Нас не остановил ни геморрой с платной визой, ни то, что только треть прокатчиков готовы отпустить через границу.
Чёрный мужина в форме останавливает нашу машину прямо перед границей. Быстро забирает паспорта из открытого окна. Наполовину залезает в салон и несёт что-то про «Русия! Френдс». А затем резко меняет тон и говорит «А ну давай, организуй что-нибудь» и повторяет это несколько раз. Я не могу оторвать глаз от побитого жизнью Калашникова у него на груди, болтающегося перед моим носом. Паспорта куда-то исчезли. Я гремлю монетами, на что он сразу делает резкий жест и говорит «Давай бумажные».
Мозамбик стал моей 80-й, юбилейной страной. И первой, откуда я реально хотел убраться поскорее. Но я не жалею о том, что мы с Соней решили поехать туда сами за рулём из Йоханнесбурга. Потому что если Южная Африка - это супер-американизированная Африка, то Мозамбик - самая настоящая. Прямо с границы. Здесь почти не говорят по английски и используют только португальский. В Свазиленде и ЮАР тебе все улыбаются, сразу после границы все улыбки исчезают.
Люди становятся мрачнейшими, дороги - просто дикими, вождение - убийственно опасным. Кстати, это одна из двух стран в мире, у которой на флаге - оружие, и единственная с АК-47 на флаге. Недавно было большое голосование, чтобы убрать социалистическую звезду и автомат с флага, это многим не по душе - на что правящая компартия слила референдум.
Мы выезжаем с границы Свазиленда в сторону мозамбикского погранперехода Гоба. Моя главная цель - успеть доехать до Мапуту, столицы Мозамбика, засветло. Все путеводители предостерегают от вождения ночью. До темноты ещё три часа. Сразу в глаза бросается состояние перехода. По центру громадного помещения стоят вёдра, в которые течёт вода с потолка. Скучающие люди заняты ничем. Над стойкой для заполнения документов на временный ввоз автомобиля роятся в диком количестве комары и другие насекомые - заполнить бумажку в этих условиях это прям конкурс из Форта Баярд.
Женщина на контроле говорит - а где ваше бронирование, друзья? Я показываю экран телефона. Она разводит руками и говорит «Ну не, у нас тут печатать негде» и показывает рукой обратно в сторону Свазиленда. За дверью хлещет тропический ливень.
Бегу полкилометра, как-то уговаривая пограничников пустить меня обратно. В пивном ларьке, где весёлые пьяные свази допивают пиво, нахожу сотрудницу какой-то логистической конторы. Всё мучительно похоже на родину. Спустя полчаса, начисто промокшие, мы-таки начинаем получать визу. Мозамбик требует 50 баксов и чистую страницу в паспорте. В какой-то момент выходит суровый мужик, шлёпает передо мной анкету. Тыкает в неё пальцем и _орёт_ на нас «что это такое?». Так он сделал три раза, повышая тон всё сильнее. Оказалось, я обязан был вслух прочитать надпись про порчу бланков. Мозамбик ждал нас и стал одним из самых ярких впечатлений поездки.
Внезапно трассу перерезает небольшая река. В буквальном смысле - она течёт прямо по асфальту среди ковра из громадных камней. Судя по всему это свежий оползень. Хлещет тропический ливень. Я останавливаюсь и пытаюсь собрать мысли в кучу. Вокруг кромешная темнота, только мои фары и журчание воды. На часах восемь вечера, по африканским меркам почти ночь. Никто в это время не вылезает здесь на дорогу. Мы едем в Мапуту, столицу Мозамбика, за рулём арендованного Nissan X-Trail. Я, конечно, читал, что ночью здесь ни в коем случае не стоит водить, но масштаб бедствия я себе не представлял.
Всё это выглядело как компьютерная игра - я проходил уровень за уровнем, а сложность увеличивалась. Следующим препятствием стали местные. Представьте, что вы едете на скорости 80 по федеральной трассе, и вдруг из темноты прямо по встречной на вас идёт весёлая темнокожая компания в тёмной одежде. Я привык к этому на второй час. Некоторые явно пытались попасть в наш автомобиль. Примерно половина пыталась куда-то уехать автостопом.
