Рыцарские доспехи как средство от комаров. Мальтийский сентябрь 2019 г.

[Daily]

Прибрежные переулки ведут наверх, на осевые улицы.









Вид на выход из Большой гавани в море.









А вот и наблюдательный пункт на «шпоре» Сенглеи.



Виды отсюда завораживающие.





Рядом с наблюдательным пунктом – малюсенький скверик, пахнущий сушеной мочой. Ничего личного, в нижних садах Баракки запах еще круче.



Осевые улочки напоминают Меллиеху.

















Остатки форта св. Михаила. Где-то здесь погиб племянник магистра Валетта, который тайком выскользнул из Биргу во время осады и убежал «на войну».







Вид на «шпору» и место гибели семисот янычаров.



Решили пообедать и на набережной в ресторане ждали своего заказа минут сорок. Я уже хотел идти ругаться на кухню, наконец-то несут. Никуда не торопятся.

[Daily]

Возвращаемся на катере в Валлетту, погулять немного по городу.



Снова форт св. Ангела во всей красе.



А это уже вид сверху, из Валетты. И последняя на сегодняшний день история.



При магистре Валетте ужасом турок на море и невольным виновником осады Мальты был еще один гасконец, рыцарь ордена Матюрен де Леско, которого чаще звали Ромегас, по имени владений его семьи во Франции. Являлся величайшим флотоводцем ордена и стал великим магистром ордена, правда, ненадолго.



Летом 1555 года на мирную сонную Большую гавань налетел ураган такой силы, что весь стоявший в гавани флот ордена и прочие суда были перевернуты и пошли на дно. Жуткий шторм длился всего лишь 35 минут, и после солнце так же мирно и радостно освещало место трагедии. Спасательную операцию провели лишь на следующее утро.

Проходя на лодке мимо одного из перевернутых судов, спасатели услышали стук изнутри деревянного корпуса. Прорубив его, они вызволили из тьмы капитана судна и его ручную мартышку. Оказалось, что Ромегас, а это был он, после того как корабль перевернулся, оказался в воздушном пузыре, где по горло в помоях простоял двенадцать (!) часов в обнимку со своей обезьянкой, периодически стуча по корпусу судна в надежде спастись. Невозможно описать, что он пережил за это время, но из страшного плена он, будучи молодцом отменного здоровья, вышел совершенно седым и тремор рук не покидал его уже до самой смерти, он с трудом мог пить из стакана, чтобы не расплескать содержимое. Может, мартышка помогла ему не сойти с ума за это время, все-таки живое существо, друг. Оба родились в рубашке.

Когда корабль перевернули, обнаружились триста галерных гребцов, так и оставшихся прикованными к своим скамьям.

Во время осады он руководил поставками живой силы и эвакуацией раненых по морю из форта св. Эльма, добровольно возглавил последнюю экспедицию на гибнущий форт, но под прицельным огнем турок вынужден был вернуться назад в Биргу.

После осады командовал орденским флотом в победоносной битве при Лепанто, обладал огромным авторитетом у рыцарей ордена. Возглавил оппозицию магистру де ла Кассьеру, который был смещен с поста, а Ромегас был избран великим магистром. После жалобы Кассьера римскому папе их обоих вызвали в Рим на расследование.

В Риме Ромегас умирает, его похоронили в церкви Тринита деи Монти, наверху Испанской лестницы. До сих популярны утверждения, что его отравили.

[Daily]

И опять Большая гавань, только уже в солнечную погоду.





Продвигаемся по валлеттским улочкам в направлении форта св. Эльма и нижних садов.











Следы английского присутствия, наряду с левосторонним движением и тотальной английской речью.







А это уже больше походит на Испанию.







Архангел Михаил с поверженным сатаной на цепи. Многие мальтийские скульптуры имеют упрощенный, какой-то ремесленно-лубочный вид.





В нижних садах Баракка стоит густой терпкий запах мочи. Его не отгоняет даже фонтанная свежесть.





У окончания садов, ближе к форту – памятная ротонда с колоколом, возведенная в честь погибших во Второй мировой войне.



У ротонды, нависая над отвесной каменной стеной – памятник Неизвестному солдату. Погибший лежит в готовности быть погребенным в морской пучине, как всегда хоронили моряков по время похода. Удивительно, но одновременно он напоминает ствол орудия, защищающего, как всегда в истории Мальты, вход в Большую гавань.





