Улетевший в Кишинев за несколько дней до матча Игорь Рабинер, не давал расслабиться ежедневным репортажами с линии фронта, шокируя читателей главной спортивной газеты самой большой в мире страны сообщениями о том, что ему пришлось ехать в маршрутке стоя и прочими подробностями, от которых сжималось гордое русское сердце.
В ночь перед вылетом мне снилось, что я проспал, потом попал в аварию, потом потерял паспорт, потом был арестован на российской таможне, потом наш самолет упал, потом нас расстреляли молдавские пограничники. Таким нервным я стал с тех пор, как умерла моя первая женщина – Сильвия Кристель.
В Пулково под утреннее пиво мы с Демой обрабатывали Витала на предмет взять меня на работу. Витал держался молодцом: добродушно ухмылялся, смотрел вдаль мудрым взглядом и почесывал запястье под часами «Corum». Он так и не сломался до конца поездки и мы с Демой решили, что насядем на него вторым темпом уже после выезда.
В зале ожидания я нашел монетку в один Евро и решил, что это хорошая примета перед полетом над Украиной. К нам присоединились Добрик и Серега. Добрик передал пожелание нашему коллективу от своей жены: «Чтоб вы все там 3,14зданулись, нахер». Но мы все-таки приземлились, славься «Эйр Молдова». Глядя на красные сопки за иллюминатором, я подумал, что Марс не самая дружелюбная планета.
На погранконтроле, где мы толпились в очереди, играла музыка, похожая на фашистские марши. Показалось, что сейчас померкнет свет и пустят газ.
– С какой целью приехали?
– На футбол! – я зачем-то показал руками сферу, размером с мяч.
– В качестве кого?
– Ээээ…туриста?
– Нет. В качестве болельщика или фотографа?
Я даже задумался. Задачка про два стула. Из этих двух абсолютно бесполезных для человечества занятий я выбрал более шумное:
– Болельщика. Оле, как вы, понимаете, Ола!
Нас встретил Фантом с братом Геной, на шее которого нам предстояло весело провести три дня. Фантом раздал предварительно купленные билеты, а Гена повез нас на предварительно забукованную виллу. На вилле каждому досталось по отдельной комнате. В одной уже отдыхал Игорян, друг Фантома, прилетевший с ним раньше. Стоила вилла чуть больше двухсот евро на всех за двое суток.
Обедали в одном из ресторанов местной кухни сети «La Plăcinte». Мамалыга, плачинты, зама. Моя бабушка на Украине готовила блюда с этими названиями, но это все было в позапрошлой жизни. Напузякались мы как последние поросята, получилось рублей на шестьсот с носа. На значительно просевшем джипе Гены поехали в турфирму, где нас ждала путевка на винзавод «Milestii Mici». Первоначально мы планировали экскурсию на завод «Cricova», но там уже было все расписано. Пересеклись с Добриком и Серегой, они жили в гостинице в центре. Завалились шумной толпой в турфирму, стали наперебой заигрывать с Таисией – девушкой, которая оформляла нам путевку. Гостеприимная Таисия даже встала из-за стола и прошлась за какой-то ненужной бумажкой. Мы одобрительно засопели.
Улицы Кишинева были украшены рекламой макаронных изделий. Памятник жертвам коммунистических репрессий, достопримечательность, которая должна быть в каждой уважающей себя столице бывшего СССР, стоял на своем месте. У Макдака тусила молодежь. Русская и незнакомая речь звучала на улицах в пропорциях 50/50, как в каком-нибудь туристическом месте Европы (по крайней мере, до недавнего времени). Палаточный Майдан напротив правительства не подавал признаков жизни. Фантом сказал, что чемпионат Красносельского района СПБ по рыбалке нахлыстом выглядит посолидней. Мы прошли через арку, заглянули в кафедральный собор. Три девицы вдохновенно исполняли псалмы. Погуляли по парку, в котором пахло попкорном. По небу летела стая птиц, я, кажется, видел их несколько дней назад в Питере. Гена сказал нам, что фотографировать Майдан нежелательно и мы сразу расчехлили фотики. Я подержался за флаг революции, мало ли, может пригодится потом. На тротуаре усердствовал уличный жонглер. Невдалеке кто-то колошматил в барабан. Многочисленные казино соблазняли проверить принцип Мартингейла. У входа в театр стояли культурные, на них звонко лаяла бродячая собака. Непохоже, что Кишинев дышал Футболом.
