Итак, Нджамена. Есть два отеля, которые можно обнаружить в инете: Ле Меридиен и Новотель. Довольно средние по западным меркам сетевые брэнды. Стандартный номер на двоих в Меридиене вам обойдется – внимание! – в 270 долларов. В Новотеле – еще дороже. Это был первый шок от Чада, испытанный мною еще в Москве. Кстати, в разрекламированной здесь книге Генша «Центральная Африка» написано, что номер в Меридиене стоит 60 долларов. С чудовищными неточностями в этом путеводителе приходилось потом сталкиваться на каждом шагу. Все-таки ничего лучше Lonely Planet, увы, пока не изобрели.
В самолете «Эр Франс» набухался с французским поваром, у которого в Чаде компания по каттеринг-сервису. Обслуживает американских нефтяников и ненавидит их, как всякий приличный француз. Он всю дорогу убеждал меня, что чадлане на самом деле милейшие люди и все кошмары, которые пишут про Чад, – это вражеская пропаганда. Опустошив запасы виски на борту, мы продолжили пить вместе с французом и какими-то его знакомыми неграми в баре отеля Меридиен. Было уже сильно за полночь. Из дальнейшего хорошо помню, как француз невозмутимо достал из кармана здоровенный кусок гашиша, у всех на виду прямо в баре свернул джойнт и закурил его. После этого воспоминания становятся смутными. Помню, долго решали, в какой отель меня везти. Негры доставали одну за другой сигареты из моей пачки и озадаченно курили, споря между собой. Наконец, отвезли в недорогой отель, возле которого был какой-то стремный ночной клуб; мои провожатые предложили зайти потанцевать, но я благоразумно отказался. Мы расстались лучшими друзьями, договорившись, что завтра с утра они заедут за мной и я арендую их джип.
торговка жареной саранчей в Нджамене
Утром я обнаружил, что поселили меня в настоящем клоповнике. Называется Aurora, 40 долларов/ночь. Дешевле в Нджамене, думаю, не найти. Всю ночь нестерпимо громко работал кондиционер, но как только к 7 утра солнышко стало припекать, вырубилось электричество. Потом оказалось, что нет воды. Я попросил у портье, тот через 15 минут принес ведро. Когда я уже мылся, в номер еще два раза пытались прорваться разные негры и каждый из них держал по два полных ведра, как будто воду для мытья потребовал не я, а средних размеров слон. Затем обнаружилась другая неприятность: отсутствие полотенца. Пришлось, оставляя за собой мыльные лужи, как инженер Щукин из «12 стульев», идти за ним на ресепшн. На завтраке никого, кроме меня, не было. Попросил пожилого негра принести яичницу без ветчины. Два раза повторил: без ветчины, д’акор? Д’акор. Принес с ветчиной. И еще, расставляя столовые приборы, презабавно рассыпал соль, а потом с извинениями смел ее рукой обратно в солонку. Подождал до 10 своих новых друзей, потом плюнул и вызвал такси. В общем, в то утро я уже многое понял.
Нджамена – это пыльное нагромождение высоких заборов. Архитектура как понятие отсутствует. Весь город живет по средневековому принципу: мой дом – моя крепость. Единственная достопримечательность - гигантский президентский дворец, вдоль которого, естественно, самый большой забор с самой колючей проволокой. Это даже не забор, а целая система бетонных редутов. Мужики – с виду скучные мусульмане в белых хламидах - лежат кверху пятками вдоль заборов, зато черные женщины – это сила! В невероятно ярких традиционных платьях, высокие, статные и с такой горделивой осанкой, словно они идут по подиуму, а не по пыльной дороге с огромным тюком на голове. Что они в них носят, пока мужики прохлаждаются в тени заборов, для меня так и осталось тайной.
женщины в Нджамене...