Солдат выполнил свой долг и превратился в орудие защиты, в маленькую крепость, утверждая живых в стремлении бороться до конца. Как у Высоцкого: «… наши мертвые нас не оставят в беде, наши павшие – как часовые…». Потрясающий памятник, один из самых сильных образов павших воинов.

Мы устали, еле ноги волочим. Сегодня был длинный и насыщенный день. Возвращаемся к стоянке авто и едем в Буджиббу, к любимым комарам и продавцам газовых баллонов.

[Daily]

13 сентября. Пустой снорк в Мджарре и Голубой грот.

С вечера понавтыкали в розетки всяких рапторов и прочих жидкостей от наших друзей – комаров и они, удовлетворившись дежурными укусами во время ужина, оставили нас в покое до утра.

Но на мальтийцев репеллента не поставишь, и в пять часов, на первом луче, по улице уже привычно грохотали мопеды, часа через два начался сбор остальных граждан на работу: «А-а-а, ба-ба-ба! А-а-а, ба-ба-ба!!!» Это «ба-ба» долгим эхом носится по гулкой улочке.

Сквозь остатки сна бредешь к балкону и закрываешь дверь, шум стихает, через 15 минут становится душно, дверь вновь открывается, и шум привычным гостем занимает почетное место. Вскоре слышен рев дизеля и зычный призыв продавца газовых баллонов «А-а-а-а!!!». Ему сразу отзывается шлепанье тапок по тротуару и дзыньканье пустых баллонов, которые спешат смениться полными. Бабушки с балконов зорко наблюдают за своими дедушками, несущими газ обратно к подъезду, чтобы громогласно выдать им ценнейшие указания по правилам переноски опасных веществ.

Все стихают на несколько минут, только для того, чтобы взревел двигатель очередного мусоровоза и черные пареньки привычно забрасывают раздельный мусор в разноцветных пакетах в кузов, безо всякого разбора. «Глянц, бамц!» - стонут бутылки, отправляемые в последний путь. Все, доспать уже точно не дадут.

Встаем, завтрак, и в дорогу, сегодня – в Мджарр, на юг острова, на пляж Джнейна (Айна?) бич.

Взято из Сети

[Daily]

Пляжик небольшой, с полоской желтого песочка и плавным входом в мутноватую воду.

Народ есть, многие – с детишками. Справа – несколько плоских каменных плит, где вода уже прозрачней и есть выход к прибрежным скалам, там можно попытаться посноркать. Готовлю всякие маски-трубки для себя и жены, с использованием волшебных слов втискиваюсь в тесный гидрик, который целый год ждал своего использования.

После многочисленных действий на жаре с облегчением бухаюсь в соленую прохладу, наполненную мириадами солнечных зайчиков, пляшущих на песчаном дне. Наступает благословенная тишина, время останавливается. Немногочисленные рыбки разглядывают черное чудовище, наползающее сверху. Идем вдоль прибрежных скал в паре с женой, она болтается где-то сзади.

Подводной живности нет, да и вряд ли ее можно найти на ярком солнце в разгар дня. Остается рассматривать подводные скалы и камни, в изобилии теснящиеся на пути и наслаждаться чувством полета, когда верхушка подводной скалы проходит в полуметре от груди и отвесно обрушивается в тень песчаного дна, уже далекого, переходящего в смутный фиолетовый фон. Жена остается на мелководье, я же продолжаю идти вдоль скал к выходу в море.

Мальта интересна тем, что ее южные берега обрываются в воду отвесно, без малейшего перехода, и ты плывешь в тени желто-зеленой каменной стены, покрытой светлыми водорослями и редкими морскими ежами. При выходе в море начинает ощутимо болтать и надо следить, чтобы прибой не шлепнул тебя о скалы. И без того редкая живность пропадает полностью, дно уходит из виду, сменившись лиловой мглой. Делать особо тут нечего, я уже вижу соседний пляж, на котором мы были позавчера, и поворачиваю назад.

На обратном пути замечаю жену, зависшую над огромной, с руку толщиной, рыбой-флейтой, которая внимательно смотрит на нас снизу вверх и понемногу подрабатывает плавниками, сохраняя безопасную дистанцию. Она тоже никуда не торопится и не прочь поиграть в догонялки. Ее маленькие собратья скучились в сторонке, с интересом наблюдая за происходящим.

Снорк пустой, живности нет, это вам не Египет. Поболтавшись в воде минут сорок, выходим на берег и приступаем к нудным и однообразным действиям: мазь от солнца, потение под жгучими лучами, попутный осмотр своего тельца при ярком импортном освещении. Наблюдение за пляжниками, играющими в воде в мячик, и за чудаком, уснувшим на матрасе, болтающемся на мелководье, и сгорающим до костей, непременной принадлежности любого пляжа.

