4-й день.Ранний подъем. Переоделись в трейкинговую одежду. Завтракаем на турбазе.
В 8.00 встречаем Митю с лошадьми возле ворот турбазы. Выкидываем все из наших рюкзаков и все барахло, продукты, палатку и кухонное снаряжение равномерно распределяем по 6 сумам. Не забываем уложить личное снаряжение и продукты сначала в герметические мешки, а затем уже помещаем их в сумы. Стараемся, чтобы металлические предметы: котелок, миски, ложки и кружки не соприкасались и не звенели. Иначе от незнакомого шума лошадь может испугаться и понести.
Процесс упаковки в первый день занял часа 2.
В 10.00 стартуем.
Грунтовая дорога через 1,5 км привела наш небольшой караван в посёлок Кучерла. Здесь живут родители Митиной жены, и поэтому первая остановка состоялась именно здесь.
Мы не смогли воздержаться от тяжкого греха чревоугодия и с удовольствием поддались искушению. Экзотический
толкан (ячменная мука, залитая чаем и заправленная свежей сметаной) - невероятно простое, но обладающее живым алтайским колоритом блюдо - позволило полностью утолить разыгравшийся аппетит. Пока мы пробовали, нам рассказали, что в селе живут алтайцы из рода
кергил,
майман и
кёбёк. Род по-алтайски называется "
сеок", то есть кость. У южных алтайцев насчитывается около 30 сеоков. Люди, принадлежащие к одному роду, считаются родственниками, и их называют "единоутробными". Каждый сеок имеет своего родового хранителя. Это может быть гора, дерево или животное. Родовым деревом у рода
майман является берёза, а особо почитаемым животным - косуля; у рода
кёбёк - можжевельник и волк.
После трапезы переправились через реку.
Внимание! В деревне Кучерла есть 2 моста. Мы перешли через нижний, если смотреть по течению реки мост.
Углубились в смешанный лес. Неторопясь едем по грунтовой дороге.
Погода явно благоприятствует нам: солнышко светит, птички щебечут, и комаров нет - красота! Я еду замыкающим и пытаюсь что-нибудь заснять на фотоаппарат. Впечатления сменяются так же быстро, как окружающие пейзажи. Пройдя через урочище Аласкыр (в переводе - "пегий жеребец"), мы вышли к одноимённому ручью, от которого начинается подъём на перевал Кузуяк (1513 м).
На краю тропы встречается мощный, диаметром около метра, шаровидный куст. Его украшают крупные, величиною с большую розу, светло-красные цветы. Это
пион уклоняющийся (Paeonia anomala) или
марьин корень. Свое название он получил от имени древнегреческого бога Пеана, который лечил богов Олимпа. Пеан был талантливым врачом, и это вызвало зависть у его учителя Эскулапа. Последний решил отравить своего ученика. Однако Аид в благодарность за свое исцеление превратил Пеана в прекрасный цветок.
Алтайцы это растение называют
чайна баш. Раньше его употребляли в пищу. Северные алтайцы -
шорцы - собирали корни дикого пиона весной, затем высушивали, растирали на ручной мельнице и делали лепешку или кашицу.
Челканцы (они населяют долину р. Лебедь) также запасали на зиму корень этого растения. Вначале его вываривали, чтобы уничтожить яд, затем высушивали, растирали в муку, смешивали с ячменным толокном и делали лепешки.
Грунтовая дорога приводит нас на некатегорийный перевал Кузуяк (1513 м).
Название перевала происходит от сочетания слов
куш («птица») и
айак («нога»). На седловине - кедр с многочисленными лентами. По алтайскому поверью, люди после смерти становятся духами той местности, где они умирают. Ленты на деревьях вяжутся в знак уважения к Хозяину перевала. Деревья, с которых свисают ленты (их называют
ялами), раньше назывались деревьями шамана. Считается, что именно на них и живут духи. Раньше вместо ленточек на деревья подвязывали конский волос. Серега не удержался и тоже повесил свою ленту. Правда, он не повернулся при этом к солнцу.
Спуск всегда беспокойнее, чем подъём. Лошади это чувствуют так же, как и человек: они начинают нервничать, пытаются обогнать друг друга, и их приходится сдерживать. При выполаживании склона кони становятся спокойней.
На ходу срываем ягоды жимолости. Горсть фиолетовых ягод приятно освежает.
Совершенно неожиданно мою ногу пронзает сильная боль - это лошадь прошла через заросли
коноплёвой крапивы - чалкан. Было время, когда старообрядцы лечили простуду оригинальным методом: вечером хлестали больного этой самой крапивой, и к утру хворь проходила. Незаметно для себя спускаемся на речную террасу реки Аккем.
