Утром, до завтрака, мы опять прокатились на моторке по окрестностям, посмотрели на импал, крокодилов, бегемотов, цапель и прочую живность…
Вернулись на катер. Вкусно (!) поели и перебрались на другое место. Место, почти ничем не отличалось от предыдущего: те же мертвые деревья, та же водная растительность, но почва здесь из желто-песчанной стала ярко-красной. Наступил час сиесты. Крокодилы лениво лежали в воде, старательно изображая из себя бревна. Птица перестали кричать. Ветер стих. На горизонте, лишь редкие облака обозначали признаки жизни. Я выбрался на берег (что категорически запрещено для всех, кроме русских), прошелся несколько сот метров по красной земле, пофотал, посидел на камнях…
Казалось, что время остановилось, воздух сделался осязаемым и тяжелым, оставаясь прозрачным. Ко мне подошел Майкл, принес бутылку пива, немного постоял, потом сказал, что обед будет готов через несколько минут и ушел. На обед он приготовил традиционную садзу с кусочками мяса в отличном соусе и с зеленью. Где этот пацан всему научился!
После обеда мы поехали на моторке на рейнджерский кордон договариваться о сафари по Матусадоне. Бруно ловко провел нашу моторку к нужному месту. Мы сошли на берег и слегка углубились в буш. Там стояла … постройка кума Тыквы, трудно назвать ее более весомыми словами. В ней лежал рейнджер и наслаждался покоем и одиночеством. Возле постройки на специально определенных местах были выставлены черепа рейнджерских трофеев, которых он, видимо, недавно съел: буйвол, бегемот и еще несколько более мелких животных.
Пока Энгельберт торговался с рейнджером, я осмотрел окрестности. В конце-концов, торг свелся к тому, что была определена цена нашего двухчасового пешего сафари по Матусадоне: 9 баксов за меня и по 3 бакса за Энгельберта и Тариро. Договорились, что мы вернемся к 4 часам вечера.
В 4 часа рейнджер ждал нас в означенном месте. На этот раз он был одет вместо рваных шорт и футболки в камуфляж, экипирован калашом и тремя запасными рожками.
Мы высадились на берег. Рейнджер сказал Бруно где тот должен нас ждать и красноречиво показал рукой через холм. Прикинув на глаз расстояние, я определил, что здесь не более 5 километров, подумал, что двух часов хватит за глаза, чтобы доползти до туда, я проследовал за рейнджером в глубь буша. Я первый раз был на пешем сафари в Африке, и восторг охватил меня сразу, как только мы начали проходить первый кустарник. Мимо нас на расстоянии 10 метров промчались бесшумно слоны. Еще через 50 метров мы увидели большое стадо буйволов, вспугнули оленей, наткнулись на свежее говнецо носорога, какая-то змея проползла совсем рядом.
Потом мы вышли на большое стадо слонов, которые стояли и смотрели на нас, а мы на них. Они знали, что мы не опасны, и сами старались быть миролюбивыми. Прошло несколько минут, и мои попутчики решились подойти поближе и сфотаться на фоне стада. Слоны не проявляли агрессии. Они попозировали, а затем мирно ушли в буш.
Мы, уверенно ведомые рейнджером шли на место встречи с Бруно. Буш остался позади, мы вышли на огромный заливной луг, по которому в разных местах паслись слоны и импалы. Вдалеке, метрах в 150 из кустов на нас смотрел косматый лев. У него уже была добыча, поэтому мы его не интересовали как ужин. Он просто любопытствовал.
Время подходило к шести часам, а рейнджер все еще уверенно шел в заданном направлении, хотя чаще посматривал то на заходящее солнце, то на берег Карибы. Он, наверное, заблудился, но ему было стыдно в этом признаться.
