ElenaSevenard » 22 фев 2013, 14:03
Вечером меня зашел проведать Яша:
– Хватит чахнуть по этой суке. Я тебе кое-что принес.
– Уже задрал этот египетский гашиш, травы хочу!
– Травы – не реально!
– В жопу всех! Хочу нормальной травы!!! – раскрыв ноутбук, я ввел в поисковую строку «Google» запрос: «hydroponic system Israel».
– Илья, тебе пришло в голову как раз то, о чем я сам думал?!
– Именно! На хуя мне три комнаты? Пусть в одной растет трава.
– Знаешь, тогда заказывай весь этот хлам на мой адрес, чтобы не палить свою хату.
– А твою хату можно палить?
– Моя хата и так в черном списке у полиции.
Сделав заказ всего необходимого оборудования в интернет-магазине на Яшин адрес, я также посетил страницу по продаже семян сортовой конопли из Голландии.
– Закажу «АК-47» и «White Widow». Люблю эти сорта.
Доставка семян FedEx-ом должна была занять три дня, а необходимые компоненты гидропонной системы и растворы привезли уже через день. Вдвоем с Яшей мы смонтировали все в тот же вечер.
– Тебе, кстати, в армию не пора?
– Подождут еще пару дней, ничего с ними не случится.
– С ними-то не случится, а вот тебя бы не посадили!
– Яша, кого ты учишь? Я что, похож на целку?
Опустив с вечера семена в кубики для проращивания, я лег спать, а утром поехал в «Мази».
Офисы офицеров располагались в небольших домиках, а перед ними была уютная зона ожидания со скамейками, украшенная фигурно подстриженными кустами.
В ожидании своей очереди я расположился на лавочке. Вдруг в одном из офисов послышался громкий русский мат, крики о помощи и страшный грохот. Туда немедленно бросились несколько дежурных. Дело оказалось в том, что довольно странного вида русский солдатик со сломанной ногой, повздорив с лейтенантом из-за направления, огрел его костылем, снес компьютер и разбомбил кабинет. Уже через минуту дебошира в форме военноморских сил Израиля тащили на суд.
– Суки, я хромой! Мне нужна база рядом с домом! Пидорасы, отдайте мои костыли!
Дождавшись своей очереди, я зашел в кабинет. Честно говоря, все эти армейские приключения уже изрядно достали меня, и я уже начал подумывать о том, чтобы соскочить с этого трамвайчика. А пока решил попробовать продавить армию на что-нибудь более удобное. В Ашкелоне находится крошечная база «Кфар а нофешь ле хаялим», ее название можно перевести как «Деревня отдыха солдат». Это военный санаторий, расположенный непосредственно возле пляжа с северной стороны парка Леуми, от моего дома до этой базы было максимум минут десять пешком.
– Я хочу направление спасателем в бассейн на базу «Кфар а нофешь ле хаялим» в Ашкелоне.
Офицер вытаращил на меня глаза и, выдохнув, протянул мне направление в какую-то далекую часть, находящуюся на севере страны.
– Ты хочешь получить так же, как твой коллега? Я солдат-одиночка, мне нужна база рядом с домом и дневной режим службы!
– Ничем не могу помочь.
– Я это направление не возьму!
Лейтенант связался по внутренней связи с дежурными.
– Тогда готовься пройти на суд к начальнику распредцентра.
Из кабинета меня вывели двое дежурных. Я посмотрел на часы.
– Вы не можете меня оставить без обеда. Это нарушит мои права, и я напишу на вас жалобу в военную полицию. Столовая закрывается через сорок минут.
Один из дежурных почесал затылок:
– А ты еще не обедал?
– Нет, боялся очередь свою пропустить.
– Хорошо, иди, только быстро. И сразу же возвращайся сюда.
«Тщательно пережёвывая пищу, ты помогаешь строительству коммунизма!» Кушал я так медленно, как только это было возможно, курил возле столовой, отдыхал на лавочке. Короче, пришел я на суд через полтора часа, когда полковника уже не было на месте.
– Почему ты так долго?
– А ты хотел, чтобы я подавился?
Выругавшись, дежурный отправил меня домой:
– Но чтобы завтра до двух был здесь!
Завтра был четверг, конец рабочей недели, и мне очень нужно было допинать этот день, не переходя черту, чтобы выиграть выходные.
Придя домой, я сразу же заглянул в контейнер с семенами. Из двадцати проросли восемнадцать, и я поместил их под мягкий свет.
