Книга Private Dancer

[dimkin01]

........ Свет. Искусственный свет, резкий и холодный. Я сижу в помещении, похожем на зал для лекций, ряды и ряды оранжевых пластмассовых сидений. В комнате нет окон и не видно источника света. Нас в комнате приблизительно восемьдесят, мужчины и женщины, и мы все одеты в одинаковую светло-голубую униформу. Она выглядит сделанной из металла, но ощущается наподобие самого прекрасного корейского шелка. На моей шее висит пластмассовый медальон с номером. На каждом моем плече две золотые звезды, и прямоугольный металлический значок с левой стороны груди. Мне приходится повернуть голову в сторону, чтобы прочитать надпись на нем. Там написано "Навигатор".
Все мы смотрим на человека за серебристой кафедрой. У него пять звезд на погонах и зубчатый шрам от его правого уха к переносице. Он слишком далеко от меня, чтобы я смог прочитать надпись на металлическом значке на его груди, к тому же он окружено золотыми, красными и зелеными значками, которые, как я предполагаю, медали, но я знаю, что он - наш Командующий. Он дает нам инструкции о нашей следующей миссии.
Он говорит нам, что мы находимся в открытом космосе, приближаясь к планете по имени Куей. Мы за много световых лет от Земли, и мы чувствуем себя настолько страно потому, что мы были недавно разбужены из искусственного сна. Мы - воины, и мы должны воевать с Куянами. Куяны, говорит он, ведут войну с Землей. Мы находимся слишком далеко, чтобы помочь отражать захватчиков, но мы можем напасть там, где они меньше всего ожидают – на их родную планету.
Бегающие огоньки слева от Командующего соединяются в трехмерную картинку Куянина, ящерицы семи футов высотой, стоящей на ее задних лапах, ее хвост слегка касается поверхности. Глаза желтые с ромбовидной радужной оболочкой, и острые клыки высовываются из её зияющего рта. Трёхмерное изображение медленно вращается, так что мы можем как следует рассмотреть врага. У ящерицы большой палец отстоит от остальных, это означает, что в отличие от динозавра она может держать вещи.
Изображение изменяется, и мы видим Куянина в его космическом боевом скафандре. Он выглядит похожим на наш собственный скафандр, хотя шлем другой формы, и на спине один-единственный баллон вместо наших трех. Заметьте, что нет признака хвоста, когда Куянин в боевом скафандре, говорит Командующий. Он объясняет, что хвост приспособлен для хватания, и сейчас он не используется. Биологи считают, что он полностью отомрет за следующие несколько тысяч лет.
Куянин исчезает, и на его месте появляется звездный корабль Куян, белая иголка с маленьким плавником сзади. Они быстры и очень маневренны в космосе, вдали от атмосферы. Наши же корабли имеют меньшие двигатели, но большие крылья, что означает, что мы имеем преимущество в атмосфере, так что наша стратегия – подвести их поближе к поверхности планеты до нападения. Два типа судна сопоставимы в вооружении, лазерном оружии и с наводящимися по тепловому лучу ядерными бомбами, таким образом исход сражения зависит от умения экипажей. И, говорит он, возвышая голос, это сражение мы выиграем.
Все как один мы встаем и приветствуем нашего Командующего, а затем мы кричим "Победа! Победа! Победа!". Мы делимся на группы по три человека - пилот, бомбардир и навигатор. Пилот моей группы - миниатюрная девушка с коротко стриженными светлыми волосами и без какой-либо косметики, её единственный признак женственности - небольшая выпуклость грудей под униформой. Ее имя - Джилл Манетт. Бомбардир - негр, мускулистый и приземистый, такого же роста как Джилл, но вдвое шире. Он часто усмехается и шутит. Его зовут Ксавьер Барриморе.
Наш звездный корабль находится во втором эшелоне под номером девять. Мужчины в белых комбинезонах и серебристых шлемах суетятся вокруг, проверяя и перепроверяя, в то время как некоторые из бойцов все еще вооружаются.
Главные двери ангара все еще закрываются, но звуки сирены говорят нам, что пришло время вылетать. Двери модуля открыты, Джилл, Ксавьер и я заходим в них, становимся не прикасаясь друг друга и держа оружие под прямым углом к нашим телам. Двери шипят, закрываясь, и бронированные пластины прикрепляются к нашей одежде. Когда двери открываются, мы с ног до шеи покрыты черными пластинами из углеродистого волокна, гибкими и довольно удобными, но при этом способными противостоять вакууму и попаданию лазера. Мы поднимаемся наверх в наши грави-кресла. Наши шлемы готовы и ожидают нас. Воздух перестает поступать, и я немедленно включаю подачу воздуха из баллонов. Джилл и Ксавьер делают то же самое. Внешний люк закрывается. Мы одни, окружены неистовой деятельностью, но тем не менее одни. Мы - команда. Джилл и я сидим рядом в передней части. Передо мной вторая панель управления, но она только для чрезвычайного использования. Моя задача состоит в том, чтобы контролировать компьютеры и поддерживать
связь с остальными кораблями нашего эшелона и с командованием. Ксавьер сидит в задней части, где он управляет защитой и вооружением.
Один за другим бойцы сигнализируют об их готовности, пока все три эшелона не готовы. Тогда техники исчезают, и двери огромного ангара медленно поворачиваются, открывая путь в космос. Ревут двигатели, и корабли первого эшелона вылетают из ангара группами по три. Наш корабль сильно вибрирует, пока Джилл проверяет наши двигатели, затем мы стартуем и вылетаем наружу, среднее судно первого звена нашего эшелона. Я оборачиваюсь через правое плечо и вижу огромный корабль позади нас. Это, кажется, продолжается вечно. Мы наклоняемся направо и снижаемся относительно корабля-базы. Я впервые вижу планету, сине-оранжево-желтый шар.
Эффект хорош, очень хорош. На меня производит впечатление женщина, которая записала этот пси-диск. Визуальные эффекты прекрасны, есть только небольшая вспышка, когда я смотрю на звезды искоса, и звук тоже превосходен. Есть неопределенный запах каучука от шлема, и у воды для питья слабый вкус хлорки. Я могу почувствовать пластины, прижавшиеся к моей плоти через ткань униформы. Джанет Дево знала ее дело. Большинство людей не имеют никаких проблем, когда представляют визуальную и слуховую стороны, но другие три чувства – это то, что отделяет пользователей от Фантазеров. Пробуйте это сами. Закройте ваши глаза и думайте о яблоке, зеленом и блестящем. Теперь вообразите звук, который возникает, когда Вы надкусываете яблоко. Это труднее, но большинство людей может это сделать. Теперь поднесите близко к вашему носу и пробуйте обонять его запах. И вкус на вашем языке. Теперь удерживайте изображение яблока в вашей голове, но заставьте его пахнуть как лимон, с вкраплениями запаха персика и груши. Чертовски невозможно для 99,99 процентов людей. А другие 0,01 процент - Фантазеры, как я и Джанет Дево. Но даже среди Фантазеров есть степени умений, и видимо она из высшего диапазона. И это ее только четвертый пси-диск.
Голос Командующего наполняет мой шлем. Он ведет центральное судно первого звена первого эшелона, как обычно. Он говорит со всеми бойцами, сообщая нам, что враг взлетел и что мы вступим в огневой контакт в течение четырех минут. Он не сказал нам что-то, что мы уже не знаем, потому что все навигаторы уже видят на экранах огни вражеских кораблей, но он наш Командующий и всегда говорит с нами перед боем, сообщая нам, что он с нами и ведет нас.
"Сделайте так, что бы Земля гордилась вами," говорит он, и затем мы прекращаем связь. Космический бой настолько скоротечен, что в связи между кораблями нет никакого смысла, нет времени, чтобы прокричать предупреждение или сообщить другим бойцам, что нужно сделать. Все, что важно - навык пилота, скорость и точность бортовых компьютеров, и программирование компьютеров. В течение сражения нет работы для навигатора, только у пилота и бомбардира, причем даже бомбардир не так важен по сравнению с его компьютерами. Большинством оружия в сражении управляет компьютер.
Джилл быстро улыбается мне, и я показываю ей большой палец. Мы не можем увидеть Ксавьера за нами, но я думаю, что он столь же возбужден.
"Три минуты," - говорит Джилл по внутренней связи. На экране становится больше отметок, обозначающих вражеские корабли, и они разветвляются. Куяне похоже
работают в группах из шести кораблей, пять спереди и шестой немного позади. По крайней мере десять групп шестерок, таким образом нас превосходят по численности.
"Выглядит как будто они ждали нас," - говорит Джилл, и Ксавьер матерится.
"Две минуты."
Теперь планета занимает почти четверть нашего обзора, но все еще нет ощущения движения к ней, поскольку видно очень немного деталей её поверхности, только неопределенные цвета. И множество вражеских кораблей, теперь на экране уже восемьдесят отметок.
"Одна минута," -говорит Джилл. Мой рот пересох, и я пью воду из соска в шлеме. Мне трудно её проглотить. Я смотрю налево и направо, но не вижу двух других кораблей нашей тройки. Они должны лететь немного ниже нас. Далеко слева я вижу, что крошечная звездочка перемещается в нашу сторону, она может быть другим кораблем из нашего эшелона, но я не уверен в этом.
"Начали," - говорит Джилл, космолет заваливается вправо и мне кажется, что меня ударили кулаком. В моих глазах радужные пятна от ускорения, и я ничего не вижу, но когда я снова смотрю на экран, то обнаруживаю группу из шести огней позади нас. Оружейный компьютер стреляет из лазеров.
"Мы подбили одного!" - вопит Ксавьер, и затем я с трудом воспринимаю действительность, поскольку Джилл бросает космолет в штопор, ныряет и крутит, потом она бросает корабль влево, и мы летим прямо в планету. Теперь сзади четыре вражеских корабля, но спереди все больше и больше новых отметок.
"Это смертельная западня," - кричит Джилл, бросая корабль из стороны в сторону. Одно из вражеских звеньев преследует нас. Я слышу громкий взрыв с левой стороны, поворачиваюсь и вижу, что один из кораблей нашего звена исчезает в облаке пламени. Я улыбаюсь, потому что в действительности я не смог бы услышать взрыв - звук не может распространяться в космосе. Я получаю маленькое чувство удовлетворения, зная, что мисс Дево не была слишком умна, а затем космолет начинает вращаться снова, и я почти теряю сознание.
Я слышу крики Ксавьера в моем шлеме, и Джилл резко приказывает ему прекратить. Еще один взрыв, на сей раз справа, затем наш космолет раскачивается, поскольку мы поражены ударной волной (другая ошибка мисс Дево, потому что ударные волны не могут распространяться в вакууме). Мы остаемся единственным уцелевшим кораблем в звене. Бог знает, сколько осталось из нашего эшелона, но я вижу вспышки в атмосфере, где находится наш первый эшелон. Интересно, есть ли успех у Командующего.
Джилл бросает нашего космолет в сторону, я чувствую сильную вибрацию, поскольку мы влетаем в атмосферу. Тонкий, на грани ультразвука писк, поскольку Джилл выдвигает крылья нашего космолета, и вибрация постепенно затихает. Всё больше вспышек лазеров. Я смотрю на экран и вижу, что нас преследуют пять космолетов Куян, Ксавьер вопит "Получи!", и один исчезает.
У нас в запасе две мины с лазерным наведением, по одной под каждым крылом, и я слышу Ксавьера, бормочущего себе под нос координаты двух вражеских кораблей, преследующих нас.
Корабль дважды наклоняется, две мины выброшены за борт, секунду спустя включаются их ракеты - носители, и они начинают преследование. Я пристально наблюдаю за экраном и вижу, что те два корабля, для которых предназначены
Бомбы, стараются уклониться, но впустую, мины догоняют их, и два огонька исчезают с экрана.
"Двое осталось," - говорит Ксавьер, "и у нас больше нет мин."
"Незачем сообщать очевидное," - говорит Джилл. "Мы всё можем видеть на экранах."
Мы теперь так близко к планете, что она больше не похожа на земной шар. Она плоская, и кажется, что она над нашими головами. Мы летим вверх тормашками, потом Джилл переворачивает корабль, и кровь приливает к моей голове. Хороший эффект.
Она продолжает бросать корабль из стороны в сторону, пока мы не поднимаемся вверх, а Куяне не оказываются ниже нас.
Голос Командующего заполняет наши шлемы, впервые нарушая радио-тишину.
Прием плох, его голос потрескивает, но слышно достаточно хорошо, что бы понять, что первый эшелон был разбит Куянами, и что мы должны прервать нападение и отступить на базовый корабль.
"Потрясающе," - говорит Джилл. "Мы влезли в неприятности, посадив их к нам на хвост, а теперь мы должны отступить. Я бы хотела, чтобы он ещё подумал. "
Строй Куян разделяется, и еще два космолета пристраиваются в наш хвост. Мы недалеко от поверхности планеты, и атмосфера замедляет нас, так что Куяне нагоняют нас, но атмосфера также означает, что мы становимся более маневренными, таким образом мы будем иметь преимущество, если станем сражаться, но потеряем его, если побежим.
"Мы оказываемся перед необходимостью бороться," - говорит Джилл, выдыхая.
Она задирает нос нашего космолета, и мы входим в затяжную петлю, лазеры автоматически стреляют. Мы взрываем один вражеских космолет, а другой падает вниз с горящей левой ракетой - носителем. Джилл снова бросает космолет из стороны в сторону, но два метра нашего правого крыла исчезают в синей вспышке.
"Мы подбиты!" - вопит Ксавьер.
"Тихо," - кричит Джилл, борясь с управлением. Очевидно, она не может удержать космолет, поскольку мы начинаем падать.
"Проверьте окружающую среду," - говорит она мне, но прежде чем я успеваю двинуться, компьютер делает это автоматически.
Температура тропическая, но терпимая, атмосфера более богата кислородом, чем Земля, но с меньшим количеством азота и более высокой концентрацией углекислого газа. Влажность намного выше, чем на Земля. Неудобно, но терпимо, хотя Бог знает, какие там бактерии и вирусы.
"Активизируйте аварийный маяк," говорит Джилл, и я нажимаю кнопку на пульте.
"Просчитайте место приземления," - говорит она, но прежде, чем я успеваю ответить, она говорит мне, что сделает это сама, и экологические данные на экране сменяются картой поверхности. Маленький круг вспыхивает около центра экрана с маленькой зеленой надписью "Оптимальная Зона Приземления".
"Вот," - говорит Джилл. "Приготовьтесь катапультироваться."
Она удерживает космолет так, чтобы мы нырнули вниз, затем раздается грохот, и спасательная капсула с нами отрывается от корабля. У спасательной капсулы есть собственные двигатели, но они не достаточно мощные, что бы вернуть нас в космос. Корабли Куян оставляют нас и разворачиваются, что бы напасть на остальные космолеты нашего эшелона. Джилл старается держать нас на курсе к выбранному месту приземления, затем мы проваливаемся вниз к поверхности. Джилл быстро рассказывает, что нам нужно сделать, когда мы приземлимся. Она говорит нам захватить наше оружие, прикрепленное сзади наших кресел, и наши комплекты для выживания. Мы будем должны отключить наши шлемы и убраться от капсулы подальше, поскольку через минуту после приземления она самоликвидируется.
"ОК?" – спрашивает она.
"ОК," – отвечаю я, и Ксавьер делает то же самое. Я надеюсь, что я не выгляжу столь же возбужденным, как он.
"Подготовитесь к посадке," – говорит она, и начинает отсчитывать в сотнях метров расстояние до поверхности.
"Четыре, три, два, один, держитесь," - говорит она, и мы хлопаемся на поверхность. Кресла приглушают удар, но у меня сбивается дыхание. Осязательные ощущения невероятны, эта Фантазерша действительно знала свое дело.
Я хватаю мое оружие и обойму и вытаскиваю комплект для выживания из подлокотника, а затем отсоединяю шлем. Головой экран немедленно отключается. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Ксавьера. Он возится со своим комплектом. Джилл проклинает его, и от этого он становится еще более неуклюжим, но вскоре он готов. Джилл кричит "Открыть кабину", колпак кабины отбрасывается назад, и в кабину врывается горячая и липкая Куянская атмосфера. Мы выпрыгиваем из кабины в оранжевую грязь и бежим, проваливаясь по лодыжки, к зарослям синеватых деревьев. Ксавьер первой добегает до вершины холма, потом Джилл, а я фактически ныряю на вершине. Мы катимся вниз за толстый ствол дерева. Взрыв оглушителен, и мы чувствуем ударную волну и сотрясение почвы, а затем обломки металла и пластмассы проносятся через деревья поверх наших голов. Когда я приподнимаю голову, капсулы уже нет, только тлеющий кратер в грязи. Мы совсем одни на чужой планете.

[dimkin01]

