Абхазия, сентябрь 2010 год

[Olegsim]

Если Вы не бродили по неосвещенным залам глубочайших пещер, в которых трехметровые сталактиты и сталагмиты отражаются сиянием ваших восхищенных глаз, если Вы не наслаждались чистотой и спокойствием горных озер, если не испытали чувства страха над пропастью, откуда человеческие фигурки кажутся муравьями, если не сопротивлялись холоду рек, переворачивающих метровые валуны и с ревом мчащие кубометры воды к морю, если не пугались раскатов грома и пролетающих над головой молний, не испытали на своей шкуре тепло термальных источников, превращающих немощных старух в гордых красавиц, не видели в зеленых ущельях снежного барса, а в небе орла, и, будучи законопослушным гражданином, не воровали в садах местных жителей фейхуа, не наслаждаясь вкусом сочных мандаринов, не упивались барбарисовой чачей, выслушивая километровые тосты, и не завидовали аборигенам, искрометно исполняющим лезгинку, значит, Вы не были в Абхазии.
А если Вы были в Абхазии и были во второй половине сентября, Вы, несомненно, заметили, что Господь создал этот райский уголок и определил время не только, чтобы греть кости на пляже и бултыхаться в прозрачных волнах моря. Вы, без сомнения, отметили, что на побережье горный воздух, наполовину смешанный с морским бризом, насыщая кислородом легкие, дурманит сладко мозг, и даже падающие с пальм на голову финики не способны отрезвить вашу голову, озадаченную только одной мыслью – куда потратить деньги и время.

Медовый месяц в бархатный сезон

Приехав в столицу независимой Абхазии 22 сентября 2010 года, я испытал разочарование, поскольку не увидел существенных изменений в облике Сухума, так сладко вещаемых по российским центральным телевизионным каналам. Остановившись у своего прежнего «хозяина» Тимура, вымокнув под дождем в течение дня, от чего мое унылое состояние не улучшилось, кое-как привел в порядок поистрепавшуюся за лето одежонку и вечером отправился в санаторий Московского военного округа, где располагаются самые приличные кабачки, а именно пацха «Лоза», получившая у отдыхающих название «плетенка». Там собралась старая (но только не душой и телом), а лучше сказать, прошлогодняя компания моих единомышленников, предпочитающая по вечерам активный отдых под никогда не устаревающую дискотеку 80-х и не со стаканом чая в руке. Забитый под завязку кабак, в котором за истекший год поменялись только посетители и цены, порадовал достойной музыкой и наличием нескольких более-менее симпатичных особей, внешне яркий облик которых наводил на размышления, а куда смотрят горячие глаза джигитов и господ офицеров. Но, обнаружив, что глаза джигитов смотрят в дно бутылок с пивом, а господа офицеры под местный коньячок обсуждают перспективы будущих военных кампаний, не обращая внимания на танцующих девчушек, я тоже потерял к ним интерес, как только заметил в их глазах калькулятор, считающий, сколько рубликов я мог бы отвалить им за ночь.

Поднабравшись местной водочки с коньячком, мне захотелось потрясти костями . Подразогревшись под «Белые розы», мои пьяные и не выспавшиеся зрачки наткнулись на взгляд внимательных глаз. Я уже несколько захмелел и подумал, что девушка строит мне глазки, а поскольку курортный романчик в мои планы не входил, сбежал с танцпола в нашу дружную компанию. Но все же в течение вечера, изменяя своим принципам, несколько раз обратил свой взор в сторону стройной фигурки обладательницы миндальных глаз и, отметив умение одеваться и оценив легкий макияж, подчеркивающий очаровательную улыбку и брови домиком, четко для себя уяснил, кто здесь королева бала. Когда же увидел ее блондинистую подружку, то вспомнил, что именно их и именно здесь я видел год назад.
Засидевшись за столом до закрытия кабачка, залив в себя еще грамм двести коньяку, я распрощался с нашей компанией и нетвердой походкой направился домой, но в свете луны на центральной аллее увидел впереди двух девушек из прошлогоднего отдыха. Что заставило меня ускорить шаг, умом не понять и языком не объяснить, но, догнав дамочек за воротами санатория, я захотел вдруг напроситься в провожатые. Миндальные глаза встретили меня холодом снежной королевы, но ее подружка, поболтав со мной, как со старым приятелем, смело назвала шесть цифр контактного телефона, представив с*нежную королеву Наташей, а себя Аленой.

