команде «право» - поворачивают в заданном направлении.
А вообще собаки – они ж как люди: им для хорошей работы нужна мотивация, и не обязательно пищевая. Поэтому правильный каюр на маршруте постоянно разговаривает с собаками и всяко их подбадривает. Серега посоветовал петь. И я для ободрения своих собачек всю дорогу горланила им «Марш энтузиастов». И, надо сказать, советский песенный стимулятор на собаках работал не хуже, чем в свое время на людях.
Единственная проблема – свежие собаки ОЧЕНЬ ХОТЯТ БЕЖАТЬ… Поэтому самое сложное – это удержать упряжку перед стартом (у каюра между полозьями есть ножной тормоз, плюс дополнительно на веревке выкидывается и затаптывается в снег якорь).
Ну, а как только все стопоры сняты, и собаки рванули с места, тут только держись!:) Четверка собак – это только для новичков. Когда инструкторы понимают, что новички набрались опыта, то их сажают на восьмерку собак. Вот это фан!:))) Особенно когда маршрут проходит не по дороге, а по снегоходной трассе, проложенной среди деревьев. Дури в восьмерке собак столько, что на крутых поворотах нарты с трудом удается отвернуть в сторону от растущих на повороте деревьев. Иногда в процессе теряется каюр, и пассажиру, чтобы затормозить упряжку, приходится ронять нарты набок и тормозить, нагребая своим телом здоровенный сугроб!
В общем, развлекуха колоссальная. Отдельное удовольствие наблюдать за поведением собак в упряжке. Чтобы правильно расставить упряжку, надо быть настоящим зоопсихологом. Немного это напоминает детскую настольную игру "пятнашки": ставим вперед Айю и Чинука, за ними Мишу и Юму. Нет, нельзя! Юма недолюбливает Айю, может исподтишка тяпнуть сзади за лапу. Значит, Мишу и Нею? Нет, тоже не пойдет – Нея послабее, на Мишу ляжет двойная нагрузка… Значит, Нею и Амадея? Тоже нехорошо – Амадей сегодня с утра что-то вызверился на Чинука, могут чего доброго и подраться. Ясно только одно – сзади идут Маниту и Шайенн, это так называемая «колесная пара» - самые выносливые, самые тяговитые.
Ну вот, вроде упряжка собралась. Поехали! Вроде все нормально, только вот что-то Айя, которая в итоге оказалась в третьем ряду, все время вылезает из стройной колонны вправо… К чему бы? Светка объяснила потом: Айя – лидер, она и из третьего ряда рвется вперед, норовит обогнать передних.
Едем. Только-только прошел первый мандраж, я успела почувствовать баланс на полозьях, чуть-чуть расслабилась – и вдруг упряжка встала. Что такое? Маниту сел какать. Все вежливо остановились и ждут, пока товарищ оправится. Стартуем снова, но тут путаются растяжки. Фролов выскакивает из саней, распутывает клубок, еле успевает запрыгнуть в сани на ходу.
Ну вот, первая дурь у собак прошла, они берут ровный темп, можно выдохнуть и оглядеться по сторонам. А та-ам… Красотень неописуемая. Через два дня Новый Год, но морозов еще не было. Температура ползает около ноля, но снегу навалило. Я до этого ни разу не была в Карелии зимой. Летом, на байдарках – это регулярно. А зимой – первый раз. И, скажу я, зимняя Карелия мне нравится гораздо больше, чем летняя. Несмотря на то, что зимний день начинается в 12, а заканчивается уже в 3. Мы едем мимо озера Белое Шеро, солнце почти не отрывается от горизонта, тени сумасшедшие, эйфория полнейшая.
И вдруг собаки полегли. Шо за хрень? Идем посмотреть. Миша переворачивается на спину и совершенно по-человечески протягивает нам все четыре лапы. Все понятно. Между пальцами налипли целые яйца льда. Начинаем чистку лап от наледи.