Отчаявшись вызвать такси, Гена повез нас на виллу сам. Пробки в Кишиневе вполне себе настоящие. Во дворе виллы, которую мы якобы сняли, стояло около десятка машин. Оказывается, хозяева сдал сауну, находящуюся в подвале. Ненавязчивое цыганское гостеприимство. Мне достался номер с джакузи. Чтобы помыться приходилось принимать позы кота, которому нечего делать.
У нас еще было время до матча и мы стали вяло ходить по всей вилле, задавая друг другу ненужные вопросы и получая ненужные ответы. Чтоб как-то взбодриться я стал читать Деме лекцию о необходимости взять с собой на футбол паспорт. Дема не поддавался. Но потом проснулся Витал, и мы его уговорили. Хотя смысла в этом, разумеется, не было.
У стадиона было темно и спокойно. Чтоб хоть немного почувствовать себя в стане врага мы начали прохаживаться, безрассудно громко разговаривая по-русски. Группки, группы и группища местных болельщиков внимания на нас не обращали. Добрик и Серега выклянчили у одной из таких групп на попробовать канистру вина, которую пускали по кругу. Познакомились там с офицером местного КГБ и бомжем из Абердина.
В газетном ларьке у входа на стадион мы купили пива и, повинуясь неизвестной силе, семечек. Когда стали их грызть, подошел омоновец и доложил, что щелканье семечек в общественном месте запрещено. На входе почти не обыскивали, можно было с собой захватить ту самую канистру. Мы потолкались у ларька с атрибутикой где, среди всего прочего (замечательных поролоновых корон, очень популярных у местных, флажков и т.п.), продавался спрей-заморозка. Несколько мелких пацанов, пыхтя, перелезли через забор. Менты, если и заметили, внимания не обратили. Мы стояли в очереди за кофе, а Дема гипнотизировал глазами коллекционера футболки сборной Молдавии в ларьке. Так мы скоротали время до матча.
Стадион весьма и весьма футбольный. С первого ряда можно протянуть руку и похлопать по плечу разминающегося футболиста. Нам достались билеты на втором ярусе, возле нашего фансектора. Да, суппорт нам предстояло наблюдать со стороны. Так что даже и не знаю, пойдет ли нам в зачет этот выезд и отметят ли его Деме в его паспорте фаната. С местами нам не очень повезло. Футбол было видно хорошо, но большинство парней хотели посмотреть на женщину-арбитра, а она бегала по противоположной бровке.
Фанаты Молдавии постоянно заряжали непонятное румынское слово: «Утинуйло!». Наши отвечали небольшим географическим ликбезом: «Приднестровье – узкая земля!». Сзади нас человек в мясной кепке, куртке «Moldova» и с флагом Питера заряжал древнее, но бесполезное заклинание «Спартак – чемпион!». У парапета, рискуя упасть вниз, бесновались два бритых фрика. Они безостановочно что-то хрипели, я смог разобрать только: «Россия – назад!». За ними, оставив в покое разминку, наблюдал Смолов. Это футболист сборной России, которого бросила фотомодель Лопырева из-за его недалекости. Не уверен, правда, что сам Смолов в курсе этой истории.
Домой мы пошли пешком. Шли минут сорок, стараясь не сломать ноги на разбитых тротуарах главной улицы Кишинева. Советские облупившиеся здания в темноте выглядели зловеще. Перед сном посидели в сауне. Хозяева приготовили нам шашлыки на решетке камина и накрыли стол. До арбуза мы не дотянули, но зато бодро похрустели молдавскими яблочками.
Утром я встал раньше всех. Одно из немногих преимуществ, предоставляемое трезвым образом жизни. Посмотрел на карту – прямо напротив нас находилась «Долина Роз». Можно ли было проигнорировать парк с таким названием? Я обошел заправку, спустился по утоптанным земляным ступенькам, проломился через кусты и очутился на тропинке. Вокруг ворчало что-то разбуженное и недовольное. Я быстренько заскользил вниз и вышел к озерцу. Одинокий рыбак копошился на пирсе в виде огромного бетонного креста. На берегу, безуспешно отбиваясь от зеленых насаждений, стояло здание странной формы. Это, видимо, был естественный памятник советской индустрии развлечений. Прошел мимо коттеджа уже новых хозяев жизни. Поглазел на разминающихся пенсионеров, целующуюся парочку, мохнатохвостых белок. На широкой аллее, перекрыв и без того редкое движение, тренировался боксер. Его вечные антагонисты играли в гигантские шахматы. Собачники выгуливали свои фетиши. Утренняя субботняя идиллия набирала обороты.
