Нгоронгоро - Серенгети. СТАНЗИБАР 13

[ahead]

Серенгети

На развилке, с которой нынешним утром мы ушли влево, направляясь на дно кратера, в этот раз взяли в противоположную сторону, направлением на Серенгети. Позади нас остались масайские поселения и, как я поначалу полагал, вся диковинная живность заповедника Нгоронгоро, но не тут-то было. По обе стороны дороги простирались бескрайние луга, обильно поросшие зеленью, и эту самую зелень с превеликим аппетитом поглощали антилопы, зебры, газели и прочие охотники до сочной травки. Создавалось впечатление, будто мы продолжаем пребывать на дне кальдеры, с той лишь разницей, что зверьё было рассредоточено на гораздо большей территории и подобраться к животным так близко, как в кратере, невозможно из-за отсутствия специальных дорог. А ездить по бездорожью в заповеднике, разумеется, запрещено. Когда говорят о миллионных стадах антилоп, то смысл этих слов не всегда адекватно воспринимается сознанием. Ну миллион, ну десять тысяч, какая разница? Одно слово много. Так вот здесь эта разница ощущается в полной мере, потому что животных не просто много, их бессчётное число. Нас, прежде всего, привлекли жирафы, по одиночке или небольшими, вероятно, семейными группами, из двух-трёх особей гуляющих по полям и усердно выбирающих тонкие листики среди острых иголок в кронах низкорослых акаций. Уже проскочили мимо двух десятков длинношеих великанов, как заметили одну из пар, так близко подошедших к проезжей части, что не было сил оставить их без внимания и не остановиться, чтобы понаблюдать за грациозной красавицей жирафихой.

Чувствовалось, что и она не выпускает нас из поля зрения, а быть может слуха или обоняния, но скорее всего и того и другого и третьего. Малейшее наше шевеление незримо отражалось в полуобороте головы или слегка скошенного глаза, а то и настороженном развороте ушей. При этом она, казалось, совершенно спокойна и уверенно продолжала поедать листву с верхушки невысокого дерева. Понятное дело, за отведённых 22 часа суточного бдения жираф должен буквально по листочку собрать с колючих веток около тридцати килограммов, чтобы обеспечить себе необходимый запас энергии из малокалорийной пищи. Такой рацион позволяет жирафу оставаться самым высоким животным Земли, достигать тонны веса и бегать со скоростью свыше 50 км/ч. Спят жирафы не более двух часов в сутки, а всё оставшееся время посвящают процессу поиска еды. Преимуществом избранного рациона является также то, что жираф может длительное время, более недели, обходиться без воды, что несомненно играет очень важное значение в период засухи. Однако, уж если жираф добирается до водоёма, то выпивает более трёх вёдер за раз. У физически здорового жирафа в природе нет врагов. На шестиметрового гиганта, легко способного размозжить череп любому хищнику, никто не отважится напасть, разве что в период засухи, когда жажда и голод делают одних безумными, а других слабыми.

[ahead]

Спустя два с половиной часа мы въехали в символические ворота, условно обозначающие границу между двумя заповедниками. Серенгети, Sir ingitu на языке масаев - бесконечная равнина. Национальный парк Серенгети был основан в середине прошлого века. По площади занимает около пятнадцати тысяч квадратных километров. Крупнейший в мире, если не брать в расчёт охотничий заказник Селус, расположенный на юго-востоке страны. С юга Серенгети граничит с заповедником Нгоронгоро, первое время входившим в его состав, а на севере с кенийским парком Масаи-Мара. Благодаря столь внушительной суммарной территории заповедной зоны и принятым мерам по охране живой природы, древнейшую экосистему планеты удалось в определённой степени сохранить до сегодняшних дней. Здесь находят приют сотни видов пернатых и несколько миллионов крупных животных, включая Большую африканскую пятёрку.

Километров в десяти от ворот встретили то, что по моим предположениям в этот период года увидеть никак не могли. Буквально от горизонта до горизонта, поперёк нашему движению растянулась не имеющая ни начала ни конца цепь из самых многочисленных монстров на континенте, антилоп Гну. Кое-где к процессии примыкали и другие виды копытных, сопровождая собратьев на бесконечном пути Великой миграции. Совершенно неожиданно мы будто бы оказались посреди широко известной реки Мару, с одного берега которой на противоположный устремляется гигантское стадо антилоп, подвергая себя смертельной угрозе сломать шею при спуске или утонуть в жутком столпотворении обезумевших от страха собратьев. Наконец, велика вероятность быть съеденным рептилиями, не мало дней ожидающими этого изобильного часа. Сравнение с рекой возникло на основе удивительного сходства поведения животных. Передние ряды стройной цепи кочевников, приближаясь к дороге, останавливались, на них напирали идущие сзади, образовывалось скопление, всё больше и больше разраставшееся, и, наконец, задние выдавливали передних прямо на дорожное полотно, словно в реку, там, на берегах Мары. В отличие от реки здесь антилопы опасались несущихся на большой скорости автомобилей. Рискуя попасть под колёса машин, как в пасть крокодилу, наконец, отчаявшиеся Гну выскакивали на дорогу и в несколько прыжков преодолевали опасный участок. Отбежав от края дороги на безопасное расстояние и придя в себя, они вновь возвращались к неспешному движению по пути, имеющему своё начало и конец для отдельной особи и не имеющему ни того ни другого для всего племени копытных «монстров».

Ибрагим замедлил ход машины перед участком пересечения антилопами дороги. Тем не менее, в окружении повседневной опасности животные с тревогой отреагировали на наше появление. Одни, идущие впереди колонны, резко остановились, другие отпрянули в испуге в сторону, встревожив идущих следом. Но в целом нескончаемая вереница антилоп сохраняла строй, продолжая движение по замкнутому кругу в поисках лучшей доли.

