Два дня на Родосе или отдых с "Размышлениями ..."

[ЕленаН]

По мотивам книги Лоренса Даррелла «Размышления о Венере Морской»

«На Родосе дни падают мягко, как плоды с деревьев. Одни принадлежат ослепительным временам Клеобула и тиранов, другие – мрачному Тиберию, третьи – крестоносцам.

[ЕленаН]

(Крестоносцам больше, чем каким-либо другим временам)***

[ЕленаН]

Масштабы и обычаи сменяют друг друга, пожалуй, слишком быстро, чтобы уловить их в сети формы.















Писать об острове можно только строго подчиняясь законам непоследовательности…»

[ЕленаН]

«… здешняя жизнь требует книги. Важны не история, не миф – скорее, пейзаж и атмосфера.

[ЕленаН]

Достоверный памятник очарованию и красоте,

[ЕленаН]

… прелести золотых, окропленных солнечным теплом месяцев…»

[ЕленаН]

«… минареты изящно и стройно возвышаются над рыночной площадью, крики муэдзина звучат в свете зари мягко и мелодично.

[ЕленаН]

Родос преобразил ислам и сделал его частью самого себя, такого кроткого в своей буйной зелени».

[ЕленаН]

«Статуя женщины: период неизвестен, найдена на дне родосской гавани, поврежедена морской водой».

«Она поднялась, будто рожденная из пены, медленно поворачивая изящное тело из стороны в сторону, точно кланяясь публике. Морская вода лизала её столетиями, и мрамор стал похож на белый каменный мармелад, едва ли хоть одна черта осталась четкой, какой она вышла из под резца. Но настолько грациозной была вся ее поза – стройная шея и тугие груди, так любовно изваянные, гибкая линия плеча и бедра, - что отсутствие строгих контуров делало ее красоту более нежной и волнующей. Вместо четких классических черт она обрела нечто юношеское, ещё до конца не сформировавшееся. Совершенство её тела оттенялось совершенством лица, но не греческой матроны, а юной девушки. … Она пожертвовала изначально зрелостью ради вновь обретенной юности».



«Однажды утром ее вытащили сетью рыбаки. Они подумали, что это богатый улов; но то была всего лишь тяжелая мраморная фигура Венеры Морской, опутанная водорослями, …»

«Теперь она стоит в родосском Музее, сосредоточенная на своем внутреннем мире, размышляя о том, что творит время».

[ЕленаН]

«Гавань Мандраччо («Овечий загон» древних греков) была полна вопиющих контрастов: добрая половина её была покрыта ... лодками и яликами, сгрудившимися вместе, точно из страха перед бомбами.





На якорной стоянке …, под стенами крепости Святого Николая,



стояло несколько каиков в хорошем состоянии – без сомнения нездешних. Они медленно покачивались на ... зеркале портовых вод …»

[ЕленаН]

«Мы немного посидели на растрескавшейся каменной кладке, слушая первозданный плеск воды о стены гавани.





Потом продолжили путь: пересекли ... рыночную площадь и вошли в старый, окруженный стенами город Крестоносцев, миновав уцелевшую прелестную готическую башню собора Святого Павла».

[ЕленаН]

«… в то утро мы совершили первый поход в город Родос …»

«На некритичный взгляд приезжего, город в то утро выглядел прелестно».

[ЕленаН]

«…Старый, окруженный стенами город похож на свадебный торт с потрескавшейся и полуоблетевшей глазурью».

[ЕленаН]

«Повинуясь порыву, мы одновременно свернули на знаменитую улицу Рыцарей,

[ЕленаН]

в конце которой стоял Кастелло – памятник дурному вкусу, воздвигнутый последним итальянским губернатором.













К тому времени устрашающее издевательство восстановительных работ стало уже вполне очевидным».

(Спустя 60 лет после описываемых в книге событий, ничего устрашающего мы не увидели - Замок Магистров выглядел вполне мило и презентабельно.
По всякому лучше, чем если бы нам пришлось наблюдать средневековые развалины.)***

[ЕленаН]

«Попетляв и поплутав по средневековым кварталам,













мы, наконец, обнаружили ... таверну, где нам налили по стакану ...» апельсинового сока и чашечке греческого кофе ***.



(Местоположение найденной нами таверны, было очень удачным: с одной стороны, она находилась в самом центре старого города, с другой стороны - располагалась таверна в глубине большого двора, образуемого несколькими домами; т.е. мы отдыхали и наслаждались едой, заодно наблюдая за течением жизни на одной из центральных улочках Старого города - ни мы никому не мешали, ни нам никто не мешал.)

[ЕленаН]

«Среди неразобранных разрозненных записей мне попался кусочек о поездке в Каллитею.





... Вокруг только изломанные громады вулканических скал, скалящихся драконьим оскалом. Соленая вода тепла после целого дня под южным ветром.
Иногда прохладный воздух и холодные течения выползают, как змеи, из скалистого входа в гавань …»

[ЕленаН]

«А впереди, как на блюде, лежит Линдос со своей гаванью. Мысы, на которых выстроен город, чем-то напоминают клешни краба.



Небольшая гавань почти со всех сторон окружена сушей, и тебя обдаёт её синевой, словно облаком брызг. Прибрежные отмели исполнены в лимонно-зеленом и желтом по контрасту с красноватыми неровными краями камней. Над ними парит в воздухе акрополь.



Он ни на чем не настаивает. Он может позволить себе не навязываться, так он уверен в своей неотразимости, в том, что покорит каждого, кто проберется к нему…»

[ЕленаН]

« … Город лежал перед нами залитый солнцем. … Море снова успокоилось и было таким синим, что этого не могла бы передать самая точная метафора».

[ЕленаН]

«Эгейское море всё ещё ждет своего художника – ждет во всей этой безыскусной чистоте цвета и формы, ждёт, когда кто-нибудь сойдет с ума от его красоты, обмакнув кисть в краску».