Следующие полдня я в одиночестве бродил по санаторию Ракетных войск стратегического назначения, тщетно пытаясь найти напарника в настольный теннис. В 12 часов, усевшись за кружкой Сухумского разливного в «Теремке», набрал номер выклянченного вчера телефона. Длинные гудки оповестили об отсутствии моих пассий. Тут ко мне подсел какой-то парниша, представившийся Эдуардом, и стал настойчиво требовать, чтобы я выпил водки за его погибших в боях друзей. В память о тех, кто сложил свою жизнь в бою во славу русского оружия, я заказал по сто «Юбилейного». После третьей Эдика понесло. Он стал рассказывать, как его готовили в спец.школе ГРУ, как забрасывали в Ирак и Пакистан, как он выполнял специальные задания в Югославии и Чечне. Внешне напоминающий узника Бухенвальда, ростом чуть повыше табуретки, парень увлеченно нес ахинею об автономных рейдах, захватах штабов и командиров сепаратистов. С его слов выходило, что он – матерый диверсант, успешно и регулярно начинавший свои боевые операции с высотных ночных парашютных прыжков. Мне, в недалеком прошлом не самому худшему взводному командиру в Войсках Дяди Васи, показалось странным, как часто парню приходилось вскрывать запасной парашют, и задав пару наводящих вопросов, на которые должен был получить однозначный ответ, я убедился, что Эдик начитался книжек и теперь рассказывает сказки. День был безнадежно испорчен и не потому, что мой новый знакомый оказался обыкновенным фуфлометом, а потому что молчал телефон, за гудками которого мне уже грезился смех чернобровой красавицы с каштановыми волосами и притягательными глазами. Забыв, что должен был отзвониться в Вологду и рассказать о погоде, природе, экономической перспективе и политической ситуации в Абхазии , я каждый час набирал номер новых знакомых.

Вечерком, в кафе «Бриз», на берегу моря в санатории МВО, испытав все прелести ненавязчивого абхазского сервиса, в компании остроумных москвичек, улыбаясь невпопад и отпуская скабрезные шуточки в адрес жирненьких тетушек, поглощающих пережареную картошку с непрожаренной свининой и разговаривающих исключительно о диете, я в сотый раз набрал заветный телефон, уже не надеясь. Трубка поднялась после третьего гудка, а вместе с ней и надежда, что наконец-то увижу глаза, которые притягивали магнитом, но сухой голос моей новой знакомой дал понять, что дамы устали, хотят спать, а видеть никого не желают.
Разочаровавшись во всех представительницах прекрасной половины, кляня свою самонадеянность, тихонько удалившись из «Бриза» и решив посвятить свой отдых яркому солнцу, Черному морю и пляжному волейболу, выгуляв себя перед сном и в сотый раз зарекшись курить, уснул. На следующий день, нахлебавшись соленой воды, разодрав колени и локти в кульбитах за мячом и одурев от жары, я в одиночестве затосковал. Решив в последний раз попытать счастья, набрал телефон. Мое упорство было вознаграждено прямым приглашением на свидание, выраженное в форме «пойти, часок прогуляться» и прозвучавшее из уст обладательницы колдовских глаз. В 20 часов, когда на неосвещенных улицах Сухума слепые чувствуют себя комфортнее зрячих, я подошел к заветному балкону и в свете отраженного мерцания комнатной лампочки наконец увидел прелестную куколку, облаченную в яркий цветастый костюмчик, состоящий из приталенного укороченного пиджачка и не менее короткой юбочки, заманчиво открывающей стройные ножки. Когда Наташка вышла из подъезда, я проглотил язык. Мы с ней тихонько выхаживались под темно-зелеными магнолиями на аллейках парков санаториев, она любовалась волнами угасающего шторма, а я восхищался стоящей рядом со мной красотой, боясь заглянуть в ее бездонные глаза и потерять голову.