Снова водитель дал полный газ, и автомобиль, сотрясаясь от неровности дорожного покрытия и от собственной ветхости, довольно легко набрав сотню, пустился обгонять впереди идущий внедорожник. В сухую погоду ехать у кого-либо в хвосте удовольствие малое. Пыль из полотна выбивается таким столбом, что в безветрие метров на сто вперёд абсолютно ничего не видно, что и опасно и неприятно. Но наш водитель за всё время путешествий никому не позволял заваливать нас клубами пыли. Правда, поначалу мне машину стало жалко, но Ибрагим успокоил, мол, ничего с ней не станет. И точно, никаких серьёзных проблем не возникло, кроме того, что пару раз заводили её с толчка.

Звонит мобильный телефон Ибрагима. Не снижая скорости, берёт трубку и тут же серьёзное, сосредоточенное лицо водителя преображается, начинает сиять, голос становится мягким, каким-то тёплым, ласковым.

- Это моя младшая внучка, ей четыре года. Послушай, - и даёт мне трубку.

Подношу к уху и слышу колокольчиком переливающийся голосок. Трещит не умолкая. Смотрю на Ибрагима, возвращаю ему телефон:

- По голосу чувствую, что очень милый ребёнок, но я не совсем понял, о чём она говорит?

- Конечно,- хохочет Ибрагим - она ведь говорит на суахили.

[jelenavel]

Очень интересные рассказы про животных.Спасибо

[ahead]

И Вам, спасибо!

[ahead]

Спустя двадцать минут, как въехали в ворота заповедника Серенгети, прибыли в контрольный пункт национального парка. Пока Ибрагим улаживал формальности, мы, разминая конечности, прогулялись по небольшому пятачку вблизи административного домика. Понаблюдали за птичками, соорудившими множество соломенных гнёзд в кроне акации, за слоном, шарахающимся невдалеке от парковки и ковыряющимся хоботом в траве. Простой такой слон гуляет себе сам. И дела до него никому нет, да и ему все вокруг вроде тоже до фонаря. Такая она африканская повседневная действительность.

Отстояв в очереди более получаса среди себе подобных, Ибрагим вернулся к машине, и мы продолжили путешествие по саванне. Саванна от нашей степи отличается, главным образом, наличием кустарников и одиночных деревьев, впрочем, иногда и целых зарослей. Именно такой, какую вижу сейчас, я себе её и представлял. Закатное солнце почти с самого горизонта нежным светом подкрашивает скуповатую африканскую степную флору на излёте знойного лета. Травы цвета светлой охры волнами колышутся на ветру, добавляя сходства с безбрежным морем. Редкие, одинокие акации зеленеют верхушками колючих крон словно оазисы в пустыне.

К северу от дороги, прямо посреди саванны, показались каменные нагромождения скалы-копьес, образовавшиеся в результате эрозии древних гор.

- Не может быть! Это же Симба!

На вершине одного из крупных валунов гордо подставив гривастую морду освежающему ветру, лежал большой лев, настоящий Царь. На соседних скалах, у подножья сидят молодые отпрыски, а мамаша-львица на вершине, то ли их оберегает, то ли добычу высматривает.

Вскоре машина затормозила у развилки и водитель, выбрав восточное направление, погнал машину в лагерь. Впереди, слева от дороги пасётся десяток зебр.

Не успели поравняться с ними, как табун в одно мгновение срывается и несётся параллельным курсом с автомобилем. Ибрагим, не сбавляя скорости, гонит по добротной грунтовке, хорошо просматриваемой на многие километры вперёд. Зебры не думают сдаваться. Перейдя на галоп, какое-то время идут нос к носу со стальным собратом Ленд Крузером. И всё же, не выдержав затяжного спурта, резко меняют направление, отскакивая в сторону, и, пробежав по инерции пять-шесть шагов, замирают, раздувая бока тяжелым дыханием. А ещё через секунду вырвавшееся из под колёс плотное облако пыли окончательно скрывает их от нас. Однако, как нравится местным обитателям гоняться с автомобилями. Уже и страусы и антилопы проверили возможности нашего старичка «Крузера», теперь вот зебры попытались. Всё ничего, лишь бы слонам этого в голову не взбрело, а с остальными-то он потягается.

[ahead]

Вот, наконец, лагерь. На площадке припаркованы несколько внедорожников, за ними, как обычно, две стояще рядом крытые соломой веранды. В одной кухня, в другой столовая. А дальше, большая ровная лужайка под палатки, и в самом конце поляны добротного вида туалеты и душевые. Всё в хорошем состоянии, аккуратно и чисто.

Вблизи столовой выстроились в карауле постовые. Стоят по струнке, не шелохнутся, с поразительной синхронностью поворачивая голову и провожая взглядом проходящего первым Никоса, а затем всех остальных. Красивая полосатая шкурка зверьков выдаёт в них зебровых мангустов. Убедившись, что пришельцы не представляют для семейства опасности, занялись своим привычным делом, поиском в траве жуков, муравьём и прочей мелочи.

Едва успели поставить палатки, как стемнело. Насколько бы ни была машина герметична, пыль всё равно нашла возможность просочиться в салон и налипнуть на жаждущих зрелищ пассажиров. Очень хотелось смыть её поскорее, тем более, что в лагере имелся душ с вполне терпимой водой, разогретой дневным солнцем. Но освещения в кабинках не предусмотрено, поэтому, мыться пришлось с налобными фонарями. Неудобно, конечно, но зато какое наслаждение испытываешь, смыв с себя не только грязь, но и усталость целого дня сидения в непрерывно трясущемся автомобиле.

Пока чистили пёрышки Никос, молодчина, приготовил ужин. Тут я вспомнил «…Вам это даже будет нравиться». Да, действительно, работа местных гидов, рейнджеров, поваров, портеров – это отработанная годами машина, которая плохо ли, хорошо ли, но работает. И если повезёт с командой, то работа, взваленная на её плечи, будет приятно радовать Вас в течение всей экспедиции, будь то на горе или на сафари. Нам с командой повезло, поэтому всякий раз получая сервис, который в наших краях практически не предусмотрен, здесь нам действительно «это нравилось», и мы были по настоящему благодарны Джастину и его друзьям.

