«Только ленивый не ездил в Эфиопию» - как то сказал нам наш друг и попутчик по Океании, Миша из Брянска. Мы не ленивые, мы в Эфиопию поехали. Нас опять – пять, я, мой брат Роман и его подруга Катя ,мы из Мурманска, Дима из Москвы и Андрей из Питера. К моменту отъезда мы уже знали, что нас ожидают амеба дизентирийная, попрошайничество как часть эфиопской культуры и уже произошло убийство пятерых туристов на вулкане. Путешествие обещало быть волнительным.
Волноваться пришлось сразу же по прилету – в аэропорту Аддис Абебы нас никто не встречал. Была ночь, какой то народ спал прямо на полу, но по залу шлялся то ли администратор, то ли полицейский, которого я поймала, и, поздоровавшись на амхарском, попросила позвонить нашему гиду. Тот заулыбавшись, тут же набрал номер и передал мне трубку. Сквозь треск и шум я с трудом поняла, что через 10 минут за нами таки кто то придет! Ну 10 минут и Африка – понятия несовместимые, поэтому где то через полчаса за нами пришла девушка по имени Абеба, и мы нагрузив тележку нашими рюкзаками поехали в зал внутренних перелетов.
Там было как то людно, змеилась черная очередь к стойкам регистрации, и где то впереди мелькнула пара растерянных белых лиц. Это оказалась супружеская пара из Польши, которые стали нам попутчиками на вулкан и хорошими друзьями на будущее.
Запас слов на амхарском был у нас невелик. Здравствуйте – тенастели, которое для запоминания мы переделали в - ты настели! Спасибо – амысыганалеу которое не запоминалось никак, до свиданья – дехнахуйну – которое и переделывать не надо, и самое главное – гензеб елем – денег нет!!
Мы тронулись в путь, а вся Эфиопия выстроилась вдоль дорог с протянутой рукой.
В городке Мекеле к нам примкнула девушка шведско-американского происхождения из Израиля. Звали ее Далия, выглядела она бомжевато, оказалось, что она уже два месяца путешествует в одиночку по Африке. Распределившись по двум джипам по 4 человека, познакомившись с нашими водителями, которых звали Могаз (пришлось рассказать ему, что такое в России –магаз) и Хейли (уже не стали переделывать это «китайской имя»))) мы выехали на дорогу, ведущую в Данакиль.
Асфальт кончился довольно скоро и вместе с ним закончилась территория народа тигринья. Мы въезжали на территорию афаров. Тигринья не любят афаров, афары не любят тигринья, впрочем афары не любят вообще никого. Афары – кочевники, они живут в пустыне Данакиль, где почти нет жизни, часть из них живет в Эритрее, часть – в Джибути. Афары хотят денег, независимости, прав и власти. Они создали оппозиционную партию ARDUF – Единый революционно демократический фронт Афара, которая борется за восстановление Афара в первоначальных границах. Борются они не оригинально – похищают, грабят и убивают туристов и местных солдат.
Дорога петляла все время вниз, в горах стоял туман, и слава Богу, не было видно, куда падать.
До поселка Берхале мы ехали часа четыре. Там вышли из машин и сразу же, окруженные толпой детей и помогал, пошли в местный «ресторан» поесть.
Принесли инжеру, салат из помидор и типа бефстроганов. Инжера – местные блины серого цвета, из определенного сорта муки и кислого молока, подают ко всем блюдам, кои едят руками.
- Ну что, кто будет инжерку ?– бодро я спросила ребят, которые тщательно вытирали руки санителем. Катя отщипнула кусок и сказала
– ну..ничего….
Ну раз ничего – то пробовать не решились, а поскольку амеба дизентерийная не дремлет, мы немедленно вступили с ней в борьбу с помощью джина из дьютика.
Вторая часть дороги до Хамед Эла прошла веселей, наши водители устроили ралли по пустыне и спустя еще часа два мы приехали в Хамед Эла, место куда приходят караваны верблюдов на отдых,
место, где нам предстоит ночевать под открытым небом, место, откуда мы завтра пойдем на вулкан.
Наш повар Дамиан стал готовить нам обед, а я невинно поинтересовалась у нашего гида Негаси – пардон, а где здесь туалет?