Голову в этот вечер я все-таки потерял. Потерял, когда целовал ее губы, глаза, ушки и шею, когда вдыхал аромат ее волос, когда прикасался губами к ее пухленьким ручкам, когда прижимался к ее теплому податливому телу и через одежду чувствовал, как часть ее души вливается в мое сердце. Утонув в глазах, глубину которых не сравнить ни с какой самой черной дырой Вселенной, не смея открыть рот, чтобы не сказать глупость, я, как теленочек, готов был ходить за ней на веревочке и мычать, выражая так свое восхищение, а когда ее уста прикоснулись к моему лицу и подушечки пальцев ласково теребили затылок, я испытал не сравнимое ни с чем блаженство. Голова кружилась, как будто мозг одурманил опиум, и влажные мои губы опускались на нежную девичью грудь. Не желая осознавать, что через десять дней нам придется расстаться, еще не понимая, что безрассудно влюблен, я был счастлив в этот миг тем, что она рядом, что отвечает взаимностью, что когда мы останемся одни и нам никто не сможет помешать, мы сольемся в любовном экстазе, переплетем наши тела и, насытившись, уснем: она на моем плече, а я у ее глаз.

К черту солнце нашей Галактики. Мне светит другое, гораздо более теплое и яркое. К черту отдых, когда лежишь рядом с Солнцем и губками ласкаешь ее животик. К черту загар, потому что самые привлекательные места на теле в виде двух крохотных полосочек не загорают и светятся фосфором в темноте, вызывая желание…К черту теплое и ласковое море, когда есть возможность окунуться в бархатные глазки и увидеть в них любовь, которую ждал столько лет, и которая обходила стороной. И когда Наташкины реснички закрывают глазки, а дыхание становится ровным и спокойным, ее губки улыбаются во сне, и знаю, что эта улыбка и во сне и наяву предназначена мне.
Наташка – ставропольская казачка, ныне проживающая вне пределов своей исторической родины, но сохранившая всю ту непростительную красоту, которая является следствием смешения славянской крови, потомков скифов и крымских татар. Высокий рост, стать, присущая лишь женщинам, знающим о своей привлекательности и не без оснований считающая, что каждый встречный даже при мимолетном взгляде уже начинает мечтать, как бы с этой девочкой поближе познакомиться. Все, что должно присутствовать у барышни ее возраста в тех местах, на которые мужчины обращают внимание и спереди и сзади, у Наташки есть. Как будто из фарфора вылепленные ножки необыкновенной стройности на высоком каблучке и походка, не как у суповых наборов, дефилирующих по подиуму, а плывущей лебедицей. Локоны волос, спадающие на плечи и лоб, треплются по ветру, чуть подрагивают при каждом шаге, расправленные плечики отведены назад и подчеркивают высокий бюст, а глубокое декольте будоражит мозг. Ее талию можно обнять пальцами рук, но только для того, чтобы через секунду опустить руки ниже и ощутить кругленькие бедра, от которых исходит тепло женственного начала. Когда Наташка улыбается, открывая стройные ряды белоснежных зубов, на ее щечках появляются ямочки, которые бывают только у очень счастливых людей. Курносый носик и заразительный смех вкупе с вопросительным взглядом десятиклассницы поражают своей невинностью. Ей бы очень пошла школьная форма 80-х годов прошедшего века с обязательным белым фартучком и кружевным воротничком. Ах, школьница! Как быстро я в тебя влюбился. Эх, девочка! Как скоро я с тобой расстанусь.