Позвонил Дема и ошарашил меня новостью, что он проснулся и ему нехер делать. Мы встретились и пошли в торговый центр «Malldova», стандартный колумбарий бутиков. У нас, кстати, слава богу, из-за кризиса немного приостановили темпы построек этих киллеров досуга. Купили продуктов на завтрак. Пока наш вилльный народ просыпался, мы загорали по торсу на заднем дворике.
Микроавтобус транспортировал нас в «Милештий Мичь». Я крутил башкой. Вот автомобиль с треугольным знаком «S», видимо передвижной обменник. Вот из дворов старых пятиэтажек выезжает «Ролс Ройс». Вот мы уже за городом. Вот коттеджи, кладбище, поля…
Приехали на завод, до экскурсии оставалось минут сорок. Парни быстро обнаружили магазинчик и купили розового шампанского по сто рублей. Открытые бутылки и фотоаппараты пошли по рукам. Постановочные кадры у фонтанов стремительно занимали свои почетные мегабайты в памяти наших гаджетов. Фонтаны того стоили: каскады из огромных бокалов, по которым из бочек лилась красная и белая жидкость. Пришлось даже ее попробовать, чтоб убедиться, что это не вино.
Как всегда на выезде время растянулось, привет старина Альберт. Уже казалось, что мы отдыхаем вторую неделю. Домашняя повседневка блекла как на кадрах старинной кинохроники. Я это чувствовал особенно сильно, ведь день безработного пролетает быстро и одинаково: прогулка с собакой, сайты вакансий, обед, сон, прогулка с собакой. А было бы неплохо научиться проживать свою рутину в темпе пацанского выезда. Так чтоб вчерашний день всегда казался далеким прошлым. Но, видимо, проще научиться превращать воду в вино…
Кстати, вернемся к вину. Экскурсия оказалась автомобильной. Мы поехали по петляющему лабиринту, освещенному фонарями под старину. Декоративные огромные бочки иногда разбавляли бесконечную кирпичную стену. Я вроде не клаустрофоб, четвертый год живу в хрущевской квартире, но периодически поеживался и сдавленно сглатывал. Эти лабиринты, глубиной до восьмидесяти метров, возникли благодаря добыче известняка, который шел на постройку Кишинева. Общая их длинна до двухсот километров. Для нужд завода (хотя заводом я бы это все уже не назвал, скорее бизнес-хобби Минотавра) используется около пятидесяти. Используется для хранения ста пятидесяти тысяч тонн вина. Все эти занимательные цифры отражены в книге рекордов Гиннеса.
Когда нас выпустили в галерее, я обомлел. Получил незабываемое впечатление буквально за два-три вздоха. Винный сюрреализм состоял из многочисленных, как соты, ниш с бутылками вина. Вот здесь действительно могли теряться люди из монолога Жванецкого. В ушах гудело, мозг пытался как-то систематизировать испытываемые чувства. Я дул на паутину и щекотал подушечки пальцев о пыль на бутылках. Где-то далеко экскурсовод с акцентом рассказывала, что эти ниши называются касами, вино производится…зреет…хранится…продается…В общем, я понял только, что у вина гораздо интереснее жизнь чем у меня. Когда пришел в себя первым делом подумал, что у нас бы с экскурсией ходило с десяток охранников, ибо рассовать по рукавам пару бутылок ничего не стоило. Нас не пустили только в секретную комнату, в которой, про преданию, спасали особо ценные вина во время горбачевского разгула. Давшего, правда, впоследствии свободу в том числе и Молдавии. В этих же подвалах находится сейсмическая станция. Желающие могут арендовать касу для хранения своей коллекции. Арендованные касы закрываются решеткой.