Мы въезжаем в первый крупный город Боане. Количество людей на трассе, не спеша идущих во всех направлениях, не обращая внимания на автомобили, потрясает. Улицы почти не освещены. Нищета увиденного просто поражает меня. Она бросается в глаза и такого мы не видели нигде в ЮАР и Намибии. «Это совершенно другая страна» говорит мне Соня и я отвечаю ей - «Похоже, мы видим настоящую Африку, про которую читали». Не ту, где туристы и сафари, а ту, где люди голодают и умирают. Такую, из новостей.
80 километров мы едем три часа. У меня остаются надежды, что Мапуту, трёхмиллионная столица, окажется приличнее. Но чем дальше я еду вглубь города, тем больше он меня поражает. Дикое количество мусора повсюду, среди него бродят толпы людей. Всё это практически в полутьме - город почти не освещен. И тут вдруг в нашей компьютерной игре я встречаю босса уровня. Из ниоткуда выскакивает мужчина в полицейской форме и уверенно тормозит меня на обочину. Мы в центре. До отеля остаётся жалких триста метров.
«Дружище, ты совершил ошибку. И я бы тебя отпустил, да вот тут висит камера и я не могу этого сделать. Нам нужно ехать в участок, чтобы платить штраф!» - он поворачивается ко второму полицейскому - «Вызывай машину!». Я за рулём уже 7 часов. И, конечно, я спрашиваю его «Заплатим сейчас?» - и он тут же очень активно реагирует «Давай, давай». Он очень агрессивно реагирует на десять долларов (средняя зарплата в стране - 60 долларов) и выгребает у нас даже южнафриканские ранды.
Вымогательство - это проблема номер один в Мозамбике. Белый турист здесь - цель для полиции. На полном серьёзе все путеводители предостерегают не носить с собой паспорт и сделать заверенную нотариально копию. Если ты не носишь паспорт - тебя штрафует любой коп. Но если носишь - у тебя его отнимают под предлогом проверки и дальше вымогают деньги по любому надуманному поводу.
***
«Мы из Бейры, это в середине страны. Там похлеще чем здесь, в Мапуту. Достанешь там это днём (показывает на айфон) - его вырвут у тебя прямо из руки на улице, вопрос только когда именно. Хотя это фигня по сравнению с тем, что той части страны последнее время стреляют и грабят. В столице сильно спокойнее. Говоришь, полицейские вымогают взятки? Сколько им дал? Мы привыкли, это повсюду. Они зовут это «рефреско», типа скинься на газировку».
Нашего молодого гида, которого я нашёл в интернете, зовут как бразильского легионера футбольной команды - Эднилсон. С ним его земляк, очень похожий комплекцией на футболиста Халка. Когда мы идём по улице, они стараются идти сбоку и сзади, страхуя от возможных инцидентов.
У Эднилсона удивительный нервный тик, к которому мне трудно привыкнуть. Иногда посреди фразы он начинает утробно отрывисто смеяться и не может остановиться. Чем-то напоминает персонажа фильма «Джокер». Но нам наконец-то более-менее комфортно и безопасно. Очень хочется, чтобы этот день получился. Утром я закрыл одну идею-фикс этого путешествия - торжественно съесть в Африке португальскую традиционную сладость Pasteis de Nata на берегу Индийского океана.
«Это наш первый президент. Я искренне считаю его героем, он сделал страну независимой. И я ненавижу португальцев, всей душой. Да каждый у нас тут их ненавидит. Когда мы выгнали их, то переименовали город, переименовали все улицы. Мы на 100% мозамбикцы и гордимся этим.»