Аленка и Наташка – «мажорные кошечки» - так назвал их военный медик подполковник Володька, проживали в двух шагах от санатория в уютной, первоначально двухкомнатной квартирке. В этой малогабаритной «хрущевке» местные строители отгородили места, где можно уединиться вдвоем. Домашняя обстановка способствовала снятию стрессов, которые постоянно накапливаются в организме, проживающем в средней полосе России, и девочки, изнеженные солнышком и морем, не каждый день стремились в увеселительные заведения, а устраивали себе разгрузочные вечера как дома, так и в тишине парков за чашкой зеленого чая. По утрам, повалявшись в кроватках на накрахмаленных простынях и выпив обязательный кофе, они не спеша направляли свои фигурки в сторону пляжа, расположенного у «генеральского» корпуса санатория МВО, где услужливые гусары в плавках уже устраивали дуэли за право первым принести им лежаки.

«Сестричка Аленушка» флиртовала с полковниками и генералами, которые табунами бегали за ней, втягивая животы и расправляя плечи, опустившиеся от тягот и лишений воинской службы. Аленке очень хотелось, чтобы эти немолодые козлики бодались бы из-за нее, она хамила им, а они выполняли каждую ее прихоть, видимо, надеясь не только на ничего не обязывающие философские рассуждения об инь и янь. (Люблю, говорит, когда мужчина рядом! Рядом! Я сказала).
Наташка такому количеству ухажеров своей подружки не завидовала. Наташка, уставшая от назойливости мужиков, более нуждалась в покое, чем в общении. Это я интуитивно уловил в первый же день знакомства и не надоедал своей темноволосой Барби своим присутствием в часы солнечных ванн. Сам же, уходя к санаторским аэрариям, пытался спать в тени или остервенело играть в волейбол, часами плавать в море или коротать время в прохладе «Теремка» за неизменной кружкой Сухумского разливного и обязательной сигареткой. Удивительно, но, зная, что вокруг моей пассии наверняка вьется не один мужчинка, смачно пожирающий ее глазами, я не ревновал, уверенный, что моей Наташке вполне достаточно меня одного.

Иногда, чтобы потешить свое мужское самолюбие, я забирал обоих девчушек с пляжа, брал под ручки и выгуливал их в тени пальм, в местах, где попадалось много кучек человечков мужского пола. Мужички, не сумевшие найти себе на курорте дамочек, увидев меня в компании блондинки и брюнетки, без сомнения завидовали и заочно ненавидели меня, а я, так, чтобы не заметили сопровождающие меня мои Первые красавицы Абхазского побережья, показывал этим мужичкам язык, фиги и другие неприличные жесты, рискуя нарваться на скандал.
В один из дней мы ездили на городской рынок, где Наташка помогала мне подобрать для моей персоны шмотки и как истинная домохозяйка тщательно выбирала специи и приправы, которыми загрузила две немаленькие сумочки. Нужно быть круглым идиотом, чтобы не понять, что кухня для женщины - это четко обозначенная и выраженная методика добровольного возложения на себя обязанностей по управлению своими близкими, родными и домашними питомцами путем поддержания систем их жизнедеятельности вкусной и здоровой пищей. Мужчина никогда не сможет создать уют на кухне, никогда не разберется, куда что положить, кому что и когда приготовить. Женщины в этих вопросах настолько интуитивны, что практически не ошибаются никогда. Напрасно ругали демократы в годы перестройки Ленина за его слова о том, что каждая кухарка (в лучшем смысле этого слова) сможет управлять государством. Попробовав Наташкиных «голубцов», приготовленных из простых и доступных продуктов, мне стало понятно, что каждая домохозяйка легко управиться с любым государством, но не каждый премьер-министр сможет управится на кухне. Так что слезайте со своих руководящих кресел, господа, и уступайте их дамам. Они универсальны.

