Мы-то в первых рядах пришли сначала на регистрацию, затем на посадку. В посадочных талонах было указано: «Gates 10», но, пока мы сидели у десятого выхода, услышали сообщение на русском языке: «Пассажиры, вылетающие в Сеул рейсом 599, пройдите на посадку через ворота номер 12, вниз по лестнице». 599 – это номер нашего рейса, поэтому мы послушно встали и пошли к выходу номер 12 (на котором было написано, правда, Шанхай). А дисциплинированные корейцы, видимо, не понимающие по-русски, проводили нас взглядом и остались сидеть у десятого выхода. Мы потом долго их ждали в автобусе на летном поле. В автобусе были только русские. Ждать всегда утомительно, и потому в воздухе так и носилась мысль, которую мы стеснялись высказать при детях: ну и тупые же эти корейцы! Мы это обсудили, и я говорю: интересно, какие мы будем умные в Корее!.. Прямо как в воду глядела.
«Часть нашего маршрута пройдет над Желтым морем», – сказала стюардесса. Я обдумала это, и настроение у меня улучшилось. Хотя оно и до этого было нормальным.
Мы опять в самолете – на этот раз в самолете Кореан Эйр, летим из Сеула на остров Чеджу.
У-ух, можно отдышаться немного. Наш самолет из Москвы опоздал на час, потом мы потеряли лишних пятнадцать минут на паспортном контроле (из-за стюарда, который нас убедил, что карточки прибытия нужно оформлять по числу паспортов, а на самом деле – по числу человек, что мы, вообще-то, прекрасно знаем. Еще он сказал, что таможенную декларацию надо заполнять каждому, а на самом деле – на семью одну штуку). В общем, пришлось спешно заполнять карточки, а потом снова стоять очередь.
Насколько мы успели заметить, аэропорт Инчон действительно прекрасно организован. Паспортный контроль – все стойки работают, багаж доставляют быстро. Отдали таможеннику свою «декларацию», в которой указано, что мы ничего подлежащего декларированию не везем, и вышли в зал прилета. Поменяли денежки и страшно быстро побежали искать экспресс до аэропорта Кимпо, откуда через полчаса мы должны лететь на остров. Но тут же буквально споткнулись о стойку рент-а-фона. Оформили телефончик, довольно пошарпанный, но главное – с него можно звонить. Я тут же (а мы успели спуститься под землю и сесть в вагон экспресса до Кимпо) позвонила родителям. Папин телефон не отвечал, а по домашнему ответила мама и каким-то сонным голосом. «Ты что, спишь?» «Ну да», – как-то неуверенно ответила она. Тут я догадалась посмотреть на часы и увидела, что в Тюмени еще половина девятого утра (а сегодня воскресенье). А у нас в Корее уже белый день и мы уже сколько всего успели! Связь отличная, несмотря на метро.
В вагоне муж рассказывает детям про высокую плотность населения в Южной Корее. Однако по вагону этого не скажешь. Светло, свободно, электронное табло показывает этапы продвижения поезда по маршруту, телевизор работает. Сиденья с мощным подогревом, даже жарко. Яша слегка размяк и чуть не заснул. Хорошо, что экспресс от Инчона до Кимпо идет всего полчаса, а то что бы мы делали с чемоданами и со спящим Яшей на руках.
Приехали на конечную станцию Кимпо – и тут началось. Информация на английском языке закончилась, так что нам пришлось два раза переспрашивать дорогу. До вылета двадцать минут, а мы еще не зарегистрировались. На стойке регистрации служащая Кореан Эйр что-то вежливо втолковывала девице, пока муж не вспылил и не закричал, что мы опаздываем (если быть точным, он прокричал время вылета и пункт назначения). Хорошо, что служащая его поняла и быстро оформила нам посадочные талоны.
Самолет неожиданно огромный. Аэробус А-300. И неожиданно под завязку набит корейцами. Мы оказались единственными европейцами (если мы вообще европейцы, ведь живем в азиатской части России). На нас разве что пальцем не показывали. Поскольку на регистрацию мы опоздали, нам дали посадочные места вразброс, все пять в разных местах. Пришлось обратиться за помощью к стюардессам, и те помогли мне сесть вместе с Яшей, а Рите с Соней.