Мы стоим в центре города, совершенно пустом в воскресенье. Кругом горы мусора, которые гоняет ветер. Колониальная история Африки - больной вопрос. В шестидесятых почти все страны получили свободу, отсюда ушли Германия, Бельгия, Британия. Но в Мозамбике было не так. Португальцы отчаянно держались до последнего, пока не рухнул в 1974 диктаторский режим в самой Португалии. И пока держались - отчаянно утюжили мозамбикцев самыми варварскими методами. Например, армейской тактикой «выжженной земли» против местных крестьян.
«Ну да, ты верно говоришь, мы, темнокожие, тут тоже не коренной народ. Но спроси любого парня на улице, и никто тебе не скажет, что кто-то тут жил до нас. Ну да, мы пришли с севера и выгнали хойсанов (бушменов) с их земель. Но в школе нас учат по-другому, говорят, что мы тут были всегда». Тут другое отношение к белым и другие пропорции. В ЮАР поколения белых фермеров жили бок о бок с темнокожим населением, строили государство, защищали его от британцев. В Мозамбике же белых очень мало. Когда рухнул колониальный режим, все португальцы, кто смог, уехали почти в один день. Это было катастрофой для управления государством, образования и здравоохранения.
Мы гуляем по саду, который достался мозамбикцам в наследство от британского ландшафтного дизайнера. Среди разрушающегося страшного Мапуту это просто озарение. Внезапно среди сада мы видим больше полутысячи летучих копошащихся мышей самых разных размеров, висящих на деревьях. Это шокирует. Люди идут под ними мимо, будто это просто обычные голуби.
«Наш футбольный злейший оппонент - это Замбия. С ними мы зарубаемся не на шутку. О, Зенит! Халк - крутой футболист!! Он играл в Португалии, мы следили за ним. Мы вообще постоянно смотрим португальскую лигу. Я фанат Бенфики, Эднилсон - тоже. Кстати, знали, что Эйсебио, лучший футболист Португалии ХХ века - родом из Мапуту? МЫ гордимся им». Я вспоминаю слова про ненависть к португальцам.
Центр Мапуту весь застроен до ухода португальцев высотными бетонными зданиями. Тогда в Африке это выглядело нереальными дворцами. Вход в эти районы, в самый центр столицы, был настрого запрещён местному населению, включая и Эйсебио. Позже он, уже став звездой, пытался перейти из купившей его Бенфики в Интер. Но диктатор Португалии запретил переход со словами «Эйсебио - собственность португальского народа». Такая двусмысленность.
***
Африканцы - в душе весёлые люди. Бывает, чувак одет так себе, кругом нищета, с виду то радоваться ему нечему. Но услышит музыку, или что-то его развеселит - обезоруживающая улыбка во всё лицо и едва ли не в пляс идёт. Видишь каких-то людей среди жестяных листов, без электричества - но они играют в футбол, или как-то веселятся вместе, ты чувствуешь человеческую радость. Такое впечатление остаётся у многих от чёрного населения континента, несмотря на бедность. Оказалось, что есть какая-то граница той нищеты и неустроенности, за которой исчезает эта улыбка.
Именно таким нам показался Мозамбик.
«Мы, молодежь, ненавидим политику, но вот наши семьи и люди среднего возраста реально разделены. Мой брат на 100% РЕНАМО. Если я вздумаю появиться у него в гостях с девушкой за ФРЕЛИМО, то он выгонит на улицу её и меня. Это не шутки. Но я реально ненавижу РЕНАМО только за то, что они творят последние пять лет» - говорит нам Эднилсон.
Эти странные аббревиатуры - названия двух главных местных партий. В восьмидесятые после затяжной партизанской войны с португальцами, Мозамбик впал в гражданскую войну. На самом деле, как и в огромном количестве стран третьего мира, где я был, это была борьба Союза и сил НАТО. Как это бывает, с одной стороны - просоветские силы с «консультантами», с другой - прозападные силы. 15 лет, разрушенная инфраструктура, миллионы погибших.