29 сентября благодаря моей Наташке я понял, что для женщины значит умение одеваться. Днем, случайно встретив в парке своего приятеля и коллегу Максима, приехавшего отдыхать со своей очаровательной женой Элей, мы договорились вечерком посетить «плетенку». В 19.30 я зашел за подружками и, увидев Наташку, обомлел. Одетая в темное ситцевое платьице с белым отложным воротничком, она выглядела девочкой из моего детства. Ни один импортный дом моды никогда не сумеет создать одеяние для русской красавицы. Наташка, как я потом узнал, купила это платье в магазине, но уверен, что наш российский модельер, сумевший этот шедевр создать, заранее знал, кто будет в нем блистать. Банальной пирушки вшестером не получилось. Был бал юной принцессы, подарившей мне свою любовь. Как жаль, что до сих пор я не научился танцевать вальс, иначе закружил бы мою ненаглядную, стройную, как березка, Наташку в венском вальсе. В эту ночь я научился разговаривать во сне, и хоть моя лапушка не рассказала, о чем я бормотал в полупьяном бреду, но говорить я мог только о своей к ней любви.
На следующий день вся Абхазия отмечала День Победы. Для маленькой и гордой нации, отстоявшей свою независимость плечом к плечу с русскими казаками и чеченскими боевиками, этот день не ограничивается только военным парадом. В День Победы на побережье Абхазии можно увидеть морской парад Российских военных кораблей, прибывших отдать воинскую честь мужеству Абхазского народа и доблести ее Вооруженных сил. В День Победы вы можете увидеть на улице или на дороге, кабаке или на пляже, как радуется Абхазия, исполняя лезгинку. В этот день каждый год, находясь в Абхазии, я одеваю бело-голубую тельняшку, как дань Памяти погибшим с оружием в руках мужчинам.

Мы лениво перекидывали через сетку мяч, когда над нами пролетел АН-2 и скинул группу парашютистов. Тот, кто в парашютном спорте хоть немного разбирается, смог оценить виртуозность исполнения этажерки и крутизну закручиваемых спиралей на посадку. Джигиты! И пусть лишний удар о землю ума не прибавляет, мне захотелось броситься с восьмисот метровой высоты, так, чтобы до трех сотен упиваться скоростью свободного падения и, в последний миг выдернув кольцо, услышать хлопок купола над головой. Но только для того, что бы риск могла оценить та единственная, ради которой я был готов на любой, даже самый безрассудный поступок.
В этот день в Абхазии празднуют все. Кто дома за столом со своими близкими, кто с друзьями. Они гордятся собой, своей небольшой цветущей родиной. В этом сказочном королевстве гор, солнца и моря теперь не плачут сироты, не льется кровь, здесь царствует Любовь. И даже мой Матвейка в телефонном разговоре гордо и по-кавказски длинно поздравил с праздником дядю Тимура, напоследок высказав нахальное пожелание заполучить в подарок «живого абхазского тигра».
Наконец, во мне проснулась ревность, поводом для которой послужило дневное посещение «Теремка» в День Победы. Сюда я привел Наташку, наврав ей, что хочу кофе, который здесь недурственно готовят. На самом деле мне захотелось уединиться и еще раз окунуться в роскошные глаза, которые ко мне далеко не равнодушны. Усадив мою прелесть за столик, я умчался к барной стойке, но, не успев сделать заказ, углядел, что мою девочку кадрит не очень молодой, но настойчивый местный дяденька. Подойдя к нему, я хотел сказать парочку фраз, позволяющих вежливо вернуть джигита к его столику, но меня опередила Наташка, объяснив, что она с мужем. Мужчина оказался ее прошлогодним знакомым, но от предложения посидеть с нами отказался. Вернувшись к барной стойке, сделав заказ, я раздраженно обнаружил, что джигитов уже двое и они готовы занять мое место. Один из абхазов годился мне в сыновья, а второй – в отцы, но оба были по-торжественному пьяны. Наташка, мгновенно убедила горцев, что они свои возможности переоценивают, а я с того момента не отходил от моей девочки даже в туалет. Поздно вечером мы гуляли и целовались до умопомрачения, и, насмотревшись, как абхазские и осетинские юноши и девушки выражают свои чувства, танцуя лезгинку, пытались выразить свои взглядами и ласками.