Вышли к цивилизации, то есть к туалетам. Напротив висели фотографии почетных гостей. Больше всех улыбался честнейший футбольный чиновник М. Платини. Экскурсовод дала Виталу бокал, подвела к бочкам и разрешила налить вина. Витал стал крутить краник. Вдруг бочки разъехались, открывая дорогу в шикарные дегустационные залы. Музыканты в национальных костюмах заиграли что-то легкомысленное. Но из шикарных залов нас быстро выгнали, так как мы сэкономили на билетах. Нас усадили за низкий столик с плачиндами, орешками и тремя кувшинами вина, про которые экскурсовод бросила несколько слов. После дегустации она спросила, понравилось ли нам. Слово взял Добрик:
– Видите ли, ваша дегустация…, – тут он взял длинную паузу, мучительно подбирая подходящий эпитет и, наконец, облегченно выдал: – Говно.
Экскурсовод так удивилась, что даже не обиделась. Мы хором объяснили, что завод то конечно удивительный, но видали мы дегустации и понажористей. Игорян разошелся «Вот в Ереване…!». Он потом этот Ереван поминал по поводу любого сервиса: такси, ресторанов и тому подобное.
К нашему низкому столику подошли те самые музыканты. Спросили откуда мы. Мы были из России. С нами была еще смешанная парочка Голландия / Болгария. Парочка была старомодной: мужчина и женщина. Витал болтал с голландцем про футбол. Болгарка рассказывала нам, как посетила Питер при минус тридцати. Музыканты сыграли по парочке национальных песен, заработав немного чаевых. Когда играли голландскую тему, мужик радовался как дитя и хлопал в ладоши над головой.
Снова заглянули в магазинчик, уже более основательно. Там даже я позволил себе купить несколько алкогольных сувениров, которые сложил к Виталу в ящик (Витал всегда затаривался основательно). За бутылку 87-го года я отдал в районе трехсот рублей. Но были там и коллекционные пузыри стоимостью до ста тысяч.
Вернулись на виллу. Фантом сообщил, что Гена зарезервировал нам столик в ресторане на вечер и столик в клубе на ночь. Игорян сказал, что ему эта программа неинтересна, у него начинается секс-тур. Он пристал к горничной на первом этаже, его послали нахер, пристал к горничной на втором этаже, с тем же результатом. После чего он уже спокойно пошел спать. Ехать в ресторан я тоже не захотел и решил посетить Ботанический сад. Сел на остановке в троллейбус подревнее. На переднем сиденье лежал деревянный чемодан с инструментами. Беззубый кондуктор наотрез отказывался понимать, что это за Ботанической сад такой. Троллейбус свернул с главной улицы и я пересел в автобус, на котором доехал до ворот города. Это такие ступенчатые жилые дома (а ля каменные великаны из «Властелина колец»), построенные по обеим сторонам проспекта в конце 70-х. Как водится, гордость того времени и предмет насмешек настоящего.
Ботанический сад – довольно пустынное место, предназначенное для дыхания. Здесь чувствовался удивительный контраст между городским (буквально за забором) и чистым лесным воздухом. Я делал вдохи объемом с дирижабль и упрямо не хотел выдыхать. Запускал по длинным потрескавшимся аллеям каштаны, шуршал опавшей листвой. В голове все как-то устаканивалось. Каждый нерешенный вопрос затыкал свой ненасытный рот и складывался в отдельный ящичек до часа Х а то и навсегда. Подумалось, что такие парки больше подходят для общения с богом, чем кирпичные здания, отделанные со всех сторон металлом цвета гепатита.
Я входил в ворота города, пытаясь представить себя завоевателем. Ну или хотя бы освободителем. Сзади кто-то нажал на клаксон, и я чуть не описался. Обиженно отвернулся от города. Под деревом стоял чей-то небольшой ржавый крест с фамилией.
На вилле застал проснувшегося Игоряна. Он ходил нарочито скрюченный и поскуливал. Наконец одна из горничных согласилась сделать ему массаж. Я не захотел оставаться в одном здании с горничной, Игоряном и массажем и поехал в ресторан, в котором досиживали парни. Они сидели за большим круглым столом и стонали от переедания. Ухмыльнувшись, я заказал себе кофе. В соседнем зале под Юру Шатунова буйствовала компания, отмечавшая день рождения ребенка. Я положил глаз на большой кусок торта, стоявший на столике возле лестницы. Проходя мимо, я, как мне казалось незаметно, отщипывал по кусочку. Через некоторое время подошла женщина из той гуляющей компании и, по-матерински улыбаясь, поставила передо мной остатки этого торта. Последний раз я так краснел, когда девочка в десятом классе отказала мне в свидании… Особенно вкусной в торте оказалась надпись «Софье 4 года!». Поздравляю тебя, Софочка, надеюсь, ты вырастешь хорошей девочкой. Не такой, как та прошмандовка из моей школы.