Вновь ночь тревожила сон множеством разнообразных звуков шороха, рычания, криков то ли птиц, то ли зверей. Нормальная такая ночь в саванне. Можно ли сказать, что к этому уже начали привыкать? Навряд ли. Зная, что от обитающего в здешних краях зверья тебя отделяет всего лишь палаточная ткань, а территория лагеря не имеет даже ограждения от внешнего пространства, голову начинают посещать очень интересные фантазии, особенно ночью, особенно во сне.

[ahead]

Но рассвет не даёт в полной мере разыграться буйству красочно-кровавых сновидений. В эту ночь никто не пострадал, ни «личный состав», ни имущество. Утренние процедуры и завтрак постарались не растягивать, поэтому выехали достаточно рано, что позволило понаблюдать за впечатляющей картинкой пробуждения саванны. Воздух, пропитанный утренней свежестью и пронизываемый горизонтальными лучами едва взошедшего из-за края степи солнца, создавал ощущение громадного объёмного экрана, на полотне которого разыгрывалось действие, напоминавшее сюжет из какого-то фильма о дикой Африке. Выгоревшие степные травы на сей раз придавали саванне образ песчаной пустыни с характерной волнообразной поверхностью от края и до края.

По переливающейся глади, на значительном удалении друг от друга идут слоны, неторопливо орудуя хоботом, вырывают лакомые стебли, прямо на ходу отправляя их внутрь своих многотонных туш. А над всей этой красотой на небольшой высоте уже в воздушных волнах плывёт воздушный шар.

Выезжая из лагеря, по правую сторону от дороги на огромном валуне, наподобие того, на котором вчера встретили Царя, резвятся мангусты. Только не те полосатые, что встречали нас у столовой, а другой породы – жёлтые, с белыми лапками и такого же цвета брюхом. Интересно, что живут эти семейства совсем рядом, не более чем в двухстах-трёхстах метрах друг от друга.

Ещё толком не проснувшиеся газели Томпсона, выйдя на дорогу, перегородили путь и, не особо торопясь уступить проезжую часть нашей «железяке», разбредаются по разные стороны, поглядывая на своего вожака, что тот скажет? А доминантный самец стоит у самой обочины и, запрокинув ветвистые рога чуть назад, позирует нам, любуясь своим отражением в объективах фото и видео камер. Откуда-то неожиданно появившийся шакал нарушил ход фотосессии, спугнув стадо и главного персонажа, для которого забота о семье оказалась поважнее тяги к искусству.

Обилие разнообразной живности, бродящей вокруг, приводит к тому, что Ибрагим уже перестал останавливаться при виде бородавочника, буйвола или антилопы. Это нормально, учитывая к тому же, что время у нас всё-таки ограничено. Остался только один полный день сегодня, а завтрашний уйдёт на обратную дорогу. При этом Ибрагим ведёт машину, не ускоряясь, потому как распугивать зверей тоже не стоит. Выезжаем на небольшой бетонный мостик и сразу поворачиваем направо, вдоль микро речушки, шириной в метр. Извиваясь, она тянется метров на двести вперёд, переходя в небольшое озеро, соединённое через перешеек ещё с одним, побольше. Подъезжаем к первому. Чистая, зеркальная гладь, на краю которой из воды торчит большущая спина одинокого бегемота. В стороне от него, метрах в десяти, еле заметная ребристая спина крокодила. И тот и другой словно в анабиозе, лежат, не шелохнутся. Должно быть, один отсыпается после ночного выпаса, а другой ещё не отогрелся.

Объезжаем озерцо справа и останавливаемся на берегу на базаре. Целая стая красавцев марабу, не испытывая к нам ни страха, ни неприязни, занимаются своими делами, просто не обращая на машину никакого внимания. Часть птиц стоит в воде и длинными, массивными клювами вылавливают что-то со дна и, подбрасывая в два-три приёма, проталкивают это что-то в ощипанную глотку. Другие на берегу стоят кучками, чистят перья, переругиваются. Некоторые задираются и лезут в «клювопашную», лупцуя своих оппонентов острыми, увесистыми носами и выдёргивая перья из хвоста. Отступивший взмахивает крыльями и тяжело, будто птеродактиль, тужась и кряхтя, взмывает вверх. Но не далеко, садится на вершину ближайшей акации, приютившей на своей кроне уже не менее десятка подобных динозавров. Настоящий базар.

Впереди за вторым перешейком третье, самое большое и живописное озеро с красивыми зарослями пальм и акаций по берегам. Но к нему дороги нет, а ездить по бездорожью запрещено. Там же самое интересное: под пальмами в озере бегемоты спящие, бодрствующие, дерущиеся. Но далековато, метров за двести. В оптику кое-что видно, а вот невооружённым глазом детали ускользают напрочь. Погрустили по такому поводу и поехали дальше.

Буйволы. На этот раз не смогли проехать мимо. Один ранен, на левом боку обширная рваная кровоточащая рана. По свежей изливающейся крови видно, что битва произошла совсем недавно. Кто осмелился замахнуться лапой на столь сильное и дерзкое животное, непонятно. Отпечаток больше всего напоминает львиный, но царь зверей на глаза нам сегодня ещё не попадался.

[ahead]

Едем сквозь пойменные заросли низкорослых акаций. Рядом, через пролесок, табун антилоп Гну, отдыхающий под кронами акаций. Как будто поочерёдно просыпаются, мотая неуклюжей башкой, потягиваются, разминают конечности.

Вдоль ручья одиноко топчется бегемот, по всей видимости ночью набивал брюхо на отдалённом пастбище и до восхода не успел вернуться обратно в своё родное болото. Но тут набрёл на заросли сочной травы и не в силах бороться с собственным аппетитом, набросился на аппетитную зелень, позабыв о скорой жаре, неминуемо приходящей вслед за солнцем.

Новая встреча с жирафом, на этот раз с высоченным самцом, вытягивающим голову вверх и языком дотягивающимся до самых верхних веток акации, срезая при этом листву как косилкой, не накалываясь при том об острые колючки. Сидящие на кроне обезьяны тревожно заглядывают сквозь густые ветви вниз, опасаясь попасть под лезвие полуметрового языка. Если самки жирафов питаются листвой, растущей на высоте корпуса, то самцы, как настоящие джентльмены, объедают, как правило, недоступные для своих подруг кроны.