На следующий день я пришел в «Мази» только к трем и, аккуратно обойдя распредцентр по периметру, заглянул в окно к полковнику. Он уже собирался домой. Дождавшись его ухода, я предстал перед дежурным.
– Судите меня, я готов.
– Почему ты пришел так поздно? Я же сказал - прийти до двух.
– Да? Простите, наверное, это мой плохой иврит, я все еще путаю числительные.
– В воскресенье с утра! – задрав рукав, дежурный несколько раз ткнул в циферблат на цифру десять – в десять утра чтоб был здесь!
Махнув рукой, словно отдавая честь, я улыбнулся и отправился домой. Дело было в шляпе.
Травка подрастала с феноменальной скоростью. За выходные кустики вытянулись на четыре – пять сантиметров и развернули уже по две пары листьев, а на некоторых сформировалась и третья пара. Я вынул рассаду из контейнера и поместил сразу в штатные ячейки гидропонной системы. Конечно, их корневая система была еще слишком мала, чтобы захватывать раствор из системы орошения, но дважды в сутки я уже включал им вентилятор, дабы, покачиваясь на ветру, кустики формировали крепкие стволы и не ломались под собственным весом.
В воскресенье с утра я не стал испытывать судьбу и в назначенный срок явился на базу. Суд мне назначили на одиннадцать утра. Полковник попросил называть его Дуду, что являлось сокращением от Давид. Я уже давно привык к странным порядкам в израильской армии и давно перестал удивляться. Для русского человека такая форма общения солдата и офицера довольно не привычна. Ну, как если бы рядовой обращался к командиру батальона примерно так: «Слушай, Санек, тут такое дело...»
– Так, Илья, за что мы тебя судим?
– За неподчинение приказу. Не взял направление.
Выслушав мою длинную историю о том, что я солдат-одиночка, Дуду почесал затылок и вынес приговор:
– Неделю тюрьмы. Условно.
– Условно?
– Да. Условно. Приходи завтра за направлением.
– За направлением спасателем в бассейн на базу «Кфар а нофеш ле хаялим»?
– Марш домой!
На следующий день мне попробовали всучить направление поваром на базу под Беер-Шевой. Этот вариант меня, конечно же, тоже никак не устраивал.
– Снова ты! – кажется, Дуду был не слишком рад меня видеть.
– Неужели так трудно дать нормальное направление. Вы-таки будете иметь со мной проблемы.
– Илья, тебе предложили компромиссный вариант - поваром, неделя в армии, неделя дома.
– Дуду, целая неделя в армии, это слишком много!
– Все, тогда за неподчинение приказу тебе еще семь дней тюрьмы. И с учетом семи дней условно – две недели. Позови дежурных.
– Дуду, каких дежурных? Я без вещей, у меня ни трусов сменных, ни носков!
– Что ты от меня хочешь? Хорошо. Иди домой и приходи с вещами на две недели завтра утром.
По дороге домой меня не покидало ощущения, что я дурак. Вероятно, нужно было соглашаться на повара. От огорчения я так обдолбался с вечера, что проснулся только в четыре часа следующего дня.
– Тьфу, блин, проспал тюрьму, – набрав Яшу, я попросил его зайти.
– Илья, ну ты и дурак! Как ты можешь сейчас сесть, если ты посадил траву?
– Вот поэтому я и попросил тебя прийти. Я оставлю тебе ключи. Будешь заходить пару раз в неделю и проверять, все ли в порядке. Я выставил в нужный режим таймеры света, полива, обдува, тебе ничего не нужно делать. Просто поглядывай, что это работает, и все в норме. Единственная просьба, по мере их роста, а растут они очень быстро, поднимай осветитель, чтобы между лампой и кустами было расстояние не меньше семидесяти сантиметров, иначе они могут получить ожоги и зачахнуть.
Следующим днем с утра я прибыл в «Мази» и сдался дежурным. После прохождения медицинского освидетельствования, которое должно было подтвердить, что у меня нет никаких противопоказаний для нахождения в заключении и интервью с армейским психологом меня отвели в КПЗ, которая находилась тут же в части. Так как срок у меня был небольшой, всего четырнадцать дней, то меня решили не отправлять в тюрьму. Дело в том, что ЦАХАЛ располагает всего двумя тюрьмами. (Не знаю, достроили третью на юге или нет). Обе они были до отказа забиты солдатами и уклонистами. После последней войны в Ливане и операции «Литой свинец» в Газе моральный дух в обществе был низок, как никогда. Движение тех, кто не желал призываться, просто захлестнуло страну. Причем, если «левые» организации и пацифисты не могли простить правительству жестокости по отношению к мирному населению, то правые проклинали кабинет министров за позорное поражение, трусость и подлость по отношению к солдатам. По сути израильское правительство и генштаб слили своих солдат так же, как это сделали в Чечне их доблестные российские коллеги, ставя спецназу задачи, которые требовали общевойсковых операций, отдавая приказы отступать с тех рубежей, на штурм которых было затрачено много сил и жизней, а единственной целью был PR для вурдалаков в правительстве. В общем, речь не о них, а о том, что уклонистов в Израиле стало столько, что все военные тюрьмы и блоки предварительного заключения были переполнены, как базарная площадь перед рождеством.