Также осуществляется осмотр и посильная разгадка бессмысленных бабских татуировок, издали напоминающих гематомы. Интересно, как меняются нравы. В моем детстве тату были предметом исключительно брутальных дядек с железными зубами, теперь же мужчинки стали тонкими, гибкими и по-антилопьи травоядными. А их спутницы – с металлическим взглядом, сталью в голосе и разрисованы синим, как ацтеки.

Отлежав свое, выдвигаемся к автомобилю. На этой стоянке помогайка более шустрый, при парковке усиленно махал руками и заработал-таки свой евро.

[Daily]

После обеда едем посмотреть на Голубой грот. В Италии все дороги ведут в Рим, а на Мальте – в Мдину.



Проезжаем мимо интересного здания.



Мальтийские пробки. Машин на острове реально больше, чем жителей.





Приезжаем на место и петляем в поисках грота. Навигатор выводит нас на платную стоянку и к ресторану, а грот – в другом месте.







За счет отвесных скал сохраняется удивительный фиолетовый оттенок мальтийской воды.





А вот и сам грот.



Чего-то особенного я в нем не нахожу, наверное, живописно. Во всяком случае, хвататься за чресла и кричать «Преле-е-естно!» явных оснований нет.



Может, с воды он выглядит помощнее, а сверху – очень спокойно.



Местные гиды любят представлять на скалах всякие силуэты, но это все – от однообразия рельефа.



Нас порадовал местный кот, который подошел посмотреть, кто это шарит по его территории.



Небольшое грустное чудовище.

[Daily]

Продолжение отчета воспоследует, Бог даст, через пару недель, а мы с женой отправляемся в поездку, вдогонку за летом.

[Daily]

14 сентября, Марсашлокк. Мальтийский совок и женская месть.

«И опять на вокзал, и опять к поездам, и опять проводник выдаст белье и чай…» Правильно пел Витя Цой про «странный стук», который «зовет в дорогу».

Но на Мальте – это не стук сердца, а хлопанье дверцами машины: «…Воду взяла? …Че ты полез садиться слева, руль-то справа! …Давай уже говори координаты… Да я тебя в Марсашлокк и без координат доведу! Смотри, какие мы стали умные!..» и так далее.

И опять на горизонте Мдина, уже старая знакомая.



… и ранее невиданный «винтажный автобус».



Валлетта остается слева, мы же движемся на восточное побережье, посмотреть на расписные лодочки Марсашлокка.
На берегу бухты, где некогда стояла турецкая армада в ожидании взятия форта св. Эльма и передислокации в Марсамушкетт, нас встретила трогательная скульптурная группа детей, встречающих мальтийца-отца, возвратившегося с рыбалки с корзинами, полными рыбы.



Это уже в прошлом. Мальтийцы плавно переместились в прохладные офисы, а их место заняли бангладешцы, слегка разбавленные местными пенсионерами, которым, в общем-то, на рыбалку пофиг, лишь бы от своих старух подальше.







Сейчас набережная бухты представляет собой непрерывный ресторанно-ларечный ряд для туристов, длинный как собачья песня. По нему перемещаются путешественники, щурясь от яркого солнца.



Рыбаки-бангладешцы – на заднем плане, в тенечке.



Вся гавань уставлена местными лодочками, по форме слегка напоминающими суда греческих аргонавтов, только глаз впереди не хватает.









У лодочек – громкие названия, как корабль назовешь, так он и поплывет…



А это наш брат-путешественник в соломенных шляпах и трусах из джинсов.







Тут же, на набережной, обслуживают рыбацкую сеть, почему-то розового цвета, может, она для девочек-рыбачек…

[Daily]

Мы погуляли немного по набережной и решили испить кофею. Желание, как сейчас помню, было сильным, но, как нам показалось тогда, абсолютно невинным и вполне исполнимым.

Приземлившись за одним из столиков длиннющего ряда ресторанов на набережной, мы испросили жареного напитка у подошедшего официанта. Следующая сцена была, наверное, достойна кисти Караваджо из его уличных бытописаний. Официант, посерьезнев, ответил, что сейчас обед, а кофе пить идите, граждане туристы, вооон туда, в город. И при этом широким жестом руки, как князь Пожарский на Красной площади, показал вдаль от берега. Я подумал, что он так неловко пошутил и обернулся в надежде увидеть полки мальтийцев и путешественников, выдвигающихся на прием пищи. Но лента ресторанных столиков, тянущаяся за горизонт, была по-прежнему пуста и девственна. Я повернулся обратно, по пути открыв рот, чтобы поспорить, но официанта уже и след простыл. Да и действительно, че ему препираться со всякими приезжими мартышками, которые путают обеденное время с кофе-брейком?