Я сижу и изучаю окрестности. Небо ярко-желтое, вдали гряда зубчатых гор, белых ближе к вершине, видимо в снегу, и синих в основании, возможно из-за растительности. Большая часть растительности имеет синеватый оттенок, возможно хлорофилл на Куей отражает синий диапазон спектра, а не зеленый. Я просматриваю горизонт и всюду вижу горы. Мы находимся на огромном плато, пересеченными островками деревьев и кустарников. Не заметно животных и насекомых.
От влажной почвы поднимается пар, и воздух насыщен влагой. Мое лицо покрыто каплями пота, но телу прохладно, поскольку об этом заботится скафандр.
Чтобы узнать, насколько хороша мисс Дево, я срываю с дерева, за которым мы спрятались, горсть листьев и прижимают их к носу. Слабый запах тмина. Я кладу один лис в рот и медленно жую. Похоже на жевательную резинку со вкусом мяты. Я впечатлен, очень впечатлен. У Фантазерши удивительное чувство деталей, она записала такие эффекты, которые даже не заметило бы большинство зрителей.
Мы все еще одеты в шлемы, но они открыты, чтобы мы могли дышать. Джилл и Ксавьер не замечают, что я жую синие листья.
"Что теперь?" - спрашивает Ксавьер у Джилл. Даже несмотря на то, что у нас больше нет корабля, она все еще Пилот, который ответственен за нас.
"Нам надо идти," - говорит она без колебаний.
"Но спасатели прибудут в наше последнее местоположение, о котором мы сообщили," - говорит Ксавьер.
"Там же будут и преследователи," - отвечает Джилл. "Куяне, должно быть, передали наше местоположение на их базу, иначе бы они последовали за нами. Нет, мы уходим. Если прибудут наши спасатели, мы их увидим."
Ксавьер страдальчески смотрит на меня. Да, я тоже заметил, что она сказала "если", а не "когда".
Мы идем быстрым шагом, Джилл в середине, Ксавьер с левой стороны, я справа.
По грязи тяжело идти, но скафандры сохраняют кожу сухой. У нас нет карты и никаких идей относительно того, куда мы идем, единственный план Джилл, кажется, состоит в том, чтобы как можно больше увеличить расстояние между нами и все еще дымящимся кратером позади нас.
Через несколько километров мы задыхаемся и непрерывно перебрасываем наше оружие с плеча на плечо. Ксавьер хочет взять напиток из его пакета для выживания, но Джилл говорит ему успокоится.
Желтое небо начинает темнеть, и в стороне мы слышим жуткий вой - это могло оказаться животным или насекомым, мы не можем сказать точно. Горная цепь, к которой мы идем, не становится ближе, и после еще нескольких километров Ксавьер спрашивает Джилл, чем она обеспокоена.
Прежде чем она успевает ответить, что воздух наполняет рев двигателей, идущий сверху. Это черный реактивный самолет размером приблизительно с половину космолета, но с более широкими крыльями и двумя большими вертикальными килями в хвосте. Это не Земная машина. Враг нашел нас.
"К деревьям," - вопит Джилл. "Бежим!"
Мы бежим к самой близкой группе деревьев, пригибаясь и нащупывая оружие. Самолет останавливается в воздухе приблизительно в одном километре от нас, медленно вращаясь.
"Они нас заметили?" - спрашивает Ксавьер, и Джилл пожимает плечами. Он получает ответ на свой вопрос через несколько минут, когда прилетают еще два черных самолета. Троица окружает нас, и затем они одновременно приземляются.
"Возьмите ваше оружие," - шепчет Джилл. "Вы берете тот," - она ведет стволом вправо, "Ксавьер, Вы позаботитесь о том, что позади нас. Я возьму тот, который слева."
Некоторое время ничего не происходит, самолеты стоят в грязи, двигатели выключены. Потом все три испускают трескучий звук, и от самолетов опускаются пандусы.
"Приготовились," - говорит Джилл.
С пандусов спускаются серебристые кубы, высотой с человека. Они соскальзывают в грязь, а потом пандусы поднимаются. Взрёвывают двигатели самолетов, и вся троица поднимается в небо.
"Что, черт возьми, происходит?" - говорит Ксавьер, поднимаясь. Его скафандр измазан оранжевой грязью.
"Сохраняй позицию," - командует Джилл. Она держит нас в боевом положении еще добрых пять минут, но самолеты не возвращаются.
"ОК," - говорит она в конце концов. "Давайте проверим эти кубы."
Мы вместе идем к одной из серебристых коробок. Ксавьер пробует обойти вокруг, но утыкается в невидимую стену. Я пробую пройти вокруг в противоположном направлении, но со мной случается то же самое. Мы идем вдоль силового поля к следующему кубу, и потом к третьему. Мы пойманы в ловушку в равностороннем треугольнике, приблизительно в два километра шириной.
"Однако," - говорит Джилл, "давайте посмотрим, что может сделать бластер."
Мы идем в центр треугольника, она прицеливается в один из кубов и стреляет. Ничего не происходит. Она пробует еще раз. Ничего. Ее бластер не работает. Она проверяет обойму, но та полностью заряжена. Ксавьер пытается выстрелить, но его бластер тоже бесполезен. И мой.
"И что теперь?" - спрашивает Ксавьер.
"Теперь мы ждем," - говорит Джилл.
Нам не приходится долго ждать. Прилетает своего рода вертолет, длинный тонкий цилиндр с тремя винтами, летя низко и почти тихо. Он приземляется вне нашей треугольной тюрьмы. Винты продолжают крутиться, люк открывается, и показываются три фигуры. Они одеты в скафандры и шлемы, которые Командующий показывал нам в комнате брифинга. Куяне.
У всех троих бластеры. Они медленно идут к ближайшему кубу.
"Бросьте ваше оружие и идите к нам," – кричит одна из фигур, его голос усилен динамиком.
"Мы должны сделать, как он говорит," - говорит Джилл. "Все равно наше оружие бесполезно."
Мы бросаем бластеры и поднимаем руки.
"Идите к нам," – говорит Куянин, и мы повинуемся. Одна из фигур подходит к серебряному кубу и словно поглаживает его, и мы все трое проходим через силовое поле. Куянин несет пластмассовую веревку, которой связывает наши руки сзади спины, потом мы бредем к вертолету и заползаем в него через люк. Еще два Куянина охраняют более полудюжины Земных летчиков. Джилл узнает девушку с нашивкой пилота и кивает ей. Мы садимся на пол в конце кабины, наши охранники закрывают люк, и мы стартуем. В кабине нет иллюминаторов, так что мы не имеем понятия, как высоко мы летим и в какую сторону, но через 15 минут слышно изменение шума двигателей, и мы приземляемся.
Три вооруженных Куянина выходят наружу, и вскоре возвращаются с еще двумя пленниками, и пихают их на пол рядом с нами. Один из них навигатор, другой пилот. У пилота разбит лоб над левым глазом, а его рука забинтована.
Мы снова взлетаем. Пять раз мы садились и каждый раз пленников прибывало. Потом мы долгое время летим без остановок. Никто не разговаривает. Один раз Ксавьер открыл рот, но один из Куян вышел вперед и ударил его прикладом в лицо.
В конце концов вертолет приземляется и мы выходим наружу. Мы находимся на крыше высокой башни, похоже что это космопорт, вокруг множество космокатеров Куян, больших крейсеров и грузовых кораблей. Множество башен, все с вертолетными площадками на крышах. Нас препровождают к круглому выступу в центре крыши. Две металлических двери шипят, открываясь, и нас запихивают в стальную комнату. Это лифт, и мы быстро спускаемся. Мы двигаемся слишком долго, чтобы проехать всю башню, поэтому я предполагаю, что мы оказываемся под землей. Мои уши закладывает от изменения высоты.
Двери лифта открываются в длинный белый коридор, и нас препровождают к двери, которую охраняют два Куянина. Их шлемы сняты, и мы впервые можем увидеть лица нашего врага, чешуйчатую кожу и дьявольские желтые глаза. Они зло усмехаются, и черный разветвленный язык выпрыгивает из рта, как у змеи. В ногах одного из охранников есть серебряный куб, и он наклоняется, чтобы коснуться его прежде, чем мы заходим внутрь.
Мы находимся в высокой круглой комнате, в пять человеческих ростов. Вблизи потолка расположено зеркало, обегающее комнату по кругу, в несколько метров высотой. Я вижу только отражение, но уверен, что позади зеркала находятся Куяне, изучающие нас. Я оглядываюсь и вижу, что охрана снова поглаживает куб. Дверной проем - единственный выход.
Стены и пол оранжевого цвета, и, кажется, вырезаны в скале. Потолок над нами желтовато светится, это единственный источник света в комнате.
Нас заставляют встать в одну шеренгу. Джилл отделяют от Ксавьера и меня. Она улыбается, как будто хочет сказать "не волнуйтесь." Нас 18, дюжина мужчин и шесть женщин. Наши пятеро охранников, все еще одетые в скафандры и шлемы, стоят перед нами, держа оружие наготове.
Средний из них - возможно лидер – выходит на полшага вперед. "Снимите ваши скафандры," - говорит он.
Голос звучит громко, как будто через динамик. Никто не двигается. Он поворачивается и делает жест одному из его коллег, который прицелился в голову одной из женщин-навигаторов. Я подумал, что он будет угрожать ей, но он стреляет, и ее голова исчезает в облаке красных брызг, и тело падает на пол. Мы все испуганы и стоим с открытыми ртами. Я сильно испуган.
"Всем немедленно повиноваться," - говорит лидер. "За отказ - смерть. Снимите ваши скафандры. "
Мы делаем как он говорит и кладем их на пол перед нами. Два из Куян собирают их
и бросают в груду в углу комнаты. Один из Куян медленно идет вдоль нас, читая наши имена и звания и произнося их в маленькое записывающее устройство. Когда он заканчивает, он вручает его лидеру.
"Для Вас война закончена," говорит он. "По крайней мере в настоящий момент. Четыре пилота, шесть бомбардиров и восемь навигаторов. Точнее семь навигаторов. Это всё, что осталось от вашего космофлота."
Несколько из нас наклоняют головы, пряча позор, но я смотрю прямо вперед. Я
вижу мое отражение в стекле его шлема.
"Сейчас время, чтобы вы сделали выбор," – говорит он и снимает шлем. Его коллеги снимают шлемы в это же самое время. Земляне издают удивленный ропот, более громкий, чем когда они убили навигатора. Они такие же люди, как и мы.
У лидера глубокие синие глаза и светлые волосы. Его кончик носа вздернут, его волосы слегка завиваются, его черты лица просто ангельские. Его компаньоны все мужчины, всем им около тридцати лет, все с волосами немного более длинными, чем у нас. У одного из мужчин черная бородка, тогда как ни в одном из Земных войск нет никого с растительностью на лице.
Эти мужчины не солдаты Земли, но они держатся как солдаты, и они определенно с нашей планеты. Голос лидера, после того как он снял шлем, кажется нормальным.
"Мы тоже когда-то были побеждены в сражении с силами Куяна," - говорит он. Он улыбается, но это не приятное выражение, а как будто он вспоминает какой-то жестокий случай из его прошлого, возможно выдергивание крыльев у мухи или мучение маленькой птички.
"Мы решили присоединиться к Куянам как наемники. Мы воюем с ними вместе в наших собственных эскадрах, с нашими собственными командирами и Земным Командующим. Мы - лучшие воины, и мы победим." Его улыбка расширяется, но она не в состоянии передать теплоту. Кроме раскрытого рта, показывающего его зубы, его лицо полностью лишено любой человеческой мимики.
"Теперь у вас есть выбор, тот же самый выбор, с которым мы столкнулись несколько лет назад. Вы можете бороться вместе с нами ...... " - он делает паузу для эффекта, ведя его бластером слева направо, поочередно направляя его на каждого из нас. "Или вы можете умереть," - говорит он.
Он впервые повышает голос. "Все те, кто хочет присягнуть Куянской Империи, два шага вперед. "
Я смотрю налево, а затем направо. Никто не двигается, все кажутся смущенными. Я не знаю, что сделать. Ксавьером принимает решение за меня. Он хватает меня за руку и удерживает.
Один из бомбардиров, маленький, коренастый человек, с головой, похожей на грушу, первым выходит из шеренги, его взгляд застыл на стене перед ним. Один или двое мужчин в шеренге проклинают его, но тихо, шепотом, как будто опасаются наказания.
Выходит второй, на сей раз пилот с перевязанной рукой, который был захвачен вскоре после Ксавьера, Джилл и меня. Он тоже смотрит прямо перед собой. Я смотрю на Ксавьера, он хмурит глаза и качает головой. Я очень испуган и задаюсь вопросом, не может ли это быть тем местом, когда умер Фантазер. Я думаю о выходе в реальный мир, но отклоняю эту идею. Макс не станет подводить меня. Я уверен в этом. Я надеюсь на это.
Еще двое мужчин выходят вперед, оба бомбардиры. Я горжусь тем фактом, что ни один навигатор не стал предателем.
"Это все?" - спрашивает воин с ангельским лицом. Больше никто не двигается. Я могу чувствовать уколы в моей груди, мне тяжело дышать, но я не уверен, является ли это моей собственная реакцией, или же это эмоции, записанные мисс Дево на пси-диск. Если это её эмоции, тогда это один из наиболее передовых пси-дисков, которые я когда-либо видел, и она заслуживает Оскара. Мой рот пересох и я не могу сглотнуть.
"Очень хорошо," - говорит ангел. Он кивает его людям, и они прицеливаются из их бластеров. Я закрываю глаза, они начинают стрелять и я слышу падение тел на пол, но нет боли, нет ощущения огня, нет ослепительного света. Я открываю глаза. На полу лежат мертвые тела четырех мужчин, которые вышли из нашей шеренги. Пилот с забинтованной рукой лежит на его спине с удивленным выражением на лице, в его груди тлеет дыра. Коренастый бомбардир лежит на боку, с окровавленной раной под ребрами, он был застрелен, когда поворачивался, чтобы бежать.
Ксавьер смотрит на меня с выражением "я говорил тебе". Я хочу обнять его.
Ангел идет вдоль шеренги, обходя трупы.
"Хорошо," - говорит он. "Только четверо. Двадцать два процента. Меньше четверти. У Куян нет желания принимать воинов, которые готовы перейти на сторону врагов с такой готовностью.
Не делайте ошибок, и по крайней мере половина из Вас будет служить в военной машине Куян, но мы будем решать, кто будет бороться и кто умрет. Вы сейчас пойдете в ваши комнаты и станете принимать пищу. Завтра мы сделаем заключительный выбор."
Он отпускает нас, мы выходим из комнаты и идем назад по коридору. Нас делят на меньшие группы, уводят в различных направлениях через лабиринт коридоров, и помещают в индивидуальные комнаты, размером два на три метра, высотой в два человеческих роста, без окон и двери. Вход охраняется серебристым кубом, меньшим чем те, которые удерживали нас в треугольной тюрьме на поверхности планеты. Я даже не пробую выйти. Я жду.

[dimkin01]

Комната сделана от того же самого оранжевого материала, с светом, проникающим из желтого потолка. Нет чувства времени, мои часы у меня отобрали. Все, что у меня есть - униформа и ботинки.
В конце концов за мной приходят два охранника, одного из них я узнаю, он был одним из пяти охранников в зале, тем, который читал наши имена и произносил их в записывающее устройство. Он наклоняется и касается куба, а затем машет рукой, чтобы я вышел в коридор. Они становятся по обе стороны от меня и ведут обратно в зал. Группа заключенных уже ждет, я вижу Ксавьера и Джилл, и они оба машут мне. Они стоят и спокойно разговаривают, и я иду к ним, но один из охранников, мужчина средних лет с рыжими волосами и шрамом на шее, кричит нам выстроиться в шеренгу. Я успеваю дойти до Ксавьера, но Джилл оказывается в другом конце шеренги.
Мы стоим по стойке "смирно", пока остальная часть Земных войск становится в конец шеренги. В этот раз гораздо больше охранников с бластерами, как будто они ожидают проблем.
Перед нами снова стоит ангел, его ноги раздвинуты и его подбородок высокомерно вздернут.
"Вчера я сказал вам, что у вас будет выбор, чтобы служить Куянам, что мы хотим принят в наемники лучших из вас. Но я не сказал вам, что в каком-то смысле вы все поможете военной машине Куян. Если вам повезет, то вы будете служить солдатами. Как воины. Теперь я покажу вам, что будет с теми, кто не станет воинами." Холодная улыбка сползает с его лица, и он кладет руку на рукоятку бластера. Стена позади него медленно раздвигается, показывая большой экран. Изображение на экране столь ужасно, что понадобилось несколько секунд, чтобы осознать то, что мы видим.
Это - наш Командующий. То, что осталось от него. Он лежит на пародии на больничную койку, белой кушетке, прикреплен к ней цепями, и его голова зажата в металлический обруч. Он в сознании, мы видим, что его глаза иногда моргают. Рядом с ним большая машина, похожая на коробку с цилиндрами и толстой серой пластмассовой трубой, ведущей от машины к его рту, и с трубами, содержащими красную жидкость (кровь?), ведущими к его шеи, и другой, более толстой трубе, ведущей к его животу. Командующего не покрывает простыня, и мы можем ясно разглядеть, что было сделано с ним. Его правая нога удалена возле паха, а левая нога отрезана в лодыжке. Обе руки отсутствуют, одна отрезана в плече и одна возле локтя. Вместо одного его глаза – яма, заполненная спекшейся кровью.
Ангел не оборачивается. "Те из вас, кто не хочет воевать рядом с нами, будут помогать тем, кто воюет," – говорит он. "Иногда наших людей ранят в сражении, и мы заботимся о них. У нас лучшая медицина в галактике, не существует ран, которые мы не сможем вылечить ......, если мы можем получить запасные части."
Ксавьер стоит, широко открыв рот, и дышит как лунатик.
"Те, кто не воюют, будут использоваться, чтобы дать жизнь тем, кто сражается. После трусливого нападения землян нам требуются разные части тел. Все, кто не использован полностью, сохраняются с помощью системы жизнеобеспечения. Это не самый приятный способ жить. Или, возможно я должен сказать, это не самый приятный способ умирать."
Четыре охранника, стоящие рядом с ним, прицеливаются, и я слышу, что охранники позади нас делают то же самое. Одна из женщин кричит, но я не оборачиваюсь.
Ангел продолжает. "Теперь у вас есть выбор, о котором я вчера сказал вам. Вы можете бороться вместе с нами, или вы можете умереть. Позвольте мне повториться, вы поможете нам в любом случае. Нет позора в том, что вы выберите путь солдата. Те, кто присоединятся к нам, будут обучаться взглядам Куян, философии Куян, и вы станете сражаться, потому что вы захотите этого. Но если вы сейчас не захотите воевать, то у вас не будет другой возможности выбора."
Он смотрит на каждого из нас, на один за другим. Мое сердце леденеет, когда его глаза смотрят на меня.
Ангел жизни и смерти.
"Те, кто хочет сражаться, два шага вперед," - лает он.
Снова решение принимается за меня, когда Ксавьер выходит вперед и тянет меня за ним.
Только один мужчина и две женщины не двигаются. Теперь наше количество уменьшилось до десяти.
Ангел, кажется, рад, и водит его рукой по прикладу бластера.
"Хорошо," - говорит он. "Очень хорошо. Теперь вам нужно пройти еще одну ступень, прежде чем вы начнете боевое обучение. И это будет вашим первым уроком философии Куян. В обществе Куян сильно доминирует мужчина. Женщины не сражаются, и при этом они не поддерживают контактов с мужчинами, кроме случаев, когда они спариваются. Роль женщины - исключительно деторождение и воспитание детей до половой зрелости. При достижении половой зрелости мужчины отделены от женщин. Образование, медицина, бизнес, наука - все это прерогатива мужчин."
Одна из женщин в шеренге вздыхает, и я начинаю думать, что возможно он хочет сказать нам, что собирается освободить женщин.
"Куяне настаивают, чтобы мы следовали их философии, так что плененные женщины не могут сражаться в нашей наемной эскадре. Их вера также запрещает нам пользоваться женскими запасными частями для мужчин."
Становится интересно, что случится с двумя женщинами, которые уже вне шеренги. Я уверен, что у него есть какая-то зловещая идея относительно женщин. Я смотрю на Джилл, и она подносит руку ко рту, как будто она знает, что случится.
"В вашей группе есть три женщины, совершенно бесполезные, кроме как для вашего следующего теста." Теперь он обращается только к мужчинам в шеренге, как будто женщины прекратили существование.
"Теперь вы должны доказать, что вы готовы поставить крест на вашем прошлом и полностью согласиться с вашими новыми владельцами."
Один из охранников идет вдоль шеренги и вручает каждому из нас охотничий нож из отличной стали. Они бесполезны против охранников с бластерами, но невооруженные женщины – совсем другой вопрос.
"Вы должны убить женщин вашего вида," - говорит ангел. "Вы должны сделать это, если хотите присоединиться к нам. Мы все прошли через это. Это - ваш выбор. Ваши новые хозяева наблюдают ... "- он поднимает глаза к зеркалам наверху " ... и чем лучше вы сделаете это, тем лучше будет ваша перспектива. "
За зеркалами я могу почувствовать глаза Куян, смотрящих на нас.
"Кроме того, примите во внимание, что, если вы не сможете сделать этого, то вас убьют. Это путь Куянина. Путь воина. "
Он медленно отодвигается назад, ближе к оранжевой стене. Другие охранники делают то же самое и встают кольцом возле стен комнаты, держа бластеры наготове.
Ангел достает из кармана баллончик с аэрозолем, похожий на том, который мы используем для освежения дыхания. "Чтобы облегчить вашу задачу, снять ваши моральные запреты, наши владельцы разработали этот препарат. Он действует как стимулянт и возбуждающее средство." Он подходит к шеренге и прыскает из балончика в каждого из нас, а затем отходит подальше и кладет аэрозоль в карман.
"Начинайте," - говорит он.
Нож отлично лежит в моей руке, тяжелый, но хорошо сбалансированный. Несколько бамбардиров делают стремительные взмахи ножами, мужчины, которые привыкли работать с компьютерами, наконец добрались до холодной, прочной стали. Женщины не знают что делать, они жмутся друг к другу как испуганные овцы. Джилл держит руку на плече женщины, которую она узнала в вертолете.
Ксавьер стоит рядом со мной и кажется, загипнотизирован блестящим лезвием, в его глазах отсутствующий взгляд и капли пота на лбу. Один из мужчин бросает нож на пол и пытается проскользнуть мимо охранников у выхода, натыкается на силовое поле и падает обратно в комнату, прижав руки к носу. Кровь капает на пол, красная на оранжевом. Охранник слева от двери шагает вперед и стреляет ему в голову. Кровь разбрызгивается по полу, тело падает на пол, а его голова отлетает к стене и бьется об неё с вызывающим отвращение глухим стуком.
"Мы должны сделать это," - говорит Ксавьер, размахивая ножом на уровне живота. "Я не хочу закончить жизнь в банке со спиртом. Мы должны сделать это, если собираемся выжить. "
Я ничего не могу сказать, я знаю, что, если честно, есть напряжение между моих ног, и ожидание эрекции. Я только наблюдаю со стороны, но я не могу подавить мое возбуждение. Я не знаю, моя ли это собственная реакция на пси-диск, или же мисс Дево ввела подсознательные вкрапления, как добавление музыки в кинофильм усиливает эффект. Брызги аэрозоля были хорошей идеей, это поощряет зрителя вовлечься в процесс, лучше чувствовать, что он делает, и можно возложить ответственность на гормональный туман.
Теперь мы раскололись на две группы, столпившиеся женщины и стоящие полукругом мужчины. Двое из бомбардиров выдвигаются, приближаясь к женщинам очень медленно, как будто не зная, чего следует ожидать. Сверху на нас через зеркальные стекла смотрят Куяне. И ждут.
Женщины стоят вплотную, впившись пальцами друг в друга, и готовые напасть мужчины приближаются, как волки, пытающиеся отколоть слабую зебру от ее стада. Джилл пробует пнуть одного из них, но промахивается. Более высокий из этих двух мужчин хватает ее за ногу и тянет, отчаянно размахивая оружием. Она кричит, мужчина отскакивает и дергает её, она падает на спину. Другие две женщины пытаются помочь ей встать, взяв за руки. Теперь все мужчины начинают двигаться, мы растаскиваем женщин из группы, игнорируя их крики о помощи. Я как будто вижу это все через красный туман, я дышу как животное, сексуально возбуждаясь. Мисс Дево или моя собственная реакция? Я не знаю, и сейчас меня это не волнует.
Джилл лежит на полу, один мужчина держит нож возле ее горла, другой уселся на ее ноги.
Она зовет Ксавьера, но тот поворачивается к ней спиной. Так же поступаю и я. Она продолжает кричать, а затем я слышу звук разрываемой униформы, ее крики заглушены, как будто что-то зажало ей рот.
Ксавьер и я объединяемся с пилотом, тонким парнем с черными вьющимися волосами и острыми чертами лица, со смуглой щетиной на подбородке. Настоящая команда, пилот, бомбардир и навигатор, но на сей раз без мыслей о полете. У нас есть только одна мысль - девушка перед нами.
Ее грудь вздымается, и она уставилась на нас в ожидании, кто из нас сделает первое движение. Она симпатична, и униформа не скрывает ее стройных форм. Она тот пилот, которую знает Джилл. Мысль о Джилл заставляет меня обернуться и посмотреть на нее. Они оторвали полосу ткани от ее униформы и завязали ей рот. Мужчина, сидящий на ее ногах, покромсал ножом ее униформу, и сейчас режет лезвием ее лифчик. Он сдергивает лифчик и бросает его назад, кладет руки на ее груди, затем сильно сжимает, и она закусывает ткань во рту.
"Подвинься," - говорит Ксавьер, хлопая мне по плечу. Пилот уже схватил девушку и держит нож у ее горла. "Давай трахнем ее," - говорит Ксавьер. Я знаю, что я должен отказаться, я знаю, что я должен сказать им обоим, что так нельзя, но я не могу. Я вижу, что делают с Джилл, но это не внушает мне отвращения, это наоборот возбуждает меня, и я хочу сделать то же самое с девушкой передо мной. Я хочу разорвать её униформу, раздеть ее догола, трахнуть ее. И убить ее.
За плечом девушки я вижу ангела. Он наблюдает за мной, высокомерно улыбаясь. Наши глаза встречаются, и он кивает, как будто удовлетворенный тем, что он видит.
"Держи ее ноги," - говорит мне Ксавьер. Она пытается пнуть меня и попадает по моей руке. Это больно, но не имеет значения, только делает меня более решительным. Я быстро нагибаюсь и хватаю ее ноги прежде, чем она осознает, что случилось, пилот держит ее за шею, а я удерживаю колени.
"На пол ее!" - вопит Ксавьер с животной жаждой в глазах. "Разложите ее, разложите ее!"
Мы заваливаем ею на пол и держим, чтобы она не могла вскочить. У нее черные как уголь волосы, широкие брови и голубые, широко раскрытые от испуга глаза. Она кричит, и пилот делает движение зажать её рот, но решает не беспокоиться, некому помочь ей. Она кричит и кричит, без слов, только ужасный вой, не потому что мы причинили ей вред, а потому что она знает, что мы собираемся с ней сделать. И она знает, что ничто не может остановить нас. Ничто и никто.
Пилот держит ее запястья одной рукой, а другой рвет на клочки ее униформу.
Ксавьер стягивает ее ботинки, пока я сижу на ее коленях. Одной рукой пилот смог разорвать её униформу только до грудей, поэтому я разрываю ее комбинезон до паха.
Ксавьер хрюкает, он стянул с нее оба ботинка, и говорит нам держать её за руки, а он сам в это время полностью стянет с нее униформу. Она пинается и брыкается, а ее ногти остры, и мы не хотим рисковать позволить ей царапать нас, пока мы раздеваем ее, таким образом Пилот и я разрезаем нашими ножи ее рукава от манжет до плеч. Ксавьер хватает разорванную униформу около ее шеи и стягивает вниз, обнажая ее, как будто стягивая шкурку с банана. Ее лифчик и трусики белые и в кружевах.
"Нет, черт вас побери, нет!" – кричит она, и продолжает кричать, пока пилот не бьет ее по лицу, снова и снова, справа и слева, пока она не замолкает, ее губы распухли, а щеки горят красным.
Ксавьер режет ножом лифчик, царапая ее кожу. Маленькая капля крови стекает по ее белой коже. Он стягивает с неё трусы и бросает их к ботинками. Она совершенно голая, пинается ногами, пытаясь отодвинуть его. Пилот хватает её за обе руки и прижимает их к полу, теперь я свободен и могу помочь раздвинуть ее ноги. Я хватаю ее левую лодыжку и жестоко тяну её в сторону, она визжит, а Ксавьер ложится на нее сверху, расстегивая молнию на его брюках. Он хрюкает, из его рта течет слюна.
Пока он засовывает ей, я смотрю через плечо и вижу, что делают с Джилл. Они перевернули ее на живот. Первый мужчина уже кончил в нее, и теперь он сидит на ее плечах, его колени по разные стороны ее шеи, так что ее лицо скрыто от меня.
Другой человек трахает ее в задницу, и он не нежен, он засаживает ей, грубо втыкая в зад с каждым толчком, его голова откинута назад и на шее напряглись сухожилия, его глазах остекленели. Пока я смотрю, он кончает, и стонет, падая на Джилл и тяжело дыша.
Другой встает со спины Джилл, держа нож в руке, и он медленно поднимает за волосы ее голову. Теперь я могу видеть ее лицо. Ее глаза открыты. Она смотрит на меня и кричит. Ее губы окровавлены. Мужчина прислоняет лезвие ножа к ее шее и резким движением перерезает горло, кровь течет по его руке и на каменный пол. Ксавьер скатывается с девушки и говорит мне, что теперь моя очередь. Она прекратила сопротивляться, ее ноги остались раздвинутыми, когда Ксавьер слез с нее. Он берет нож и слегка тыкает ей под подбородок.
"Я хочу, чтобы ты скулила, чтобы мой друг наслаждался тобой," - жестоко говорит он. "Ты должна как следует двигаться, ты должна дать ему прекрасные мгновения." Он давит на нож, не сильно, только чтобы проколоть кожу, и кровь течет на ее шею. Исчезли все мысли, правильно ли это или неправильно, я даже не замечаю наблюдающих за нами сверху Куян или высокомерных взглядов охранников вокруг нас. Я сбрасываю с себя униформу, оставляя ее болтаться возле коленей, хватаю ее за бедра и раздвигаю их. Она приоткрыла губы, ее зубы сжаты, и я притягиваю ее к себе.
"Продолжай," - говорит Ксавьер, "Она твоя. Трахни ее. Засади ей так, что бы ей было больно."
Я слышу шум позади и чувствую, что кто-то прыгает на меня. Я отпускаю ее мясистые бедра, оборачиваюсь и вскидываю руки, стараясь защитить мою голову. Это - ........