Сегодня это - две партии, они правят вместе, у власти марксисты ФРЕЛИМО. Но в отличие от стран Центральной Америки, где все очень быстро забыли про политику после гражданских войн, население тут по-настоящему расколото. Хотя улицы по-прежнему называются в честь Мао Цзе Дуна и Ленина. Правда, как я заметил по фотографиям других путешественников, с улиц пропали указатели и осталось совсем немного табличек. «Замбия - это наши друзья, с Зимбабве мы конкурируем. Малави? Это, конечно, недразвитая страна» - слово «недоразвитая страна» из уст жителя Мозамбика звучит для меня странно. Но я, конечно, молчу.
Эднилсон очень гордится тем, как улучшилась жизнь в Мапуту за последние пять лет. Ну, или это ему так кажется. Из окна нашей машины я меланхолично смотрю, как рядом с церковной тачкой с едой для бездомных люди буквально ковыряются в земле, выискивая там упавшие крошки. Такого я не видел, пожалуй, нигде.
Мозамбик соперничает за топ-3 среди самых бедных на всём континенте. По ВВП на душу населения в мире они на 222 месте из 228 (!!), 196 по рейтингу безработицы. Средний возраст в стране - 17 лет, до 55 доживает меньше 5% населения. Топ-7 с конца среди всех стран мира по продолжительности жизни. Вторые в мире по количеству больных СПИДом, первые - их соседи из Свазиленда (где болеет каждый четвертый). На севере ИГИЛ, в середине страны - политические террористы, на юге - сначала жесточайший апартеид, потом политическая ненависть.
Кажется, экономика всего мира идёт на подъем. Но Мозамбик лишили международной помощи в 2014 году и с тех пор в стране всё ухудшается. Ты видишь это везде - по состоянию дорог, по полнейшему отсутствию светофоров даже в столице, по опустившимся полицейским-бандитам. «Все, кто чего-то стоит, стараются уехать отсюда. Пути два - Китай и Португалия. Первый - гораздо более реальный. Китайцы вкладывают в нашу экономику и есть много программ обмена рабочей силой. Трое из пятерых моих друзей уехали в Китай» - и в словах Эднилсона эмоций практически нет. Его родители не видели другой жизни, а у него теперь есть интернет, и мириться с этим сложно.
***
К нашей машине со всех сторон бегут мрачные люди в драной одежде. Мы - их цель. Я замечаю, что у половины из них в руках дрели и шуруповёрты. Их с полтора десятка, они быстро обступают автомобиль со всех сторон. Выехать теперь невозможно. Мы с Соней на заднем сидении. С каждой стороны мозамбикцы с дрелями прижимаются к окнам и складывают ладони «козырьком» чтобы разглядеть нас через тонировку. У Сони на коленях лежит дорогая зеркалка. Закрыты ли двери - проверять уже точно поздно. Мы сидим, как парализованные. В этот момент у меня ощущение, что с переключениями я переборщил.
Добро пожаловать на черный рынок!» - с гордостью протяжно говорит наш юный гид Эднилсон. Кажется, он вообще не парится. Мы приехали в стрёмный район Мапуту по моей вине. Я задался целью найти настоящие автомобильные номера из Мозамбика, мою коллекционерскую одержимость. Задача, легко решившаяся в Свазиленде, оказалась нетривиальной тут. И Эднилсон без разговоров повёз нас на чёрный рынок столицы Мозамбика. Он вообще оказался не склонен к рефлексии.
Я вижу, что наши «гости» общупывают машину, раскачивают зеркала. Наши африканские гиды не подают виду. «Дрели у них для того, чтобы быстро отремонтировать твою машину. Но это - ловушка. Тебе наделают таких работ, которые ты не заказывал и заставят платить, или отберут тачку. Наш товарищ пару недель назад так вписался без нас и встрял на неподъемную сумму. Пришлось собирать деньги на выкуп» - весело делится с нами низкорослый, похожий на футболиста Халка, напарник нашего гида.