К Хирвисалми мы подходим уже в полной темноте. И тут начинается самый экстремальный участок трассы: через тайгу, по узенькому извилистому следу, проложенному снегоходом, да еще и с крутыми спусками. Тут на полозья встает Серегин сын Илюха. Нам такую круть пока не доверяют. Я только повизгиваю в нартах, когда «здравствуй, дерево» на крутом повороте кажется особенно неотвратимым, но Илюха каким-то чудом все-таки вписывает нарты в траекторию. Последний крутой спуск – и упряжка вылетает на озеро. Впереди узкий перешеек, а за ним стойбище Тухкалы.
Мы слегка ушибленные обилием впечатлений, поэтому разглядывать все будем уже завтра, при свете. Коля приготовил нам национальную карельскую еду – «калалатико» - что-то типа супа из ряпушки, где очень мало бульона и очень много картошки, капусты и, собственно, самой ряпушки.
Для жилья он нам выделил целую избу, которую к нашему приезду уже протопил. Залезаем в спальники и отрубаемся.
Назавтра осматриваем Колины владения. А владения неслабые – огроменная поляна, выдающаяся в озеро, на которой разбросано шесть или семь экзотического вида построек, собранных из подручного материала. Сараюшка из филенчатых дверей, или, например, чум из старых киношных афиш (как-то раз у Коли снимали кино), или сарай «рыбий глаз». В общем, не соскучишься.
В начале своего добровольного отшельничества Коля собирался завести здесь ферму. И даже закупил много всякой парно- и непарнокопытной живности. Но предприятие оказалось нерентабельным, и живность пришлось съесть. С тех пор Коля живет на подножном корму – что подстрелит, что поймает – тем и сыт.
Наши попытки внести свой вклад в Колину продовольственную программу, впрочем, успехом так и не увенчались – рыба не ловилась, глухарь, хоть и хлопал крыльями где-то в деревьях, но под ружжо не шел. Так что ели привезенные из Калевалы запасы. Коля философски заметил, что ветер западный, а когда западный ветер – глухарь не токует, рыба не клюет, карел бабу не е..ёт.
Поэтому, как только темнело, мы все забирались в Колину крохотную избушку и трепались часами напролет. Коля мужик хитроватый, с юмором и с неслабым жизненным багажом – над бесконечными байками из его жизни мы ржали, не разгибаясь.
А на Новый Год младшие товарищи слепили из снега елку, утыкали ее лапником, Коля вытащил на свет божий 50-х годов игрушки – картонных зайцев, стеклянные бусы и боярышень на прищепках. Зажгли карельские свечи (это когда пень надпиливают крест-накрест и поджигают… горит долго-долго!) и устроили салют из Колиной берданки.
И были подарки - Коля раздал кому волчий клык, кому коготь росомахи, а кому и здоровенный медвежий коготь, выдранный с мясом. Брутальные такие подарочки...
В целом, эти пять дней в глухой карельской тайге оказались очень приличным «слабительным» - полярная ночь, отсутствие мобильной связи, интернета, телевизора, радио (за исключением финского «Юлейсрадио», которое ловилось отлично), электричества, водопровода (хочешь чайку – сходи на родник за водой; хочешь помыться – топи баньку), а также теплого сортира - отключили мозги от московского ритма полностью. Расслабуха была полнейшая.
И еще, конечно, чудесные хаси, которые с утра пели нам приветственную песню, а вечером – отвальную. И которые вытащили откуда-то изнутри обычно несопливой меня совершенно неожиданные запасы нежности и сентиментальности.
И замечательные вокруг ребята, и Коля. И возможность, никуда не торопясь, бесконечно пить чай и болтать за жизнь, по чему я, как оказалось, ужасно соскучилась за последние годы.
P.S. Недавно Светка написала, что Коля купил коня! Надо собирать байдарку и плыть летом в Хирвисалми. А то где еще сейчас можно по-взаправдашнему сводить коня в ночное?