Так вот, все пассажиры, кто только мог со своего места видеть Яшу, время от времени поворачивались к нему и улыбались. Стюардессы, проходя мимо, так и норовили погладить мальчика по соломенным волосам. В общем-то, такой реакции мы и ожидали, потому что в Европе туристы из Азии примерно так же на Яшу реагируют. Помню, как в красивейшем королевском дворце в Синтре японские туристы наперебой фотографировали нашего малыша как какую-то обалденную достопримечательность и при этом мощно умилялись. Я почти уверена, что появление на улицах Тюмени симпатичного узкоглазого младенца такой реакции бы не вызвало. Из всего этого я делаю вывод, что, проживая в центре европейско-азиатского континента, мы более толерантны и менее изолированы, чем, к примеру, корейцы.
Ну вот, опять: мы больше, мы лучше… кажется, пора избавляться от своего европейского шовинизма. Тем более после сегодняшнего кошмара в аэропорту Чечжу, когда служащие прокатной конторы Авис наотрез отказались признать наши водительские права международными. «Это европейские права», – знай себе твердила служащая, довольно противная с виду (а вот это не шовинизм, это объективно). Для нас европейские и международные есть синонимы. Сейчас я понимаю, какие мы были дураки, решив, что дураки те, кто предупреждает о необходимости какой-то книжечки на восьми языках.
Нет, мы были беспечны и самонадеянны, и вот результат: мы на острове Чечжу и без машины.
Парень из Ависа, пришедший на помощь противной девице, был очень милый и вроде рад помочь, но и он стоял на своем: очень жаль, но ваши права не годятся. Он помог нам взять такси, доволок наш чемодан, договорился с таксистом о цене (сорок тысяч вон – очень дорого, говорит, но ведь ехать вам очень далеко, на другой конец острова) и пожелал нам удачи. Я даже нашла в себе какие-то скрытые резервы и улыбнулась ему, а также помахала ручкой: мол, не беда, в другой раз! Хотя больше всего мне хотелось разрыдаться от обиды и огорчения. На острове – и без машины! А как мы будем смотреть местные национальные парки, водопады, живописные места? Не на такси же? Хотя на Маврикии мы как раз это делали на такси, испугавшись правого руля. Но там хотя бы Фэд прекрасно говорил по-английски. А тут… Таксист долго звонил кому-то по телефону, видимо, пытаясь выяснить дорогу в наш пансион, и даже совал трубку мне, и кто-то в трубке спрашивал меня сначала на ломаном английском «Where you go?», а затем и на ломаном русском: «Куда вы едете?». Я была в таком расстройстве, что мне показалось, что это звучит как «Куда вы претесь»… А я и сама не знала куда…
Дети, как ни странно, не заревели на три голоса и даже вроде как не почувствовали всего трагизма ситуации. В аэропорту они как обычно похватали всякие буклетики и пытались привлечь наше внимание к какому-то шоколадному замку. В машине они, правда, жаловались, что голодные, но я попыталась спокойно объяснить, что у нас, к сожалению, нет возможности остановиться, выйти из машины и пойти искать ресторан. Дети заснули. Мы с мужем тоже перманентно задремывали. Изредка, просыпаясь, я ловила в зеркале непонятный взгляд таксиста. Надеюсь, что это был сочувственный взгляд.
Пересекли остров (я плохо помню как) и нашли нашу гостиничку Лайм Оранж Вилль. Действительно, идеальное место для отдыха с автомобилем.
***
Таксист выгрузил наш чемодан и посигналил, привлекая внимание хозяев. Но никто не отозвался и не вышел. Таксист что-то проворчал презрительно (вроде – вот деревенщина, кто же так туристов встречает!), посигналил еще раз и уехал, оставив нас в полной растерянности.
Пансион Лайм Оранж Вилль расположен на окраине Согвипо, это недорогие апартаменты с кухней. Мы его выбрали, чтобы быть совершенно независимыми, в том числе от корейской кухни, известной красным перцем. До корейской кухни мы еще не добрались, и, возможно, так и не доедем – без машины-то. Пансион наш на отшибе, до центра города минут сорок на автобусе, но все это мы выяснили уже потом, а пока мы, подавленные, стоим возле двухэтажного домика с надписью «house».