[dimkin01]

......... Полумрак. Я один, и нет звуков насилия. Я ловлю ртом воздух, я вспотел и сексуально возбужден. Дверь кабины открывается, и входит Макс. Я должен нормально выглядеть, потому что он кажется взволнованным. Он прикладывает медицинский датчик к моей шеи и считывает давление и пульс, но мне не нужно никакого оборудовании, что бы сказать, что мое сердце колотится. Моя эрекция быстро пропадает, спасая меня от дальнейшего неудобства, но хотя физические признаки волнения исчезают, мое сознание все еще наполнено изображениями из пси-диска.
"Плохо?" – тихо спрашивает Макс. Я не могу смотреть на него или что-то говорить. Я закрываю мои глаза и пробую успокоить мое дыхание. Плохо? Нет, вовсе не плохо. Моя первая мысль, когда я вернулся назад в кабину – я должен проклянуть Макса и техников из-за того, что они вернули меня в реальность, оторвав меня от ...... вы знаете от чего именно. От изнасилования и бессовестного убийства. От действий, подобных животным.
Я хотел попросить, чтобы он послал мне назад, позволил мне увидеть, чем это закончится, испытывать страх девушки и обладание ею, а затем увидеть, как она умирает, но я знаю, чем это закончится. Это заканчивается смертью Фантазера, и все же, возможно, это стоило бы того. Вот что я сейчас чувствую, но я достаточно рационален, и знаю, что чувствами нужно управлять, что я нахожусь на высоком гормональном уровне, которое было вызвано пси-диском, и я должен остудить меня, прежде чем я заговорю с кем-то в реальном мире, прежде чем я попытаюсь объяснить, через что я прошел.
Джанет Дево даст сто очков вперед любому Фантазеру, о котором я когда-либо слышал. Технически она просто великолепна, но она еще не просто обеспечивает информацией пять человеческих чувств, она, кажется, способна влиять на эмоции, в своем роде контролировать разум. И что может быть страшнее переноса всего этого в реальный мир. Если бы вместо Макса в кабину вошла девушка, и если бы мы были одними, и если бы у меня был нож ...... боже, я не могу остановить полет моих мыслей, соединение секса и насилия в моей голове снова заставляет учащенно биться мое сердце, и я стараюсь сконцентрироваться на расслаблении, пытаюсь заполнить мои мысли успокаивающими изображениями, волнами, разбивающимися о берег, орлами, парящими в небе, хорами детей, поющими в прохладных соборах.
"Вы в норме, Лейф?" спрашивает Макс.
Я открываю мои глаза и пробую заговорить, но мой рот пересох, а язык прилип к нёбу. Он видит мой дискомфорт и велит одному из техников принести мне стакан воды. Я пробую сесть, но я слишком устал, и остаюсь лежать. Макс подносит стакан к моим губам, и я жадно пью.
"Полегчало?," - спрашивает он. "Мы выключили запись слишком поздно?" Он беспокоится, что он не выключил пси-диск в нужное время, а это означает, что старый ублюдок знал, что было уменьшено время до точки смерти.
"Нет, вовремя," - говорю я, что озадачивает его еще больше, но я не уверен, следует ли говорить ему то, что меня беспокоит. Возможно моя реакция на пси-диски - моя собственная слабость, а не особенность самих дисков. Я предполагаю, эти записи могут сильно волновать меня из-за того, что я слишком долго был Фантазером. Но это не объясняет, почему умерли трое Фантазеров, и почему два техника, которые включили их пси-диски, тоже потеряли жизнь. Однако, в данный момент я не испытываю желания открыться Максу.
Он берется за мое левое плечо, а Эрби за правую руку, и они вместе помогают мне сесть. Влажное белье трещит, отделяясь от кожаной кушетки, и я чувствуем, что моя спина вся в поту. Мои руки дрожат, и я кладу их на колени.
Макс наклоняется ко мне, чтобы изучить мои глаза, как рефери, проверяющий боксера, чтобы увидеть, в порядке ли тот для продолжения поединка.
"Я в порядке, Макс," - говорю я.
"Вы так не выглядите," - говорит Рат. Впервые после окончания пси-диска я замечаю ее, сидящую в углу кушетки. Ее голова задрана вверх, уши торчком, и она выпускает и убирает когти, она так делает, когда очень счастлива или очень возбуждена. Она дергает носом, как будто чувствуя запах пота, я знаю что он все еще сочится из моих пор.
"Вы хотите отдохнуть?" - спрашивает Макс.
Я отчаянно мотаю головой. "Я хочу выпить," - говорю я. Эрби предлагает мне стакан воды и я презрительно смотрю на него, потому что он должен предугадывать любую мою прихоть. "Настоящий напиток," – говорю я, делая ударение на слове "настоящий". Эрби выглядит пристыженным, но Макс складывает руки на груди и говорит нет, никакого алкоголя, пока я не пройду проверку.
Я настаиваю, что я в порядке, но Макс водит вокруг головы указательным пальцем. "Физически это может быть так, Лейф, но что в голове? Я хочу, чтобы Вы поговорили с Уолкером."
"Последнее, что мне сейчас нужно, это разговор с Уолкером, Макс. Дайте мне прерваться. И дайте мне выпить."
"Приказ, Лейф," - напряженно говорит он.
"Чей приказ?" – спрашиваю я, но я понимаю прежде, чем он раскроет рот сказать мне, что приказ пришел из офиса Эйнтрелла.
"Сейчас?" – спрашиваю я.
"Сейчас," - твердо повторяет Макс, слегка улыбаясь, потому что он знает, что он выиграл.
Я сползаю с кушетки и выхожу из кабины.
"Мещанин," – говорит Рат, изящно спрыгивая на пол.
Кабинет Уолтера находится на 48-ом этаже, и он размером примерно с половину кабинета Макса, это может показать его место в иерархии Корпорации. У него наверное самая старая секретарша в здании, а возможно и в мире, белобрысая медсестра с радостной улыбкой и широким тазом, она могла бы родить мамонта, если бы захотела. Бог его знает, почему психиатр выбрал такую секретаршу.
"Доброе утро, Леиф," - говорит она. Ее волосы сколоты в хвостик огромной булавкой, которую можно использовать как гарпун для кита. Если киты еще остались в загрязненных океанах.
"Доброе утро, мисс Рейнолдс." Она зовет по имени всех, включая генерального директора, и все называют её мисс Рейнолдс. Я не думаю, что все знают ее имя.
"Ванесса," - говорит Рат. "Она похожа на Ванессу."
Мисс Рейнолдс похожа на Ванессу меньше, чем кто либо. На её лице нет и следа косметики, толстые щеки и маленький рот с тонкими губами, цветастое платье с широким белым поясом, подчеркивающим ее пышные груди. Она медленно доходит до двери кабинета, дважды стучит, и пропускает нас внутрь.
"Мне приготовить Вам чай, Арчибальд?" - спрашивает она. Никто больше не называет Арчи Уолкера Арчибальдом, но мисс Рейнолдс с первого дня работы в Корпорации решила, что Арчи не подходящее имя. Она даже поменяла табличку на двери на "Арчибальд Д. Ходок, бакалавр естественных наук, доктор философии".
"Это было бы неплохо, мисс Рейнолдс," - говорит он.
"И для Вас, Леиф?"
"Нет, спасибо, мисс Рейнолдс." Невозможно быть с нею невежливым.
"А мне молока, пожалуйста, мисс Рейнолд," - сладко говорит Рат, но её игнорируют.
Мисс Реинолдс улыбается и выходит, закрывая дверь. Я чувствую себя как школьник, которого оставили одного в классе, и которого тянет написать на доске ругательство.

[dimkin01]

"Хорошо ....." говорит Волкер, смотря на искуственное дерево в углу кабинета. Он один из тех людей, которые не любят смотреть в глаза собеседнику. Он тощий, среднего роста, с каштановыми волосами. Он отрастил бакенбарды до середины щек и выглядит как англичанин 19-го века. Он защитил ученую степень по психологии в каком-то провинциальном университете, приехал в Америку попытать счастья и нашел его в Корпорации Си-Би-Эс.
Он носит коричневый костюм, белую рубашку с коричневыми точками и темно-коричневый галстук. Он не потрудился встать, чтобы обменяться со мной рукопожатием, но я держу пари на миллион долларов, что он носит коричневые носки и ботинки. Коричневый цвет - хороший цвет для бакалавра естественных наук Арчи Уолкера, доктора философии, он отражает его недостаток характера, его вялость. Никто никогда не вел с ним светской беседы, не задавал вопросов о семье или друзьях. Единственный человек, которого я когда-либо видел, который дотрагивался до него – мисс Рейнолд, она иногда клала руку на его плечо, ставя чашку чая на его стол. Он редко встает из-за стола, он словно приклеен к его черному кожаному креслу, спинка которого на шесть дюймов выше его головы.
"Хорошо ...." - снова говорит он и кладет руки на древнюю тетрадь, соединяя пальцы. Это его обычная поза при беседе, как будто он боится, что движение его бледных рук выдаст его самые сокровенные мысли. У него нет причины волноваться, я сомневаюсь, есть ли у него какие-либо мысли. Несмотря на коричневый костюм и каштановые волосы, он самый бесцветный человек, которого я когда-либо встречал, и через десять минут после встречи даже трудно вспомнить, на что он похож.
Каждые шесть месяцев, перед записью пси-диска, Фантазеры должны приходить к Уолкеру на беседу, в которой он предупреждает нас относительно опасностей записи дисков, и мы должны рассказать ему, если у нас есть какие-нибудь проблемы и мы не на 100 процентов готовы к выполнению работы.
"Эйнтрелл говорил мне, что Вы прослушиваете те пси-диски," - говорит он, и я киваю, но ничего не говорю.
Тихий стук в дверь, заходит мисс Реинолдс, ставит чашку горячего чая на столе Арчи, и выходит, не говоря ни слова.
"Есть ли что-нибудь особенное, что Вы нашли в них?" - спрашивает Арчи у большого белого цветочного горшка. Горшок не отвечает, и я тоже. Интересно, сколько Эйнтрелл рассказал ему о дисках.
"Эйнтрелл беспокоится, что Вы можете не оказаться в состоянии записать последний пси-диск. И он беспокоится, что Вы не сможете выполнить ваш контракт."
"Я запишу мой последний пси-диск," - говорю я. "Не стоит волноваться об этом."
"Тогда о чем мы должны волноваться?" - спрашивает он у растения в горшке.
Вы должны быть осторожными с Уолкером. Он кажется таким безвредным, что Вы начинаете забывать, что он главный психолог Корпорации, и забывать, что здесь всё записываются.
"Эйнтрелл включал пси-диски?" - спрашиваю я его.
"Вам нужно спросить об этом Эйнтрелла" - говорит он.
"Бесполезно" - комментирует Рат. Она вскакивает на стол и стоит на тетради, рыча ему в лицо. "Как бы я разодрала его нос," - говорит она.
Я ничего не говорю, и в конце концов Уолкер снова заговорил с растением. "Как Вы вообще, Лейф? "
"Он отлично, не благодаря Вам," - выплевыват Рат.
"Все хорошо," - говорю я, но я не могу убрать раздражение из моего голоса. Я имею в виду, что еще я могу сказать?
Не столь хорошо, Арчи, но небо иногда изменяет цвет, и время от времени неодушевленные объекты превращаются в животных. Ах, да, между прочим, я стал говорить с рыжей рысью с карими глазами, которая отказывается летать на самолетах. Если я заговорю об этом, то они не позволят мне закончить мой контракт.
Уолкер медленно кивает головой, как будто серьезное раздумывая над моим ответом, в то время как Рат подражает ему.
"Какие проблемы есть у других Фантазеров?" – спрашиваю я.
"В смысле?" – говорит он. Всякий раз, когда он отвечает вопросом на вопрос, это значит, что он боится раскрыть какую-нибудь информацию. Интересно, какие темные тайны он похоронил в своем сознании.
"Они сходят с ума, они видят несуществующее, они слышат голоса?"
"Любые проблемы, о которых мне рассказывают, должны остаться конфиденциальными," – отвечает он.
"Ага, я держу пари," - говорит Рат. "Только между Вами, Фантазером, и Корпорацией."
"Тогда давайте поговорим в общих чертах. Вообще какие проблемы у Фантазеров? " Уолкер выглядит, как будто ему еще более неуютно. Он не готов отвечать на вопросы. В любой момент он может разрыдаться и убежать, спрятаться за юбку мисс Реинолдс. Но это означает покинуть убежище в виде его стола и кресла.
"Если они собираются убить себя, они говорят Вам,?" – нажимаю я, и он вздрагивает. Это плохо прозвучит, когда Эйнтрелл станет прослушивать запись. Если я не буду осторожен, это будет выглядеть, как будто я потерял контроль над собой. Я успокаиваю себя, потому что последнее, что мне сейчас нужно, это запись в моем досье "Психологически неустойчив", наряду с "Контракт прекращен."
Рат смотрит на меня через плечо. "Мещанин" - говорит она. "Скажите ему, что он может сделать с его психологическими тестами и скрытыми видеомагнитофонами."
Ей легко говорить, она всего лишь кошка.
Мы сидим в тишине втроем, вчетвером, если считать растение Уолкера.
Он что-то бормочет, и я прошу, чтобы он повторил.
"Это сложная область, Лейф. Это такая новая наука, или искусство, фактически ничего неизвестно о воздействиях на Фантазеров. Несомненно, в изобилии имеются данные о произведенных на публику эффектах, действительно ли зрители находятся под огромным влиянием дисков, как реагируют дети. Но никто не исследовал, как это влияет на Фантазеров, не так ли?, " – он произнес самую длинную речь, которую я когда-либо слышал.
"Но Вы разговариваете с ними, они рассказывают Вам, через что они проходят"
Он наконец-то отрывает взгляд от растения и смотрит на меня. "А Вы?" – спрашивает он.
Нет, я не много смогу рассказать ему. Он прав, конечно. Если я не открылся ему, то почему это сделает кто-то еще?
Он, кажется, внезапно понимает, что мы смотрим глаза в глаза, и опускает его пристальный взгляд. Он, кажется, рассматривает передние лапы Рат, но я знаю, что он не может видеть ее.
"Пси-диски, которые я видел, пока два из них, являются очень сильными," - говорю я. "Очень сильными."
"Кажется, есть такая тенденция в руководстве," – соглашается он. "Первоначально простая сенсация создания пси-дисков создавала достаточную привлекательность, чтобы люди покупали их. Но чем больше они пользуются ими, тем более чрезвычайных событий хотят. Это - путь мира. Это случилось с телевидением и кинофильмами. Нет причины, чтобы с пси-дисками произошло по-другому. Или есть? "Он умеет превратить в вопрос даже утверждение.
"Но нет ли опасности, что пси-диски могут изменить сознание?"
"Зрителей или Фантазеров?" – спрашивает он.
"Зрителей," - отвечаю я.
"И тех, и других," - говорит Рат.
"Это не мы решаем, Лейф. Это для Правительственных цензоров. Все, что мы делаем, это производим пси-диски в пределах их принципов. Что мы может еще?"
"Хорошо, позвольте мне сказать иначе. Допустим, Корпорация Си-Би-Эс следует существующим правилам и инструкциям, это дает возможность сломать зрителя? Я имею в виду, сделать душевнобольным? "
Он глубоко выдыхает, напрягаясь от необходимости дать ответ, а не другой вопрос.
"Кто может сказать, Лейф? Кто может сказать?"
"Наверняка не ты, собачья вонючка," - шипит Рат. "Он когда-либо дает прямой ответ?"
Нет, он не ответит. Наверняка потому, что годы анализа и исследовавший приучили его не говорить много, даже если бы он захотел.
"Вы женаты?" – спрашиваю я у него.
"Почему Вы спрашиваете?"
Я держу пари, что если бы спросил у него цвет его носков, он тоже ответил бы вопросом на вопрос.
"Так просто" - говорю я. "Слушайте, сколько жалоб зрителей получает Корпорация, что они пострадали из-за включения пси-дисков? "
"Об этом лучше спросить Юридический отдел, не так ли?" – говорит он. "Насчет пси-диска, который Вы сегодня включали, записанный Джанет Дево. Что на нем было? "
"Это было космическое приключение, война среди звезд, борьба против инопланетян, спасение Земли. "
"Как Вы оцениваете это?"
"Хорошее. Сильно волнующее."
"Сильное?"
"Очень?"
"Есть что-нибудь необычное?"
"Необычное?"
"Что - нибудь, что я смог бы посчитать чрезмерным?"
"Это было очень сильно, Арчи, и я уверен, что Вы знаете это. Почему Вы не расскажете мне, что Вы почувствовали после просмотра? "
"Почему Вы думаете, что я что-то смотрел?" – говорит он. Я хочу ударить его, сильно, я хочу схватить его за горло и сжать, увидеть его выпученные глаза и услышать хруст его шеи, я хочу видеть, как он задыхается и умирает....
"Полегче, Лейф, полегче," говорит Рат, и я понимаю, насколько я рассердился, в моей голове красный туман и сердце колотится. Еще несколько секунд, и я, возможно, схватил бы Арчи Волкера и вытащил его из кресла, опрокинул на стол и бил бы его по лицу, снова и снова.....
"Лейф!" - кричит Рат. Она стоит перед моим стулом, бодая головой мои колени.
"Расслабьтесь, не позволяйте ему вывести Вас из себя. Они именно этого и хотят." Я наклоняюсь и глажу ее между ушей, она мурлыкает. Я наклоняюсь вперед, и она поднимает голову и лижет мой нос. Я делаю вид, что завязываю шнурок, чтобы Уолтер не подумал, что я совершенно чокнутый, потом я откидываюсь назад и широко, открыто улыбаюсь. "Нет, Арчи, в этом не было ничего чрезмерного. Вы должны посмотреть. Теперь, хотите ли Вы узнать ещё что-нибудь? " Я стараюсь думать о спокойном, в первую очередь о рыжей рыси с карими глазами.
Второй раз в разговоре он смотрит на меня, и качает головой.
"Нет, Лейф, это всё. Спасибо, что зашли."
Он не встает, чтобы проводить меня до двери, и я знаю, не оглядываясь назад, что он не смотрит на меня.
Эрби ждет меня снаружи, и мы вместе идем к лифту.
"До свидания, Герберт, до свидания, Лейф, - это госпожа Реинолдс. Она не говорит "до свидания Рат". Рат сидит между Эрби и мной, пока мы ждем лифт, моя правой лапой ее мордочку и мурлыча.