...и мужчины. Почувствуйте разницу
Кроме женщин, поражает количество вооруженных людей в форме – белые «ефоровцы», «кфоровцы», «ооновцы» и, конечно, местная полиция, как в Чечне, совершенно разбойничьего вида. Вдоль дорог – рекламы местных мобильных сетей – кажется, это единственный бизнес, в котором здесь существует конкуренция. Симками и телефонными картами уличные мальчишки торгуют повсюду – как в Таиланде фруктами. Везде вдоль дорог стоят лотки с полуторолитровыми бутылками бензина – еды, кроме каких-то неаппетитных корнеплодов, не продают вообще. Изредка наткнешься на торговца морковкой – она, видимо, почитается здесь за необыкновенное лакомство. Иногда арахис или бананы. Встречаются также мальчишки на велосипедах со свежими багетами в лотке. Такой вот омаж французскому колониализму. В отличие от азиатов, черные вообще малоежки. Есть три китайских ресторана (даже в эту жопу забрались! – тот, что напротив Новотеля не рекомендую – цены заоблачные), один индийский, один ливанский и пару европейских, из которых самый популярный в отеле «Central» (сам отель всегда переполнен, несмотря на цену 120 дол. за номер – по местным меркам это недорого). Цены – это второй шок. Для дырки жопы здесь все очень дорого. Из еды обязательно надо попробовать вкуснейшую рыбу-капитана, коей славятся местные реки Логон и Шари.
Рядом с российским посольством обнаружил отель, который рекомендую всем несчастным, оказавшемся в этой дырке. Называется La Sahel, но с обязательным добавлением «авек писин» - что значит «с бассейном». Потому что есть с тем же названием, но без оного. Тихие, заросшие деревьями манго бунгало стоят, как водится, за огромным забором. Комнаты средней чистоты стоят 110 баксов – дешево по местным меркам. На следующий день прилетела моя девушка, и мы вместе с завхозом посольства и его женой на их машине отправились к озеру. Посол сказал: проведем это по ведомости как культурно-массовое мероприятие. Это последний раз, когда я связываюсь с посольскими. Не потому что они такие-сякие – нормальные, простые ребята – но толку от них немного. Их жизнь ограничивается стенами посольства и совать нос за его пределы у них не принято. Посол, например, с большим удивлением узнал от меня, что в ста метрах от его резиденции есть приличный отель (но за обед в ресторане все равно спасибо!). Завхоз с женой больше года прожили в Чаде, но ни разу не выезжали за пределы столицы. Не были ни в одном ресторане. Языка не знают. В 10 км. от Нджамены вдоль дороги паслись верблюды – жена завхоза впервые в жизни увидела их живьем и начала с восторгом фотографировать. Прожить год практически в пустыне и ни разу не встретить верблюда – это надо постараться!
Проехав несколько КПП, по хорошей асфальтированной дороге доехали до Дугии. Там в кипарисовой роще на берегу Шари обнаружился чудесный отель с бассейном и множеством бунгало (цена – 80 дол.). По ресепшену бегали удивительные обезьяны неизвестной мне породы. Самцы сверкали голубыми яйцами. Маша восторженно бросилась их фотографировать.
Ехать дальше на озеро в отеле нас отговорили. Сказали, не пустит КПП – нужна некая «авторизация» («autarisation») местных властей. За 100 баксов можно на моторной лодке – но только ранним утром, потому что по реке до озера плыть два часа. Я бы попробовал прорваться через КПП, но посольские – ребята нерисковые, так что пришлось возвращаться. Посол пообещал попробовать добыть нам «авторизацию».
Ночью пошли исследовать ночную жизнь – зашли в «Мясоед» - аналог московского клуба “Night flight”. Куча местных морковок в обнимку с подкаченными миротворцами танцуют под Боба Марли и африканские ритмы. Девки вульгарные, как провинциальные пэтэушницы. Яркая дешевая европейская одежда им совсем не к лицу. Лучше бы ходили с тюками на голове, ей-богу! На обратном пути в отель возле нас остановился натовский патруль, бритоголовый француз спросил, не нужна ли нам помощь, после чего очень серьезным тоном сообщил, что гулять по ночам здесь оооочень «денжер'ос».