Мы с женой посмотрели друг на друга и пошли по пути, указанном царственной официантской дланью. Если посетитель не заказал ведро борща и миску кроликов, то и кофе ему пить незачем, прямо как при советской власти.

Найдя маленькую забегаловку на одной из улочек, мы все-таки вырвали две чашки кофе из рук марсашлоккцев, уже принципиально решив не обедать в столь гостеприимном месте.

[Daily]

Пока мы пили кофе, у форта св. Эльма началось. Турки применили тактику, известную Валетту еще по Родосу. 27 мая турецкая артиллерия начала утюжить маленькую крепость как бог черепаху.

Поначалу били в основном с юга, со склонов горы Шиберрас, откуда форт был виден как на ладони. Крепость дымилась подобно кипящему котлу, каменные ядра при встрече со стенами раскалывались на тысячи осколков, острых как лезвие. Обороняющимся оставалось только ныкаться по щелям и считать выстрелы. Кстати, один из рыцарей, переживших практически всю осаду форта, насчитал восемнадцать тысяч выстрелов, произведенных турками по крепости! Было отчего сойти с ума.

Драгут прибывает на Мальту уже после начала осады крепости и на военном совете выказывает недовольство Мустафе-паше и Пиали-паше, чего те, мол, вцепились в форт как пес в штанину. Если уж они решили додавить крепость, нужно прежде всего полностью обрезать сообщение форта с внешним миром, а то днем воюем, а ночью только ленивый не поставляет в крепость морем припасы и живую силу. Да и вообще все идет по планам обороняющихся, Валетт только аплодирует. Долго препирались, но договорились осаду форта продолжать, одновременно наращивая усилия по его полной блокаде. Как выяснилось уже после ранения Драгута, это решение было абсолютно правильным с военной точки зрения и смертоносным для крепости.

Одновременно турки начали штурмовать подходы и стены форта. Рыцари, лихие рубаки-молодцы, предприняли ряд контратак с вылазками за крепостные ворота, очень уж им хотелось покрошить врага тепленького, живого, а не кланяться ядрам с утра до вечера. Доконтратаковались до того, что при очередном возращении в крепость янычары на плечах отходящих ворвались на передовые оборонительные позиции рыцарей, где своевременно закрепились, и уже выкурить их оттуда не удалось. Валетт был вне себя и категорически запретил подобного рода вылазки.

Драгут распоряжается дополнительно оборудовать две артиллерийские батареи на перекрестных направлениях: одну на окончании современного форта Рикасоли (севернее Биргу), другую – слева, на краю мыса Тинь (современная Слима), по иронии это место до сих пор называется «Драгут пойнт». Огневая блокада крепости многократно усилилась, как и возможности турок по полному блокированию коммуникаций с фортом со стороны Биргу.

Новая неудача обороняющихся – и за это во все времена отрывали ненужные части у виновных – однажды ночью турецкие инженеры-разведчики, которые шарились по своим делам под стенами равелина на западном окончании форта, заметили невысокую бойницу в его стене. Встав друг другу на плечи, они с несказанным удивлением обнаружили, что первый этаж равелина пуст, его никто не охраняет! Остальное было делом техники. Отряд янычар тихонько пролез через эту бойницу, выпотрошил спящих обороняющихся и равелин был взят.

События стали принимать угрожающий оборот: турки нарастили высоту равелина мешками с землей так, что теперь и аркебузиры (тогдашние стрелки-снайперы), оказавшиеся выше крепостных стен, вели прицельный огонь по всей территории крепости, которая вся оказалась на виду.

[sergeyf73]

Daily, с возвращением. Как прошла погоня за летом?
Нового отчёта ждать?

ранее невиданный «винтажный автобус».

Что интересно такие автобусы возили пассажиров на Мальте вплоть до совсем недалёкого 2011 года.
Я за свою поездку так и не увидел ни одного, а вим, вижу, повезло.

Официант, посерьезнев, ответил, что сейчас обед, а кофе пить идите, граждане туристы, вооон туда,

Кофейная церемония в южных странах - очень серьёзное дело. Например, в Италии после обеда пьют только эспрессо. Может быть вы попросили у официанта капуччино или латте? Вот он и, мягко говоря, удивился.