Гена выбрал ночной клуб с непалевным названием «Кокос». Туда мы двинули пешком, мучая Гену разными дурацкими вопросами. Например, зачем ночью в Кишиневе продается так много цветов.
«Кокос» – один из самых пафосных клубешников города. Депозит за столик в районе двенадцати тысячи рублей. Порядок поддерживается бандой охранников, возглавляемой бритошрамным шкафулей. Танцпола как такового нет. Народ пляшет по в проходах между баром, стоящем в центре зала, и столиками по периметру. Часам к двенадцати стали подтягиваться нагламуреные кисы. Они одинаковы во всех городах. С ужасом представляю, сколько времени, сил и денег уходит у них на создание всей этой инсталляции или даже перфоменса. Что они получают взамен? Есть ли КПД у гламура или тут присутствует элемент лотереи?
Всегда нравилось, как друзья относятся к непьющему за столом. Вот тебе первому кальянчик, фруктовая тарелочка. Еще что-то хочешь? Как к больному, в общем. Я мужественно старался продержаться подольше, чтоб потом не выслушивать убийственное: «Ты такооооое пропустил!». Люблю, знаете ли, быть на орбите событий. Но часа в два ночи я сдался. В гардероб была очередь. Кто-то из очереди заметил, что я стою с номерком, выхватил его у меня, обнял как родного и передал куртку. Таксист доверительно сообщил, что он поддерживает другой Майдан, который за таможенный союз. Подкрепил свою позицию аргументом, что в Европе все пидорасы. У него знакомый – дальнобойщик. На автозаправке в Италии к нему подошли мужики и предложили чтоб он отсосал за полтинник евро. Дальнобойщик их всех отмудохал и его посадили в тюрьму. На языке у меня крутилось: «Теперь он там будет сосать забесплатно», но я сдержался.
Игорянова горничная курила на кухне. Увидев меня, она стала извиняться и тушить сигарету. Я почувствовав себя смущенно как всегда, когда передо мной извиняются непонятно за что. Открыл холодильник чтоб взять бутылку безалкогольного пива. Горничная стала божиться, что она не притрагивалась к нашей бутылке коньяка, стоявшей там же. Похоже, близкое общение с Игоряном здорово подсаживает людей на измену.
Только стал засыпать, как пришла смс-ка из клуба: «Ты такооооое пропустил!».
Утром шел дождь. В отличие от нашего питерского он пах плодородием, а не наводнением. Завтракать пошел уже в знакомый «Malldova». Выглядел я, скорее всего, не очень, потому что все со мной заговаривали по-молдавски. И я им умудрялся даже что-то отвечать.
В ожидании пока все проснутся, я занимался нашим с Виталом общим ребенком – ящиком вина. На непутевого Витала, до утра тусившего в клубе, надежды было мало. Под каждый пузырь я подложил губку для мытья посуды. Потом собрал по комнатам одноразовые тапочки и нацепил их на бутылки. Получилось вполне себе амортизационненько. Перекрестив содержимое, я закрыл ящик.
На кухне стоял разрезанный пополам арбуз. Проснувшиеся парни попытались им похмелиться, но быстро перешли на коньяк.
Машина, организованная все тем же энергичным Геной, повезла нас в Приднестровье. Мы покидали Кишинев, о котором Добрик сказал примерно следующее: «Обычно в незнакомом городе я прикидываю места, где хотел бы жить. В Кишиневе я не хотел бы жить нигде».
На границе (пограничный пункт тут только со стороны Приднестровской Республики) мы стали просить, чтоб нам поставили штампы. Но вместо них нам выдали какие-то мелкие бумажки. Уже потом, выезжая, мы стали просить, чтоб нам эти бумажки оставили. Но их забрали. Такое вот пограничное безсувенирье.
А дождь все шел. И я смотрел на него уже не так доброжелательно. А когда стал замерзать, то и с ненавистью. Хорошо, удалось вытащить у Демы из рюкзака его кенгуруху и поддеть под куртку.