Посмотрели TV Chad. Это самое неулыбчивое ТВ на свете. Черные имамы в белых одеждах мрачно что-то вещают, потом без всякого предупреждения появляется человек с длинной пикой, которую он запихивает целиком себе в ноздрю. Потом снова имамы, потом президент Идрис – тоже очень мрачный – но кончается все неожиданно зажигательным танцем, который исполняют женщины в ярких одеждах.
На следующий день, поняв, что в Нджамене ловить больше нечего, отправились в Камерун. Он находится на другом берегу реки Логон, что примерно в 10 км. от Нджамены. По дороге приключилась маленькая но, пожалуй, самая неприятная история. Машка фотографировала из машины виды – т.е. редкую растительность и «говнодомики» - убогие прямоугольные хижины какашечного цвета, которые тут действительно строят с добавлением навоза, - как вдруг к нам подлетели на мотоцикле два истеричных негра с требованием снова показать чертову «авторизацию», на этот раз разрешающую фотографировать. Один истерик влез в машину и потребовал отдать ему фотоаппарат. Шиш он, конечно, получил, но последние фотки я на всякий случай удалил.
Чудом уцелевший снимок говнодомиков
Они доехали с нами до полиции, где в тени прямо на полу сидел старый босой жандарм, который, в ответ на вопли истерика, вынул изо рта деревянную палочку (жевание палочки, я позже выяснил, заменяет здесь зубную пасту) и сказал ему: ну фотографировали они – чего дальше-то? Это нормально, дружок, все белые фотографируют. Анкеты заполняли ужасно долго – опять из-за идиотского местного обычая сначала делать, потом думать. Жандарм схватил наполовину заполненные мной анкеты и начал, не глядя, вписывать мои паспортные данные в анкету Маши, ее – в мою. После чего долго сличал, скреб башку, игнорируя мои объяснения. Наконец, все перечеркав, понял, что вышло совсем плохо и попросил меня заполнить анкеты заново. Это местная традиция – делать все два раза. Первый – импульсивно. Второй – подумав. Очень напоминает Россию. Мы вообще ближе, чем думаем. Еще одна схожая черта – неулыбчивость и постоянная готовность перейти на бычку, если чё. Мне показалось, что многие для устрашения даже голос делают преднамеренно ниже. Люди в униформе и с оружием чувствуют себя хозяевами жизни. Правда, на улыбку туземцы тоже переходят довольно быстро и она у них не гнусаво-подонковская а-ля Сява, а искренняя и очень заразительная. Я бы сказал, что чадлане неулыбчивые, но смешливые. Тут всегда есть ощущение, что любое событие при неблагоприятном развитии может закончиться стрельбой, а при благоприятном – карнавальной пляской. И расстояние между этими полюсами здесь меньше, чем где бы то ни было.
В общем, полицейский, грызя арахис, поставил наконец-то нам штампы и мы с чувством победителей въехали в Камерун (7 долларов – просто переехать через мост в камерунский Куссери). Визы туда мы сделали еще в Москве.
Граница (снимок скрытой камерой)
Белый человек в Африке – «насар’а» - это дойная корова, халявные деньги. Надо быть готовым к тому, что всю дорогу к вам будут подходить от мала до велика с одним словом: «Кадо» - подарок по-французски. Белый человек обязан помочь черному, именно ДОЛЖЕН, причем с самого рождения и по гроб жизни. За столетия эксплуатации и рабства. Это что-то обратное комплексу вины, которым страдают современные немцы, – комплекс обиды, что ли. Меня это порядком раздражает – мои предки, например, этим людям ничего не должны и ни копейки от эксплуатации Африки не получили. Наоборот, пол-Африки должно СССР – я же не обижаюсь на них за это?
