«Белая акула или большая белая акула или акула-людоед представляют для человека наибольшую опасность».
Вначале ничего не получалось.
Вернее, получалось как в фильме «Особенности национальной рыбалки» - все акулы на дальний кордон ушли.
И фирма, как всегда, ничего не гарантирует, но честно предупреждает.
-Три дня подряд в океан выходили, по два раза в день, совсем никого!
«На дальний кордон ушли».
- К югу, аль к северу?
А нам это важно. Если на север пошли – это хорошо.
И нам туда по плану поездки, сможем попытаться перехватить белых по дороге.
- Знаю я этот кордон километрах в двухстах к северу от Кейптауна, наш гид почёсывает макушку длинным желтоватым ногтем мизинца, там уже другая фирма, но вяжет те же веники, то есть устраивает такие же аттракционы с белыми акулами. Я с ней раньше никогда не работал, но отзывы вроде бы не плохие...
- О’кей, рискнём! И через сколько там будем?
Звони, договаривайся, если остались ещё свободные места.
И спроси про акул, если есть!
Кораблик, а скорее небольшой двухмоторный прогулочный катер, обслуживающий подобные мероприятия, вмещает не больше двадцати человек плюс экипаж. Мы никуда не торопились, путешествуя не спеша и со вкусом, и собирались приехать в тот район только через три дня. Так что места нашлись.
Но лучше бы всё было занято...
Офис «Дальнего кордона» – комната человек на тридцать. Вся увешана большими красивыми фотографиями акул, в основном в зубастом ракурсе, позирующих между пронизывающими воду лучами света. Такое количество зубов на квадратный метр стены можно увидеть ещё, разве что, в кабинете у стоматолога.
Фотографии же самих зубных врачей, больше напоминавших монахов какого-то морского ордена - в чёрных костюмах с капюшонами, но абсолютно босых — производили чуть меньший эффект.
Наверное, всё портила железная клетка, маячившая на заднем плане.
Монахи-аквалангисты тоже показывали зубы. С некоторой натяжкой эти оскалы можно было назвать улыбками. У многих на руках оставалось всего по одному указательному и одному среднему пальцу, кои они и демонстрировали на поднятых руках. Другие, судя по всему, менее ловкие, хвастались всего одним оттопыренным вверх большим.
Слегка ошеломлённые такой наглядной агитацией, мы встали в небольшую очередь к столику в углу на регистрацию заезда. Милая темнокожая кудрявая девушка быстро нашла фамилию нашего гида в списке и зачеркнула три позиции.
- Акулы есть?!
Мы расплатились и были приглашены в другой угол, где без особых изысков на бумажной скатерти был сервирован кофе-чай-лимонад с печенюшками.
Памятуя о морской болезни, которая у нас проходит бессимптомно, фуршет мы пропустили. На всякий случай.
Когда с точки зрения организаторов, все уже собрались, была прочитана небольшая лекция, которую при хорошем воображении, можно было назвать инструкцией по технике безопасности.
Инструктор, указывая на неправильные прикусы в разных ракурсах на стенах за его спиной, доходчиво так объяснил, что прикормки они берут с собой достаточно и поэтому не нужно предлагать акулам свои собственные конечности, высовывая их из клетки наружу.
Более того, если кто сильно проголодается, то и ему тоже хватит голов, хвостов и плавников.
Чтобы не быть голословным и несколько разрядить небольшое напряжение, повисшее в комнате, су-шеф рассказал старый анекдот про мужа и жену на рыбалке.
В этой истории муж просит жену подать ему овсяную кашу для прикормки, а затем когда эта «гурмэ» говорит, что дорога была долгой и она, проголодавшись, съела всю кашу, просит дать ему хлеба.
С той же целью привлечения будущего улова к месту поклёвки.
Как вы уже поняли, каша без хлеба – деньги на ветер!
-Ну, тогда, моя рыбка, доедай червей и поехали домой!
Поскольку, анекдот этот я уже слышал раньше по-русски, то и в английском варианте до меня тоже дошло.