Ибрагим крутит головой по сторонам, будто что-то ищет, подаёт знак встречному джипу. Остановившийся водитель коротко сообщает об обстановке на том участке парка, где только что побывал. И мы тут же мчимся туда. Тормозим посреди степи, рядом с разлапистой рогатиной высохшего дерева. За ним, метрах в пятидесяти, одиноко стоящее колбасное дерево, с богатой тенистой листвой и толстыми колбасищами плодов, в изобилии свисающими с ветвей. Никакой живности в округе не видно. Ибрагим некоторое время всматривается, затем протягивает руку показывая на дерево и произносит:

- Там, на ветке, леопард.

Все устремляют взгляд в указанном направлении. Точно! Длинное песочного цвета в коричневых пятнах тело большой кошки растянулась на толстом горизонтальном ответвлении от ствола. Спящее животное, свесив лапы по разные стороны ложа, буквально прилипло к стволу, обняв его, и, расплющив морду от удовольствия, предавалось полуденному сну в тени густой кроны.

Леопард входит в тройку самых больших кошек на Земле, после тигра и льва. Размер взрослого самца без малого под два метра, а вес больше семидесяти килограммов.

- Поздравляю, это ещё один представитель Большой африканской пятёрки. Теперь Вы видели всех. Это настоящая удача. Я волновался, что мы можем не встретить именно леопарда. Но нет, всё в порядке, дождался-таки нас, вон как похрапывает.

- Спасибо, дорогой! Это настоящий подарок для нас. Откровенно говоря, я не рассчитывал и на четверть того, что ты нам показал. Спасибо!

- Да, ну что Вы, смотрите, пожалуйста, - смущается проводник.

Мы и смотрим. Трудно передать ощущения, когда дикие звери, множество зверей, самых разных видов, размеров, характеров стоят, лежат, ходят рядом с тобой. Невольно возникает чувство единого целого с этим миром, миром, из которого много лет назад человечество начало стремительный исход. И хочется бесконечно выражать благодарность тем, кто приложил усилия к тому, что мы сейчас видим. Видим не чучела, не репродукции или мумии в зоологическом музее, а живых и здоровых братьев наших меньших.

- Ну, поехали ещё кое-что Вам покажу. Готовы?

- Поехали!

[ahead]

Выбираемся в сторону скал, на которых вчера встретили Царя. Но сегодня его здесь нет. Быть может на охоте. Или приём, какой-нибудь, правительственный, церемонии там всякие. Царь всё ж-таки. Лишь отбившаяся от стаи Обыкновенная цесарка с нескрываемым удивлением посмотрела на нас:

- Да ушли они, ушли! Ещё по утру. Вон туда, видите машины сгрудились. Вот, туда и поезжайте.

Может и вправду державная семейка там мзунгу тешит? Подъезжаем. На дороге стоит вереница из пяти машин, а по степи вдоль этой кавалькады, прямо в нашу стороны трусит львица и следом за ней огромный, с распушенной ветром гривой лев.

- У них брачный период, сейчас. Очень тяжёлое и ответственное дело для симбы. Каждые пятнадцать минут в течение недели он должен исполнять свои державно-супружеские обязанности. Иначе его кормить не будут. Охотятся, как правило, самки, а вожак только порядок в прайде поддерживает и от залётных ухарей свой гарем уберегает.

Идущая впереди львица прилегла на землю, скрывшись за густой травой. Хмурый, утомлённый, преисполненный чувством долга Лев подошёл к избраннице. Через несколько секунд парочка резко встрепенулась. Лев огрызнулся, рявкнув во всю пасть и еле успел отскочить в сторону от зверской ласки подружки, клацнувшей клыками у самой морды возлюбленного. Отдышавшись, оба продолжили путь. Пересекли дорогу, едва не зацепив нас хвостами и, углубившись в саванну, растворились в высоких травах бесконечной равнины.

- Недалеко отсюда есть одно местечко, у реки, львы частенько наведываются туда на водопой.

- Отлично, поехали!

Не проехав и километра, вброд пересекли не то, чтобы речку, скорее ручей, местами расширяющийся, образуя плёсы с густыми зарослями зелени вдоль русла. На противоположном берегу стоит пара крупных аистов, африканских или седлоклювых ябиру. Необыкновенно красивая, большая птица с длинным красным клювом с черной окантовкой в верхней трети, с виду создающей впечатление, будто клюв перетянули скотчем. Самцы аистов достигают до десяти килограммов веса, ростом до полутора метров и размахом крыльев в два с половиной метра.

Предвидение и в этот раз не подвело Ибрагима. На самом деле, вдоль берега речушки бок о бок брела ещё одна брачующаяся пара вельможных особ. Лев хоть и уступает пальму первенства по размерам собрату по виду, тигру, но всё же не тигр, а именно он, Лев, общепризнанный Царь звериного мира.

[siamese_cat]

Царь зверей у вас фантастический -особенно на вершине скалы!

Жду продолжения!!!

[ahead]

Да уж, Царь, он и на фотосессии – Царь! Тем более в Африке.

[ahead]

Непосредственно в брачный период львы, как правило, не питаются. Они целиком поглощены друг другом, разве что без воды им не обойтись, вот и пришли немного освежиться. В естественной природе у львов нет врагов, они находятся на вершине пищевой цепочки. А получают ранения или погибают только во время охоты на крупных зверей или междоусобных стычках за верховенство в прайде. Но бывают всякие случаи. К примеру, львы иногда нападают на крокодилов, выбравшихся на сушу, а те, в свою очередь, отвечают им тем же, когда лев залезает в воду. Видимо, не желая испытывать судьбу, наша пара, вытягиваясь в струнку, не заходя в воду, с берега принялась лакать прохладную воду. Утолив жажду, не долго думая, вновь перешли к большому делу, сохранению вида. В силу физиологических особенностей для львицы процесс спаривания происходит болезненно и всякий раз, она норовит звездануть своего любимца лапой с растопыренными когтями по большой наглой морде. Иногда ей это удаётся, оттого вид у царя не самый бравый, скорее наоборот выглядит он изрядно потрёпанным, взгляд потухший, физиономия в царапинах и ссадинах. «Устал до чёртиков, - читается по измождённой мимике, - скорее бы всё это кончилось». Но природу не обманешь, и бедолага лев покорно, вновь и вновь идёт в бой за свой царственный род.