Отдельные продукты здесь имеют название брэндов. Дети часто кричали загадочное слово «Бик!», пока я не понял, что они просят шариковые ручки. С «колгейтом» в качестве зубной пасты было понятнее. Пустые пластиковые бутылки тоже немедленно выпрашивают – чтобы потом продавать в них бензин.
За 150 долларов нас соглашаются везти к озеру Чад через камерунскую саванну. Адское путешествие – мои темные волосы стали желтыми от песка, а у Маши наоборот потемнели. При этом окно мы вынуждены были держать открытым, иначе в машине можно было расплавиться. Возле очередной деревни водитель Абба сделал остановку – зашел поесть к своим родителям в типичный «говнодомик». Нам даже не предложил, хотя мы подыхали от голода и любопытства. Из еды – только какие-то кабачки, которые очистив от шкуры, едят местные. Я попробовал на вкус – натуральный сырой кабачок. Пришлось выбросить.
От пыли Маша стала брюнеткой с кудряшками
В Камеруне говнодомики округлой формы
Проделав тяжелейший 5-часовой путь, мы убеждаемся, что к озеру проехать нельзя, а можно только к реке Чари, по которой еще два часа надо плыть на моторной лодке. Абба этого якобы не знал. Времени уже 5 дня, ночевать в этой дыре негде, за лодку просят сумасшедшие деньги, ведут себя агрессивно (мы слышали, как от кого-то прозвучало слово «насара» с нехорошей усмешкой – наш водитель напрягся и чуть не полез в драку).
Мошенники на берегу Чари
Этому мужику повезло еще меньше, чем нам
В общем, отказываемся от идеи попасть на озеро через Камерун и едем в Ваза – там есть ближайшая по моим сведениям гостиница. Ваза – это национальный парк, известный своим сафари. Приезжаем туда еще спустя 6 часов – в районе 11 вечера. Нас кормят вкуснейшей рыбой, поят прекрасным пивом и укладывают в настоящую хижину дяди Тома – круглую мазанку с бамбуковой крышей – именно так я и представлял себе настоящие африканские дома. В Вазе был даже бассейн – правда, пустой с вечной табличкой: «Осторожно, окрашено!».
Перед сном договорился с водителем о том, что он отвезет нас на сафари в 9 утра (я хотел пораньше, как рекомендуют путеводители, но водитель отговорил – сказал, что так рано все звери на водопое и смотреть не на кого). Этот кретин, взяв аванс, приехал в 10.30. Такие вот национальные особенности фотоохоты. У африканцев проблема с чувством времени. Я потом узнал, что во многих местных наречиях у глаголов отсутствует будущее время, а в некоторых языках (напр., лугбара) нет понятия «время» как такого. При въезде в саванну, помимо билетов, всучили гида – он «облигато’р», отказаться нельзя. Еще минус 30 долларов. Старый негр не говорил по-английски и всю дорогу молча жевал палочку, изредка бегая за деревья по нужде – у бедняги, видимо, простатит. Это был самый ненавязчивый гид в мире. Если не считать того, что его нам навязали. Видели целующихся жирафов, комичных бородавочников, много антилоп и экзотических птиц. Из-за опоздания водителя мы ездили по саванне в самое пекло и большинство зверей попрятались от солнца. Те, что не спрятались, от дороги находились далеко, поэтому даже с хорошей оптикой снимки получились средние. От скуки наелись кислых плодов тамаринда, после чего страшно мучились от жажды. Так что когда через три часа старый негр попросил на прощание «кадо», в ответ он услышал несколько сочных русских ругательств.