КПЗ (на иврите «маацар») в «Мази» представлял собой блок из двух камер, душевой и обеденно-прогулочной зоны. Кроме меня, там сидели четверо русских и пара аборигенов. Вертухаи не сильно докапывались до сидельцев, поэтому нахождение там не было связано с какими-то унижениями. Более того, Серега, здоровенный русский парень, сидевший со мной в камере, был соседом по дому одного из наших охранников.
– Антошка, твою мать, живо двигай сюда, – свою просьбу Серега подкреплял оглушительными ударами в железную дверь.
– Что?
– Что, что! Сбегай, кока-колы нам купи и сигарет.
– Я сейчас занят.
– Ты не охуел? Мне ведь сидеть осталось шестнадцать дней, а тебе со мной в одном доме еще жить и жить!
Несмотря на то, что Антошка, как дрессированный спаниель, приносил нам кофе, чай, сигареты и прочую хрень по первому требованию, я выдержал лишь два дня в замкнутом пространстве четыре на четыре с одними и теми же рожами. Затребовав к себе командира маацара, я написал требование перевести меня в нормальную зону. На следующий день за мной прислали машину и, заковав меня в кандалы на руках и ногах, словно Ганнибала Лектера, повезли в «четверку». То, что я совершил ошибку, я понял в первый же день. Вся охрана была набрана из убогих задротов, у которых в школе отбирали завтраки. Теперь же, получив власть над людьми, они в полной мере отыгрывались за все прошедшие годы унижений. Да и за будущие тоже. Построения порой занимали по пять часов под палящим солнцем или дождем со строевой дрочкой.
– Ты не так ставишь ногу! А ты? Я хочу слышать, как топаешь! Замерли все! Амод дом, амод ноах! Громче топай! Я не слышу! Громче!
О том, чтобы послать урода куда подальше или же «вломить по чайнику» и речи быть не могло. За это сразу добавляли срок. Двенадцать дней в атмосфере постоянных унижений и лютой дрочки я выдержать не мог. В ужасе от того, какую ошибку совершил, я уселся в углу плаца, схватившись за голову.
– Вы посмотрите, какой умник! Ты захотел получить добавку к своему сроку? Или хочешь в карцер? Живо встать! – щуплый хлюпик, наклонившись надо мной, орал, словно ошпаренный.
Поднявшись, я захлопал глазами и завертел головой.
– Как ты должен стоять пред командиром? – не унимался вертухай.
Я же по-прежнему вертел головой, делая вид, что вовсе не понимаю его речи. Притворяться, что я русский, который не знает иврит, было бы глупо, потому как мне бы быстро нашли переводчика.
– Они полани! Шана ми Варшава бжжжжжжжж – фраза это означала примерно: «Поляк, год... Варшава... бжжжжжж» Я складывал руки самолетиком, а «бжжжжж» должен был обозначить звук самолетных двигателей. При этом я высовывал язык, окатывая, стоящего передо мной командира фонтаном слюней, и кружил ладошками перед его глазами, изображая самолет. Конечно же, переводчика с польского мне найти не могли, ведь из Польши практически нет еврейской эмиграции в Израиль по той простой причине, что во время Холокоста было уничтожено почти все еврейское население Польши. И я это знал. Было опасно прикидываться немцем или голландцем, ведь в тюрьме вполне могли оказаться выходцы из этих стран. Но польские евреи не дожили до этого лагеря в Израиле.
– Делай так! Повторяй за мной! – сосунок не оставлял попыток донести до меня свои приказания языком жестов, но я продолжал дебильно улыбаться, собрав глаза в кучу и не переставая брызгать слюной: «Они шана бжжжжжжжжжж».
Я не оскорблял командира, не проявлял агрессии и не хамил, посадить же меня в карцер или добавить срок за то, что я дебил и олигофрен они не могли. Поэтому я продолжал до тех пор, пока от меня не отстали.
В перерыве ко мне подошел русский парень:
– Поляк, у тебя сигареты нет? – изобразил он процесс курения жестом.