Тирасполь выглядит более нарядным, чем Кишинев. Дороги тоже получше. Советская архитектура иногда разбавляется современными и старинными вкраплениями. Надписи везде на русском. Республика готовится отмечать двадцатипятилетний юбилей. В общем, хотел бы я, чтоб в России провинциальные города были уровня Тирасполя.
Благодаря дождю гулять особо не хотелось. Хорошая погода – это такой же ресурс выезда, как и деньги. И еще неизвестно, что важнее. Мы пофотографировались у памятника бешеному Суворову, у надписи «Я люблю Тирасполь» и отправились жрать в… «La Plăcinte». Добрик спросил у официантки:
– А кто это изображен у вас на купюре?
– Не знаю…герой…или деятель.
– То есть это какой-то человек? – смягчил конкретику своего вопроса Добрик.
– Ага. Хотите в Интернете посмотрю?
В результате любопытному Добрику принесли еду через пять минут, а мы ждали еще сорок.
Парни налегали на хреновуху. Местный абсент, от запаха которого даже у меня потекли слюнки. Мы с Игоряном закончили есть раньше всех и отправились за сувенирами. В супермаркете обнаружилась секция с атрибутикой футбольного клуба «Шериф» и я купил себе рюкзачок. С магнитиками было посложнее. Сначала нас отправили в книжный. Но магнитики, представленные в этом храме литературы, были простенькие как упал-отжался.
– А есть у вас сувенирные магазины?
– Они закрыты, сегодня ж воскресенье.
– А разве не должно быть наоборот?
– Мммм…зачем?
А и действительно зачем? Разбаловала нас потреблядская система 24/7.
По дороге из книжного за мной увязался бездомный щенок. Он рвал мне сердце. Ненавижу быть ответственным за чужие надежды.
Более-менее приличный выбор магнитиков мы нашли на газетно-канцелярском прилавке в вестибюле торгового центра. Продавщица оправдывалась:
– Вчера ваши приезжали, разобрали лучшие магнитики.
– Какие это наши?
– Москвичи.
Мы стали обиженно возмущаться причислением нас к чуждой расе. Я заметил детскую перекидную азбуку. Сложил на ней слово трехбуквенное слово и показал продавщице:
– Вот что вам эти москвичи изобразили.
Заехали на завод «Квинт». Экскурсий, разумеется, в воскресное сегодня не проводилось. Ограничились посещением магазина.
Хороший стадион не должен быть похож на стадион. И стадион «Шерифа», у которого мы остановились, именно такой. Добрик и Серега впервые увидели как растут грецкие орехи. Они бродили под деревьями (да, Добрик и Серега, они растут на деревьях!) и занимались собирательством. Я тоже подобрал пару орехов. Профессионально, как в детстве, раздавил их так, чтоб не повредить и не испачкать ядра и кинул себе в рот.
Хотели сходить на экскурсию на стадион. Уже почти договорились, но тут оказалось, что менеджер ушел домой. Воскресенье же.
В Бендерах на российском военном посту, с видом на мост, пролеты которого покрашены в цвета флагов России и Приднестровья, спросили дорогу в крепость. Добрались туда закоулками и переулками. Администрация крепости, находящаяся в КПП на въезде, попросила нас поторопиться, так как «смотрительница-бухгалтер сейчас уходит». В крепости кроме нас никого не было. Воскресенье же. Мы заглядывали в залы и, о боже, трогали экспонаты. Особенно разошлись в камере пыток. Одна анальная груша чего стоила… Смотрительница-бухгалтер нашлась только в магазинчике. Она продала нам магнитики и убежала домой. Мы стали полноправными хозяевами этого форпоста. Но вскоре дождь и регистрация на рейс заставили нас покинуть крепость. Ушли мы непобежденными.
В аэропорту крепко обняли Гену и пожелали ему поменьше таких гостей.
Щелчок пограничного штампа возвестил об окончании выезда.
Да, кстати, в Россию можно ввозить только до трех литров алкоголя(
Даже сухого вина((
Даже дютифришного(((
Даже из Молдавии((((
Даже ночью(((((
P.S. И вот отчет закончен. Зачем я его писал? Чтоб не забыть, что было на одном выезде и обсудить это на другом.