Жаль, но все прекрасное когда-то кончается. Время летит и, кажется, обгоняет тот миг, когда близится минута расставания. После 24 часов я вдруг понял, что наступил октябрь, что через трое суток уже не увижу любимых глаз. Затосковал. Хорошо, что не заплакал. Мы вдвоем сидели на кухне, я зарылся в ласковые локоны, которые нежили мой нос и глаза, положил голову на матовое плечико и понял – вот оно, счастье, улыбается мне, гладит по загривку, целует. И сбежал. Сбежал, чтобы не показать свою слабость перед единственной, столь дорогой для меня женщиной, в которой я нуждался последние годы гораздо больше, чем она во мне сейчас. И хоть про себя уже давно называл Наташку своей невестой, в голове еще оставались кусочки здравого разума, подсказывающего, что возвращаться придется в одиночество холодов.
В оставшиеся дни погода радовала отдыхающих теплотой, море спокойствием и чистотой, меня же баловала Наташка – своей улыбкой и вниманием. Вечера мы проводили вдвоем, точнее, не замечая окружающих нас. Даже Аленка, ротик которой не закрывался ни на секунду, выдавая в минуту до 100 советов, нравоучений и указаний, не могла отвлечь своим щебетанием приворожившие меня глаза, в которые я не мог насмотреться: как измученный жарой пустыни путник, припадая к долгожданной воде, я упивался их глубиной, блеском и любовью. Нам завидовали. Мне - мужчины, потому что рядом со мной была самая красивая девушка, Наташке – женщины, видевшие, как я к ней нежен. В кабаках, не стесняясь слизывать с ее губ помаду на глазах у отдыхающих и персонала, я наслаждался ее затуманенным взором, не отрываясь, смотрел в глаза и радовался, довольный собой, что наконец-то счастлив. По ночам я прикасался к нежному Наташкиному телу губами, не мог оторвать от нее рук ни на секунду и проклинал зарю, возвещавшую о скором приближении разлуки. Предпоследнюю ночь мы кувыркались на роскошной кровати, напоминающей аэродром, и Наташкины пальчики не отпускали меня ни на секунду, заставляя замирать от прикосновения губ. В темноте комнаты ее глаза блестели, призывая желанием, манили к себе, требовали наслаждений. Уснула она, когда чернота южной ночи сменилась оттенками серого рассвета, тихонько сопела на подушке, а мои руки, не стесняясь, в полудреме шарили по нежному телу и залезали в самые укромные уголки, а она сквозь сон чувствовала мои поползновения и постанывала, изгибаясь всем телом и раскрываясь отдавала себя моим желаниям.
Самая лучшая погода в 2010 году на территории Абхазии была в субботу 3 октября. Море едва плескало лазурной чистотой, солнце ласкало лучиками матово-зеленую траву санаториев, на которой резвились многочисленные представители семейства кошачьих неопределенной породы. Распустились в горах эдельвейсы. Облака застряли на скалах. Затихли горные речки. У Наташки зарумянились щечки. Этот день мне хотелось вычеркнуть из календаря, но я не волшебник.