- а вот, через дорогу –Негаси махнул рукой куда то в сторону.
Через дорогу была пустыня. На плоском пространстве не было ни одного строения, напоминающего сортир. То есть – вообще ни одного. Иногда виднелись полукруги из камушков – это видимо было обозначения сортира, правда при этом обзор твоих прелестей оставался прекрасным. Стоит только тебе присесть, как тут же в пустыне материализуются желающие то ли составить тебе компанию, то ли проконтролировать –как ты это делаешь, все ли в порядке. В общем – все сложно. Сами же местные уходят далеко в пустыню и садятся там на отдалении, поправив свои длинные юбки. Причем, ходят только мужчины. С собой берут чайничек или бутылочку с водой. Куда ходят на предмет туалета женщины – осталось неизвестным.
Разговорились с нашими поляками – имя женщины оказалось выговорить трудно – Малгожата, поэтому она предложила звать ее укорочено – просто Гоша) И Гоша и Анжей, ее муж немного говорили по русски, и совсем чуть чуть по английски, но поскольку эмоции наши совпадали – то понимали мы друг друга прекрасно. И вообще старались веселиться и поддержать друг друга.
Ужин был очень вкусным, стемнело быстро, мы составили рядышком наши «кроватки», расстелили спальники, и попытались уснуть под нереально яркой луной. Вскоре угомонился и весь лагерь. На Данакиль спустилась песчаная ночь. Изредка ветерок сыпал песчинки в лицо и доносил «аромат» кроссовок нашей попутчицы из Израиля.
Утро следующего дня началось с похода в пустыню. Мы с Катей успели посетить «благословенное» место, до того, как туда потянулась вереница желающих. После довольно быстрого для Африки завтрака мы вновь загрузились в машины и поехали в последнюю точку отсчета перед восхождением на Эрта Але, в Додом. Дорога длиной всего 80 км заняла почти 7 часов. Дороги как таковой нет, есть песок, редкие кустики, иногда какие то вдруг оазисы с деревьями,
а потом опять пустыня или лава, скалы и снова песок, потрескавшийся от солнца и отсутствия воды. Пустыня.
Danakil Depression. Конечно, будет тут депрешен, когда ни травинки зеленой, ни животинки… Иногда встречаются небольшие деревеньки с афарскими семьями.
Афары – мусульмане, у афарского мужчины может быть несколько жен и с десяток детей. Нищета жуткая…Что они едят и откуда берут воду – совершенно непонятно. Вероятно основная пища и жидкость это верблюды и верблюжье молоко.
В одном месте увидели как добывают воду в дырке в земле. Для верблюдов и людей.
В другом покормили и напоили ящерку, животное настолько хотело пить, что совершенно не боялось людей
Многие люди агрессивны, даже дети, если машина проехала и с нее ничего не дали – могут бросить в стекло палку или камень. Если остановишься, чтобы дать конфет ребенку, откуда то появляется еще десяток, и начинают рвать конфеты друг у друга.
К обеду приехали в Додом, это небольшой лагерь, где было около 8-10 солдат, напоминающих наших бомжей…Несколько хижин спасали от солнца…
Пообедав и оставив лишние вещи, взяв с собой воды и джина, дождавшись, когда солнце перестало палить, благословясь –пошли на Эрта Але.
Шли вереницей – впереди полицейский, которого подстрелили, но не до конца 17 января на вулкане, затем наша пахучая израильтянка, потом шел Негаси, которому 23 года, пацан афар с ружьем 16 годов, далее все мы и замыкал вереницу ушастый солдат. С ружом тоже. Шли ходко. Где то после трети пути я заметила отчаяние в глазах Димки – он стер ноги в кроксах без носков и фотосумка оказалась непомерно тяжелой. Отыскали Ромкины носки, сумку забрал Негаси, тронулись дальше. Постепенно Гоша, Анжей и Андрей стали сбавлять темп. Темнело. Пришлось включить фонарики, хотя свет луны был достаточно ярок.
Лезли по лаве, стараясь не грохнуться и не подвернуть ногу. Вокруг не было ни души. По крайней мере нам так хотелось.