– Есть у меня сигареты. Но я бы скорее подумал, что ты хочешь взять у меня в рот, чем закурить.
– Вот, блядь! Тебя как зовут?
– Илья.
– А меня Денис.
Увидев нашу беседу, к нам тут же бросился надсмотрщик:
– Ты знаешь польский? Можешь с ним объясниться?
– Подыграй мне и не пали контору! – процедил я новому знакомому.
– Не знаю я польского! Командир, изолируй его от меня! Этот дебил уже час за мной ходит и бубнит какую-то ерунду на своем «тумбу-юмбу». Достал меня, сил нет!
Денис оказался весьма интересным персонажем. Хотя история того, как он оказался в израильской армии, довольно банальна. Распиздяй из хорошей еврейской семьи, входящий в компашку «золотой молодежи», он тусовался и кутил в Москве до тех пор, пока его не выгнали из университета. Отчисление стало последней каплей для мамы, которая работала главным редактором одной из крупнейших федеральных газет, и на родительском совете было решено сослать оболтуса в израильскую армию на перевоспитание. В ЦАХАЛе он получил направление служить персональным водителем какого-то штабного генерала. Всю свою московскую удаль он умудрился продемонстрировать в первый же день. Застряв где-то в пробке, он вынул мигалку, которая пылилась в бардачке на случай чрезвычайной ситуации или войны, и, врубив сирену, помчал по встречной полосе в лучших традициях московских мажоров. В русском языке очень много ярких слов и выражений, но реакцию его пассажира может описать лишь один термин: генерал ОХУЕЛ от такой езды, потому что подобный беспредел на дороге в Израиле не может себе позволить даже премьер-министр. Поэтому в тот же день его перевели в механики. Такого огорчения Денис снести не смог и вовсе перестал ходить в армию, что и послужило причиной его попадания в тюрьму.
С утра командиры распределяли заключенных на полезные работы. Направление хотел получить каждый, лишь бы не выносить этих унижений и затрахов целый день. Конечно же, я не получил ничего. Но чуть позже к нам зашел инженер из соседнего ремонтного центра и спросил, нет ли среди нас понимающих в электронике. Когда он уже развернулся, чтобы уйти, я подошел к нему:
– Я учился на факультете робототехники и электроники. Может, могу быть вам полезен?
После этого в тюрьму я возвращался только на ночевку. Дело в том, что в ремонтную мастерскую из Штатов прислали устройства связи для танков, но все они нуждались в модернизации для постановки на израильские машины. В авральном режиме нужно было перепаять схемы почти двух сотен устройств, и сил трех электронщиков явно не хватало. Мы сидели с восьми утра до девяти вечера, почти не разгибаясь, лишь с перерывами на обед и ужин. Для меня это было счастьем. В удобном кресле, под кондиционером, да к тому же по первому требованию секретарша приносила мне кофе и свежайшие круассаны! За четыре дня мы ударным трудом закончили всю партию, и вечером инженер ремонтного центра проводил меня назад в тюрьму:
– Ты здорово нам помог, подожди меня здесь, я хочу зайти к капитану.
Через десять минут вышел начальник нашего блока и сказал, чтобы я собирал свои манатки и проваливал домой. Из присужденных четырнадцати дней я отсидел в итоге лишь восемь.
Зайдя домой, я просто обомлел. Вместо маленьких росточков в горшках меня ждали здоровые кусты по тридцать - сорок сантиметров. Гидропоника и двадцатидвухчасовой режим света творят настоящие чудеса!
Для себя я уже решил, что, как только получу место постоянной дислокации, то немедленно обращусь к психиатру. Армейские приключения меня уже изрядно достали, поэтому я не стал откладывать в долгий ящик и следующим же утром отправился снова в «Мази» к Дуду.
– Ты что так быстро?
– Меня выгнали из тюрьмы. Кстати, Алеша передавал вам всем привет, я его встретил в «четверке».
– Кто такой Алеша?
– Алеша – ваш добрый друг с костылями.
– А, ну, если будешь вести себя как он, то поедешь снова к нему с пожеланиями от нас.
– Дуду, хватит угрожать. Я согласен на дневную службу.
– А как же спасателем в бассейне?
– Хрен с вами, просто дайте базу с дневной службой, чтобы после пяти возвращаться домой.
– Поваром не хочешь?
– Дуду, издеваешься?! Я за это уже отсидел!
– Ладно, ладно. Я распоряжусь, чтобы тебе подыскали дневную службу.
хорошо там, где мы есть.