Внимание! Тропа спускается к высокому левому берегу Аккема. Здесь развилка. Направо – верх по левому берегу уходит пешая тропа к Аккемскому озеру. Она короче, но труднопроходима для лошадей из-за участка курума. Поэтому мы идем прямо к мосту и дальше выходим на начало Ороктойской тропы. Она более протяженная и идет к аккемскому озеру по водоразделу между реками Аккем и Аргут.
Переправившись по мосту на другой берег, выходим на большой луг и проходим мимо пары журавлей-красавок, которых алтайцы называют
турна. Их грациозность побуждает меня достать камеру.
Фотография Валерия Мосейкина
Решаем остановиться на ночёвку в устье ручья Ороктой, хотя и провели сегодня в седле всего 4 часа: ни я, ни Сергей до этого не путешествовали верхом, и наши задницы нуждаются в преждевременном отдыхе.
После обеда пошли прогуляться вниз по Аккему.
Вид на урочище, по которому мы проехали перед самой стоянкой.
Но буквально через десять шагов были остановлены зарослями дикой клубники. Насытившись, вышли на большое поле, заросшее всевозможными цветами.
Заброшенная сельхозтехника указывала, что когда-то здесь что-то выращивали. Над полем висел тяжёлый запах разнотравья. Повсюду прыгали тысячи кузнечиков. Приятно пахнет
Шлемник приземистый, он же
Шлемник остролистный.
Погода стояла хорошая, и с разговорами мы вышли к устью Аккема. На берегу стоит одинокий зимний домик, одна половина его разрушена, а другая закрыта на замок. Это всё, что осталось от посёлка Аккем, разорённого в 1950-е годы. До войны здесь жил известный сказитель (на Алтае их называли
кайчи) из рода
сагал Салдабай Савдин. Интересно, что раньше алтайцы были очень суеверными, и на охоту брали с собой кайчи с тем, чтобы он вечером рассказывал окрестным духам сказки -
черчек. Их персонажами были животные, птицы и
албыны - демонические существа, живущие в горах и лесах. Считалось, что если сказки понравятся лесным духам, то они устроят охотникам богатую добычу.
В советское время этнографы успели записать у Салдабая Савдина текст героического сказания «Кан-Алтын».
И еще про алтайских сказителей. С давних пор на Алтае жили люди, которые владели искусством
кая - напевным исполнением народных сказаний. Звали их
кайчи. Они исполняли героические и другие сказания горловым пением под аккомпанемент двухструнного щипкового инструмента -
топшуура. Интересно, что сами сказители считают, что кай является не их собственным голосом, а голосом духа-покровителя.
По легенде, хозяйка Алтая подарила кай и топшуур своему избраннику-охотнику. В противовес этому хозяин Нижнего мира Эрлик наградил своего избранника-певца способностью
кёёмей (игра голосом без слов) и инструментом
икили (инструмент внешне похож на топшуур, но играют на нем смычком).
Хозяйка Алтая показала своему охотнику-кайчи место, где тот сможет найти топшуур: у подножия расщепленного молнией кедра. В дальнейшем деку топшуура изготовляли из цельного куска кедра, лиственницы, березы или пихты. Затем ее обтягивали тонковыделанной шкурой, снятой с головы овцы. Струны делались из волос, отрезанных от хвоста белой кобылицы.
В представлениях алтайцев, каждый кайчи имеет своего
кай-ээзи - хозяина кая. Считается, что именно дух-покровитель «кайларит устами сказителя». Для кайчи во время повествования существовало несколько запретов. Исполнитель кая не имел право забывать или путать имена героев, а также оставлять сказание незавершенным. Старожилы еще помнят, как сказитель Якуб исполнял односельчанам сказание «Алтын-Кылыш». По неизвестной причине он не довел его до конца. Как рассказывает сказительница, хорошо знавшая Якуба, ночью к нему пришли богатыри из этого сказания, избили его и изломали его кай-комус. Кайчи Якуб после этого слег и вскоре умер. А вот другой пример. «Однажды кайчи Пашке решил рассказать сказание «Човаш-оолак и Окус-оолак», в котором нельзя было ошибаться, иначе дух кайа мог наказать. Во время сказывания кайчи неправильно назвал имя богатыря. Ночью к нему явился некий черный человек с волосяной веревкой (кыл паг) в руках. Он обмотал волосом лежавшего на кровати кайчи и предрек ему в наказание за искажение сказания смерть через 3 дня, а затем сбросил его на пол. Домашние даже проснулись от звука падения. Утром сказитель встал, голову повесил, не кушает. Говорит родственникам: «Не болею, а хуже болезни у меня, через 3 дня умру». Как рассказывают, через 3 дня кайчы Пашке, действительно, скончался».