Почти 10 км до Эрта Але мы прошли за два с половиной часа. Наверху Андрюхе поплохело, пришлось лить на него воду и искать сердечные таблетки в его рюкзаке. Но это было еще не все, чтобы добраться к кратеру вулкана, надо было спуститься с обрыва, пройти по теплой и потрескивающей под ногами лаве и вот он – вулкан Эрта Але.
Вулкан был зол. Он шипел и плевался. Он пожирал сам себя. Он давно не получал своей жертвы. Раскаленная лава не успевала чернеть и вязкой массой сползала вновь и вновь в открытую пасть, откуда полыхало огнем и вырывались куски пламени, выстреливали высоко над кратером и снова падали вниз, чтобы попасть в раскрытую огненную пасть.
Но ему этого было мало. Он злился, и открывал новые голодные рты и кусал сам себя от ярости. Он нетерпеливо ждал новых жертв. Он хотел вырваться отсюда, со дна, вырваться и залить все огненной жижей, и закрепить смерть черным лавовым панцирем. Но его заточили в каменной чаше и ему никуда не вырваться. Пока. Его страшный голод утоляют ночные демоны, но редко и помалу.
Мы стояли на краю вулкана и не могли никак уйти. Ветер относил едкий дым в сторону и трепал наши волосы.
Так же ветрено было в ту ночь, когда убийцы пришли со стороны Эритреи. Убийцы пришли ночью, чтобы забрать жизни пятерых спящих и безоружных людей и накормить вулкан.
Медленно мы тронулись назад. Залезли по тропинке по обрыву наверх, туда, где стояло несколько хижин, без окон и дверей. Сегодня ночью здесь дежурило восемь солдат. Мы распределились по хижинам, постелили матрасы, и собрались все впятером под одной кровлей.
Анжею стало плохо и я поделилась с Гошей лекарствами. У нас было с собой другое лекарство. Джин, орешки и колбаска.
Мы чокались пластиковыми стаканчиками и не верили, что мы все таки сделали это, мы дошли до вулкана, мы здесь, мы вместе, мы живы и похоже, что мы счастливы!
Ночь загустила темноту, ребята разошлись по своим жилищам, снаружи доносились негромкие шаги солдат и время от времени кто то из них наклонялся и заглядывал внутрь наших хижин. И наступил зыбкий сон.
И пришел ко мне во сне человек в черном. Его волосы блестели как свежая лава, его слова были нежны, а движения сдержанны. Но из под полуприкрытых глаз его полыхал красный свет. Он звал меня куда то настойчиво и нежно, но страх и злобу источал человек в черном, с волосами цвета свежей лавы. И я сказала ему нет, и тогда он протянул ко мне руки и открыл глаза. Я тоже. В проеме нашей хижины кто-то стоял и склонившись внимательно вглядывался внутрь. Черная фигура в молочном тумане. В плотной тишине громко стучало мое сердце. Человек выпрямился, сделал шаг назад и исчез в тумане.
Утро было медленным.
Солнце не спешило вставать, люди черные и белые замедленно двигались в молочной мгле, солдаты с оружием шли за тобой, даже если ты шел по своим туалетным делам. Завтрак был коротким – стоя съели по кислой мандаринке, печенюшке, запили водой и пошли еще раз взглянуть на чудовище. Встающее солнце притушило огонь вулкана, черная лава застыла к утру и только по краям выстреливали языки пламени и сгустки лавы. Вулкан был голоден, но смирился с потерей еще одной ночи. Ведь их еще будет вечность.
Мы засобирались в обратный путь.
Я угостила орехами наших сторожей, и вновь прежней вереницей, с верблюдом, закрывающим наш караван, мы спускались с вулкана. Почему то показалось, что шли очень долго. Стало жарко, солнце стало палить. Все чаще и чаще мы останавливались на отдых. Казалось, что этот путь никогда не кончится и когда, наконец то вдали мы увидели блеск стекол наших машин – то радость наполнила нас последними силами и остаток пути мы проделали уже в хорошем темпе. После обеда мы покинули Додом, с облегчением вглядываясь назад и прощаясь –навсегда – с Эрта Але.