В это время, ошалев от жажды, со всех ног к речке несётся бородавочник, и на полном ходу выскакивает на чистую полянку перед водой, на которой уединилась царственная пара. Кабанчик, то ли из-за высокой травы не доглядел, то ли не учуял, одним словом со всего маху едва не заскочив на львицу, развалившуюся на спине, переворачивающуюся с боку на бок и демонстрирующую свои прелести, своиму избраннику. Царь сидит чуть поодаль, тяжело дышит, подставляя открытую пасть ветру. И тут на тебе, какой то плюгавыш, ушлёпок, недоделок поросячий пытается обесчестить кого?! Царя!

Короткий утробный рык властелина буквально развернул в воздухе уже парящего над самой львицей межвидового извращенца на 180 градусов и непонятно, за счёт какой силы швырнул его назад в траву. «Хм, а он ещё ничего, - улыбаясь и прищурив глаза подумала игрунья, - быть может рано мне искать на стороне приключений, тем более с такими вот, свиными уродцами? – Ну, дружок, назвался груздём, полезай …» Тяжело вздохнув, царь полез.

А «ушлёпок», чуть не лишившись рассудка, выпучив оба глаза через всё рыло, аж до клыков, нёсся по саванне в неведомом направлении, лишь бы подальше. Но постепенно страх отступал, сознание возвращалось. «Это ж надо, а? Чуть было царя не опозорил. Во дела! А что если бы… Пожалуй даже кабаниха харю бы за это не начистила, наоборот, гордилась бы мужиком своим. А то как же, не с кем попало, с самой царицей переспал. А если бы та ещё и понесла от меня? А что, бывают же гибриды лигры и тигрольвы, леопоны и ягульвы. А так был бы, к примеру, свинолев. Кстати, не плохо звучит. По всей саванне прокатилась бы весть о родстве с уважаемым семейством! Вот слава-то обрушилась бы! На века породниться со стариком Лёвой, и забыть всякий страх от разных там леопардов, гиен и прочих мясоедов, страсть как охочих до нашего брата, бородавочника».

Тресь. Что-то твёрдое и острое ударило в бок. Кабан на добрых полметра отлетел в сторону. «Ты где, потаскун, шляешься? Кто за поросятами приглядывать будет, пока я молоко нагуливаю? Небось опять к молодухам бегал! Я те задницу-то надеру, красавчик бородавчатый.» «Эх, - грустно вздохнул бородавочник, - бабы не понимали и никогда не поймут нас, мужиков.»

Тем временем, к нам подъехали два внедорожника и охотники, взяв в руки камеры с серьёзной оптикой, принялись за дело. Но, как нередко бывает, им показалось этого не достаточно и водители, получив задание, решили объехать нашу машину, чтобы занять более удобную позицию. Однако мы стояли в таком месте, что имели кратчайшее расстояние до животных и соответственно лучший обзор. Тогда ребята съезжают с дороги и прямиком подъезжают к берегу, чуть не отдавив зверям хвосты. Ибрагим с негодованием что-то пробурчал, полез в карман, достал ручку, бумагу и записал номера машин.

- Больше их в заповедник никогда не пустят. К сожалению, есть такие люди, которые живут только для себя. Вот эти ребята совершенно не понимают, что природу надо оберегать. Я хочу, чтобы всё это могли увидеть не только мои внуки, но и правнуки моих внуков. Дороги по заповеднику специально проложены так, чтобы, по возможности, меньше вторгаться в жизнь животных. И каждый рейнджер, получая лицензию на право сопровождать путешественников на сафари, брал на себя обязательства следовать определённым правилам.

- То есть, говоря простым языком, ты готов настучать на своих коллег?

- Да, я сообщу в администрацию парка о нарушении, и этих молодцев лишат лицензии.

- Но ведь это означает, что они могут потерять работу, а у них наверняка есть семьи, которые надо содержать. Тебе их не жалко?

- Дело в том, что и у меня есть семья, и у всех, кого вы здесь видите, тоже. Но никто не нарушает предложенные правила. Потому что все думают о своих семьях и о том, что может случиться, если они нарушат правила. А эти парни, наверное, думают иначе. Им здесь не место.

С такими доводами не поспоришь. Простые, но совершенно понятные и правильные мысли. Дай Бог, Ибрагим, здоровья тебе и всем твои внукам и правнукам!

[ahead]

Время скоротечно. Мы его совсем не видим, утром из лагеря выехали вначале восьмого и вот уже второй час пополудни. Шесть часов в разъездах и совершенно никакой усталости или пресыщения. Но Ибрагим предлагает сделать перерыв на обед, тем более, что Никос к настоящему времени ждёт нас, да и звери в самое пекло забираются куда подальше, в тень.

- У нас будет ещё вечерний выезд. Пообедаете, немного отдохнёте, как раз жара спадёт и проедем по новым местам. Не возражаете?

- Нет, конечно. Хороший план, Ибрагим. Обедать так обедать. Вперёд!

И тут, прямо перед нами на дороге видим конечность, по всей видимости переднюю, какого-то парнокопытного животного. Совсем свежая. Вон, даже звери обедают по часам, а мы что, хуже что ли? Поехали, поехали Ибрагим, а то вздумает кто из плотоядных ещё чего откушать, а тут мы. Едем, едем.

Никос и вправду не подкачал. Всё шкварчит, дымится, благоухает. Несмотря на довольно высокую температуру, на веранде не жарко. Не торопясь Никос подаёт последовательно приготовленные блюда. Вокруг стола, на полу, а оконных проёмах птицы разных расцветок и размеров. Наглые, что наши воробьи. Но раскрас этих птичек так ярок и цветаст, что можно на первый раз всё простить, даже стыренный кусок булки, прямо со стола, можно сказать из-под носа.