[dimkin01]

Прибывает лифт, и Эрби пропускает меня вперед. Рат играется, ждет до последней секунды, и вскакивает в лифт, когда его двери уже почти закрыты. Эрби и я вместе тянемся к кнопкам, он к кнопке первого этажа, но сперва я успеваю нажать кнопку пентхауза.
"Луи Эйнтрелл и я должны кое-что обсудить," – объясняю я.
Он начинает спорить, говоря мне, что нужно, что бы он вызвал меня, но я велю ему помолчать. Лифт начинает болтать про последние цены на акции, и я велю ему тоже замолчать. Рат может заметить, что я не должен раздражаться, но она сохраняет спокойствие.
"Вы хотите этого, Джек."- говорит она. Да, хорошо, двое из троих - не плохо.
Мы проскакиваем мимо его секретарей и помощника, игнорируя их протесты. Я захожу в дверь прежде, чем они успевают остановить меня. Эйнтрелл сидит за его столом с большой сигарой во рту, и рядом двое сотрудников из Юридического отдела.
"Я хочу поговорить" - говорю я. "Сейчас".
Эйнтрелл улыбается мне и поднимается на ноги, извиняясь перед юристами и провожая их к дверям. Они впиваются взглядом в меня, но это не соревнование, поскольку руководитель заинтересован в доходе, а я его добытчик, один из лучших, ну а адвокаты – всего лишь нанятые сотрудники.
"Лейф, Лейф, Лейф," – напевает он. "Рад видеть Вас. Проходите, садитесь, садитесь." Он, кажется, выговаривает слова дважды, что бы удвоить время на обдумывание. Он не кажется удивленным, увидев меня. Эрби остался ждать снаружи, но Рат последовала за мной на разместилась на одном из широких подоконников.
Эйнтрелл здоровается со мной за руку и приглашает меня в одно из больших зеленых кресел.
"Вы хотите чая?" – спрашивает он, и я говорю нет, спасибо.
"Я тоже," - говорит Рат.
Эйнтрелл кладет сигару на край пепельницы размером с Олимпийский стадион, и затем машет ей в воздухе, как фокусник палочкой. Интересно, что Арчи Волкер сказал бы о мужчинах, которые курят большие сигары, но в ответ он вероятно просто задал бы вопрос, вроде "Почему, Вы думаете, они делают это? "
Директор скрестил ноги в лодыжках и откинулся на спинку кресла. "Какие-то проблемы, Лейф? " - спокойно спрашивает он, это звучит, как будто он обеспокоен тем, что умер мой близкий родственник, и он собирается предложить оплатить похоронные расходы.
"Вы прослушивали?" – спрашиваю я.
"Конечно," - говорит он, и я благодарен ему за его честность. По крайней мере он не играет, как психолог, спрашивая "Что прослушивал?"
"Вы знали, что Арчи Волкер ничего мог поделать, стараясь понять те пси-диски и мою реакцию на них," – говорю я. "Он никогда не справится, чтобы понять что-нибудь в любом Фантазере, он может только подгонять под психологические стандарты, и мы знаем это. Он даже не может выбрать образ поведения."
Эйнтрелл кивает и концентрируется на его сигаре, вдыхает дым и держит его в легких, как будто тот слишком драгоценен, чтобы разделить его с воздухом. Он отводит назад его голову и только тогда позволяет дыму выйти наружу тонкой струйкой, которая расширяется и достигает потолка, как ядерный гриб.
"Вы пока что не сказали мне ничего, что я не знаю" - говорит он, по прежнему смотря в потолок.
"Вы знали, что я буду чувствовать, особенно после прослушивания пси-диска женщины. Вы хотели видеть мою реакцию. Обычно я могу справляться с таким возбуждением, но Вы хотели посмотреть, как я смогу справляться с ним после ....... "
"После чего, Леиф?"
"После просмотра ее диска."
Он изучает меня, забыв о сигаре. "И что было на диске?"
"Насилие. Еще более интенсивное, чем на диске Вулрича."
"С точки зрения зрителя или третьего лица?"
"Зрителя. Вы знали об этом?"
Он пожимает плечами, но молчит.
"Он знает," говорит Рат, и я верю ей. Она права в том, что они используют меня. Она может быть результатом моего воображения, но она работает на подсознательном уровне, на уровне далеко ниже сознательной мысли.
"Вы верите этому," - говорит она с подоконника.
"Чья идея эти диски, Луи?" - спрашиваю я.
"Фантазеров," – отвечает он. "Но существует полный редакционный контроль, Вы знаете это."
"Но Вы направляете их?"
"Мы ищем что-то другое," - говорит он, подаваясь вперед в его кресле. "Мы должны придумывать что-то новое, чтобы удержаться перед Эр-Си-Эй. Последние данные показывают, что они нагоняют нас, они набрали дополнительные три пункта за прошлый месяц. Мы нуждаемся в чем-то, чтобы перехватить внимание, чтобы повысить наши оценки."
"Как секс и насилие?"
"Всегда был секс и насилие, Леиф. Не в Ваших записях, я знаю, но они всегда есть."
"Но не до такой степени, и никогда с точки зрения зрителя. Это незаконно."
Эйнтрелл снова вздыхает и стряхивает пепел с сигары.
"Я вчера говорил, это незаконно согласно существующим правилам. Но законы могут быть изменены в любой момент. "
"Они не безопасны," - говорю я.
Он пристально смотрит на меня. "Значит они действительно захватили Вас," - резко говорит он.
"Взволновали," - отвечаю я, тщательно подбирая слова. "Они были невероятно захватывающими, невероятно стимулирующими. И у меня было возбуждение после того, как я вышел в реальность. "
"Возбуждение?"
"Раздражение. Страшное раздражение. Я был в страшном гневе, и потребовалось время, чтобы он понизился."
"Но это же хорошо," - говорит он с энтузиазмом. "Вы не понимаете, Лейф. Это как раз то, что нам нужно. Крючок. То, что удержит их, заставит вернуться для продолжения. Вы знаете ценность повторения просмотра. "
"Да, я знаю ценность повторов." - Я хотел сказать, что запись возбуждала меня достаточно, что бы я смог избить Арчи Волкера, и что если бы его секретарша была привлекательной, я смог бы изнасиловать ее. Но в моем сознании ворочалось сомнение, были ли эти чувства моими собственными, или они были внушены диском. Если это был пси-диск, и я расскажу Эйнтреллу, как это захватило меня, тогда возможно я потеряю мой контракт. Это всего лишь возможно, но я был так близок к окончанию контракта, что не мог рисковать. Я должен ждать, пока не стану абсолютно уверен, и это означает включение третьего и заключительного смертельного диска.
Он продолжает говорить, перекатывая сигару между его большим и указательным пальцами. Я теряю концентрацию, и это превращается в змею, желто-коричневую змею, щелкающую языком, и я подскакиваю, но когда я смотрю снова, это просто сигара.
"Но не позволяйте новизне новых пси-дисков ослеплять Вас" - говорит он, не замечая моего дискомфорта. "Вы стали немного ближе к разгадке, что убило Фантазеров?"
Рат бродит по огромному кабинету Эйнтрелла, нюхая мебель, как будто она охотится на кого-то.
"Я думаю, что есть что-то определенное, но я не знаю что," – говорю я, но понимаю, что это не имеет смысла. "Я имею в виду, в обоих дисках появляется момент, когда что-то случается, или собирается случиться. Как нападение. Это как будто вещь становится мертвой, Вы понимаете? "
Я могу видеть по бессмысленному выражению его лица, что он не понимает. "Я сначала думал, что возможно это связано с интенсивностью дисков, что Фантазеры сгорели самостоятельно, но теперь я так не думаю." Это не легко, это похоже на попытку объяснить про цвета слепому человеку. Как может бизнесмен вроде Эйнтрелла понять сложности мира Фантазеров?
"Как раз перед концом дисков - ощущение нападения. Но нет времени увидеть это, я только стараюсь среагировать, и затем просыпаюсь. "
"Это?" – переспрашивает он.
"Это. Или кого-то. Возможно животное. Или машина. Но что-то, что шагает, что дополнительное к дискам, которые записывали Фантащеры, как будто кое-что добавилось в диск. Вы понимаете, о чем я говорю? "
Эйнтрелл выдыхает облако дыма, когда Рат заходит под его кресло. Она останавливается и кашляет, её тело трясется, но она только дурачится, потому что реальный мир не действует на нее, так же как она не может производить воздействие на реальный мир.
"Действительно?" - говорит она саркастически, и ее кашель усиливается. Я игнорирую ее, она просто хочет быть в центре внимания.
"Я думаю, что понимаю" - говорит Эйнтрелл. "Вы говорите, что Фантазеры не подозревали, что может произойти, что это было вне их контроля. Но это означает, что независимо от того, что убило их, разве диск не записывал их воображение? "
Это, как говорится, является вопросом на миллион долларов. Как будто Мечтатели создали их собственных палачей, и те убили их. И если это было их собственное воображение, их собственное творчество, тогда почему они сделали это? Я наблюдаю за Рат, сидящую под креслом Эйнтрелла и протирающую голову о бархат кресла. Ее глаза закрыты. Невинная картинка. Я задаюсь вопросом, создавали ли другие Фантазеры компаньонов вроде Рат, и могли ли они включить их в запись. Предположим, что Рат решит войти в одну из моих фантазий, тогда мы будем на равных? Смогла бы она убить меня? Но как я смогу объяснить Эйнтреллу, что Фантазеры, возможно, были убиты их собственными созданиями. И что моё сидит под его креслом. Конец разговору. Конец контракту. Так или иначе, это кажется маловероятным, потому что Фантазеры знали бы, что это может произойти, и просто выдернули бы себя из записи.
Намного более вероятно - то, что нечто сумело войти в их мысли помимо их сознания и оказалось в состоянии захватить их врасплох. Это я и говорю Эйнтреллу, хотя трудно выразить словами.
Он кивает и курит, пока я говорю, иногда стряхивая пепел в пепельницу. Когда я заканчиваю, описывая, чем заканчиваются оба пси-диска, он подается вперед, улыбаясь.
"Скажите мне, Лейф. Кто, как Вы думаете, ответственен за это?"
Я поднимаю мои руки перед собой. "Эй, как я могу знать это? Это Вы можете знать кого-то, кто угрожает Корпорации."
"Что заставило Вас сказать это?"
"Что сказать?"
"Угрожает. Что заставило Вас сказать, что кто-то угрожает Корпорации?"
"Я не сказал, что кто-то, Луи. Все, что я сказал, это то, что если бы кто-то был, Вы были бы узнали об этом первым. Правильно? "
Он бездельничает в его кресле и рассматривает сигару, как будто проверяя её на наличие скрытых взрывчатых веществ. "Правильно" – говорит он.
"И?"
Он вздыхает. "Никто не угрожает Корпорации, по крайней мере мы не получали никаких угроз. Пока что."
"Вы знаете, что Эр-Си-Эй потеряли двух Фантазеров?" – спрашиваю я, и по его лицу видно, что он не знает этого.
"Кто Вам это сказал?" - спрашивает он, взмахивая сигарой одновременно со словами.
"Это разговор с улицы," - говорю я, отказываясь рассказывать ему о моей встрече с Эриком Такахаши, нельзя брататься с врагом и все такое. "Кажется, что двое их Фантазеров погибли при похожих обстоятельствах. Я подумал, возможно Си-Би-Эс и Эр-Си-Эй начали грязную войну. "
Эйнтрелл хохочет, ревущее ржание, которое начинается где-то в его животе и заканчивается в дальнем конце его огромного кабинета.
"Это нелепо, Лейф, и Вы знаете это. Мы крепко конкурируем с ними, так и должно быть, но убивать Фантазеров друг друга? О Боже, Вы знаете, насколько драгоценны Фантазеры. Убивать Вас, парни - это последнее, что мы сделали бы."
Да, я знаю, как редки Фантазеры. Приблизительно двадцать миллионов человек в год проходят тесты, и в лучшем случае пятьдесят могут их пройти. Нас не по одному на миллион, но близко к этому. Нас слишком мало, что бы конкурирующие фирмы начали убивать нас. Это было бы похоже на двух враждующих пастухов, которые бы убивали коров друг друга. Не имело бы значения, кто из них победит в конце. Они были бы более заняты стрельбой друг по другу, или постарались бы украсть друг у друга коров.
"В таком случае, возможно Вы должны искать некое третье лицо, кого-то, кто хочет закрыть обе Корпорации. Возможно это «Крестовый поход за Мораль» или кто-то в этом роде"
"Возможно" - говорит он. "Более вероятен некий чудак, который думает, что мы должны вернуться к просмотру кинофильмов, чтению книг или игре на пианино темными зимними вечерами. "
"Что думает полиция?" – спрашиваю я.
Он не отвечает и избегает моего взгляда, сконцентрировавшись на сигаре.
"Он не сообщил им," - обвиняюще говорит Рат.
"Вы не сообщили им, не так ли?" – говорю я, и Эйнтрелл признает, что я прав.
"Мы правы" - говорит Рат.
Да, хорошо, Эйнтрелл признает, что я и моя кошка правы.
"Моя кошка и я," - мурлыкает Рат. Теперь моя кошка - преподаватель английского языка.
"В этом случае мы проводим внутреннее расследование" - продолжает Эйнтрелл. "Возможно это не имеет отношения к полиции. Если мы получим требование вымогательства, тогда конечно мы сообщим им, но сейчас мы не считаем это необходимым. "
"Вы не думаете, что убийством должна заниматься полиция?" – говорю я. Я поражен его лицемерием.
"Лейф, Лейф, Лейф," - говорит он, как будто утешая неблагоразумного психически больного. "Мы не знаем, что они были убиты, это Вы должны доказать. Если Вы докажете, что существует убийца, то я позову их. Я считаю это справедливым. "Он зажигает улыбку и смотрит на меня точно так, как он смотрел с телеэкранов миллионов домов Америки, то лицо, которому Вы можете доверять. Но не следует доверять тем словам, которые произносит Луи Эйнтрелл. Я думаю, он точно знает, что продолжается работа с новыми пси-дисками, и я не думаю, что он собирается пригласить посторонних, чтобы те копались в его грязном белье.
Однако что я могу сделать? Я оказываюсь перед необходимостью включить завтра третий пси-диск, и вскоре я буду должен записывать мой собственный. Тогда я смогу повернуться к ним спиной.
Рат открывает глаза и шипит. Она никогда не довольна с Эйнтреллом. Она идет ко мне и кладет голову на мое колено. Самое время уйти. Эйнтрелл встает и провожает меня к двери, размахивая его полусгоревшей сигарой, благодарит меня за то, что я зашел, он желает мне хорошего завтра и просит меня зайти повидать его после того, как я просмотрю третий пси-диск.
Эрби ждет меня снаружи, и он выглядит не довольным. Я говорю ему, что я хочу побыть в одиночестве, и заметно, что он обрадован этим. Я предполагаю, что я был не лучшим из его компании за несколько прошлых дней.
"Вы можете сказать это еще раз" - говорит Рат.
Мы вместе едем вниз. "Эрби" – говорю я, " где Фантазеры Си-Би-Эс убивают время? Он сообщает мне название бара и адрес, и спрашивает, хочу ли я, что бы он пошел со мной, очевидно недовольный тем, что я могу передумать в своем желании побыть в одиночестве.
"Нет, не надо," - говорю я. "Сейчас я пойду прогуляюсь, но сегодня позже вечером я мог бы сходить выпить или что-нибудь ещё. "
Двери лифта открываются, и мы говорим "до свидания" друг другу. Я не знаю, что он собирается делать, но я знаю, что все, что я должен сделать – это свистнуть, и он вернется.
"Как глупая собака," - говорит Рат.
"Из собак получаются хорошие компаньоны, лояльные и преданные," – шепчу я.
"Как хотите, Джек" - говорит она, раскачивая хвостом. Симпатичная.
* * *

[dimkin01]

* * *
Мы бесцельно бродим по улицам города, или скорее я блуждаю, а Рат дополняет меня. Она идет рядом, иногда задевая плечом мою ногу. Не навязчиво, так она сообщает мне, что она поблизости. Я сутулюсь, руки в карманах, плечи опущены, шаркаю ногами, показывая возможным грабителям, что я не достаточно ценен, что бы затащить меня в темный переулок или украсть мой бумажник. Любой грабитель, оказавшийся достаточно глупым, обнаружил бы, что мой бумажник содержит совсем немного наличности, и он не знал бы кода кредитной карточки. Рат соизмеряет ее скорость с моей, останавливаясь со мной на каждом перекрестке, смотрит направо и налево каждый раз, когда мы сходим с тротуара.
"Куда мы пойдем?" – спрашиваю я у нее, тихо, что бы никто вокруг не услышал.
"Безразлично," - говорит она. "Что бы Вы хотели?"
"Я не знаю, Рат," - говорю я. "Я просто хочу двигаться, ты понимаешь?"
"Эй, не говорите мне об этом. Я - кошка, а коты любят бродить. Мы хотим путешествовать." Моя уличная кошка.
Мы бредём некоторое время, а потом смотрим по сторонам. Мы вышли из делового центра и теперь находимся в захудалом жилом районе. Вокруг несколько сожженных автомобилей, а в некоторых зданиях выбиты стёкла. Полицейские роботы-наблюдатели кружат над нами, проверяют нас, и улетают прочь.
"Где мы?" – спрашиваю я у Рат.
Она оглядывается по сторонам и фыркает.
"Не знаю" - говорит она. "Почему бы нам не пойти в зоопарк?"
"В зоопарк?"
"Ну да. Животные в клетках. Это поднимет Вам настроение."
"А где этот чертов зоопарк?"
Она стонет и закатывает глаза. "Возьмите себя в руки, Лейф. Мы поймаем такси."
На дороге мало автомобилей, но в итоге я замечаю один, водитель пригнул голову к ветровому стеклу и схватился за руль, как будто ожидая засады в любой момент.
Он останавливает такси, Рат и я едва успеваем заскочить на заднее сиденье, и водитель резко дает газ.
Через двадцать минут мы в зоопарке, медленно обходим клетки. Я стою перед вольером с волками, в то время как Рат носится вокруг и дразнит их. Они игнорируют ее. Я покупаю мороженое и она спрашивают меня, может ли она лизнуть его. Я говорю, что она сумасшедшая, но она настаивает, и я наклоняю рожок вниз.
"Это вкусно" - говорит она. "Но не столь вкусно, как молоко от моего хозяина."
По каким-то причинам сегодня она особенно заботится обо мне. Возможно она понимает, как я расстроен после этих двух пси-дисков, и как я волнуюсь насчет завтрашнего дня.
Мы находим незанятую скамью, и я сажусь с края. Она запрыгивает рядом и ложится, устраивая голову на моих коленях, удовлетворенно закрывая глаза. С того места, где я сижу, я могу видеть вольеры с тиграми. Один из вольеров напоминает сюрреалистический плавательный бассейн, из которого вылили всю воду.
В искусственные пещере сидит два тигра, безучастно смотрящие наружу. Они, кажется, наблюдают, что я ем мороженое, но нельзя твердо сказать по их невыразительным мордам. Один из них поднимает гигантскую лапу ко рту и начинается вылизывать его лапу маленькими, осторожными движениями. Снаружи выглядит как подражание моему поглощению мороженого.
"Вы сумасшедший," - говорит Рат. "Они не тратили бы впустую время, наблюдая за Вами."
"Да, я знаю." - Я перебираю мех на ее груди. "Как ты думаешь, что они чувствуют, находясь в клетке? "
Она качает головой, как будто пожимая плечами. "Вероятно, им это надоело," - мурлыкает она, наслаждаясь медленной щекоткой моих пальцев.
"Только надоело?"
"Вы хотите, чтобы я рассказала Вам всякую чепуху о потерянной ими свободе, просторных равнин, стадах антилоп? ".
Она озадачивает меня, потому что я думал, что тигры конечно должны очень не хотеть быть ограниченными в их свободе, они должны ненавидеть это всей душой.
"Главным образом тигры думают о своих животах," - говорит Рат. "Время от времени они думают о сексе, но как только заканчивают совокупляться, то расходятся в разные стороны. И возвращаются к мыслям о пище."
"Я думал, что они спариваются для продолжения жизни."
"Да, я предполагаю, что в это верят тигрицы" - говорит она. "Вы же, мужчины, везде одинаковы."
Я думаю, что она говорит с сарказмом. Или нужно копать в моих двух бывших женах. Но сегодня тяжело понимать ее чувство юмора.
"Но если бы они имели выбор, то конечно они выбрали бы свободу?" – нажимаю я.
Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и улыбается. "Они бы выбрали то, что наиболее вероятно наполнит их желудки," – сказала она.
"Их не беспокоит, что они в клетке?"
Она внимательно смотрит на меня. "Все мы в клетках, Лейф."
Да, это правда. Вот я говорю о свободе и брожу по улицам, но я заключен в тюрьму с помощью контракта с Си-Би-Эс и привязан к двум бывшим женам алиментами.
"А ты в какой клетке?" - спрашиваю я.
Она поднимает брови в ложном ужасе. "Я?" - говорит она. "Я нахожусь в клетке вашего сознания. Но это не настолько плохо".
"Клетка?" – говорю я.
"Ваше сознание" - отвечает она, и откидывает голову на мои коленях. Она глубоко дышит и вскоре засыпает.
* * *

[dimkin01]