[Daily]

Лето действительно догнали, и догнали так, что я от жары чуть башкой не поехал. Мы с женой решили пройти по части Ликийской тропы и четыре километра преодолевали в течение трех часов, а я еще на себе тащил фотоштатив, воду и т.д. Шли по низкорослому сосняку, дикая жара и духота, тени нет, ветра нет, под ногами каменная россыпь, тропа пропадает, выпитая вода вылетает в течение пяти минут. Так что отчет обещает быть драматичным...

По поводу кофе - в дальнейшем, уже на Гозо, оказалось, что это не случай, а система, нас еще раз послали в ресторане прибрежной гостиницы, сославшись на обеденное время, но это еще впереди. А так мы были готовы и на эспрессо, и ристретто, и лунго, и даже на шведский американо, но не судьба :))

[Daily]

Возвращаемся в Марсашлокк и идем осматривать город.

Недалеко от набережной – статуя апостола Андрея на фоне косого креста, на котором его распяли. По профессии он был рыбак, и его присутствие здесь абсолютно резонно. Интересно, что на Руси моряки всегда молились не ап. Андрею, а Николаю-угоднику, который к морю имел мало отношения, кроме разве того, что родился и служил на берегу. Но тем не менее, является покровителем моряков.

В фигуре апостола узнаваем почерк скульптора, покрывшего мальтийские города своими невзыскательными произведениями.



Подходим к церкви Богоматери Помпеи, сама Богородица стоит в лодке между двумя колокольнями на карнизе храма.





Внутреннее убранство – в красно-кремовых тонах, смотрится свежо и торжественно.













Улочки Марсашлокка ничего особенного из себя не представляют, рыбацкий городишко.













Кстати, забыл поведать про местные пляжи. Дело в том, что на дальних концах огромной марсашлоккской бухты находятся производственные терминалы, промышленные зоны, стоянки серьезных судов и прочая проза жизни, это видно на фото. Несмотря на восторженные интернет-возгласы о замечательной марсашлоккской водичке, я по своей старомодности не уверен в надежной работе очистных сооружений и вечно подозреваю, что все бухтовое дерьмо, особенно у промзон, вполне себе сливается в море, а куда еще. Так что будьте бдительны, лучше отъехать куда-нибудь в сторону, нежели плескаться в фенолах.

Тем временем уже солнце палит вовсю, пора возвращаться восвояси.

В Буджиббе состоялся обед, аперитивом к которому послужил графинчик прохладного светлого винца, несмотря на свое сицилийское происхождение, такого же радостного как и мальтийское солнышко.



Вечером, после морского омовения, мы с женой на нашем третьем этаже наслаждались наступившим вечером, когда раздалась серия диких автомобильных гудков, прямо под нами. Я вышел на балкон и увидел местную даму, яростно жмущую клаксон своего авто. Несмотря на свою ангельскую международную кротость, я наконец-то озверел и спросил ее, какого хрена она тут трубит. В ответ она показала мне на машину, которая стояла у ее законного гаража. Я ей посоветовал не колыхать воздух, а пожалеть мои уши, сходить ногами к автомобильному негодяю и разобраться с ним, не устраивая на улице армагеддона. Ей не очень понравилось мое предложение, но тем не менее она заткнулась. Правда, через какое-то время уже яростно зазвонил наш дверной домофон, за дверью было пусто. Ничего не поделаешь, женщина.

[Daily]

15 сентября. Переезд на Гозо.

С утра сборы, возвращение на обеденный стол ненужных полотенец, вазочек и корзиночек. Наведение красоты и вынос мусора в разноцветных мешках. Вынос чемоданов вниз, на уличный зной. Ключи оставляем на столе и захлопываем входную дверь.

Теперь потихонечку, мимо Меллиехи, в сторону парома на Гозо. Городки теряются по дороге, остается солнце, море и желтый камень с редкими опунциями. На пристани у парома уже собрались автомобили, тени нет, сидим в раскаленных авто и ждем открытия кормовой аппарели.

Открывается огромный черный зев, куда вползает пестрая автомобильная лента. Машины ставят тесно, в три или четыре ряда. На верхних палубах – солнце и освежающий ветерок. Паром дрожит и медленно отчаливает от пристани, народ селфится наверху.

Между сидящими прогуливается немолодой джентльмен, голый по пояс, с черно-бронзовым торсом и ослепительно-белыми волосами на груди и плечах. Он медленно и важно несет свое тело, строго посматривая на пассажиров. Это хорошая примета – при переезде обязательно должен быть какой-нибудь чудак, это оживляет невольное коротание времени. Хотя под конец его непрерывное курсирование между рядами кресел уже сильно надоедает.