Наполненный снедью желудок просит покоя и, взяв получасовой тайм-аут, расходимся по палаткам на полуденный сон. Духота в палатке не даёт с лёгкостью забыться и, решив понапрасну не терять время, пошёл я готовиться к съемке ролика, задуманного ещё на Родине. Чтобы воплотить его, необходимо договорится с Ибрагимом о том, чтобы он на время, вопреки правилам, передал мне свои обязанности рулевого, ну и ещё кое-какие детали. Ибрагим даже не сопротивлялся, всё сделал так, как было задумано, и ролик, по мнению моих товарищей, удался.

К завершению сиесты экипаж вновь был готов к выезду. Ибрагим сказал, что едем смотреть бегемотов. Ну бегемотов, так бегемотов. К тому же, мне очень понравились живописные берега озера с огромными округлыми валунами и нависающими над водой пальмами. Но Ибрагим не стал поворачивать за мостиком в сторону озера, а продолжил движение прямо по дороге, вглубь зарослей из кустов и акаций. Притормозил у одного из кустов:

- Дикдик, самая маленькая антилопа.

06

Одна особь лежала, а две других стояли рядом, поглядывая на нас. Антилопы размером с крупного зайца скорее напоминают мышку. Большие круглые глаза, слегка навыкате, и длинная острая мордочка. Но имея длинные задние ноги, Дикдик действительно бегает, вернее прыгает, как заяц. Ростом он около тридцати сантиметром и весом не более пяти килограммов.

- Он предпочитает жить по соседству со львами. Те его не трогают, мал очень, а хлопот поймать не меньше, чем полноценную антилопу. И дикдик рад этому, потому что его основные враги, гиены, со львами-то, как раз и не дружат и на глаза им стараются не попадаться. Стало быть, живёт как под царской опекой, - делает очередное сообщение Ибрагим и, вдруг, хлоп! Бьёт себя по ноге. Всматривается в жертву:

- Цеце. Достаньте баллончик под сиденьем, побрызгайте в салоне и откройте окна. Жидкость для них не смертельна, но выгонит из машины.

Как-то сразу стало заметно, что внутри машины вовсю летает с десяток тварей, похожих на злополучную муху. Все лихорадочно принялись обильно поливать себя и окружающих.

- Она тебя укусила? Это опасно?

- Да, но не все мухи инфицированы, будем надеяться, что пронесёт. А вообще лекарства от сонной болезни практически нет. То что есть, во-первых, очень дорого, а во-вторых, даёт сильный побочный эффект на иммунную систему. В Африке сегодня заражены около полумиллиона людей. Это очень опасно, большинство из них не выживет. Вообще-то, сама по себе муха лишь переносит заразу от антилоп, буйволов, гиен, которые и являются носителями инфекции. От Цеце, пожалуй, была одна польза. Благодаря её обитанию в здешних местах, долгие годы человек не решался осваивать ни пастбища, ни заниматься земледелием, тем самым и флора и фауна пострадали в меньшей мере от цивилизации, чем другие места на Земле.

- Всё это интересно, Ибрагим, но мы всё же беспокоимся о твоём здоровье.

- Не волнуйтесь, я уверен она не была заразна. Последнее время в этих местах случаев заболевания не наблюдалось.

Хорошо, коль так. Тем не менее, мы пристальней стали вглядываться в насекомых, но лишь на некоторое время. Немного погодя об этом абсолютно все благополучно позабыли. Не было времени отвлекаться.

[Тозита]

Про бородавочника смеялась до слез! Так здорово читать про места, где был совсем недавно...

[ahead]

Вы тоже его встретили? Полагаю, он всё же добился своего и теперь щетина вокруг шеи уже больше напоминает гриву, а сам он восседает на троне, то бишь на скале. Мои товарищи, не верят, говорят быть не может, чтобы бородавочник на честь самого Царя посягнул! А я так думаю, в Африке может быть всё!

[ahead]

Перед нами предстало невероятное зрелище. Такого мне даже по телевидению не показывали. Довольно широкий, метров в пятьдесят плёс, в общем-то небольшой речушки, вся поверхность которого вымощена телами… бегемотов. Позже, на фотографии, я насчитал более ста пятидесяти особей. Но, далеко не все вошли в кадр, так как с того места откуда велась съёмка весь водоём не был виден, с правой стороны панораму загораживал куст. Тем не менее, даже если в закрытом секторе не было ни одного животного, такое скопление массивных тел на небольшом участке поражает воображение. Одни дремали, в ожидании вечерних сумерек, другие зевали, развернув пасть, устрашающе демонстрируя полуметровые клыки, третьи нервно хрюкали и агрессивно нападали на соседей по лежбищу, обозначая свой доминирующий статус. И конечно детёныши, разного возраста и соответственно размеров, своей активность допекающие вздремнувших родителей. Стадо бегемотов непрерывно издавало хрюканье, пуканье и разбрасывало хвостом экскременты, считая по всей видимости, что набивший оскомину аромат «Шанель» ни что, в сравнении с неожиданным, чарующим ароматом помёта гиппопотама. Однако не всем членам нашей команды сей дух пришелся по вкусу, что отразилось на их стремлении поскорее покинуть лежбище «невоздержанных» животных. Но я не мог согласиться с подобным подходом к познавательной части нашей экспедиции и продолжал снимать до тех пор, пока Ибрагим, исключительно корректно, не намекнул, мол до 18:00 мы должны быть на территории лагеря, а сейчас цифры хронометра уже отсчитывают начало седьмого. Какая жалость, ещё столько неожиданного можно подсмотреть из жизни таких неоднозначных животных. Я попросил ещё минут пятнадцать, чтобы завершить съёмку первого вышедшего на кормёжку бегемота. Огромная туша великана с мультяшной добродушной мордой осторожно ступая по каменистому дну, не торопясь выбралась из воды и так же неспешно, выверяя каждый шажок, двинулась вдоль берега. Тут же птицы, в стремлении полакомиться паразитами, облепили всё тело гиппопотама. А на заднем плане, стараясь не попадаться на глаза нетерпящему постороннего соседства бегемоту, внушительных размеров крокодил семенил короткими ножками, оставляя обжитую территорию более грозному сопернику.