* * *
Мы возвращаемся в квартиру примерно в шесть часов, когда солнечный свет начинает уползать из комнат. Я снимаю шляпу и бросаю её на одно из кресел. Я ненавижу шляпы, независимо от того, как долго я ношу их на моей голове, я всегда знаю об их наличии, как будто моя голова схвачена стальным обручем.
Я не лгал, когда говорил Эрби, что хочу побыть в одиночестве, но я должен поговорить с другими Фантазерами, чтобы узнать, что, черт возьми, происходит. Если Корпорация меняет ограничение на насилие в их пси-дисках, то возможно они не сообщили мне об этом, потому что я вскоре оканчиваю мой контракт. Но новые Фантазеры, которые только недавно подписали их контракты, возможно получили новые инструкции.
Я принимаю душ, переодеваюсь в джинсы и трикотажную рубашку, смотрю на себя в зеркало и вздрагиваю. 48-летняя развалина пробует выдать себя за подростка. Тяжело смотреть, в какой я форме. Выпрямившись, я не могу увидеть мои колени. Это плохой признак. Я пал жертвой моего образа жизни.
"Вы слишком часто ходите по ресторанам," - лукаво говорит Рат. Её взгляды не изменились с тех пор, когда я в первый раз встретился с нею, а это было почти четыре года назад. "И слишком много потребляете алкоголя" - добавляет она.
"Я изменюсь" (переоденусь – игра слов)
"Это будет тяжелым усилием" - говорит она.
"Сменю одежду, я имею в виду" - говорю я. Я считаю, что если я собираюсь встретиться с молодыми Фантазерами, тогда я должен одеться как они, но я не должен выглядеть идиотом. Я бросаю джинсы и рубашка обратно в платяной шкаф и одеваюсь в более подходящее для мужчины средних лет с животом.
"И лысому" - говорит Рат. "Не забывайте, Вы лысый."
Серые фланелевые брюки, белая рубашка и красный свитер хорошо выглядят, и я примеряю шляпы до тех пор, пока я не нахожу более-менее приличную.
"Вы называете бейсбольную кепку приличной?" - язвит Рат.
"Это лучше, чем лысая голова," - парирую я.
Бар, о котором сказал мне Эрби, - в пределах пешеходного расстояния, поэтому я не стал вызывать лимузин, но в двери меня настигает телефонный звонок. Я спрашиваю телефон, кто звонит, и телефон отвечает, что это некто, назвавшийся Элен Гвайн из «Крестового похода за Мораль», которая ждет, возьму ли я трубку, или следует сообщить ей, что бы она оставила сообщение. Я решаю поговорить с ней.
"Вы не знаете меня, но я очень хотела бы поговорить с Вами о пси-дисках Си-Би-Эс" - говорит она.
"О чем именно Вы хотите поговорить?"
"Я предпочла бы поговорить лично," - отвечает она. "Вы не возражаете, если я сейчас приеду? Я могу быть у Вас через десять минут"
Это удивляет меня, потому что моего адреса нет в справочнике, и очень немного людей знают, где я живу. Она чувствует мою неловкость и быстро добавляет: "Герберт Частэль де Бовиль предложил мне связаться с Вами"
Это успокаивает меня, и я говорю ей, что смогу встретиться с ней.
Я включаю 3-й канал телевидения и говорю переключиться на канал новостей. На экране сменяют друг друга блондинка с глазами испуганного оленя и 40-летний человек с взглядом кандидата в президенты. Американский торговый дефицит достиг рекордно высокого уровня, единственный экспорт, который увеличивается - пси-диски. Безработица составляет 23 процента, небольшое улучшение по сравнению с прошлым годом, но экономист в десятисекундном интервью утверждает, что правительство играет цифрами. На следующей неделе японский концерн в объединении с Россией должен начать коммерческие операции в горнодобывающей промышленности, и активисты Грин Пиз начали кампанию по недопущению этого. Новый корейский суперкомпьютер побеждает китайского шахматного гроссмейстера, восемь побед против одной, и тот объявляет, что уходит в отставку. Снайпер с лазерной винтовкой убивает 16 подростков в средней школе в Кливленде, прежде чем его уничтожает ракетой с наведением по тепловому лучу, которая была запрограммирована с его индивидуальным инфракрасным профиль.
Полицейский чиновник говорит, что они вынуждены были использовать ракеты в пятый раз за этот месяце, и что полиции требуется больше финансирования. "Японские ракеты не дешевы, а курс йены растет" – говорит он. Девушка из Сингапура выиграла звание мисс Универсал, и она говорит, что хочет сделать больше, чтобы помочь людям более бедных стран. Она планирует посетить Европу.
Я выпиваю половину стакана виски, прежде чем телефон видео безопасности сообщает мне, что она пришла, и я распоряжаюсь впустить ее. Я открываю ей дверь, когда она выходит из лифта.
Она не такая, как я ожидал, она не похожа на старую деву, которая пришла бы в ужас от выставленных напоказ женских прелестей или сцен насилия. Я видел нескольких представителей «Крестового похода за Мораль», их женщины обычно выглядели на шестьдесят лет, и имели тенденцию смотреть на свои носы, когда они говорили о зле секса и насилие, и том влиянии, которое это оказывает на более слабых членов общества, и что обязанность более ответственных граждан - сделать все, что они могут, чтобы защитить тех.

[dimkin01]

Элен Гвайнн тридцать с небольшим лет, её прямые светлые волосы спадают на ее плечи. Ее глаза синее и проникновенные, ее кожа молочно белая. Она улыбается, когда пожимает мне руку, и ее рукопожатие крепкое. Ее ногти очень длинны, и окрашены в тот же самый оттенок, что и ее помада.
"Спасибо за то, что встретились со мной, господин Аблеман."
"Лейф," - говорю я, ", пожалуйста, называйте меня Лейф."
Она одета в темно-синий жакет с широкими отворотами и подложенными плечами, светло-голубую шелковую рубашку, и плиссированную юбку из того же материала, что и жакет. Ее туфли черные и простые, но очевидно дорогие, и когда я следую за ней в комнату, я вижу черные чулки на задней стороне ее ножек.
От нее исходит слабый аромат кое-чего экзотического и цветочного, ее бедра колышатся, поскольку она идет, как будто привыкла, что за ней наблюдают. У нее движения и взгляд бывшей модели, немного отяжелевшей для подиума, но все еще очень желанной.
"И по крайней мере на десять лет моложе Вас," - сладко мурлыкает Рат.
Элен устраивается в одном из кресел, изящно скрестив ноги и расправив юбку на коленях.
"Я могу угостить Вас чем-нибудь?" - спрашиваю я у нее, и она говорит, что будет водку с тоником, похоже что «Крестовый поход за Мораль» не против алкоголя. Когда я передаю ей бокал, она вручает мне визитную карточку, и я кладу ее в бар, рядом с бутылкой виски.
Я усаживаюсь в кресло напротив нее и спрашиваю, зачем она пришла, что она хочет от меня и почему она посчитала, что она должна приехать в мою квартиру, чтобы поговорить об этом. Рат ложится в ее ногах, смотря на меня.
"Хорошо, господин Аблеман, я имею в виду Лейф, Вы вероятно знаете, что «Крестовый поход за Мораль» очень интересуется порнографией во всех ее формах и её влиянием на наше общество. "
Несомненно, каждый знает о действиях «Крестового похода за мораль». Они насчитывают приблизительно десять миллионов членов только в США, таким образом они достаточно сильная организация, и к ним действительно прислушиваются. У них большой прогресс в отношениях с компаниями пси-дисков, главным образом потому, что мы нуждаемся в рекламе, но еще у них имеется несколько представителей в Правительственных комитетах цензуры. Я всегда считал, что они напрасно беспокоятся, но это было прежде, пока я не включил последние два пси-диска и не испытал на себе эффекты, которые возможно испытывали другие люди.
Но я не уверен, должен ли я говорить это Элен Гвайнн, поэтому я только вежливо киваю, пока она скромно потягивает ее напиток. Когда она отнимает стакан от рта, на стекле остается помада.
"Благодаря усилиям «Крестового похода за Мораль» и других заинтересованных организаций, я думаю, что справедливо сказать, что программы, которые мы смотрим сейчас на наших телеэкранах, значительно более нравственные, чем они были несколько лет назад," - говорит она.
Хоть и нравственнее, но скучнее. Одна из причин безудержного успеха пси-дисков в том, что телевидение теперь серое и безжизненное, оно предлагает такие же возбуждающие передачи, как если смотреть на холодильник. Я по прежнему киваю и любуюсь ее ножками.
"И сексуальное содержание газет, особенно журналов с колоритными картинками, существенно уменьшилось после того, как «Крестовый поход за Мораль» сделал известные заявления."
Теперь, когда газеты передаются с помощью компьютеров и печатаются на личных лазерных принтерах, я считал, что они находятся в пределах секретности вашей собственной домашней категории. Только те, кто подписался, получают статьи и картинки. Но после того как «Крестовый поход за Мораль» организовал массовые митинги возле офисов газет, которые, по их мнению, были чересчур сильными, и сопроводили международным бойкотом продуктов, рекламируемых в этих газетах, не прошло много времени, прежде чем издатели не пошли на попятный. Не стоило горевать об этом.
У Элен Гвайн действительно очень красивые ноги. Вокруг ее левой лодыжки тонкая золотая цепочка, настолько тонкая, что сперва я её не заметил.
"Я с радостью констатирую, что кинопромышленность тоже решила соблюдать наши стандарты."
Достаточно верно, хотя количество зрителей уменьшилось. Никто не хочет платить, чтобы смотреть на плоский экран. Магнаты кино обвиняют в этом корпорации пси-дисков, но лично я считаю, это потому, что фильмы, которые они сейчас производят, столь же сухие, как телевидение.
Единственные, кто сейчас преуспевает, это 3-ий канал, видео, и лазерные диски, и это потому, что люди предпочитают развлекаться, не прерываясь на рекламу. Но при этом все больше людей предпочитают пси-диски. Именно поэтому взлетают наши продажи и прибыль, а остальные бизнес развлечения находится в плохом состоянии. Я предполагаю, что именно поэтому прекрасная мисс Гвайн заглянула ко мне поговорить.
"Единственная область, где мы пока не пользуемся успехом, это рынок пси-дисков" Она выпрямляет ее ножки и прижимает их друг к другу. Интересно, посмотрел ли я на это...
"Да" - едко говорит Рат. "Вы посмотрели."
"Вот почему я приехала повидать Вас, Лейф" - говорит она, и ставит бокал на столик рядом с диваном. Я могу ясно видеть отпечаток ее губ на стекле. "Корпорации вроде Си-Би-Эс - закрытая книга для нас. Мы видим конечные продукты, но компании пси-дисков не позволяют нам присутствовать в творческой стадии"
Мне понятно, почему «Крестовый поход за Мораль» послал ко мне такую красавицу как Элен Гвайн. Если это была одна из старых дев или серьезный священник с водянистыми глазами, то я бы уже показал им на дверь, но она была настолько приятна на вид, что я слушал бы ее, даже если бы она продавала последний выпуск энциклопедии.
"Вы не возражаете, если я закурю?" – говорит она, заставая меня врасплох. Я был занят, наблюдая за ее грудями, казалось, они пытались разорвать ее сорочку всякий раз, когда она двигала плечами.
"Лейф, Вы смотрите" - мурлыкает Рат. Она катается на спине, суча лапами в воздухе.
"Нет, конечно нет" – отвечаю я и подаю ей пепельницу. Я понимаю, что она не принесла с собой сумочку, но она достает пачку сигарет из кармана жакета, вместе с тонкой золотой зажигалкой.
Она опускает ее голову, прикуривает сигарету и выдыхает дым тонкой струйкой. Рат изображает кашель.
"Мы полагаем, что корпорации пси-дисков планируют записывать новый вид дисков, дисков, которые более сильны, чем те, что мы видели прежде. Мы встречались с обеими, Си-Би-Эс и Эр-СиЭй, но они просто сказали, что бы мы занимались своим собственным делом." Она снова затягивается, и я вижу помаду на фильтре сигареты.
"Хорошо, Лейф, постоянная бдительность в любой области, которая может влиять на умы и отношения в нашем обществе – как раз наше дело. Очень даже наше дело." – улыбается она.
"Конечно, все пси-диски должны быть пропущены Правительством, а «Крестовый поход» представлен в комитете цензуры. Вы сами можете проверить ваши ощущения" – говорю я ей.
Она гримасничает. "Лейф, нас волнует то, что мы обнаружили постепенное изменение в настроении среди других членов комитетов, тех членов, которые не связаны с «Крестовым походом за Мораль». Если откровенно, Лейф, мы уверены, что идет тенденция к разрешению пси-дисков с большим насилием, и более либеральному подходу к их сексуальному содержанию"
"И?" – говорю я, потому что я все еще не уверен, что она хочет.
"И мы решили сблизиться с Вами, Лейф, потому что Вы немного более зрелый, чем обычные Фантазеры. "
Да, это довольно тактично. Она имеет в виду, что я гораздо старше, чем они.
"Мы подумали, что ваша зрелость может означать, что Вы сможете разделить нашу точку зрения больше Фантазеров, которые слишком сильно материально зависимы. Кроме того, мы видели все девять пси-дисков, которые Вы записывали, и мы впечатлены их.... "Она, кажется, старается подобрать слово, и я помогаю ей.
"Зрелостью" - подсказываю я. Она улыбается.
"Точно" - говорит она. "Ваши диски имеют характер, глубину, целостность, сильные основные сюжетные линии и обычно сильную моральную тему. Триумф добра над злом, преступление всегда наказывается, важность защиты семьи и любимых ... "
"И вся остальная часть клише" - говорит Рат.
"И ваша версия «Макбет» превосходна, просто превосходна. Вы получили награду за неё?"
Да, это был мой пятый пси-диск, я провел три месяца в замке на западном побережье Шотландии, который Эрби нашел для меня, в холоде, сырости, и совершенно несчастный. Эрби нашел главного повара, который готовил пищу в стиле средневековой Англии, и мы нанимали команду фехтовальщиков, чтобы они преподавали мне. Я отдал Оскара Эрби, потому что награда теперь ничего не значит для меня, моё единственная забота - закончить мой контракт и выйти из дела. Забавно, что она выбрала этот диск как пример качества моей работы. Интересно, понимает ли она, сколько смертей в том диске, и сколько крови, это был фактически самый сильный из пси-дисков, которые я когда-либо делал.

[dimkin01]

Я киваю, стараясь сохранять хладнокровие. "Да, но я все еще не понимаю, что Вы хотите от меня. Вы хотите, чтобы я присоединился к кампании во имя Крестового похода?"
"О господи, нет" – смеется она, и блузка слегка колеблется, как море при ветре. Она затягивается сигаретой, которая уже сгорела наполовину. Она сделала только две или три затяжки, очевидно она из тех курильщиков, которые находят больше удовольствия в том, что бы просто держать сигарету, чем от вдыхания дыма.
"Мы просто просим небольшой помощи, Лейф. Немного информации. Например, знаете ли Вы о чем-нибудь относительно новой политики по насилию в пси-дисках? Хочет ли Си-Би-Эс сделать новый ряд сильных дисков? " - Она пристально смотрит на меня, пока говорит, чтобы увидеть мою реакцию, но я достаточно контролирую мои эмоции, так что меня не так легко поймать. Я пожимаю плечами, и она смеется, её шелковая сорочка снова шелестит.
Да, я знаю, что я смотрю на неё.
"Я предполагаю, что действительно было немного наивно ожидать, что Вы расскажете мне тайны компании, не так ли?"
"Да, я так думаю. Почему Вы внезапно заинтересовались бизнесом с пси-дисками?"
"Не внезапно, мы всегда чувствовали, что они слишком сильно влияют на психику, особенно на детей и тех, кто не столь же интеллектуален как ..... как Вы и я, например. Тех, кто легко поддается влиянию. До сих пор Правительство было весьма устойчиво в мнении, что может войти в содержание дисков, но если их бдительность понизится, то представить сложно, какой вред это может нанести. "
"Но почему Вы считаете, что просматривающие сильные диски могут стать опасными?" – спрашиваю я. Она достает из пачки другую сигарету и медленно зажигает ее, смотря на мерцающий огонек.
"Мы оба слишком молоды, чтобы помнить те времена, когда не было телевидения, Лейф, но мы знаем, что как только телевидение стало распространяться, то взлетел уровень преступности. Стало больше изнасилований, больше нападений, больше убийств. Не в первые дни, я имею в виду, а позже, в восьмидесятых и девяностых годах. Когда телевидение стало более сильным, более либеральным, если Вам так больше нравится, тогда произошло соответствующее увеличение количества преступлений. Это удостоверенный факт. "
"Но в то время был рост населения, и больше преступлений расследовалось полицией, больше попадало в статистику," - говорю я. "Я не думаю, что связь между увеличением насилия по телевидению и увеличения насилия в обществе столь очевидна, как Вы говорите. "
"Это походит на высказывание, что нет доказанной связи между курением и раком легких. Но мы все знаем об этом"
"Но это не останавливает Вас от курения, не так ли?"
Она выпускает кольцо дыма и наблюдает, как оно всплывает к потолку, вяло улыбаясь. Улыбка постепенно становится шире и шире, и затем она начинает смеяться. Она, кажется, много смеется. Возможно, я ей нравлюсь.
"Вы так хотите, Джек," - глумится Рат.
"Есть отличие, Лейф," - говорит она. "Я курю, потому что я наслаждаюсь этим, но это приносит вред только мне, и никому больше. Но если я посмотрю фильм или пси-диск с насилием, а затем выйду и задавлю кого-нибудь автомобилем, или ограблю, или изнасилую, то существует ещё и жертва. "
По понятным причинам мысль о Элен Гвайнн, насилующей кого-то, невероятно возбуждает, и трудно прогнать мысли об этом, особенно наблюдая, как эротически она обращается с сигаретой.
"Возможно," - говорю я. "Но это не моя работа, определять, где слишком много насилия, а где нет сильно. Это решает комитет цензуры. "
"А если на комитет незаконно давят, Лейф? Что тогда?"
"Это было бы несправедливо. Но я снова не вижу, как это касается меня."
Я встаю и снова наполняю мой бокал виски. Она говорит, что ей больше не надо подливать. Она делает меня возбужденным, не потому что она дает мне трудную задачу, а потому что она настолько привлекательна и настолько уверена в себе, и, давайте честно, она чертовски сексуальна. Я думаю о развитии отношений, но я знаю, что это может иметь неприятные последствия, она всего лишь сотрудник «Крестового похода за Мораль» и вероятно ей не очень понравится физический контакт с человеком приблизительно на пятнадцать лет старше её. Я подхожу к окну и смотрю на Чикагское небо, и луну, белую и чистую.

[dimkin01]

"Вы приближаетесь к окончанию вашего контракта, Лейф. Еще один пси-диск, и Вы можете уйти, навсегда. Настолько богатым, что большинство людей и не мечтают, намного более богатым, чем большинство из нас могут надеяться стать когда-либо. Когда это случится, мы хотели бы, чтобы Вы присоединились к нам как советник, консультант. Тем, кто может давать нам информацию относительно того, как работают корпорации пси-дисков, и что еще более важно, как работают Фантазеры. Если бы у нас было некоторое понимание того, как Вы, Фантазеры, производите пси-диски, тогда возможно мы могли начать понимать, как мы можем помешать им углубиться в выгребные ямы секса и насилия. Вот что мы хотим от Вас, Лейф. Мы хотим, чтобы Вы присоединились к нам."
Я думаю, в этом есть смысл. У большинства людей неопределенные мысли о том, как работают Фантазеры, и только горстка вне корпораций знает что-то о технических особенностях.
"Вы поможете нам?" мягко спрашивает она, гася сигарету.
"Позвольте мне подумать об этом," - говорю я, но в моем сердце я уже решил, и не только мысль о работе рядом с Элен Гвайнн соблазняет меня. Я смакую возможность предоставления «Крестовому походу за Мораль» следа на Луи Эйнтрелла и других.
Она соскальзывает с дивана и становится рядом со мной, не так близко, что бы мы дотронулись друг до друга, но достаточно близко, чтобы я мог почувствовать запах ее духов. Мы стоим и смотрим на небоскребы, и посередине горизонта возвышается Башня Си-Би-Эс, самая высокая. Я часто задавался вопросом, выбрал ли Эрби эту квартиру из-за вида из окна.
"Я всегда завидовала Фантазерам," - говорит она задумчиво.
"Завидовала в чем? Деньгам?"
"Конечно деньгам," - говорит она, "но не только. Явный творческий потенциал, способность к..... я не знаю, как объяснить ..., это должно походить, как будто Вы боги, в состоянии создавать целые миры, характеры, и заставляя их делать то, что Вы хотите. Это походит на то, чтобы быть автором, продюсером, директором и актером в одно и то же время. Вы должны получать такое чувство власти. Я проходила тест самостоятельно, но конечно же ничего из этого не вышло. Сколько человек проходит тест? "
"Я не знаю. Пара из миллиона, я думаю."
Все корпорации пси-дисков регулярно проводят среди населения тесты, выискивая тех, у кого есть талант Фантазера. Конечно, нет нехватки претендентов из-за перспективы фактически неограниченного богатства и других льгот. Большинство людей проходят тест в юношестве, и если Вы однажды терпите неудачу, нет никакого смысла повторно проходить его. Это похоже на ваш показатель интеллекта, это не может измениться, по крайней мере не сильно. Тест весьма простой. Они надевают Вам наушники, а затем просят, чтобы Вы представляли вещи. Они начинают с простого, например с лошади. Потом они говорят Вам изменить её цвет, сделать так, чтобы она поскакала. Потом они просят, чтобы Вы вообразили другое животное, скажем, черную собаку, а затем они просят Вас заставить лошадь исчезнуть в то же самое время, когда собака лает. Они начинают с простых вещей, постепенно увеличивают степень сложности, пока Вы не удерживаете несколько характеров одновременно. Большинство даже не проходят стадию с собакой, у них нет достаточного контроля над воображением. Пробуйте это сами. Закройте ваши глаза и думайте об черной собаке. Теперь прекратите думать о ней. Да, трудно, не так ли? Собака продолжает возвращаться. В этом различие между Фантазерами и остальной частью мира - когда Фантазеры хотят, чтобы собака исчезла, она исчезает.
"С кошками труднее," - это Рат.
Да, с кошками труднее.
"Вы такой счастливый," - говорит Элен.
"Это имеет и недостатки," я отвечаю. Она не понимает.
"Я не могу думать обо всём," - говорит она. Она кладет руки на подоконник и наклоняется вперед, почти касаясь стекла губками. Ее дыхание начинает затуманивать ее отражение.