Расписавшись в поваренной книге, что анекдот поняли, мы в компании таких же низко адреналиновых путешественников отправились на кораблик, который был пришвартован совсем рядом, у ближайшего к офису пирса.
В последнее время, в наших путешествиях уже не первый раз замечалось этакое возрастное неравенство в сокурсниках. И мы оказываемся если не самой возрастной парой, то входим в тройку старейшин обязательно. Не знаю чем это объяснить и хорошо это или плохо, но что есть, как говориться, то есть.
Наверное, мОлодёжь смотрит на нас с мыслями - а вам-то зачем всё это надо?
И очень скоро, буквально через пару часов, мы тоже стали задаваться этим же вопросом.
В Израиле дочерние компании национального воздушного перевозчика «Эль-Аль», такие, как «Сандор» или «Исраэйр», могут отправлять целые самолеты с лыжниками на одну неделю куда-нибудь в Европу покататься в горах. И хотя отдыхают все в разных местах, вылетают и возвращаются вместе.
Вот смотрю я на смеющийся радостный народ и представляю кого увижу на обратном пути на костылях, а кого с перевязанными руками.
К сожалению, каждый раз не обходится без этого. Горные лыжи всё ещё остаются довольно-таки травматичным видом отдыха и требуют дополнительную страховку.
Однажды, сплавляясь на рафте по очень спокойной туристической реке в Шри-Ланке, но всё-таки проносясь по бурунам в резиновой лодке очень близко к железной покорёженной арматурине, торчащей из разбитой бетонной опоры моста, я поинтересовался у сопровождающего о страховке.
- А что это?
Тогда объяснять было некогда.
Здесь же, в фото-охоте на акул, растяжениями и даже переломами не обойдешься, попахивает ампутациями... Но обо всём по порядку.
Поехали-и-и!
Ветра нет, волн нет, качки почти нет. Все разбрелись по судёнышку, наслаждаясь плаванием, солнцем, океаном.
Нас нарочно везли мимо белёсых скалистых островков, по которым чернильными кляксами были разбрызганы многочисленные морские котики.
Э-э-э... Интересная получилась фраза.
Моё поколение прекрасно может представить себе этих котиков — блестяще-черных, разных размеров, совершенно одинаково прилипших к скалам параллельно берегу, как будто кто-то случайно стряхнул авторучку на карту острова.
А вот те самые молодые люди, составляющие сегодня нам компанию, никогда в жизни не видели чернильных ручек, следовательно, чернил, ну а уж слово клякса, тем более, было им не знакомо.
Но это так, к слову...
При нашем появлении, кляксы дружно вскакивали с насиженных мест на передние лапы-ласты и гурьбой с одной и той же скалы начинали скатываться в воду, как с горки в водном парке аттракционов.
Сталкиваясь между собой, смешно кувыркаясь в воздухе, плюхались не изящно мордой вперед, а как у кого получится на момент приводнения — кто спиной, кто боком, кто хвостом.
Таких островков по пути нашего следования было множество, но аквапарки были не на всех, а только на тех, куда нас специально подвозили. Большинство раньше не видело резвящихся котиков и от столь «симпатишного» зрелища, настроение у всех перешло в жизнеутверждающее и в фотокорреспондентское.
Будущие завсегдатаи травматологического отделения пока еще на своих двоих перебегали от борта к борту, пытаясь запечатлеть самый интересный кадр, громко смеялись и неприлично тыкали пальцами.
Вот так мы и приплыли...
Солнце ушло за тучу и океан стал каким-то алюминиевым, холодным, матовым без блеска. Внезапный ветер запутался в прутьях большой железной клетки, стоящей на корме, и испуганно завыл в предчувствии, пытаясь вырваться на свободу. Но поздно, кораблик уже бросал якорь ввиду совершенно пустынного желто-серого пляжа, на котором кроме выброшенных на берег черных обглоданных коряг, бывших когда-то живыми деревьями, не было видно ни котиков, ни даже пингвинчиков, обычно в изобилии резвящихся возле судна.