[Тозита]

разбрасывало хвостом экскременты, считая по всей видимости, что набивший оскомину аромат «Шанель» ни что, в сравнении с неожиданным, чарующим ароматом помёта гиппопотама.

Есть старая масайская сказка, объясняющая сие действо. Когда бог сотворял мир, все животные жили в воде, а бегемот должен был стать первым сухопутным животным. Бегемот умолял бога оставить его жить в воде, но бог возразил: "У бедных рыб и так много врагов, не могу же я допустить, чтобы еще и такая туша их притесняла". На что бегемот клятвенно обещал, что никогда не будет есть рыбу и в доказательство этого все бегемоты разбрасывают свой помет, чтобы бог видел, что в нем нет ни одной чешуйки и ни одной рыбьей косточки...

Если сказка лишняя - я удалю.

А фотографии бегемотов чудесные!

[ahead]

Удалять? Ни в коем случае! Это ж всё объясняет. Где-то прочитал, что разбрасывая помёт гиппопотамы, якобы, метят свою территорию. Это как? Лежат на одном квадратном метре пять бугаёв и крутят хвостами друг у друга под носом. Да кто ж потом разберёт, чья это земля (или вода). Нет, масайская сказка звучит правдоподобнее.

Спасибо!

[ahead]

Наконец поддавшись мнению большинства, я свернул оборудование и, в очередной раз поблагодарив Ибрагима за великолепный спектакль в исполнении забавных животных, занял место в машине. Дорога до лагеря не заняла бы у нас больше двадцати минут, но по пути мы не могли пропустить группу слонов и стадо буйволов, пасущееся на фоне заката.

Это ж самые великолепные открыточные виды, с изображением жирафа или слона на фоне огромного шара заходящего африканского солнца. Ну, жирафа мы не поймали, и солнце было скрыто за облаками, а вот настроение поймать удалось. Где ещё можно увидеть подобную картину? Алый клочок неба над пасущимися в саване буйволами? Наверное, только здесь, в Африке!

Тут же, стая бабуинов высыпала на поляну, занявшись поглощением всевозможных семян и корешков в несметном количестве растущих прямо под ногами. Бабуины самые организованные с точки зрения рационального общежития. Доминирующие самцы, в случае угрозы, оказывают поддержку своим собратьям павианам, имеющим такой же статус вожаков, что, наверное, невозможно среди других обитателям саванны. Ни львы ни бегемоты не способны вести себя подобным образом.

В лагерь прибыли почти в семь. Сумерки очень быстро перешли в ночь, и я снова пошёл в душ, нацепив на голову фонарь. На подходе к домику повстречались несколько человек, чертыхаясь, не соло нахлебавшихся возвращающихся из душа. Оказывается в мужском отделении образовался засор и вода, не найдя выхода, начала заполнять сперва пол душевой, а затем хлынула на улицу, затопив подход ко входу. «Экая незадача, - думаю оглядываясь по сторонам, - а в женской половине уже никого нет?» Иду удостовериться:

- Прошу прощения, здесь есть кто-нибудь?

Тишина. Вхожу и наслаждаюсь плодами цивилизации в виде тёплой воды способной делать чудеса, восстанавливая силы, после дня проведённого на солнце, ветру и, конечно, не без пыли. Чистый, довольный выхожу из душа и лоб в лоб сталкиваюсь с дамой.

- Ой! Это не женский?

- Да теперь уже не имеет значения. Остался только один, входите пожалуйста.

Дама с опаской, как-то, смотрит на меня, не решаясь переступить порог.

- Да не волнуйтесь же. Я ухожу, - смеясь, покидаю растерянную посетительницу, исчезая в кромешной африканской темноте.

Поужинали не спеша. Завтра предстоит весь день трястись в машине. Каких-либо задач не стоит, кроме как добраться побыстрее, поскольку на другой день уже взяты билеты на ранний автобус в Дар-эс-Салам. Таким темпом к окончанию нашего путешествия мы намотаем приличное расстояние. Ладно, по итогам посчитаем, а сейчас отдыхать:

- Спокойной ночи, Ибрагим, сегодня ты как всегда – на высоте! Никос, спасибо за ужин, всё великолепно!

Ближе к ночи духота из палаток ушла. Относительно заразного гнуса мои опасения не сбылись, снаружи они не допекали, а внутри их не было. Помимо палаток наши помощники предоставили нам поролоновые матрацы и подушки, так что спать было вполне комфортно. Ночь прошла в ласкающих слух и душу истошных криках, мычании, рычании и других звуках, характерных для ночной жизни дикой саванны. Романтика! Навряд ли когда ещё доведётся услышать такое, надо пользоваться моментом, наслаждаться естественными, а не аналоговыми или цифровыми звукам живой природы.

[ahead]

В 6-00 подъём. Пока все разминаются после сладкого сна я, взяв камеру, пошёл полюбоваться окрестностями лагеря в свете утренних лучей восходящего солнца. Территория лагеря условно ограничена размерами поляны, на которой устанавливаются палатки. Сама же поляна очерчена растущими по краю акациями и кустами, на ветках некоторых из них узелком завязаны синие тряпочки. Других знаков, указывающих на кордон, нет. Ну ладно, если нет таблички, обозначающей запрет на движение, значит я ничего не нарушаю. Пройдя десяток метров дальше, приметил неплохие виды и начал снимать. Тут в объективе показалось что-то, правилнее сказать кто-то, очень напоминающее представителя местной фауны. Присмотрелся, точно, буйвол! Ё-моё, это ж почти на территории? Смотрю рядом с ним ещё и ещё. Так это ж целое стадо! Аккуратно, без резких движений разворачиваюсь и возвращаюсь за границу синих ленточек, будто это может спасти, если что. А на самом деле, если «что»? Да ничего, растопчут, на рога поднимут и всё!