Почему, когда двое любят, время бежит незаметно? Почему, когда мы счастливы вместе, нас ждет разлука? Почему мы смотрим в глаза друг другу и молчим? Почему улыбаемся? Потому что обменялись телефонами, потому что рассказали друг другу о своей прошлой жизни все, или почти все. Потому что высказали слова признаний. Потому что надеемся, что время, расстояния и обстоятельства не погасят наши чувства, а сами мы не предадим нашу любовь.
Прощальный вечер в «плетенке», моя любовь в моем любимом платье, коньяк, шашлык, танцы, взгляды, вздохи. Этого не было. И не жалею. Вернее, цветущая и юная Наташка была со мной, было мое любимое сказочное платьице, но когда мы пошли в «Кавказ» отдавать ключи от квартиры Аленке, поглощавшей под белое вино форель в компании с Володькой, моя очаровательная принцесса подвернула ножку. Зачем же тебе, красота, такие жертвы! Первая помощь, оказанная одним из ведущих военных травматологов, и первоначальный диагноз о банальном растяжении связок, исключающий танцульки, не могли утешить Первую и единственную королеву моего сердца. Она еще позволила себе выпить, даже пожевала шашлык, но ножка опухала, и смех сквозь слезы призывал нас обратиться в травмпункт, на чем и настаивал военно-полевой хирург Володя, успевший захмелеть от неразбавленного лимонада. Обида, досада и боль в глазах Наташки была недолгой. Столько внимания, участия и заботы в Кавказских горах никогда не уделяли даже царице Тамаре. Весь персонал «Кавказа» носил лед для травмированной девчонки. Находившиеся там мужчины пили только за ее скорейшее выздоровление. Вызванный мною на помощь Тимур мгновенно (по абхазским меркам) примчался на своей «Волге» и, заехав прямо в кафе, выразил готовность поднять на ноги все медицинские учреждения Сухума. Володя, оставив Аленку, решил ехать с нами, дабы консультировать местных эскулапов. Я поручил себе самую ответственную роль. На руках унес Наташку в машину, и мы умчались в республиканскую клинику. Рентгеновский аппарат являлся самым современным медицинским оборудованием и гордостью больницы, но поскольку был установлен задолго до того момента, когда старик Рентген запатентовал свое изобретение, снимки никогда не показывали нарушений целостности костей. Местный травматолог – молодой, симпатичный и ленивый предложил только тугую повязку, но умудренный опытом армейских приключений Володя настоял на гипсе с жесткой фиксацией стопы. Дежурный доктор согласился и через пол-часа разрешил забрать нам нашу красавицу, которая снисходительно разрешила мне носить ее на руках, а Володя, Тимур и дежурный доктор благодарили нашу больную за то, что позволила им оказать ей услуги.

Мы уехали ко мне, где в моей комнатке ждала шикарная кроватка и наша последняя ночь. Вдвоем с Тимуром мы старались создать для нашей пациентки наилучшие условия, воздвигнув ее загипсованную ножку на гору подушек и завалив ее шоколадками, а она хитро улыбалась, веселилась, окруженная теплотой и неуклюжей мужской заботой. Ножка Наташке не досаждала, только немного мешала передвигаться по широкой кровати. Она затребовала шампанского. Тимур предусмотрительно мешать нам не стал, и пару раз демонстративно зевнув, сослался на утренние дела, и ушел спать. От шампанского Наташка еще больше зарумянилась, улыбка не сходила с ее лица, а я задумался о том, что разрывать сложившиеся отношения двух очень близких по духу людей, которые смогли за столь короткий промежуток времени понять, что счастье в жизни дано им только вдвоем, невозможно, не надрывая сердце. Стрелки часов тикают безостановочно, как будто по сантиметру сдирают с живого кожу. Как хорошо, что не получился у нас банальный курортный романчик и я еще не выпил весь нектар любви, а желание быть вместе с самой благородной женщиной и ласкать ее локоны и плечи не исчезнет за перестуком колес. Нам ничто не могло помешать любить друг друга этой ночью, но слишком быстро подкрался рассвет. Провожая меня у дверей, Наташка позволила себе слезу, и я умчался в самый скучный на черноморском побережье, забитый цементом и гулом экскаваторов город Адлер, от вокзала которого в обратный путь нас уносят скорые поезда, разрывая скулами локомотивов надежды на любовь.

[VS2401]

Красиво!
Спасибо!!!

[Papai]

Как знакомо всё. И Бриз, и Теремок с Эдиком, и Лоза. Только ценник в последнем у Мераба с Раей не очень гуманный. "Кавказ" во во всех отношениях лучше)
Небольшое дополнение, в день местной Победы не джигиты с неба сыпались, проходил этап российского то ли кубка, то ли чемпионата. Довелось с ребятами пообщаться. И с девчатами тоже)

[Slava35rus]

Молодца Олег! +