Поскольку к нам никто не вышел, то мы вошли. Первое, что мы увидели, был ящик с мандаринами и штабеля пустых коробок. В комнате налево, дверь в которую была открыта, копошился какой-то мужик. «У нас резервирование», - говорим. Молчит. Достали ваучер. Мужик мельком глянул в бумажку и пошел за ключом. По дороге кивнул на мандарины, достал пакетик: мол, набирайте. Меньше всего хотелось мандаринов. Из вежливости муж взял пять штук. Хозяин, вернувшись с ключом и открыв комнату, опять кивнул на мандарины, нагреб полный пакет. Очистив один мандарин, он взял одно из двух мусорных ведер, стоявших на кухне, внимательно изучил наклейку, на которой было что-то написано по-корейски, наверное, «ведро для мандариновых шкурок», и сбросил туда очистки (тут я припомнила, что читала об этом: мусор в Корее тщательно сортируется. Хотелось бы еще знать, как). Затем он разломал мандарин на дольки и сунул одну Яше под нос. Яша заканючил, что не хочет мандаринов и вообще не любит мандарины. Хозяин сунул мандаринку Рите. Рита, воспитанная девочка, сделала книксен и послушно стала жевать. «Я не хочу мандарины, я хочу есть!» - твердо сказала наша старшая, Соня, и на всякий случай отбежала в дальний угол.
«Скажите, а где здесь супермаркет?» - спросила я хозяина. Он кивнул и ловко разделался еще с одним мандарином – на этот раз для меня. Мол, какой супермаркет, когда есть такие прекрасные фрукты, – так я поняла. Жуя несчастный мандарин, на самом деле очень сладкий, я случайно бросила взгляд на свое отражение в зеркале, висевшем напротив входа, и ужаснулась: оно отчетливо отражало мое внутреннее состояние. Тогда я пошла и легла на кровать, с головой накрывшись курткой. Сквозь куртку я слышала, как мужик ходит по комнате, слышала, что он предлагает наконец поехать в супермаркет (то есть он твердит – супермаркет, супермаркет). «Езжайте без меня», - сказала я, не вылезая из-под куртки. Яша заревел, Рита его утешала. Хозяин включил детям телевизор, нашел канал, по которому шли мультики. Потом я слышала, что мультики закончились и начался, судя по звукам, концерт классической музыки – такой тоскливый и торжественный, что хоть плачь. Но дети уже успокоились и музыки не замечали.
Вскоре вернулись муж и Соня. Потом муж рассказал, что они накупили еды на 90 тысяч вон – кофе и молоко, чай (искали черный, но он все равно оказался зеленый арахисовый), ветчину, а особенно много булок (заедать стресс). В булочном отделе им даже дали бонус в виде пончиков. Видимо, никто до них столько булок не покупал.
Дети поели и пошли гулять, а я все проспала. Проснувшись и вновь ощутив чувство вины, я кинулась к мандаринам. Я решила, что строгая мандариновая диета будет мне хорошим наказанием за гордыню и неосмотрительность. Как же я могла быть такой безответственной. И вот теперь мы на окраине города, в какой-то дыре, без машины и совершенно без языка. Что мы тут будем делать целую неделю? От одной мысли я приходила в ужас.
Однако мандарин ухитрился вернуть меня к жизни. Я выпила кофе, потом доела приготовленные мужем спагетти (из рисовой муки) с острым-преострым томатным соусом, который опять-таки пришлось заедать мандаринами. Любопытно, что и дети перед сном съели несколько мандаринчиков, даже Яша. Правда, они долго не могли угомониться, скакали и мутузили друг друга. Кровать в комнате только одна, так что детям постелили на полу, это оказалось очень весело и необычно – спать на тонких матрасиках, это по-корейски.
Пол в комнате теплый, спать на нем и ходить по нему приятно. Кстати, в обуви – категорически нельзя: не принято. А в ванной комнате пол ледяной. Зато унитаз с пультом управления.
Читала, что корейцы с большим вниманием относятся к этой сфере человеческой жизнедеятельности. Что Корея была инициатором создания Всемирной туалетной ассоциации, учредительный съезд которой прошел в конце прошлого года в Сеуле. Я уж было подумала, что это байки, но нашла подтверждение на сайте организации. Также мне попалось сообщение о некоем корейском архитекторе, который построил в Сеуле дом в форме унитаза. И назвал его «Пристанище, где человек может разрешить свои трудности». В какой-то мере туалет в комнате нашего пансиона «Лайм оранж вилль» и для меня оказался таким пристанищем. Изучение кнопок на пульте управления сиденьем отвлекло меня от дурных мыслей и заставило поверить, что мы не напрасно сюда притащились. Что нас здесь ждет еще немало занятного…
Продолжение следует.