Солнце село и взошел месяц. Стало трудно различать место, куда наступаешь, поэтому все начали действовать по методу дона Хуана – высоко поднимая колени. Вдруг вдалеке показались огоньки. Мы облегченно вздохнули и пошли веселее. Когда подошли ближе, - то поняли, что это большой хаусбот, на котором веселился англоязычный народ. Народа было много, больше 20 человек. Катер стоял метрах в 10 от берега и мы не рискнули зайти в воду опасаясь крокодилов. Нас заметили с борта и к нам на лодке подплыл капитан. Он о чем-то оживленно поговорил с рейнджером на местном языке, потом нам скинули пару бутылок воды, но не предложили ни подняться на борт, ни еды, хотя очень хотелось есть. Рейнджер предложил два варианта продолжения сафари: либо мы идем отсюда по дороге до ближайшего лоджа, а там «обязательно есть джип, который нас довезет до нашего ДрифтВуда. Тут идти-то всего 10 км!» либо мы идем вдоль берега и ищем пропавшего Бруно. Обратный путь – около 15 км. «Нифига себе!» - подумал я, - «вот это пешее сафари удалось!». Я привычен к ночным переходам по горам Алатау, поэтому мне было пофиг какой маршрут выберут мои спутники. Энгельберт был за лодж, рейнджер, наверное, боялся получить от начальства пиздюлей, поэтому он выбирал путь вдоль берега. Единственным здравомыслящим человеком среди нас оказалась Тариро. Энгельберта она обозвала ужином леопарда, а рейнджера – ужином крокодила. На этом все успокоились, а Энгельберт отчаянно пытался созвониться с Бруно по сотовому. Наконец это удалось. Бруно отозвался, потом так долго ругался на рейнджера, что на того было просто смешно смотреть. Часы показывали 19-00. Я лег на землю и смотрел на звезды. Крупные яркие апельсины свешивались с черного неба и подмигивали, мол, все хорошо будет! Рядом легла Тариро и сказала: «Красиво! Я тоже люблю смотреть на звезды!»
В это время на озере поднимался ветер. Волны росли на глазах, но настроение было отличное: Бруно нас услышал, он понял где находимся, он не оставит нас в беде, он скоро приедет… На палубе охали и ахали тетки, тревожно курили мужики, но так и не позвали нас к себе…
Бруно подошел через три часа. Он был в моторке с Майклом, за которым он заехал на ДрифтВуд для помощи. Мы одели спасжилеты, выпили по бутылочке пива и ушли в черный горизонт. Месяц слабо освещал черные стволы мертвых деревьев Матусадоны. На озере начался настоящий шторм. Короткие крутые озерные волны захлестывали в моторку и были раза в два выше борта. «Вот здесь-то и придет к нам добрый бог Пиздец», - подумал я, - «не стали мы ужином ни леопарда, ни крокодила, - будем просто кормом для рыб. Тоже неплохая перспектива». Зашла луна. Мы промокли до нитки и начали потихоньку замерзать на ветру. Видимость была почти нулевой, только очень-очень далеко, скрываясь ежесекундно за гребнями волн мелькали огни Карибы. Куда вел нашу моторку капитан Бруно? Каким чутьем он привел ее к катеру я не пойму до сих пор. У него не было не то что GPS-навигатора, но и фонарик был только налобный, который позволял увидеть приближающийся ствол мертвого дерева только за 2-3 метра, чтобы вовремя затормозить или развернуть моторку. Через 3 часа езды мы увидели сигнальные огни ДрифтВуда. Мы сбросили скорость окончательно и на самой малой скорости продирались сквозь мертвые стволы. Наконец, в 2 часа ночи наше приключение закончилось. Мокрые и озябшие мы поднялись на наш борт и дружно рассмеялись. Приключение закончилось, можно переодеться и выпить пива, пока Майкл готовит ужин.
Напряжение спало. Все остались живы. Потом за ужином, мы начали анализировать наше поведение, и я понял насколько близки по характеру русские и зимбабвийцы. Ну, да, мы переживали, но мы не паниковали, как это сделали бы любые другие европейцы или америкосы. Я помню, как в голос рыдали финны (все пять человек) находящиеся на борту самолета Занзибар-Найроби, когда у борта отказала половина двигателей (1 из двух) и мы совершали вынужденную посадку в аэропорту Килиманжаро. Мы же были в это время абсолютно спокойны. Я помню, как на высоте 3300 в лодже на горе Кинабалу на острове Борнео американцы возмущались отсутствием горячей воды в душе, хотя вода была достаточно теплая – градусов 20, и мы с удовольствием плескались в ней… таких случаев пруд пруди, да и вы сами можете вспомнить их кучу.
Короче, напились мы по-нормальному, по-русско-зимбабвийски – пива и вина, и стало совсем хорошо, просто здорово. День удался! Будет что вспомнить!