Изысканного жирафа мы в результате встретили в Камеруне, а не в Чаде
Следующую ночь провели в Муруа – приятный по африканским меркам колониальный городок. Впервые за эти дни пили каппучино и ели круасаны. В отеле «La sare» тоже был бассейн – и даже с водой, но когда мы в темноте приблизились к нему, то услышали трели жаб и почувствовали явственно исходящий от воды запах болота. Я осторожно потрогал ногой дно. Оно натурально заросло илом. Перед сном смотрели камерунское ТВ – оно намного жизнерадостнее и европеизированнее чадского.
Утром поехали в Румсики. Там, по словам Андре Жида, самый красивый пейзаж на земле. Жиду я больше не верю: пропилив по грунтовке три часа, мы оказались в обычной горной деревне, правда, с развитой инфраструктурой и лавками ремесленников. Здесь даже было вегетарианское кафе. Пейзаж, конечно, впечатляющий, но такого мучительного пути не стоят. Огромные рыжие скалы фаллической формы. Учитывая нетрадиционность француза, становится понятным, что именно в пейзаже его очаровало.
В традиционные ремесла проникает прогресс
парикмахерская в Румсики
По возвращении в Чад опоздали на границу – оказалось, она в 17.30 закрывается. Куссери был окутан дымом. «Чад рядом – вот и чадит» - пошутила Маша. Нас отвезли в мусульманскую гостиницу «De La Paix» - после саванны она показалась султанским дворцом. Спросил какого-то юношу, говорит ли он по-ангнлийски, тот недоуменно на меня уставился. Я уже подумал, что опять дубль-пусто, как тот вдруг сказал: Yes, of course. После чего, узнав что я из России, добавил: «Оh, the land of Vladimir Putin and Dmitriy Medvedev!» Не знаю, кто он был – может, победитель местной программы «Как стать миллионером».
Позвонил посол и сказал, что ничего не выходит. Авторизацию, чтоб проехать к озеру, могут дать только через 2 недели. Ну и черт с ним. Мы все равно попробуем самостоятельно прорваться через Дугию.
На следующее утро в Чад нас везет Омару – полицейский из Куссери. На заставке телефона – фото Обамы. Играет рэп: Whiteman – he treats me badly cause my skin is black.. Омару - первый местный, пригласивший посмотреть свой дом. Однокомнатная темная хижина, внутри которой красавица-жена, двое маленьких детей и куча спутниковых декодеров – Омару продает их в свободное время. Вообще, он ужасный романтик. «Деньги – фигня. Главное – это чувства» - заявил нам сентиментальный милиционер, после чего поинтересовался у Маши, нет ли у нее сестры. Я думал, ему очень понравилась моя девушка, но потом Омару спросил тоже самое у меня. Оказалось, ему очень хочется, чтобы вторая жена была белой. Он попросил нас сфотографировать его и показывать всем подругам. Когда я предложил ему улыбнуться перед камерой, Омару отказался. Женитьба – дело серьезное. В общем, девушки, вот он – ваш шанс!
Вернувшись Нджамену, заселяемся обратно в La sahel. На следующее утро, презрев опасности, отправляемся в Дугию, где в одноименном отеле без всякой авторизации нам удается с помощью администрации нанять полицейского с Калашниковым, который с отсутствующим видом отправляется с нами на такси на озеро Чад. Дорога из Дугии до озера – еще примерно 40 км. Если убрать все блок-посты, из Нджамены можно домчаться за полтора часа. В прибрежной деревне Гите долго торгуемся, наконец, сходимся на цене 100 долларов. За эти деньги нам обещают 2-х-часовую экскурсию.
Плыли под прицелом AK-47
Само озеро оказалось очень мутным, но нам было уже неважно. Мы достигли цели и торжествовали. Хотя когда мальчик, отправившийся с нами, зачерпывал воду из озера ладошками и пил ее, нам становилось не по себе. Второй раз мы перепугались, когда лодка посреди озера заглохла и очень долго не заводилась. Но в результате все кончилось хорошо, и поздно вечером мы отпраздновали победу на последние деньги во вкуснейшем индийском ресторане.