- А их потому и нет, что акулы совсем близко — со знанием дела громко по-английски сказал наш гид-акуловед. Все испуганно заозирались. В голос запричитала какая-то баба-дура, счищая прилипший кусок жевательной резинки к подошве.
Два матроса- помощника вооружились пластиковыми ведрами и с их помощью один за другим, сноровисто начали черпать из огромной бочки какой-то мутный бордовый борщ, выплескивая содержимое прямо за борт. Резкий запах, как минимум в пять топоров, заставил вспомнить место рождения «Парфюмера».
Я посмотрел вниз. Внутри быстро растекающихся по воде кровавых, вне всякого сомнения, пятнах неспешно вальсировали пучеглазые рыбьи головы, в розовых жабо из бесстыже вывернутых наружу жабер. Зрелище было то ещё. Как говорится, на любителя.
Иногда можно было опознать и другую рыбью «расчлененку» — хвосты, плавники и внутренности, но в основном это были головы.
Не знаю, на кого эти пираты хотели произвести большее впечатление, но акулы приплыли.
- Вон она! Радостно крикнул первый черпальщик-садист, опрокидывая остатки за борт и показал рукой.
Водную гладь рассекал классически-изогнутый акулий плавник. Как на картине!
- Еще одна! Спускаем клетку. Первой группе приготовится.
В средней части корабля находилась, так называемая, кают-компания.
Помещение с большими проемами без стекол, в котором можно было укрыться от дождя, но не от боковых ветровых брызг.
По краям, на прикрепленных к стенам скамейках, валялось в некотором порядке большое количество черных костюмов для подводного плавания, разных размеров, фасонов, разной степени поношенности и влажности.
Костюмы были с капюшонами, но без сапог, что впоследствии сыграло свою важную роль...
В Кейптауне температура океанской воды около двадцати градусов, долго без движения так не просидишь, даже в костюме.
Но к северу на двести километров было немного теплее, градуса на два примерно. Не бог весть какая разница, однако, уже можно было обойтись без плавательных сапожков и перчаток.
Имея навык использования гидрокостюмов, мы выбрали подходящие нам по размеру и облачились одними из первых, попав в стартовую группу камикадзе.
За то время, что мы переодевались, одевали очки для плавания и фотокамеры для подводной съемки, клетка была поднята с кормы и спущена в воду с помощью жутко скрипящего небольшого крана, которым был оборудован кораблик.
Её прикрутили причальными веревками к кнехтам., э-э... всего лишь веревками?..
Итак, мы оказались в первой группе из шести испытателей-смертников и небрежным жестом были приглашены внутрь адреналиновой ванны.
Чтобы проникнуть в «Клетку защитную, для эксплуатации в морских условиях, приближённых к боевым» нужно было сесть на борт, перекинуть через него ноги и цепляясь за верхние прутья клетки проскользнуть между ними в воду, где уже ногами нащупывать нижнюю опору.
Конструкция обеспечивала прекрасный передний обзор, но не защиту «от дурака».
При большом желании и некоторой сноровке, можно было протиснуть сквозь двойные прутья не только руки, но и ноги.
За тылы можно было не опасаться, так как задняя часть клетки упиралась в борт судна, к которому была привязана.
С боков были прикручены здоровенные литые куски черной резины все изрезанные глубокими бороздами, что впечатляло!
И почалося!
Чтобы отработать немалые по южно-африканским меркам деньги, фирма, в лице своих работников-ихтиологов, старалась максимально окунуть туристов прямо-таки в первозданно - дикую среду обитания.
Чтобы все вкусили, так сказать.
Я не про акул.
И выглядело это так:
Сидеть в клетке, в прохладной воде и просто так ждать пока акула заинтересуется тобой и подплывёт поближе, а потом еще, может быть, захочет отведать твоей голяшки (сокращенное от голой ляжки), времени не было.