На горизонте – Гозо, такой же плоский и светлый, как и его сестра-Мальта.





Как и Мальта, он покрыт непрерывным ковром городков и деревень с торчащими колокольнями и куполами храмов.



Паром входит в тесную гавань Гозо, бронзовотелый фрик наконец-то пропадает, мы спускаемся к авто и выезжаем на берег.





На высоком холме англиканский храм воткнулся в небо рыбьей костью.



На Гозо так же тесно и суматошно, будто Мальта и не кончалась.



Теперь наша задача – добраться до окраины Марсалфорна (без поллитры не выговоришь) и вселиться в забронированные апарты.

Навигатор решительно привел нас на место. После созвона с хозяином оказалось, что он работает официантом в ресторане неподалеку, мы сходили туда и забрали ключ. Апарты оказались неплохо обставлены, но на первом этаже и без кондиционера. Вместо него по всем комнатам висели настенные вентиляторы. Позднее выяснилось, что место, куда мы приехали, было с полярными крайностями. Так, здесь был лучший пляж из виденных нами на Мальте, один из самых приличных ресторанов по соотношению цены-качества и самое кошмарное жилье, в котором нам когда-либо пришлось жить, но об этом рассказ впереди.

[Daily]

16 сентября, Виктория, дочь поражений.

С утра – визит вежливости в столицу Гозо, и по утреннему холодку мы уже скребем арендными колесами по гозовским дорожным ямам. На острове дороги еще хуже, чем на Мальте и имеют вполне российский вид. Ехать недалеко, все рядом и вскоре мы уже паркуемся на стоянке местного госпиталя, до центра идти далековато, зато можно свободно поставить авто.

Вид со стоянки на крепость Виктории.





Спускаемся с холма на городские улицы.



Город носит имя королевы Виктории, бывшее его название – Рабат.



Тут надо начинать охать и ахать, но на самом деле – ничего особенного, линейный мальтийский городок. Известен еще с царя Гороха, при Габсбургско-турецких войнах стал знаменитым в связи с захватом турками местных жителей и последующей продажей их в рабство. Возглавлял это безобразие в 1551 году командующий турецким флотом Синан-паша вместе с нашим знакомым Драгутом.

С десятитысячным войском турки вторглись на Мальту, но спустя некоторое время решили не связываться с рыцарями и ушли на Гозо. На острове они осадили крепость Рабата, которую оборонял небольшой гарнизон. Настоящей осады не получилось, после переговоров начальник гарнизона открыл ворота неприятелю и сдал крепость. Все оборонявшиеся и в придачу к ним шесть тысяч жителей острова с женщинами и детьми были пленены и на кораблях перевезены в Триполи, где проданы в рабство. Остров остался фактически пустой, без жителей. Рыцари-иоанниты переселили какую-то часть мальтийцев на Гозо, но прошло еще около 150 лет после печально известного захвата, прежде чем население острова по количеству сравнялось с довоенным. Этим фактом, кстати, объясняется ненависть мальтийцев к туркам и их стойкость в дни Великой осады.

Но были в этой истории и герои. Один из защитников города Фернанд Дюпуо собственноручно убил свою жену и двоих дочерей, не пожелавших достаться туркам в качестве трофея, и сам погиб в бою с захватчиками.

Каменная мемориальная доска, висевшая когда-то на его доме, хранится сейчас в музее археологии Виктории. Фото взято из Сети.









По сравнению с Мальтой, Гозо – более зеленый.









Поднимаемся к крепости.







Крепость строгая, ухоженная и кажущаяся непобедимой.





Заходим внутрь.



Перед храмом – статуи римских пап Пия IX и Иоанна Павла II. Вот ведь как – посетил храм, тебе памятник! Вспомнился пещерный храм в Китае с двумя тысячами статуй Будды, наверное, по тому же принципу.

[Daily]

Солнечные часы, куда же без них на Мальте.



Каменные арки для устойчивости стен, напоминает Родос.





Поднимаемся на крепостные стены, и перед нами – виды Гозо.









Статуя Иисуса с раскинутыми руками. Мы уже насчитали три, первые две – в Лиссабоне и Рио.











Улочки внутри крепости.



















Мдина, только маленькая.

[Daily]

Опять вид на Ротонду св. Иоанна, мы ее посетим позже.



У входа – памятные обелиски, на стенах – рыцарские гербы, все как положено в орденских владениях.