Опять едем почти 7 часов. Почему то не покидает чувство тревоги. По пути раздаем конфеты и печенье детям, пытаясь дать каждому в руки, чтобы досталось всем и чтобы друг друга не убили. Дети злые, голодные, отталкивают друг друга, старшие отбирают у младших, мальчишки девчонок оттаскивают за волосы. Я попыталась отдать пачку печенья в руки одной совсем худой и пожилой женщине, но уже из рук у нее дети все таки отобрали пачку...Не доехав буквально несколько десятков метров до Хамед Эла мы натыкаемся на два каравана, идущих на встречу друг другу.
Катя выходит из машины, чтобы сделать фото. Ощущение тревоги становится все сильнее. Дальнейшее произошло в доли секунды, но как в замедленном кино. От каравана отделяется погонщик, яростно размахивая руками и что то крича, бежит к нам. Руками показывает, чтобы мы отъехали назад. Я начинаю искать глазами Катю, не нахожу и понимая, что сейчас произойдет, начинаю кричать СТОП!!! В эту же секунду машина сдает назад и..слышится удар чего то..обо что то..или..кого то обо что то…Машина тормозит, я вырываю дверцу и бегу назад, оттуда вся в пыли и песке, с разодранным плечом и порванными штанами ИДЕТ, слава Богу, Катя. На вытянутых руках несет припорошенный пылью фотик.
-Ты с ума сошла, ты что не знаешь, что нельзя стоять сзади машины, тебя не видно– почему то ору я пытаясь отряхнуть ее от песка и ощупать ноги. У нее шок, мы быстро садимся в машину и через пять минут долетаем до Хамед Эла. Катя сама идет к хижине, мы укладываем ее на кровать, я трясущимися руками рву замок на аптечке. Ей - нашатырь, себе -корвалол) Главное –понять – успела ли машина наехать на ноги. Похоже, что нет, похоже, что просто столкнула ее резко на землю и затормозила у самых ног, ободрав резиновым ковриком у колеса. Вулкан все таки догнал нас и взял свою жертву.
Пока Катя с перебинтованными ногами отлеживается, нам предлагают помыться. Вот это да, вот это чудо! По очереди мы идем в так называемый душ – железная кабинка, где уже стоят две большие фляги с водой. Чистые, отмытые, уже более менее успокоившиеся, мы снаряжаем Димку и Андрея в поход за холодным пивом в домики военных. Говорят, там есть «бар-ресторан». Мы с братом дежурим у Катьки, в ожидании –сможет ли она встать вечером. Отужинав, спать легли рано.
Начиналась песчаная буря. Ветер дул так, что срывал циновки на хижинах и заносил все песком. Мы попробовали лечь внутри в хижине все вместе, но ветер так задувал, что мы пошли искать место поспокойнее во дворе, под небом. Установили свои кровати рядом. С одного края Анжей, потом Гоша, Дима и с этого края я. Андрей устроился сбоку хижины, Рома с Катей остались внутри. Завернувшись в спальники от песка и ветра, уснули. Проснулась я от того, что меня кто то трогает. Оглянувшись увидела, что рядом с моей кроватью стоит еще одна и лежащий на ней солдат тянет ко мне руки. Ну ..мало ли чего не бывает во сне, подумала я, отодвинулась подальше, завернулась поплотнее в спальник и хотела уснуть. Через какое то время руки опять стали трогать меня, тут я уже не выдержала и громко выругавшись, встала и стала перетаскивать кровать. Разбуженный Андрюха вскочил и помог мне перенести кровать под навес. Так и скоротала я остаток ночи в раздувающемся от ветра спальнике, вспоминая статистику изнасилований в Эфиопии. Утром очень хотелось уехать отсюда.
Но у нас еще был впереди Даллол. И это чудо искупило все, что случилось раньше. Марсианские ландшафты открылись нашим глазам спустя полчаса езды от Хамед Эла. Поля «грибов» и «пеньков» из кремового цвета соли, желто-зеленые озерца, с застывшими волнами, с вырывающимися гейзерами кипятка из некоторых, бардовые кристаллы – все это разноцветное чудо – результат вулканической деятельности.