(видео есть в инстаграме)
Как в квесте, нас отправляют к одному человеку, потом к другому. Мы кружим по переулкам. Я уже не рад своей затее. Эднилсон бьёт по тормозам и говорит мне - «Идём!». Я, прилично перепугавшись (тут было другое слово), иду с ним к странному типу, перед которым импровизированный «стол» из ящиков. Меня, не скрываясь, разглядывают какие-то бугаи, вьющиеся вокруг. Мужик хлопает на стол пачку номеров и трещит по-португальски с Эднилсоном. Я вяло торгуюсь, мечтая свалить. Вдруг они мужчина наклоняется ко мне.
«Смотри! Я как ты, у меня голубые глаза. Тут во всем Мозамбике нет темнокожих с голубыми глазами!». Я, неожиданно для себя, разряжаю обстановку, снимаю очки, и ору «Братаааан!» и обнимаюсь с ним, немного пугая его. Все наконец начинают хохотать и напряжение проходит. «Я вам говорил, что в Мапуту спокойнее, чем в нашей родной Бейре и других местах страны. Но те районы в центре, где мы были - я и сам их обхожу. Это единственное место, где я лишился мобильного телефона посреди дня» - продолжая белозубо улыбаться рассказывает Эднилсон, вывозя нас из района. Мы сидим, вжавшись в кресло, и нам хочется облить себя антисептиком с ног до головы.
***
Мы провели в Мозамбике всего три дня. Мы уезжаем в ЮАР. Я сижу за рулём, жмусь вплотную к одинокому грузовику и про себя считаю километры до границы. Так я пытаюсь спрятаться со своими палевными иностранными номерами от местной полиции. Местный закон требует иметь два светоотражающих жилета и два оранжевых треугольника. В нашем комплекте арендованной машины этих излишков, конечно, нет. Копы на дороге просто охотятся на иностранцев и им всегда есть, что предъявить.
Ни в одной стране накануне отъезда я не проводил половину ночи, изучая все возможные форумы по поводу опасностей поездок по стране. Мысленно прожил все лютые случаи с иностранцами, про которые прочитал — а их было много! Главной по единодушному мнению были как раз полицейские.
Я заезжаю на заправку. У нас бензиновый Nissan X-Trail. «Газолео?» спрашивает заправщик - я киваю, и иду платить. Возвращаюсь к машине, сажусь за руль. И тут меня осеняет плохое предчувствие. Я трясущейся рукой хватаю телефон и вбиваю, что означает «Газолео» по-португальски. Вижу перевод и у меня уходит душа в пятки. Это значит ДИЗЕЛЬНОЕ ТОПЛИВО!!! Don’t confuse with Gasoline - издевательски пишет Гугл. Я представляю, как я сейчас в Мозамбике в чистом поле буду пытаться очистить топливную систему, и скорее всего это уже невозможно, и мы тут застряли неизвестно где и мне становится плохо.
Заправщик ржёт. Несмотря на отсутствие наклеек на нашем баке, он почему-то не послушался моего великолепного португальского, и залил обычный бензин. Я ссыпаю ему остатки мелочи. ...Чёрный мужчина в форме и с автоматом останавливает нашу машину прямо перед спасительной границей, куда так хочется попасть. Быстро забирает паспорта из открытого окна. Наполовину залезает в салон и несёт что-то про «Русия! Френдс». А затем резко меняет тон и говорит «А ну давай, организуй что-нибудь». А мелочь как раз закончилась на заправщике. Он сам разглядывает салон, находит сложенную купюру и требует её.
Когда рядом с паспортным контролем нашу машину облепляют человек пять и говорят, что пройти получится только с ними, мы уже не удивляемся. Оформляю машину, получаем печати.
Казавшаяся диковатой Южная Африка на другой стороне теперь выглядит сверкающей недостижимой цивилизацией. Мы очень рады в неё опять вернуться.
Когда-нибудь мы вернёмся сюда, поедем в горы и на океан. Но, пожалуй, должно пройти ещё немного времени. Спасибо, Мозамбик, за колорит - в момент поездки, когда нам казалось, что колоритнее быть не может.