Да и двадцать человек наверху изнывали от желания предложить любой кусочек своего тела за тоже посмотреть. Поэтому матросы, стоя на борту прямо над клеткой, приманивали акул с помощью длинных веревок, заканчивающимися большими крючьями с насаженными на них рыбьими головами.
Они размашисто швыряли эту снасть прямо в акул, не давая им схавать наживку, быстро-быстро перебирая руками тянули её обратно к кораблю, и уже совсем возле клетки резко вверх выдёргивали прямо из зубов уже трёх огромных хищниц.
Действо напоминало увеличенную модель игры в бантик с котёнком.
Только котёнка заменили на не менее игривого тигра, а бантик на розовую кость с ошметками мяса.
Разогнавшаяся зверюга, со всего маху, яростно бодала клетку курносой мордой. Самые нервные особы, не владея собой, так и вгрызались в чёрный каучук, защищавший по краям стороны нашего блиндажа.
Чтобы успеть все это сфотографировать и сверху, и снизу я использовал следующую тактику:
пока акула была еще относительно далеко и в неё только-только запустили приманкой, я находился над поверхностью воды и камера, надетая на голову тоже.
Но ведь самое-то любопытное было под водой!
Поэтому, по мере приближения дикой охоты, я руками вцеплялся покрепче в верхний поручень, ногами упирался в нижнюю трубу-опору, боясь соскользнуть голыми ступнями вперед и наружу из клетки, навстречу неотвратимо приближающемуся раззявленному рту.
Перед финальным моментом выдёргивания бантика из пасти тигра, я одним вдохом всасывал весь воздух из клетки и быстрым сгибанием колен погружался на то место, где по расчету акулы она вот-вот должна была неплохо так полакомиться гифелтефиш.
Но вместо мертвой рыбьей головы с кружочком отварной моркови во рту, на этом месте чудесным образом появлялась моя живая с камерой «ГоПро» на лбу.
Не успевшая ни затормозить, ни повернуть, акула со всей дури врезается в прутья клетки и сильная волна отрывает меня от поручней и опор.
Мы как шары внутри лотерейного барабана сыплемся вниз, ударяемся о стенки и друг о друга, выныриваем, орем что-то соседу и просто так, хватаем воздух раскрытыми, сопливыми ртами.
Маска для плавания съезжает вбок и тут же набирает воды, заставив полностью закрыть правый глаз, а левый сильно зажмурить от соленой воды. Ччёрт!
Но самое ужасное, что кто-то кувыркающийся рядом, чётким, отработанным движением локтя, сбивает мне с головы фотокамеру и она отраженной от борта волной плавно выплывает наружу из клетки.
По пути всё-таки задевает один из вертикальных прутьев и только поэтому остается всё еще близкой досягаемости, на расстоянии вытянутой руки... Как мне показалось.
Я быстро просовываю руку сквозь верхние прутья, как можно дальше, прижимаясь всем плечом к ограждению изнутри.
Но тщетно. Одним глазом, да под водой, точно оценить расстояние до предмета практически невозможно. Всё кажется большим и близким.
И «ГоПро», плавно вальсируя, погружается мимо моих растопыренных пальцев вниз, на уровень ног.
Сейчас или никогда!
Я забыл про акул и полностью сосредоточился на аварийно-спасательных работах.
Но мир не без добрых э-э.., акул? Привлечённая моими резкими телодвижениями, она мгновенно разворачивается почти на одном месте и тоже хочет помочь спасти тонущую камеру.
Одним небрежным движением хвоста акула оказывается на том же расстоянии от камеры, что и я, но с другой от неё стороны.
Совсем потеряв берега, я приседаю и, почти ничего не различая залитыми морской водой глазами, с трудом проталкиваю ногу между двойными прутьями ограждения, пытаясь подцепить ремешок максимально оттопыренным вверх большим пальцем правой ноги, как будто ловлю попутную машину. Обалдевшая от такой эквилибристики под куполом цирка без страховки, акула на какую-то тысячную долю секунды замирает и белым безмолвием с оловянными глазами не проспавшегося убийцы стоп-кадром пялится на меня сквозь розоватую от крови воду.