Ладно, думаю, пойду в другую сторону. Там такая же история! Несколько буйволов пасутся метрах в пятидесяти от территории лагеря.

Вижу, какой-то неугомонный, вроде меня, с камерой в руках направился по дорожке, ведущей из лагеря. Ну, думаю, последую за ним. Если «что», с него начнут, а я, быть может, успею за «бантики» вернуться. Но и парень вскоре, опять-таки набрёл на животных, но не желая показать свою обеспокоенность, сделал пару кадров и спешно зашагал мне навстречу.

- Джамбо!

- Привет.

- Опасно?

- Ну, в некоторой степени.

- А я уверен, что очень даже не безопасно, - не согласился я с парнем, - лучше не испытывать судьбу.

В половине девятого утра, растолкав джип, завели его и выдвинулись в сторону «дома», в Нгулелу. Ибрагим выбрал какие-то волчьи тропы, срезав приличное расстояние, и довольно скоро мы прибыли к домику администрации. Пока проводник бегал делать отметку, мы ожидали его около машины. Рядом на площадке припарковался внедорожник с удлинённой базой на восемь пассажиров. Заднее левое колесо сильно просело, и водитель принялся его менять. Сперва, как положено, ослабил шпильки, а затем, установив домкрат со стороны заднего бампера, начал резко работать рычагом. В какой-то момент звучит мощнейший выстрел, водитель падает под машину, а та, в свою очередь, сорвавшись с домкрата, глухо шмякается на обод. Народ в округе оглядывается по сторонам в поисках стрелка, а те, кто стоял рядом и наблюдал за процедурой замены пробитого колеса, замерли, в ужасе глядя под внедорожник и на то, что осталось от водителя. А тот, как в анекдоте про курицу, по которой прокатился асфальтовый каток, вскочил, отряхнулся:

- Вот это машина, вот тяжёлая, мо-о-ощная-я-я.

Оказалось, водила не устойчиво вставил клюв хай-джека под задний обвес внедорожника и тот в самый ответственный момент соскочил с упора, сбросив трёхтонный автомобиль вниз. Пока свидетели происшествия приходили в себя, незадачливый водитель сменил колесо и, спешно усадив по местам свою команду, умчался в саванну.

Тут вернулся и наш водитель, поцокал языком, выслушав историю о «стреляющем» наповал домкрате, добавив что-то вроде «хорошо, что хорошо кончается», и запустив двигатель, продолжил путь.

Не доезжая символических ворот, вновь увидели бесконечную цепь из антилоп, всё так же идущих по своему жизненному кругу, ненадолго задерживаясь перед реками и дорогами. А потом, уже на территории Нгоронгоро, неожиданно встретились с животными, о которых здесь никогда не слышали. На обочине паслись одногорбые арабские верблюды.

- А эти откуда взялись? – воскликнул я и ухватился за камеру, пытаясь снять на ходу чудо животное, забредшего сюда, должно быть, по недоразумению.

В тот же миг послышался шум, и мы увидели масаев, грозно трясущих палками над головами.

- Их нельзя бесплатно фотографировать, - говорит Ибрагим, давя на акселератор и набирая скорость в стремлении удалиться на безопасное расстояние от разгневанных степных профессиональных фотомоделей.

- Но я их и не фотографировал, я хотел снять диких верблюдов, непонятным образом здесь оказавшихся.

- Так они и не дикие. Эти ребята специально их сюда затащили, для съёмок. Потому и негодуют, считают, что мы их обокрали. А если мы воры, значит можно в нас и палками и камнями швырять.

- Вон оно что, ну тогда ребята извините, не доглядел. Другой раз непременно денег дам, а сейчас уже возвращаться не станем. Поехали скорее, Ибрагим, подальше от этих профессионалов.

К полудню прибыли к воротам парка Нгоронгоро. В этот раз на долго не задержались, Ибрагим уложился в пять минут, и мы уже выруливаем на японскую дорогу. По правой стороне живописнейшие картинки аккуратных полей, огородов в ярких насыщенных красках цветущей растительности. Подкатываем к одноэтажному сувенирно-ресторанному комплексу. Пока осматривали прилавки, ломящиеся от всевозможных поделок, Никос разложил на столике уличного кафе ланч боксы, заготовленные им с утра. Ибрагим пошёл к прилавку и там что-то взял для себя отдельно. Пока мы поглощали дорожную снедь, понаблюдали за нектарницей, малюсенькой птичкой, напоминающей колибри, только чуть побольше размером. Цветок, с которого она длинным, слегка изогнутым клювом собирала нектар, аккурат раза в два больше неё.

Завершив трапезу одновременно с нектарницей, поехали дальше. Но тут обратили внимание, что наш водитель, как-то погрустнел, стал немногословен. Если бы цвет его кожи не был чёрным, я бы сказал, что он побледнел.

- Ибрагим, что случилось? Тебе плохо?

- Да, похоже я отравился.

- У нас есть таблетки на этот случай, выпьешь.

Проглотив пару пилюль, Ибрагим продолжал вести автомобиль. Но лучше ему не стало. На глазах становилось хуже и хуже.

- Ибрагим, давай в ближайший госпиталь.

- Нет, остановимся, я немного посижу, должно пройти.

Остановил машину, головой облокотился на боковое стекло, закрыв глаза. Так просидел минут десять. Приподнялся, молча включил передачу и, подъехав к ближайшему кафе, остановился.

- Я скоро вернусь.

И действительно, вскоре он вернулся, порозовел, глаза уже совсем не те, что были пятью минутами ранее. В них было что-то новое.

- Всё в порядке, это я там, на обеде, съел что-то не то. Но теперь всё хорошо, - говорит наш бедный друг, на месте которого по всем правилам должны быть мы, так нет же, он на себя забрал всю заразу и пострадал, можно сказать, за товарищей, за нас. Тут я понял, что нового после перенесенного недомогания появилось у него в глазах, в них зарождалась улыбка. Добрая, искренняя улыбка хорошего человека.

В Нгулелу впервые за всё время путешествий вернулись засветло, в половине шестого.