Колокола почему-то висят за решеткой.









Один их посетителей крепости.



Колодки выставлены на всеобщее обозрение, то ли в назидание посетителям, то как упрек жестокому веку. Не хотелось бы попасть в них, особенно на жаре…









Мы устали и долго пьем кофе в холодке, недалеко от выхода и вблизи от городских видов.









В крепости – несколько небольших музейчиков, один из них – бесплатный.



Внутри – всего понемногу, от церковных реликвий до рыцарских гербов.











Конечно, геральдика – интересная вещь, но на нее уже нет ни времени, ни сил…







Выходим из крепости и движемся в обратном направлении, идти до госпитальной стоянки далеко, а жара уже стоит конкретная.



По пути набираем фруктов, без сил добираемся до машины и отбываем в Марсалфорн, где оставшуюся половину дня проводим за обедом и морскими омовениями на прилегающем пляжике. Назавтра у нас – остров Комино, самое большое разочарование поездки, так что набираюсь ядовитых эмоций.

[Daily]

17 сентября. Комино, или почему я претендую на звание старого барана.

«…кристально чистая вода нереального цвета, есть пещера на другом берегу.
Лагуна конечно красоты и чистоты невероятной, так же можно прогуляться по окрестностям, забраться на холм, будут очень красивые виды.
Я два часа купалась в море, т.е. не вылезала из воды и этим процессом осталась очень довольна. Чистая, бирюзовая, почти спокойная в лагуне вода - возможность в относительной безопасности длительного плавания - мне достаточно
Наслаждаясь видами и купаясь в прозрачной голубой воде мы провели там часов 5, что было для самого меня удивительно, так как я обычно не могу так долго усидеть на одном месте.
Но самое важное - Вода! Она невероятна! Действительно голубая и прозрачная! Вид изумительный!!!!
Вида действительно и без прикрас такого цвета, как на фото! И даже обилие людей, прибывающих сюда покупаться, не испортит вам впечатление – всем хватит места.»
(Цитаты взяты из Сети, стилистика и орфография авторов сохранена)

Путешественники, тщательно читайте отзывы при подготовке поездки, не надейтесь на других, читайте сами, иначе будете очень неприятно удивляться уже на месте, когда будет поздно, а деньги потрачены и время упущено.

В отношении Комино я пустил дело на самотек и доверился ярким сладким слюням из Трипадвайзера, а в итоге получилось следующее.



Мы приехали к пристани и долго шарили по округе в поисках места для парковки авто. Нашли его где-то в километре от причала, и то потому только, что были ранними птахами, иначе мест бы не было вообще. А так я километр пер на себе всю трихомонаду с тентом от солнца, ластами, масками, бутылками с водой и прочими прозаическими штуками.

На причале мы полчаса ждали отправки, как нам казалось тогда, первого катера. Нас пригласили на борт, а потом мы еще минут двадцать ждали, пока катер заполнится до рентабельного количества пассажиров.



По прибытию к Комино выяснилось, что мы никакие не первые, и даже не вторые. Все более или менее горизонтальные пятачки на берегу возле причала были уже заняты людом, зонтами, лежаками, стульями, надувным снаряжением и прочими пляжными принадлежностями.



Лагуна оказалась с плоским, как у кастрюли, дном, покрытым условным метром морской воды, удивительно напомнившая детский лягушатник.



Дети кричали и визжали, это был их день. Взрослые же заходили по пояс в воду и стояли в ней неподвижными столбами, тоскливо глядя на окружающие лагуну скалы, вдоль которых перемещались яхты и лодки со счастливчиками, которые могли нырнуть в бирюзовую прохладу, где только заблагорассудится.







Эта сцена стоящих в воде купальщиков напоминала гравюры провинциальных гаваней с многочисленными деревянными сваями для швартовки рыбачьих баркасов. На берегу же отдыхающие тоже стояли, но уже по причине дефицита ровного места, и это напоминало птичий базар в период ухаживания. Они беседовали, заглядывали в глазки и вытирали друг друга полотенцами.

Не поверив тому факту, что это и есть главный пляж острова, мы с женой побрели по жаре по диким каменистым тропам направо, в сторону живописных прибрежных скал.



Шли мы довольно долго, началась жара, пляжей как таковых не просматривалось.







Спустя какое-то время мы вышли к скалам, отвесно спускавшимся к воде, с еле заметной тропинкой, пойти по которой не рискнули по причине нежелания свернуть шею, да и собирались мы на пляж, а не на хайкинг. В круглой бухте вода издевательски светилась шикарной бирюзой, была прозрачна как слеза, и стоявшие там катера казались парящими в воздухе.