[dimkin01]

"Это вопрос реальности. Восприятия и реальности," - говорю я. "Все, что Вы представляете реальным, ощущается Вашими пятью чувствами. Вы видите, слышите, чувствуйте запах, осязаете, и ощущаете вкус. До пси-дисков Вы могли смотреть телевизор или кино, и Вы использовали бы только два чувства, изображения и звука. Несколько производителей экспериментировали с вибрирующими местами, чтобы дать ощущение движения, и нескольких чудаков пробовали выпускать запахи в кино, но это не получило распространения. Причина успеха пси-дисков в том, что Вы испытываете все пять чувств одновременно. И когда Фантазер хорош, независимо от того, что Вы получаете из пси-диска, это кажется реальным."
Она кивает. "Фантазеры производят действительность, которая великолепна. Вы придумываете фантазии для других людей."
"Несомненно, и как только Вы снимаете ваши наушники, Вы возвращаетесь в вашу собственную действительность. Вы окунаетесь в мир из диска без размывания изображения между двумя действительностями. Что прекрасно для Вас и остальных людей."
Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня прищуренными глазами.
"Но это не прекрасно для Вас?"
Я качаю головой. "У Фантазеров настолько твердый контроль того, что они представляют, что воображаемая и реальная действительность начинают смешиваться. Мы настолько талантливы к созданию действительности для других людей, что наши умственные способности начинают играть с нами."
"Вы имеете в виду, что Вы видите миражи?"
Я смеюсь над этим, тем более что Рат уселась позади меня и трется ушами о мои ноги.
"Вы должны верить этому, ребенок," - мурлыкает она.
"Все мы видим миражи," - говорю я. "Это вопрос степени." Я указываю на Луну. "Cмотрите на Луну, она неподвижна в небе. Но мы знаем, что мы кружимся вокруг солнца со скоростью в тысячи миль в час, а Луна крутится вокруг нас. Но мы ощущаем, что она висит на месте. А на самом деле всё ещё более сложно, потому что к тому времени, когда свет от Луны достигает наших глаз, она уже переместилась. Теперь взглянем на звезды. Любую мы видим как яркую светящуюся точку, но это только вопрос восприятия. Сами звезды за миллионы миль вдали, так далеко, что свету требуется миллионы лет, чтобы добраться до нас. Таким образом возможно, что сама звезда сгорела тысячи лет назад, но её свет все еще добирается сюда, и мы ощущаем, что звезда существует.
И чернота между звездами. Может быть в тех местах недавно появились звезды, но свет не доберется до нас миллионы лет. Итак, звезды, которые Вы видите сегодня вечером, могут больше не существовать, а те, которые существуют, Вы не можете видеть. Что является действительностью и что является вашим восприятием действительности? "
Она выглядит смущенной, а теперь и я тоже.
"Но это касается и всех нас, Лейф. Все мы ощущать нашу среду нашими чувствами."
"Конечно мы делаем это. Но это означает, что каждый по своему понимает, что реально и что нет. Все, что мы испытываем, основано на ряде предположений и приближений. Мы видим звезды, таким образом мы предполагаем, что они там есть. Мы ощущаем что Луна неподвижна, хотя мы знаем, что она стремительно несется в пространстве. Вы удивитесь, узнав, сколько ваших чувств зависит от предположений. Пробуйте различить виски и бренди с закрытыми глазами, или объяснить вкус яблока или груши. Большинство людей не сможет. Вы только предположите, что яблоко будет на вкус яблоком, и так далее. Мозга собирает всю информацию, а затем использует логику и предположение, чтобы соединить в общую картину. Итак, Ваше представление действительности зависит от способа, которым ваш мозг обрабатывает информацию. Возьмите десять свидетелей несчастного случая и попросите их описать то, что случилось, и Вы получите десять различных версий – спросите у любого дорожного полицейского. "
Рат бодает мое левое колено и мурлыкает. "Вы знаете, что Вы собираетесь смутить её," – говорит она. "Ее глаза начинают затуманиваться."
Я смотрю на великолепные синие глаза Элен Гвайнн, но они, мне кажется, и не собираются затуманиваться.
Возможно Рат ревнива.
"Вы хотите этого, Джек."
Элен стряхивает со лба ее прямые светлые волосы и движением шеи посылает волну по волосам до плеча, где они слегка колеблются. "Но я все еще не понимаю, где здесь проблемы для Фантазеров," – говорит она, хмурясь.
"ОК, это потому, что ваш мозг делает предположения, основываясь на прошлом опыте. Мой мозг делает предположения, основанные на творческом бите моего сознания. И часть творческого бита находится в подсознании, где я не могу влиять на него. Чем больше я использую мое сознание для создания альтернативных фактов, тогда больше мое подсознание делает то же самое. " Это было бы отлично в беседе, которую я должен был провести с Арчи Волкером, она дала бы ему достаточно информации для дюжины учебников. Но я не знаю, почему я открываюсь Элен Гвайн. Возможно потому, что она не представляет угрозы мне или моему контракту.
"Возможно из-за её глаз," - говорит Рат.
Глаза Элен открываются шире. "Но это - безумие," спокойно говорит она, прикасаясь рукой к ее щеке, пять окрашенных в алое ногтей на ее кожи.
"Да," – соглашаюсь я. "Именно поэтому очень много Фантазеров не могут закончить их контракты. Они сходят с ума. Они видят вещи, которых нет. Их подсознание начинает осоздавать их собственную версию реальности. "
"Что именно происходит?"
"Иногда простые вещи, как неверные вкусы или запахи. Так это начинается. Потом Вы начинаете видеть миражи. Вы смотрите на стул и видите стул, а затем Вы смотрите вдаль, и когда Вы оглядываетесь назад, стул становится носорогом, пока Вы не сконцентрируетесь на нём, и затем это снова становится стулом. Это обычно происходит, когда ваше сознание занято чем-то еще. И когда Вы доходите до этой стадии, обычно уже слишком поздно. "
"Это действительно случается?"
"Да," - говорю я. "Это случается. Чаще, чем не случается. Вскоре после того, как я записал мой второй пси-диск, я встретил Фантазера по имени Вилли Коррир, случайно, я заметил в баре, что он использует его черную карточку, и заговорил с ним. Он часто он говорил кое-что табурету рядом и впиваются в него взглядом. Я спросил, что он делает, и он сказал мне, что мой друг постоянно прерывает его. Там никого не было, и когда я сказал ему об этом, он начал клясться и кричать, сердясь на меня. В конечном счете я успокоил его при помощи бутылки виски, и именно тогда я узнал, что Корпорация забывала рассказывать об этом новым Фантазерам. Вилли настолько хорошо создавал образы, что он делал их подсознательно, и он делал это настолько хорошо, что они становились частью его реальности. Он не мог узнать, был ли человек его созданием, или 'реальным' человеком. Вилли сошел с ума и был определен в дом отдыха Корпорации шестью месяцами спустя, на две трети выполнив его контракт. "
"Что относительно Вас?"
"Вы имеете в виду, вижу ли я миражи? Ответ да, время от времени."
"Но как Вы останавливаете себя, чтобы не сойти с ума? Как делают Вы удерживаетесь в реальной действительности? "
Я улыбаюсь и смотрю на Рат, которая улыбается мне, ее голова наклонена, ее глаза прищурены и удивленны. Есть предел тому, что я могу рассказать этой женщине, и мы только что достигли его.
Рат - моя тайна, и она должна остаться ею. Рат - мой предохранительный клапан, она удерживает меня нормальным. Через нее я могу определить, что реально, а что нет. То, что реагирует на нее, никогда не существует в реальности. И она всегда на 100 процентов честна со мной. Если я спрашиваю ее, является ли что-то продуктом моего воображения, она скажет мне, и она всегда скажет правду. Рат появилась в моей жизни прежде, чем я дошел до стадии, где я бы видел миражи. Я уже терял власть над ощущениями вкуса и запаха, и иногда путались цвета, но я не видел нереальных людей. И даже теперь, после девяти пси-дисков, я сохраняю мой подсознательный творческий потенциал под контролем, только со случайными промахами. Но я не могу рассказать Элен Гвайн об этом, таким образом я машу стаканом с японским виски и говорю ей, что этот напиток удерживает меня от сумасшествия. Она отворачивается от окна и возвращается к дивану, чтобы зажечь третью сигарету.
"Вы не понимаете, Лейф, что если psi-диски дают столько эффекта на профессионалов, Фантазеров, то они должны быть очень опасными для обычных зрителей, особенно для детей? "
"Я не согласен. Я думаю, что дело в той же самой генетической способности создания пси-дисков делает Фантазеров восприимчивыми к галлюцинациям. Средний зритель не достаточно чувствителен, чтобы его это затронуло."
"Но это - только ваша теория," говорит она, и я вынужден согласиться.
"Так Вы поможете нам?" – спрашивает она.
"Да," – говорю я. "Но только после того, как я закончу мой контракт."
"Когда?"
"Через три недели, возможно раньше. Я позвоню Вам."
Она встает на ноги, снова шелестя шелком.
"Обещайте мне одну вещь," - говорит она.
"Что именно?"
Она берет ее сигарету, и вдыхает дым, долго удерживает его в легких, и выдыхает медленно и чувственно, наблюдая за мной из-под прикрытых ресниц. "Если у Вас произойдет что-нибудь, что, Вы думаете, может помочь «Крестовому походу», что-то, настолько важное, что не будет времени ждать, немедленно звоните мне. Вы обещаете мне это? "
Я говорю да, не потому что я хочу подложить свинью Корпорации Си-Би-Эс, а потому что если у меня действительно случится какая-нибудь неприятность, тогда мне может понадобиться своего рода страховка.
Она гасит сигарету в пепельнице, и я следую за ней к двери, глядя на ее колышушиеся бедра. Она протягивает ее руку, я пожимаю её, чувствуя давление ее ногтей на мою руку, мы говорим доброй ночи, и затем она уходит. Когда дверь за ней закрывается, я понимаю, что я задержал дыхание.
"Прелесть" - говорю я.
"Вам нравятся такие," - шипит Рат. "Мы идём или как? "
* * *

[dimkin01]

Здоровенный вышибала в запятнанном смокинге охраняет вход в бар, содержащем как минимум дюжину человек. Я пытаюсь пройти мимо него, но его рука опускается как гильотина, блокируя дверной проем на высоте моей шеи. Рат проскакивает внутрь бара.
"У нас нет мест, сэр," - говорит вышибала, с акцентом на слове "сэр". Очевидно из-за моего пуловера или бейсболки, или возможно того факта, что я по крайней мере вдвое старше остальной части потенциальных гуляк, приходящих в его учреждение.
"Жаль," - машинально говорит он.
Я достаю мой бумажник и показываю ему черную карточку Корпорации. Его брови прыгают на лоб и он убирает руку. Он снова говорит "жаль", и на сей раз оно звучит так, что он действительно так думает. Фантазеры вообще большие расточители, но их работа стоит того.
Рат ждет меня внутри, сидя на краю затемненного танцпола, наблюдая за танцующими мальчиками и девочками. Большинство из них - дети богатых родителей, несколько торговцев наркотиками, и молодые девочки, отчаянно дергающиеся на танцполе, как будто от этого зависит их жизнь.
Ни один из них не похож на Фантазера.
Музыка громкая и пульсирующая, и моя голова начинает пульсировать в такт. Рат поднимает мордочку. "Это место, где болтаются высший свет общества," - говорит она, и я могу видеть, что её это не впечатляет.
В мигании огней мы подходим к краю танцпола. Слева длинная барная стойка с рядом табуретов, все они заняты. Мужчины выглядят элегантными и ухоженными, а женщины - доступными и дорогими. Я ловлю на себе несколько удивленных взглядов. Никто больше, кажется, не одет в пуловер и бейсболку.
Попадается на глаза один из барменов, в свежей белой рубашке и черной бабочке, и я заказываю солод со льдом. Я даю ему свою черную карточку, что поворачивает несколько голов в баре. Внезапно я становлюсь большим, чем просто парень в забавной шляпе.
Я потягиваю напиток и бреду по бару к скрытому во мраке полукругу кабин за танцполом. Рат идет спереди, заботясь, чтобы не столкнуться с кем-нибудь, ее уши насторожены, глаза осматривают вокруг, как будто она охотится.
Двое в кабинке в дальнем конце, оба в юношеском возрасте, с отсутствующими взглядами, как будто они не уделяют внимания миру вокруг них. Как будто они знают лучший мир. Один из них высокий, с длинными, до плеч, желтыми волосами, и пестрыми усами. Он часто фыркает. Другой тоже блондин, но его волосы вьются, как у греческого бога, и он похож на девицу. Они хихикают с несколькими девчонками в коротких юбках и со множеством золотых драгоценностей, но понятно, что девочки там только для интерьера.
Я выдерживаю паузу и стою некоторое время, играясь с моим напитком, пока более высокий из них не замечает меня.
"Эй мужик, убери свое лицо из моей кабинки " – говорит он.
"Поэт," - говорит Рат. "Настоящий поэт."
Я достаю из заднего кармана черную карточку и показываю ему, он выглядит столь же удивленным, как вышибала.
"Лейф Аблеман," говорю я. "Я могу присоединиться к Вам?"
Эти два юнца смотрят на друг друга, и затем опять на меня.
"Лейф Аблеман?" – говорит высокий.
"Лейф Аблеман?" - говорит короткий.
"Великое горе," - говорит Рат.
"Да," - говорю я. "Я могу поговорить с вами, парни?"
"Конечно" - говорит высокий и отстраняется от девицы. "Мы потом поболтаем с вами, девочки," говорит он. Девицы, уходя, смотрят на меня каменным взглядом. Они кажутся недовольными.
"Закажите что-нибудь за наш счет," - говорит юнец, и девочки приободряются.
"Очевидно они не знают, кто такой Лейф Аблеман," - мурлыкает Рат.
"Садитесь, садитесь," - говорит короткий, представляясь как Робби Мензис.
"А я Рик Макги," - говорит тот, что с длинными волосами.
Я слышал о них обоих, Робби записал два диска, один о рок-группе, а другой о полицейской истории. Рик создал три, один из которых стал платиновым.
"Эй, Ваш диск «Макбет» был самым великим," говорит Рик, фыркая. "Они заставили нас пройти тест в школе, и я думал, что слентяйничал, но остался вне поля их зрения. А приблизительно через шесть месяцев я прошел тест самостоятельно. Я собираюсь пробовать сделать что-нибудь из классики, возможно Гамлета, что Вы об этом думаете? "
"Попробуйте," говорю я.
"Трудно работать?" спрашивает Робби.
"Да," говорю я. "Диск Макбет потребовал месяцы подготовки, но Гамлет тоже может оказаться хорошей вещью. Вы должны пробовать это ....., это хорошая тренировка. "
Оба с энтузиазмом кивают, и Робби заказывает еще выпивки.
"Вы хотите кока?" - спрашивает Рик, и он подразумевает не шипучий напиток.
"Спасибо, нет," - говорю я.
"Когда-нибудь пробовали это?" – спрашивает он, и я отвечаю, что я пробовал все, и это в моем списке удовольствий белый порошок стоит далеко не на первом месте. Я улыбаюсь, когда говорю, чтобы он понял, что я шучу, потому что я не хочу кока.
"Когда вы двое собираетесь записывать ваши следующие диски?" – спрашиваю я.
"Через четыре месяца," - говорит Рик.
"Пять," - говорит Робби. "А Вы?"
"Меньше чем через три недели," – отвечаю я, "это мой десятый диск" - и они оба смотрят друг на друга с открытыми ртами и затем назад ко мне.
"Вау!" - говорит Робби. "Я никогда не встречал Фантазера, который сделал девять дисков!"
И я никогда не встречал никого старше шести лет, кто говорит "Вау!".
Рат смотрит на меня. "Он сказал Вау!?" - спрашивает она, и печально качает головой.
"Эй, парень, ты должен радоваться," - говорит Рик, потирая нос ладонью. "Еще один, и ты свободен."
"Вау!" - снова говорит Робби.
"Я буду радоваться после записи," - говорю я.
Приносят новую выпивку, я беру мою рюмку с подноса и поднимаю в приветствии. "Спать," - говорю я.
"И во сне случайно фантазировать," - говорим мы хором, и пьем за здоровье друг друга. Это старая шутка.
"О чем Вы собираетесь записывать диск?" - спрашивает Робби, и Рик тыкает его локтем в бок, проливая выпивку.
"Неудачный вопрос" - говорит Рик.
Робби выглядит пристыженным и извиняется, но я говорю, что ничего страшного, и обрисовываю основу моего диска. Черт, как будто кто-то может украсть фантазию.
Они оба говорят, что это кажется хорошим, и желают мне успеха, но я вижу, что есть что-то у них на уме, они что-то хотят сказать мне, но не знают, как это сделать, возможно они слышали, что случилось с другими Фантазерами.
Мы сидим, шутим и смеемся, выпивая, Рик дважды достает из кармана рубашки маленькую золотую трубку и нюхает кокаин. Никто не обращает внимания. Оба раза он предлагал это Робби, но тот отказался, возможно из уважения ко мне.
Время от времени один или другой замолкали и смотрели куда-то вдаль, как будто были заняты тяжелыми расчетами в уме, и через несколько секунд возвращались назад, как будто очнувшись от сна, и пару раз Рик подскакивал, как будто кто-то уколол его в зад. Интересно, как они сумели оставаться нормальными, с фантазиями и наркотиками, и вдруг у меня внезапно возникает мысль, что мы трое сидим здесь с нашими собственными индивидуальными опекунами нашего здравомыслия. Я с моей рыжей рысью с карими глазами, а Робби и Рик с тем, что вызвало их воображение, столь же реальным для них, как Рат для меня.
"Как Вы остаетесь нормальным?" спрашивает Рик, как будто прочитав мои мысли.
"Что Вы имеете в виду?" – говорю я, поскольку не уверен, правильно ли я его понял.
Он смотрит направо и налево, а затем наклоняет его голову вперед, почти касаясь моей. Он улыбается, и это злая улыбка, но его глаза добрые. Налитые кровью, но дружественные.
"Иногда, Лейф, я вижу вещи. Вещи, которых там нет. Миражи." – скрипуче смеется он. "И иногда я не вижу вещи, которые, как я знаю, существуют."
Робби похоже очень неуютно, он не знает, как реагировать на слова Рика. Возможно он волнуется, что я расскажу о нем в Корпорации, и его контракт будет расторгнут. Робби нервно улыбается мне и говорит, что Рик пьян и не знает, что он говорит. Рик стучит кулаком по столу, и говорит его другу заниматься его собственным делом.
"Эй, успокойтесь," - говорю я. "Я знаю, что Вы имеете в виду. Это случается со всеми нами."
"Я знаю," - говорит Рик. "Все мы об этом знаем. Но они не говорят нам, как остаться нормальным. Какого черта они не говорят нам? "Он наклоняется вперед и стучит по столу. Потом бьет по своей голове снова, и снова по деревянной поверхности стола. Его ноздри расширились от наркотика, и я сомневаюсь, чувствует ли он боль. Я мягко кладу руку на его плечо, но он игнорирует меня.
Робби пожимает плечами. "Он часто видит миражи," - говорит он.
"Все мы видим их," – отвечаю я. "Только у нас это выглядит по-разному."
Робби выглядит благодарным, как голодная собака, которой бросили мясистую кость. "Вы имеете в виду, что Вы тоже видите миражи? "
Рат глубоко и низко рычит.
"Осторожно, Леиф," - говорит она. "Осторожнее в разговоре."
Я знаю, что она имеет в виду. Но то, что они тоже Фантазеры, не является для меня поводом, чтобы открыться им, по крайней мере о Рат.
"Вы должны контролировать свои чувства, Робби," говорю я, тщательно подбирая слова. "Вы должны знать, что реально, и что нет. И Вы должны удерживать это. "
Он закрывает его глаза и встряхивает его голову. "Боже, мне жаль, что это не так просто," - говорит он. "Именно так я и поступаю. "
"Заставьте кого-то быть вашими исходными данными," -говорю я. "Кого - то, кто может сказать Вам, что настоящее и что нет. Кого - то, кто может сказать Вам, когда Вы фантазируете." И это всё, что я могу сказать, не рассказывая о Рат, о моих исходных данных.
Моя жемчужина мудрости, кажется, не помогает ему почувствовать себя намного легче, но Рик перестает стучать по столу и откидывается на спинку кресла, смотря на лампочки над танцполом и фыркая.
Парочка в кабине рядом с нами, молодой человек в темно-синем итальянском костюме и светловолосая девочка в зеленом облекающем платье. Они сидят, положив руки на стол, надев наушники пси-диска и растянув улыбку до ушей.
Робби видит, что я смотрю на них. "Пси-записи убивают искусство беседы," – смеется он.
"Да," – соглашаюсь я. "Это убивает всё. Зачем трудиться в жизни, если Вы можете вместо этого купить мечты?"
Он кивает. "Я думал о собаке," - спокойно говорит он.
"Собаке?"
"Да, домашнее животное. Я считаю, что она могла бы помочь, как Вы думаете? Она могла бы быть моими глазами в дни перед записью. Возможно, собака сообщила бы мне. "
Я не знаю, что сказать ему. Рик похлопал его по спине.
"У меня прекрасная идея," - говорит он.
"Какая?" - говорит Робби, настораживаясь.
"Я куплю тебе собаку," - говорит он. "И мы назовем её Приди. Великое имя для собаки. Каждый раз, когда ты захочешь, чтобы она пришла, ты будешь кричать 'Приди сюда, Приди. Приди сюда.' Она скоро станет такой же сумасшедшей, как мы." Он хихикает, и Робби отталкивает его с отвращением на лице, но потом он тоже начинает смеяться. Наши рюмки пусты, поэтому я машу официантке, и она подходит, виляя бедрами, в туфлях с четырехдюймовыми каблуками . Я думаю, что бармен рассказал ей о моей карточке. Она надувает губки и грудным голосом спрашивает меня, что я хочу. Похоже, что если бы я помахал у ней перед носом моей карточкой, то я смог бы поиметь ее. Рик потягивается и шлепает ладонью по ее грудям, она делает движение ударить его, но замечает черную карточку на столе перед ним, и она поворачивает к нему ее внушительную грудь. Непостоянная сука.
"Сколько?" – спрашивает он, оглядывая ее с головы до пят. Она довольно долго выдершивает паузу, хлопая большими доверчивыми глазами и теребя её волнистые красновато-коричневые волосы.
"Прошу прощения?" - говорит она, но очевидно, что она поняла, что он имел в виду.
Рик наклоняется к стол и играет с его карточкой, слегка сгибая её. Он улыбается, поднимает брови и сопит. "Ты" – говорит он. "И я. В большой кровати на белоснежной простыне".
Она резко вдыхает, и все мы наблюдаем, как поднимаются и опускаются её груди.
"Почему Вы думаете, что я такая девочка?" - спрашивает она, но мы уже знаем, какая она девочка.
"Десять тысяч," - спокойно говорит он.
"Двадцать пять," - говорит она, совершенно не беспокоясь о своей публичной продаже.
"Пятнадцать," - торгуется Рик, несмотря на то, что не имеет значения, какова будет заключительная цена, потому что счет оплатит Корпорация.
"Двадцать две," - говорит она, и Рик откидывается назад на спинку.
"Нет," - говорит он. "Я передумал. Лучше принесите нам ещё выпить."
Ей кажется, что он шутит, и улыбается, приоткрывая губы и задирая подбородок, что бы мы увидели её длинную, гладкую, чувственную шею, и какой у неё длинный, приглашающий вырез на платье.
"Спокойнее, Лейф," - лукаво говорит Рат. "Вы достаточно стары, чтобы быть ее отцом."
Она вспрыгивает на диван рядом с Робби и сидит там, чистя ее усы.
"Хорошо, пятнадцать," говорит она. "Пятнадцать – это нормально."
Рик отстраняет ее, и улыбка сходит с его лица. "У тебя был шанс на любовь, но ты потеряла его. Теперь иди и принеси нам выпить"
Она впивается в него ненавидящим взглядом, затем разворачивается и уходит, а мы наблюдаем, как ее задница корчится под натянутой юбкой.
"Ты животное," - говорит Робби.
"Ха," - говорит Рат, и я понимаю, что она имеет в виду. Животные не смотрят друг друга с таким презрением. Это прерогатива нас, людей.
"Глупая сука," - смеется Рик. "Но у нее хорошая фигура. Возможно, я ещё передумаю." Он снова вдыхает белый порошок, и его глаза собираются в кучу. Интересно, это помогает полету фантазии, или препарат имеет более сильные побочные эффекты.