Существует предположение, что если сказитель из-за неточности в воспоминании называл некий образ искаженным именем, то этот образ материализовывался с изувеченным телом и не был полностью готов к действию. Что интересно, бывали случаи, когда старые кайчи путали имена богатырей, сами того не замечая. И с ними ничего плохого не случалось. Исследователи эпосов считают, что проблема запрета на искажение сказания появлялась только в том случае, если исполнитель осознавал свою ошибку.
Интересно, что на Руси сказители также общались с миром духов. Так, вначале «Слова о полку Игореве» говориться: «Начаться же той песни по былям сего времени, а не по замыслу Боянову. Потому что Боян вещий если кому хотел сложить хвалебную песнь, то растекался мыслью по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками». Возможно, творческие силы Боян черпал, путешествуя по Мировому дереву.
Сказители занимали видное место в алтайском обществе. Раньше их обязательно звали на главные праздники и свадьбы. В сентябре, перед охотой, кайчи был почетным гостем охотников. Его приглашали, потому что полагали, будто через связь с духами он может принести удачу. Кайчи звали и во время таежного пожара. Считалось, что только он может найти магический камень
тьада, с помощью которого, по поверьям алтайцев, можно остановить огонь, вызвать дождь, покарать врага и оживить умершего.
Но вернемся к нашей прогулке. Прогуляв до вечера и отсняв сотню фоток, мы вернулись в лагерь. За ужином Митя рассказал о своём соотечественнике Александре Кайгородове, который в годы гражданской войны попытался установить в долине Уймона народную власть, но смог продержаться только 4 года. Осенью 1921 г. в устье Аккема находилась одна из партизанских баз Кайгородова.
Кайгородов Александр Павлович сыграл значительную роль в истории Алтая во время гражданской войны. Родился он в 1887 г. в селе Катанда. Его отец был крестьянином-переселенцем из Томской губернии, а мать - алтайкой. Кайгородовы отлично знали местные горы, и их знаниями пользовались первые исследователи Алтая. Так, Нестор Кайгородов в 1897 г. служил проводником в экспедиции В. В. Сапожникова. В 1902 г. Александр Кайгородов окончил среднюю школу в пос. Сок-Ярык. До призыва в армию служил таможенным объездчиком в Кош-Агаче и в совершенстве изучил пограничные с Китаем горы. Проживал с женой и сыном в пос. Абай.
Есаул Кайгородов в 1915 г. окончил ускоренный курс тифлисской школы прапорщиков. С германского фронта вернулся полным Георгиевским кавалером.
Кайгородов был непримиримым врагом большевиков, поэтому решил установить в долине Уймона народную власть, автономную от России. Вокруг себя он собрал большой отряд, состоящий из алтайцев и кержаков. Повиновались ему беспрекословно. Это был грубый, огромной физической силы человек. Рассказывали, что шутя он мог перебросить двухпудовую гирю через крышу дома. Во хмелю Кайгородов был способен прибить любого из своих офицеров. Это был настоящий казачий атаман времен XVII-ХVIII вв. Власть не только любил, но и умел властвовать; обладал врожденным чувством справедливости. Во время Монгольской экспедиции Кайгородов был единственным атаманом, кто принимал под свою защиту евреев и не допускал насилия над монголами.
При поддержке местных кержаков он контролировал горные районы и возглавлял алтайское сопротивление. Зимой 1921-1922 гг. его отряд базировался в долине Аргута. В апреле Кайгородов приехал в с. Катанда, где собралось около сотни алтайцев, желавших вступить в отряд. В ночь на 22 апреля 1922 г. красному командиру Долгих удалось повторить суворовский подвиг: в зимних условиях он провел своих бойцов через Яломанские белки. Красноармейцы окружили дом, где ночевал Кайгородов, и открыли огонь. Расстреляв все патроны, Кайгородов, по одним данным, принял цианистый калий, по другим - последний патрон пустил себе в голову. «Так закончил жизнь один из выдающихся партизан Сибири революционного времени 1919-1922 гг. Он заслуживает доброй памяти уже по одному тому, что, будучи непримиримым врагом большевистской России, боролся с нею до последнего вздоха… Был крутым, подчас жестоким, но справедливым человеком. Для себя ничего не искал, а полон был одним стремлением - к благу России, как он понимал благо ее» (М. Г. Торновский).
В этой истории есть необычный факт. Погибшему Кайгородову командир Долгих лично отрубил голову и возил ее потом по уймонским селам в ящике со льдом. В годы гражданской войны такая практика была популярной. Я знаю еще один подобный случай.
Глупец, который рассказывает о том, что видел, лучше мудреца, который молчит о том, что знает.