Представьте себе наше настроение – море рядом, руку протяни, но спуститься туда нереально, а на урезе воды даже метра квадратного нет горизонтального. А в это время пацаны с девчонками на катерах и яхтах уже вовсю принимали морские ванны, разглядывая злющих лохов на каменистых склонах, наконец-то уразумевших, что день пошел насмарку.







Когда до нас дошло, что пляж Комино – это тот самый носовой платок у пристани, утыканный потными ценителями морского отдыха, а другого тут просто нет, мы сказали сами себе по набору волшебных слов и решительно затопали назад, к катерам, пока еще можно было хоть как-то спасти день.











На пристани ждать пришлось недолго, и вскоре мы были пассажирами катера, который стремительно уносил нас обратно на Гозо. Причем рулевой нашего челна, выкобениваясь перед молодой девицей, развлекал ее разговорами, управляя при этом ногами, поставив их на штурвал. Скорость была приличная, и я всю поездку сидел, раздираемый двумя желаниями – оставить это без внимания, либо же пойти и рассказать этому идиоту, кто он такой на самом деле. Пока я раздумывал, мы уже и пришли в гавань Гозо.

[Daily]

Пока ехали обратно в Марсалфорн, договорились, что после раннего обеда отправляемся к церкви Та Пину, а затем – осмотр бывшего Лазурного окна, на южном берегу острова.

В ресторане рядом с апартами мы увлеченно занялись поеданием куриных грудок и салатов с креветками, и это занятие возымело умиротворяющее действие – знойный бардак Комино постепенно уходил в прошлое, а светлое домашнее обещало нам приятное времяпрепровождение.





После обеденного отдыха выдвигаемся на юг, где на западе острова, среди полей и огородов, стоит храм Богородицы Та Пину. В 1883 году местная крестьянка услышала здесь голос девы Марии, а потом в этот год происходили всякие чудеса, выздоровления и даже спасение острова от чумы.

Храм построен исключительно из местного камня, при первом взгляде на него кажется, что он не возведен, а вырос сам из каменного ложа, как гриб, настолько игра света на его стенах совпадает с цветом гозовских скал.





Перед храмом – каменные композиции с описанием виденного и слышанного крестьянкой…



… а также статуи святых и библейских персонажей.







Внутри – та же игра света на местном камне, обработанном и оставленном без штукатурки, что, на мой взгляд, только прибавляет церкви обаяния.



Интересны капители колонн, которые не классические греческие, как везде, а византийские, как в Святой Софии, и это смотрится очень оригинально и свежо.



















Продолжаем движение на юг, к береговым скалам.

Мальтийские огороды сделаны на террасах, удивительно напоминающие по форме известковые травертины Памуккале.

[Daily]

Навигатор выбросил клетчатый флажок и мы паркуем авто среди прибрежных скал.

Громкое название «внутреннее море» оказалось крошечной бухточкой, приютившей несколько моторок и открывшее небольшое окно в отвесных скалах для выхода на морской простор.



Моторки выходят в море чуть ли не по головам купающихся, решивших выйти за скалы собственным ходом.

Группа дайверов готовится к погружению.



На берегу – типичные мальтийские камни и непременная сторожевая башня.





Здесь же морские пейзажи со скалой Фунгус (на фото справа).





На пристани дядька на моторке усадил индийскую пару, а тут и мы подоспели. Потихоньку выгребаем на выход.





Проход в скалах высок и остроконечен, как католический храм, головы купающихся жмутся к отвесным стенам. На выходе – свет бьет в глаза.







Вода снаружи – невероятного синего цвета.







Мы идем вдоль скальных стен, изучая их рельеф и слушая рассказы лодочника об образах зверей и людей, которых можно при наличии фантазии увидеть на камнях.







А вот вам и первый образ – крокодил наверху.







Лодочник рассказывает о составе скал и вкраплениях металлов, меняющих их цвет.





А вот и образ номер два – наверху ящерица.



Идем к месту бывшего Лазурного окна, которое обрушилось в 2017 году, лишив ЮНЕСКО одного из пунктов своих достопримечательностей. Лодочник показывает его остатки, и действительно, под водой, в паре метров от поверхности видны тусклые очертания светлого песчаника, унесшего на дно всемирно известную картинку.

Возвращаемся назад, к проходу во «внутреннее море».





Благодарим лодочника за экскурсию и украдкой фотографируем его на память.