[dimkin01]

"Как Вы стали Фантазером?" - спрашивает Робби у меня, и я пожимаю плечами.
"Прошел тест, как и все остальные."
"Но Вы...." Он колеблется, не зная сказать, но я помогаю ему.
"Старше чем обычно," – заканчиваю я за него и он кивает.
"Да," - говорит он. "Никаких проблем, но ...."
"Ничего страшного," - говорю я. "Я никогда не собирался стать Фантазером. Я был писателем."
"Книги?" - изумляется Робби, и Рат фыркает на его дедуктивные способности.
"Да, веришь ли ты этому или нет."
"Но ведь на книгах не заработать денег?"
"Сейчас нет. Но раньше возможно. Я достаточно хорошо зарабатывал себе на жизнь, пока не появились пси-диски. К тому времени, когда мой агент сказали мне пройти тест, у меня были две бывшие жены и куча алиментов. Я не думаю, что кто-то из нас думал, что я окажусь способным, но так получилось."
"На что это похоже, писать книги?" – спрашивает он. Он действительно выглядит впечатленным, и это удивляет меня, потому что он Фантазер, настоящий талант, использует воображение для построения фантастических миров, и он хочет знать, на что похоже помещение слов на бумагу. Сверхъестественно.
"Тяжелая работа, действительно тяжелая," - отвечаю я, вспоминая о часах, проводимых перед монитором, когда не находил слов описать изображения в моей голове, но я просто не мог найти слова, я знал, что персонажи хотели сказать друг другу, но не мог написать диалог. Бессловесные дни превращались в бессловесные вечера, и я поворачивался к бутылке. В другие дни слова сами ложились на страницу, и тогда мне было еще хуже, потому что вымышленный мир, который я создал, был всегда намного лучше того, в котором я жил. Женщины были более симпатичными и больше любили, беседы всегда более остроумные, окружающая обстановке всегда прекраснее, таким образом я начал обижаться на несовершенство реального мира. И это тоже заставляло меня повернуться к бутылке.
"Давайте честно, Лейф, Вы только искали оправдание, чтобы выпить," говорит Рат.
Я хочу поспорить с ней и объяснить, что она неправа, что я был только жертвой постоянного сражения между восприятие и действительность, невинный свидетель, но что, черт возьми, возможно я просто обманываю себя.
Робби все еще вслушивается в каждое мое слово, в то время как Рик резко откинулся назад на спинку дивана.
"Это совершенно отличается от работы с пси-дисками. Когда Вы записываете фантазию, Вы должны держать все в вашей голове, но когда Вы пишете, Вам нужно сделать это постепенно, с большим объяснением, большим описанием."
"С большей глубиной," - говорит Робби, и он прав. Больше глубины. Фантазии больше продаются, за них платят больше денег, но они мелки. Они находятся в трех измерениях, но у них нет глубины. Вы реально включаетесь в вымысел, но он не требует раздумий или анализа. Я забыл, что обычно я просматривал пси-диски Корпорации с тем же самым презрением, которое Рик выказал официантке. И я поклялся, что я никогда не буду заниматься проституцией таланта. Да, это было хорошо тогда, но не сейчас. Адвокаты моих бывших жен хотят чеки, а не неопубликованные рукописи.
Официантка возвращается, сверкая глазами, и грохает выпивку на стол достаточно сильно, чтобы вызвать маленькое землетрясение, но Рик даже не замечает ее. Моя выпивка на вкус кажется металлической, по крайней мере в первый глоток, но второй проскакивает нормально.
"Я пробовал писать роман, когда я придумывал мой второй диск," - говорит Рик, таким тоном, как будто он стыдится этого. "Я никогда не закончу его."
"Ты должен," - говорю я. "В основном это только вопрос упорства, записывая слова, и затем исправляя и полируя их. Есть поговорка, там девяносто пять процентов пота и пять процентов вдохновения. "
"Да, полная противоположность Фантазии," - говорит Рик.
Все мы киваем, соглашаясь. Не имеет значения, насколько усердно Вы работаете над Фантазией, Вы или можете сделать её, или не можете, упорство в этом не поможет. Несомненно, Вы можете улучшить качество, исследуя места действий и тому подобное, но у Вас еще должна быть генетическая возможность, талант, и это отделяет Фантазеров от остальных людей.
"Корпорация попросила, чтобы Вы усилили ваш следующий пси-диск?" – спрашиваю я у Робби.
"Усилить?" – переспрашивает он.
"Ну да, сделать более сексуальным и с насилием."
"Да, мой куратор предложил, чтобы я сделал их более реалистическими, позволил зрителю принимать участие, вместо одного наблюдения. Это не запрещено инструкциями."
"Ты имеешь в виду цензоров?"
"Да, он намекнул, что законы могут скоро измениться, и что мы должны готовиться получить преимущество."
"Обильный секс?"
"Он не сказал нет."
"И убийства?"
"Убийства всегда были разрешены, Вы знаете это. Но зрителю не разрешено участвовать в них, это не собирается меняться, не так ли?"
"Я понял. Что относительно тебя, Рик?"
"Что?" - Рик, кажется, возвратился назад к реальности.
"Мы говорили о сексе и насилии,"- говорю я ему.
Рик поднимает его стакан. "Вот что," - говорит он.
"Вам сказали поместить больше секса и насилия в следующий диск?"
"Наверняка," он говорит и шумно пьет, затем вытирает его губу рукой и потирает переносицу. Пятна крови ниже его ноздрей.
"Они сказали мне, что Корпорация предпочла бы, если бы я зашел немного дальше, чем обычно. И я должен сказать,. что мой материал всегда был с хорошим вкусом. Последний диск был с сексом и требовал цензоров, но они хотят позволить мне порвать с цензурой в следующем диске. Я с нетерпением жду этого. Эта официантка уже подала мне кое-какие хорошие идеи."
"Рик, кто именно сказал, что ты сможешь позволить себе отсутствие цензуры?"
"Луи Эйнтрелл, конечно," - говорит он. "Большой босс. Прямо с самого верха. Наряду с обещанием большой премии. "
Вот значит как. Элен Гвайнн была права, Корпорация рассчитывает на изменение законов, и Луи Эйнтрелл тот, кто был бы весьма доволен изменениями закона, если они предназначены для повышения прибыли.
"Что относительно Вас," - спрашивает Рик. "Они пытаются заставить Вас делать то же самое?"
Я качаю головой. "Они считают, что я слишком стар и слишком близок к отставке," - говорю я.
"Чепуха," - говорит Рат. "Вы всегда можете продолжить." Она выглядит раздраженной, ее когти медленно царапают кожу дивана, поскольку она сжимает и разжимает их.
Лицо Робби внезапно хмурится, и он выглядит на 10 лет старше. "Вы думаете, что существует какая-то связь между новыми инструкциями и погибшими Фантазерами, не так ли?, " – спрашивает он.
"Я не знаю," - говорю я. "Что ты слышал?"
"Только то, что было несколько необъясненных смертельных случаев среди Фантазеров, и это все. Прошел слух, что было что-то не так с оборудованием, но никогда не станет точно известно. Я не верю начальству, ни одному слову."
Рик фыркает, но я не знаю, является ли это признаком недоверия, или затвердевший порошок блокирует его ноздри. "Это не оборудование," - говорит он. "Фантазеры умирали постоянно, не только в этом случае в СИ-БИ-ЭС. "
"Как ты думаешь, что это?" – спрашиваю я.
Рик наклоняется к столу и опирается на подбородок. "Существует кто-то, недовольный Фантазерами. Чертов псих. Его поймают в ближайшее время. Или ее."
"Перестань, Рик," - презрительно говорит Робби. "Фантазеры умерли в студии, они не были застрелены или зарезаны. Полное прекращение деятельности коры головного мозга, вот что я слышал. "
"Я не позволю этому испортить мою жизнь," - говорит Рик. "У меня есть четыре месяца до записи, и я собираюсь остаться живым. Как сегодня, как завтра." Он достает кокаин и вдыхает его каждой ноздрей.
"Если он продолжит, то для него не наступит завтра," - говорит Рат.
"Сколько она говорила?" - спрашивает Рик.
"Пятнадцать," - отвечает Робби.
Рик вздыхает и сопит. "Я думаю, она может того стоить. Как Вы думаете?" - спрашивает он у меня.
"Тебе решать," - говорю я. "Ты не узнаешь до окончания." Вы никогда не узнаете. Я когда-то заставил Герберта устроить мне секс с аравийской принцессой, и он обошелся мне в полмиллиона долларов. То есть он Корпорации стоил полмиллиона долларов. И нет, она того не стоила.
Я оставался с ними до следующей выпивки и затем оставил их, потому что я узнал что хотел. Парочка за следующим столом все еще слушала их пси-диск, с глупыми улыбками на лицах и пустыми глазами. Вышибала желал мне доброй ночи, когда я выходил, сопровождаемый Рат.
Я вызываю такси и позволяю Рат первой вскочить на заднее сиденье. Там есть проигрыватель и несколько пси-дисков с короткими записями, от пяти минут до получаса. Такие короткие записи, что бы Вы могли попробовать свободное падение, лыжный спорт, подводное плавание, и тому подобное. Корпорации стараются заполнить каждую минуту свободного время населения. Я уверен, они хотят видеть всех людей смотрящими пси-диски по 24 часа в день. Страшно.
* * *

[dimkin01]

* * *
Рат разбудила меня, мягко бодая меня носом и облизывая мою щеку.
"Просыпайся, ты опоздаешь," - говорит она, когда я открываю мои глаза. Она стоит на кровати, передними лапы на подушке, смотрит на меня, и я ощущаю лицом ее горячее дыхание на моем лице. Она наклонила голову на правую сторону, и я могу видеть кончик ее языка, высовывающегося из-за белых зубок. Я вытягиваю руку из-под одеяла и щекочу мех между ее бровями, она закрывается глаза и мурлыкает.
Я иду в ванную и велю душу пустить холодную воду, пока полностью не проснусь.
"Почему ты такой утомленный?" – спрашивает Рат. Она лежит на белом коврике в ванной и наблюдает, как я принимаю душ, она всегда так делает, не пристально, отводя взгляд, когда я смотрю на нее.
"Я не знаю. Я не слишком много выпил. Я думаю, возможно это из-за пси-дисков, они потребовали слишком большого напряжения. Сильное возбуждение, я думаю."
"Почему Вы не скажете им подождать некоторое время перед просмотром следующего?"
Я говорю ей, что это не возможно, слишком многое под угрозой, и кроме того я хочу знать, что случилось. Я хочу знать почему. Я брожу по квартире взад и вперед, полотенце на мне высыхает, и она следует за мной в тишине, пригнув голову, держа нос только в дюйме от ковра. Мне попадается на глаза визитка Элен Гвайн, и я прошу телефон соединить с ней, и говорю, что хочу визуальное соединение. Линия соединяется, и Элен появляется на экране, с ее яркими светлыми волосами и широкими глазами.
"Рада видеть Вас, Лейф," - говорит она и я подаюсь вперед, потому что я не уверен, насколько хорошо я выгляжу на ее экране, ведь я прохожу возраст, когда мое тело выводит женщин из себя. В эти годы мое тело только отталкивает их, хотя удивительно, что они всегда прибегают обратно, как только Вы показываете черную карточку Корпорации.
"Как дела?" – спрашиваю я, и она говорит что прекрасно, и делает паузу, очевидно задаваясь вопросом, почему я позвонил ей.
"По поводу нашей беседы вчера вечером," - говорю я, и она кивает с надеждой, ее волос легко колеблются, как текущая вода.
"Я хочу помочь," - говорю я. Я говорю ей, что у меня есть немного информации для нее, и что я хотел бы увидеть ее сегодня вечером.
"Когда?" - спрашивает она, и я говорю, что позвоню ей позже, потому что я не знаю, как долго я буду в студии.
Она улыбается, говорит, что будет с нетерпением ждать встречи, и прерывает связь, а я чувствую унылую боль в моем паху.
* * *

[dimkin01]

* * *
Макс ждет меня в студии вместе с Эрби и группой техников. Техник с значком помошника шерифа осматривает мой скальп и говорит, что не нужно брить меня снова.
Макс отеческим жестом кладет руку на мое плечо и спрашивает, в порядке ли я. Я улыбаюсь и говорю да, но я больше не доверяю ему, потому что если Луи Эйнтрелл стоит за этими дисками, то я чертовски уверен, что Макс тоже знает, что происходит.
"Я спешу пойти, Макс," - говорю я, но возможно недостаточно уверено, потому что он подозрительно смотрит на меня и спрашивает, уверен ли я.
"Все хорошо, Макс. Честно. Расскажи мне о диске."
Он засовывает руки глубоко в карманы его белого халата, что заставляет меня подозревать, что он что-то скрывает.
"Имя Фантазера - Джимми Кратзнер, всего 16 лет."
Я знал его имя, потому что Эрби сказал мне его в Маниле, но я не знал, что он был настолько молод.
"Шестнадцать?" - переспрашиваю я с сомнением.
"Правильно," - отвечает Макс. "Это был его пятый диск."
"Черт, он стал Фантазером совсем мальчишкой." По одному пси-диску каждые шесть месяцев, следовательно он, должно быть, записал его первый диск, когда ему было всего 13 лет.
"Он был в нашей юношеской программе," - говорит Макс, это означает, что родители Кратзнера выдвинули его в Фантазеры. Кто в 13 лет может управлять его воображением, Боже мой?
"Он был хорош," - продолжает Макс. "Мы действительно возлагали на него большие надежды."
"Да, я уверен. Тема?"
"Трудно определить," он говорит, избегая встречаться со мной взглядом. "Это не вписывается ни в одну из стандартных категорий. Я предполагаю, что фантазия - самое близкое название, которое я могу придумать. "
"Фантазия?" Гнев вспыхивает, потому что я знаю, что есть что-то, что он не говорит мне. "Что, черт возьми, Вы подразумеваете фантазией, Макс? Что, черт возьми, за фантазия? Сексуальная фантазия, Вы имеете в виду? Насилие? Убийство? Что точно пришло его голову, прежде чем он умер, Макс? "
Я понимаю, что я кричу. Все техники отвернулись от их мониторов и смотрят на меня,
Макс стоит скрестив руки на груди, со странным взглядом в глазах, не испуганным, не возмущенным, скорее своего рода взгляд, как будто я несправедливо обвиняю его. Он начинает говорить, но только бормочет что-то и поднимает руки, но затем опускает их. Я хватаю его, тяну со мной в кабину и закрываю дверь сзади него.
Он садится на кожаную кушетку, его плечи и голова опущены.
"Макс," говорю я. "Мы прошли вместе долгий путь. Я нуждаюсь в твоей помощи больше, чем когда-либо прежде. Ты должен сказать мне, что происходит. "
"Я не могу," – тихо говорит он.
Я кладу руки на его плечи и мягко трясу его.
"Ты должен," говорю я, и когда он поднимает его голову, чтобы посмотреть на меня, я знаю, что он собирается сказать мне, я вижу это в его глазах. Сочувствие. И жалость.
"Меня уволят, если я скажу тебе что-нибудь," - говорит он. "И ты знаешь, что это значит."
Да, я знаю. Никакой пенсии, никакой зарплаты, никакой квартиры, никаких медицинских услуг, и вероятно помещение в черный список. Корпорация имеет большой вес, и Макс никогда не сможет работать снова, по крайней мере не на той работе, которая бы поддерживала его образ жизни.
"Если ты не скажешь мне, я могу кончить как другие три Фантазера Си-Би-Эс," -говорю я. Я чувствую, что его плечи двигаются, поскольку он пожимает плечами. Я приближаю мое лицо к его.
"Они не могут слышать нас, Макс. Мы здесь одни. Ты не должен ничего мне говорить, я скажу все сам. Все, что я хочу, твоих ответов да или нет. Понятно? "
Он кивает. Его нижняя губа дрожит, возможно он боится риска или позора. Тем не менее я победил, я чувствую это.
"Эйнтрелл настраивает Фантазеров усиливать секс и насилие, да?"
Макс кивает.
"И три Фантазера, которые умерли, делали то, что хотел Эйнтрелл, да?"
Второй кивок.
"Корпорация знала, что Мечтатели умирали в других компаниях пси-дисков?"
"Да," тихо говорит он.
Я сильно трясу его, его голова болтается.
"Хорошо, но какого черта кто-нибудь не сказал мне? Почему ты не сказал мне, Макс?"
"Потому, что ты не сделал бы этого, именно поэтому. Твой психологический профиль показал, что ты не станешь создавать такие диски. Не было никакого смысла."
"Это объясняет, почему меня не просили записать порнографические пси-диски для Си-Би-Эс, но это не объясняет, почему мне не говорили о том, что происходит. " - Я взбешен, но говорю тихо.
"Эйнтрелл волновался, что Вы могли бы пойти к властям. Законодательство пока не
изменено, это только планируется. И он не хотел, что бы ты рассказывал всем вокруг."
"Но он, должно быть, понял, что я узнал бы об этом, как только стал просматривать пси-диски?"
"Мы не знали, что именно было на дисках, как далеко Фантазеры зашли, прежде чем они умерли. Лейф, это было тайной, ты должен понять. Эйнтрелл тратит много денег, чтобы изменить закон. Он не может позволить себе проговориться слишком рано. Он инвестировал в это миллионы."
"Вы должны были сказать мне раньше, Макс," - говорю я, отпуская его плечи. Я откидываюсь назад и смотрю на него. Он выглядит сломанным, похожим на куклу, марионетку на нитках.
Нитках, которые ведут к цепким рукам Луи Эйнтрелла.
"Макс," - говорю я, и он смотрит на меня. "Макс, Эйнтрелл делал что-нибудь грязное, что можно связать со смертельными случаями?"
"Мы не знаем," – тихо говорит он. "Я клянусь, мы не знаем. Всё, что мы действительно знаем - что все погибшие Фантазеры записывали новые пси-диски. "
"Что относительно других компаний пси-дисков? Что там со смертельными случаями?"
"Мы не знаем, но я предполагаю, что такое случалось."
"Но это означало бы, что тайна Эйнтрелла не очень скрывается, не так ли?"
"Может случится, что они применяют собственное давление для изменения закона. Рынок для мягкого порно, и более грубого, стоит сотни миллионов, возможно миллиарды. В конце концов законы изменились бы даже без давления Эйнтрелла. Только посмотрите, как смягчились законы за последние годы. Сперва разрешили слабые наркотики, сейчас легализуются тяжелые наркотики. Никого не сажают в тюрьму за мелкое воровство или хулиганство. Насильники сидят под домашним арестом под присмотром электроники. Сейчас за решеткой только убийцы или вооруженные грабители. Лейф, общество становится более гибким, более понимающим. Более терпимым. Эйнтрелл просто чувствует тенденцию, и всё. И так же другие компании. "
"Так, а где вы оставите меня, Макс?"
"Что ты имеешь в виду?"
"Теперь, когда я знаю, чем является Эйнтрелл, что случится со мной?"
"Как ты решишь, Лейф, но независимо от того, что ты сделаешь, ты не должен ввязывать меня в это." – говорит Макс с мольбой в глазах, и это заставляет меня почувствовать боль в груди. Я думал, что я знал этого человека, я доверял ему.
"Эйнтрелл собирается заставить меня записать мой последний диск, не так ли?" – спрашиваю я, хотя я знаю ответ.
"Конечно," - отвечает Макс.
"Даже при том, что это значит, что я могу умереть?"
Макс кивает. Вопрос, конечно, в том, что хочет Эйнтрелл? Хочет ли он меня убить потому, что тогда Корпорация не должна будет платить по моему контракту, или потому, что он хочет сохранить его тайну? Или он действительно хочет, чтобы я узнал, что или кто убивает Мечтателей, чтобы он мог создать запас его новых дисков на тот день, когда изменится закон?
"Ты должен прослушать третий диск," - говорит Макс, "Ты должен узнать, что случилось с другими тремя Фантазерами, чтобы мы могли удостовериться, что этого не произойдет с тобой, когда ты станешь записывать свой диск. У тебя нет выбора."
Я киваю и говорю, что я согласен. Я чувствую себя оцепеневшим. Он соскальзывает с кушетки и встает передо мной, смотрит, как будто хочет сказать что-то, но затем он качает головой и выходит из кабины. Я следую за ним и переодеваюсь в халат за ширмой. Я ничего не хочу говорить. Никому. Даже Рат держится на расстояние, но она все время наблюдает за мной. По крайней мере она волнуется.
"Вы должны верить этому," – тихо говорит она, пока бродит по студии, ее хвост со свистом рассекает воздух.
Один из помощников, молодой, высокий парень с неопрятной копной красных волос и двухдневной красноватой щетиной, помогает мне лечь и надевает наушники. Он выходит, и кабина постепенно темнеет. Я слышу позади голос Макса, медленно считающий в обратном порядке. Пять... четыре ... три .... два ... один.... Это - ........