Земля в этом месте Африки дышит, живет и «кипятится» по своим законам. Это невероятная красота, но она дышит ядом и смертью. Кислота разъедает подошвы твоей обуви, окисляет металл украшений, становится живым склепом для редкой птицы или насекомого, привлеченного обманчивым блеском воды, оказавшейся ядом.
Потрясенные, мы аккуратно бродили по этому невероятному месту, стараясь не попасть в лужицы кислоты и прикрывая лица от едкого запаха.
Следом за нами также аккуратно бродили четверо солдат – до Эритреи было 25 километров.
Потом был соляной каньон – наверное там надо снимать очередные серии про Индиану Джонса, пещера в соляной скале со сквозным выходом,
нефтяное озеро
соляная скала бардового цвета со странной историей – из за содержащихся в ней веществ, эту соль использовали в медицинских целях, но покупают люди ее только у одного старика, который колупал ее тут же, потому что, как объяснили наши проводники –люди знают, что только у него она неподдельная.
–Но ведь любой человек может прийти сюда и наковырять этой соли и продать- спросила я Негассси, разве не так?
- У него не купят – он отмахнулся от меня.
- Почему не купят то? Ведь это такая же бардовая лечебная соль отсюда!?
- Не купят, потому что покупают только у этого старика – как тупой объяснил мне Негасси очевидные видимо для него вещи.
Мда, ну ладно. Мы ждали встречи соляным озером Ассаль и добытчиками соли – везли им глазные капли. Зрелище было потрясающее - верблюды, ослики и люди –несколько десятков или сотен…копошились на гладкой блестящей поверхности белоснежного соляного озера.
Это белоснежная картина ада. Мужчины кололи соль, обтесывали соляные пластины до нужных размеров, складывали их в стопки, чтобы погрузить на животных.
Здесь соль добывается бесплатно, в Берхале одна пластина стоит 11 быр. Если довезти соль до Мекеле – там одна пластина стоит 30 быр. Идет караван до Мекеле неделю. Потом пустой - неделю обратно. Бутылка минеральной воды стоит 12 быр. Осколки соли летят во все стороны, на волосы, лица оседает соляная пыль, люди трут слезящиеся или пораненные глаза. Я раздаю глазные капли и через Негаси объясняю, как надо пользоваться и что сначала будет щипать. Пришлось покупать альбуцид, так как по жаре в пустыне другие капли быстро испортятся. Я испытываю огромное сострадание к этим людям, мне не удается сдержать слез – может это просто от соли, которая разъедает глаза. Капли капают из под очков и тут же высыхают, составив одно целое с очередной пластиной соли, и теперь мои слезы повезут в Берхале, и может быть продадут за 11 быр, а может быть довезут спустя неделю в Мекеле и продадут за целых 30 быр.
В молчании возвращались в Хамед Эла. Всем, и русским и полякам хотелось уехать как можно быстрее. Но Дамиан уже приготовил вкусный ланч, который мы сожрали быстрее, чем волк ягненка, и через 15-20 минут, позакидывав матрасы, кухню и наши рюкзаки, мы тронулись в обратный путь. Поднимались и поднимались теперь высоко в горы. Тумана не было. Было видно куда падать. Было безумно красиво.
Спустя 6-7 часов мы вернулись в Мекеле. Скромный отель Милано показался нам Шератоном. В номерах был туалеты!!! Горячая вода! Чистые постели и кажется, было безопасно. Вечер закончили в ресторанчике отеля – пили привезенные с собой аквавит и джин, пили прекрасный эфиопский кофе, обнимались и лыбились как дураки, менялись адресами и телефонами с Гошей и Анжеем, благодарили Бога, и говорили друг другу, чокаясь – ну –вшисто! Что польски означало – все!
Утром 8 марта улетали из Мекеле в Аддис Абебу. Перелет был недолгим, на выходе, в туристической зоне нас ждал парень с табличкой в руках, на которой было написано Elena+4.
P.S. В моем рюкзаке покоился зонтик, который я брала с собой, чтобы прикрыть наши белые задницы при совершении туалета в пустыне, так ни разу и не открытый.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. БУРЧАКО. ПРОДОЛЖЕНИЕ НА СТР №2