Оскаленная в нехорошей ухмылке пасть в нескольких сантиметрах от моей ноги вызвала такое инстинктивное судорожное сокращение мышц, что ногу свело.
Пальцы на ней сжались в кулак, мертвой хваткой захватив ремень камеры.
А затем всё понеслось в ускоренном темпе.
-Совсем сдурел!!!
Чудо-женщина в лице моей жены одним рывком возвращает моё тело обратно вглубь клетки. Но не целиком. Нога, с зажатой в кулак камерой, протискиваться обратно так же быстро не хочет и всё еще остается снаружи.
И это уже напоминает другую развлекуху под названием «Мартышка, а в тыкве сжатый кулак».
Все, включая и акулу и мартышку, понимают, что это последний шанс.
Чисто инстинктивно, я упираюсь свободной ногой в прутья и как рычагом рывком выдергиваю внутрь застрявшую ногу, по пути пяткой сдирая с прутьев старую краску, ржавчину и налипшие ракушки.
Но камера! Увы камера остаётся снаружи...
Двадцать минут пролетели как одна и нам пришлось уступить место следующей группе туристов-акулистов.
А мы, немного промокнувшись полотенцами, полезли на верхний смотровой мостик.
Как оказалось, смотреть сверху тоже было хоть и не так экстремально, но очень интересно.
Иногда приманку не успевали вовремя выхватить изо рта акулы и она вцеплялась в нее намертво. Здесь сразу всё усложнялось. Так как задача была не поймать её, а только подманить к клетке с мартышками.
Раззадоренная предыдущими многоразовыми выдергиваниями бантика, она ни в какую не хотела разжимать челюсти и всячески извивалась всем телом прямо рядом с бортом и привязанной к нему клеткой, нанося по ним чувствительные удары.
Как невоспитанный пёс-переросток акула сильно мотала башкой из стороны в сторону, пытаясь выдернуть поводок из рук хозяина, что привело таки один раз к тому, что она резким ударом могучего хвоста сорвала первые две буквы в названии нашего корабля «ПОБЕДА».
Ха-ха. Шутка. Не хвостом, а концом крюка, зажатым как в тисках, челюстях.
Получив от удара сотрясение неизвестно чего, акула потеряла интерес к голой, уже без наживки железяке и выплюнув её далеко в синее в море, развернулась в поисках новой добычи...
Группы сменяли друг друга и мы еще раз спускались вниз в клетку
за новой порцией ужаса.
На то время вокруг нас уже описывали круги пять очень приличных представительниц семейства белых акул.
Одна так вообще была метра под четыре. Она была менее суетливой и напоминала того опытного быка на горе.
Неспешно подплывала к соскочившим с крюка рыбьим головешкам и чуть приоткрыв рот снизу вверх, как большим сачком для чистки бассейна, вылавливала их из воды.
«Но всё хорошее кончается».
Вот так внезапно закончились, казалось бы нескончаемые, запасы рыбьих голов и наше время.
Пересчёт пассажиров оказался в пределах пятипроцентной погрешности и мы тем же макаром двинули в обратный путь.
Царапины на борту и впечатление от поездки оказалось столь глубокими, что мы стали немедленно требовать у Длинного Ногтя продолжения банкета.
- Да легко! Хотите поплавать с крокодилами?
Но это уже совсем другая история...
PS
Да.., вы наверное спросите, а что стало с той камерой?
Ногу-то мы благополучно вернули живой и невредимой, а куда же делась фотокамера?
Реальная жизнь всегда круче любой фантазии.
Вместо того чтобы быть банально проглоченной и провести остаток жизни в утробе наглой бандитки, «ГоПро» была выловлена на тот же самый крючок, который использовали для приманки акул.
Но шустрые бывшие жертвы апартеида никогда не простили бы себе безвозвратной утраты столь дорогостоящего предмета.
Не успел я еще толком вынырнуть наружу, как мне уже подводили почти к самому носу качающуюся на крючке фото наживку.
Пришлось разевать пасть...