(уехал в Тай )

[Баламут]

Книга-супер! Однако, какое коварство, остановиться на самом интересном месте.Ждем продолжения и огромное тебе спасибо

[dimkin01]

........ темно, очень темно. Мне требуется примерно секунда, чтобы понять, что вокруг не полная тьма, я начинаю видеть слабые звезды в небе. Нет луны, и звезд совсем немного и между ними большие расстояния, как будто это небо другой планеты, планеты с немногими соседями, на краю галактики.
Я одет в балахон из какого-то грубого материала, который царапает мою кожу, конский волос или что-то в этом роде. Она заставляет испытывать зуд по всему телу, и я понимаю, что под балахоном я голый. На мою голову надвинут капюшон, так что я могу видеть только то, что спереди, а что бы посмотреть направо или налево, я должен повернуть голову.
Я смотрю вниз и вижу простые кожаные сандалии на моих босых ногах, гладкие и затасканные. Я стою на дорожке из крошечных, серых камней, ведущей через лес черных чахлых деревьев, искривленных и деформированных, как будто изломанных непогодой или неким искусственным катаклизмом. Они лишены листьев и ветвей и похожи на искривленные руки, пробующее вцепиться в небо. Полная тишина, ни ветра, ни вечернего шума. Как будто Фантазер был настолько занят, концентрируясь на визуальных эффектах, что он забыл про звук, но Кратзнер хорош, очень хорош, поэтому очевидно, что тишина преднамеренная.
Я, кажется, один, но когда я медленно поворачиваюсь и смотрю назад, я вижу группу фигур, приближающихся по дорожке, все одеты в такую же бесформенную одежду, как у меня, головы наклонены, так что я не вижу их лица, только капюшоны. Они идут колонной и останавливаются так близко, что я слышу, как их сандалии мягко шелестят по каменной дорожке. Фигура впереди держит горящий факел высоко над головой, как будто освещая путь идущим сзади. За фигурой с факелом около дюжины других, и в свете факела кажется, что они слегка колеблются, как призраки.
Я слышу легкий шум, поворачиваюсь посмотреть на другую сторону дорожки, и вижу еще две фигуры, которые тянут деревянную телегу. Телега старая и исковерканная, а ее два больших колеса деформированы, покачиваются на оси. Фигуры почти согнуты пополам, поскольку они тянут телегу, и их дыхание вырывается из капюшонов облаком пара.
Я слышу их хрюкающие шаги, пока они подтягиваются. Большой мешок лежит на телеге, его горловина завязана толстой конопляной веревкой. Мешок похоже шевелится, хотя это может только казаться из-за движения телеги. Я схожу с дорожки, пропускаю телегу, и иду вслед за ней.
Я совершенно растерян, я понятия не имею, кто мы, куда мы идем, и что мы собираемся делать. Не было никакого предварительного объяснения, и это очевидно преднамеренно, потому что Кратзнер знал, что делал. Эффект очень дезориентирует. Никто не говорит со мной, и я даже не могу увидеть их лица. Все, что я могу видеть - заднюю часть грохочущей телеги и мешок.
Дорожка петляет вправо и влево, но пейзаж все тот же самый, голый и холодный. Дорога поднимается вверх, и две фигуры возвращаются, чтобы помочь тянуть телегу, но даже для четырех это слишком тяжело. Я приближаюсь к заднему краю телеги, и слышу низкий стон от мешка, звук животной боли. Я упираюсь плечо в телегу и толкаю её. Трудно, мои ноги скользят по дорожке, но телега постепенно въезжает на горку.
Я поднимаю глаза и вижу место нашего назначения, внушительный замок из черного камня, с зубчатыми башенками и сплошными стенами. Он возвышается над нами, вздымаясь чуть ли не до неба. Нет окон, в камне даже нет бойниц для лучников, но есть ворота, который выглядят так, как будто они были сделаны для гигантов, в десять человеческих ростов, и достаточно широкие, что бы одновременно проехали шесть телег. Вход закрыт массивной дверью из черного дерева, инкрустированной металлическими шипами.
Кажется, хозяевам замка невозможно увидеть то, что снаружи, но кто-то замечает приближение процессии, потому что огромная дверь начинает открываться вовнутрь с жутким визгом в ржавых петлях.
Мы медленно продвигаемся через дверной проем в темный, сырой внутренний двор, колеса телеги иногда застревают в щелях между грубо обработанными каменными плитами, а затем дверь закрывается сзади нас. Стены, окружающие внутренний двор, кажется, растут до неба, и только когда я откидываю голову назад, я могу увидеть маленький квадрат вечернего неба над нами. Через каждые несколько ярдов во внутреннем дворе в стену установлены горящие факелы, но тот немногий свет от них быстро поглощает мрак.
Тяжёлые двери закрываются с глухим звуком, отражающимся от стен внутреннего двора, от этого звука меня пробирает дрожь. Из внутреннего двора ведут только две двери, та, которая только что закрылась за нами, и другая, немного поменьше, впереди нас. Лидер процессии подходит ко второй двери и основанием факела три раза стучит по ней. Мы слышим шаги, медленные шаркающие шаги, а затем скрежет отодвигаемого засова. Нечто маленькое и черное тихо пролетает над нашими головами. Дверь открывается, и за ней показывается другая фигура в балахоне, но его одежда алого цвета, цвета крови. Он что-то бормочет фигуре с факелом, и они вместе проходят в дверной проем. Остальные фигуры строем следуют за ними, за исключением четырех, которые тянули телегу. Они сбрасывают мешок с телеги, и из мешка раздается крик, переходящий в стон. Вчетвером они хватают мешок и волочат через дверь. Я следую за ними.

[dimkin01]

Коридор приводит к узкой комнате, из которой ведут две лестницы, одна вверх и одна вниз. Мы спускаемся в темноте, потому что фигура с факелом слишком далеко впереди нас. Пока мы спускаемся, я нащупываю ступени ногами перед каждым шагом и держусь одной рукой за влажную каменную стену. Я слышу, как передо мной мешок сваливается со ступеньки на ступеньку, издавая тихое хныканье. Передо мной открывается дверь, появляется фигура с факелом, пропускает нас вперед и следует за нами.
Мы, кажется, спускаемся вечно, значительно ниже уровня земли, глубоко в недра. Я непреднамеренно дрожу, частично из-за холода, но главным образом из-за чувства смерти, наполняющего мою душу. В отличие от других пси-дисков совершенно непонятен сюжет и нет объяснений происходящему, и это очень тревожит.
Я слышу, что передо мной открывается другая дверь, и после двух лестничных пролетов я вижу её. Я следую за фигурами с мешком в комнату с каменными стенами, которая пахнет духотой и плесенью. Замыкающая фигура входит за нами и закрывает дверь. Единственное освещение - два горящих факела, отражающихся в сочащейся по стенам воде. Одна из фигур закрепляет его факел в железный держатель на стена, а другие зажигают еще два факела, уже установленные возле двери. Потолок высокий, приблизительно на десять футов выше головы. Комната вытянута, около тридцати шагов в длину и десяти в ширину, стены сделаны из больших каменных блоков, а пол из плит серого камня частично покрыт мокрой соломой.
В комнате находятся устройства из железа, дерева и кожи. Я вижу жутко выглядящую дыбу, и что-то еще, вроде гигантской колоды для рубки мяса с наручниками по обоим концам. Дерево словно в шрамах, а местами запятнано кровью. Есть металлическая кровать без матраца, вместо него лежанка покрыта сотнями маленьких конусов, каждый с заостренным концом. Есть другие любопытные приспособления, которые я никогда раньше не видел, но понятно, для чего они используются, и что это за место. Это – комната пыток.
Стук в дверь, и одна из фигур открывает её. Заходит другая фигура в красной одежде, неся металлическую котел с раскаленными углями. Он идет вдоль комнаты и высыпает угли на жаровню в углу. На полу насыпана груда угля, он набирает уголь в котел, высыпает сверху на тлеющие угли, потом берет большие мехи, висящие на стене, шумно продувает воздух через жаровню.
Никто ничего не говорит, но кажется, все знают, что им нужно делать. Все, кроме меня. Четверо, которые несли мешок, стоят вокруг него, смотря вниз. Потом один становится на колени и развязывает веревку, медленно и методично, потом бросает её в сторону, как дохлую змею. Другие трое хватаются за низ мешка и с усилием тянут, вываливая содержимое. Это девушка, очень молодая девушка, самое большее пятнадцати или шестнадцати лет, едва-едва в сознании, расслабленные конечности, полуоткрытые глаза, как будто она под наркотиками. Ее рот открывается и закрывается, как у вытащенной на берег рыбы, но она не произносит слов.
Ее волосы длинные и темно каштанового цвета, они рассыпались по ее лицу, когда она растянулась на каменном полу. Девочка одета в простое белое платье, запятнанное и грязное после пребывания в мешке, оно плотно облегает ее фигуру, ее груди ясно прорисовываются через ткань, а подол высоко задрался на бедрах, открывая ее длинные, стройные ножки. Ее кожа загорелая, как будто она много времени проводила на открытом воздухе, играя на солнце, а ее ножки гладкие и очень соблазнительные. Она стонет и протирает ладонями ее глаза, как ребенок, пробуждающий от сна. Она поворачивает голову, и волосы соскальзывают с ее лица. Девушка очень красива, на ее лице никакой косметики, только ее полные губы красны, и ее испуганные большие зеленые глаза смотрят на нас из-под широких, черных как уголь ресниц.

[dimkin01]

Она смотрит прямо на меня, и что-то шевельнулось в моей груди. Она отвела от меня взгляд, и паника вспыхнула на ее лице, когда она увидела фигуры вокруг нее. Девушка прижимает ноги к груди, и подол её платья соскальзывает, обнажая ее бедра. Под платьем она совершенно голая.
Ее глаза все еще выглядят сонными, и ей, кажется, трудно держать их открытыми. Она пытается сесть, но усилие кажется чрезмерным для нее, и она со вздохом шлепается обратно на пол.
Двое из фигур, которые вытряхнули её из мешка, берут её за руки и тянут, пытаясь поставить ее на ноги. Руки не изнежены, я могу видеть укусы насекомых на ее мягкой загорелой плоти. Ее колени подгибаются, и она оседает на пол, неспособная стоять. Одна из красно-надетых фигур приближается и встает перед нею. С того места, где я стою, его лицо не видно, но он смотрит ей прямо в глаза, и она может видеть его. Она пробует отодвинуться от него, но её крепко держат, потом он поднимает руку и наотмашь бьет ее по лицу, справа, слева, и снова справа, три удара, отзывающиеся эхом по комнате, как пистолетные выстрелы.
Она кричит и пытается лягаться, но её мучители стоят слишком далеко от её ног. Бесполезно.
Она впервые замечает горящую жаровню, и ее напуганные глаза становятся похожи на пылающие угли.
"Нет," - тихо шепчет она, "Пожалуйста, нет."
Они тянут ее к жаровне, ее босые ноги царапают по каменному полу. Они держат ее перед жаровней, и она начинает плакать. "Нет", - пищит она. "Пожалуйста не надо. Пожалуйста не надо." Ее голос ломается, ее красивое тело начинает дрожать. Все фигуры, за исключением двоих в красном и двоих держащих ее, собираются полукругов вокруг жаровни. Напряжение в моей груди становится почти невыносимой Это интенсивное чувство предвкушения. И опасения. И желания.
Они тянут ее к стене и держат за руки, пока другие крепят к обоим её запястьям толстые железные наручники, потом отступают назад, оставляя ее прикованной к стене. Она дергает одной рукой, затем другой, но цепи крепки и дают ее немного пространства для движения. Ее руки составляют букву "v" над ее головой, и она должна стоять с немного приподнятыми пятками. Она плачет, и между рыданиями продолжает повторять "нет, нет, нет."
Одна из фигур в красном берет кожаный кнут приблизительно шести футов длины. Он взвешивает его в руке, как будто проверяя баланс, а затем машет им в воздухе. Удовлетворенный, он прикидывает расстояние между концом кнута и спиной девушки. Она слышит движение и глядит через плечо, ее глаза расширены от ужаса и наполнены слезами. Она качает головой и умоляет его не бить ее.
Другая одетая в красное фигура подходит к ней, хватает ее платье возле шее, и тянет так, что ткань рвется, а затем он рвет платье вниз посередине ее спины так, чтобы обрывки висели на ее руках. Теперь она полностью раздета, ее обнаженная плоть покрыта блестящим потом. Нет ни унции жира на ее молодом теле, каждая мышца ясно видима под её гладкой, загорелой кожей.
Фигура позади нее выдерживает паузу, как будто получая удовольствие от оттягивания момента, когда он причинит боль, затем размахивается и бьет кнутом по девушку, оставляя кровавый след на ее спине. Она откидывает назад голову и кричит, без слов, только вой чистой муки.
Он ждет, пока она перестанет кричать, помахивая кнутом в сторонке, а потом снова размахивается и бьет её. Второй крик громче и дольше первого. Он снова хлещет ее, и она прекращает кричать, ее ноги подгибаются, и она виснет на руках. Вторая одетая в красное фигура подходит к ней и берет за подбородок, поворачивая её голову назад. Он глядит в ее лицо и оттягивает большим пальцем одно из ее век. Она потеряла сознание. Он бьет её по щекам, но она остается висеть на руках.
Он идет к стойке, берет деревянное ведро с ручкой из веревки и тащит его по полу к ней. Он берет металлический шар, в котором были пылающие угли, наполняет его водой, а затем выливает в ее лицо. Она задыхается и кашляет, и становится на ноги, тряся головой. Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на её мучителя, и снова начинает кричать. Фигура кладет шар в ведро, идет к жаровне и рассматривает металлические прутья, висящие на гвоздях. Он выбирает прут и одним концом кладет его в огонь.
Фигура с кнутом кивает и медленно размахивается. Три тонкие красные полоски на ее спине, на расстоянии в один дюйм и параллельные друг другу. Он профи. Кнут свистит в воздухе и бьет девушку, она воет и выворачивает руки в наручниках.
Теперь есть четыре полоски.
Он поворачивается, протягивает кнут фигуре в серой одежде в конце полукруга и отходит в сторону. Мужчина гладит пальцами по её коже, как будто наслаждаясь, потом медленно проводит концом кнута по ее позвоночнику. Девушка корчится, пытаясь отодвинуться, и он бьет ее кнутом, попадая в одну из полос. На сей раз нет крика, поскольку она снова упала в обморок.
Кнут передается следующему человеку, а девушку снова обливают холодной водой.
Она кричит ещё полдюжины раз, прежде чем кнут вручают мне. Ручка толстая и твердая, сделана из плетенной черной кожи, и к концу постепенно сужается, где то до диаметра карандаша, гибкая и эластичная.
Я становлюсь позади девушки и взмахиваю кнутом в воздух. Мне приятно, есть скрытая власть в том, что могу ударить сильнее, чем рукой. Я не знаю, что случилось, я не знаю, почему девочку наказывают и кто эти люди в балахонах, но я не озабочиваюсь, я видел, что происходит, но я был зрителем, а не участником. A я хочу быть участником. Она смотрит на меня с ужасом в зеленых глазах, ее рот слегка приоткрыт, ее щеки покраснели, но я не чувствую никакой жалости. Только желание. Жажду обладания.
Девушка закусывает губу, и я вижу её зубы, ослепительно белые против ее красных губ, она сглатывает и шепчет жалобным голосом "Пожалуйста, нет". Ее глаза смотрят на меня, когда я замахиваюсь кнутом. "Пожалуйста", - шепчет девушка, и я бью её со всей силы, стремясь попасть по ее попке. И только когда кнут впивается в её плоть, она закрывает глаза и жутко кричит. Струйка крови стекает из свежей раны, по ее попке, по бедру, потом по ее лодыжке и на каменный пол. Я хочу ударить её еще раз, но я должен передать кнут следующему.
Экзекуция прекращается только когда ее хлестнула каждая фигура в комнате. Девушка снова потеряла сознание. Миска воды выплеснута в ее лицо, ее бьют по щекам, но она не приходит в сознание. Она не умерла, потому что мы видим, как она дышит, и иногда она издает слабый стон.
Две одетые в красное фигуры выходят вперед, берут девушку за руки, открепляют наручники, и бросают ее на пол, на спину, не заботясь о ранах. Она лежит не двигаясь, ее ноги раздвинуты, а ее руки лежат над ее головой, ее груди поднимаются и опадают с каждым вздохом. Девушка выглядит прекрасной, как будто она спит, все следы насилия скрыты.
Один из красных балахонов подносит к ней наполненное водой ведро и льёт ей на лицо. Вода попадает ей в рот, и она приходит в сознание, плюясь и кашляя, ее руки машут в воздухе, пытаясь заслонится от потока воды. Вода продолжает литься, пока ведро не осушено. Девушка садится, ее руки опираются на пол позади нее, ее пухлые груди трясутся с каждым кашлем, потом она падает на пол, задыхаясь. Мужчина, который лил на нее воду, берет веревку, которой был связан мешок. Его сосед хватает волосы девочки и тянет к ее коленям. Она пытается сопротивляться, но он бьет ее, и она прекращает бороться. Её руки связывают за спиной. Она становится на колени, опустив голову вниз, вода, смешанная со слезами, капает с ее лица.
Один из мужчин хватает ее за волосы, поднимает ее голову, чтобы она должна была смотреть на нас. Другой в красной одежде бьет ее по лицу, настолько сильно, что всё её тело смещается влево. Она упала бы, если бы не было человека позади нее. Человек, который ударил ее, отступает в сторону, другой выходит вперед и бьет девушку. Потом следующая фигура бьет ее, и следующая, и следующая, и следующая, а затем моя очередь. Красный балахон снова вздергивает ее голову, она смотрит на меня широкими от ужаса глазами, ее губы распухли, ее щеки заалели.
"Пожалуйста," - шепчет она. Ее голова на высоте моего паха, ее рот только в дюйме от моей одежды. Она смотрит на мой пах, и затем на мое лицо. "Пожалуйста", шепчет она снова, и я бью ее, вкладывая в удар всю мою силу. Когда я отступаю назад, я понимаю, что на моей руке кровь. Ее кровь. Я поворачиваюсь и наблюдаю, как остальная часть шеренги бьет девушку, пока фигура в красном не отпускает ее, позволяя упасть на пол. Она лежит, всхлипывая.
Двое поднимают ее и тянут к грубому деревянному столу, приблизительно шести футов длиной и двух шириной, с двумя металлическими зажимами в одном конце, прикрепленными к дереву. Они кладут ее на стол так, что ее ноги находятся на полу, а ее тело лежит на столе. Девушка позволяет им двигать ее, как марионетка. Они развязывают ее руки и закрепляют запястья в зажимах, она поворачивает ее голову, чтобы ее правая щека лежала на столе. Кровь на ее губах, ярко красная. Ее язык высовывается и облизывает кровь, и девушка вздрагивает. Ее спина поднимается и опадает с ее дыханием. Одна из одетых в красное фигур идет к жаровне и достает из нее металлический прут, тщательно осматривает его, и кладет обратно в горящие угли. Мой взгляд прикован к девочке, она лежит там, готовая для нас, доступная для нас, чтобы взять её каждый раз, когда захотим. Часть моего сознания понимает, что это не настоящее, этого не происходит, что я лежу в студии с наушниками на голове, но другая часть сознания продолжает повторять "возьми ее, ударь ее, трахни ее" и я не знаю, является ли это моим собственным выбором, или это подсознательная часть диска, и, честно говоря, я не озабочен этим, мне всё равно, фантазия ли это или реальность, все, что я хочу - девочку. Она смотрит на меня, ее рот открывается беззвучно, но я знаю, что она старается сказать "пожалуйста".
Я замечаю, что все в комнате смотрят на меня. И ждут. Все молчат, но я знаю, что я должен сделать. Я выхожу вперед и приближаюсь к девочке. Ее волосы рассыпались вокруг ее головы, и ее загорелая кожа перекрещена красными следами от кнута, некоторые из них кровоточат. Я вижу тот, который я сделал ей, и я протягиваю руку и провожу по нему пальцем. Девочка вздрагивает и задерживает дыхание, и это делает меня даже более возбужденным, я сильно давлю на рану, и она вскрикивает. Я кладу обе руки на нее, около подмышек, и двигаю вниз, ласкаю ее груди, потом глажу по ее тонкой талии, и вниз, к ее упругой попке.
Фигуры позади меня начинают некоторое странное скандирование, которое звучит как не из нашего мира, никаких слов, которые я знаю, никакого ритм, но это, кажется, поощряет меня, и я знаю, что они все смотрят на меня. Девочка кажется знает, что её ожидает. Пока я поглаживаю ее мягкие бедра, она раздвигает ноги, открываясь для меня. Я глажу её между ног, проверяя, насколько она там влажная, настолько она готова, чтобы я вошел в нее, как она этого хочет, а затем голос в моей голове говорит да, именно это она хочет. Она хочет тебя в ней. Она хочет, чтобы ты взял ее, и взял грубо. Она хочет, чтобы ты причинил ей боль. Я поднимаю спереди подол моей одежды, напряжение в моем паху настолько сильное, что причиняет мне боль. Я кладу подол на её спину, и теперь я чувствую, что касаюсь ее бедер, и я знаю, что все, что я должен сделать, это двинуться вперед, и я буду в ней. Девочка тихо стонет, и я чувствую ее толчок ко мне. Она хочет тебя, говорит голос. Позади себя я слышу царапание в дверь, но не оборачиваюсь.
Одна из фигур в красном вытягивает прут из углей, обматывает куском толстой ткани и дает ручку ко мне. Конец прута раскален добела, я подношу в моему лицу, чтобы исследовать, и я ощущаю жар и чувствовать запах раскаленного металла.
Девочка видит горящее железо, и она тихо стонет. Ее глаза настолько расширены, что я почти теряюсь в них. Царапание в дверь становится громче. Я держу прут одной рукой, а другой трогаю ее еще раз между бедер, и снова чувствую, как у нее там тепло и влажно, и голос в моей голове говорит да, она хочет это. Она хочет тебя и она хочет быть травмированной.
Я поднимаю прут над ее спиной, и что-то бросается на дверь, достаточно сильно, чтобы встряхнуть это, но я не реагирую. Я близок, так близок к входу в девочку, что чувствую ее тепло, меня тянет к ней как магнитом, но я отстраняюсь назад и жду, наслаждаясь моментом, мой член в дюйме от ее плоти, прут в дюйме от ее спины. Голос в моей голове с дикой настойчивостью повторяет "она хочет это", затем ее рот открывается, девочка говорит "пожалуйста" и с тихим стоном она надвигает себя на меня, и я опускаю раскаленное железо вниз, и голос кричит в моей голове "Лейф!", и это - ................